Страница:
В этот день настойчиво продолжали развивать успех и воины 4-й ударной армии. С утра в полосе действий 2-го гвардейского корпуса в прорыв были введены танкисты М. Г. Сахно. На командном пункте фронта мы с нетерпением ждали вестей от генерала В. И. Швецова. И вот около 17 часов он позвонил и доложил, что передовой отряд 24-й танковой бригады из корпуса М. Г. Сахно с десантом автоматчиков из дивизии Г. И. Чернова овладел станцией Блохи, перерезав железную дорогу и взорвав железнодорожный мост, расположенный южнее станции. Такими же напряженными боями были заполнены и все последующие дни нашего наступления.
В целом пятидневное наступательное сражение фронта привело к очищению от противника всего периметра восточного, северного и западного фасов городокского выступа. В несколько раз, до 40 километров, расширилась горловина нашего прорыва южнее Невеля. Положение 4-й и 3-й ударных армий стало удовлетворительным. Клин, вбитый советскими войсками в оборону врага на стыке групп армий «Центр» и «Север», еще более углубился, отчего трещина во вражеском фронте сильно расширилась.
В тяжелых условиях погоды и местности, при острой нехватке боеприпасов нам удалось окружить и в основном уничтожить вражеские войска в межозерье южнее Невеля, овладеть очень важным в оперативном отношении районом, который мог послужить трамплином для броска к Городку и Витебску, так как войска смежных флангов 11-й гвардейской и 4-й ударной армий заняли нависающее положение по отношению к соединениям врага, оборонявшимся на северо-восточных подступах к Городку.
Наш успех был по достоинству оценен Родиной. В оперативной сводке, опубликованной Совинформбюро 19 декабря, указывалось: «На днях войска 1-го Прибалтийского фронта… перешли в наступление против немецко-фашистских войск, расположенных южнее Невеля, и прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника протяжением по фронту около 80 км и в глубину до 30 км.
В боях отличились войска генерал-лейтенанта Галицкого, генерал-лейтенанта Швецова, танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Буткова, генерал-майора танковых войск Сахно и летчики генерал-лейтенанта авиации Папивина.
За пять дней напряженных боев нашими войсками освобождено более 500 населенных пунктов… В боях разгромлены 87, 129, 211-я пехотные дивизии, 20-я танковая дивизия, несколько охранных частей немцев. Уничтожено 69 танков, 164 орудия, 123 миномета, 586 пулеметов, 760 автомашин и 16 складов. Противник оставил на поле боя убитыми до 20 тысяч солдат и офицеров. Нашими войсками захвачены следующие трофеи: 194 орудия, 75 минометов, 37 танков, 110 автомашин, 24 склада с боеприпасами, вооружением и снаряжением… Взято в плен более 2000 немецких солдат и офицеров». [85]
Многие соединения и части нашего фронта были удостоены высоких наград Родины.
Это поощрение, естественно, было встречено с большим энтузиазмом войсками фронта, вдохновило их на новые подвиги. Но успокаиваться нам было нельзя, предстояло без паузы продолжить наступление. Утром 18 декабря мною были отданы соответствующие указания командующим 11-й гвардейской, 4-й ударной и 43-й армий. Основная тяжесть решения задачи по овладению Городком ложилась на 11-ю гвардейскую.
Я уже упоминал о том, что командование противника сделало все возможное, чтобы укрепить ближние подступы к Витебску. Своеобразной полевой крепостью, прикрывавшей этот стратегически важный областной центр Белоруссии, являлся Городок, и поэтому вокруг него была создана мощная оборонительная система, включавшая четыре рубежа, из которых особенно трудным для прорыва был последний, проходивший по окраинам города. Гитлеровское командование, как обычно, с большим искусством использовало местность, изобиловавшую реками, озерами и оврагами.
С утра 20 декабря ударная группировка 11-й гвардейской армии возобновила наступление. Противник, опираясь на подготовленный рубеж, оказывал яростное сопротивление.
В ходе двухдневных ожесточенных боев гвардейцы генерала К. Н. Галицкого продвинулись на левом фланге и в центре на 35 километров, прорвав два оборонительных рубежа, на правом же фланге продвижение составило 15 километров. Враг за эти дни потерял 4500 человек, 9 танков, 130 орудий, много другой боевой техники и снаряжения. [86]
Тем не менее в полной мере ожидаемых успехов мы не достигли. Городок не был взят, оказался под угрозой срыва наш замысел на окружение основных вражеских сил, оборонявшихся на его подступах. Противник умело ма-веврировал и упорно сопротивлялся. Дело осложнилось также необходимостью вывести из боя 1-й танковый корпус. Выявились, к сожалению, и недостатки в управлении войсками. Пришлось выехать на командный пункт К. Н. Галицкого и оказать ему помощь на месте.
В результате ускорения ремонта танков, налаживания более тесного взаимодействия родов войск — в частности, лучшего использования артиллерии, особенно на прямой наводке, — 22 декабря удалось добиться перелома в ходе боевых действий.
Перед решительным броском войск 11-й гвардейской армии на Городок начальник политуправления фронта генерал-майор М. Ф. Дребеднев с большой группой политработников выехал в войска. Они побывали в большинстве частей, которым предстояло продолжить наступление, и провели там короткие митинги, на которых зачитывался приказ Верховного Главнокомандующего о награждении ряда наших частей за прорыв сильно укрепленной обороны врага в межозерье. Воины, выступавшие на митингах, говорили, что высокие награды обязывают их еще более самоотверженно и умело бить врага и в кратчайший срок овладеть Городком, который он превратил в полевую крепость. Нельзя не сказать несколько добрых слов о Михаиле Федоровиче Дребедневе. Ему едва исполнилось тогда 38 лет, но за плечами была хорошая жизненная школа. В 16 лет паренек с Рязанщины ушел служить в Красную Армию, в 22 года стал коммунистом, в тридцатые годы окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. В Отечественную Дребеднев стал начальником политического отдела 10-й резервной армии, а затем политического управления Калининского и 1-го Прибалтийского фронтов…
23 декабря в 11 часов началась артиллерийская подготовка. Мы заботились о том, чтобы она была как можно более эффективной. С этой целью накануне на ряде направлений была проведена разведка боем, выявлены наиболее опасные очаги вражеского огневого сопротивления.
После часовой артиллерийской обработки вражеской обороны воины 11-й гвардейской и 43-й армий ринулись в атаку. Невзирая на отчаянное сопротивление гитлеровцев, атакующие части генералов К. Н. Галицкого и К. Д. Голубева ворвались в укрепления третьей оборонительной полосы врага на нескольких ключевых направлениях, а затем и повсеместно. Разгорались яростные рукопашные схватки в траншеях и ходах сообщения. При этом ярко проявился наступательный порыв наших солдат и офицеров, их моральное превосходство над врагом. Ведь Городок, что называется, самой природой был приспособлен к обороне. Он, как уже упоминалось, с трех сторон окружен водными преградами. Правда, озера и реки были скованы льдом, но преодолевать открытое ледовое пространство, над которым господствовали береговые высоты, занятые врагом и щедро нашпигованные огневыми позициями артиллерии и минометов, было очень трудно.
Командование 11-й гвардейской склонялось к тому, чтобы дать войскам возможность отдохнуть в ночь на 24 декабря и продолжить действия с наступлением рассвета. Однако после всестороннего обсуждения этого вопроса, скрупулезно взвесив все «за» и «против», мы решили осуществить ночной штурм. Главным аргументом в пользу этого решения было то, что в темноте сводилось к минимуму основное преимущество врага — его огневая мощь: артиллерия, минометы, да и пехота с ее пулеметами и автоматами, не могли вести прицельный огонь. Кроме того, атака в темное время суток наверняка оказалась бы для врага внезапной. И наконец, ночью нам легче было использовать небольшое количество оставшихся в распоряжении 11-й гвардейской армии танков с десантами стрелковых подразделений на броне. Конечно, и у нас были некоторые трудности при действиях ночью: люди не успевали отдохнуть, ориентироваться наступающим в темноте было нелегко, весьма усложнялась и организация взаимодействия. Но я был убежден, что эти негативные стороны будут компенсированы положительным эффектом ночного штурма.
Наступила решающая для Городокской операции ночь на 24 декабря. Примерно в два часа пополуночи был дал сигнал на атаку 83-й и 26-й гвардейским дивизиям, действовавшим с запада, и 11-й гвардейской, атаковавшей с востока. Как и следовало ожидать, враг после первоначального шока, вызванного внезапностью ночного удара пехоты и танков, оказал на обоих этих направлениях отчаянное сопротивление, открыв плотный огонь по площадям и организовав контратаки с применением танков и самоходок.
Выждав момент, когда бои на обоих атакованных участках достигли полного накала, я приказал генералу К. Н. Галицкому бросить на штурм города с севера 5-ю гвардейскую дивизию генерал-майора Н. Л. Солдатова. Характерно, что политработники этого соединения во главе с заместителем комдива по политчасти полковником И. Г. Шеренгиным по указанию Д. С. Леонова пошли еще с вечера в роты первого эшелона, чтобы поднять боевой дух воинов.
Удар гвардейцев был яростным и неудержимым. Преодолев русло реки по льду, они ворвались на северную окраину города. Первым это удалось сделать батальону старшего лейтенанта С. Тернавского. Хорошо проявили себя в ночном бою и бойцы действовавшего рядом батальона старшего лейтенанта Ф. Меркулова. Он и его замполит капитан Руднев неотлучно находились в рядах атакующих, вдохновляли их личным примером.
Ворвавшись в город, оба эти подразделения сражались напористо и дерзко: прорываясь на фланги и в тыл опорных пунктов, вели по ним непрерывный минометный и пулеметный огонь. Неся большие потери и опасаясь изоляции и окружения, фашистские гарнизоны начали спасаться бегством. Видя это и не имея свободных резервов, неприятельское командование сняло часть сил с восточного фаса городского обвода. Это тотчас же использовал генерал-майор А. И. Максимов, командир 11-й гвардейской дивизии. Он посадил автоматчиков на несколько приданных ему танков и бросил их на юго-восточную окраину города. В короткой, но ожесточенной схватке танкисты и автоматчики десанта выбили гитлеровцев, засевших в каменных домах, превращенных в доты.
Примерно так же развивались события и на западных подступах к городу. Здесь танкисты из бригады А. О. Бурлыги (10-я танковая) и бойцы Я. С. Воробьева (83-я гвардейская дивизия) в тесном взаимодействии между собой вышли к вокзалу и другим пристанционным постройкам. Им предстояло сокрушить особенно солидный узел сопротивления. И они сделали это.
Еще более твердым орешком, чем вокзал, оказался центр города, где враг решил держаться до последнего. Но и отсюда его выкурили с помощью артиллерийского и минометного огня и танкового десанта.
Вечером 24 декабря Москва салютовала войскам 1-го Прибалтийского фронта, освободившим Городок. В приказе Верховного Главнокомандующего отмечалось:
«Войска 1-го Прибалтийского фронта, развивая стремительное наступление, сегодня, 24 декабря, штурмом овладели городом и крупной железнодорожной станцией Городок, важным опорным пунктом обороны немцев на витебском направлении. В боях за овладение городом Городок отличились войска генерал-лейтенанта Галицкого, генерал-лейтенанта Малышева, артиллеристы генерал-лейтенанта артиллерии Хлебникова и генерал-лейтенанта артиллерии Семенова».
Далее в приказе перечислялись конкретные соединения и части, прославившие свое оружие в боях за Городок. В ознаменование одержанной победы им присваивалось наименование Городокских; всем войскам, участвовавшим в освобождении Городка, Верховный Главнокомандующий объявлял благодарность.
Этот приказ был встречен в войсках с большим воодушевлением. О доведении его содержания до каждого воина позаботились наши политработники во главе с генералами Д. С. Леоновым и М. Ф. Дребедневым.
В освобожденном городе состоялся митинг, в котором участвовали и жители ближайших сел, представители воинов, бойцы Городокской партизанской бригады, которая в составе пяти отрядов при активной помощи населения всего района отважно вела борьбу против оккупантов в течение почти двух с половиной лет. Комиссар бригады председатель Городокского райисполкома Ф. Е. Рыбаков, открывший митинг, а также выступавшие вслед за ним жители города горячо благодарили Красную Армию за избавление от фашистского ига. Эти же чувства были выражены в принятом участниками митинга письме Центральному Комитету ВКП(б). [87]
После потери Городка враг в ночь на 25 декабря начал отводить свои 3-ю, 4-ю авиаполевые дивизии и 6-й армейский корпус на ранее подготовленный рубеж, охватывающий Витебск.
Остается сказать, что в ходе Городокской операции в сложнейших условиях местности и погоды, преодолев исключительно упорное сопротивление немцев, войска фронта освободили свыше 1220 населенных пунктов, уничтожили свыше 65 000 солдат и офицеров врага, пленили 3300 гитлеровцев, захватили много боевой техники и другого военного имущества. [88]
Городокская операция, некрупная по масштабу, сохранилась в моей памяти, как одна из наиболее сложных среди проведенных под моим руководством в период минувшей войны. Это связано не только с тем, что она была первой из осуществленных мною на посту командующего фронтом. Имелось немало чисто объективных причин, обусловивших ее сложность. Во-первых, операция готовилась и проводилась в исключительно тяжелых условиях против крупных сил противника, с чисто немецкой скрупулезностью укрепившихся на выгодной для обороны местности, которая господствовала над исходным положением наших войск. Из-за плохой погоды и ограниченной видимости операция проходила при весьма незначительном участии авиации и артиллерии. Во-вторых, мы не имели существенного превосходства над врагом, особенно во второй фазе операции. Крайне скудными были и возможности маневра войск, особенно подвижных соединений, в ходе всей операции. В-третьих, фронт, имея перед собой мощную оборонительную систему, был крайне слабо обеспечен боеприпасами и горючим. В-четвертых, наши войска вели активные наступательные действия в то время, когда соседи — 2-й Прибалтийский фронт севернее и Западный фронт южнее, — не добившись успеха в наступлении, перешли к обороне.
И все-таки войска 1-го Прибалтийского сделали то, что является главным во всякой наступательной операции: не только освободили важную в оперативном отношении территорию, но окружили, а затем уничтожили немалые вражеские силы. В итоге произошло качественное изменение оперативной ситуации на этом участке советско-германского фронта. Если до проведения операции войска почти трех наших армий находились под непосредственной угрозой окружения, то после того, как городокский выступ был срезан, наши объединения и соединения заняли нависающее положение по отношению к северному флангу группы армий «Центр» и нарушили в решающей степени ее фланговую связь с соседним оперативно-стратегическим объединением — группой армий «Север».
В результате для противника сложилась острая кризисная ситуация на стыке двух групп армий, что привело к оперативной неустойчивости войск правого крыла группы армий «Север» — ее 16-й армии, вынужденной начать поспешный отход от Невеля, продолжавшийся с 30 декабря 1943 года по 8 января 1944 года. Это дало возможность без каких-либо усилий продвинуться вперед нашему правому соседу 2-му Прибалтийскому фронту. Уже к 4 января его войска достигли линии Новосокольники, Лошково, озеро Ущо, пройдя 30–40 километров без боя. Отход противника укрепил южный фланг группировки наших войск, наносившей удар под Ленинградом и Новгородом, оказал определенное влияние на их победу, когда мощная глубоко эшелонированная оборона врага, так называемый северный вал, которую он укреплял более двух лет, рухнула и захватчики были отброшены далеко от подступов к городу Ленина.
Если говорить в целом о плане Ставки для фронтов западного направления советско-германского фронта, то он по ряду весьма существенных причин не мог быть осуществлен в полном объеме, поскольку для этого нужны были мощные силы, оснащенные бронетанковыми войсками, более щедрое снабжение боеприпасами, горючим и всем необходимым для успешного ведения столь серьезной операции.
Тем не менее войска трех фронтов западного направления, наступавшие зимой 1943/44 года в Белоруссии, оказали существенное влияние на успех советских войск под Ленинградом, а также сыграли важную роль в достижении победы на главном направлении — на Правобережной Украине. Они сковали группу армий «Центр», [89]не позволив ей оказать помощь потерпевшим в это время катастрофическое поражение группам армий «Юг» и «А». [90]
Если оценивать Городокскую операцию в свете последующих действий советских войск на белорусском направлении летом 1944 года — я имею в виду операцию «Багратион», — то надо сказать, что успех под Городком созвал предпосылки для наших достижении в районе Витебска, последующего удара на Полоцк и на территорию Прибалтики.
Глава шестая. Операция «Багратион»
В целом пятидневное наступательное сражение фронта привело к очищению от противника всего периметра восточного, северного и западного фасов городокского выступа. В несколько раз, до 40 километров, расширилась горловина нашего прорыва южнее Невеля. Положение 4-й и 3-й ударных армий стало удовлетворительным. Клин, вбитый советскими войсками в оборону врага на стыке групп армий «Центр» и «Север», еще более углубился, отчего трещина во вражеском фронте сильно расширилась.
В тяжелых условиях погоды и местности, при острой нехватке боеприпасов нам удалось окружить и в основном уничтожить вражеские войска в межозерье южнее Невеля, овладеть очень важным в оперативном отношении районом, который мог послужить трамплином для броска к Городку и Витебску, так как войска смежных флангов 11-й гвардейской и 4-й ударной армий заняли нависающее положение по отношению к соединениям врага, оборонявшимся на северо-восточных подступах к Городку.
Наш успех был по достоинству оценен Родиной. В оперативной сводке, опубликованной Совинформбюро 19 декабря, указывалось: «На днях войска 1-го Прибалтийского фронта… перешли в наступление против немецко-фашистских войск, расположенных южнее Невеля, и прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника протяжением по фронту около 80 км и в глубину до 30 км.
В боях отличились войска генерал-лейтенанта Галицкого, генерал-лейтенанта Швецова, танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Буткова, генерал-майора танковых войск Сахно и летчики генерал-лейтенанта авиации Папивина.
За пять дней напряженных боев нашими войсками освобождено более 500 населенных пунктов… В боях разгромлены 87, 129, 211-я пехотные дивизии, 20-я танковая дивизия, несколько охранных частей немцев. Уничтожено 69 танков, 164 орудия, 123 миномета, 586 пулеметов, 760 автомашин и 16 складов. Противник оставил на поле боя убитыми до 20 тысяч солдат и офицеров. Нашими войсками захвачены следующие трофеи: 194 орудия, 75 минометов, 37 танков, 110 автомашин, 24 склада с боеприпасами, вооружением и снаряжением… Взято в плен более 2000 немецких солдат и офицеров». [85]
Многие соединения и части нашего фронта были удостоены высоких наград Родины.
Это поощрение, естественно, было встречено с большим энтузиазмом войсками фронта, вдохновило их на новые подвиги. Но успокаиваться нам было нельзя, предстояло без паузы продолжить наступление. Утром 18 декабря мною были отданы соответствующие указания командующим 11-й гвардейской, 4-й ударной и 43-й армий. Основная тяжесть решения задачи по овладению Городком ложилась на 11-ю гвардейскую.
Я уже упоминал о том, что командование противника сделало все возможное, чтобы укрепить ближние подступы к Витебску. Своеобразной полевой крепостью, прикрывавшей этот стратегически важный областной центр Белоруссии, являлся Городок, и поэтому вокруг него была создана мощная оборонительная система, включавшая четыре рубежа, из которых особенно трудным для прорыва был последний, проходивший по окраинам города. Гитлеровское командование, как обычно, с большим искусством использовало местность, изобиловавшую реками, озерами и оврагами.
С утра 20 декабря ударная группировка 11-й гвардейской армии возобновила наступление. Противник, опираясь на подготовленный рубеж, оказывал яростное сопротивление.
В ходе двухдневных ожесточенных боев гвардейцы генерала К. Н. Галицкого продвинулись на левом фланге и в центре на 35 километров, прорвав два оборонительных рубежа, на правом же фланге продвижение составило 15 километров. Враг за эти дни потерял 4500 человек, 9 танков, 130 орудий, много другой боевой техники и снаряжения. [86]
Тем не менее в полной мере ожидаемых успехов мы не достигли. Городок не был взят, оказался под угрозой срыва наш замысел на окружение основных вражеских сил, оборонявшихся на его подступах. Противник умело ма-веврировал и упорно сопротивлялся. Дело осложнилось также необходимостью вывести из боя 1-й танковый корпус. Выявились, к сожалению, и недостатки в управлении войсками. Пришлось выехать на командный пункт К. Н. Галицкого и оказать ему помощь на месте.
В результате ускорения ремонта танков, налаживания более тесного взаимодействия родов войск — в частности, лучшего использования артиллерии, особенно на прямой наводке, — 22 декабря удалось добиться перелома в ходе боевых действий.
Перед решительным броском войск 11-й гвардейской армии на Городок начальник политуправления фронта генерал-майор М. Ф. Дребеднев с большой группой политработников выехал в войска. Они побывали в большинстве частей, которым предстояло продолжить наступление, и провели там короткие митинги, на которых зачитывался приказ Верховного Главнокомандующего о награждении ряда наших частей за прорыв сильно укрепленной обороны врага в межозерье. Воины, выступавшие на митингах, говорили, что высокие награды обязывают их еще более самоотверженно и умело бить врага и в кратчайший срок овладеть Городком, который он превратил в полевую крепость. Нельзя не сказать несколько добрых слов о Михаиле Федоровиче Дребедневе. Ему едва исполнилось тогда 38 лет, но за плечами была хорошая жизненная школа. В 16 лет паренек с Рязанщины ушел служить в Красную Армию, в 22 года стал коммунистом, в тридцатые годы окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. В Отечественную Дребеднев стал начальником политического отдела 10-й резервной армии, а затем политического управления Калининского и 1-го Прибалтийского фронтов…
23 декабря в 11 часов началась артиллерийская подготовка. Мы заботились о том, чтобы она была как можно более эффективной. С этой целью накануне на ряде направлений была проведена разведка боем, выявлены наиболее опасные очаги вражеского огневого сопротивления.
После часовой артиллерийской обработки вражеской обороны воины 11-й гвардейской и 43-й армий ринулись в атаку. Невзирая на отчаянное сопротивление гитлеровцев, атакующие части генералов К. Н. Галицкого и К. Д. Голубева ворвались в укрепления третьей оборонительной полосы врага на нескольких ключевых направлениях, а затем и повсеместно. Разгорались яростные рукопашные схватки в траншеях и ходах сообщения. При этом ярко проявился наступательный порыв наших солдат и офицеров, их моральное превосходство над врагом. Ведь Городок, что называется, самой природой был приспособлен к обороне. Он, как уже упоминалось, с трех сторон окружен водными преградами. Правда, озера и реки были скованы льдом, но преодолевать открытое ледовое пространство, над которым господствовали береговые высоты, занятые врагом и щедро нашпигованные огневыми позициями артиллерии и минометов, было очень трудно.
Командование 11-й гвардейской склонялось к тому, чтобы дать войскам возможность отдохнуть в ночь на 24 декабря и продолжить действия с наступлением рассвета. Однако после всестороннего обсуждения этого вопроса, скрупулезно взвесив все «за» и «против», мы решили осуществить ночной штурм. Главным аргументом в пользу этого решения было то, что в темноте сводилось к минимуму основное преимущество врага — его огневая мощь: артиллерия, минометы, да и пехота с ее пулеметами и автоматами, не могли вести прицельный огонь. Кроме того, атака в темное время суток наверняка оказалась бы для врага внезапной. И наконец, ночью нам легче было использовать небольшое количество оставшихся в распоряжении 11-й гвардейской армии танков с десантами стрелковых подразделений на броне. Конечно, и у нас были некоторые трудности при действиях ночью: люди не успевали отдохнуть, ориентироваться наступающим в темноте было нелегко, весьма усложнялась и организация взаимодействия. Но я был убежден, что эти негативные стороны будут компенсированы положительным эффектом ночного штурма.
Наступила решающая для Городокской операции ночь на 24 декабря. Примерно в два часа пополуночи был дал сигнал на атаку 83-й и 26-й гвардейским дивизиям, действовавшим с запада, и 11-й гвардейской, атаковавшей с востока. Как и следовало ожидать, враг после первоначального шока, вызванного внезапностью ночного удара пехоты и танков, оказал на обоих этих направлениях отчаянное сопротивление, открыв плотный огонь по площадям и организовав контратаки с применением танков и самоходок.
Выждав момент, когда бои на обоих атакованных участках достигли полного накала, я приказал генералу К. Н. Галицкому бросить на штурм города с севера 5-ю гвардейскую дивизию генерал-майора Н. Л. Солдатова. Характерно, что политработники этого соединения во главе с заместителем комдива по политчасти полковником И. Г. Шеренгиным по указанию Д. С. Леонова пошли еще с вечера в роты первого эшелона, чтобы поднять боевой дух воинов.
Удар гвардейцев был яростным и неудержимым. Преодолев русло реки по льду, они ворвались на северную окраину города. Первым это удалось сделать батальону старшего лейтенанта С. Тернавского. Хорошо проявили себя в ночном бою и бойцы действовавшего рядом батальона старшего лейтенанта Ф. Меркулова. Он и его замполит капитан Руднев неотлучно находились в рядах атакующих, вдохновляли их личным примером.
Ворвавшись в город, оба эти подразделения сражались напористо и дерзко: прорываясь на фланги и в тыл опорных пунктов, вели по ним непрерывный минометный и пулеметный огонь. Неся большие потери и опасаясь изоляции и окружения, фашистские гарнизоны начали спасаться бегством. Видя это и не имея свободных резервов, неприятельское командование сняло часть сил с восточного фаса городского обвода. Это тотчас же использовал генерал-майор А. И. Максимов, командир 11-й гвардейской дивизии. Он посадил автоматчиков на несколько приданных ему танков и бросил их на юго-восточную окраину города. В короткой, но ожесточенной схватке танкисты и автоматчики десанта выбили гитлеровцев, засевших в каменных домах, превращенных в доты.
Примерно так же развивались события и на западных подступах к городу. Здесь танкисты из бригады А. О. Бурлыги (10-я танковая) и бойцы Я. С. Воробьева (83-я гвардейская дивизия) в тесном взаимодействии между собой вышли к вокзалу и другим пристанционным постройкам. Им предстояло сокрушить особенно солидный узел сопротивления. И они сделали это.
Еще более твердым орешком, чем вокзал, оказался центр города, где враг решил держаться до последнего. Но и отсюда его выкурили с помощью артиллерийского и минометного огня и танкового десанта.
Вечером 24 декабря Москва салютовала войскам 1-го Прибалтийского фронта, освободившим Городок. В приказе Верховного Главнокомандующего отмечалось:
«Войска 1-го Прибалтийского фронта, развивая стремительное наступление, сегодня, 24 декабря, штурмом овладели городом и крупной железнодорожной станцией Городок, важным опорным пунктом обороны немцев на витебском направлении. В боях за овладение городом Городок отличились войска генерал-лейтенанта Галицкого, генерал-лейтенанта Малышева, артиллеристы генерал-лейтенанта артиллерии Хлебникова и генерал-лейтенанта артиллерии Семенова».
Далее в приказе перечислялись конкретные соединения и части, прославившие свое оружие в боях за Городок. В ознаменование одержанной победы им присваивалось наименование Городокских; всем войскам, участвовавшим в освобождении Городка, Верховный Главнокомандующий объявлял благодарность.
Этот приказ был встречен в войсках с большим воодушевлением. О доведении его содержания до каждого воина позаботились наши политработники во главе с генералами Д. С. Леоновым и М. Ф. Дребедневым.
В освобожденном городе состоялся митинг, в котором участвовали и жители ближайших сел, представители воинов, бойцы Городокской партизанской бригады, которая в составе пяти отрядов при активной помощи населения всего района отважно вела борьбу против оккупантов в течение почти двух с половиной лет. Комиссар бригады председатель Городокского райисполкома Ф. Е. Рыбаков, открывший митинг, а также выступавшие вслед за ним жители города горячо благодарили Красную Армию за избавление от фашистского ига. Эти же чувства были выражены в принятом участниками митинга письме Центральному Комитету ВКП(б). [87]
После потери Городка враг в ночь на 25 декабря начал отводить свои 3-ю, 4-ю авиаполевые дивизии и 6-й армейский корпус на ранее подготовленный рубеж, охватывающий Витебск.
Остается сказать, что в ходе Городокской операции в сложнейших условиях местности и погоды, преодолев исключительно упорное сопротивление немцев, войска фронта освободили свыше 1220 населенных пунктов, уничтожили свыше 65 000 солдат и офицеров врага, пленили 3300 гитлеровцев, захватили много боевой техники и другого военного имущества. [88]
Городокская операция, некрупная по масштабу, сохранилась в моей памяти, как одна из наиболее сложных среди проведенных под моим руководством в период минувшей войны. Это связано не только с тем, что она была первой из осуществленных мною на посту командующего фронтом. Имелось немало чисто объективных причин, обусловивших ее сложность. Во-первых, операция готовилась и проводилась в исключительно тяжелых условиях против крупных сил противника, с чисто немецкой скрупулезностью укрепившихся на выгодной для обороны местности, которая господствовала над исходным положением наших войск. Из-за плохой погоды и ограниченной видимости операция проходила при весьма незначительном участии авиации и артиллерии. Во-вторых, мы не имели существенного превосходства над врагом, особенно во второй фазе операции. Крайне скудными были и возможности маневра войск, особенно подвижных соединений, в ходе всей операции. В-третьих, фронт, имея перед собой мощную оборонительную систему, был крайне слабо обеспечен боеприпасами и горючим. В-четвертых, наши войска вели активные наступательные действия в то время, когда соседи — 2-й Прибалтийский фронт севернее и Западный фронт южнее, — не добившись успеха в наступлении, перешли к обороне.
И все-таки войска 1-го Прибалтийского сделали то, что является главным во всякой наступательной операции: не только освободили важную в оперативном отношении территорию, но окружили, а затем уничтожили немалые вражеские силы. В итоге произошло качественное изменение оперативной ситуации на этом участке советско-германского фронта. Если до проведения операции войска почти трех наших армий находились под непосредственной угрозой окружения, то после того, как городокский выступ был срезан, наши объединения и соединения заняли нависающее положение по отношению к северному флангу группы армий «Центр» и нарушили в решающей степени ее фланговую связь с соседним оперативно-стратегическим объединением — группой армий «Север».
В результате для противника сложилась острая кризисная ситуация на стыке двух групп армий, что привело к оперативной неустойчивости войск правого крыла группы армий «Север» — ее 16-й армии, вынужденной начать поспешный отход от Невеля, продолжавшийся с 30 декабря 1943 года по 8 января 1944 года. Это дало возможность без каких-либо усилий продвинуться вперед нашему правому соседу 2-му Прибалтийскому фронту. Уже к 4 января его войска достигли линии Новосокольники, Лошково, озеро Ущо, пройдя 30–40 километров без боя. Отход противника укрепил южный фланг группировки наших войск, наносившей удар под Ленинградом и Новгородом, оказал определенное влияние на их победу, когда мощная глубоко эшелонированная оборона врага, так называемый северный вал, которую он укреплял более двух лет, рухнула и захватчики были отброшены далеко от подступов к городу Ленина.
Если говорить в целом о плане Ставки для фронтов западного направления советско-германского фронта, то он по ряду весьма существенных причин не мог быть осуществлен в полном объеме, поскольку для этого нужны были мощные силы, оснащенные бронетанковыми войсками, более щедрое снабжение боеприпасами, горючим и всем необходимым для успешного ведения столь серьезной операции.
Тем не менее войска трех фронтов западного направления, наступавшие зимой 1943/44 года в Белоруссии, оказали существенное влияние на успех советских войск под Ленинградом, а также сыграли важную роль в достижении победы на главном направлении — на Правобережной Украине. Они сковали группу армий «Центр», [89]не позволив ей оказать помощь потерпевшим в это время катастрофическое поражение группам армий «Юг» и «А». [90]
Если оценивать Городокскую операцию в свете последующих действий советских войск на белорусском направлении летом 1944 года — я имею в виду операцию «Багратион», — то надо сказать, что успех под Городком созвал предпосылки для наших достижении в районе Витебска, последующего удара на Полоцк и на территорию Прибалтики.
Глава шестая. Операция «Багратион»
В течение всей зимы 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта непрерывно наносили удары по врагу. В конце концов их наступательные возможности иссякли. Передышка стала необходимой не только для подготовки к новому наступлению, которое мы надеялись осуществить летом 1944 года, но и потому, что весна была в разгаре. Вот почему в марте, когда мы проводили очередную наступательную операцию против витебской группировки врага, я решил просить у Ставки разрешения на переход к обороне. Но надо было заручиться поддержкой соседа командующего Западным фронтом генерала В. Д. Соколовского, войска которого тоже участвовали в наступлении. Вызвав его по прямому проводу, я предложил совместно позвонить Сталину. Василий Данилович, согласившись, что войскам необходима передышка, обращаться к Сталину не советовал: в Москве, мал, не хуже нас знают обстановку на фронтах.
Когда я все-таки позвонил в Ставку, Верховный, как всегда, внимательно, не перебивая, выслушал доклад об обстановке и доводы в пользу прекращения наступления, потом, после минутного молчания, спросил:
— А что думают на этот счет на Западном фронте? Я сообщил о мнении генерала Соколовского, считающего, что Ставка и без нашей просьбы придет к такому же решению.
— Хорошо, подумаем, — заключил И. В. Сталин и попрощался.
2 апреля из Генштаба сообщили, что подписана директива о переходе войск 1-го Прибалтийского фронта к обороне, причем нам предстояло оборонять рубеж между Полоцком и Витебском силами трех армий: 4-й ударной, 6-й гвардейской и 43-и. 11-я гвардейская выводилась в резерв Ставки в район Невеля.
Не успели мы по-настоящему развернуть работу по созданию прочной обороны, как перед нами возникла чрезвычайно ответственная задача по оказанию срочной помощи одной из крупнейших в Белоруссии партизанских группировок, действовавшей в полосе 1-го Прибалтийского. О грозившей партизанам опасности я узнал от прибывшего к нам представителя Белорусского штаба партизанского движения при нашем фронте, секретаря ЦК Компартии Белоруссии И. И. Рыжикова. Когда он переступил порог, я по выражению лица гостя догадался, что его привело ко мне чрезвычайное событие.
— Товарищ командующий! — воскликнул он, даже не поздоровавшись. — Гибнет наша «партизанская республика», смерть угрожает тысячам партизан и жителей!
— Что стряслось, товарищ Рыжиков? — спросил я, пораженный его словами. Кому и где угрожает беда?
Подойдя к столу, представитель белорусских партизан быстро развернул карту и, обведя карандашом треугольник между Полоцком, Лепелем и Бешенковичами, сказал:
— Вот здесь, как вы знаете, долгое время среди моря слез и страданий, принесенных на нашу землю фашистскими оккупантами, назло фашистам существовал один из островков Советской власти. Долго наши партизанские бригады сидели у оккупантов в печенке, но вот теперь они решили любой ценой покончить с ними… — Закурив трофейную сигарету, которую машинальным движением вытащил из нагрудного кармана, и отмахнув ладонью струйку дыма, И. И. Рыжиков продолжал: — Не один раз терпели фашисты неудачу, когда пытались покончить с нашей «партизанской республикой», поэтому идут на любые жертвы, чтобы добиться успеха… И положение сейчас у нас отчаянное. Не исключено, что против партизан брошено пять полнокровных дивизий и свыше десяти отдельных частей. Наступает около шестидесяти тысяч карателей при поддержке сотни с лишком танков и двухсот пятидесяти орудий и минометов… А противостоит этому всего около семнадцати тысяч слабо вооруженных народных мстителей, положение которых затруднено не только абсолютным превосходством фашистских карателей в силах, но и скованностью партизанских частей. Они лишены сейчас самого большого своего преимущества — маневренности, так как связаны по рукам и ногам. Не могут же партизаны бросить женщин, стариков и детей на произвол карателей?! Рыжиков задумался на мгновение, а затем добавил: — О решительных намерениях фашистов свидетельствует также и то, что возглавляют этот карательный поход известный палач и садист, сам «генеральный комиссар оккупированных областей Белоруссии» генерал-лейтенант Готтберг и командующий третьей танковой армией генерал-полковник Рейнгардт…
Слушая взволнованный рассказ представителя партизанского движения, я стал обдумывать наиболее вероятные пути оказания помощи народным мстителям.
Надо сказать, вражеское командование избрало для этой операции против партизан, получившей издевательское наименование «Весенний праздник» («Фрюлингсфест»), самое выгодное для него время: наши войска, изнуренные многомесячными боями, перешли к обороне, и нельзя было думать, что в условиях развернувшейся весенней распутицы можно без тщательной подготовки прорвать оборону противника, чтобы подать руку помощи партизанам. Следовательно, если даже Ставка разрешит нам ударить солидной группировкой войск по противнику с целью прорыва к Западной Двине, то попытку эту предпринять можно не раньше чем через 10–15 дней. А за это время фашисты расправятся с партизанами или вытеснят их с территории Полоцко-Лепельской зоны. Выходит, помочь можно только массированными ударами нашей авиации по карателям и организацией регулярного снабжения окруженных боеприпасами сбрасыванием их с самолетов на парашютах.
И все же мы решили подготовить в районе Полоцка удар одним усиленным стрелковым корпусом 4-й ударной армии в целях прорыва на узком участке обороны противника и выхода к Западной Двине. Он, по моим предположениям, мог вызвать отвлечение части сил карателей, брошенных на ликвидацию партизанского края.
Был созван Военный совет фронта, на котором мы обсудили создавшееся положение, наметили конкретные меры, чтобы помочь партизанам, уделив особое внимание организации вывоза раненых из района окружения. Вскоре была установлена регулярная связь с командующим партизанскими бригадами Героем Советского Союза В. Е. Лобанком. Он сообщил нашим авиаторам районы концентрации сил карателей, по которым авиация вскоре нанесла массированные удары. Уточнялись также районы, где партизаны готовились принять боеприпасы и сдать раненых.
Постепенно выяснился замысел гитлеровцев, которые стремились, это было очевидно, оттеснять партизанские части от Западной Двины, наступлением в обход наиболее укрепленных опорных пунктов народных мстителей максимально сжать их район, лишить партизанские части возможности манееврировать и концентрическими ударами покончить с ними. Но этим намерениям партизанское командование противопоставило свой план. Предусматривалось закрыть наиболее важные подходы к районам базирования партизанских отрядов инженерными заграждениями и умело использовать их для упорной обороны; опираясь на эти заграждения, активно маневрировать и контратаковать части противника по открытым флангам и тылу, а тахже любыми путями попытаться нарушить управление карательными силами.
Претворяя этот план в жизнь, партизаны создали две линии круговой обороны на глубину 15–20 километров, опирающиеся на узлы сопретивления, систему дзотов, прикрытых минными полями, лесными завалами, а на танкоопасных направлениях — надолбами, противотанковыми рвами, эскарпами, контрэскарпами.
С нетерпением ожидая вести из района боев, мы облегченно вздохнули, когда к исходу 11 апреля получили донесение, что партизанские части успешно отразили четыре яростные атаки фашистов и нанесли им большой урон. Партизанскую бригаду имени Ленина атаковала 56-я пехотная дивизия при поддержке 35 танков (из них 12 «тигров») и авиации. Командир бригады Сакмаркин дважды водил своих партизан в контратаку, и враг был отброшен, потеряв много солдат и несколько танков. Особенно отличились бойцы отряда имени Суворова, которые не отступили даже тогда, когда их позиции стали утюжить около десятка «тигров». Партизаны отсекли пехоту от них, а затем организовали охоту и на «тигров». Смелость и упорство проявили в этом бою все партизаны, а пятеро из них схватились с «тиграми», что называется, врукопашную. Партизаны В. О. Волков, И. В. Чернышев, братья В. П. и Д. П. Хахель и В. М. Фядур — пятеро славных сынов белорусского народа не дрогнули под натиском танков.
Когда я все-таки позвонил в Ставку, Верховный, как всегда, внимательно, не перебивая, выслушал доклад об обстановке и доводы в пользу прекращения наступления, потом, после минутного молчания, спросил:
— А что думают на этот счет на Западном фронте? Я сообщил о мнении генерала Соколовского, считающего, что Ставка и без нашей просьбы придет к такому же решению.
— Хорошо, подумаем, — заключил И. В. Сталин и попрощался.
2 апреля из Генштаба сообщили, что подписана директива о переходе войск 1-го Прибалтийского фронта к обороне, причем нам предстояло оборонять рубеж между Полоцком и Витебском силами трех армий: 4-й ударной, 6-й гвардейской и 43-и. 11-я гвардейская выводилась в резерв Ставки в район Невеля.
Не успели мы по-настоящему развернуть работу по созданию прочной обороны, как перед нами возникла чрезвычайно ответственная задача по оказанию срочной помощи одной из крупнейших в Белоруссии партизанских группировок, действовавшей в полосе 1-го Прибалтийского. О грозившей партизанам опасности я узнал от прибывшего к нам представителя Белорусского штаба партизанского движения при нашем фронте, секретаря ЦК Компартии Белоруссии И. И. Рыжикова. Когда он переступил порог, я по выражению лица гостя догадался, что его привело ко мне чрезвычайное событие.
— Товарищ командующий! — воскликнул он, даже не поздоровавшись. — Гибнет наша «партизанская республика», смерть угрожает тысячам партизан и жителей!
— Что стряслось, товарищ Рыжиков? — спросил я, пораженный его словами. Кому и где угрожает беда?
Подойдя к столу, представитель белорусских партизан быстро развернул карту и, обведя карандашом треугольник между Полоцком, Лепелем и Бешенковичами, сказал:
— Вот здесь, как вы знаете, долгое время среди моря слез и страданий, принесенных на нашу землю фашистскими оккупантами, назло фашистам существовал один из островков Советской власти. Долго наши партизанские бригады сидели у оккупантов в печенке, но вот теперь они решили любой ценой покончить с ними… — Закурив трофейную сигарету, которую машинальным движением вытащил из нагрудного кармана, и отмахнув ладонью струйку дыма, И. И. Рыжиков продолжал: — Не один раз терпели фашисты неудачу, когда пытались покончить с нашей «партизанской республикой», поэтому идут на любые жертвы, чтобы добиться успеха… И положение сейчас у нас отчаянное. Не исключено, что против партизан брошено пять полнокровных дивизий и свыше десяти отдельных частей. Наступает около шестидесяти тысяч карателей при поддержке сотни с лишком танков и двухсот пятидесяти орудий и минометов… А противостоит этому всего около семнадцати тысяч слабо вооруженных народных мстителей, положение которых затруднено не только абсолютным превосходством фашистских карателей в силах, но и скованностью партизанских частей. Они лишены сейчас самого большого своего преимущества — маневренности, так как связаны по рукам и ногам. Не могут же партизаны бросить женщин, стариков и детей на произвол карателей?! Рыжиков задумался на мгновение, а затем добавил: — О решительных намерениях фашистов свидетельствует также и то, что возглавляют этот карательный поход известный палач и садист, сам «генеральный комиссар оккупированных областей Белоруссии» генерал-лейтенант Готтберг и командующий третьей танковой армией генерал-полковник Рейнгардт…
Слушая взволнованный рассказ представителя партизанского движения, я стал обдумывать наиболее вероятные пути оказания помощи народным мстителям.
Надо сказать, вражеское командование избрало для этой операции против партизан, получившей издевательское наименование «Весенний праздник» («Фрюлингсфест»), самое выгодное для него время: наши войска, изнуренные многомесячными боями, перешли к обороне, и нельзя было думать, что в условиях развернувшейся весенней распутицы можно без тщательной подготовки прорвать оборону противника, чтобы подать руку помощи партизанам. Следовательно, если даже Ставка разрешит нам ударить солидной группировкой войск по противнику с целью прорыва к Западной Двине, то попытку эту предпринять можно не раньше чем через 10–15 дней. А за это время фашисты расправятся с партизанами или вытеснят их с территории Полоцко-Лепельской зоны. Выходит, помочь можно только массированными ударами нашей авиации по карателям и организацией регулярного снабжения окруженных боеприпасами сбрасыванием их с самолетов на парашютах.
И все же мы решили подготовить в районе Полоцка удар одним усиленным стрелковым корпусом 4-й ударной армии в целях прорыва на узком участке обороны противника и выхода к Западной Двине. Он, по моим предположениям, мог вызвать отвлечение части сил карателей, брошенных на ликвидацию партизанского края.
Был созван Военный совет фронта, на котором мы обсудили создавшееся положение, наметили конкретные меры, чтобы помочь партизанам, уделив особое внимание организации вывоза раненых из района окружения. Вскоре была установлена регулярная связь с командующим партизанскими бригадами Героем Советского Союза В. Е. Лобанком. Он сообщил нашим авиаторам районы концентрации сил карателей, по которым авиация вскоре нанесла массированные удары. Уточнялись также районы, где партизаны готовились принять боеприпасы и сдать раненых.
Постепенно выяснился замысел гитлеровцев, которые стремились, это было очевидно, оттеснять партизанские части от Западной Двины, наступлением в обход наиболее укрепленных опорных пунктов народных мстителей максимально сжать их район, лишить партизанские части возможности манееврировать и концентрическими ударами покончить с ними. Но этим намерениям партизанское командование противопоставило свой план. Предусматривалось закрыть наиболее важные подходы к районам базирования партизанских отрядов инженерными заграждениями и умело использовать их для упорной обороны; опираясь на эти заграждения, активно маневрировать и контратаковать части противника по открытым флангам и тылу, а тахже любыми путями попытаться нарушить управление карательными силами.
Претворяя этот план в жизнь, партизаны создали две линии круговой обороны на глубину 15–20 километров, опирающиеся на узлы сопретивления, систему дзотов, прикрытых минными полями, лесными завалами, а на танкоопасных направлениях — надолбами, противотанковыми рвами, эскарпами, контрэскарпами.
С нетерпением ожидая вести из района боев, мы облегченно вздохнули, когда к исходу 11 апреля получили донесение, что партизанские части успешно отразили четыре яростные атаки фашистов и нанесли им большой урон. Партизанскую бригаду имени Ленина атаковала 56-я пехотная дивизия при поддержке 35 танков (из них 12 «тигров») и авиации. Командир бригады Сакмаркин дважды водил своих партизан в контратаку, и враг был отброшен, потеряв много солдат и несколько танков. Особенно отличились бойцы отряда имени Суворова, которые не отступили даже тогда, когда их позиции стали утюжить около десятка «тигров». Партизаны отсекли пехоту от них, а затем организовали охоту и на «тигров». Смелость и упорство проявили в этом бою все партизаны, а пятеро из них схватились с «тиграми», что называется, врукопашную. Партизаны В. О. Волков, И. В. Чернышев, братья В. П. и Д. П. Хахель и В. М. Фядур — пятеро славных сынов белорусского народа не дрогнули под натиском танков.