Эш начала теряться. Обмотки отвечали нормативам, но проходящая сквозь них струя немного колебалась. Для стороннего наблюдателя она неподвижна – но не для приборов.
   «Груз уложен правильно, – убаюкивал свою тревогу Форт. – Никаких смещений, ясно?.. Мертвецу в отсеке 14 всё равно. Самый спокойный пассажир».
   За свою часть общей работы Далан была уверена. Оптическая и маяковая навигация не подводит. Но хотелось бы узнать, сколько налетала ихэнская особь. Корректно ли спросить об этом капитана?.. И следовало заглянуть в техпаспорт судна. Больное, устрашающее судно! Только из желания проверить себя в сложной обстановке она поддалась на уговоры эйджи из конторы межпланетных перевозок. Обстановка ждать не заставила.
   Порой Далан задавалась вопросом: насколько оправдано её стремление посетить как можно больше миров и познакомиться с обычаями всех разумных? В возрасте личинки врач, который занимался проблемами развития ума, советовал ей налегать на физику и математику: «Детка Даль, твоя судьба – в точных науках». Но с каждой линькой всё сильнее манили приключения – и тянуло вверх, наперекор силе тяжести. Она с трудом дождалась возраста, когда деткам дают доступ к воздухоплаванию. Гул пламени в форсунке, наполняющей шар горячим газом, звучал как победная песня. Буря, треплющая аэростат, волновала душу; Далан висела на канатах, держащих корзину, и упивалась видом проносящейся внизу земли. Ещё до метаморфоза во взрослую она прошла курсы навигации, а когда освоилась с прямохождением, поступила в экипаж грузового дирижабля – но её планы простирались куда выше. Просто врач не угадал, к чему приложится умение Далан стремительно считать и чувствовать скорость.
   – Мы подойдём к точке входа на ваш час позже, чем надо, – заметила она для Форта. – Я изменяю расписание скачка.
   – Да, – безразлично ответил капитан.
   Он артон. Как это интересно! У него тело робота, а в теле живой мыслящий мозг. Великолепное достижение науки эйджи. От него регулярно доносится механический шум дыхания, а в теле что-то журчит – видимо, циркулирует кровезаменитель.
 
   Имитаторы Форт встроил в себя нарочно, для внимательных и любознательных. Благо такие приставки есть в продаже – высшие киборги специально ими оснащаются. Было бы неловко объяснять, что он ненастоящий на все сто процентов, а артоном только прикидывается, чтобы отвести от себя подозрения и иметь все права человека.
   Правительство не забывает о беглых пилотах межпространственных истребителей «флэш» и радо будет вернуть заблудшего в горячие объятия командования военно-космических сил, но... трассы звёздного транспорта так густо переплетены, завязаны в столько узлов, что на них немудрено и потеряться, особенно сменив лицо. Тела пилотов, к счастью Форта, создавались на базе серийной модели. И давайте не будем спрашивать, сколько ему стоили новое лицо и биография,
   «Если сейчас это недоразумение класса F развалится на ходу, ничего противоестественного не случится, – философски размышлял Форт. – Моя биологическая жизнь давно прекратилась, когда-нибудь должно схлопнуться и мышление. Тогда я узнаю, как Иисус-Кришна-Будда на своём уровне решил две проблемы – во-первых, отделима ли душа от тела (хотя мои конструкторы с этим давно разобрались), и, во-вторых, является ли киборг полноценной заменой человека. То есть сам факт взвешивания моих грехов и заслуг докажет, что людская жизнь – не сердцебиение и не пищеварение, а мышление. Ха, тогда выходит, что смерти вовсе нет, раз я продолжу всё осознавать! Значит, и беспокоиться не о чем».
   Но оглашать плоды своих раздумий Форт не стал. Их уместнее приберечь для того часа, когда воздух начнёт покидать «Сервитер Бонд» через разломы в лопающемся корпусе, а экипаж примется делить последний баллон кислорода. «Не трепещите, – надо будет им сказать, – но уповайте – как я!»
   Надо было совсем ума лишиться, чтобы наниматься в этот рейс. Но деньги, деньги – как без них прожить? Пилотировать прогнившую посудину – не худшее из зол, на которое люди идут ради денег.
   – Мне удалось сделать это! – воскликнула нянечная разновидность ихэна из проёма вверху и позади Форта. – Движок три стабилен!
   «Сейчас ещё где-нибудь откажет, – предположил Форт. – Сложная штуковина – корабль. Как человек; в нём всё зависит от всего».
   – Я пересчитаю назад. С учётом победы нашего бортинженера.
   – Я бы просила не язвить в мой адрес. Я не заслужила подобных нападок.
   – Доверяйте мне, коллега Эш! Я всем телом радуюсь за вас! Это истина. Я нахожусь в немалых чаяниях о вас, я жду от вас точных решений.
   – Постараюсь, – скрипнула Эш. В другое время Форт повеселился бы, слушая, как две нелюди препираются на человеческом языке, потому что больше у них нет ничего общего, кроме разума и фундаментальных основ биохимии.
   – Старайтесь, коллега Эш. А то я начинаю опасаться всяких неполадок.
   – О них даже упоминать не следует.
   – Почему?
   – Примета нехорошая.
   – Не вижу я причинной связи! – гаркнула Далан.
   Спустя три секунды свет в рубке мигнул и погас.
   – Да провались ты!.. – вырвалось у Эш.
   – Я составлю рапорт для конторы «Скайленда», – промолвил Форт. – Полагаю, риск транспортной операции больше, чем оговорено в контракте. Хочу потребовать дополнительной премии.
   Надо же чем-то обнадёжить экипаж, начинающий нервничать.
   Темнота не была полной – приборы с их автономным питанием мило светились, обрисовывая голову Далан. Её ужимки были красноречивее, чем даже интонации громового голоса.
   – Подробная проверка перед стартом не была бы лишней.
   – Не было повода, коллега Далан.
   – Он есть теперь.
   – Мы теперь в разгоне па скачок. Непоправимых поломок нет. Эш, займись.
   Эш вывела схему осветительной сети. А, вот где вышибло.
   – Поторапливайся.
   – У нас присутствует посторонний источник звука. Под креслом.
   – А, это будильник мертвеца, – Форт вспомнил, что засунул коробку под себя, чтобы не мешалась.
   – Бу... чей?! – вдруг дошло до Эш.
   – В отсеке 14 хранится труп, – разъяснил Форт терпеливо и спокойно. – Он входит в каргоплан.
   – Умершие снабжаются будильниками в ритуальных целях? – спросила Далан. – Он символ воскресения? Весьма поэтично. Сколь глубокий смысл! Дззззззззз, – воспроизвела она звонок, – и пробуждается!
   – Это вряд ли, – нащупав часы в футляре, Форт осмотрел их. Со светом, без света – он видел одинаково.
   Непонятно. Когда он достал будильник при Сато, стрелки показывали семь минут пятого. Сейчас их положение на циферблате должно бы соответствовать 11.23, но на часах было без девяти минут девять. Отстают на два с половиной часа, вот как. Корпус сзади гладкий – ни винтов подзаводки, ни установщиков стрелок. Как эта штука действует?.. Форт поколупал ногтем щиток, скрывавший механизм. Тикает.
   Убирая будильник, он ещё раз поглядел на циферблат.
   Что за фокусы? Без десяти девять.
   Он изменил режим зрения, ускорив восприятие в двадцать раз и дав увеличение х10.
   Минутная и часовая стрелки ровно двигались наоборот, как прорезь головки шурупа с левой резьбой. Сигнальная стрелка стояла на двенадцати, но звонок не сработал – не заведён, наверное.
   – Даю свет, – вздохнула Эш. – По резервной цепи.
   – Ооо! Ааа! – радостно возопила Далан. – Спасибо! Хотя я не слишком нуждаюсь. Могу я взглянуть на мертвецкий будильник?
   «С глаз долой такие вещи», – Форт протянул странные часы навстречу морщинистой лапе с пальцами-сардельками. Далан, подняв усилитель на макушку, прямо-таки воткнулась в циферблат кожистыми полусферами глаз.
   – Можно спросить, – наблюдал за ней Форт, – каковы штурманские приборы на бохрокских кораблях?
   – Вы о зрении. Это неважно. Яркая символика у нас. Вам будет резать глазки. Многозвучная симфония – нет, полифония числовых данных. Как-то так, – скосоротившись и разинув нос, Далан издала неаппетитное созвучие из цоканья, похрюкивания и отрывистых взвизгиваний. – Условный цифровой язык!
   – Браво, – угрюмо среагировала Эш, сосредоточенно шаря глазами по датчикам корабельных систем. Всё работает. Пока. Скачок – хорошенькое испытание для всех деталей корабля. В коконе поля гравитора переход незаметен, зато незащищённые корма и середина получат увесистый щелбан.
   Приняв и спрятав часики, Форт посвятил немного времени письму на станцию. Удобнее послать его прежде, чем «Сервитер Бонд» прыгнет через барьер пространств – и впереди лихтера, и за ним следом запылают вихри электромагнитных возмущений; так природа сердится на дерзкий разум, отыскавший сверхсветовой проход. Плохо отправлять почту, когда на внешних антеннах громадными пылающими вымпелами пляшут протуберанцы. Перечислив неисправности и запросив надбавку, Форт немного выждал – не треснет ли ещё что-нибудь? – и выкинул письмо в эфир. Привет регистру Ллойда! пришла пора любви между регистром и транспортно-страховой компанией.
   – Вибрации, – сквозь челюсти оповестила Эш. – У нас вибрации корпуса. Включаю антирезонатор.
   «Это похоже на учебную тревогу, – холодным ветерком дунула мысль в сознании Форта. – То одно, то другое, то третье. Экзаменатор вбрасывает задачи и ставит оценки за решение».
   – Трясение, – подтвердила Далан. – Я его слышу.
   «И всё из-за каких-то жалких тринадцати тысяч. Рычаг потянешь – и неясно, где окажешься. Не то передок корабля оторвётся. Чур меня!»
   – Входим при счёте «ноль». Все готовы?.. Начали.
   Цифры замигали, и засиял овал ноля. Экран пилота пошёл концентрическими кольцами, показывая вхождение в трубу. Скелет корпуса стал вспыхивать участками накала – это высвечивались напряжения несущего каркаса.
   УДАР О ПЕРЕБОРКУ В ОТСЕКЕ 17. ПОВРЕЖДЕНИЙ НЕТ.
   ПРОХОЖДЕНИЕ ЗАВЕРШЕНО.
   – Господь, Господь, – шептала Эш, – мы проскочили!..
   УСКОРЕНИЕ ПРЕКРАЩЕНО.
   – Расслабон считаю открытым, – Форт потянулся в кресле – больше по закоснелой привычке, так как кибертело этого не требовало. – Дальше распорядок по режиму крейсерского полёта.
   Плазмаки угасли, в дело вступили линейные стержни.
   – Эш, восстанови осветительную сеть. Тянуть на резервной – непорядок.
   – Есть, капитан! – Душа Эш твёрдо встала на место, уверенность вернулась, дело казалось выполнимым.
   УТЕЧКА ВОДОРОДА ИЗ РЕЗЕРВУАРА 8А. ВЗРЫВООПАСНАЯ ГАЗОВАЯ СМЕСЬ В МАШИННОМ ОТДЕЛЕНИИ. ДВИГАТЕЛЬНЫЙ ОТСЕК 4 ЗАКРЫТ.
   Настроение Эш, едва воспрянувшее, покатилось вниз. И замерло в точке оледенения, когда экран объявил одновременно с волной дрожи, докатившейся до рубки:
   ВЗРЫВ В ДО4. АВРАЛ.

Блок 4

   Поэзия мирков не поддаётся адекватному переводу. Чтобы в некоторой степени передать привычными нам средствами её богатство и особенности, понадобится хор из минимум восьми певцов и оркестр. Но средний мирк, стихотворец и стихопевец, легко управляется один. То есть стихи мирков ближе к понятию «авторская песня».
   Далан была не из способных, но сочиняла песни просто для удовольствия или когда хотела воодушевиться. Вот и сейчас её повело на декламацию; правда, уважая коллег, она бубнила вполсилы:
 
Ого, взрыв на борту в открытом космосе, в скачке!
Ого! Го-го! Никто не знает, что нам предстоит!
Но мы – га-га! – полны решимости преодолеть
Все трудности и судьбы посрамить.
Как тесен шлюз! Он символ мира, где все мы —
Сын и две дочки трёх различных видов —
Сплотились воедино для решения проблем.
И-гу, а-га! Я верю в наш успех,
А если нет, то мы умрём отважно,
И всем нам по будильнику вручат!
 
   Камеры внутреннего шлюзования служат для аварийных переходов между отсеками и, разумеется, подчиняются экономическим законам скупердяйства, по которым для экипажа всё делается ниже, уже, мельче и впритык. Больше двух человек в шлюз не влезает, и то Форт с Эш так стиснулись, что еле хватило места высвободить руку и открыть второй люк. В ДО4 было задымлено, но пламени не видно. Часть ламп полопалась, часть отомкнулась от контактов; этакий тревожный полумрак.
   – Далан, пожалуйста, – Эш ногой закрыла люк, и насосы принялись менять воздух в бочке шлюза.
   – Эш, спасибо, – втрое более кургузая и неуклюжая в скафандре, Далан с кряхтением полезла в переходник.
   Лучи нашлемных фар метались в пепельном дыму, выхватывая крупные надписи. Корпус двигателя выглядел обманчиво неповреждённым.
   – Ищи утечку, – бросил Форт. – Я протестирую движок.
   Руки у Эш дрожали. Кроме утечки, где-то здесь таилось место короткого замыкания, подорвавшего гремучий газ. Кислород выгорел во вспышке, но ДО4 не откроется, пока не устранена течь. Эш с надеждой раскрыла пульт-книжку и пришлёпнула его к стене. Почему не перекрылся газопровод от резервуара?..
   Она пересчитала все аварии, случившиеся с начала рейса. Охлаждение стержня 2, расцентровка двигателя 3, обрыв сети освещения, теперь водород утёк и рванул. Придётся от греха подальше заменить воздух в машинном отделении азотом.
   Люк распахнулся, вылезла кудахчущая Далан. Хоть бы квохтать перестала, а то бормочет и бормочет!
   «Эш, выпрямись! – приказала она себе. – Ты не имеешь права уронить достоинство перед лицом представителей иных цивилизаций. По тебе они будут судить обо всех ихэнах. Будь стойкой! Реши эту задачу».
   – Истекает здесь, – показала лапой Далан и продолжила свою воркотню, прохаживаясь по отсеку, но вскоре опять перешла на линго: – Тут что-то сделать? выломать? Ломать легко!
   – Можете вы помолчать?!! – сорвалась Эш и сразу примолкла, покосившись на кэпа. – Да. Надо вынуть панель. Там термоизоляция...
   – Нельзя не петь, – глухо гудела Далан, поддевая на удивление гибкими пальцами панельный щит. – Это приободряет.
   – У вас всегда поют при аврале? – Язык у Эш рвался вслед за нетерпеливым сердцем.
   – Не так. Дают себя слышать, – Далан издала зудящий и противный звук. – Тот, кто замолчал – оказался в опасности. Тишина – когда все умерли.
   От волнения Эш мазнула языком по забралу шлема. Воющая, писклявая цивилизация эти мирки. Но она без колебаний променяла бы взорвавшийся отсек «Сервитера» на зал, полный голосистых мирков. Даже 2, 6 g покажутся комфортными, если альтернатива – невесомость и кислород на нуле.
   Форт заглянул в нишу, откуда Эш и Далан извлекли губчатые кирпичи изолятора. Вода, родившаяся в воздухе при взрыве, стягивалась на прорвавшийся газопровод и замерзала кристаллами инея.
   – Сможешь восстановить?
   – Часа полтора, – рассчитала Эш затраты времени.
   – Не срочно; плазмаки понадобятся, когда выйдем из скачка около Нортии. Меня интересуют причины всех пробоев.
   – Ветхость. Эксперт по материаловедению сказал бы точнее, каков износ, а у нас такого оборудования нет.
   Форт с сомнением осмотрел трубку. И не скажешь, что старая! Странно всё это. Кабельные и трубчатые коммуникации на кораблях обновляются гораздо чаще, чем элементы каркаса. Вернее было ожидать появления трещин, разломов в несущих конструкциях, но лопались и обрывались, образно говоря, нервы и кровеносные сосуды «Сервитера». Пусть аналогия и неуместна, но перелом не так опасен, как разрыв артерии. Отказывают важные мелочи, каждый раз ставя под угрозу весь полёт.
   – Проверь питание БЭМа и приборной части. Далан, ещё раз убедись, что навигационные системы исправны; сделай контрольное ориентирование. Эш, сейчас отключи резервуар; займёшься им после отдыха. Возвращаемся в центральный ствол.
   По ту сторону шлюза Далан с удовольствием сняла шлем-котёл, мешавший ей нормально слушать. Спускаясь в ЦС по неудобному, почти вертикальному трапу, она негромко ржала и лаяла, смакуя звуки инопланетных животных – это было развлечение, отдушина в стеснённой и тревожной атмосфере корабля, предназначенного к ликвидации. Эш убеждала себя, что следует смириться с этой живой музыкальной шкатулкой.
   Но в стволе Далан вдруг замолчала, словно подавилась. Уши её растопырились и встали выше макушки.
   – Ты можешь петь, – как можно ласковей сказала Эш, заставив себя быть терпимой.
   – Цак! пиииииииии, – звучно щёлкнув, Далан издала тончайший писк на грани слышимости и указала рукой в чёрный провал ствола. – Там кто-то есть. Он передвигается. Шуршит.
   Форт поторопился открыть шлем и усилил темновое зрение; присмотрелась и Эш.
   В круглом проёме зыбко скользнул бесформенный неясный силуэт – и слился со стеной. Эш поклялась бы именем Господним, что мелькнувшее нечто – словно пролетевшее, не касаясь пола – еле-еле светит ультрафиолетом.
   – Это не наше искусственное насекомое, – Далан до предела приглушила голос. – У них другие шаги.
   – Я не вызывала автоматы, – отозвалась Эш так же тихо.
   – Очень темно и далеко. Сейчас усилюсь, – Далан опустила на глаза свой бинокуляр. – Нет, ничего.
   Форт считал, что застрахован от галлюцинаций. Полностью техногенный организм мог поломаться, но психическим болезням в нём было не на чем завестись. Инженеры Айрен-Фотрис не допустили бы к эксплуатации ненадёжный мозг. Форт предназначался для управления кораблём, превосходящим «Сервитер» настолько, насколько флаер совершенней планера. Но тут, стоя в заднем конце ствола, Форт неожиданно засомневался в своих ощущениях.
   – Все видели?
   – Я – слышала.
   – Да... что-то метнулось, – подтвердила Эш.
   Оружие Форта лежало запакованным в багаже. Он пожалел, что не захватил его с собой. Опыт подсказывал, что с движущейся угрозой на борту лучше всего разговаривать на языке силы, а уж потом разбираться, чем или кем она была.
   – Держаться вместе, – приказал он. – Идём быстро, глядя по сторонам.
   Шаги троих отмеряли метры ствола; лучи прорезали даль трубы до заветной двери, ведущей в голову судна. На отметке, где – или чуть дальше? – показалось и исчезло нечто, Форт особенно пристально изучил входы в грузовые отсеки. Слева – 14-й и 16-й, справа – 13-й и 15-й. Что бы тут ни двигалось, оно шло справа налево. Влево Эш посмотрела вместе с ним.
   – Да успокоит Господь души всех умерших, – послышался Форту её сдавленный голос.
   – Поставь автоматы на входе в ствол. Постоянное слежение.
   Когда дверь ствола закрылась и сработали запоры, экипаж перевёл дух, а Далан отыграла на губах какой-то варварский марш, как бы в знак триумфа. Молчавшие в стволе, все одновременно захотели говорить.
   – Кто-нибудь может сказать, что это было?!..
   – Тело большое, вес маленький. Так волочится по земле аэростат. Моё знакомое впечатление.
   – По-моему, оно светилось.
   – Не заметил. У меня к этому явлению в стволе есть два вопроса – откуда оно взялось и куда подевалось, если двери отсеков заперты, а также – насколько оно реально. Скажем, пропускает ли свет.
   – И нет, и да. Я видела покрытие объектом лампы, – Далан употребила астрономический термин, но все поняли. – Свет мало затмился. Притух, я хотела сказать.
   У Форта выросло энергопотребление мозга. Ситуация требовала его решения – такая должность, что от обязанностей лишь в гробу спасёшься. На корабль проник беглец со станции? Это возможно – кто удирает из заражённого места, тем руководит первый закон паники «Беги прочь!», а не рассудок. Но тела из мяса и костей не просвечивают насквозь. Призрак?.. эти штуки жёстко привязаны к мирам-феноменам вроде Форрэйса, Хэйры, Динары и Арконды. Правда, призрак можно сгенерить искусственно, но вне дивных планет создание устойчивого призрака обойдётся много дороже, чем «Сервитер» в пору его юности. И призраки локализованы в местах образования или фиксированы к конкретным лицам; просто так перевозить их невозможно. Всё отпадает.
   – Понаблюдаем за стволом. Сейчас нам нужен отдых. Ближайшие восемь часов – моя вахта, за мной заступает Далан.
   Говорил Форт сухо и чётко, но за его сдержанным тоном Эш послышалась забота. Это согревало, но был и привкус обиды. Не из-за того ли капитан так чуток, что она худощавее всех? не считает ли он её малолеткой и заморышем?..
   – Прошу время для внеочередной работы, – подняла руку Эш. – Я тревожусь за двигательный отсек 4. Управлюсь быстро, поем и лягу спать.
   – Нет, – отрезал Форт. – Сперва прийти в себя. Выполняй, инженер.
   В рубке их ждал сюрприз «Угадайте, от кого». На мониторе горело добавочное окно со словами:
   ПОЛУЧЕНО СООБЩЕНИЕ ДЛЯ «СЕРВИТЕР БОНД». ПРОЧИТАТЬ.
   «Как быстро отозвался „Скайленд“! – удивился капитан. – Наверняка нагоняй за использование прямой связи без надобности. Что-нибудь в этом роде: „Не отвлекайтесь на пустяки, гоните корабль дальше“.
   Но содержание письма озадачило его куда больше, чем сам факт связи с кораблём, летящим в забвение.
   – Приятно, что хоть связь работает нормально, – попытался он пошутить, чтобы избавиться от ощущения нереальности. – Признавайтесь, у кого есть тайный дружок, который достаёт даже в скачке и тратится по крупной, лишь бы дозвониться?.. Подсказка: его имя – Кэн.
   – У меня нет таких друзей, – Эш знала пять-шесть эйджи, от которых с радостью получила бы почту, но никого из них не звали Кэном.
   – Имя не наше, – отказалась и Далан. – В столько слогов друзья не подписываются. А что там?
   – А вот взгляните, – Форт жестом пригласил коллег к экрану.
   Письмо гласило:
   [Я совершенно один могу сказать. Беспокойство незнание здесь. Полёт быстро. Чувство полноты свободы быстро быстро здесь здесь. Меня холод нелюбовь. Только имеете. Рвутся связи. Креплюсь. Я Кэн Мерфанд здесь]
   Ни номера узла-отправителя, ни обратного адреса в реквизитах письма не значилось.
   «Похоже, что писала Далан», – с невольным ехидством подумалось Эш. Она гордилась тем, что владеет линго в совершенстве. Но зачем серой тумбе сочинять корявые письма о разлуке?.. Если комиссар Сато играет в туанцев, то не занимается ли мирка игрой в эйджи?
   – До меня это не дотрагивается, – Далан выдохнула с присвистом. – Иду питаться и накачиваться.
   Волоча ноги к себе в тесную каютку, измотанная Эш заметила, что Далан, разобрав свой баул, свинчивает из трубок спортивный снаряд. Не успела Эш прожевать устало движущимися челюстями первый кусок, как Далан залязгала железом, запыхтела и принялась вскрикивать, будто дралась, а не поддерживала форму, нагружая мышцы и костяк гирями. Посмотреть бы тайком, как она ест. Судя по ширине пасти, она может разом затолкать в себя брикет на полтора кг. А зубы у неё есть?..
   Поочерёдно проверив отсеки на наличие движущихся объектов («ПОСТОРОННЕГО ПРИСУТСТВИЯ НЕ ОТМЕЧАЕТСЯ»), Форт тестировал корабельную станцию связи. Результаты выглядели занятней некуда: с момента отлёта внешние антенны «Сервитера» принимали одни лоцманские корректировки и сигналы маяков – и никаких писем. Уму непостижимо. Такое впечатление, что письмо возникло само по себе, зародилось в такт тревоге экипажа, словно эхо или всплеск на энцефалограмме. Если бы БЭМ, главный бортовой компьютер «Сервитера», научился чувствовать и думать, именно такую телеграмму он и отстучал бы экипажу в знак солидарности – мол, ребята, мы гребём по космосу в одном корыте, мне тоже паршиво, так что поймите меня. Одно неясно – зачем он назвался именем, а не серийным номером.
   Форт обратился к памяти, пытаясь найти там хоть что-нибудь схожее с текстом полубессвязного письма. Целевой поиск занял доли секунды; итог был из ряда вон, он не укладывался ни в какие рамки – прямо хоть всё бросай и сам ложись тестироваться.
   Капитан ясно вспомнил, где прежде встречал сочетание «Кэн Мерфанд». В грузовых документах.
   Так когда-то звали труп, покоящийся в отсеке 14.
   О господине Сато рассказывали, что он большой шалун и озорник, и юмор у него причудливый, а подчас и жестокий. Что ему, к примеру, стоило встроить в будильник мини-блок, время от времени посылающий в эфир какую-нибудь ахинею от лица покойника?.. Комиссару веселуха, а у экипажа нервы дёргаются. И поди уличи его.
   Немало налетав по трассам, Форт знал, что электронщики порой – от скуки долгого рейса, от сознания своего ничтожества или кому-нибудь в отместку – монтируют подобные шутихи. Если таких умельцев ловят, то в благодарность за доставленное удовольствие им вручную лакируют портрет. След от будильника очень украсил бы физиономию Сато, но ведь не докажешь, что письмо – его работа.
   ОТВЕТИТЬ – терпеливо ждала надпись ниже дурацкого письма.
   «Не дождёшься», – твёрдо подумал Форт. Пусть судно пропащее, но капитан – командир корабля, а не клоун. Переписка с глюками в его штатные обязанности не входит. Конечно, распоряжение грузоотправителя придётся выполнить и приложить часы к ящику с бывшим владельцем, но до того момента пусть будильник полежит в кармане. Ничего, что неудобно; удобство для артона – вещь не обязательная. Зато, держа радар наготове, можно поймать идущий от будильника сигнал, который сразу влетает в почтовый ящик через вход внутренней связи, предназначенной для переговоров команды. Если это случится, шутнику придётся солоно. Чтобы документировать подобный трюк, достаточно добавить в опции самописца пункт «Регистрация/сохранение всех сообщений в иной кодировке», и мышеловка готова.
   Хуже, если такая почта повторится, а самописец не сработает. Это будет значить, что БЭМ заражён дурью где-то в прошлых рейсах и гонит почту сам в себя, подставляя адресантами любые имена-фамилии, какие сыщет в памяти – умерший числится там, хоть и в списке грузов.
   А на одуревший БЭМ рассчитывать нельзя.