Страница:
– Слушай, ты так не мёрзнешь? – Форт припомнил, что ихэны любят тепло.
– Мёрзну, – сев, Эш обхватила себя гибкими руками. Её живот был трогательно белым и скользко поблёскивал едва заметным узором чешуек. На руке выше четырёхпалой кисти, похожей на клещевой захват, Форт заметил подсохший след бледно-коричневой крови.
– Далан, что за дела? – капитан слегка повысил голос. – Она же простынет. Не хватало ещё воспаления лёгких. Живо дай ей одежду.
– Оооааа! – завопив, Далан со звоном брякнула контейнер на пол. – Я растяпа!. Очень стыдно, я не задумалась!
Эш не посмотрела ей вслед, даже не подняла голову.
– Я тоже извиняюсь, виноват. Следовало поднять температуру воздуха.
– Ничего, – прошептала Эш, глядя в пол. – Я провинилась больше всех. Простите.
– Выше голову, бортинженер.
– Не смею. Совестно глядеть на вас.
– Брось. Тебе просто подурнело. Это со многими бывает в сложных рейсах. Пройдёт.
– Вы не понимаете... – Большие влажные жёлто-зелёные глаза выглянули на миг из-под морщинистых век. – Я ополоумела, как... как няня с первым яйцом. Порой случается такая дурость – никого не подпускать, даже родителей. Вам это чуждо, незнакомо.
– Кое-как пойму, не бойся, – Форт неуверенно вникал в сложности чужой культуры. – Говоришь, яйцо?.. Но ты была от меня в трёхстах метрах, вне прямой видимости. Тебе что-то передалось?
– Да!.. – Эш крепче обняла себя, потрясла гладкой головой. – Словно вы тронули яйцо – грубо, жестоко. Оно кричало.
– Не было ни звука.
– Я же сказала – не поймёте. Это знают наши мамы и няни, а вы эйджи.
– Это случилось с тобой в первый раз? – Поймав кончик нити, Форт начал осторожно распутывать хитроумную комбинацию событий. – Ммм... то есть доводилось ли тебе прежде испытывать похожее?
– Не... нет. Очень немного. Я не была няней в семье, я училась. У нас на Аркадии недостаток инженерных кадров. Даже шнги получали дипломы. Так не принято в мире, откуда мы пришли.
«Что-то вроде начинающей старой девы, – смекнул Форт. – Её лишили роли, которая ей свойственна, а тяга осталась».
– И чёрное яйцо тебя смутило?
– Это не... нельзя сказать в словах, – горячий шёпот Эш был сбивчивым. – Исступление. Накатывает, как волна. Не думаешь, перестаёшь владеть собой... Я бы на вас напала, если б не Далан. Яйцо звало меня.
– Вслух? ты слышала его?
– Нет. Но я поняла. Словно увидела – удары, руки приближаются.
Вбежала Далан, прижимая к широкому телу тряпьё, которое смогла выгрести из багажа Эш.
– Чем я могу искупить свою неловкость, коллега Эш? Я возьму себе заботы о твоём лечении!
– Ты и так немало для меня сделала. – Вяло подняв руку, Эш перебирала скомканную одежду; вытянула тонкий свитер и стала влезать в него – будто змея возвращается в старую кожу. Далан тем временем нашла то, что сочла обувью, и принялась обувать бортинженера.
– Это головной убор для сна.
– Да? я ошибаюсь. Случается иногда от неосведомлённости! Я представляю по себе.
– О Господь, да твоя ступня размером с мою голову!.. И это не на ноги, – выхватила Эш комок шелковистой ткани, – это рукавицы для молитвы.
– Как причудливы различные культуры!.. Ты веришь в сверхъестественные существа?
– А ты нет? – Эш понемногу оживала.
– Я верю в... – лицо Далан так перекосилось и выпятилось, что Эш испуганно отодвинулась – вдруг укусит?
– ...в естество! – нашла Далан подходящий термин. – Капитан, я изучила её автомедиком. Как ихэн она не больна. Органы на месте, голова цела. В голове сильное волнение. Автомат сделал укол покоя.
– Действует? – спросил Форт у Эш.
– Кажется, да. Сейчас мне легче, чем в стволе.
– Дело вот в чём, – теперь Форт смотрел на Далан. – У Эш возникло впечатление, что... – он бросил вопросительный взгляд на бортинженера; та, помедлив, кивнула: «Да, говорите, это не секрет». – ... что плазмоид общается с ней на чувственном уровне. Он просил помощи, чтобы она защитила его от меня. Хотя в тот момент плазмоида рядом не было. Я изучал снаружи ящик с багажом умершего.
– Того, чей будильник? – Ухо Далан нацелилось на тикающие часы.
– Именно. Я не уверен, но есть кое-какие признаки, что багаж связан с плазменной активностью. То, что там лежит, не похоже на техническое устройство. Но существуют объекты, удерживающие на себе отдельные виды энергии – тиолит, к примеру.
– Это минерал.
– Да; из него делают торнаки.
– Ящик с тиолитом?
– Маловероятно. Мне сказали, что в багаже вещи, памятные для умершего. Тиолит невзрачен, он даже не поделочный камень. И чтобы плазма его «заметила», масса его должна быть не менее десяти-двенадцати кило. Не могу представить человека, таскающего за собой тиолитовый булыжник. Э-э.. то есть не камень, а чемодан с обогащённым тиолитом.
– Можно, я вмешаюсь в совещание? – робко спросила Эш.
– Говори.
– Меня тревожит не багаж, а собственная голова, – заявила Эш с откровенностью человека, которому нечего терять. – Я не уверена, что приступ не повторится. Как мне после этого работать? Я ставлю вас в тяжёлое положение – вы не можете на меня полагаться...
– Не думаю я так, – заворочалась Далан, по обыкновению сидящая на корточках. – Нервная судорога – вот что было! Автомедик советовал ей отдохнуть и после перепроверки работать. Верю я в технику.
– Сейчас ты слышишь яйцо?
– Нет. Только вспоминаю порой.
– А между тем оно гуляет по стволу со своими дружками-вихрями. Я бы сказал, прямо пулей носится.
– Щиты, – крякнула Далан. – Аварийные щиты закрыты. Голова судна изолирована от всего сзади. Щиты – сильная защита от лучей.
– Если так... то у нас есть способ проверить, действует яйцо на Эш или...
– ...или это – мой бред, – смело закончила Эш. – Я поняла! Далан, держи меня крепче. Капитан, разведите щиты.
– Ты не обидишься на держание? – толстые пальцы Далан зависли, нерешительно шевелясь, над тонким запястьем Эш.
– Давай взаимно погасим все обиды. Пусть между нами их не будет.
Форт задумчиво положил ладонь на пульт.
– Вообще-то я не имею права подвергать члена экипажа заведомому риску без крайней на то необходимости.
Эш и Далан взялись за руки, словно сёстры. Идиллия! Худая жилистая Ящерица и большая головастая Слониха. И глава экипажа – Железяка. Кто бы увидел!.. Только в космосе, в предельно опасной обстановке возможно братство разумных видов, разделённых всем – привычной силой тяготения, составом пищи, культурой, языком, мышлением.
– Я иду на испытание добровольно, – подчеркнула Эш. – Иначе мы не узнаем правды. Капитан, прошу вас!..
Одна лапа Далан сковала Эш руки, другая легла на шею, и пальцы едва не сошлись под затылком шнги.
– Последнее. Открытие будет коротким; щиты разойдутся, когда яйцо окажется ближе к корме. Надеюсь, я успею свести их, чтобы плазмоид не проник в рубку. Хотя...
«...я что-то не уверен, что ему сюда надо, – договорил Форт в уме, нажимая кнопки. – А то давно бы просочился».
Плиты щитов поплыли. Прерываемая помехами картинка видео показывала бело-пламенные спирали, извивающиеся в стволе, и на их фоне – скользящее по ломаной линии яйцо.
– Есть, – захрипела Эш. – О, Господь!.. я не выдержу!..
Далан опасалась за силу руки – мышцы, не ослабевшие благодаря упорной гимнастике, позволяли ей смять шею шнги, словно пластилин. Промедление отдалось ей болью – извернувшись, Эш резко лягнула Далан, но подкожный мускульный каркас, мгновенно отвердев, смягчил удар. И всё-таки Далан держала, не усиливая хватку.
– Щиты, капитан!
– Секунду... сомкнулись!
– У тебя прошло? – заботливо спросила Далан.
– Да... да... почти, – Эш шептала, поводя головой. – Спасибо. А то бы...
– Быстро, пока не остыло, – Форт, выскочив из кресла, навис над Эш, находящейся почти в прострации. – Что оно тебе велело? что?!
– Собери кубики, – залепетала шнга в ответ, – унесите мёртвого, мы будем дружить...
– Откуда это взялось? что означает?
– Не знаю... слышала раньше... дома... И шаги...
– Какие шаги?!
Глаза Эш остановились, из блуждающих став стеклянными. Близкое лицо Форта смазалось, как стёртое мокрой тряпкой; шаги громко звучали за дверью. Семья сидела за столом, перед обеденными чашами; отец только что снял молитвенные рукавицы. Что за шум снаружи?.. Сидеть! – вскрикивает мать. Это флаер. Дверь распахивается. Их трое, оккупанты-федералы. Как же смердит их жратва... – брезгливо сочится голос из шлема. Будто в сортире... Встать! проверка документов! Мы не можем встать из-за стола. Это ещё почему?! Чтобы не осквернить пищу, освящённую молитвой. Какая пища? гниль вы жрёте!.. и за едой нельзя браниться. Придите позже, и вы услышите ответ, которого заслуживаете. Дош, няня из сестриной семьи, стрельнула глазами на яйцо в коконе-грелке – если его тронут... Я тоже вцеплюсь, – думает Эш. Разорву.
Вот что значат шаги. Шаги в стволе.
– Это команда, – очнулась она, осмыслив видение. – Беречь яйцо до последнего.
– Разумный плазмоид? – Далан помахала ухом. – Науке неизвестно. Опыт не зачтут, поскольку рядом не было учёных. Мы исключили разные случайности? Резонанс памяти в ответ на излучение плазмоида?
– Это были не беспорядочные воспоминания, – поспешно возразила Эш, – а какие-то... выборочные. В них было что-то общее; я пока не понимаю, что именно. Попробую выразить... Призыв, потом... просьба дружить, заботиться...
– Так или нет, влияние доказано, – подвёл итоги Форт. – Далан права – нам не поверят, сто процентов. И обстановка не та, чтобы экспериментировать. Доложим очевидные факты, и хватит. Надо выбираться из ситуации любым способом. Я даже знаю, каким.
– Эш проявила высокую доблесть, – объявила Далан; для неё была важна публичность оглашения.
– Значит, скафандр меня не изолирует, – с горечью ответила Эш Форту. – Я не могу покинуть рубку, а вы – выйти за щиты. Разве что привяжете меня.
– Есть наружный жук-монтажник, – напомнила Далан, – а у него закрытое место оператора. Он пролезет в коридорах.
Форт представил: большой жук-паук для работ в открытом космосе, на броне корабля, лезет в ствол. Тотчас же у него что-то отказывает, и он намертво заклинивает проход своей непробиваемой задницей. Эх, иметь бы EMS и расстрелять плазмоиды!..
– Не пойдёт. Вся электроника ненадёжна. Только скаф высокой лучевой защиты; один такой должен входить в оснащение судна. Но сначала – связь со «Скайлендом».
– Ты будешь держать меня и дальше?
– О, я много перестраховалась. Я расскажу о твоём поступке, когда возвращусь.
– Кому? зачем?..
– Моим соотечественникам. Ты можешь получить награду.
– Господь мой, да я ничего не сделала!..
– Проси место на их корабле, – подсказал Форт, – в смысле пожизненного найма. Не прогадаешь.
– И они сэкономят – при их тяготении я недолго проживу. Я скорее буду служить с вами, капитан, – искренние глаза не отпускали Форта. – Вы смелый человек.
«Сейчас Далан скажет, что я артон», – болезненно подумалось Форту. Однако мирка знала толк в политкорректности и не разоблачила его. Она выдала нечто иное, куда более меткое:
– Очень смелый. Надо застраховаться на большую сумму, чтобы летать с ним.
– Хм, разве я похож на сорвиголову?
– Для некоторых особей риск составляет смысл и вкус жизни. Я бы не сказала так, если бы не сама была такая... нет, если бы сама такая не была... опять неправильно?
Форт взглянул на Далан с интересом. Трудно было заподозрить в разлапистой громадине столь тонкие чувства, но мирка раскусила его до сердцевины. Значит, знает, в чём прелесть риска.
– Позволь спросить, а ты-то чего искала за облаками? Если, конечно, вопрос в тему.
– Себя, – Далан встала, и в рубке сразу стало тесно. – Я хочу стать личностью.
– По-моему, человек, которому хватает решимости жить одному среди чужих – уже личность.
– Может, ты эмигрировала? – Эш захотелось ощутить в Далан душу, родственную по несчастью. – Политика или преследования?
– У нас нет политики и не преследуют, – Далан решительно подняла уши уголками. – Бохрок – народ-монолит. Но это и тяготит порой. Надо выделиться из всей массы. За особенность не любят. И хвалят за особенность.
– Не понимаю, – созналась Эш.
– Разве у вас не так? Выскочку осуждают. Почему он не похож? Но он на виду, на него все глядят. Скажем, певец...
– Кстати, о певцах. Твой голос – наше оружие против плазмоидов; другого я пока не нахожу. Так что береги глотку, она нам понадобится. Предлагаю перейти к чаепитию.
– О-о, я всё принесла. Для всех! я знаю, кто что ест. Эш, вот твоё блюдо.
– Можно и обычные брикеты, – застеснялась Эш вскрытой жестянки, из которой щедро разливался запах подлинной ихэнской пищи. Она рассчитывала съесть консервы в каюте, закрывшись и усилив вентиляцию.
– А тут пища капитану.
«Вот я и попался», – вздохнул Форт. Брикет пищи для киборгов говорил сам за себя.
– Удивляться нечему, бортинженер. Тем более моей так называемой «смелости». Я артон.
Возникло молчание, отягощённое неподвижностью. Форт взвесил на плечах груз чужеродности – давящая ноша, не скинешь.
– Я своих слов обратно не возьму, – прервала паузу Эш. – Я хотела бы работать с вами. Теперь – особенно. Капитан и должен быть надёжным, верно?..
– Значит, у нас не осталось недомолвок. – Налив себе воды, Форт поглядел на стакан и извлёк из памяти образ золотого пенного пива. Плюс вкус. У разума, записанного на искусственный носитель – свои преимущества. Да, минус хмель.
– Не обращайте внимания, я поработаю со связью.
– Пожалуйста, вопросов нет. Далан, я не поняла твоих слов: что значит «верю в естество»? – Эш не переставала бояться насильственных чувств, готовых хлынуть на неё из-за щитов, и стремилась отвлечься разговором.
– У нас нет богов.
– Так не бывает. Господь – един.
– В трёх лицах, – отпивая воображаемое пиво, Форт не отрывался от экрана. – Иисус, Кришна и Будда, и при этом – один человек.
Далан действительно умела говорить не только ртом. Ртом она ела, а разговаривал нос. Похоже, дышала она подмышками.
– Не думай, коллега Эш, что я не верую в богов. Они есть на самом деле, но местами. На Форрэйсе их живёт много, не считая духов. Это достоверно доказано. Кроме них, всякие силовые информационные возмущения. Они обитают на Арконде и на Хэйре...
– Я не жрица, шнгам не положено, но осмелюсь заметить, что...
– Все хорошо прожевали? – вмешался капитан в богословский диспут. – Рекомендую проглотить и облизнуться. У меня назревает коннект со «Скайлендом», и если я не ошибаюсь насчет доброты начальства, аппетит у нас испортится через... тридцать семь секунд.
Блок 9
– Мёрзну, – сев, Эш обхватила себя гибкими руками. Её живот был трогательно белым и скользко поблёскивал едва заметным узором чешуек. На руке выше четырёхпалой кисти, похожей на клещевой захват, Форт заметил подсохший след бледно-коричневой крови.
– Далан, что за дела? – капитан слегка повысил голос. – Она же простынет. Не хватало ещё воспаления лёгких. Живо дай ей одежду.
– Оооааа! – завопив, Далан со звоном брякнула контейнер на пол. – Я растяпа!. Очень стыдно, я не задумалась!
Эш не посмотрела ей вслед, даже не подняла голову.
– Я тоже извиняюсь, виноват. Следовало поднять температуру воздуха.
– Ничего, – прошептала Эш, глядя в пол. – Я провинилась больше всех. Простите.
– Выше голову, бортинженер.
– Не смею. Совестно глядеть на вас.
– Брось. Тебе просто подурнело. Это со многими бывает в сложных рейсах. Пройдёт.
– Вы не понимаете... – Большие влажные жёлто-зелёные глаза выглянули на миг из-под морщинистых век. – Я ополоумела, как... как няня с первым яйцом. Порой случается такая дурость – никого не подпускать, даже родителей. Вам это чуждо, незнакомо.
– Кое-как пойму, не бойся, – Форт неуверенно вникал в сложности чужой культуры. – Говоришь, яйцо?.. Но ты была от меня в трёхстах метрах, вне прямой видимости. Тебе что-то передалось?
– Да!.. – Эш крепче обняла себя, потрясла гладкой головой. – Словно вы тронули яйцо – грубо, жестоко. Оно кричало.
– Не было ни звука.
– Я же сказала – не поймёте. Это знают наши мамы и няни, а вы эйджи.
– Это случилось с тобой в первый раз? – Поймав кончик нити, Форт начал осторожно распутывать хитроумную комбинацию событий. – Ммм... то есть доводилось ли тебе прежде испытывать похожее?
– Не... нет. Очень немного. Я не была няней в семье, я училась. У нас на Аркадии недостаток инженерных кадров. Даже шнги получали дипломы. Так не принято в мире, откуда мы пришли.
«Что-то вроде начинающей старой девы, – смекнул Форт. – Её лишили роли, которая ей свойственна, а тяга осталась».
– И чёрное яйцо тебя смутило?
– Это не... нельзя сказать в словах, – горячий шёпот Эш был сбивчивым. – Исступление. Накатывает, как волна. Не думаешь, перестаёшь владеть собой... Я бы на вас напала, если б не Далан. Яйцо звало меня.
– Вслух? ты слышала его?
– Нет. Но я поняла. Словно увидела – удары, руки приближаются.
Вбежала Далан, прижимая к широкому телу тряпьё, которое смогла выгрести из багажа Эш.
– Чем я могу искупить свою неловкость, коллега Эш? Я возьму себе заботы о твоём лечении!
– Ты и так немало для меня сделала. – Вяло подняв руку, Эш перебирала скомканную одежду; вытянула тонкий свитер и стала влезать в него – будто змея возвращается в старую кожу. Далан тем временем нашла то, что сочла обувью, и принялась обувать бортинженера.
– Это головной убор для сна.
– Да? я ошибаюсь. Случается иногда от неосведомлённости! Я представляю по себе.
– О Господь, да твоя ступня размером с мою голову!.. И это не на ноги, – выхватила Эш комок шелковистой ткани, – это рукавицы для молитвы.
– Как причудливы различные культуры!.. Ты веришь в сверхъестественные существа?
– А ты нет? – Эш понемногу оживала.
– Я верю в... – лицо Далан так перекосилось и выпятилось, что Эш испуганно отодвинулась – вдруг укусит?
– ...в естество! – нашла Далан подходящий термин. – Капитан, я изучила её автомедиком. Как ихэн она не больна. Органы на месте, голова цела. В голове сильное волнение. Автомат сделал укол покоя.
– Действует? – спросил Форт у Эш.
– Кажется, да. Сейчас мне легче, чем в стволе.
– Дело вот в чём, – теперь Форт смотрел на Далан. – У Эш возникло впечатление, что... – он бросил вопросительный взгляд на бортинженера; та, помедлив, кивнула: «Да, говорите, это не секрет». – ... что плазмоид общается с ней на чувственном уровне. Он просил помощи, чтобы она защитила его от меня. Хотя в тот момент плазмоида рядом не было. Я изучал снаружи ящик с багажом умершего.
– Того, чей будильник? – Ухо Далан нацелилось на тикающие часы.
– Именно. Я не уверен, но есть кое-какие признаки, что багаж связан с плазменной активностью. То, что там лежит, не похоже на техническое устройство. Но существуют объекты, удерживающие на себе отдельные виды энергии – тиолит, к примеру.
– Это минерал.
– Да; из него делают торнаки.
– Ящик с тиолитом?
– Маловероятно. Мне сказали, что в багаже вещи, памятные для умершего. Тиолит невзрачен, он даже не поделочный камень. И чтобы плазма его «заметила», масса его должна быть не менее десяти-двенадцати кило. Не могу представить человека, таскающего за собой тиолитовый булыжник. Э-э.. то есть не камень, а чемодан с обогащённым тиолитом.
– Можно, я вмешаюсь в совещание? – робко спросила Эш.
– Говори.
– Меня тревожит не багаж, а собственная голова, – заявила Эш с откровенностью человека, которому нечего терять. – Я не уверена, что приступ не повторится. Как мне после этого работать? Я ставлю вас в тяжёлое положение – вы не можете на меня полагаться...
– Не думаю я так, – заворочалась Далан, по обыкновению сидящая на корточках. – Нервная судорога – вот что было! Автомедик советовал ей отдохнуть и после перепроверки работать. Верю я в технику.
– Сейчас ты слышишь яйцо?
– Нет. Только вспоминаю порой.
– А между тем оно гуляет по стволу со своими дружками-вихрями. Я бы сказал, прямо пулей носится.
– Щиты, – крякнула Далан. – Аварийные щиты закрыты. Голова судна изолирована от всего сзади. Щиты – сильная защита от лучей.
– Если так... то у нас есть способ проверить, действует яйцо на Эш или...
– ...или это – мой бред, – смело закончила Эш. – Я поняла! Далан, держи меня крепче. Капитан, разведите щиты.
– Ты не обидишься на держание? – толстые пальцы Далан зависли, нерешительно шевелясь, над тонким запястьем Эш.
– Давай взаимно погасим все обиды. Пусть между нами их не будет.
Форт задумчиво положил ладонь на пульт.
– Вообще-то я не имею права подвергать члена экипажа заведомому риску без крайней на то необходимости.
Эш и Далан взялись за руки, словно сёстры. Идиллия! Худая жилистая Ящерица и большая головастая Слониха. И глава экипажа – Железяка. Кто бы увидел!.. Только в космосе, в предельно опасной обстановке возможно братство разумных видов, разделённых всем – привычной силой тяготения, составом пищи, культурой, языком, мышлением.
– Я иду на испытание добровольно, – подчеркнула Эш. – Иначе мы не узнаем правды. Капитан, прошу вас!..
Одна лапа Далан сковала Эш руки, другая легла на шею, и пальцы едва не сошлись под затылком шнги.
– Последнее. Открытие будет коротким; щиты разойдутся, когда яйцо окажется ближе к корме. Надеюсь, я успею свести их, чтобы плазмоид не проник в рубку. Хотя...
«...я что-то не уверен, что ему сюда надо, – договорил Форт в уме, нажимая кнопки. – А то давно бы просочился».
Плиты щитов поплыли. Прерываемая помехами картинка видео показывала бело-пламенные спирали, извивающиеся в стволе, и на их фоне – скользящее по ломаной линии яйцо.
– Есть, – захрипела Эш. – О, Господь!.. я не выдержу!..
Далан опасалась за силу руки – мышцы, не ослабевшие благодаря упорной гимнастике, позволяли ей смять шею шнги, словно пластилин. Промедление отдалось ей болью – извернувшись, Эш резко лягнула Далан, но подкожный мускульный каркас, мгновенно отвердев, смягчил удар. И всё-таки Далан держала, не усиливая хватку.
– Щиты, капитан!
– Секунду... сомкнулись!
– У тебя прошло? – заботливо спросила Далан.
– Да... да... почти, – Эш шептала, поводя головой. – Спасибо. А то бы...
– Быстро, пока не остыло, – Форт, выскочив из кресла, навис над Эш, находящейся почти в прострации. – Что оно тебе велело? что?!
– Собери кубики, – залепетала шнга в ответ, – унесите мёртвого, мы будем дружить...
– Откуда это взялось? что означает?
– Не знаю... слышала раньше... дома... И шаги...
– Какие шаги?!
Глаза Эш остановились, из блуждающих став стеклянными. Близкое лицо Форта смазалось, как стёртое мокрой тряпкой; шаги громко звучали за дверью. Семья сидела за столом, перед обеденными чашами; отец только что снял молитвенные рукавицы. Что за шум снаружи?.. Сидеть! – вскрикивает мать. Это флаер. Дверь распахивается. Их трое, оккупанты-федералы. Как же смердит их жратва... – брезгливо сочится голос из шлема. Будто в сортире... Встать! проверка документов! Мы не можем встать из-за стола. Это ещё почему?! Чтобы не осквернить пищу, освящённую молитвой. Какая пища? гниль вы жрёте!.. и за едой нельзя браниться. Придите позже, и вы услышите ответ, которого заслуживаете. Дош, няня из сестриной семьи, стрельнула глазами на яйцо в коконе-грелке – если его тронут... Я тоже вцеплюсь, – думает Эш. Разорву.
Вот что значат шаги. Шаги в стволе.
– Это команда, – очнулась она, осмыслив видение. – Беречь яйцо до последнего.
– Разумный плазмоид? – Далан помахала ухом. – Науке неизвестно. Опыт не зачтут, поскольку рядом не было учёных. Мы исключили разные случайности? Резонанс памяти в ответ на излучение плазмоида?
– Это были не беспорядочные воспоминания, – поспешно возразила Эш, – а какие-то... выборочные. В них было что-то общее; я пока не понимаю, что именно. Попробую выразить... Призыв, потом... просьба дружить, заботиться...
– Так или нет, влияние доказано, – подвёл итоги Форт. – Далан права – нам не поверят, сто процентов. И обстановка не та, чтобы экспериментировать. Доложим очевидные факты, и хватит. Надо выбираться из ситуации любым способом. Я даже знаю, каким.
– Эш проявила высокую доблесть, – объявила Далан; для неё была важна публичность оглашения.
– Значит, скафандр меня не изолирует, – с горечью ответила Эш Форту. – Я не могу покинуть рубку, а вы – выйти за щиты. Разве что привяжете меня.
– Есть наружный жук-монтажник, – напомнила Далан, – а у него закрытое место оператора. Он пролезет в коридорах.
Форт представил: большой жук-паук для работ в открытом космосе, на броне корабля, лезет в ствол. Тотчас же у него что-то отказывает, и он намертво заклинивает проход своей непробиваемой задницей. Эх, иметь бы EMS и расстрелять плазмоиды!..
– Не пойдёт. Вся электроника ненадёжна. Только скаф высокой лучевой защиты; один такой должен входить в оснащение судна. Но сначала – связь со «Скайлендом».
– Ты будешь держать меня и дальше?
– О, я много перестраховалась. Я расскажу о твоём поступке, когда возвращусь.
– Кому? зачем?..
– Моим соотечественникам. Ты можешь получить награду.
– Господь мой, да я ничего не сделала!..
– Проси место на их корабле, – подсказал Форт, – в смысле пожизненного найма. Не прогадаешь.
– И они сэкономят – при их тяготении я недолго проживу. Я скорее буду служить с вами, капитан, – искренние глаза не отпускали Форта. – Вы смелый человек.
«Сейчас Далан скажет, что я артон», – болезненно подумалось Форту. Однако мирка знала толк в политкорректности и не разоблачила его. Она выдала нечто иное, куда более меткое:
– Очень смелый. Надо застраховаться на большую сумму, чтобы летать с ним.
– Хм, разве я похож на сорвиголову?
– Для некоторых особей риск составляет смысл и вкус жизни. Я бы не сказала так, если бы не сама была такая... нет, если бы сама такая не была... опять неправильно?
Форт взглянул на Далан с интересом. Трудно было заподозрить в разлапистой громадине столь тонкие чувства, но мирка раскусила его до сердцевины. Значит, знает, в чём прелесть риска.
– Позволь спросить, а ты-то чего искала за облаками? Если, конечно, вопрос в тему.
– Себя, – Далан встала, и в рубке сразу стало тесно. – Я хочу стать личностью.
– По-моему, человек, которому хватает решимости жить одному среди чужих – уже личность.
– Может, ты эмигрировала? – Эш захотелось ощутить в Далан душу, родственную по несчастью. – Политика или преследования?
– У нас нет политики и не преследуют, – Далан решительно подняла уши уголками. – Бохрок – народ-монолит. Но это и тяготит порой. Надо выделиться из всей массы. За особенность не любят. И хвалят за особенность.
– Не понимаю, – созналась Эш.
– Разве у вас не так? Выскочку осуждают. Почему он не похож? Но он на виду, на него все глядят. Скажем, певец...
– Кстати, о певцах. Твой голос – наше оружие против плазмоидов; другого я пока не нахожу. Так что береги глотку, она нам понадобится. Предлагаю перейти к чаепитию.
– О-о, я всё принесла. Для всех! я знаю, кто что ест. Эш, вот твоё блюдо.
– Можно и обычные брикеты, – застеснялась Эш вскрытой жестянки, из которой щедро разливался запах подлинной ихэнской пищи. Она рассчитывала съесть консервы в каюте, закрывшись и усилив вентиляцию.
– А тут пища капитану.
«Вот я и попался», – вздохнул Форт. Брикет пищи для киборгов говорил сам за себя.
– Удивляться нечему, бортинженер. Тем более моей так называемой «смелости». Я артон.
Возникло молчание, отягощённое неподвижностью. Форт взвесил на плечах груз чужеродности – давящая ноша, не скинешь.
– Я своих слов обратно не возьму, – прервала паузу Эш. – Я хотела бы работать с вами. Теперь – особенно. Капитан и должен быть надёжным, верно?..
– Значит, у нас не осталось недомолвок. – Налив себе воды, Форт поглядел на стакан и извлёк из памяти образ золотого пенного пива. Плюс вкус. У разума, записанного на искусственный носитель – свои преимущества. Да, минус хмель.
– Не обращайте внимания, я поработаю со связью.
– Пожалуйста, вопросов нет. Далан, я не поняла твоих слов: что значит «верю в естество»? – Эш не переставала бояться насильственных чувств, готовых хлынуть на неё из-за щитов, и стремилась отвлечься разговором.
– У нас нет богов.
– Так не бывает. Господь – един.
– В трёх лицах, – отпивая воображаемое пиво, Форт не отрывался от экрана. – Иисус, Кришна и Будда, и при этом – один человек.
Далан действительно умела говорить не только ртом. Ртом она ела, а разговаривал нос. Похоже, дышала она подмышками.
– Не думай, коллега Эш, что я не верую в богов. Они есть на самом деле, но местами. На Форрэйсе их живёт много, не считая духов. Это достоверно доказано. Кроме них, всякие силовые информационные возмущения. Они обитают на Арконде и на Хэйре...
– Я не жрица, шнгам не положено, но осмелюсь заметить, что...
– Все хорошо прожевали? – вмешался капитан в богословский диспут. – Рекомендую проглотить и облизнуться. У меня назревает коннект со «Скайлендом», и если я не ошибаюсь насчет доброты начальства, аппетит у нас испортится через... тридцать семь секунд.
Блок 9
– «Сервитер Бонд» вызывает «Скайленд-4».
Сила, заключённая в торнаках «Сервитера», поддерживала сигнал, наперекор природе идущий с внешних антенн сквозь световой барьер и искривления пересекающихся пространств – невидимую нить, натянутую между кораблём в скачке и громадой станции, летящей где-то в немыслимой дали.
Аппарат прямой связи, который обеспечивал диалог на таких расстояниях, был слишком дорог, чтобы сбросить его вместе с кораблём на Нортию. Перед завершением эскортного полёта экипажу предстояло перегрузить этот прибор на челнок вместе с автомедиком, жуками-пауками и прочим оборудованием, чей срок службы не окончен.
– «Сервитер Бонд» вызывает... – Форт ждал соединения. Даже если вся станция вымерла, ответит автомат.
– «Скайленд-4» на связи. Приняла диспетчер Гердип Сингх.
– Говорит капитан Фортунат Кермак. Прошу соединить меня с комиссаром Сато.
– Минуту, капитан...
– Как у вас обстановка, Гердип?
– Сейчас гораздо лучше, капитан. Час назад прибыли медики с «Рэд Ринг»; они дали весьма благоприятный прогноз.
– Рад за вас.
Появлению на экране комиссара предшествовали дивные звуки и картины. Он умел подать себя, как лидер продаж среди товаров.
Загудели басом трубы, зазвенели бубны, гулко ударил большой гонг. Воспоминания об этой пафосной, помпезной музыке были у Форта ещё свежи – ею открывались придворные новости всепланетарного туанского телевещания. Для иммигрантов в туанский мир считалось желательным (то есть обязательным) смотреть это и ликовать до всхлипывания.
Засим появлялся нарисованный Его Величество Правитель Алаа Винтанаа, бывший космолётчик и завсегдатай тусовок полусвета. Фото– и видеодокументирование важных персон считалось постыдным, поэтому их рисовали аниматоры. Закадровый лейб-диктор описывал трапезы и досуг ЕВП, школьные успехи его деток, наряды его супруги. Под занавес патриотам предлагалось купить новый альбом о жизни монарха. Дворцовая типография Дома Гилаут безмерно наживалась на приезжих, из любопытства и в сувенирных целях скупавших открытки, альбомы, значки и плакаты с ЕВП и его семейством. Форт замечал лики ЕВП даже на наручных часах и бюварах. Такой бы пиар любому Президенту Федерации – переизбирался бы, пока не развалится.
Заставка перед Сато обошлась без гимна, но свой образ комиссар оцифровал и подал как анимацию. Он был так вылизан и гладок, что у Форта критически упала информационная насыщенность зрения – глазам было не за что цепляться, взгляд соскальзывал, и подкрадывалась скука.
– Счастлив вновь увидеть вас, капитан Кермак.
Ещё раз лицезреть артона Сато не надеялся. Письмо с перечислением мелких неисправностей на лихтере он даже читать не стал – пусть Кермак пожинает урожай своей судьбы, отягощённой нетерпимостью. Но артон упрямо добивался разговора! Что ж, он получит разговор.
– Что заставило вас выйти на прямую связь в режиме диалога? Причина должна быть весомой, иначе расходы за сеанс возлягут на вас.
– Здравствуйте, комиссар. Докладываю: на судне произошёл ряд новых аварий. Взрыв в четвертом двигательном отсеке; ДО4 вышел из строя. Есть признаки утечки из тороидальной батареи номер три. Появились автономные плазмоиды, угрожающие кораблю и жизни экипажа; в частности, они создали перебой связи с машинным отделением. В сложившейся ситуации я намерен принять меры по спасению корабля и команды – затормозить судно и вернуться на «Скайленд», а если обстановка станет неуправляемой – покинуть корабль в дрейфе с отключенными движками и возвратиться на челноке.
Гипсовое лицо Сато осталось бесстрастным, только ресницы мерно вздрагивали да красиво шевелились губы:
– Вы обращаетесь не по адресу. С такими вопросами следует адресоваться в отделение транспортно-космического управления. Прискорбно, что вы не осведомлены о существующей субординации. Но я правомочен ответить вам, так как в любом случае ответ транспортников пойдёт через меня. Ответ – нет.
– А яснее?
– Кажется, яснее некуда. Я запрещаю вам прерывать рейс, возвращаться и оставлять корабль. Продолжайте полёт.
– Мне напомнить список аварий? Показать плазмоиды на экране?
– Излишне. Я вам верю.
– Хорошо. Я известил вас и теперь буду действовать по шкиперскому праву. Я отвечаю за людей и судно, и что мне делать, решаю сам.
– Нет, – тем же бархатным, почти ласковым голосом возразил Сато. – Поскольку за связь платите вы – а это несомненно, так как повод не стоит соединения on-line, – я выскажусь подробнее. «Сервитер Бонд» принадлежит правительству Федерации и с момента покупки приписан к «Скайленду-4». Вы не собственник судна, поэтому шкиперское право не распространяется на вас в полной мере. Вы наёмный контпуонец, – подчеркнул он почти по слогам, – иностранный подданный. Не так ли?.. Далее, вы наняты в период чрезвычайной ситуации, которая продлится на «Скайленде» весь период карантина; «чрезвычайка» распространяется и на вас по факту приписки судна, а она предусматривает полное подчинение распоряжениям администрации, с которой вы подписали контракт. Пункт 7-16 параграфа 208 Правил космических сообщений; текст в памяти БЭМа, извольте убедиться. Но это не главное. У вас на борту плазмоиды. Пока это так, вы не имеете права подходить ни к какому объекту, даже необитаемому.
– Положим, это так. Но покинуть судно мы можем.
– Нет. Разве я неясно выразился? Я запретил вам. До тех пор, пока судно управляемо и на ходу, полёт должен продолжаться. Пункт назначения вам известен – вот и следуйте своим курсом. В случае самовольного оставления судна ваши действия будут тщательнейшим образом расследованы. Упаси вас Бог нарушить хоть что-нибудь из правил, которые я назвал. С учётом «чрезвычайки», фэл и плазмоидов суд накрутит наказание по максимуму. Будьте уверены, долгие каторжные работы вам обеспечены.
«Только вернись живым, – сладко думал Сато, стараясь найти на непроницаемом лице артона хоть след, хоть тень эмоций. – Я тебе так припомню твоё „побелки много“, что до смерти икать будешь».
– Есть вариант – вызвать спасателей, – артон не сдавался, даже придавленный грудой неотразимых аргументов.
– ...чтобы они доложили, что судно цело и исправно, а вы с него дезертируете, – перекрыл Сато и эту лазейку. – И спасательную операцию оплачивать придётся вам. Вы богаты?
– Ещё вопрос, – артон сидел железно, как отлитый вместе с креслом. Сато даже залюбовался его выдержкой. – Багаж Кэна Мерфанда. Вы его досматривали. Что в нём?
– Я? досматривал? – брови Сато поднялись. – С чего вы взяли?
– Багаж опечатан на «Скайленде».
– Не службой безопасности. Таможенный контроль... и, кажется, юрист составлял опись содержимого. Ничего запрещённого к перевозке. Личные вещи, какие-то семейные реликвии, бумаги.
– Замки ящика заварены.
– Вот как? что-то не припоминаю... Вы ошибаетесь, капитан. Не думаю, что вы пытались покопаться в вещах умершего.
– Что вы, как можно... просто осмотрел контейнер снаружи. Значит, вещи. Я хотел бы получить их опись.
– Она есть в грузовых документах.
– Очень краткая. «Личные вещи – весом 57,2 кг». Юрист не перетрудился, описывая их.
– Боюсь, он был уже болен в момент описи. Позже ею госпитализировали с тяжёлой формой фэл.
– Почти не сомневаюсь, что бригада, снаряжавшая корабль, тоже слегла, причём вместе с представителем регистра Ллойда. А то у меня есть нехорошие догадки насчет того, годился ли корабль к полёту.
– Нет, догадки мы оставим в стороне. Для разбирательства принимается лишь заверенная документация.
– Я постараюсь её составить.
– Да, конечно. До встречи, капитан.
СЕАНС ПРЯМОЙ СВЯЗИ ОКОНЧЕН.
– Сволочь, – сказал Форт погасшему экрану. – Девушки, вы всё слышали?
– Как это надо понимать? – растерянно облизнулась Эш.
«Он лгал», – хотелось сказать Форту, но... рано говорить о тех старательно упакованных каменьях.
– Нам запретили возвращаться с полдороги.
– Понятно. Дело в законах эйджи?
– Да, будь они трижды неладны. Мы подписались на рейс в режиме «чрезвычайки», вот на чём он сыграл. И плазмоиды... Молчать о них было нельзя, но мы сознались, что лихтер взрывоопасен.
– Что же нам делать? – голос Эш дрогнул.
– Багаж... – как бы не слыша её, проговорил Форт. – Я очень не уверен в багаже покойника. Кто скажет, что там за вещи?.. Он странно выглядит. Стоп! есть запасные листы фартанговой обшивки. Сварим из них изолирующий короб, закупорим в нём багажный контейнер и перенесём в наиболее защищённый отсек. Хотя бы в ДО4 – на четвёртый плазмак рассчитывать не стоит.
Тут экран ожил, высветив строку:
ПОЛУЧЕНО СООБЩЕНИЕ ДЛЯ «СЕРВИТЕР БОНД». ПРОЧИТАТЬ.
– Капитан, – Далан, заинтересованная яркой строкой, влезла между Фортом и экраном, надвинув усилитель на глаза, – я искренне советую не зачинать ругаться с человеком на «Скайленде». Если пишет он – пожалуйста, не надо. Он, я чётко слышала, настроен против нас. А вы имеете на него злость. Это бесплодно. Плодотворнее заняться работой на судне.
– Обещаю, – буркнул Форт, принимая письмо. Какое слово Сато приберёг, чтобы сказать напоследок?..
[Нет. Ни в коем случае]
«Нечего сказать, вежливое напоминание. За казённый счёт мог бы и больше написать. И как категорично-то: „Ни в коем...“ Ой, что-то неправильно с тем багажом. Зачем Сато врёт и зачем так настаивает?.. »
Взгляд не успел сместиться с тела письма на строки свойств, как Далан возмущённо каркнула:
– Это письмо без отправителя!
«No adr.» – кратко чернело там, где должен быть номер узла, пославшего письмо, и обратный адрес. «Опять!..» – Форт мигом обратился к пункту слежения: был ли сигнал с будильника?
Не было!!!
Далан, не отодвигаясь от экрана, наложила лапу на клавиатуру, пальцы её задвигались так проворно и по-разному, словно были независимыми существами.
– Прошу извинить, капитан. Я пытаюсь найти вектор, по которому пришло.
Письмо, съёжившись, упало в нижний левый угол, а на экране развернулись сложно изогнутые сети – отражение строгой и непрерывной работы систем телеметрии. В своём деле Далан вела себя уверенно и работала с внешней небрежной лёгкостью умелого спеца. Сигналы маяков, оптические ориентиры с угловыми поправками на режим скачка, скорость и дистанции – всё в одной руке. Вмешиваться не резон – Слониха без подсказок знает, что и где искать.
– Письмо незаконное. Нет подписи, так не пишут. И неясный факт – оно не приходило извне.
– Знакомые штучки, – Форт, попросив Далан устраниться из поиска, сыграл на сенсорах запрос станции связи. Ничего? Ах, так... Внутренняя связь. «Регистрация/сохранение всех сообщений в иной кодировке».
Сила, заключённая в торнаках «Сервитера», поддерживала сигнал, наперекор природе идущий с внешних антенн сквозь световой барьер и искривления пересекающихся пространств – невидимую нить, натянутую между кораблём в скачке и громадой станции, летящей где-то в немыслимой дали.
Аппарат прямой связи, который обеспечивал диалог на таких расстояниях, был слишком дорог, чтобы сбросить его вместе с кораблём на Нортию. Перед завершением эскортного полёта экипажу предстояло перегрузить этот прибор на челнок вместе с автомедиком, жуками-пауками и прочим оборудованием, чей срок службы не окончен.
– «Сервитер Бонд» вызывает... – Форт ждал соединения. Даже если вся станция вымерла, ответит автомат.
– «Скайленд-4» на связи. Приняла диспетчер Гердип Сингх.
– Говорит капитан Фортунат Кермак. Прошу соединить меня с комиссаром Сато.
– Минуту, капитан...
– Как у вас обстановка, Гердип?
– Сейчас гораздо лучше, капитан. Час назад прибыли медики с «Рэд Ринг»; они дали весьма благоприятный прогноз.
– Рад за вас.
Появлению на экране комиссара предшествовали дивные звуки и картины. Он умел подать себя, как лидер продаж среди товаров.
Загудели басом трубы, зазвенели бубны, гулко ударил большой гонг. Воспоминания об этой пафосной, помпезной музыке были у Форта ещё свежи – ею открывались придворные новости всепланетарного туанского телевещания. Для иммигрантов в туанский мир считалось желательным (то есть обязательным) смотреть это и ликовать до всхлипывания.
Засим появлялся нарисованный Его Величество Правитель Алаа Винтанаа, бывший космолётчик и завсегдатай тусовок полусвета. Фото– и видеодокументирование важных персон считалось постыдным, поэтому их рисовали аниматоры. Закадровый лейб-диктор описывал трапезы и досуг ЕВП, школьные успехи его деток, наряды его супруги. Под занавес патриотам предлагалось купить новый альбом о жизни монарха. Дворцовая типография Дома Гилаут безмерно наживалась на приезжих, из любопытства и в сувенирных целях скупавших открытки, альбомы, значки и плакаты с ЕВП и его семейством. Форт замечал лики ЕВП даже на наручных часах и бюварах. Такой бы пиар любому Президенту Федерации – переизбирался бы, пока не развалится.
Заставка перед Сато обошлась без гимна, но свой образ комиссар оцифровал и подал как анимацию. Он был так вылизан и гладок, что у Форта критически упала информационная насыщенность зрения – глазам было не за что цепляться, взгляд соскальзывал, и подкрадывалась скука.
– Счастлив вновь увидеть вас, капитан Кермак.
Ещё раз лицезреть артона Сато не надеялся. Письмо с перечислением мелких неисправностей на лихтере он даже читать не стал – пусть Кермак пожинает урожай своей судьбы, отягощённой нетерпимостью. Но артон упрямо добивался разговора! Что ж, он получит разговор.
– Что заставило вас выйти на прямую связь в режиме диалога? Причина должна быть весомой, иначе расходы за сеанс возлягут на вас.
– Здравствуйте, комиссар. Докладываю: на судне произошёл ряд новых аварий. Взрыв в четвертом двигательном отсеке; ДО4 вышел из строя. Есть признаки утечки из тороидальной батареи номер три. Появились автономные плазмоиды, угрожающие кораблю и жизни экипажа; в частности, они создали перебой связи с машинным отделением. В сложившейся ситуации я намерен принять меры по спасению корабля и команды – затормозить судно и вернуться на «Скайленд», а если обстановка станет неуправляемой – покинуть корабль в дрейфе с отключенными движками и возвратиться на челноке.
Гипсовое лицо Сато осталось бесстрастным, только ресницы мерно вздрагивали да красиво шевелились губы:
– Вы обращаетесь не по адресу. С такими вопросами следует адресоваться в отделение транспортно-космического управления. Прискорбно, что вы не осведомлены о существующей субординации. Но я правомочен ответить вам, так как в любом случае ответ транспортников пойдёт через меня. Ответ – нет.
– А яснее?
– Кажется, яснее некуда. Я запрещаю вам прерывать рейс, возвращаться и оставлять корабль. Продолжайте полёт.
– Мне напомнить список аварий? Показать плазмоиды на экране?
– Излишне. Я вам верю.
– Хорошо. Я известил вас и теперь буду действовать по шкиперскому праву. Я отвечаю за людей и судно, и что мне делать, решаю сам.
– Нет, – тем же бархатным, почти ласковым голосом возразил Сато. – Поскольку за связь платите вы – а это несомненно, так как повод не стоит соединения on-line, – я выскажусь подробнее. «Сервитер Бонд» принадлежит правительству Федерации и с момента покупки приписан к «Скайленду-4». Вы не собственник судна, поэтому шкиперское право не распространяется на вас в полной мере. Вы наёмный контпуонец, – подчеркнул он почти по слогам, – иностранный подданный. Не так ли?.. Далее, вы наняты в период чрезвычайной ситуации, которая продлится на «Скайленде» весь период карантина; «чрезвычайка» распространяется и на вас по факту приписки судна, а она предусматривает полное подчинение распоряжениям администрации, с которой вы подписали контракт. Пункт 7-16 параграфа 208 Правил космических сообщений; текст в памяти БЭМа, извольте убедиться. Но это не главное. У вас на борту плазмоиды. Пока это так, вы не имеете права подходить ни к какому объекту, даже необитаемому.
– Положим, это так. Но покинуть судно мы можем.
– Нет. Разве я неясно выразился? Я запретил вам. До тех пор, пока судно управляемо и на ходу, полёт должен продолжаться. Пункт назначения вам известен – вот и следуйте своим курсом. В случае самовольного оставления судна ваши действия будут тщательнейшим образом расследованы. Упаси вас Бог нарушить хоть что-нибудь из правил, которые я назвал. С учётом «чрезвычайки», фэл и плазмоидов суд накрутит наказание по максимуму. Будьте уверены, долгие каторжные работы вам обеспечены.
«Только вернись живым, – сладко думал Сато, стараясь найти на непроницаемом лице артона хоть след, хоть тень эмоций. – Я тебе так припомню твоё „побелки много“, что до смерти икать будешь».
– Есть вариант – вызвать спасателей, – артон не сдавался, даже придавленный грудой неотразимых аргументов.
– ...чтобы они доложили, что судно цело и исправно, а вы с него дезертируете, – перекрыл Сато и эту лазейку. – И спасательную операцию оплачивать придётся вам. Вы богаты?
– Ещё вопрос, – артон сидел железно, как отлитый вместе с креслом. Сато даже залюбовался его выдержкой. – Багаж Кэна Мерфанда. Вы его досматривали. Что в нём?
– Я? досматривал? – брови Сато поднялись. – С чего вы взяли?
– Багаж опечатан на «Скайленде».
– Не службой безопасности. Таможенный контроль... и, кажется, юрист составлял опись содержимого. Ничего запрещённого к перевозке. Личные вещи, какие-то семейные реликвии, бумаги.
– Замки ящика заварены.
– Вот как? что-то не припоминаю... Вы ошибаетесь, капитан. Не думаю, что вы пытались покопаться в вещах умершего.
– Что вы, как можно... просто осмотрел контейнер снаружи. Значит, вещи. Я хотел бы получить их опись.
– Она есть в грузовых документах.
– Очень краткая. «Личные вещи – весом 57,2 кг». Юрист не перетрудился, описывая их.
– Боюсь, он был уже болен в момент описи. Позже ею госпитализировали с тяжёлой формой фэл.
– Почти не сомневаюсь, что бригада, снаряжавшая корабль, тоже слегла, причём вместе с представителем регистра Ллойда. А то у меня есть нехорошие догадки насчет того, годился ли корабль к полёту.
– Нет, догадки мы оставим в стороне. Для разбирательства принимается лишь заверенная документация.
– Я постараюсь её составить.
– Да, конечно. До встречи, капитан.
СЕАНС ПРЯМОЙ СВЯЗИ ОКОНЧЕН.
– Сволочь, – сказал Форт погасшему экрану. – Девушки, вы всё слышали?
– Как это надо понимать? – растерянно облизнулась Эш.
«Он лгал», – хотелось сказать Форту, но... рано говорить о тех старательно упакованных каменьях.
– Нам запретили возвращаться с полдороги.
– Понятно. Дело в законах эйджи?
– Да, будь они трижды неладны. Мы подписались на рейс в режиме «чрезвычайки», вот на чём он сыграл. И плазмоиды... Молчать о них было нельзя, но мы сознались, что лихтер взрывоопасен.
– Что же нам делать? – голос Эш дрогнул.
– Багаж... – как бы не слыша её, проговорил Форт. – Я очень не уверен в багаже покойника. Кто скажет, что там за вещи?.. Он странно выглядит. Стоп! есть запасные листы фартанговой обшивки. Сварим из них изолирующий короб, закупорим в нём багажный контейнер и перенесём в наиболее защищённый отсек. Хотя бы в ДО4 – на четвёртый плазмак рассчитывать не стоит.
Тут экран ожил, высветив строку:
ПОЛУЧЕНО СООБЩЕНИЕ ДЛЯ «СЕРВИТЕР БОНД». ПРОЧИТАТЬ.
– Капитан, – Далан, заинтересованная яркой строкой, влезла между Фортом и экраном, надвинув усилитель на глаза, – я искренне советую не зачинать ругаться с человеком на «Скайленде». Если пишет он – пожалуйста, не надо. Он, я чётко слышала, настроен против нас. А вы имеете на него злость. Это бесплодно. Плодотворнее заняться работой на судне.
– Обещаю, – буркнул Форт, принимая письмо. Какое слово Сато приберёг, чтобы сказать напоследок?..
[Нет. Ни в коем случае]
«Нечего сказать, вежливое напоминание. За казённый счёт мог бы и больше написать. И как категорично-то: „Ни в коем...“ Ой, что-то неправильно с тем багажом. Зачем Сато врёт и зачем так настаивает?.. »
Взгляд не успел сместиться с тела письма на строки свойств, как Далан возмущённо каркнула:
– Это письмо без отправителя!
«No adr.» – кратко чернело там, где должен быть номер узла, пославшего письмо, и обратный адрес. «Опять!..» – Форт мигом обратился к пункту слежения: был ли сигнал с будильника?
Не было!!!
Далан, не отодвигаясь от экрана, наложила лапу на клавиатуру, пальцы её задвигались так проворно и по-разному, словно были независимыми существами.
– Прошу извинить, капитан. Я пытаюсь найти вектор, по которому пришло.
Письмо, съёжившись, упало в нижний левый угол, а на экране развернулись сложно изогнутые сети – отражение строгой и непрерывной работы систем телеметрии. В своём деле Далан вела себя уверенно и работала с внешней небрежной лёгкостью умелого спеца. Сигналы маяков, оптические ориентиры с угловыми поправками на режим скачка, скорость и дистанции – всё в одной руке. Вмешиваться не резон – Слониха без подсказок знает, что и где искать.
– Письмо незаконное. Нет подписи, так не пишут. И неясный факт – оно не приходило извне.
– Знакомые штучки, – Форт, попросив Далан устраниться из поиска, сыграл на сенсорах запрос станции связи. Ничего? Ах, так... Внутренняя связь. «Регистрация/сохранение всех сообщений в иной кодировке».