Страница:
Лин понял, что разбудило его. Он с недавних пор ощутил в себе некоторые способности, например, к предсказанию предстоящих событий. Он, конечно, не мог с уверенностью сказать, что произойдёт, но изменения информационных структур вокруг себя стал чувствовать постоянно. Дзеди тоже заметил в себе эту способность, причём у него она проявилась в более избирательном, но и более точном варианте. Поэтому Лин, не вставая на ноги, подполз к Дзеди, толкнул его кулаком в бок, чтобы разбудить, и спросил:
– Ты это тоже чуешь?
– Давно, – ответил тот, не открывая глаз. – У нас сегодня будут гости.
– А кто?
– Попробуй, догадайся сам, – Дзеди тоже сел и зевнул. – Это не трудно…
– Вы чего? – Арти поднял голову и осмотрелся. – Ах, это…
– Ты тоже понял? – спросил Лин.
– Понял, – Арти снова лёг. – Спите, пока можно. Сюда никто ещё долго не придёт, я уверен.
– Хорошо, Арти, – Дзеди лёг и мгновенно уснул. Эта способность – спать где угодно и как угодно – теперь спасала его.
Через три часа дверь “тима” открылась. Надсмотрщик, войдя, споткнулся о рабочего, заматерился и от его голоса все моментально проснулись.
– Вы, которые придурки, на выход! – сказал он. – И пошевеливайтесь!
Все пятеро покорно вышли из “тима” и выстроились в ряд возле стены, не дожидаясь приказаний. Потом надсмотрщик скомандовал “вперёд” и они пошли. В сторону “девятой”. И Лин, наконец, понял, что их сегодня ждёт. И не ошибся.
Во-первых, в “девятой” появились стулья, аж целых два. Во-вторых – лампа на штативе. В-третьих – в стену были вделаны три железных крюка. Два – на уровне плеча, третий – гораздо выше, почти под самым потолком. Их ввели внутрь и приказали сесть на пол вдоль стены, что они и сделали. Потом в комнату вошёл тот самый человек-нечеловек, с которым в своё время беседовал сначала Арти, а потом Дзеди с Лином. И вошёл не один. Его сопровождал, вне всякого сомнения, самый обычный человек – пожилой, обрюзгший мужчина с очень самодовольным лицом. Мужчина этот был хорошо одет, совсем не так, как одевалось здесь большинство людей и, что самое странное, он явно исполнял здесь главенствующую роль. Их главный враг играл роль подчинённого, да так тонко, что превосходно обманывал и окружающих и своего мнимого начальника.
– Садитесь, Афанасий Михайлович, – он услужливо подвинул своему начальнику стул. – Располагайтесь поудобнее…
– Ты мне, Паша, мозги-то не пудри, – немного брезгливо сказал тот, но опустился, тяжело и неуклюже, на предложенный стул. – Ты мне уже год тут зубы заговариваешь… и что? Результаты пока что нулевые… Так, по порядку давай.
– Это те самые и есть. Поступили к нам, так сказать, в результате…
– Это я всё и без тебя знаю, – отмахнулся от него Афанасий Михайлович. – Ты бы хоть сказал – кто тут кто?
Псевдо-подчиненный принялся называть своему шефу имена и номера. Дзеди, когда его назвали, посмотрел на Афанасия Михайловича долгим изучающим взглядом, стараясь понять лишь одно – неужели тот не видит? И понял, не только не видит, но и не желает видеть вообще ничего вокруг. Это был уже не человек, это была послушная марионетка, которая сама не в состояние была понять, что ею кто-то управляет. Она наивно полагала, что управляет всем сама.
– Чего уставился? – процедил Афанасий Михайлович. – Паша, мы с этого тогда и начнём. А то уж больно зенки у него наглые… Зови охрану!
Павел Васильевич что-то неразборчиво крикнул в коридор и через минуту в “девятую” вошли два надсмотрщика.
– Поставьте этого, – он кивнул в сторону Дзеди. – И начинайте, нечего зря время терять…
– Встать! – Дзеди покорно встал. – К стене, руки к крюкам, – приказал надсмотрщик, – лицом к стене!
Дзеди выполнил приказание, хотя делать этого не хотелось, ой как не хотелось!… Вот если бы он умел, так же как Арти, на время отключать рецепторы… А то ведь это так больно, когда плёткой… или палкой… да когда же это всё… кончится… Он терпел удары молча, стиснув зубы, лишь прерывистое короткое дыхание выдавало, что ему и самом деле приходится плохо. С такой силой раньше не били, да и с такой злобой, пожалуй, тоже. Он старался как-то отвлечься от того, что происходило с ним сейчас, но на этот раз номер не проходил – мозг отказывался отрицать происходящее, он жаждал одного – спасения. Они и не думали останавливаться, они продолжали! Дзеди ощутил, что остальные волнуются, что Арти с большим трудом удерживает их от того, чтобы они не предпринимали каких бы то ни было действий. “Терпи! – голос Арти внезапно раздался прямо в голове у Дзеди. – Только терпи! Молчи!” “У меня что, получилось?… Арти! – мысленно позвал Дзеди. – У меня получилось? Ты меня слышишь?” “Да, получилось. Видимо, реакция на стресс, – отозвался Арти. – Впрочем, давно пора… Ты ещё сможешь продержаться?” “Говори со мной, так легче” “Всё хорошо, ты молодец. Всё хорошо, ты всё выдержишь и всё будет в порядке, я тебе клянусь. Только не сдавайся, ладно? Терпи – и всё будет хорошо”.
Когда всё закончилось и Дзеди, наконец, отвязали, он сделал несколько неуверенных шагов и свалился на руки друзей, которые вовремя сумели подхватить его. В мгновенье ока Дени с Ноором взлетели на ноги и загородили собой Лина и Арти, которые поддерживали Дзеди.
– Это ещё что такое? – спросил Афанасий Михайлович.
– А то, что к нам сегодня никто не подойдёт, – тихо, но внятно произнёс Ноор. – А если подойдёт, будет иметь дело с нами. Понятно?
– И что? – спросил Афанасий Михайлович. – Это они каждый раз так?
– Нет, не каждый, – хмуро сказал один из надсмотрщиков. – Обычно они просто молчат…
– Так… – протянул тот, кого тут называли Павлом. – В следующий раз я не позволю себе повторить эту ошибку… Увести! Всех – в зал!
– Вы что, – начал Лин, – вы в своём уме?! Ему же плохо!
Афанасий Михайлович уже уходил прочь по полутемному коридору в сопровождение своей охраны. Дени и Ноор стояли между надсмотрщиками и своими друзьями. Все молчали, но сценарий продолжения уже носился в воздухе.
– В зал! – повторил Павел Васильевич.
– Нет, – спокойно ответил Дени. Он, хотя и исхудавший и утомлённый, был всё же выше и сильнее любого надсмотрщика. Ноор не уступал ему в сложении, поэтому надсмотрщикам хочешь, не хочешь, а приходилось считаться с их присутствием. – Уйди с дороги, мразь!
– Ты за это ответишь, – процедил его противник.
– Вполне возможно, – ответил Дени. – Но не тебе. Пропустите нас.
Они осторожно, не поворачиваясь спиной к своим врагам, пошли по коридору к “тиму”. Надсмотрщики последовали за ними на порядочном расстояние. Подойдя к “тиму”, Дени сказал, обращаясь к надсмотрщикам:
– Ключи! Бросьте сюда ключи, понятно?
– Понятно, – едко сказал один из надсмотрщиков. Он медленно вынул связку ключей из кармана и швырнул к ногам Дени. Тот не спеша нагнулся, поднял тихо звякнувшую связку, нашёл нужный ключ и открыл дверь. Потом он аккуратно положил ключи на пол рядом с дверью.
– Мы никого из вас не трогали, – спокойно сказал Арти. Все уже вошли в “тим”, лишь он один остался стоять в дверном проёме. Надсмотрщики подошли было ближе, но Арти предостерегающе поднял руку. Они остановились. – Единственное, о чём мы сейчас просим, так только о том, чтобы вы оставили нас в покое до завтра. Это всё. Давайте разойдёмся мирно.
– Не будь вас пятеро, мы бы сейчас по-другому говорили, – мрачно сказал самый старший надсмотрщик. – Вас много, вот вы и обнаглели. Ничего, мы это потом поправим, урод. Не боись.
– Я не боюсь, – ответил Арти и слабо улыбнулся. – Боитесь вы. И не хотите себе в этом признаться. А на счёт наглости… тут вы не правы. Мы просто защищаем своего друга. Не знаю, как принято у вас…
– Арти, иди сюда! – позвал Ноор. – Ты нужен…
– Простите, – Арти кивнул и ушёл внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. Через секунду замок щёлкнул.
Арти подошёл к Лину, сидящему на полу рядом с Дзеди и тоже причел рядом с ними.
– Как ты? – спросил он Дзеди. – Очень плохо?
– Нет, – ответил тот, – нормально…
– Да врёт он всё! – с отчаянием в голосе сказал Лин. – У него вся спина в крови, а он… Дзеди, ну перестань, ну повернись…
– Повернись, дружок, – приказал Арти, – я взгляну. Дени, Ноор, вы пока что ложитесь спать, а мы Лином пока с ним посидим.
Дзеди досталось изрядно, но всё же не так сильно, как показалось Лину. Хотя побили его гораздо сильнее, чем били раньше, ничего особенно серьёзного с его спиной не случилось.
– Синяки и ссадины, – констатировал Арти. – Всё обойдётся. Вот только…
– Что? – спросил Дзеди. Он снова натянул на себя балахон и повернулся к Арти.
– Плохо то, что они накапливаются, эти ссадины. Ты же некоторое время жил в лесу, ты должен знать. Ты когда-нибудь видел старых, очень старых животных? Нет? А знаешь, почему?
– Тогда не знал, а теперь догадываюсь, – прошептал Дзеди.
– Так вот, – продолжил Арти. – Все эти ранки и царапинки со временем переходят некую критическую черту. А там, за ней – смерть. Чтобы выжить, зверь должен двигаться, охотиться. А когда…
– Я понял, – сказал Лин.
– Посмотри на мою спину, – предложил Арти. – На один след от плётки, не успевший толком зажить, накладывается второй, совсем свежий. И так далее. Однажды придёт день, когда мы уже не сможем стоять на ногах и двигаться. И тогда…
– А что тогда, Арти? – спросил Дзеди. – Что нам делать, когда перестанут держать ноги, а дыры в шкуре уже не смогут зарастать, как сейчас?
– Тогда вам придётся снова делать выбор, – сказал Арти. – Снова делать выбор. А тебе повезло, Дзеди. И тебе, рыжий, тоже…
– Это чем же? – спросил Лин.
– В вас нет ненависти, – сказал Арти. – Вы терпите всё, не впадая в отчаяние. Поэтому у вас есть шанс. Держитесь друг друга.
– А друг за друга можно? – спросил Лин. – А то я замёрз, как собака, на этом проклятом полу.
– Скажи спасибо, что здесь сухо, – ответил ему Арти. – Эти говорили, что в десятом на полу стоит вода. Рабочие больше двух месяцев не выдерживают.
– Я скажу, – оживился Лин. – А кому?
– Не знаю, – признался Арти. – Наверное, некому. Простите, что я так, ребята. Я просто больше ничего не смог придумать. Я же весь этот проклятый год думал, как проклятый. И – ничего, ровным счётом.
– Зато я всё понял, Арти, – тихо, на пределе слышимости, сказал Дзеди. Он сидел, прислонившись к холодной стене спиной, пытаясь таким образом немного усмирить боль от побоев. – Мы сюда пришли умирать. По крайней мере я. За других не отвечу. Не имею на это права. Ведь каждый волен решать за себя, верно? Я тут подумал, – он натянуто усмехнулся, – что даже сейчас Окиста может уже не существовать в природе. Так, Арти?
– Не так, – покачал головой тот. – Пока мы здесь, они до Окиста не доберутся. А вот если кто-то из нас решиться на это… – он беспомощно развёл руками. – Мы все – под наблюдением, нас так просто не отпустят. А они, кстати, ждут, когда нам тут надоест и мы удумаем рвануть обратно…
– Не дождутся, Арти, – твёрдо сказал Дзеди. – Я тебе это обещаю.
– Ты это себе пообещай. Не мне. И постарайся выполнить обещанное. Сможешь?
– Смогу, – сказал Дзеди. Лин в разговор пока что не вмешивался, просто молча слушал. – Ты меня знаешь, Арти. Если я сказал – значит, сделаю. Чего бы мне это не стоило.
– Я тогда с ним, – встрял Лин. – Куда он без меня, правда, Арти? В случае чего – двое не один, всё лучше. Мы и так все почему-то по кучкам разбились, – Лин изобразил на лице вежливое удивление, – не могу понять – почему?… А ты ещё и нас Дзеди разделить вздумал.
– В мыслях не было, рыжий, – ответил Арти. – Можешь считать, что я говорил с вами двоими. Просто, начиная этот разговор, я как-то не подумал…
– …что найдётся ещё один такой же дурак, который согласится по своей доброй воле тут остаться, – закончил за него Лин. – Арти, пойми правильно, не обижайся… Вы тут все считаете, что я несерьёзный приколист, этакий дурак, шут её величества. Это не так, Арти. И ты, между прочим, это знаешь.
– Я не хотел говорить, но…
– Что “но”? – спросил Лин.
– Это же смерть, рыжий, – сказал Дзеди. – Подумай ещё раз. И не ты в этом всём виноват, а только я…
– Чья была помолвка? – тяжело спросил Лин. Он говорил медленно, с расстановкой. – Кто предложил полететь покататься? Кто предложил посмотреть, что это там такое светится? Кто, я спрашиваю?
Все молчали.
– Кто предложил освободить людей, а? Кто пригнал второй катер?
– Ну ты, – примирительно сказал Дзеди. – И дальше что?
– А то, что не стоит брать всю вину на себя, – сказал Лин. Теперь пришла очередь Арти слушать. – Мы её никогда не делили с тобой раньше, Дзеди. Она у нас всегда была общая. Я тоже всё для себя решил… и не пробуй даже мне возражать. Я и так всё знаю…
Первая ложь
– Ты это тоже чуешь?
– Давно, – ответил тот, не открывая глаз. – У нас сегодня будут гости.
– А кто?
– Попробуй, догадайся сам, – Дзеди тоже сел и зевнул. – Это не трудно…
– Вы чего? – Арти поднял голову и осмотрелся. – Ах, это…
– Ты тоже понял? – спросил Лин.
– Понял, – Арти снова лёг. – Спите, пока можно. Сюда никто ещё долго не придёт, я уверен.
– Хорошо, Арти, – Дзеди лёг и мгновенно уснул. Эта способность – спать где угодно и как угодно – теперь спасала его.
Через три часа дверь “тима” открылась. Надсмотрщик, войдя, споткнулся о рабочего, заматерился и от его голоса все моментально проснулись.
– Вы, которые придурки, на выход! – сказал он. – И пошевеливайтесь!
Все пятеро покорно вышли из “тима” и выстроились в ряд возле стены, не дожидаясь приказаний. Потом надсмотрщик скомандовал “вперёд” и они пошли. В сторону “девятой”. И Лин, наконец, понял, что их сегодня ждёт. И не ошибся.
Во-первых, в “девятой” появились стулья, аж целых два. Во-вторых – лампа на штативе. В-третьих – в стену были вделаны три железных крюка. Два – на уровне плеча, третий – гораздо выше, почти под самым потолком. Их ввели внутрь и приказали сесть на пол вдоль стены, что они и сделали. Потом в комнату вошёл тот самый человек-нечеловек, с которым в своё время беседовал сначала Арти, а потом Дзеди с Лином. И вошёл не один. Его сопровождал, вне всякого сомнения, самый обычный человек – пожилой, обрюзгший мужчина с очень самодовольным лицом. Мужчина этот был хорошо одет, совсем не так, как одевалось здесь большинство людей и, что самое странное, он явно исполнял здесь главенствующую роль. Их главный враг играл роль подчинённого, да так тонко, что превосходно обманывал и окружающих и своего мнимого начальника.
– Садитесь, Афанасий Михайлович, – он услужливо подвинул своему начальнику стул. – Располагайтесь поудобнее…
– Ты мне, Паша, мозги-то не пудри, – немного брезгливо сказал тот, но опустился, тяжело и неуклюже, на предложенный стул. – Ты мне уже год тут зубы заговариваешь… и что? Результаты пока что нулевые… Так, по порядку давай.
– Это те самые и есть. Поступили к нам, так сказать, в результате…
– Это я всё и без тебя знаю, – отмахнулся от него Афанасий Михайлович. – Ты бы хоть сказал – кто тут кто?
Псевдо-подчиненный принялся называть своему шефу имена и номера. Дзеди, когда его назвали, посмотрел на Афанасия Михайловича долгим изучающим взглядом, стараясь понять лишь одно – неужели тот не видит? И понял, не только не видит, но и не желает видеть вообще ничего вокруг. Это был уже не человек, это была послушная марионетка, которая сама не в состояние была понять, что ею кто-то управляет. Она наивно полагала, что управляет всем сама.
– Чего уставился? – процедил Афанасий Михайлович. – Паша, мы с этого тогда и начнём. А то уж больно зенки у него наглые… Зови охрану!
Павел Васильевич что-то неразборчиво крикнул в коридор и через минуту в “девятую” вошли два надсмотрщика.
– Поставьте этого, – он кивнул в сторону Дзеди. – И начинайте, нечего зря время терять…
– Встать! – Дзеди покорно встал. – К стене, руки к крюкам, – приказал надсмотрщик, – лицом к стене!
Дзеди выполнил приказание, хотя делать этого не хотелось, ой как не хотелось!… Вот если бы он умел, так же как Арти, на время отключать рецепторы… А то ведь это так больно, когда плёткой… или палкой… да когда же это всё… кончится… Он терпел удары молча, стиснув зубы, лишь прерывистое короткое дыхание выдавало, что ему и самом деле приходится плохо. С такой силой раньше не били, да и с такой злобой, пожалуй, тоже. Он старался как-то отвлечься от того, что происходило с ним сейчас, но на этот раз номер не проходил – мозг отказывался отрицать происходящее, он жаждал одного – спасения. Они и не думали останавливаться, они продолжали! Дзеди ощутил, что остальные волнуются, что Арти с большим трудом удерживает их от того, чтобы они не предпринимали каких бы то ни было действий. “Терпи! – голос Арти внезапно раздался прямо в голове у Дзеди. – Только терпи! Молчи!” “У меня что, получилось?… Арти! – мысленно позвал Дзеди. – У меня получилось? Ты меня слышишь?” “Да, получилось. Видимо, реакция на стресс, – отозвался Арти. – Впрочем, давно пора… Ты ещё сможешь продержаться?” “Говори со мной, так легче” “Всё хорошо, ты молодец. Всё хорошо, ты всё выдержишь и всё будет в порядке, я тебе клянусь. Только не сдавайся, ладно? Терпи – и всё будет хорошо”.
Когда всё закончилось и Дзеди, наконец, отвязали, он сделал несколько неуверенных шагов и свалился на руки друзей, которые вовремя сумели подхватить его. В мгновенье ока Дени с Ноором взлетели на ноги и загородили собой Лина и Арти, которые поддерживали Дзеди.
– Это ещё что такое? – спросил Афанасий Михайлович.
– А то, что к нам сегодня никто не подойдёт, – тихо, но внятно произнёс Ноор. – А если подойдёт, будет иметь дело с нами. Понятно?
– И что? – спросил Афанасий Михайлович. – Это они каждый раз так?
– Нет, не каждый, – хмуро сказал один из надсмотрщиков. – Обычно они просто молчат…
– Так… – протянул тот, кого тут называли Павлом. – В следующий раз я не позволю себе повторить эту ошибку… Увести! Всех – в зал!
– Вы что, – начал Лин, – вы в своём уме?! Ему же плохо!
Афанасий Михайлович уже уходил прочь по полутемному коридору в сопровождение своей охраны. Дени и Ноор стояли между надсмотрщиками и своими друзьями. Все молчали, но сценарий продолжения уже носился в воздухе.
– В зал! – повторил Павел Васильевич.
– Нет, – спокойно ответил Дени. Он, хотя и исхудавший и утомлённый, был всё же выше и сильнее любого надсмотрщика. Ноор не уступал ему в сложении, поэтому надсмотрщикам хочешь, не хочешь, а приходилось считаться с их присутствием. – Уйди с дороги, мразь!
– Ты за это ответишь, – процедил его противник.
– Вполне возможно, – ответил Дени. – Но не тебе. Пропустите нас.
Они осторожно, не поворачиваясь спиной к своим врагам, пошли по коридору к “тиму”. Надсмотрщики последовали за ними на порядочном расстояние. Подойдя к “тиму”, Дени сказал, обращаясь к надсмотрщикам:
– Ключи! Бросьте сюда ключи, понятно?
– Понятно, – едко сказал один из надсмотрщиков. Он медленно вынул связку ключей из кармана и швырнул к ногам Дени. Тот не спеша нагнулся, поднял тихо звякнувшую связку, нашёл нужный ключ и открыл дверь. Потом он аккуратно положил ключи на пол рядом с дверью.
– Мы никого из вас не трогали, – спокойно сказал Арти. Все уже вошли в “тим”, лишь он один остался стоять в дверном проёме. Надсмотрщики подошли было ближе, но Арти предостерегающе поднял руку. Они остановились. – Единственное, о чём мы сейчас просим, так только о том, чтобы вы оставили нас в покое до завтра. Это всё. Давайте разойдёмся мирно.
– Не будь вас пятеро, мы бы сейчас по-другому говорили, – мрачно сказал самый старший надсмотрщик. – Вас много, вот вы и обнаглели. Ничего, мы это потом поправим, урод. Не боись.
– Я не боюсь, – ответил Арти и слабо улыбнулся. – Боитесь вы. И не хотите себе в этом признаться. А на счёт наглости… тут вы не правы. Мы просто защищаем своего друга. Не знаю, как принято у вас…
– Арти, иди сюда! – позвал Ноор. – Ты нужен…
– Простите, – Арти кивнул и ушёл внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. Через секунду замок щёлкнул.
Арти подошёл к Лину, сидящему на полу рядом с Дзеди и тоже причел рядом с ними.
– Как ты? – спросил он Дзеди. – Очень плохо?
– Нет, – ответил тот, – нормально…
– Да врёт он всё! – с отчаянием в голосе сказал Лин. – У него вся спина в крови, а он… Дзеди, ну перестань, ну повернись…
– Повернись, дружок, – приказал Арти, – я взгляну. Дени, Ноор, вы пока что ложитесь спать, а мы Лином пока с ним посидим.
Дзеди досталось изрядно, но всё же не так сильно, как показалось Лину. Хотя побили его гораздо сильнее, чем били раньше, ничего особенно серьёзного с его спиной не случилось.
– Синяки и ссадины, – констатировал Арти. – Всё обойдётся. Вот только…
– Что? – спросил Дзеди. Он снова натянул на себя балахон и повернулся к Арти.
– Плохо то, что они накапливаются, эти ссадины. Ты же некоторое время жил в лесу, ты должен знать. Ты когда-нибудь видел старых, очень старых животных? Нет? А знаешь, почему?
– Тогда не знал, а теперь догадываюсь, – прошептал Дзеди.
– Так вот, – продолжил Арти. – Все эти ранки и царапинки со временем переходят некую критическую черту. А там, за ней – смерть. Чтобы выжить, зверь должен двигаться, охотиться. А когда…
– Я понял, – сказал Лин.
– Посмотри на мою спину, – предложил Арти. – На один след от плётки, не успевший толком зажить, накладывается второй, совсем свежий. И так далее. Однажды придёт день, когда мы уже не сможем стоять на ногах и двигаться. И тогда…
– А что тогда, Арти? – спросил Дзеди. – Что нам делать, когда перестанут держать ноги, а дыры в шкуре уже не смогут зарастать, как сейчас?
– Тогда вам придётся снова делать выбор, – сказал Арти. – Снова делать выбор. А тебе повезло, Дзеди. И тебе, рыжий, тоже…
– Это чем же? – спросил Лин.
– В вас нет ненависти, – сказал Арти. – Вы терпите всё, не впадая в отчаяние. Поэтому у вас есть шанс. Держитесь друг друга.
– А друг за друга можно? – спросил Лин. – А то я замёрз, как собака, на этом проклятом полу.
– Скажи спасибо, что здесь сухо, – ответил ему Арти. – Эти говорили, что в десятом на полу стоит вода. Рабочие больше двух месяцев не выдерживают.
– Я скажу, – оживился Лин. – А кому?
– Не знаю, – признался Арти. – Наверное, некому. Простите, что я так, ребята. Я просто больше ничего не смог придумать. Я же весь этот проклятый год думал, как проклятый. И – ничего, ровным счётом.
– Зато я всё понял, Арти, – тихо, на пределе слышимости, сказал Дзеди. Он сидел, прислонившись к холодной стене спиной, пытаясь таким образом немного усмирить боль от побоев. – Мы сюда пришли умирать. По крайней мере я. За других не отвечу. Не имею на это права. Ведь каждый волен решать за себя, верно? Я тут подумал, – он натянуто усмехнулся, – что даже сейчас Окиста может уже не существовать в природе. Так, Арти?
– Не так, – покачал головой тот. – Пока мы здесь, они до Окиста не доберутся. А вот если кто-то из нас решиться на это… – он беспомощно развёл руками. – Мы все – под наблюдением, нас так просто не отпустят. А они, кстати, ждут, когда нам тут надоест и мы удумаем рвануть обратно…
– Не дождутся, Арти, – твёрдо сказал Дзеди. – Я тебе это обещаю.
– Ты это себе пообещай. Не мне. И постарайся выполнить обещанное. Сможешь?
– Смогу, – сказал Дзеди. Лин в разговор пока что не вмешивался, просто молча слушал. – Ты меня знаешь, Арти. Если я сказал – значит, сделаю. Чего бы мне это не стоило.
– Я тогда с ним, – встрял Лин. – Куда он без меня, правда, Арти? В случае чего – двое не один, всё лучше. Мы и так все почему-то по кучкам разбились, – Лин изобразил на лице вежливое удивление, – не могу понять – почему?… А ты ещё и нас Дзеди разделить вздумал.
– В мыслях не было, рыжий, – ответил Арти. – Можешь считать, что я говорил с вами двоими. Просто, начиная этот разговор, я как-то не подумал…
– …что найдётся ещё один такой же дурак, который согласится по своей доброй воле тут остаться, – закончил за него Лин. – Арти, пойми правильно, не обижайся… Вы тут все считаете, что я несерьёзный приколист, этакий дурак, шут её величества. Это не так, Арти. И ты, между прочим, это знаешь.
– Я не хотел говорить, но…
– Что “но”? – спросил Лин.
– Это же смерть, рыжий, – сказал Дзеди. – Подумай ещё раз. И не ты в этом всём виноват, а только я…
– Чья была помолвка? – тяжело спросил Лин. Он говорил медленно, с расстановкой. – Кто предложил полететь покататься? Кто предложил посмотреть, что это там такое светится? Кто, я спрашиваю?
Все молчали.
– Кто предложил освободить людей, а? Кто пригнал второй катер?
– Ну ты, – примирительно сказал Дзеди. – И дальше что?
– А то, что не стоит брать всю вину на себя, – сказал Лин. Теперь пришла очередь Арти слушать. – Мы её никогда не делили с тобой раньше, Дзеди. Она у нас всегда была общая. Я тоже всё для себя решил… и не пробуй даже мне возражать. Я и так всё знаю…
Первая ложь
Не сон. Это – не сон. И не предчувствие беды. Это она и есть. Беда. На самом деле. “Господи, зачем они это делают? – думал Дзеди, с ужасом глядя на Дени и Ноора. – Верни им разум, Господи!”
Дени стоял возле двери и молчал. Ноор зашёл в тёмный угол “тима” и теперь его почти невозможно было различить, лампочка светила еле-еле. Арти сидел в своём излюбленном углу и наблюдал за ними. Он тоже ничего не говорил – знал, что бесполезно. Лин сидел рядом с Дзеди. Он за последние три дня сильно сдал, потому вовсе не принимал участия в происходящем. Ему было всё равно, он слишком сильно устал.
Час прошёл в молчании. Обычно они в это время спали, но в этот день… Дени и Ноор решили бежать. Это решение пришло к ним как-то спонтанно, разом. Раньше они и не мыслили о подобном, но теперь же в них словно что-то сломалось, будто рухнула некая незримая стена, отделявшая ранее здравый смысл и элементарный инстинкт самосохранения от безумия.
– Я так не могу больше, – прошептал Ноор, когда их вели из зала в “тим” три часа назад. – Не могу…
– И не надо, – сказал Дени.
В “тиме” они, вместо того, чтобы поскорее лечь, сели рядышком и принялись торопливо перешёптываться, поглядывая иногда на дверь.
– Вы про что это там такое говорите? – спросил Арти.
– Мы отсюда уходим. Вы – как сами пожелаете, – ответил Дени. – Это – ваше дело. Всё понял?
– Ах, так? – едва заметно усмехнувшись, прошептал Арти. – Желаю удачи… Что толку с того, что я думаю… верно, Дени?
– Ты уже подумал тут за нас, хватит, – огрызнулся Ноор. – Я хочу жить, понимаешь? Просто жить. И ничего другого.
– Мы – ни чьи-то игрушки, Арти, – сказал Дени. – Мы вправе решать для себя – жить нам или умереть. Ведь так?
– Так. Всё так, – ответил Арти. – И ты вправе, и он… и Дзеди, и Лин, и я. Всё верно. Только всё очень сложно, Дени.
– Я это слышу уже четыре года, – взорвался тот. – И я устал. От всего. Всё, Арти. Мы уходим.
Арти промолчал. Все снова замерли, прислушиваясь к тишине пустого коридора. Время шло неимоверно медленно, казалось, оно временами останавливалось вовсе. И, наконец, когда нетерпение Дени стало перерастать в панику, в коридоре раздались шаги.
– Сейчас, – еле слышно сказал Дени. Ноор кивнул.
Дверь открылась, и Дени бросился на человека, стоящего за нею. Всё произошло в какую-то долю секунды. Раздался крик, топот ног и… в “тим” влетело ещё человек пять надсмотрщиков. Ноор, бросившийся было вслед за Дени, оказался лицом к лицу с ещё ничего толком не понявшими, но вполне серьёзно настроенными людьми. Он выпал в стойку, метнулся вправо, насколько позволяло расстояние до ближайшей стены, ответил на чей-то выпад… надсмотрщики не стреляли, но численный перевес был явно на их стороне, да и дрались они весьма неплохо. “Что с Дени? – подумал Дзеди. – Он же выскочил… где он?” Надо было срочно что-то делать. Дзеди вскочил с пола, где сидел до того и бросился к двери. Момент он поймал удачно – дверь не перекрыли, всё внимание нападавших было направлено на Ноора. Дзеди выскочил из “тима” и понёсся, что было духу, к лестнице. Он помнил, что проход наверх был где-то слева… Да, точно. И никого. Скорее! “Как же я устал! – вдруг понял он. – Как устал”. Четыре этажа он преодолел меньше, чем за минуту. Куда дальше? Один коридор вёл прямо, другой – направо. Куда? Он не мог вспомнить и поэтому остановился в нерешительности. Справа, смутно различимый, раздался чей-то вопль:
– Падла!…
Туда, быстрей! Все сомнения разом исчезли. Дзеди бросился по правому коридору. Когда коридор кончился, он столкнулся с каким-то человеком, сбив того с ног, и тут вылетел на свет, который, как нож, резанул с непривычки по глазам. Дзеди остановился, тяжело дыша, почти не слыша, как за его спиной поднимается упавший.
На улице была зима, день, искрящийся белым-белым ледяным снегом. И солнце. Дзеди вцепился в косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Первые секунды он ничего не видел, глаза заполнили слёзы, он болезненно сощурился и заморгал. Боль прошла.
И тут Дзеди увидел Дени. Далеко, метрах в двухстах, возле какой-то машины. Большой, неуклюжей, бежевого скучного цвета. Дени выскочил их кабины и подбежал к капоту, попытался открыть… что-то у него не вышло, но что?… Дзеди мгновенно оглядел двор и увидел, что люди, стоявшие раньше у ворот, бегут к машине. Внимание Дзеди вдруг привлекли голоса, доносившиеся откуда-то сверху. Шевельнулось какое-то смутное воспоминание четырёхлетней давности… Вышка! Как же он мог забыть! Быстрее!
– Дени! – закричал Дзеди изо всех сил. – Дени, вышка!
Но было уже поздно. Потом Дзеди не раз и не два вспоминал этот страшный момент, и каждый раз ему казалось, что крикни он на несколько секунд раньше, всё вышло бы по-другому. Но только казалось. По-другому быть не могло.
Дени повернулся на его крик, и тут люди на вышке принялись стрелять. Первые пули легли рядом, взбив снег искрящимися фонтанчиками, это выглядело почти красиво. А дальше… Дзеди сделал шаг вперёд и замер.
– Дени… – проговорил он потерянно.
Он никогда не видел подобного раньше и, видимо, в его душе продолжала ещё теплиться надежда, что такое произойти не может в принципе. Там, откуда он был родом, никто никогда никого не убивал. Никто и никогда. Никогда…
Первая пуля ударила Дени в грудь, развернула, но он по какой-то непонятной причине остался стоять на ногах. Он ещё не понял, что же происходит. Вторая попала в спину, Дени пошатнулся и упал на колени. Он пытался подняться, но тут раздалась очередь. И Дени, как миллионы людей до него, упал лицом в этот яркий искрящийся снег, тело его несколько раз дёрнулось, и он затих…
Дзеди стоял неподвижно и смотрел. Кто-то за его спиной попытался оттолкнуть его в сторону, но тут выстрелы, наконец, прекратились. Тишину, столь полную, что она казалась нереальной, прервал чей-то голос:
– Кто стрелял, уроды?…
Дзеди молча пошёл вперёд, туда, где неподвижно лежал его друг. Его никто не пытался задержать. Дзеди, подойдя к неподвижному уже телу, медленно опустился на колени на снег. Слов не было. Не было вообще ничего – ни мыслей, ни эмоций. Ничего. Пусто. Дзеди набрал в ладонь окровавленного снега. Красиво… Это было бы красиво, не будь это смертью. Снег в его руке таял, красная струйка побежала по рукаву… Дзеди перевернул Дени на спину, хотя глаза ему говорили – всё. Человек не сможет жить, если пули снесли ему половину черепной коробки. Дени уже не дышал, его глаза, остановившиеся, бессмысленные, уставились в небо… Дзеди осторожно опустил ему веки вниз. Так положено. Кто-то подошёл и ударил по спине прикладом. Больно. Это ничего, не страшно. Он всё ещё сидел на коленях. Разум отказывался работать. Надо просто посидеть и тогда… может быть, если закрыть глаза, а потом снова их открыть, ничего… нет, нет, нет… этого не может быть… не может…
– Пошёл, сволочь! Да пошёл, кому говорю!… – надсмотрщик рывком поднял Дзеди на ноги, и потащил прочь. Множество людей (откуда только они появились?) толпилось во дворе, они переговаривались, переругивались…
Дзеди шёл, ничего и никого не видя перед собой. Он не заметил Лина и Ноора, которых конвой тоже уводил внутрь здания, он не видел вытянувшихся испуганных лиц надсмотрщиков и младших чинов, и озверевших – старших… Ничего не видел.
Его отвели на второй подземный этаж и заперли в “тиме”. Одного. Света в “тиме” не было, лампочка перегорела. Только узкая полоска света из-под двери, и всё. Он сидел на полу долго, очень долго. Не думал ни о чём, на это просто не осталось сил и души. В ушах всё ещё звенела недавняя тишина, что наступила после выстрелов. Он молча смотрел на полоску света…
“Дзеди, – позвал Арти. – Ты слышишь меня, Дзеди? Я еле прорвался, говорить трудно… слышишь?” Отвечать не хотелось, но Дзеди всё же ответил: “Слышу”. “Послушай, это важно… у нас беда, – Арти секунду помолчал, словно собираясь с духом, – большая беда”. “Ты о…”, – начал было Дзеди, но Арти прервал его. “Нет, я не о Дени. Десять минут назад Ноор покончил с собой”. Дзеди на секунду прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Наконец, собрав все силы, сумел спросить: “Как?” “Разорвал рубашку и повесился на крюке… он был в девятой, ты знаешь, что это за крюк. Вас осталось двое, Дзеди… ты слушаешь?” “Да… почему двое, Арти? А ты?” “Я… Дзеди, сегодня сорвались они и ты видел, что из этого вышло. Недалёк тот день, когда могу сорваться я… и я боюсь. Лучше мне уйти сейчас, пока ещё не поздно. Иначе…” “Как – уйти?! Арти, подожди, не надо! Это же грех, Арти! Не смей! Слышишь, не смей! – Дзеди затрясло от ужаса. – Ты не можешь…” “Я – не они, Дзеди. Я – это я. Крови не будет, я обещаю. Я всегда держу своё слово, Дзеди, и ты это знаешь. А пока… Постарайся сделать одну вещь. Для меня. Это просьба. Зайди прощаться последним. Хорошо?” “Арти… Не надо, пожалуйста… неужели ты не понимаешь, что мы с Лином…” “Это-то я очень хорошо понимаю. И ещё кое-что – тоже. Только вы с Лином сумеете как-то повлиять на ситуацию здесь. На Земле. Только вы. Ты понял?” “Как, Арти?… Не сходи с ума, остановись… О каком влиянии речь?… Господи ты Боже мой, да что же это… Арти, не смей, не надо!…” “Пойдёшь прощаться вторым, – голос Арти затихал отдалялся, – дальше я объясню. Вторым…”
Всё снова исчезло. Сколько прошло времени, он не знал. Обычно он чувствовал время, о теперь… какое там!… От неподвижности затекли ноги, но он сам этого не замечал. Ни холода, ни усталости… Господи, за что?! Арти… Дзеди впал в какой-то ступор, который тоже длился неизвестно сколько времени. А после этого куска бесконечности в “тим” пришли люди.
– Там ваш этот дурак… удавился… а второй, так и вообще… словом, попрощаться вам разрешили. Пошёл, урод, чего сидишь-то? Заслушался?…
В этой комнате было холодно. Дзеди вошёл, дверь за ним закрыли, щёлкнул замок.
Тела на полу никто не даже не удосужился закрыть. Хотя бы лица. Дзеди подошёл ближе, медленно, словно через силу…
Дени… самый младший из них. Дзеди посмотрел на знакомое (теперь незнакомое, потому что мёртвое) лицо. Посмотрел без страха или жалости. Он ещё не принял то, что произошло. Понял, но не принял. Душой. Принять предстояло позже.
Ноор… на Ноора невозможно было смотреть без содрогания – посиневшее лицо, вылезшие из орбит глаза… Дзеди отвернулся. Нет сил. Это – не правда. Так не бывает. Повернулся снова. То же, что и раньше. Зачем так?… Так страшно. Прости, Ноор, прости меня, ладно? Это не я, это ты оказался сильнее. Я не прав. В этом страхе прав оказался ты. Ты – свободен. А я…
Арти… Казалось, что Арти просто крепко-крепко уснул. Дзеди присел рядом с ним на корточки и протянул к телу руку, положил свою ладонь Арти на плечо. И тут же отдёрнул руку – тело уже окоченело. И тут, одновременно с этим движением в голове у Дзеди зазвучал голос Арти.
“Слушай и не перебивай, – приказал тот. – Это важно, очень важно. Сейчас ты откроешь свой тайник… ты думал, что про него знаешь только ты, наивный… Молодец. Это ты хорошо придумал – сделать в подошве такую штуку. И не сканируется ничем, хорошая работа. Я как знал, что пригодится… открыл? Хорошо. Теперь ты подойдёшь к каждому из нас и возьмёшь материал”. “Мне нечем сделать срез, Арти”, – ответил Дзеди, и подумал – я сошёл с ума. “У тебя есть руки. Действуй. Быстрее, сюда придут с минуты на минуту… правильно, вон там валяется маленький осколок стекла, он подойдёт. Срезы делай в разных местах, совпадения не нужны… скорее… теперь слушай. То, что ты будешь делать – неимоверно тяжело. Даже один материал может запросто угробить носителя меньше, чем за год. Я предупреждаю честно, сразу. Хочешь – можешь отказаться. Дело твоё”. “Арти, пока есть хоть какой-то шанс…” “Не продолжай. По мере своих сил я постараюсь как-то помочь тебе, но… я думаю, ты и сам понимаешь. Жди, пока есть силы. Теперь… отойди в угол, отвернись… постарайся не смотреть. У меня совсем не осталось времени”.
Боже, какая тяжесть! Это невозможно перенести, физически невозможно… Сколько можно выдержать? Вот так, с таким грузом? Ноги не держали, он сел на пол. Его затрясло, к горлу подступила тошнота. “Терпи, – приказал Арти. – Поднимись на ноги, отойди в сторону… вот так. И не смотри. Постарайся не смотреть. Прощай, Дзеди”.
Дени стоял возле двери и молчал. Ноор зашёл в тёмный угол “тима” и теперь его почти невозможно было различить, лампочка светила еле-еле. Арти сидел в своём излюбленном углу и наблюдал за ними. Он тоже ничего не говорил – знал, что бесполезно. Лин сидел рядом с Дзеди. Он за последние три дня сильно сдал, потому вовсе не принимал участия в происходящем. Ему было всё равно, он слишком сильно устал.
Час прошёл в молчании. Обычно они в это время спали, но в этот день… Дени и Ноор решили бежать. Это решение пришло к ним как-то спонтанно, разом. Раньше они и не мыслили о подобном, но теперь же в них словно что-то сломалось, будто рухнула некая незримая стена, отделявшая ранее здравый смысл и элементарный инстинкт самосохранения от безумия.
– Я так не могу больше, – прошептал Ноор, когда их вели из зала в “тим” три часа назад. – Не могу…
– И не надо, – сказал Дени.
В “тиме” они, вместо того, чтобы поскорее лечь, сели рядышком и принялись торопливо перешёптываться, поглядывая иногда на дверь.
– Вы про что это там такое говорите? – спросил Арти.
– Мы отсюда уходим. Вы – как сами пожелаете, – ответил Дени. – Это – ваше дело. Всё понял?
– Ах, так? – едва заметно усмехнувшись, прошептал Арти. – Желаю удачи… Что толку с того, что я думаю… верно, Дени?
– Ты уже подумал тут за нас, хватит, – огрызнулся Ноор. – Я хочу жить, понимаешь? Просто жить. И ничего другого.
– Мы – ни чьи-то игрушки, Арти, – сказал Дени. – Мы вправе решать для себя – жить нам или умереть. Ведь так?
– Так. Всё так, – ответил Арти. – И ты вправе, и он… и Дзеди, и Лин, и я. Всё верно. Только всё очень сложно, Дени.
– Я это слышу уже четыре года, – взорвался тот. – И я устал. От всего. Всё, Арти. Мы уходим.
Арти промолчал. Все снова замерли, прислушиваясь к тишине пустого коридора. Время шло неимоверно медленно, казалось, оно временами останавливалось вовсе. И, наконец, когда нетерпение Дени стало перерастать в панику, в коридоре раздались шаги.
– Сейчас, – еле слышно сказал Дени. Ноор кивнул.
Дверь открылась, и Дени бросился на человека, стоящего за нею. Всё произошло в какую-то долю секунды. Раздался крик, топот ног и… в “тим” влетело ещё человек пять надсмотрщиков. Ноор, бросившийся было вслед за Дени, оказался лицом к лицу с ещё ничего толком не понявшими, но вполне серьёзно настроенными людьми. Он выпал в стойку, метнулся вправо, насколько позволяло расстояние до ближайшей стены, ответил на чей-то выпад… надсмотрщики не стреляли, но численный перевес был явно на их стороне, да и дрались они весьма неплохо. “Что с Дени? – подумал Дзеди. – Он же выскочил… где он?” Надо было срочно что-то делать. Дзеди вскочил с пола, где сидел до того и бросился к двери. Момент он поймал удачно – дверь не перекрыли, всё внимание нападавших было направлено на Ноора. Дзеди выскочил из “тима” и понёсся, что было духу, к лестнице. Он помнил, что проход наверх был где-то слева… Да, точно. И никого. Скорее! “Как же я устал! – вдруг понял он. – Как устал”. Четыре этажа он преодолел меньше, чем за минуту. Куда дальше? Один коридор вёл прямо, другой – направо. Куда? Он не мог вспомнить и поэтому остановился в нерешительности. Справа, смутно различимый, раздался чей-то вопль:
– Падла!…
Туда, быстрей! Все сомнения разом исчезли. Дзеди бросился по правому коридору. Когда коридор кончился, он столкнулся с каким-то человеком, сбив того с ног, и тут вылетел на свет, который, как нож, резанул с непривычки по глазам. Дзеди остановился, тяжело дыша, почти не слыша, как за его спиной поднимается упавший.
На улице была зима, день, искрящийся белым-белым ледяным снегом. И солнце. Дзеди вцепился в косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Первые секунды он ничего не видел, глаза заполнили слёзы, он болезненно сощурился и заморгал. Боль прошла.
И тут Дзеди увидел Дени. Далеко, метрах в двухстах, возле какой-то машины. Большой, неуклюжей, бежевого скучного цвета. Дени выскочил их кабины и подбежал к капоту, попытался открыть… что-то у него не вышло, но что?… Дзеди мгновенно оглядел двор и увидел, что люди, стоявшие раньше у ворот, бегут к машине. Внимание Дзеди вдруг привлекли голоса, доносившиеся откуда-то сверху. Шевельнулось какое-то смутное воспоминание четырёхлетней давности… Вышка! Как же он мог забыть! Быстрее!
– Дени! – закричал Дзеди изо всех сил. – Дени, вышка!
Но было уже поздно. Потом Дзеди не раз и не два вспоминал этот страшный момент, и каждый раз ему казалось, что крикни он на несколько секунд раньше, всё вышло бы по-другому. Но только казалось. По-другому быть не могло.
Дени повернулся на его крик, и тут люди на вышке принялись стрелять. Первые пули легли рядом, взбив снег искрящимися фонтанчиками, это выглядело почти красиво. А дальше… Дзеди сделал шаг вперёд и замер.
– Дени… – проговорил он потерянно.
Он никогда не видел подобного раньше и, видимо, в его душе продолжала ещё теплиться надежда, что такое произойти не может в принципе. Там, откуда он был родом, никто никогда никого не убивал. Никто и никогда. Никогда…
Первая пуля ударила Дени в грудь, развернула, но он по какой-то непонятной причине остался стоять на ногах. Он ещё не понял, что же происходит. Вторая попала в спину, Дени пошатнулся и упал на колени. Он пытался подняться, но тут раздалась очередь. И Дени, как миллионы людей до него, упал лицом в этот яркий искрящийся снег, тело его несколько раз дёрнулось, и он затих…
Дзеди стоял неподвижно и смотрел. Кто-то за его спиной попытался оттолкнуть его в сторону, но тут выстрелы, наконец, прекратились. Тишину, столь полную, что она казалась нереальной, прервал чей-то голос:
– Кто стрелял, уроды?…
Дзеди молча пошёл вперёд, туда, где неподвижно лежал его друг. Его никто не пытался задержать. Дзеди, подойдя к неподвижному уже телу, медленно опустился на колени на снег. Слов не было. Не было вообще ничего – ни мыслей, ни эмоций. Ничего. Пусто. Дзеди набрал в ладонь окровавленного снега. Красиво… Это было бы красиво, не будь это смертью. Снег в его руке таял, красная струйка побежала по рукаву… Дзеди перевернул Дени на спину, хотя глаза ему говорили – всё. Человек не сможет жить, если пули снесли ему половину черепной коробки. Дени уже не дышал, его глаза, остановившиеся, бессмысленные, уставились в небо… Дзеди осторожно опустил ему веки вниз. Так положено. Кто-то подошёл и ударил по спине прикладом. Больно. Это ничего, не страшно. Он всё ещё сидел на коленях. Разум отказывался работать. Надо просто посидеть и тогда… может быть, если закрыть глаза, а потом снова их открыть, ничего… нет, нет, нет… этого не может быть… не может…
– Пошёл, сволочь! Да пошёл, кому говорю!… – надсмотрщик рывком поднял Дзеди на ноги, и потащил прочь. Множество людей (откуда только они появились?) толпилось во дворе, они переговаривались, переругивались…
Дзеди шёл, ничего и никого не видя перед собой. Он не заметил Лина и Ноора, которых конвой тоже уводил внутрь здания, он не видел вытянувшихся испуганных лиц надсмотрщиков и младших чинов, и озверевших – старших… Ничего не видел.
Его отвели на второй подземный этаж и заперли в “тиме”. Одного. Света в “тиме” не было, лампочка перегорела. Только узкая полоска света из-под двери, и всё. Он сидел на полу долго, очень долго. Не думал ни о чём, на это просто не осталось сил и души. В ушах всё ещё звенела недавняя тишина, что наступила после выстрелов. Он молча смотрел на полоску света…
“Дзеди, – позвал Арти. – Ты слышишь меня, Дзеди? Я еле прорвался, говорить трудно… слышишь?” Отвечать не хотелось, но Дзеди всё же ответил: “Слышу”. “Послушай, это важно… у нас беда, – Арти секунду помолчал, словно собираясь с духом, – большая беда”. “Ты о…”, – начал было Дзеди, но Арти прервал его. “Нет, я не о Дени. Десять минут назад Ноор покончил с собой”. Дзеди на секунду прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Наконец, собрав все силы, сумел спросить: “Как?” “Разорвал рубашку и повесился на крюке… он был в девятой, ты знаешь, что это за крюк. Вас осталось двое, Дзеди… ты слушаешь?” “Да… почему двое, Арти? А ты?” “Я… Дзеди, сегодня сорвались они и ты видел, что из этого вышло. Недалёк тот день, когда могу сорваться я… и я боюсь. Лучше мне уйти сейчас, пока ещё не поздно. Иначе…” “Как – уйти?! Арти, подожди, не надо! Это же грех, Арти! Не смей! Слышишь, не смей! – Дзеди затрясло от ужаса. – Ты не можешь…” “Я – не они, Дзеди. Я – это я. Крови не будет, я обещаю. Я всегда держу своё слово, Дзеди, и ты это знаешь. А пока… Постарайся сделать одну вещь. Для меня. Это просьба. Зайди прощаться последним. Хорошо?” “Арти… Не надо, пожалуйста… неужели ты не понимаешь, что мы с Лином…” “Это-то я очень хорошо понимаю. И ещё кое-что – тоже. Только вы с Лином сумеете как-то повлиять на ситуацию здесь. На Земле. Только вы. Ты понял?” “Как, Арти?… Не сходи с ума, остановись… О каком влиянии речь?… Господи ты Боже мой, да что же это… Арти, не смей, не надо!…” “Пойдёшь прощаться вторым, – голос Арти затихал отдалялся, – дальше я объясню. Вторым…”
Всё снова исчезло. Сколько прошло времени, он не знал. Обычно он чувствовал время, о теперь… какое там!… От неподвижности затекли ноги, но он сам этого не замечал. Ни холода, ни усталости… Господи, за что?! Арти… Дзеди впал в какой-то ступор, который тоже длился неизвестно сколько времени. А после этого куска бесконечности в “тим” пришли люди.
* * *
…Дзеди шёл по коридору, конвоиры следовали за ним на порядочном расстоянии – боялись. А ему было всё равно. Совсем всё равно. Когда выводили, сказали:– Там ваш этот дурак… удавился… а второй, так и вообще… словом, попрощаться вам разрешили. Пошёл, урод, чего сидишь-то? Заслушался?…
В этой комнате было холодно. Дзеди вошёл, дверь за ним закрыли, щёлкнул замок.
Тела на полу никто не даже не удосужился закрыть. Хотя бы лица. Дзеди подошёл ближе, медленно, словно через силу…
Дени… самый младший из них. Дзеди посмотрел на знакомое (теперь незнакомое, потому что мёртвое) лицо. Посмотрел без страха или жалости. Он ещё не принял то, что произошло. Понял, но не принял. Душой. Принять предстояло позже.
Ноор… на Ноора невозможно было смотреть без содрогания – посиневшее лицо, вылезшие из орбит глаза… Дзеди отвернулся. Нет сил. Это – не правда. Так не бывает. Повернулся снова. То же, что и раньше. Зачем так?… Так страшно. Прости, Ноор, прости меня, ладно? Это не я, это ты оказался сильнее. Я не прав. В этом страхе прав оказался ты. Ты – свободен. А я…
Арти… Казалось, что Арти просто крепко-крепко уснул. Дзеди присел рядом с ним на корточки и протянул к телу руку, положил свою ладонь Арти на плечо. И тут же отдёрнул руку – тело уже окоченело. И тут, одновременно с этим движением в голове у Дзеди зазвучал голос Арти.
“Слушай и не перебивай, – приказал тот. – Это важно, очень важно. Сейчас ты откроешь свой тайник… ты думал, что про него знаешь только ты, наивный… Молодец. Это ты хорошо придумал – сделать в подошве такую штуку. И не сканируется ничем, хорошая работа. Я как знал, что пригодится… открыл? Хорошо. Теперь ты подойдёшь к каждому из нас и возьмёшь материал”. “Мне нечем сделать срез, Арти”, – ответил Дзеди, и подумал – я сошёл с ума. “У тебя есть руки. Действуй. Быстрее, сюда придут с минуты на минуту… правильно, вон там валяется маленький осколок стекла, он подойдёт. Срезы делай в разных местах, совпадения не нужны… скорее… теперь слушай. То, что ты будешь делать – неимоверно тяжело. Даже один материал может запросто угробить носителя меньше, чем за год. Я предупреждаю честно, сразу. Хочешь – можешь отказаться. Дело твоё”. “Арти, пока есть хоть какой-то шанс…” “Не продолжай. По мере своих сил я постараюсь как-то помочь тебе, но… я думаю, ты и сам понимаешь. Жди, пока есть силы. Теперь… отойди в угол, отвернись… постарайся не смотреть. У меня совсем не осталось времени”.
Боже, какая тяжесть! Это невозможно перенести, физически невозможно… Сколько можно выдержать? Вот так, с таким грузом? Ноги не держали, он сел на пол. Его затрясло, к горлу подступила тошнота. “Терпи, – приказал Арти. – Поднимись на ноги, отойди в сторону… вот так. И не смотри. Постарайся не смотреть. Прощай, Дзеди”.