Страница:
Анджелина была вне себя от ярости, она проклинала предательские инстинкты собственного тела. То, с какой горячностью она отвечала на его ласки, казалось ей теперь одновременно смешным и пугающим. Но и это еще было не все. Анджелина отчетливо помнила тот момент, когда она внезапно испытала пронзительно теплое чувство близости к этому человеку. Нет не то, чтобы это чувство было любовью или чем-то схожим с ней. И однако, Анджелина понимала это, невозможно находиться с человеком в столь интимных отношениях, ничего не испытывая к нему.
Невольная дрожь пробежала по всему ее телу. Почувствовав внезапное отвращение к тому, что сейчас происходило в этой постели под высоким балдахином, она ощутила потребность немедленно уйти от Рольфа, остаться одной вне пределов его досягаемости. И даже случайное его прикосновение, казалось, вызывало у нее тошноту. Она отодвинулась от него, выскользнув из-под его расслабленной, вялой руки. Анджелина поискала ночную рубашку и нашла ее, скомканную, между двух подушек. Один рукав рубашки находился как раз под подушкой Рольфа. Чтобы достать рубашку, Анджелина отбросила в сторону свою подушку и осторожно потянула за рукав. Рольф зашевелился, и она замерла, но он только поудобнее устроился, обняв рукой ее отброшенную подушку.
Затаив дыхание, Анджелина подождала несколько секунд, пока он окончательно не успокоился, а потом соскользнула с постели, прихватив с собой ночную рубашку, и надела ее сразу же, как только ее босые ноги коснулись холодного деревянного пола.
Спать в комнате на стульях казалось ей слишком неудобным. Если же усесться в кресло, то сидя, она пожулуй, не уснет. Она, правда, может свернуться калачиком на ковре у камина, подвинувшись поближе к огню. Стоя так в задумчивой нерешительности, она вдруг вспомнила походную кровать в смежной гардеробной комнате. Но там, должно быть, страшно холодно, помещение не отапливалось, по-видимому, уже месяцы, если не годы. Анджелине нужно было добыть одеяло. Анджелина с большим сомнением взглянула на скомканное одеяло в изножий кровати, боясь разбудить Рольфа. Перед ней стоял выбор: уйти от него и дрожать всю ночь в холоде на неудобной постели, или остаться рядом в тепле и комфорте. Черт бы побрал этого человека, он заставляет ее мучиться, даже когда спит! У нее на самом деле не было выбора, и поэтому Анджелина просто попыталась достать себе одно из стеганных одеял, лежащих на кровати. Если хоть когда-нибудь преимущество было на ее стороне в том, что касается их отношений с Рольфом Рутенским, то это именно сейчас — в момент его беспробудного сна.
С одеялом в руках она уже было собралась направиться в гардеробную, но тут ее взгляд упал на его обнаженное тело, и она остановилась. В том состоянии, в котором он сейчас находился, должен был пройти не один час, прежде чем он почувствует холод и укроется одеялом. И поэтому он наверняка схватит воспаление легких во влажном промозглом холоде; зима в их субтропическом климате — опасное время года!
Поджав губы и нахмурившись, она положила одеяло на пол и вернулась к кровати. Вытащив простыню, Анджелина укрыла ею Рольфа, а сверху осторожно натянула тканое одеяло, тщательно укутав от холода плечи и вытянутую, обнимающую подушку руку принца, когда дело было сделано, горькая улыбка тронула губы Анджелины. Странно, но создавалось такое впечатление, что Рольф спал не один.
Бросив последний взгляд на его чеканный профиль, она быстро отошла от кровати, подхватила свое одеяло, задула все свечи и ощупью двинулась к завешенной гобеленами двери в гардеробную комнату.
Помещение гардеробной было выстуженным и сырым, впрочем, таким она его себе и представляла. Внутри царил полный мрак. Пахло пылью и старой кожей. Лежа на походной кровати, закутанная в одеяло, Анджелина отчетливо слышала каждый звук внутри и вне дома.
Ветер стучал голыми ветками растущих под самым окном деревьев по железному карнизу и жалобно завывал. Стены и балки дома время от времени издавали громкий скрежет, который создавал естественный аккомпанемент приглушенным стонам, вскрикам, скрипу кроватей, — звукам, раздававшимся из соседних комнат. Однако издавали эти звуки вовсе не приведения. Просто люди принца разошлись со своими дамами по спальным комнатам. Анджелина размышляла: неужели такие же звуки и шумы слышны из их с Рольфом спальной? И если да, то обратил ли уже кто-нибудь на это внимание? Вообще-то ей было все равно, однако при подобной мысли кровь прилила к щекам Анджелины. Закутавшись поплотнее в стеганное одеяло, она закрыла глаза, желая только одного: ни о чем больше не думать и ничего не слышать.
Потрескивающий звук ворвался в ее чуткий некрепкий сон, вплетаясь в ткань сновидений. Ей мерещился столб огня, устремленный прямо в небо, и она была по какой-то причине вынуждена шаг за шагом приближаться к этому пламени. Ее раздирали противоречивые чувства — любопытство и страх. Тоска и отчаянье переполняли ее душу. Она слышала рев пожара, ощущала запах едкого дыма, от которого ее глаза начали слезиться. Крупицы пепла попали ей в горло, и она закашлялась.
Анджелина так и проснулась — кашляя и задыхаясь от едкого дыма, наполнявшего ее легкие. Глаза болели и слезились от рези. И действительно где-то рядом полыхало жадное зловещее пламя. Анджелина села на постели, прослушиваясь к шумам, доносившимся из соседней комнаты, где спал Рольф. Сквозь щель между дверью и полом она явственно видела отсветы красно-оранжевого пламени.
Она вскочила с кровати и бросилась к двери. Рывком распахнув ее, она отдернула загораживающий дверной проем гобелен. Кровать, где она лежала совсем недавно, превратилась в сплошной пылающий костер.
Пурпурно-золотые языки пламени пожирали полог над постелью, извиваясь и подрагивая, оставляя черные пятна копоти на потолке. Огонь уже бежал по резной спинке кровати к изголовью, грозя вот-вот добраться до простыней. Яркое пламя, освещавшее все углы комнаты, все ближе подбиралось к голове человека, безмятежно спящего под одеялом — в той же позе, в какой она оставила его.
— Боже мой! — задохнулась Анджелина и, тут же бросившись вперед, уцепилась за руку Рольфа, пытаясь оттащить его от жадно тянущегося к нему огня. Он был очень тяжелым, таким тяжелым бывает только неживое тело, его невозможно было поднять. Раскаленный уголек упал сверху — с объятого пламенем балдахина — ему на плечо. Он даже не пошевелился.
Закусив от напряжения нижнюю губу, Анджелина подбежала к умывальнику и, схватив кувшин, наполовину наполненный водой, окатила ею Рольфа и постель. Небольшое пламя, уже охватившее простыню, с шипеньем погасло, но быстрые прожорливые языки огня, сбегавшие с кровати со всех сторон по складкам полога, полыхали вовсю. Анджелине требовалась помощь. И немедленно.
Отодвинув кувшин в сторону, она подбежала к двери, ведущей в коридор, и распахнула ее. Одним махом добежав до противоположной двери, она забарабанила в комнату Мейера кулаками.
— Пожар! — вопила Анджелина что есть силы, — Пожар!
В глубине коридора открылась дверь и из нее появился Густав, натягивая на плечи подтяжки от брюк.
— Царь Небесный! — произнес он на немецком языке, увидев отблески яркого пламени, освещавшие коридор из глубины комнаты Рольфа. — Мне все время казалось, что пахнет дымом.
Анджелина повернулась к нему.
— Там Рольф, я не могу его разбудить!
Через мгновенье коридор наполнился чертыхающимися мужчинами и визжащими, громко бранящимися женщинами. Люди принца ворвались в спальную комнату, где лежал их предводитель. Не обращая никакого внимания на грозящие им ожоги и удушье, они срывали и затаптывали куски полога, гасили очаги пожара одеялами и подушками. В воздухе закружился вихрь пепла и запахло паленой тканью. Леопольд и Оскар подняли Рольфа и отнесли его в дальний конец комнаты, уложив принца на пол.
Когда они отступили от него на шаг, он неожиданно сел и с видимым усилием разлепил веки. Он с трудом сконцентрировал взгляд своих синих глаз, зрачки которых были необычно узкими — почти точечными, на Густаве и Мейере. Те в это время, окруженные клубами дыма и вихрем пепла, сбивали остатки полога, стоя на матрасе его кровати. Понимал ли он хоть что-то из происходящего вокруг, судить было трудно, но он, как всегда, своеобразно отреагировал на ситуацию.
— Ну и бардак здесь у вас, — протянул он. — Черт возьми, похоже, ад устроен нисколько не лучше нашей горемычной земли.
Громкий вздох облегчения, вырвавшийся у всех телохранителей разом, раздался в задымленной комнате. Сейрус пробрался вперед и встал на колени рядом со своим господином, его загар только подчеркивал мертвенную бледность кожи. Оскар, сбивавший в этот момент занявшийся огнем гобелен со стены, слегка улыбнулся, взглянув на брата и Леопольда.
— Слава Богу! — произнес Мейер. А Густав, ворча что-то себе под нос, спрыгнул с кровати и устремился к Рольфу.
— Что тебе взбрело в голову? — спросил седовласый ветеран. — Ты всерьез пытался поджечь дом вместе со всеми нами или просто хотел немного погреться у огня?
Рольф снова закрыл глаза.
— Тебе вовсе не надо кричать так громко. Я в любом случае извинюсь перед месье Делашезом за ущерб, причиненный его имуществу и улажу дело. Но насколько я могу припомнить, это устроил вовсе не я.
— Я видел не раз, как ты намного больше выпивал за вечер, и сон не смаривал тебя. Как же так случилось, что сегодня ты чуть не поджарился во сне?
— Я тебя разочарую: я сам не знаю и не могу разгадать эту шараду.
Густав нахмурился и вдруг опустился на одно колено рядом с принцем. Он протянул руку и пальцем приподнял веко Рольфа, взглянув на суженный зрачок, почти не видный на фоне ярко-синей сверкающей радужки.
— Они работают независимо друг от друга, но всегда вместе, — заметил его пациент и постарался доказать это, широко открыв оба глаза, и морщась при этом от резкой боли.
— Он принимал наркотики, — заключил Густав. — Думаю, это туркменский мак.
Рольф тихо засмеялся.
— Слабый, безвольный и порочный… Я, конечно, никогда не отказываюсь от выпивки, но наркотики? Да ни за что!
— Так ты не… — начал Густав и осекся.
— Если ты требуешь всей правды, то я действительно сегодня несколько увлекся. Но вином, только вином, — сказал Рольф, снова прикрывая глаза.
Сейрус поднялся и выскользнул из комнаты. Анджелина проследила за ним глазами до выхода. И сейчас же в дверном проеме появились бледные женщины с горящими от любопытства глазами, оправившиеся, наконец, от страха.
Вопрос состоял в том, кто именно подсыпал наркотик в еду или питье Рольфа, и почему он или она выбрали именно этот путь вместо того, чтобы просто отравить его. Может быть, этот кто-то предполагал, что наркотик в комбинации с хорошей дозой вина убьет принца? И, обнаружив, что этого не случилось, прибег к другим средствам? Или намерение убийцы состояло в том, чтобы выдать гибель принца в огне за несчастный случай. Тогда о подмешанном в пищу Рольфа наркотике никто никогда не узнал бы.
Освальд, стоявший прислонившись к стене, откашлялся, прежде чем произнести:
— Вы оба намекаете, что кто-то вошел к нам в дом, подсыпал опиум в еду Рольфа, потом подождал затаившись, пока тот заснет, ворвался сюда в комнату и поджег полог над кроватью? Но это невозможно, мы бы заметили его. Я допускаю, что в недавнем прошлом с нами действительно случались очень подозрительные происшествия, но я никогда не поверю, что кто-то, замешанный во всем этом, осмелился проникнуть к нам в резиденцию. Кроме того, обратите внимание на подсвечник на столике у кровати, он стоит почти вплотную к пологу. Может быть, это не более чем несчастный случай?
— А как насчет наркотиков? — спросил Густав.
— Но это еще не доказано. Возможно, Рольф просто переутомился за последние несколько дней, и организм его стал слишком восприимчив к алкоголю.
— Не доказано?! — взревел Густав, вскакивая на ноги.
Рольф, не открывая глаз, поднял руку.
— Надо все основательно обдумать и выяснить, прежде чем делать заключения.
— Во всяком случае, — произнес Мейер, — нет никаких причин утверждать, что человек, который все это сделал, пришел сюда тайком. Сегодня среди нас присутствовало по крайней мере пять посторонних… дам. Даже шесть, если считать Анджелину. Прибавьте сюда слуг из усадьбы Делашеза, которые до сих пор спят в кухне во дворе. Вспомните еще и людей, доставивших продукты в дом…
— И нас самих, — промолвил Оскар, как бы про себя.
Как по команде, все взоры обратились на Леопольда. Он невольно выпрямился, сжав руки в кулаки.
— Теперь посмотрим… — продолжал Мейер.
— Давайте сразу договоримся, что Анджелина не в счет, — вдруг перебил его Густав, как бы предотвращая дальнейшие разговоры по этому поводу, — если бы она не подняла тревогу, мы бы не успели спасти Рольфа. Кроме того, оставаясь все время здесь в комнате, она сама подвергалась смертельной опасности.
— Все верно, — сказал Мейер, поворачиваясь к Анджелине. — Может быть, вы заметили что-то… или кого-то?
— Я? Нет, никого и ничего. Когда… когда я проснулась, огонь уже полыхал вовсю, — по понятным причинам она не хотела вдаваться в подробности того обстоятельства, из-за которого она оказалась в то время в другой комнате.
Одна из женщин, столпившихся в дверном проеме, бросила, пряча ехидную усмешку:
— Похоже, она очень крепко спала. Интересно, по какой причине?
Мейер взглянул в ее сторону, а потом, многозначительно кивнув остальным мужчинам, произнес:
— Это камень в наш огород. Я предлагаю вскрытие трупа отложить до утра.
В это время в комнату вернулся Сейрус с бокалом на серебряном подносе. Стоя на коленях рядом с принцем, слуга поддерживал его, пока тот пил. Принц, оторвавшись от бокала, взглянул снизу вверх на Мейера:
— Ты опережаешь события, Мейер!
— И слава Богу! А теперь, что прикажешь делать с тобой?
Они устроили чистую постель в комнате Мейера. Последний, сам предложивший такой вариант принцу, спустился вниз, чтобы провести остаток ночи на одном из диванов у очага, его дама должна была занять соседний диван. Она отчаянно протестовала, но получив золотую монету, успокоилась, Рольф прошел в предоставленную ему комнату сам, без посторонней помощи, и улегся на кровать, глядя с улыбкой, как Анджелина, нервничая и залившись румянцем смущения, избегает даже смотреть в сторону кровати, пока в комнате находятся посторонние люди. Наконец, телохранители один за другим вышли из комнаты, оставив Рольфа и Анджелину снова наедине.
— Как я понимаю, я обязан вам жизнью, — произнес принц, когда она очень осторожно присела рядом с ним на постель.
— Пустяки.
— Возможно, для вас это и пустяки, но я высоко ценю оказанные мне услуги.
— Я вовсе не рассчитывала… — нахмурившись, начала она.
— Я знаю, что вы ни на что не рассчитывали, — перебил он ее. — Однако теперь я должен подумать о вознаграждении.
— Не беспокойтесь излишне по этому поводу. С меня достаточно будет и моей свободы.
Глядя на нее в упор блестящим влажными от не прошедшего еще воздействия опиума глазами, он произнес:
— Все, что угодно, только не это.
Глава 9
Невольная дрожь пробежала по всему ее телу. Почувствовав внезапное отвращение к тому, что сейчас происходило в этой постели под высоким балдахином, она ощутила потребность немедленно уйти от Рольфа, остаться одной вне пределов его досягаемости. И даже случайное его прикосновение, казалось, вызывало у нее тошноту. Она отодвинулась от него, выскользнув из-под его расслабленной, вялой руки. Анджелина поискала ночную рубашку и нашла ее, скомканную, между двух подушек. Один рукав рубашки находился как раз под подушкой Рольфа. Чтобы достать рубашку, Анджелина отбросила в сторону свою подушку и осторожно потянула за рукав. Рольф зашевелился, и она замерла, но он только поудобнее устроился, обняв рукой ее отброшенную подушку.
Затаив дыхание, Анджелина подождала несколько секунд, пока он окончательно не успокоился, а потом соскользнула с постели, прихватив с собой ночную рубашку, и надела ее сразу же, как только ее босые ноги коснулись холодного деревянного пола.
Спать в комнате на стульях казалось ей слишком неудобным. Если же усесться в кресло, то сидя, она пожулуй, не уснет. Она, правда, может свернуться калачиком на ковре у камина, подвинувшись поближе к огню. Стоя так в задумчивой нерешительности, она вдруг вспомнила походную кровать в смежной гардеробной комнате. Но там, должно быть, страшно холодно, помещение не отапливалось, по-видимому, уже месяцы, если не годы. Анджелине нужно было добыть одеяло. Анджелина с большим сомнением взглянула на скомканное одеяло в изножий кровати, боясь разбудить Рольфа. Перед ней стоял выбор: уйти от него и дрожать всю ночь в холоде на неудобной постели, или остаться рядом в тепле и комфорте. Черт бы побрал этого человека, он заставляет ее мучиться, даже когда спит! У нее на самом деле не было выбора, и поэтому Анджелина просто попыталась достать себе одно из стеганных одеял, лежащих на кровати. Если хоть когда-нибудь преимущество было на ее стороне в том, что касается их отношений с Рольфом Рутенским, то это именно сейчас — в момент его беспробудного сна.
С одеялом в руках она уже было собралась направиться в гардеробную, но тут ее взгляд упал на его обнаженное тело, и она остановилась. В том состоянии, в котором он сейчас находился, должен был пройти не один час, прежде чем он почувствует холод и укроется одеялом. И поэтому он наверняка схватит воспаление легких во влажном промозглом холоде; зима в их субтропическом климате — опасное время года!
Поджав губы и нахмурившись, она положила одеяло на пол и вернулась к кровати. Вытащив простыню, Анджелина укрыла ею Рольфа, а сверху осторожно натянула тканое одеяло, тщательно укутав от холода плечи и вытянутую, обнимающую подушку руку принца, когда дело было сделано, горькая улыбка тронула губы Анджелины. Странно, но создавалось такое впечатление, что Рольф спал не один.
Бросив последний взгляд на его чеканный профиль, она быстро отошла от кровати, подхватила свое одеяло, задула все свечи и ощупью двинулась к завешенной гобеленами двери в гардеробную комнату.
Помещение гардеробной было выстуженным и сырым, впрочем, таким она его себе и представляла. Внутри царил полный мрак. Пахло пылью и старой кожей. Лежа на походной кровати, закутанная в одеяло, Анджелина отчетливо слышала каждый звук внутри и вне дома.
Ветер стучал голыми ветками растущих под самым окном деревьев по железному карнизу и жалобно завывал. Стены и балки дома время от времени издавали громкий скрежет, который создавал естественный аккомпанемент приглушенным стонам, вскрикам, скрипу кроватей, — звукам, раздававшимся из соседних комнат. Однако издавали эти звуки вовсе не приведения. Просто люди принца разошлись со своими дамами по спальным комнатам. Анджелина размышляла: неужели такие же звуки и шумы слышны из их с Рольфом спальной? И если да, то обратил ли уже кто-нибудь на это внимание? Вообще-то ей было все равно, однако при подобной мысли кровь прилила к щекам Анджелины. Закутавшись поплотнее в стеганное одеяло, она закрыла глаза, желая только одного: ни о чем больше не думать и ничего не слышать.
Потрескивающий звук ворвался в ее чуткий некрепкий сон, вплетаясь в ткань сновидений. Ей мерещился столб огня, устремленный прямо в небо, и она была по какой-то причине вынуждена шаг за шагом приближаться к этому пламени. Ее раздирали противоречивые чувства — любопытство и страх. Тоска и отчаянье переполняли ее душу. Она слышала рев пожара, ощущала запах едкого дыма, от которого ее глаза начали слезиться. Крупицы пепла попали ей в горло, и она закашлялась.
Анджелина так и проснулась — кашляя и задыхаясь от едкого дыма, наполнявшего ее легкие. Глаза болели и слезились от рези. И действительно где-то рядом полыхало жадное зловещее пламя. Анджелина села на постели, прослушиваясь к шумам, доносившимся из соседней комнаты, где спал Рольф. Сквозь щель между дверью и полом она явственно видела отсветы красно-оранжевого пламени.
Она вскочила с кровати и бросилась к двери. Рывком распахнув ее, она отдернула загораживающий дверной проем гобелен. Кровать, где она лежала совсем недавно, превратилась в сплошной пылающий костер.
Пурпурно-золотые языки пламени пожирали полог над постелью, извиваясь и подрагивая, оставляя черные пятна копоти на потолке. Огонь уже бежал по резной спинке кровати к изголовью, грозя вот-вот добраться до простыней. Яркое пламя, освещавшее все углы комнаты, все ближе подбиралось к голове человека, безмятежно спящего под одеялом — в той же позе, в какой она оставила его.
— Боже мой! — задохнулась Анджелина и, тут же бросившись вперед, уцепилась за руку Рольфа, пытаясь оттащить его от жадно тянущегося к нему огня. Он был очень тяжелым, таким тяжелым бывает только неживое тело, его невозможно было поднять. Раскаленный уголек упал сверху — с объятого пламенем балдахина — ему на плечо. Он даже не пошевелился.
Закусив от напряжения нижнюю губу, Анджелина подбежала к умывальнику и, схватив кувшин, наполовину наполненный водой, окатила ею Рольфа и постель. Небольшое пламя, уже охватившее простыню, с шипеньем погасло, но быстрые прожорливые языки огня, сбегавшие с кровати со всех сторон по складкам полога, полыхали вовсю. Анджелине требовалась помощь. И немедленно.
Отодвинув кувшин в сторону, она подбежала к двери, ведущей в коридор, и распахнула ее. Одним махом добежав до противоположной двери, она забарабанила в комнату Мейера кулаками.
— Пожар! — вопила Анджелина что есть силы, — Пожар!
В глубине коридора открылась дверь и из нее появился Густав, натягивая на плечи подтяжки от брюк.
— Царь Небесный! — произнес он на немецком языке, увидев отблески яркого пламени, освещавшие коридор из глубины комнаты Рольфа. — Мне все время казалось, что пахнет дымом.
Анджелина повернулась к нему.
— Там Рольф, я не могу его разбудить!
Через мгновенье коридор наполнился чертыхающимися мужчинами и визжащими, громко бранящимися женщинами. Люди принца ворвались в спальную комнату, где лежал их предводитель. Не обращая никакого внимания на грозящие им ожоги и удушье, они срывали и затаптывали куски полога, гасили очаги пожара одеялами и подушками. В воздухе закружился вихрь пепла и запахло паленой тканью. Леопольд и Оскар подняли Рольфа и отнесли его в дальний конец комнаты, уложив принца на пол.
Когда они отступили от него на шаг, он неожиданно сел и с видимым усилием разлепил веки. Он с трудом сконцентрировал взгляд своих синих глаз, зрачки которых были необычно узкими — почти точечными, на Густаве и Мейере. Те в это время, окруженные клубами дыма и вихрем пепла, сбивали остатки полога, стоя на матрасе его кровати. Понимал ли он хоть что-то из происходящего вокруг, судить было трудно, но он, как всегда, своеобразно отреагировал на ситуацию.
— Ну и бардак здесь у вас, — протянул он. — Черт возьми, похоже, ад устроен нисколько не лучше нашей горемычной земли.
Громкий вздох облегчения, вырвавшийся у всех телохранителей разом, раздался в задымленной комнате. Сейрус пробрался вперед и встал на колени рядом со своим господином, его загар только подчеркивал мертвенную бледность кожи. Оскар, сбивавший в этот момент занявшийся огнем гобелен со стены, слегка улыбнулся, взглянув на брата и Леопольда.
— Слава Богу! — произнес Мейер. А Густав, ворча что-то себе под нос, спрыгнул с кровати и устремился к Рольфу.
— Что тебе взбрело в голову? — спросил седовласый ветеран. — Ты всерьез пытался поджечь дом вместе со всеми нами или просто хотел немного погреться у огня?
Рольф снова закрыл глаза.
— Тебе вовсе не надо кричать так громко. Я в любом случае извинюсь перед месье Делашезом за ущерб, причиненный его имуществу и улажу дело. Но насколько я могу припомнить, это устроил вовсе не я.
— Я видел не раз, как ты намного больше выпивал за вечер, и сон не смаривал тебя. Как же так случилось, что сегодня ты чуть не поджарился во сне?
— Я тебя разочарую: я сам не знаю и не могу разгадать эту шараду.
Густав нахмурился и вдруг опустился на одно колено рядом с принцем. Он протянул руку и пальцем приподнял веко Рольфа, взглянув на суженный зрачок, почти не видный на фоне ярко-синей сверкающей радужки.
— Они работают независимо друг от друга, но всегда вместе, — заметил его пациент и постарался доказать это, широко открыв оба глаза, и морщась при этом от резкой боли.
— Он принимал наркотики, — заключил Густав. — Думаю, это туркменский мак.
Рольф тихо засмеялся.
— Слабый, безвольный и порочный… Я, конечно, никогда не отказываюсь от выпивки, но наркотики? Да ни за что!
— Так ты не… — начал Густав и осекся.
— Если ты требуешь всей правды, то я действительно сегодня несколько увлекся. Но вином, только вином, — сказал Рольф, снова прикрывая глаза.
Сейрус поднялся и выскользнул из комнаты. Анджелина проследила за ним глазами до выхода. И сейчас же в дверном проеме появились бледные женщины с горящими от любопытства глазами, оправившиеся, наконец, от страха.
Вопрос состоял в том, кто именно подсыпал наркотик в еду или питье Рольфа, и почему он или она выбрали именно этот путь вместо того, чтобы просто отравить его. Может быть, этот кто-то предполагал, что наркотик в комбинации с хорошей дозой вина убьет принца? И, обнаружив, что этого не случилось, прибег к другим средствам? Или намерение убийцы состояло в том, чтобы выдать гибель принца в огне за несчастный случай. Тогда о подмешанном в пищу Рольфа наркотике никто никогда не узнал бы.
Освальд, стоявший прислонившись к стене, откашлялся, прежде чем произнести:
— Вы оба намекаете, что кто-то вошел к нам в дом, подсыпал опиум в еду Рольфа, потом подождал затаившись, пока тот заснет, ворвался сюда в комнату и поджег полог над кроватью? Но это невозможно, мы бы заметили его. Я допускаю, что в недавнем прошлом с нами действительно случались очень подозрительные происшествия, но я никогда не поверю, что кто-то, замешанный во всем этом, осмелился проникнуть к нам в резиденцию. Кроме того, обратите внимание на подсвечник на столике у кровати, он стоит почти вплотную к пологу. Может быть, это не более чем несчастный случай?
— А как насчет наркотиков? — спросил Густав.
— Но это еще не доказано. Возможно, Рольф просто переутомился за последние несколько дней, и организм его стал слишком восприимчив к алкоголю.
— Не доказано?! — взревел Густав, вскакивая на ноги.
Рольф, не открывая глаз, поднял руку.
— Надо все основательно обдумать и выяснить, прежде чем делать заключения.
— Во всяком случае, — произнес Мейер, — нет никаких причин утверждать, что человек, который все это сделал, пришел сюда тайком. Сегодня среди нас присутствовало по крайней мере пять посторонних… дам. Даже шесть, если считать Анджелину. Прибавьте сюда слуг из усадьбы Делашеза, которые до сих пор спят в кухне во дворе. Вспомните еще и людей, доставивших продукты в дом…
— И нас самих, — промолвил Оскар, как бы про себя.
Как по команде, все взоры обратились на Леопольда. Он невольно выпрямился, сжав руки в кулаки.
— Теперь посмотрим… — продолжал Мейер.
— Давайте сразу договоримся, что Анджелина не в счет, — вдруг перебил его Густав, как бы предотвращая дальнейшие разговоры по этому поводу, — если бы она не подняла тревогу, мы бы не успели спасти Рольфа. Кроме того, оставаясь все время здесь в комнате, она сама подвергалась смертельной опасности.
— Все верно, — сказал Мейер, поворачиваясь к Анджелине. — Может быть, вы заметили что-то… или кого-то?
— Я? Нет, никого и ничего. Когда… когда я проснулась, огонь уже полыхал вовсю, — по понятным причинам она не хотела вдаваться в подробности того обстоятельства, из-за которого она оказалась в то время в другой комнате.
Одна из женщин, столпившихся в дверном проеме, бросила, пряча ехидную усмешку:
— Похоже, она очень крепко спала. Интересно, по какой причине?
Мейер взглянул в ее сторону, а потом, многозначительно кивнув остальным мужчинам, произнес:
— Это камень в наш огород. Я предлагаю вскрытие трупа отложить до утра.
В это время в комнату вернулся Сейрус с бокалом на серебряном подносе. Стоя на коленях рядом с принцем, слуга поддерживал его, пока тот пил. Принц, оторвавшись от бокала, взглянул снизу вверх на Мейера:
— Ты опережаешь события, Мейер!
— И слава Богу! А теперь, что прикажешь делать с тобой?
Они устроили чистую постель в комнате Мейера. Последний, сам предложивший такой вариант принцу, спустился вниз, чтобы провести остаток ночи на одном из диванов у очага, его дама должна была занять соседний диван. Она отчаянно протестовала, но получив золотую монету, успокоилась, Рольф прошел в предоставленную ему комнату сам, без посторонней помощи, и улегся на кровать, глядя с улыбкой, как Анджелина, нервничая и залившись румянцем смущения, избегает даже смотреть в сторону кровати, пока в комнате находятся посторонние люди. Наконец, телохранители один за другим вышли из комнаты, оставив Рольфа и Анджелину снова наедине.
— Как я понимаю, я обязан вам жизнью, — произнес принц, когда она очень осторожно присела рядом с ним на постель.
— Пустяки.
— Возможно, для вас это и пустяки, но я высоко ценю оказанные мне услуги.
— Я вовсе не рассчитывала… — нахмурившись, начала она.
— Я знаю, что вы ни на что не рассчитывали, — перебил он ее. — Однако теперь я должен подумать о вознаграждении.
— Не беспокойтесь излишне по этому поводу. С меня достаточно будет и моей свободы.
Глядя на нее в упор блестящим влажными от не прошедшего еще воздействия опиума глазами, он произнес:
— Все, что угодно, только не это.
Глава 9
Анджелина ожидала, что Рольф проспит, по крайней мере, все утро. Но ничего подобного не случилось. Уже через четыре часа он был на ногах, чисто выбрит и одет. Единственное, что свидетельствовало о зловещих событиях этой ночи, было его дурное расположение духа. Он грубо обошелся с Сейрусом, которого обнаружил спящим в коридоре на пороге своей спальной; довольно резко — с Анджелиной, когда та недостаточно быстро и четко ответила на вопрос, что именно она желает получить на завтрак; и оборвал Густава, заговорившего было о разламывающей голову принца боли — об этом можно было судить по выражению глаз Рольфа. Спустившись вниз, в залу, принц послал известить каждого телохранителя, чтобы через полчаса все были в сборе, внизу, одетые по форме.
Когда мужчины, подавляя зевки и поправляя украдкой наспех надетые мундиры, собрались в зале, на своеобразное заседание военно-полевого суда, Рольф начал задавать вопросы поочередно одной за другой всем присутствующим женщинам. Допрос велся в такой жесткой и резкой манере, что даже видавшие виды девицы бледнели и испуганно смолкали, или, не выдержав, разражались плачем. Юная акадская девушка была доведена до такого состояния, что Оскар поспешил вывести ее из комнаты, так как она громко безудержно рыдала, закрыв лицо обеими руками. Когда женщинам пришло время уезжать, ее так и не удалось уговорить остаться в охотничьем домике еще на пару дней, хотя Анджелина слышала, что Оскар настоятельно требовал этого. Но девушка покинула дом вместе со всеми еще до наступления полудня. Месье Делашез прислал за ними крытую повозку. Когда она тронулась, девушка даже не оглянулась назад.
Вторая половина дня была посвящена совету, на который Анджелину не допустили. Еще до его начала, ее вежливо препроводили в комнату Рольфа, где она принялась помогать Сейрусу наводить порядок. Они скребли стены, протирали мебель, полировали щетками спинки кровати и застилали постель свежим чистым бельем. Но запах гари был неистребим, к нему только добавились новые ароматы — запах душистого мыла и полировочного масла. Закончив с уборкой, Сейрус удалился с поклоном, отправившись присматривать за приготовлением обеда. Анджелина осталась одна.
Несколько раз она слышала топот копыт под окном, видела то одного, то другого телохранителя, отправляющихся в дорогу или возвращающихся назад. О цели их поездок Анджелина могла только догадываться.
Казалось, Рольфу надоело ждать, и он решил еще раз ринуться на активные поиски Клэр. О причине, подвигнувшей его на это, нетрудно было догадаться: инцидент, произошедший сегодня ночью, потряс его своей схожестью с обстоятельствами гибели Максимилиана. Но неестественная смерть второго наследника трона Рутении и тоже в собственной постели — это уже слишком.
Хотя Анджелина старалась не думать о ночном происшествии, но пожар все равно не выходил у нее из головы весь день. Несмотря на предположение, выдвинутое Освальдом, о несчастном случае не могло быть и речи. Это Анджелина ясно сознавала. Ведь она сама задула свечи, которые стояли на столике рядом с кроватью, прежде чем отправилась в гардеробную. Тогда что же остается? В сложившихся обстоятельствах версия о злоумышленнике, проникшем в дом извне, вполне правдоподобна, но чтобы воспользоваться этими самыми обстоятельствами, ему необходимы были точные сведения обо всем происходящем внутри, которые он мог, впрочем, получить разными путями — например, ведя наблюдения с близкого расстояния за жизнью в охотничьем домике. Но все это слишком сложно и проблематично. Наиболее убедительным объяснением все-таки является то, на которое прозрачно намекал Густав в разговоре с ней несколько дней назад: человек, который стремится убить Рольфа — здесь, рядом, он один из его телохранителей.
Но почему ее, Анджелину, все это так беспокоит? Она должна была бы заботиться исключительно о себе и о том невыносимом положении, в которое ее поставил Рольф. Ей следовало бы подумать, что ее ждет впереди и что она будет делать, если его угроза забрать ее с собой станет реальностью. Ей надо бежать от Рольфа. Анджелина еще не знала, как она это сделает, но понимала, что нельзя сидеть сложа руки и позволять принцу обращаться с собой, как тому заблагорассудится. Таким путем она скатится до уровня тех женщин, которые прошлой ночью были здесь в доме, а это значит, начнет переходить из постели в постель, полностью лишится чести и собственного достоинства, будет называть каждого мужчину своим господином, не принадлежа при этом ни одному из них, не принадлежа даже себе самой. Ужасная перспектива!
За окном тучи затянули небо, и поэтому рано стемнело. Туман стелился по земле и клубился вокруг деревьев; похоже, собирался дождь.
Перед ужином Анджелина приняла ванну и вымыла голову, чтобы избавиться от запаха дыма, въевшегося в волосы. Она расчесала гребнем спутанный клубок длинных влажных шелковистых прядей и снова надела муслиновое платье, натянув сверху полотняную рубаху, — одежду, которую выстирал и выгладил заботливый Сейрус. Когда Рольф вошел в комнату, она сидела у огня, просушивая длинные пряди волос осторожными мягкими движениями рук.
Он остановился на пороге, внимательно посмотрев на нее, затем, закрыв за собой дверь, подошел к Анджелине размеренным шагом.
— Может быть, в качестве вознаграждения за услугу, оказанную мне сегодня ночью, — произнес он рассеянным тоном, как будто его мысли в это время были заняты совсем другим, — вы хотели бы получить красивый наряд?
— Спасибо, не надо.
— Но не так давно вы жаловались по поводу отсутствия разнообразия в вашем гардеробе.
Анджелина, скользнув взглядом по его фигуре, решила рискнуть:
— Более чем подходящий гардероб для меня находится в доме моей тети.
— Но туда вам путь закрыт. Неужели потеря дешевого тряпья, образчиком которого является ваше платье, разрывает вам сердце?
— Чем вам не нравится мое платье?
— Не говоря уже о том, что оно сшито из самого дешевого муслина, который рвется, как бумага, — ответил он, причем его насмешливый взгляд дерзко напоминал Анджелине о том, какую роль сам принц сыграл в превращении ее наряда в груду тряпья, — главное, его фасон вышел из моды уже пять лет назад. Более того, оно вам совершенно не идет, хотя, возможно, оно вполне подходило Клэр, когда та была совсем юной девушкой.
Его ехидные слова граничили с издевкой и задевали Анджелину за живое. Более оскорбительных выпадов против себя Анджелина не слышала из его уст, кажется, с той самой ночи, когда он принял ее за Клэр.
Она подняла на него свой серо-зеленый взгляд, потемневший от гнева и другого смутного чувства, в котором она не хотела признаваться.
— Но это все, что у меня есть.
— Я уже предложил вам исправить положение.
— Это не входит в ваши обязанности и не является вашим правом!
— Вы ошибаетесь, — сказал он мягким голосом. — Если я захочу украсить вас бриллиантами и осыпать жемчугом, я это сделаю. Если мне взбредет в голову полюбоваться вами в наряде из цветочных гирлянд, укутать ваши ноги в меха и вставить рубин в ваш пупок, я удовлетворю свою прихоть немедленно. Берегитесь! Ведь все, что я требую от вас, это…
— Я знаю! Моя покорность. Что же, прошу простить меня, если мое убогое платье, к тому же совершенно разорванное, не отвечает вашим изысканным вкусам. Я вышла из дому, не рассчитывая на долгое отсутствие и… и не имея представления о том положении, в котором окажусь. И поэтому прошу не пенять на мой внешний вид.
Принц возвышался над нею, сидящей на стуле у огня, его глаза сверкали, как два темных сапфира.
— Я опять возвращаюсь к мысли, что только нагота может обуздать ваш нрав. Это будет не только удобно во всех отношениях, но предотвратит ваше тесное общение с моей свитой, помешает превратить их окончательно в своих верных защитников, играя на их чувстве сострадания таким образом, что все они до единого уже готовы отпустить вас на все четыре стороны.
— Вы… вы преувеличиваете.
— Когда говорю о преимуществах вашей наготы или о настроениях моих людей? Но уверяю вас, в обоих случаях я говорю сущую правду.
Рольф опустился на одно колено рядом со спинкой стула, на котором она сидела, и протянув к ней руку, коснулся пальцами ее щеки, провел рукою по овалу лица, подбородку, нежной впадинке на горле, затем рука его скользнула еще ниже — к ложбинке между грудей.
— Жаль, что мы встретились так, как мы встретились. Но я не из тех, кто ропщет на подарок судьбы из-за его дешевой обертки. Я готов наслаждаться вашим обществом, пока не иссякнет мое желание, и обещаю, что вы ничего не потеряете от этого.
В его словах содержался недвусмысленный намек на то, что он собирается заплатить ей. Когда смысл сказанного дошел до сознания Анджелины, ей показалось, будто ее окунули в кипяток. Хотя Рольф просто подтвердил то, о чем она и так подозревала, и все же горячая волна ярости поднялась в душе Анджелины. Она оттолкнула его руку и вскочила на ноги.
— Как вы добры ко мне! — начала она срывающимся голосом.
В дверь тихо постучали. Рольф отодвинулся от нее и выпрямился во весь рост. Он шагнул было к двери, но тут же остановился. Повернувшись, он пристально взглянул в глаза Анджелине, и в глубине его ярко-синего взгляда она уловила на мгновение выражение, похожее на раскаяние. Но тут принц резко повернулся и, подойдя к двери, отворил ее.
Когда мужчины, подавляя зевки и поправляя украдкой наспех надетые мундиры, собрались в зале, на своеобразное заседание военно-полевого суда, Рольф начал задавать вопросы поочередно одной за другой всем присутствующим женщинам. Допрос велся в такой жесткой и резкой манере, что даже видавшие виды девицы бледнели и испуганно смолкали, или, не выдержав, разражались плачем. Юная акадская девушка была доведена до такого состояния, что Оскар поспешил вывести ее из комнаты, так как она громко безудержно рыдала, закрыв лицо обеими руками. Когда женщинам пришло время уезжать, ее так и не удалось уговорить остаться в охотничьем домике еще на пару дней, хотя Анджелина слышала, что Оскар настоятельно требовал этого. Но девушка покинула дом вместе со всеми еще до наступления полудня. Месье Делашез прислал за ними крытую повозку. Когда она тронулась, девушка даже не оглянулась назад.
Вторая половина дня была посвящена совету, на который Анджелину не допустили. Еще до его начала, ее вежливо препроводили в комнату Рольфа, где она принялась помогать Сейрусу наводить порядок. Они скребли стены, протирали мебель, полировали щетками спинки кровати и застилали постель свежим чистым бельем. Но запах гари был неистребим, к нему только добавились новые ароматы — запах душистого мыла и полировочного масла. Закончив с уборкой, Сейрус удалился с поклоном, отправившись присматривать за приготовлением обеда. Анджелина осталась одна.
Несколько раз она слышала топот копыт под окном, видела то одного, то другого телохранителя, отправляющихся в дорогу или возвращающихся назад. О цели их поездок Анджелина могла только догадываться.
Казалось, Рольфу надоело ждать, и он решил еще раз ринуться на активные поиски Клэр. О причине, подвигнувшей его на это, нетрудно было догадаться: инцидент, произошедший сегодня ночью, потряс его своей схожестью с обстоятельствами гибели Максимилиана. Но неестественная смерть второго наследника трона Рутении и тоже в собственной постели — это уже слишком.
Хотя Анджелина старалась не думать о ночном происшествии, но пожар все равно не выходил у нее из головы весь день. Несмотря на предположение, выдвинутое Освальдом, о несчастном случае не могло быть и речи. Это Анджелина ясно сознавала. Ведь она сама задула свечи, которые стояли на столике рядом с кроватью, прежде чем отправилась в гардеробную. Тогда что же остается? В сложившихся обстоятельствах версия о злоумышленнике, проникшем в дом извне, вполне правдоподобна, но чтобы воспользоваться этими самыми обстоятельствами, ему необходимы были точные сведения обо всем происходящем внутри, которые он мог, впрочем, получить разными путями — например, ведя наблюдения с близкого расстояния за жизнью в охотничьем домике. Но все это слишком сложно и проблематично. Наиболее убедительным объяснением все-таки является то, на которое прозрачно намекал Густав в разговоре с ней несколько дней назад: человек, который стремится убить Рольфа — здесь, рядом, он один из его телохранителей.
Но почему ее, Анджелину, все это так беспокоит? Она должна была бы заботиться исключительно о себе и о том невыносимом положении, в которое ее поставил Рольф. Ей следовало бы подумать, что ее ждет впереди и что она будет делать, если его угроза забрать ее с собой станет реальностью. Ей надо бежать от Рольфа. Анджелина еще не знала, как она это сделает, но понимала, что нельзя сидеть сложа руки и позволять принцу обращаться с собой, как тому заблагорассудится. Таким путем она скатится до уровня тех женщин, которые прошлой ночью были здесь в доме, а это значит, начнет переходить из постели в постель, полностью лишится чести и собственного достоинства, будет называть каждого мужчину своим господином, не принадлежа при этом ни одному из них, не принадлежа даже себе самой. Ужасная перспектива!
За окном тучи затянули небо, и поэтому рано стемнело. Туман стелился по земле и клубился вокруг деревьев; похоже, собирался дождь.
Перед ужином Анджелина приняла ванну и вымыла голову, чтобы избавиться от запаха дыма, въевшегося в волосы. Она расчесала гребнем спутанный клубок длинных влажных шелковистых прядей и снова надела муслиновое платье, натянув сверху полотняную рубаху, — одежду, которую выстирал и выгладил заботливый Сейрус. Когда Рольф вошел в комнату, она сидела у огня, просушивая длинные пряди волос осторожными мягкими движениями рук.
Он остановился на пороге, внимательно посмотрев на нее, затем, закрыв за собой дверь, подошел к Анджелине размеренным шагом.
— Может быть, в качестве вознаграждения за услугу, оказанную мне сегодня ночью, — произнес он рассеянным тоном, как будто его мысли в это время были заняты совсем другим, — вы хотели бы получить красивый наряд?
— Спасибо, не надо.
— Но не так давно вы жаловались по поводу отсутствия разнообразия в вашем гардеробе.
Анджелина, скользнув взглядом по его фигуре, решила рискнуть:
— Более чем подходящий гардероб для меня находится в доме моей тети.
— Но туда вам путь закрыт. Неужели потеря дешевого тряпья, образчиком которого является ваше платье, разрывает вам сердце?
— Чем вам не нравится мое платье?
— Не говоря уже о том, что оно сшито из самого дешевого муслина, который рвется, как бумага, — ответил он, причем его насмешливый взгляд дерзко напоминал Анджелине о том, какую роль сам принц сыграл в превращении ее наряда в груду тряпья, — главное, его фасон вышел из моды уже пять лет назад. Более того, оно вам совершенно не идет, хотя, возможно, оно вполне подходило Клэр, когда та была совсем юной девушкой.
Его ехидные слова граничили с издевкой и задевали Анджелину за живое. Более оскорбительных выпадов против себя Анджелина не слышала из его уст, кажется, с той самой ночи, когда он принял ее за Клэр.
Она подняла на него свой серо-зеленый взгляд, потемневший от гнева и другого смутного чувства, в котором она не хотела признаваться.
— Но это все, что у меня есть.
— Я уже предложил вам исправить положение.
— Это не входит в ваши обязанности и не является вашим правом!
— Вы ошибаетесь, — сказал он мягким голосом. — Если я захочу украсить вас бриллиантами и осыпать жемчугом, я это сделаю. Если мне взбредет в голову полюбоваться вами в наряде из цветочных гирлянд, укутать ваши ноги в меха и вставить рубин в ваш пупок, я удовлетворю свою прихоть немедленно. Берегитесь! Ведь все, что я требую от вас, это…
— Я знаю! Моя покорность. Что же, прошу простить меня, если мое убогое платье, к тому же совершенно разорванное, не отвечает вашим изысканным вкусам. Я вышла из дому, не рассчитывая на долгое отсутствие и… и не имея представления о том положении, в котором окажусь. И поэтому прошу не пенять на мой внешний вид.
Принц возвышался над нею, сидящей на стуле у огня, его глаза сверкали, как два темных сапфира.
— Я опять возвращаюсь к мысли, что только нагота может обуздать ваш нрав. Это будет не только удобно во всех отношениях, но предотвратит ваше тесное общение с моей свитой, помешает превратить их окончательно в своих верных защитников, играя на их чувстве сострадания таким образом, что все они до единого уже готовы отпустить вас на все четыре стороны.
— Вы… вы преувеличиваете.
— Когда говорю о преимуществах вашей наготы или о настроениях моих людей? Но уверяю вас, в обоих случаях я говорю сущую правду.
Рольф опустился на одно колено рядом со спинкой стула, на котором она сидела, и протянув к ней руку, коснулся пальцами ее щеки, провел рукою по овалу лица, подбородку, нежной впадинке на горле, затем рука его скользнула еще ниже — к ложбинке между грудей.
— Жаль, что мы встретились так, как мы встретились. Но я не из тех, кто ропщет на подарок судьбы из-за его дешевой обертки. Я готов наслаждаться вашим обществом, пока не иссякнет мое желание, и обещаю, что вы ничего не потеряете от этого.
В его словах содержался недвусмысленный намек на то, что он собирается заплатить ей. Когда смысл сказанного дошел до сознания Анджелины, ей показалось, будто ее окунули в кипяток. Хотя Рольф просто подтвердил то, о чем она и так подозревала, и все же горячая волна ярости поднялась в душе Анджелины. Она оттолкнула его руку и вскочила на ноги.
— Как вы добры ко мне! — начала она срывающимся голосом.
В дверь тихо постучали. Рольф отодвинулся от нее и выпрямился во весь рост. Он шагнул было к двери, но тут же остановился. Повернувшись, он пристально взглянул в глаза Анджелине, и в глубине его ярко-синего взгляда она уловила на мгновение выражение, похожее на раскаяние. Но тут принц резко повернулся и, подойдя к двери, отворил ее.