Блейк Дженнифер. Обольщение по-королевски

   В этот момент обе группы телохранителей вернулись в вестибюль, закончив обыск здания. Их бесстрастные лица и тот факт, что с ними не было новой пленницы, неопровержимо свидетельствовали о постигшей их полной неудаче.
   Мать-настоятельница глядела на мужчин с ясно выраженным неодобрением, в то же время она повелительным жестом отправила назад в спальную комнату самых дерзких, едва одетых девиц, осмелившихся покинуть свои постели и увязавшихся вслед за мужчинами.
   Когда шлепанье их босых ног затихло в коридоре, она снова повернулась к Рольфу, выразительным молчанием давая ему понять, что ждет объяснений.
   — Мы — я и мои люди — разыскиваем женщину, Клэр де Бюи, которая располагает сведениями о смерти моего брата. У нас есть основания думать, что эта женщина находится у вас.
   — И вы сочли необходимым, — последнее слово мать настоятельница проговорила с подчеркнутой иронией, — ворваться к нам среди ночи, чтобы проверить правильность полученной вами от кого-то информации?
   Анджелина редко испытывала на себе недовольство матери Терезы, тем труднее дались ей эти минуты, хотя пожилая монахиня только мельком взглянула на нее. Девушка хотела объяснить ей, почему она была вынуждена привести сюда этих людей, оправдаться в глазах настоятельницы, но у нее не было времени.
   — Существовала опасность того, что эта женщина испугается и попытается бежать, — терпение, звучавшее в голосе Рольфа, было несвойственно ему.
   — Может быть, я и могу понять ваше стремление встретиться с ней, но никак не методы, которыми вы действуете. Достаточно было бы просто обратиться со всеми вопросами ко мне.
   Рольф вскинул бровь, сразу же ухватившись за главное в разговоре.
   — В самом деле?
   — В самом деле, — настоятельница в подтверждение своих слов кивнула головой. — Ее у нас нет.
   — Я же говорила вам, что ее здесь не было, — произнесла мадам де Бюи тоном победительницы. И вдруг начала смеяться резким скрипучим смехом, но сразу же замолчала, как только Освальд подошел и встал вплотную к ней.
   — Она была здесь? — настойчиво спросил Рольф, когда снова установилась тишина.
   — Она провела у нас три дня, а вчера утром ей доставили записку, я думаю, это была служанка ее матери Мария. Я понятия не имею, в чем заключалось полученное Клэр известие, но как только стемнело, за мадемуазель де Бюи приехала карета. Она села в нее, даже не попрощавшись, и — это надо отметить особо — не сказав ни слова благодарности за то, что мы приютили ее.
   — В каком направлении она уехала? — хмуро сдвинув на переносице свои темно-золотистые брови, принц ждал ответа.
   — Я не смотрела ей вслед. А вы, сестра Марта?
   — Она отбыла на север, мать Тереза, — ответила монахиня. Теперь было понятно, почему мадам де Бюи, даже зная, что ее дочь уже уехала, хотела оттянуть приезд принца и его людей в монастырскую школу. Всадники могли легко догнать карету, в которой отправилась Клэр, не подозревающая о том, что ее прежнее убежище раскрыто и факт ее побега в северном направлении установлен. И вот своим упорством, ценой унижений мать Клэр заставила Рольфа потерять несколько часов, и теперь принцу было бы очень трудно, — если не невозможно, — нагнать беглянку.
   — Похоже, — сказал Рольф медленно, — что мы опять должны превратиться в кентавров. Интересно, а есть ли аналогичные мифические персонажи женского рода?
   Говоря это, он подошел к двери и, прежде чем выйти, взял Анджелину за руку.
   — Минутку, — сказала настоятельница. Ее прищуренный взор упал на одежду девушки. Под распахнутым плащом виднелось измятое перепачканное муслиновое платье — то самое платье, которое было на Анджелине в ночь, когда она привела Клэр в монастырскую школу. Монахиня бросила взор также на ее волосы — обрамляющие лицо спутанными шелковистыми каштановыми волнами. Когда мать Тереза взглянула, наконец, в серо-зеленые глаза Анджелины, в ее собственных глазах отразилось внезапное страшное подозрение.
   Переведя взгляд на Рольфа, она произнесла:
   — Я убедительно прошу вас оставить эту девушку здесь, со мной. — Мужчины, которые уже двинулись было к выходу, остановились, тревожно глядя то на Рольфа, то на мать настоятельницу. Сестра Марта затаила дыхание, а мадам де Бюи резко вскинула голову, как будто такая демонстрация заботы по отношению к ее племяннице оскорбляла ее.
   Рольф скользнул взглядом по Анджелине, остановив, его на мгновение на нежной линии ее полуоткрытых губ.
   — Мне больно разочаровывать вас, но таков ваш крест, не правда ли? Если вы хотите обязательно хоть кого-то спасти, я добровольно отдаю вам эту пожилую леди, мадам де Бюи, и выражаю надежду, что у вас не будет причин пожалеть о вашей доброте.
   Затем они повернулись и быстро покинули монастырскую школу. Проходя через двор, люди принца и Анджелина слышали истошный вопль мадам де Бюи, несущийся им вдогонку:
   — Пусть идет! Она сама только этого и хочет! Пусть идет со своим липовым принцем! Желаю этой маленькой потаскушке хорошо повеселиться с ним…
   Последние слова, брошенные тетей ей вслед, звучали в ушах Анджелины всю дорогу, пока она скакала вместе со свитой принца. Казалось, что они запали ей глубоко в душу, затронув там тайную струну. Анджелина чувствовала, что в этих словах есть доля истины. Она не промолвила ни слова возражения, ни намека на протест, не сделала ни единой попытки к сопротивлению, когда ее вели через школьный двор к коновязи, где их ждали лошади. Тетя имела основания произнести последние слова: она, Анджелина, действительно была безнравственна. Анджелина — сама по себе — не отдавала предпочтения именно обществу Рольфа, но для нее на этом свете больше не оставалось места, где бы ее принимали так, как в этом обществе воинов и телохранителей принца.
   Возможно, Анджелина заслужила ненависть своей тети тем, что направила Рольфа по следу Клэр. Но и тетя жестоко обошлась с ней. Нет, Анджелина не могла бы остаться в монастырской школе. Ей было бы невыносимо терпеть на себе неодобрительные взгляды монахинь, слышать их слова, осуждающие ее поведение. Конечно, мать Тереза отнеслась бы к ней с сочувствием, но нельзя было надеяться на то, что пожилая монахиня поняла бы ее до конца.
   Что же касается остальных, то без сомнения они даже не попытались бы сделать это. К тому же вряд ли они стали бы терпеть в своей обители женщину, имеющую столь порочный жизненный опыт, — и это под одной крышей с невинными девочками. Их отношение к ней передалось бы постепенно всем прихожанам. Это было неизбежно: в округе сразу же начали бы распространяться слухи, и, в конце концов, Анджелина осталась бы в полном одиночестве, окруженная презрением и притворной жалостью. Неудивительно поэтому, что она чувствовала что-то вроде облегчения и даже горькой благодарности к Рольфу за то, что он забрал ее с собой.
   Но Анджелина отдавала себе отчет в том, что у нее не было будущего. Погоня рано или поздно закончится. Клэр будет поймана и ей придется выложить начистоту все, что она знает. Настанет время, когда ничто больше не будет удерживать принца и его свиту в Луизиане, ничто больше не будет препятствовать их возвращению в блистательную и порочную Европу. У Анджелины не было никакой надежды, что Рольф возьмет ее с собою и честно говоря, она бы не хотела сопровождать его в Европу. Она мечтала научиться идти в этой жизни своим собственным путем. И верила, что существует такой особый путь, по которому можно пройти, не потеряв своей чести и души. Она верила в это.
   Они быстро скакали по дороге, идущей вдоль русла реки, ветер дул им в лицо, подковы лошадей выбивали дробь по мягкому грунту. Анджелина скакала в центре кавалькады, тесно зажатая со всех сторон опытными всадниками. Ее распущенные волосы развевались за плечами, плащ надуло ветром, а широкий трепещущий от встречных потоков воздуха воротник бил в лицо.
   Серый рассвет постепенно вступал в свои права, и вот уже луна на западном небосклоне превратилась в призрачную тень. А отряд конников продолжал свою бешеную скачку все в том же порядке: справа от Анджелины скакал Рольф, целиком обратив свое внимание на дорогу; слева Густав; сзади не отставали ни на шаг Мейер и Леопольд; и в арьергарде летели, настегивая своих лошадей, близнецы. Никто из них не вымолвил ни слова, не задал ни единого вопроса, не поинтересовался, куда они несутся или что они будут делать, если загонят изнуренных лошадей, но так и не настигнут Клэр, след которой, возможно, уже давно простыл. Ни единым движением или намеком не выдавали они своей усталости после бурной бессонной ночи или голода после скомканного, так и не состоявшегося ужина. Они упрямо, молча скакали вперед, зная, что человек, который ведет их, сам позаботится об их отдыхе и пище.
   Анджелина искоса взглянула на Рольфа, удивляясь тому бремени ответственности, которое лежало на нем. Похоже, он принимал ее, как само собой разумеющееся обстоятельство и едва ли чувствовал сильное давление этой привычной для него ответственности.
   Чело его было нахмурено, как будто он о чем-то напряженно размышлял. Почувствовав ее взгляд на себе, принц повернул голову, и улыбка тронула чеканную линию его губ. Он заметил бледность ее усталого лица и выражение сомнения и одновременно смущения на нем. Рольф опять отвернулся, пристально глядя на дорогу и постепенно трезвея и мрачнея.
   Они не слышали встречного приближения отряда вооруженных мужчин, выскочивших из-за поворота. Все произошло внезапно. За мгновение до этого перед ними расстилался пустынный тракт, покрытый каплями утренней росы — и вдруг сразу за крутым поворотом они увидели шеренгу всадников, перегородивших полотно дороги от обочины до обочины и летевших прямо на них. В первый же момент пораженная Анджелина узнала твердые решительные лица друзей и соседей своей тети, а также беззлобное добродушное лицо темноволосого молодого человека, который скакал во главе отряда. Это был Андре.
   — Вот они! Это — они!
   Раздался металлический скрежет, от которого у Анджелины все похолодело внутри — мужчины вынимали шпаги и сабли из ножен. Некоторые уже держали наготове заряженные пистолеты. Прогремел выстрел, и кто-то пронзительно закричал — скорее от злости, чем от боли. Два отряда всадников смешались, сцепившись в близком бою. Раздались лязгающие удары стали о сталь, такие яростные, что от скрещенных шпаг сыпались искры. Мужчины рычали и бранились. Лошади тревожно ржали, не понимая странных движений и маневров своих седоков. Силы были равны — во всяком случае отряд нападавших по численности не уступал отряду принца. Если бы Андре добрался до Мартинвилля, к нему бы присоединилось намного больше людей.
   — Черт возьми! — недовольно воскликнул один из нападавших — лысый мужчина, сосед тети Берты. — Эти чужестранцы дерутся как дьяволы!
   Андре с обнаженной шпагой и выражением отчаянной решимости на лице пробивался к Анджелине. Заметив это, Рольф преградил ему путь и вступил с ним в поединок.
   — А, Ваше Высочество, — воскликнул Андре, парируя его удар и задыхаясь от бешеной скачки. — Уверен, вы удивлены, увидев меня так скоро.
   — Кто-то сунул в чулан свой слишком длинный нос, я угадал?
   — Сын нашего повара, сообразительный, а главное любознательный мальчуган. Его послали, чтобы узнать, почему задерживается ужин, и он услышал наш грохот в дверь.
   — Поздравляю, вам повезло, — выпады Рольфа были энергичными, но неторопливыми.
   — А ваше везенье, похоже, изменило вам? Кстати, что вы сделали с мадам де Бюи?
   — Сделал? Вы что же видели ее истерзанное тело валяющимся в канаве? Нет? Вообще-то это было бы совсем недурно… Но, к сожалению, мы просто оставили ее в монастырской школе, причем она посылала нам вслед проклятья и отборную брань, ругая нас на чем свет стоит, правда, я так и не понял за что именно — за то ли, что она осталась жива и невредима или за то, что ее выпустили на свободу, не дав пострадать вдоволь.
   Наблюдая за поединком поднявшихся в стременах мужчин, Анджелина видела, что Рольф, приложив чуть больше усилий, легко мог бы ранить Андре и тем закончить бой. Но создавалось такое впечатление, что вместо этого он терпеливо выжидал удобного случая для последней атаки, в результате которой он сумел бы обезоружить противника, не причинив ему вреда. То же самое можно было сказать и о телохранителях принца, образовавших фалангу с Анджелиной в середине и отбивающихся с легкой непринужденностью от атакующих.
   Случилось так, что в пылу борьбы Рольф оказался атакованным с трех сторон. Этим воспользовался Андре. Видя, что принц на секунду отвлекся, он протиснулся вплотную к Анджелине и вырвал поводья ее коня из руки Рольфа. Почувствовав неожиданный резкий рывок, ее конь попятился, недовольно мотая головой. Анджелина, которой не за что было держаться — поводья волочились по земле, а передней луки на ее английском седле не было, — крепко сжала колени на крупе коня, наклонилась вперед и вцепилась руками в его серебряную гриву. Вдруг она почувствовала сильный толчок, и ее колено оказалось зажатым между крупом ее коня и крупом соседней лошади, вплотную притертой к коню Анджелины. Острая боль пронзила ее ногу, усиленная ударом в коленную чашечку. Ее конь, зажатый между двумя верховыми лошадьми, не мог двинуться с места и переминался с ноги на ногу, пошатываясь. Анджелина почувствовала, что соскальзывает с седла и неудержимо падает вниз. Мгновение — и она оказалась между молотящими землю лошадиными копытами. Из груди ее рвался наружу крик, но она задохнулась от боли, перехватившей ей горло. Перед глазами поплыли круги, она почувствовала сильный удар в висок и погрузилась в полную темноту, потеряв сознание.
   Постепенно приходя в себя, Анджелина ощущала легкое покачивание, причинявшее ей нестерпимую боль, которая пульсировала в раскалывающейся голове. Анджелина тяжело сглатывала, источник боли был где-то глубоко внутри, ее висок жгло огнем, но кто-то гладил теплой сильной ладонью ее по волосам, чуть касаясь кожи на виске, успокаивая, усмиряя огненное, разрывающее ее голову жжение. Прикосновения становились все более болезненными, казалось, что кто-то прядь за прядью вырывает у нее волосы с корнем. Анджелина поморщилась, застонала и повернула голову в другую сторону.
   — Ваша красота не пострадала, — услышала она хорошо знакомый голос у себя над ухом, говоривший медленно, растягивая слова, — чего нельзя сказать о расположении вашего духа.
   Она заметила, что покоится в его сильных объятиях, надежность и уют которых контрастировали с едкими словами, обращенными к ней в качестве приветствия. Длинные густые ресницы Анджелины дрогнули и приоткрылись, она встретила ярко-синий взгляд Рольфа и поняла, что лежит у него на коленях, тесно прижатая к его груди и укрытая подбитой мехом накидкой. Они ехали в карете, обитой темно-бордовым бархатом, ее резные дверцы были сделаны из палисандрового дерева. Рольф сидел в самом углу кареты, а Анджелина лежала на сиденье, чувствуя, как колеса быстро катят по дороге. Карета мчалась с большой скоростью, судя по мелькающим за окном, стремительно проносящимся мимо деревьям.
   Анджелина опять прикрыла глаза.
   — Что произошло? Как я здесь очутилась?
   — Счастливая девочка, проспала все самое неприятное и скучное. Вы действительно ничего не помните?
   — Нет.
   В его голосе слышались насмешливые нотки, когда он рассказывал ей о произошедшем.
   — Когда вы упали, я поднял вас и отдал на попечение Густава и Оскара. Они были посланы вперед, в то время как мы — все остальные — задержались на месте, чтобы отразить атаки наших противников. Надо сказать, что ничего подобного по своей бессмысленной отваге, ражу и полной неотесанности, я еще не видел. И, признаюсь, мне не доставило особого удовольствия фехтовать с джентльменами — фермерами и их сыновьями. Никакого изящества! Одним словом, это было скучно.
   — Сожалею, но то, что силы окажутся неравны, можно было предсказать заранее. Итак, вы оставили их, истекающих кровью, лежать на поле боя?
   — Нет, они получили всего лишь несколько несильных уколов в плечо, да пару ран, которые придадут им мужественную хромоту и вызовут к ним интерес дам на ближайшем балу. Одним словом, ничего серьезного. Старшие в их отряде вовремя вспомнили о настоящих ценностях в этой жизни и о своих будущих внуках и не настаивали особо на продолжении бессмысленной схватки, дав нам дорогу, чтобы мы беспрепятственно продолжали свой путь.
   Анджелина, заметив спокойствие принца и добродушную усмешку, не могла удержаться, чтобы не произнести — может быть, и опрометчиво — слова благодарности, взглянув на Рольфа с выражением раскаянья в глазах.
   — Вы… были так добры, что позаботились обо мне.
   — Я вынужден быть добрым к вам. Без вас будут сорваны все мои планы и разбиты все надежды. Где бы я был без вас?
   — Без меня вы были бы еще ближе к Клэр, так как вам не понадобилась бы тихоходная карета.
   — Вы не правы. Не надо переживать по поводу того, что вы задерживаете нас или мешаете погоне. Густав выбрал эту карету наметанным опытным глазом. Она легка и может двигаться почти так же быстро, как двигались бы мы верхом.
   — Я имела в виду, что если бы вы не провозились со мной так долго сразу же после моего падения…
   — Дорогая Анджелина, — его голос журчал, как ручей, но в нем слышалась еле сдерживаемая насмешка, — уверяю вас, мне, к сожалению, вовсе не пришлось возиться с вами.
   Анджелина обиженно поджала губы, не открывая упрямо прикрытых длинными ресницами глаз.
   — Вижу, что стычка с соседями мадам де Бюи не сделала вас более уступчивым, и даже хоть чуточку более вежливым.
   — А почему она должна была сделать во мне такой переворот? Я ведь знал, что эти люди явились по настоянию вашего ухажера, Андре Делакруа. И если вы думаете, что он пришел защищать одутловатые прелести вашей тети, то вы сильно ошибаетесь, и это именно вам требуется преподать урок, чтобы вы не были столь уступчивы и вежливы ко всем подряд.
   — Андре… он был…
   — Он был в бешенстве и вырывался из рук полдюжины своих более хладнокровных и мудрых соратников, чтобы броситься за нами следом. Это последнее, что я видел. А так — на нем ни единой царапины.
   У нее вырвался невольный вздох облегчения.
   — Я рада.
   — Я вижу. Но если бы я раньше знал, как вы любите его, я бы схватил его за шиворот и увел с собой, чтобы доставить вам удовольствие. Правда, я никогда не развлекался в постели втроем, но слышал из уст авторитетных в данном вопросе людей, что это довольно забавно.
   Анджелина поняла, что Рольф внутренне просто кипел от ярости, хотя голос его был мягок и почти спокоен.
   — Вы говорите о забавах и развлечениях? Но я думала, единственное, что развлекает вас в этой жизни и подбадривает, это злость. Злость и бренди. Я удивлена, что вы до сих пор не влили мне силой в горло чего-нибудь крепкого.
   — Женщинам, находящимся без сознания, ни в коем случае нельзя давать горячительных напитков. Но я как раз собирался послать за паленым пером, чтобы пробудить вас из обморока.
   — Обморока? — произнесла она, открывая глаза и чувствуя отвращение к резкому свету, причиняющему ей боль. — Но это был не просто обморок!
   — Вы уверены?
   — Вы прекрасно знаете это и сами, — Анджелина понятия не имела, почему он преуменьшал опасность произошедшего с ней несчастного случая. Может быть, он не хотел допускать, чтобы она разыгрывала из себя больную?
   Но Анджелина и не собиралась этого делать.
   — Вы что же, сомневаетесь в моих медицинских познаниях?
   — В познаниях? Нисколько. Как впрочем и в вашем желании отказать мне в праве на малейшую слабость. Такую, например, как длительная потеря сознания от удара, полученного в висок.
   Ее серо-зеленые глаза потемнели, и она отвела взгляд от Рольфа. За окном покачивающейся кареты мелькали деревья, сменяясь в быстром темпе. Тошнота подкатила к горлу Анджелины, она торопливо прикрыла рот ладонью и опустила веки.
   — Остановить карету? — спросил принц резким тоном.
   Она покачала головой и немедленно пожалела об этом: от легкого движения снова резкая боль пронзила ее висок, сдавив голову железным обручем.
   — Возможно я сделал ошибку, взяв вас в дальнейший путь, хотя у вас, по всей видимости, всего лишь легкое сотрясение мозга. Ничего опасного, но, конечно, путешествие в карете не лучший метод лечения такого недуга.
   Анджелина с трудом приподняла веки. Загорелое обветренное лицо принца было задумчиво. В голове у нее мелькнула мысль, что он обдумывает, как бы отослать ее, Анджелину, назад к тете.
   — Со мной… со мной все будет хорошо.
   — Правда? — уголки губ Рольфа дрогнули, однако его гримаса вовсе не походила на улыбку.
   — Я уверена…
   — У меня в охотничьем домике остался снотворный порошок, очень эффективный и быстродействующий. К несчастью у нас не было времени разбудить Сейруса, чтобы тот упаковал вещи да и сам ехал с нами. Все самое необходимое осталось там, в охотничьем домике. Теперь надо ждать нашей остановки, достаточно продолжительной, чтобы послать записку Сейрусу с приказом нагнать нас и привезти нужные вещи. Хотя ему это будет нелегко сделать, я сомневаюсь, что мы возвратимся той же дорогой, по которой едем сейчас. Но что-нибудь подходящее я все же постараюсь раздобыть для вас, когда мы остановимся сменить лошадей.
   — Это не так просто будет сделать, — пробормотала Анджелина.
   — Да, мы уже в курсе. В этой глуши едва ли найдется один приличный постоялый двор со свежими лошадьми. Как, интересно, обходятся в таких условиях путешествующие по здешним дорогам люди?
   — Но они ведь не мчатся верхом сломя голову, а путешествуют тихим размеренным ходом, — вымолвила Анджелина слабым голосом и тут же задохнулась от боли — колесо попало в выбоину на дороге, и карету так тряхнуло, что Рольф еле удержал безвольное тело Анджелины, подброшенное на сиденье.
   — Свежих лошадей можно также достать, — продолжала она после паузы, — на местных фермах и плантациях, расположенных вдоль проезжей дороги. Надо только суметь договориться с хозяевами. Некоторые из них занимаются тем, что предоставляют путникам за плату ночлег и снабжают их сменными лошадьми.
   — Думаю, — размышлял вслух Рольф, — что хозяева плантаций, расположенных в здешней глуши, вряд ли отваживаются на такой рискованный промысел. Скорее всего этим занимаются люди, живущие вблизи Сент-Мартинвилля или Нового Орлеана.
   — В глуши? Вот уже второй раз вы произносите это слово.
   — Так мне показалось, — ответил он и по шелесту его одежды, Анджелина, лежавшая с закрытыми глазами поняла, что он повернулся к окну. Рольф действительно смотрел на голые стволы и ветки близкорастущих деревьев, которые, впрочем, не задевали проносившуюся мимо них карету.
   — Мы держим путь в город, название которого, полагаю, произошло из языка местных индейцев. Начиточис.
   — Действительно, так называется одно индейское племя. Это старый город, одно время он был французским фортом. Во всяком случае, это вполне цивилизованный населенный пункт.
   — Рад слышать это.
   — А почему именно Начиточис?
   — Есть свидетельства, что возница вашей кузины спрашивал дорогу туда.
   Город Начиточис был известен в Луизиане своим хорошим обществом, вблизи него располагалось несколько крупных плантаций, но ведущие к городу дороги и огромные пространства вокруг него были мало населены. Более чем за столетнюю историю существования этого города его обитатели и жители близлежащих мест привыкли использовать водные пути сообщения. Они спускались обычно по Миссисипи до ее слияния с Красной рекой, на берегах которой и был расположен этот город. Дорога, по которой скакал отряд принца, была проложена лишь в последнее десятилетие. В Начиточисе у мадам де Бюи жили родственники, потому было вполне вероятно, что отчаявшаяся Клэр отправилась туда в надежде найти новое убежище. Но если кузина считала глубинкой даже Сент-Мартинвилль, то Начиточис мог показаться ей в сравнении с первым просто болотом, задворками цивилизованного мира, где нет никакого комфорта и элементарных удобств.
   Путешествовать по этим землям было небезопасно. Здесь с недавних пор пролегла государственная граница, которую власти вынуждены были закрыть, так как поселенцы из прибрежных юго-восточных районов использовали эту территорию как плацдарм для дальнейшей экспансии на просторы Испанского Техаса. В этих местах часто можно было встретить лихих людей, здесь властвовало беззаконие и царили грубые нравы. В глубине этого района располагалась нейтральная территория, известная под названием Ничейной Земли. Площадь ее составляла около пятисот тысяч квадратных миль, и располагалась эта земля по берегам реки Сейбин на северо-западе штата Луизиана.
   В 1806 году, четырнадцать лет назад, на эту территорию предъявили свои претензии сразу и США и Испания. Чтобы предотвратить возникновение конфликта между двумя странами, который мог привести к глобальной войне в регионе, совершенно неоправданной, как по причине незначительности территории, представлявшей собой узкую бесплодную полосу земли, так и с точки зрения солдат обеих армий, оставшихся каждый на своей территории, — землю объявили нейтральной, не принадлежащей ни одной из сторон.
   В результате всего этого Ничейная Земля стала прибежищем разбойничьих банд и воровских шаек, сюда бежали преступники, скрывавшиеся от правосудия из обеих стран. Эти лихие люди взимали дань со всей округи и особенно с переселенцев, двигавшихся в западном направлении. Здесь же процветали различные виды запрещенной законом деятельности и подпольного бизнеса. Например, нелегальный ввоз рабов и другой контрабанды. Поговаривали, что руководил всем этим человек средних лет, ныне отъявленный пират, а в прошлом герой битвы при Новом Орлеане — Жан Лафитт. Ходили также упорные слухи, что он набирает людей для того чтобы начать по своей инициативе незаконную кампанию по присоединению Техаса к Соединенным Штатам, предварительно отвоевав его у Испании.