Блейк Дженнифер. Обольщение по-королевски

   Они все еще тихо лежали, не размыкая объятий, когда раздался выстрел. Рольф моментально вскочил на ноги, выругавшись и проклиная в душе свою беспечность. С удивительной легкостью подняв Анджелину на руки, он уложил ее на сиденье, потом натянул брюки и застегнул ремень. Через мгновение он уже распахнул дверцу и, уцепившись за нее, замер на весу под дождем, выглядывая, что происходит впереди. Выстрелы не смолкали, раздаваясь где-то невдалеке за серой сплошной пеленой дождя.
   Вдруг послышались крики и ржание лошадей. Обеспокоенные телохранители принца на всем скаку открыли ответный огонь. Тут же последовало два страшных удара по крыше кареты, как будто что-то тяжелое свалилось на нее сверху — с веток деревьев.
   Рольф моментально оказался снова в карете, захлопнув дверцу. Опершись ногой на край открытого окна, он изогнул свое гибкое тело и взобрался на крышу.
   Карета неслась, набирая скорость и раскачиваясь изстороны в сторону, как будто возница бросил вожжи. Анджелина, которую мотало от стенки к стенке, лихорадочно застегивала пуговицы на своей одежде, прислушиваясь к звукам борьбы на крыше. Она знала, что там над ее головой Рольф и Густав с кем-то дерутся. Этот кто-то напал на них из засады на лесной дороге. Вдруг сквозь шум дождя она услышала приближающийся топот копыт. Карету догоняли всадники, скачущие первыми уже останавливали пристяжных, ухватив их под уздцы.
   — Захватить ублюдков живыми! Каждый, кто не заплатит за себя выкуп, умрет на месте!
   С крыши прогремел оглушительный выстрел. Звуки борьбы сразу же прекратились и, когда карета была, наконец, остановлена, сверху от сильного толчка упало безжизненное обмякшее тело, на мгновение мелькнув в окне.
   — Рольф! — закричала Анджелина, широко распахивая дверцу и выпрыгивая из кареты.
   Она подбежала к распростертому на земле человеку и упала рядом с ним на колени. Он лежал лицом вниз, и Анджелина с трудом перевернула его на спину. Глаза принца на бледном неподвижном лице были закрыты, дождь капал на его бесцветные губы. Прекрасное золото его волос на одном из висков окрасила кровь, а на щеке, на которую он упал, виднелась большая грубая ссадина. Но и это было еще не все. На белизне его мундира чуть повыше живота выделялось темно-красное все еще кровоточащее пятно и ткань вокруг раны была разорвана.
   Сопротивление нападавшим прекратилось. К Анджелине подскакал всадник, разбрызгивая грязь из-под копыт в разные стороны. Хриплым голосом он грубо заорал на мужчин, спускающихся с крыши кареты. Спешившись, он решительно направился к человеку, державшему в руках еще дымящийся пистолет, и ударом мощного кулака в челюсть сбил того с ног.
   — Черт бы тебя побрал, сопливый идиот да еще и трус в придачу! Если ты его убил, я вырву твои гляделки и забью глотку порохом!
   Это был по всей видимости вожак нападавших, он обернулся к стоящей на коленях у тела Рольфа Анджелине.
   — Он что, мертв?
   Он говорил с таким сильным шотландским акцентом, что она не сразу его поняла. Она положила ладонь на китель Рольфа, пытаясь проверить бьется ли его сердце.
   — Нет, еще жив. Если… если бы его можно было уложить в карету. — Шотландец стоял уперев руки в бока, огромный коренастый мужчина с всклокоченными темно-каштановыми волосами, рыжеватой бородой и табачного цвета глазами. Он рассеянно взглянул на растрепанную взволнованную Анджелину и нахмурил густые косматые брови в недоумении, заметив ее правильный выговор и нежный овал лица. Наконец, он пожал плечами.
   — Ну, ладно…
   Он прорычал своим людям какое-то приказание через плечо, и горстка мужчин выступила вперед. Когда Анджелина встала, чтобы отойти на шаг от Рольфа, и позволить им поднять его в карету, она взглянула вперед на дорогу и сразу увидела лежащих на ней раненых людей. Анджелина разглядела также обезоруженных и захваченных в плен телохранителей принца. Все они были распростерты на земле, и около каждого стояло по крайней мере по три разбойника с пистолетами или ружьями в руках. Хотя кровь из резанной раны на лбу заливала единственный зрячий глаз Густава, Мейер морщился от боли, держась за раненое плечо, а Оскар, похоже, снова повредил свою больную руку, — все они, по крайней мере, были живы.
   Чего нельзя было сказать о нападавших. Вокруг участка, где телохранители держали свою последнюю оборону, лежали трупы разбойников, лишь несколько человек издавали тяжкие стоны или извергали ругательства, сидя здесь же среди убитых сотоварищей. Похоже, что на свиту Рольфа напало человек сорок вооруженных мужчин, то есть семеро на одного. На открытом участке дороги, атакованные неожиданно из засады, люди принца не имели шанса одолеть такую силу, но они заставили нападавших дорого заплатить за свою дерзость.
   И без сомнения, если бы у них было хоть малейшее укрытие, хоть какая-нибудь защищенная позиция, они одержали бы верх.
   — Может быть, вы тоже сядете в карету?
   Анджелина резко повернулась, потому что слова были обращены к ней. Она увидела, что шотландец держит дверцу, ожидая, когда она поднимется в карету. Внутри на переднем сиденье лежал Рольф, на груди его расплывалось темное пятно, из которого словно красное вино, сочилась кровь, сбегая струйкой на бордовый бархат обивки. Анджелина хотела спросить, где именно они сейчас находятся и что эти люди собираются с ними делать дальше, но она подавила в себе это желание. Существуют такие вещи, о которых лучше ничего не знать заранее. Когда вожак попытался поддержать ее за локоть, подсаживая в карету, она вырвала свою руку и, холодно взглянув на него, сама без посторонней помощи взошла внутрь.
   Карета дернулась и снова покатила по дороге. Анджелина встала на пол, опершись на одно колено. С мрачным озабоченным выражением лица она взяла свое нижнее белье, которое сняла совсем недавно, и начала отрывать от него оборку за оборкой на бинты для Рольфа. Когда карета проезжала мимо захваченных в плен телохранителей, Анджелина увидела, что охранники подымают их на ноги и подталкивают к лошадям, а другие разбойники в это время подбирают трупы своих людей и перекидывают их через седла свободных верховых лошадей. Повернув голову назад, чтобы еще раз взглянуть на свиту принца, Анджелина увидела, как Леопольд резко и зло обернулся к подталкивающему его в спину пистолетом разбойнику, она увидела также, как Мейер предостерегающе положил руку на плечо кузена Рольфа, чтобы успокоить его.
   Больше она ничего не успела разглядеть. Анджелина склонилась над Рольфом, расстегивая его китель.
   Через некоторое время они свернули на грязную дорогу, такую узкую, что ветки деревьев царапали карету и заглядывали в разбитое окно. Когда карету начало еще сильнее бросать и трясти на рытвинах и ухабах, Рольф зашевелился. Тихий стон вырвался из его груди, и он медленно поднял веки. Он долго глядел на Анджелину, пока его взгляд не начал проясняться.
   — Какое самомнение! Я собирался быть вашим защитником… — промолвил он тихо.
   — Их было слишком много, и они явно поджидали нас.
   — Да. Как вы думаете, какой глашатай объявил им о нашем приближении?
   «Глашатай» мог быть в этих обстоятельствах только один, но Анджелина не решилась высказать свое предположение — так нелепо оно, на ее взгляд, звучало.
   — Как вы себя чувствуете?
   На мгновение в его глазах блеснул озорной огонек.
   — Как пук соломы, а в голове стучит молот бога Тора. Если вы чувствовали себя так же три дня назад, когда упали с лошади, то прошу нижайше простить меня за то, что заставил вас ехать в карете в таком состоянии.
   — Вы потеряли много крови. И я думаю, что кто-то столкнул вас с крыши кареты после того, как в вас попала пуля.
   — Подлецы. Просто удивительно, почему они на этот раз не довели дело до конца.
   Его беспечность была возмутительна.
   — Думаю, причина в деньгах, за вас заплатят крупный выкуп. За вас и ваших людей.
   — Тогда можно не сомневаться, что нас ждет торжественный прием, — произнес он, снова опуская тяжелые веки.
   Очень скоро карета остановилась перед длинной постройкой, сделанной из кипарисовых бревен и крытой дранкой из того же кипарисового дерева, из глинобитных дымоходов на крыше в небо поднимались столбы серого дыма. По бокам этого здания стояли два других, точно таких же, а за ними располагались хозяйственные постройки: амбары и загоны для домашних животных. Это, наверное, и была цитадель разбойников, людей вне закона, сбившихся в одну шайку. Всадников окликнули еще на подъезде к этому своеобразному военному лагерю. Часовые, вооруженные длинноствольными ружьями, стояли на большом крыльце главной хижины. Из глубины двора и из коридора хижины выбежала бешеная свора собак. Огромные беспородные псы всевозможных окрасов — коричневые, грязно-желтые, серо-бурые — заливались громким лаем, вытянув морды по направлению к вновь прибывшим и устрашающе скаля свои клыки, так, что опасно было выходить из кареты…
   Собак успокоили громкими окриками и парой хороших ударов палкой, но все равно они не отходили от кареты, обнюхивая ее и, приподнимаясь на задних лапах, опираясь передними на колеса, заглядывали в окна. Людей из свиты принца согнали с их коней и под конвоем отправили вверх по ступеням и дальше — в темный коридор главной хижины, где они скрылись из глаз Анджелины.
   Рольф с трудом приподнялся и сел, держась рукой за раненый бок. Не слушая протестов и уговоров Анджелины, он дождался пока та выйдет из кареты, а затем спустился с подножки сам, без посторонней помощи. Судя по страшной бледности, заливавшей его лицо, далось ему это усилие неимоверной ценой, причем ценою напряжения не физических сил, а воли. Шотландец, предводитель разбойничьей шайки, наблюдавший за тем, как телохранителей принца препровождают под усиленной охраной внутрь помещения, увидев, что Рольф вышел из кареты и остановился рядом, слегка покачиваясь от слабости, быстро направился к нему.
   — Да вы прекрасно выглядите, Ваше Высочество, — произнес он с жутчайшим шотландским акцентом. — Извиняюсь за ошибочку, которая вышла с вашим падением. Но если бы вы не ввязались в драку, то и не пострадали бы таким печальным образом.
   Вокруг них стоял невообразимый шум — раздавались крики и рев разбойного люда: кто-то отводил под уздцы лошадей в конюшни, другие носили трупы убитых в сегодняшней схватке к небольшому кладбищу, которое выделялось возвышавшимися над могилами грубо сколоченными деревянными крестами, — но шотландец, казалось, не обращал на все это никакого внимания.
   — Я предполагаю, — произнес Рольф вежливо, но иронично, — что у вас должно быть какое-то имя.
   — И оно действительно есть. Меня зовут Мак-Каллаф, я — вожак этого изысканнейшего отряда всевозможных законопреступников.
   — Прошу вас пройти в комнаты, на улице слишком сыро. Чувствуйте себя, как дома!
   Рольф слегка склонил голову, а шотландец, пытаясь соревноваться с ним в изысканности манер, отвесил неуклюжий поклон. То, что приказ вожака звучал как просьба, было данью необъяснимой, исходящей от принца Рутенского силе властности, он внушал безусловное почтение к себе даже в нынешнем своем жалком, состоянии.
   — Ваше гостеприимство просто не знает пределов, — пробормотал Рольф как бы про себя. Он тяжело взошел по ступеням бок о бок с Анджелиной, державшейся рядом с ним, и наклонил голову, минуя серебряные струи дождя, стекающие сплошным потоком с крыши.
   Из коридора тянуло холодом и сыростью, и распространялся сильный запах дыма и разложения — от позеленевших, плохо выделанных шкур животных, висящих вдоль потрескавшихся грязных стен, поросших кое-где мхом. Кроме шкур стены были украшены оленьими рогами, медвежьими лапами и гирляндами колокольчиков, которые обычно вешают на шеи коров, здесь же они, по-видимому, служили для подачи сигнала тревоги.
   Шкуры медведей, волков, норок, енотов, опоссумов и бобра поблескивали и выглядели роскошно даже в сумрачную дождливую погоду.
   Когда Рольф и Анджелина остановились, не зная куда идти дальше, Мак-Каллаф догнал их быстрым широким шагом и указал на вход в правую половину дома, куда только что вошли конвоируемые люди принца.
   В этот момент, дверь, ведущая в левую половину, распахнулась, и из нее вышла юная индианка, одетая в домотканое платье, ее лицо обрамляли шелковистые иссиня-черные, как воронье крыло, косы.
   Затем в глубине помещения раздался шелест юбок, повеяло ароматом духов и в дверном проеме появилась женщина. Она была одета в шелковое желтое платье, отделанное черными кружевами, поверх которого ее плечи стягивала индийская кашемировая шаль, вышитая нитками радужных оттенков. На ее шее, запястьях и пальцах сверкали драгоценности, а из-под подола платья выглядывали атласные туфельки с маленькими изящными пряжками.
   — Клэр! — воскликнула Анджелина.
   Но пристальный взгляд ее кузины был направлен мимо нее, мимо Рольфа — она смотрела вслед телохранителям, которых конвоиры вводили в комнату, расположенную напротив. Ее лицо было белым, как смерть, и когда она обернулась к Анджелине, казалось, она с трудом собирается с мыслями.
   — Моя дорогая Анджелина, — сказала, наконец, кузина с удивлением, — я не знала, что ты путешествуешь вместе с Рольфом, хотя мама говорила мне, что ты у него.
   Анджелина видела, как Клэр бросила на принца вежливо-насмешливый взгляд. Сделав глубокий вздох, она произнесла:
   — Так это ты наслала на нас этих людей. Хотя как ты могла узнать…
   — Как я могла узнать, что вы следуете за мною? Интуиция, моя дорогая. Мама сказала мне, что ты не сможешь… так долго выдерживать допрос, которому тебя будут подвергать изо дня в день. И поэтому я уехала сразу же, как только были сделаны все необходимые приготовления к отъезду. Потому что, зная кое-что о характере Рольфа, я вполне была согласна с мнением матери. Правда, я не ожидала, честно говоря, что он уже так близко от меня.
   — Но вы же сказали мне, что они вот-вот нагонят вас, что они всего лишь в часе езды, — громко возразил ей Мак-Каллаф.
   Клэр пожала плечами.
   — Что вы такое городите? Да вы просто пьяны. Я думала…
   — Вы думали легко отделаться от меня, беспрепятственно продолжив свой путь, и в то же время использовать старого Мак-Каллафа, заставить его задержать Его Высочество и сбить последнего с вашего следа — вот то, что вы думали, если я хоть что-то еще понимаю в этой жизни. Но ваш замысел не удался, не так ли?
   Глаза Клэр горели гневом, когда она повернулась к предводителю шайки.
   — Я ни о чем не подозревала, когда ваша безумная любовница вдруг приставила мне в бок лезвие ножа. Она вела себя самым гнусным образом. Я вся кипела от бешенства и поклялась, что она мне дорого заплатит за такое грубое обращение!
   — Я бы не советовал вам связываться с ней, это — дикая кошка, — заметил Мак-Каллаф.
   — О, я вовсе не собираюсь вступать с ней в рукопашную. Для мщения существует много других способов.
   — Ну, это мы еще посмотрим, и постараемся выяснить заодно, почему вы решили послать меня навстречу этим людям. И берегитесь, если это не настоящий принц, и я зря потерял шесть своих лучших воинов.
   Пока шотландец говорил, Анджелина почувствовала вдруг на своем плече руку Рольфа, его прикосновение было невесомым, как будто он просто так, без особой причины, опустил ей ладонь на плечо. Но даже это движение свидетельствовало о том, что силы его были на исходе.
   — А теперь можем мы войти? — спросила Анджелина негромким голосом.
   Рольф пересек большую комнату, где в очаге ярко пылал огонь и, склонив голову под низкую притолоку, переступил порог смежной спальной комнаты, очень скудно обставленной.
   В ней стояла кровать из необработанного дерева, табуретка и примитивный деревянный умывальник. Рольф с трудом дошел до кровати, сел на стеганные одеяла, покрывавшие набитый соломой матрац — и сразу же потерял сознание, повалившись на жесткие подушки.
   Мак-Каллаф предложил свои услуги, чтобы уложить Рольфа в постель, но Анджелина отказалась. Она опасалась, что грубыми резкими движениями Мак-Каллаф снова вызовет кровотечение из ран Рольфа, которое ей совсем недавно удалось приостановить. Разбойник вышел, вероятно за тем, чтобы поглядеть на своих пленников, столпившихся в углу большой проходной комнаты. Вместо себя он прислал на помощь Анджелине молодую индианку, которая вошла в спальную комнату неслышным шагом и молча принялась за дело.
   Женщины стащили с Рольфа влажный, перепачканный грязью мундир и, вытащив из-под него одеяла, укрыли его до подбородка. Анджелина попросила, чтобы принесли все их вещи из кареты, среди которых был маленький деревянный ящичек со снотворным.
   Растворив небольшое количество порошка в воде, чтобы дать выпить Рольфу, когда он очнется, она уселась рядом и стала ждать. Индианка забрала мундир Рольфа, чтобы застирать пятна крови, оставленные на нем, и вышла.
   Минута медленно сменяла минуту. Прошло полчаса, а, может быть и больше, прежде чем Рольф зашевелился, ворочая головой на неудобной твердой подушке, похожей скорее на куль, и открыл глаза.
   Анджелина сразу вскочила на ноги и протянула ему лекарство, которое могло облегчить страдания раненого.
   — Вот, — произнесла она, поддерживая его голову рукой. — Выпейте.
   — Что это?
   Она ответила, удивляясь, как бодро звучал его голос, несмотря на тихий тон.
   Он взглянул на нее своими яркими глазами.
   — Вы хотите накачать меня наркотиками, чтобы я заснул, словно грудное беспомощное дитя? Уберите это сейчас же!
   — Это всего лишь снотворное, которое вы давали мне.
   — Вам не нужно было сохранять ясность сознания и способность мыслить.
   — Вы считаете, что мне это было не нужно, потому что я была пленницей? Тогда…
   — Вы хотите сказать, что теперь я тоже пленник? Ну что же, не стесняйтесь, договаривайте.
   — Я не это имела ввиду, не совсем это.
   — Никогда не останавливайтесь на полпути и не пользуйтесь полумерами, дорогая Анджелина. Заявите мне без обиняков, что я беспомощен, что я в вашей власти, и во власти нашего шотландского друга.
   — Да, и, похоже, надолго останетесь в таком состоянии, если будете отвергать мою помощь, которая вам — необходима, чтобы быстрее поправиться! — заявила она и почувствовала боль между лопатками, когда наклонилась над ним.
   — Вот логика! — сказал он с мягкой иронией. — Может быть, вы уговорите меня также написать письмецо отцу, попросив его ценой сокровищ, принадлежащих королевской казне, купить мою свободу? Не думайте, что он поблагодарит вас за это, не ожидайте даже, что он просто откликнется на просьбу или хотя бы ответит какой-нибудь любезностью.
   — Чего вы боитесь? Того, что не сможете отдавать приказы и распоряжаться своими людьми, если примете снотворное? Но вы и так не можете делать этого. Того, что вы потеряете контроль на действиями своей свиты? Но это и сейчас не в вашей власти. Того, что пока вы спите, произойдут события, о которых вы не сумеете вовремя узнать. Но предотвратить эти события вы все равно не в силах.
   — И вы хотите сказать, что, коль скоро все это действительно так, то я могу со спокойной душой принять то снадобье, которое вы мне предлагаете?
   — Да, а почему нет?
   Его губы скривились в подобие улыбки, но глаза оставались серьезными.
   — Неужели в вас накопилось столько обиды за то время, пока вы были моей пленницей, что теперь вы не можете преодолеть желания сделать из меня своего безвольного пленника?
   От такого нелепого обвинения у Анджелины перехватило дыхание. Она взглянула на Рольфа, честно спрашивая себя в глубине души, неужели он прав?
   — А вы не можете предположить самую простую вещь: я хочу быстрее видеть вас в добром здравии, потому что связываю с этим свои надежды выбраться отсюда?
   — Это очень трогательно, но вы не ответили на мой вопрос.
   — А какое это имеет значение для вас теперь? Клэр тут, она не сможет убежать от вас, потому что ее охраняют так же надежно, как и нас всех. Должно быть, существует какой-то способ выбраться отсюда, но сейчас я лично не вижу его. И пока я не смогу… то есть пока вы не сможете… одним словом, почему бы вам пока не отдохнуть?
   Его рассеянный взгляд скользнул по ней.
   — Бесстрашная одержимая ведьма в расстегнутой одежде, распространяющая вокруг себя бальзам и мирру. Да, такая мне нравится намного больше оскорбленной девственницы, но самое странное — такой я намного больше доверяю, — он протянул руку к стакану, выпил разведенный порошок до дна и откинулся на подушку, спокойно глядя ей в глаза. Его лицо с забинтованной раной на виске было очень бледным. Через несколько минут веки Рольфа сомкнулись, длинные золотые ресницы отбрасывали неподвижные тени на щеки: он спал.
   Анджелина стояла, застыв, еще несколько долгих мучительных минут, глядя сверху вниз на него и совсем забыв зажатый в онемевших от напряжения пальцах пустой стакан.
   Наконец, вздохнув, чувствуя, что одержала победу в нелегкой битве с противником, обладающим явным преимуществом, она отвернулась, чтобы снова усесться на табуретку.
   Рольф был, как всегда, прав и точен, даже в полубессознательном от ослепляющей боли состоянии. Ее одежда действительно была расстегнута. Что подумали о ней те, кто ее видел — а это Мак-Каллаф, Клэр, люди из свиты принца и многие другие? Одни назовут ее неряхой, а другие потаскухой, как тетя Берта. Ну и пусть, — решила Анджелина, застегивая дрожащими пальцами блузку и жакет от костюма, как будто она могла стереть этим то невыгодное впечатление о себе, которое сложилось, по ее мнению, у окружающих.
   Это Рольф ввел ее в такой конфуз, но она не могла обвинять его всерьез. Она сама не слишком-то протестовала и, откровенно говоря, получила удовольствие от его беспутства в карете, раз уж он принудил ее к этому. Анджелина с трудом узнавала себя в последние дни. Лишившись обычной стабильности и размеренности, которыми отличалась ее прежняя жизнь с тетей, попав в большой сложный мир, она постоянно открывала в себе все новые и новые грани и бездны.
   Ранние зимние сумерки уже заглядывали в окно, когда в дверь спальной тихо постучали. Анджелина встревоженно встала и подошла к двери. На пороге стоял Леопольд, лоб его был нахмурен, в глазах читалась сильная озабоченность. На вопросы, касающиеся состояния здоровья его кузена, Анджелина отвечала, что Рольф спит и что кровотечение остановлено.
   — Мы поговорили между собой, — сказал Леопольд вполголоса, — есть возможность, применив силу, вырваться отсюда, хотя сделать это будет непросто: у дверей и у каждого окна стоит усиленная охрана. И, во всяком случае, мы не начнем это дело, пока не сможем взять Рольфа с собой, не опасаясь за его жизнь. Затем надо учитывать еще и то обстоятельство, что здесь находится мадемуазель де Бюи. Конечная цель всего путешествия состояла в том, чтобы найти ее, и эта цель достигнута.
   — Да, я понимаю. Я… я немного разбираюсь в ранениях, я часто помогала тете в невольничьих бараках, где мы лечили различные ушибы и другие повреждения у чернокожих рабов. Я думаю, что пуля, скользнув по ребру Рольфа, вышла через бок. Он потерял много крови и может потерять еще больше — его нельзя трогать несколько дней, чтобы не открылись незажившие раны. Что же касается Клэр, то поскольку вы не можете устроить так, чтобы она ушла с нами, надо, по крайней мере, чтобы Рольф оставался там же, где находится она. Я уверена, что именно такой вариант предпочел бы сам Рольф — во всяком случае до тех пор, пока никому из нас не угрожает реальная опасность.
   Леопольд покачал своей темноволосой головой.
   — Насколько я могу судить, этот разбойник считает, что мы все — представители знатных богатых семейств, которых можно доить, как молочную корову. Без сомнения, невежественный шотландец мечтает устроиться и зажить, как помещик, на денежки, которые он намеревается получить за нас. Он будет, конечно, крайне разочарован; но пока он все поймет, пройдет достаточно много времени.
   — Время, — сказала Анджелина — это именно то, что нам нужно.
   Леопольд взглянул на нее сверху вниз, взгляд его темных глаз скользнул по лицу Анджелины.
   — У вас усталый вид, мадемуазель. Я был бы счастлив сменить вас у постели раненого, пока вы немного отдохнете.
   — Не сейчас, — ответила Анджелина, — может быть, позже.
   Закрывая дверь за Леопольдом, Анджелина размышляла о том, что ее ответ кузену принца был продиктован инстинктивным чувством тревоги.
   Пока Леопольд не предложил посидеть у постели Рольфа, Анджелина не задумывалась над опасностью, угрожавшей жизни принца. Теперь же, взглянув в сторону постели, она вдруг поняла, что эта мысль всегда жила в уголке ее сознания. В таком беспомощном состоянии, он мог стать легкой добычей для убийцы, если убийца действительно был рядом, среди близких ему людей. Рольф не высказал своих сомнений по поводу этого обстоятельства, когда отказывался принять снотворное, которое она ему предлагала, но теперь Анджелина спрашивала себя, не таилось ли в основе его недоверия именно это опасение, опасение быть убитым во сне предательской рукой? Человек, находящийся в бессознательном состоянии, совершенно беззащитен, и поскольку это она собственными руками дала ему снотворное, она теперь отвечает за его жизнь и должна безотлучно дежурить у его постели.