Борисенко Игорь. Слепец

   – Так они и боятся встречи с вами, как еж воды! - громко воскликнул Приставала, а потом, наклонившись, прошептал Слепцу на ухо: - Врет он, честное слово. Пытается себя и Мездоса защитником людским выставить - сами поди чудищ и науськали!
   – Зачем нас бояться? - непонимающе вопросил сам себя человек в плаще. - Разве когда-то мы сделали плохое кому-то из этих странных людей, сочиняющих небылицы? Они судят обо всем только лишь по себе. Мездос в их описаниях - чудовище, но только потому, что такими были бы они сами, имей сравнимую с ним силу. Другого и представить не могут…
   – А какие вы на самом деле? - вкрадчиво спросил Слепец. Их собеседник выдержал долгую паузу, наверняка, разглядывал пристально лица, одежды.
   – Сейчас не место и не время для таких разговоров, да и поверите ли вы мне? Только что, на ваших глазах, мои воины бились с чудовищами, я до сих пор не сварил вас в котле с луком и пряностями - но вы по-прежнему не верите в добрые намерения? Мне плевать. Идите своей дорогой, рассказывайте, что видели, как войско Мездоса расправилось с беззащитным обозом. Смотрящие Извне нас рассудят.
   – Да мы ничего такого и не подумали! - поспешил заявить Слепец, испытывая легкие угрызения совести. - Битва - это ведь всегда большое потрясение, вот мы и не в себе до сих пор.
   Человек снова оглядел их, на сей раз с подозрением - очевидно, сам он тоже не отличался особой доверчивостью.
   – Ладно, оставим эти разговоры - все равно, толку от них для дела никакого нет. Прежде, чем вы отправитесь восвояси, я - как мерзкое порождение вселенского зла - обязан сказать, что ваш друг убит.
   – Наш друг? - хором воскликнули Морин и Слепец. Человек в плаще воспринял этот сдвоенный возглас по своему.
   – А что, он не с вами? Говорят, шептал перед смертью о товарищах… Неужели в переделку здесь попал еще кто-то?
   – Нет-нет, с нами был один друг, - Слепец облизнул пересохшие губы. Он только начал чувствовать холод, пробиравшийся под неплотно запахнутую куртку - однако теперь, после такого известия, его снова пробила испарина. - Но, может быть, это все же не он? Неужели он погиб?
   – Зачем гадать? Идемте, посмотрим на месте, - человек в плаще быстро повернулся и пошел вдоль стены налево, постепенно отходя от серых камней в сторону. За буками, на невысоком холме стоял могучий, одинокий ясень, и под его ветвями, голыми, изогнутыми, словно в страдании, лежал разорванный пополам Фило. Рядом, уткнувшись в ствол дерева, валялся обгорелый труп кривоногого чудовища… Редкие снежинки, последнее напоминание о внезапно окончившейся метели, медленно кружились в воздухе и падали на иссиня-бледное, с заострившимися чертами, лицо Мышонка. Ниже пояса его тело превращалось в жуткую кашу красно-сизых внутренностей, расползшуюся вниз по склону.
   – Дружище! - воскликнул Слепец, опускаясь на колени около недвижных останков Фило. Воображение рисовало в мозгу страшное зрелище, яркую, неестественное четкую картину. Скрюченные пальцы, до последнего загребавшие снег во время агонии, сжатые зубы, держащие рвущийся наружу крик, закатившиеся глаза и скатавшиеся в тугие комки мышцы…
   – Какая ужасная смерть! - всхлипнул стоявший рядом Приставала.
   – Он - ваш близкий друг? - участливо спросил человек в плаще. Увидев мертвого Фило и горе, объявшее его товарищей, он смягчился.
   – Более того, - печально ответил Слепец. - Два раза он спасал наши жизни, а мы вот не смогли уберечь его и один раз. Как нам дальше-то жить!!!
   Ему самому сильно хотелось расплакаться, ибо немногословный Мышонок, человек, которого он даже ни разу не видел воочию, а лишь рисовал в воображении, стал для него настоящим другом. Человеком, без которого жизнь становится в десять раз хуже, которого долго будет не хватать рядом. Слепец мог бы придумать еще тысячу душераздирающих эпитетов, сидя над телом и вцепившись крючками в плечи Мышонка, но "мертвец" вдруг дернулся и еле слышно прошептал:
   – Чем стонать, лучше бы помогли…
   Слепец отскочил, как ужаленный, и задницей пропахал в снегу небольшую канавку.
   – Ты жив, Мышонок? - вскрикнул он, придушенно и сипло, так как от удивления не смог толком набрать воздуха. Приставала, наоборот, сделал шаг вперед и присел на четвереньки.
   – Точно! - завопил он. - Снег-то тает! И грудь дышит! И глаза открыл!!!!
   – Но как, как?? - пораженный Слепец все еще не мог осознать случившегося у него на глазах чуда и до сих пор сидел на снегу. Приставала, схвативший ладонями Фило за бледные щеки, повернулся и радостно ответил:
   – Как же мы с тобой, дураки, забыли, кто есть наш славный Мышонок! Он же оборотень, репей ему в печенку!! Оборотня просто так не убьешь, его надо заговоренным оружием, или серебряным, по крайней мере.
   Слепец наконец смог подняться на четвереньки и подползти ближе к озаряемому ярким, жутковато-сиреневым фонарем муки лицу. Сейчас для него все погрузилось во тьму, остался только этот маленький, неимоверно страдающий человечек. Вернее, половинка человечка. Слепец протянул было к нему свои крючки, но дотрагиваться побоялся. Боль, излучаемая Фило, пронизывало все пространство вокруг него, и с такой силой, что Слепца стало лихорадить.
   – Держись! - только и смог прошептать он.
   – Мои ноги, - жалобно сказал Мышонок. - Где мои ноги?
   Слепец вскочил на ноги и принялся вращать головой, словно мог увидеть оторванную часть тела приятеля глазами. Ничего! Пришедшие в смятение чувства отказывались подсказывать ему, где лежат ноги несчастного Мышонка. Тогда он двинул коленом Приставалу, раскачивавшегося на корточках рядом со страдающим Фило и поющего славословия Смотрящим Извне.
   – Кончай выть!! Немедленно найди его ноги, наверное, он может прирастить их обратно!!
   Человек в плаще все это время стоял рядом, непонимающе переводя взгляд с одного незнакомца на другого. Когда разорванный на части труп вдруг оказался живым, он тоже поразился, но в себя пришел быстрее остальных. Очевидно, на службе у Мездоса он повидал и не такие чудеса. С легким интересом он наблюдал, как Морин, скривившись от ужаса, волочит к покалеченному телу друга нижнюю половину, лежавшую у самого подножия холма. Дотащив, он пытался положить ноги к рукам Фило, словно тот собирался пощупать их и спокойно умереть. Слепец с ругательствами отогнал ополоумевшего Приставалу прочь, нашарил неровную, совершенно холодную рану, и приставил ее к лохмотьям живота, лежавшим прямо на снегу. Фило содрогнулся, когда клочья разорванной плоти зашевелились, жадно нащупывая друг друга. С душераздирающим чмоканьем кишки вползали обратно в живот, а сверху их закрывали лоскуты кожи, сливающиеся краями. Через мгновение на месте разрыва снова была плоть, покрытая страшными шрамами. Еще через мгновение над голым животом Фило разгорелось мягкое розовое свечение, исчезнувшее с громким хлопком и мелкими искрами. После него на коже не осталось и шрамов…
   – Ах! - протяжно вздохнул Фило. Его тело еще раз вздрогнуло и вдруг обмякло, голова беспомощно завалилась набок.
   – Так он ожил или окончательно умер? - непонимающе спросил Приставала.
   – Он жив, - уверенно ответил Слепец. Он ясно видел, как гаснет яркий костер боли, оставляя на своем месте силуэт человека, наполненный ровным, тусклым белым сиянием. - Просто потерял сознание от напряжения. Теперь ему нужен долгий сон, а после - сытный обед.
   – Здесь его никто не накормит, - сурово сказал человек в плаще. Повернувшись, он взмахнул рукой, и рядом тут же появились два солдата в легкой кожаной броне, которые сноровисто расстелили большой кусок плотной ткани и уложили на нее Мышонка. Поднять его щуплое тело двум здоровым мужчинам не составило труда. Человек в плаще сделал знак, приглашая следовать за ними.
   – Куда мы направляемся? В город? - спросил Слепец.
   – Нет. Он давно покинут из-за постоянной угрозы нападения чудовищ, так что там делать нечего. Мы отправляемся к моему летуну, который доставит нас прямиком к Замку-Горе.
   Шагавший рядом Морин вздрогнул и попытался что-то вымолвить, но Слепец пихнул его локтем в бок, так что с губ Приставалы сорвался только короткий всхлип.
   – Эта напасть, значит, не сегодня появилась, - полуутвердительно, полувопросительно сказал Слепец.
   – Конечно нет. Подобные нападения преследуют наши мирные прежде края уже несколько месяцев. Никто не знает, что вызвало появление огромных полчищ разнообразных чудовищ, даже сам Великий Мездос. Он не раз пытался запечатать Край Мира могучими чарами, но всегда его печати ломались, и все начиналось сначала. Об этом страшно подумать… Похоже, в мире появился злой чародей, по силе сравнимый с Мездосом.
   Приставала снова попробовал вставить словечко в их разговор, и снова получил по ребрам локтем.
   – Так ли всемогущ Мездос, о котором говорят все вокруг? - недоверчиво спросил Слепец. - Отчего же вы здесь гибнете в боях с чудовищами, а он не оказывает никакой поддержки?
   – Мездос велик, - с ноками благоговения в голосе промолвил человек в плаще. - Велик, но не всемогущ. Ты думаешь, нападение монстров на захудалый обоз у покинутого города - его единственная проблема? Увы, он не может быть сразу в десяти местах.
   – А ученики? Разве у него нет способных учеников, чтобы помочь в трудную минуту?
   – Мездосу не везет с учениками. Сколько их было… Все оказывались предателями: получив знания, начинали бороться со своим учителем, или просто сбегали, чтобы использовать полученные знания ради собственной корысти, - тяжко вздохнув, человек в плаще повторил: - Сколько их было… Думаешь, чьими стараниями по всему Левобережью идут лживые слухи о Мездосе?
   – Странно. Великий чародей не может найти себе приличного человека в ученики? Пусть вон хоть нашего Мышонка возьмет, - едко заметил Приставала.
   – Это не наша забота, - покачал головой человек в плаще. Тема показалась Слепцу достаточно скользкой, да еще Морин так и норовил сказать какую-нибудь гадость про волшебника, совершенно забыв трусить и осторожничать.
   – Тогда предоставим Мездосу самому разбираться со своими проблемами. Скажи лучше, как твое имя?
   – Даинголд. А твое?
   – Я - человек весьма незначительный и к тому же убогий. Зови меня просто Слепец.
   – Как это?
   – Так. Погляди, я опять потерял смоляной шарик из глазницы. Она пустая, видишь? Так я их все скоро растеряю…
   – Так ты слеп?
   – Ну да, о том я тебе и говорю!
   Даинголд немедленно остановился и стал придирчиво разглядывать лицо Слепца. Тот услужливо раздвинул крючками обеих рук веки на левом глазу, чтобы Даинголд убедился в отсутствии там яблока. Военачальник пораженно покачал головой, отчего плюмаж на шлеме блеснул на солнце несколькими вплетенными туда золотыми нитями.
   – Вот это да!! Слепой человек, да и к тому же с металлическими протезами вместо рук взял да убил мечом бронированное чудище!! Клянусь, Дежу захочет с тобой встретиться.
   – Кто это такой?
   – Этот человек командует всеми воинскими отрядами Мездоса.
   – Значит, он вхож и к самому Великому Чародею?
   – Естественно… А что такое? - в голосе Даинголда немедленно появились нотки подозрения.
   – Мне хотелось бы встретиться с ним по одному важному делу, - уклончиво ответил Слепец. К счастью, Даинголд не стал упорствовать в расспросах, просто пожал плечами. Чтобы не дать ему увлечься размышлениями на этот счет, Слепец продолжил расспросы.
   – А где же сам город? Честно говоря, я думал, что мы достигли крепостной стены вокруг Борта, но оказалось, что она стоит в чистом поле. Каково ее назначение?
   – Все дело в обычной глупости и нелепых предрассудках, которые присутствуют везде, где люди имеют дело с Мездосом. Город Борт управляется выборным советом старейшин - на самом деле, в муниципалитете всегда сидят самые богатые, жадные, лживые и трусливые человечишки. Многолетняя близость к Замку-Горе ничему не научила поколения этих тупиц. Они постоянно ждали подвоха, нападения, грабежей и убийств, распускали грязные слухи, и народ всему верил. Когда Мездос триста лет назад начал строить Великий Тракт, в Борте его затею приняли хуже некуда - кричали, что таким образом он хочет поработить честных горожан и понастроить всяких каверз. Потому дорога прошла мимо, и когда по ней вереницами пошли торговые обозы, городские крысы вдруг оказались не у дел. Тогда они развернулись в обратную сторону, и стали твердить, что Мездос нарочно выстроил Тракт в стороне от Борта, чтобы население его не получало никаких выгод. И ни одна собака не вспомнила, что прошлое поколение этих горожан с яростью отвергало саму идею Великой дороги… Тогда Борт самовольно, не спрашивая ни у кого разрешения, выстроил вот эту самую стену, тянущуюся от скалы Алмаккот до окраины их города, чтобы никто не мог миновать ее. Только у скалы они нарочно оставили промежуток, ибо там испокон веку находится колдовское место, похожее на зыбучие пески. Если кто-то пытался объехать стену у скалы, хоть это и крюк по бездорожью, то телеги увязали в этой ловушке. Погружались колеса медленно, и у пострадавшего было время попросить помощи. Специально для этого бортцы у своих ворот держали коней-тяжеловозов, и драли за их услуги немилосердно. Вот так-то… И ведь проклятые вруны, собирая мзду за проезд сквозь свою стену, непременно сообщали купцам, что непомерную дань с них берет не несчастный Борт, а жадный Мездос, городу же остаются сущие крохи…
   Тяжело вздохнув, Даинголд остановился, потому что их процессия пришла на место. Между рядами буков, прямо на заметенной снегом поверхности Тракта, выстроилось около десятка странных сооружений, наподобие той "колыбели", останки которой они видели у стены. Это и были летуны, один из которых принадлежал Даинголду. Слепец задержался, чтобы понять, что же они представляют из себя. Ему привиделось нечто, похожее на старое плетеное кресло, в котором сиживала его матушка незадолго перед смертью, когда тяжело болела. Только вместо гибких ивовых прутьев мастера использовали здесь тонкие серебристые трубки из неизвестного Слепцу металла, казавшегося легким даже с виду. Несколько десятков трубок, сложенных вместе, образовывали борта колыбели, стоявшей сейчас на четырех ножках, а внутри ее виднелись спинки четырех кресел, тоже свитых из трубок. Солдат в панцире, но без шлема, с разметавшимися по плечам черными волосами, помог взобраться внутрь колыбели по очереди Даинголду, Слепцу и Приставале, застегнул вокруг их талий широкие ремни, а потом сам уселся на переднее сидение. Там он принялся дергать какие-то рычаги, и летун рывком оторвался от земли. На высоте в половину человеческого роста они пролетели некоторое расстояние, приблизившись к группе воинов. Навстречу их летуну выбежал воин в бирюзовом плаще, как у Даинголда - но на шлеме его не было плюмажа. Очевидно, это был первый помощник, тут же получивший приказание собирать войско для отступления в Замок-Гору. Вслед за этим летун резко взмыл в небо.
   Слепец физически ощутил страх Морина раньше, чем услышал его сдавленный вопль. Приставала сидел у него за спиной, но Слепец отлично представлял его себе - сжавшегося в комочек, вцепившегося руками в края "колыбели".
   – Бояться нечего, - спокойно крикнул сквозь свист ветра Даинголд. - Полет пройдет абсолютно безопасно. Однако тем, кто летит в первый раз, не рекомендуется смотреть вниз…
   – Хорошо тому, кто смотреть и не может! - воскликнул Слепец, надеясь позабавить Морина и тем отвлечь его от неприятных ощущений. Сам он, как ни старался, не мог представить себе, на что похож этот волшебный полет. Лишенный запахов, холодный воздух с силой бил в лицо и трепал волосы, и оттого сначала стало казаться, что их необычайно быстро несет в повозке с упругими рессорами конная упряжка. Однако, движение было слишком мягким… Даже если повозка понесется по такой прекрасной дороге, как Великий Тракт, никогда ее ход не будет столь плавным.
   – Нам долго лететь? - почти плача, закричал Приставала. Зная его, можно было даже удивиться, как он нашел в себе силы открыть рот.
   – Погляди вперед и направо, - посоветовал Даинголд. - Хоть облачность и густая, если ты обладаешь острым зрением, то сможешь увидеть силуэт Горы. Хотя, это ни о чем не говорит. Неопытный глаз обманут ее размеры.
   – На вершине Горы стоит замок Мездоса? - спросил Слепец.
   – Нет, сама Гора и есть замок. Он огромен… Там хватает места и для роскошных палат самого чародея, и для жилья его многочисленных слуг. Армия тоже расквартирована там.
   – Значит, солдатам, которых мы оставили у стены, придется долго идти туда пешком?
   – Придется. Летунов на всех не хватает - в них полетят только раненые.
   – А как же город? Мы не договорили - какова была его судьба?
   – Несколько месяцев назад, когда появились первые чудовища, город подвергся их нашествию. Произошло все очень неожиданно, и нападения начались сразу во многих местах, так что оказать Борту помощь мы не смогли. Городские власти немедленно прокляли Мездоса, обвинили его, и горожане настолько озлобились, что никакой помощи не принимали. Напротив, они перебили солдат, посланных для отражения следующей атаки. Это было просто ужасно - по описаниям немногих выживших. Некоторых воинов озверевшая толпа растерзала на месте, других связали и предали мучительной казни на городской площади. Наши люди тщетно пытались предупредить горожан о надвигающейся опасности, ибо на сей раз на них надвигалось огромное войско чудовищ. Но их не слушали. Одного за другим выводили на помост перед буйствующей толпой и колесовали. Жертв было много: последних с трудом доводили до лобного места, так как они скользили в густом потоке крови своих товарищей… Тем временем, пока почти все взрослое население собралось на кровавую пирушку, в город без помех ворвались чудовища. Когда казни кончились, горожане вдруг с ужасом обнаружили, что сами стали жертвами. Мало у кого было оружие или броня; многие были просто пьяны и едва держались на ногах. Чудовища прошлись по площади, как косцы по июльскому травяному лугу, полному сочной, высокой травы… Вскоре все там было заполнено булькающей черной массой, похожей на страшный суп - то было море крови, наполненное кусками расчлененных тел, - даже сквозь свист ветра было слышно, как тяжело вздохнул Даинголд. Рассказ и в самом деле был страшен - и Слепец, как наяву, представил себе колышущееся в дрожащем свете сотни факелов черное полужидкое месиво, а посреди него - высокий помост, залитый той же самой густой кровью. И жутких, покрытых дрожащими тенями монстров, бродивших в поисках новых жертв… Однако, повествование Даинголда на этом не закончилось. - Мне рассказывал обо всем этом мой друг, Спак. Он тоже тысячный, как и я, и ему выпала страшная доля командовать теми воинами, которых послали в проклятый Борт. Его самого городские начальники взяли в плен, надеясь содержать в качестве заложника. Он сидел в высокой башне, прижавшись лицом к толстым прутьям решетки, и в мельчайших подробностях видел сначала казнь своих солдат, а потом массовую гибель горожан. Он стал совершенно седым… Тогда он уже не надеялся выжить, но, оказалось, что чудовища не заходят внутрь зданий. Все, кто не выходил из дома, или догадался спрятаться туда, уцелели. Утром чудовища покинули город, а от Мездоса прибыл еще один отряд. Он спас Спака из темницы и вывел под конвоем немногих уцелевших горожан, в основном, стариков и детей. Они и сейчас живут в Замке… А вот двух наполовину сошедших с ума толстяков из муниципалитета казнили, хотя они уже не испытывали перед смертью должного страха…
   – Страшная история, - заключил Слепец. - А как же деревни, которые лежали в окрестностях Борта? Ведь не бывает, чтобы город стоял в гордом одиночестве…
   – Из некоторых мы смогли спасти жителей, из других они успели сбежать сами. Однако в тех, что стоят ближе к краю, теперь только заметенные снегом улицы, разбитые в щепки дома, а внутри - замерзшие останки крестьян. Я лично видел одну такую деревушку, и запомнил ее на всю жизнь. Вот почему ты, мечом убивший чудовище, вызываешь у меня уважение и заслуживаешь доверия - хотя я тебя совершенно не знаю.
   – Откуда же берутся эти твари? - Слепец спросил, несмотря на то, что уже задавал этот вопрос раньше.
   – Они выходят прямо из неба, там, на краю Мира, где голубая стена встает из земли. Ты когда-нибудь был в подобном месте? Если шагнуть в ту голубизну, ничто не задержит тебя - но сам ты бесследно исчезнешь. Монстры появляются из нее и начинают слоняться по округе, медленно продвигаясь на запад - то в одиночку, то собираясь в большие стаи, которыми словно бы кто-то управляет. Они убивают на своем пути каждого встреченного человека, и стараются разрушить все, сделанное человеческими руками… Твари вроде той, что убил ты, тупы, хотя и малоуязвимы для обычного оружия. Но есть другие, похожие на огромных улиток без панциря. Они явно обладают разумом. Они вызывают метели и снегопады, под завесами которых атакуют. Они создают новых чудищ из снега и льда, или протягивают свои щупальца далеко под землей, а потом высовываются наружу - у рвут человека на части.
   – Я видел таких, - кивнул головой Слепец.
   – Очень трудно воевать с этой ордой - словно бьешься против одного чудовища с тысячью голов. Отсечешь одну - новая вырастает в другом месте. Мы потеряли уже столько воинов!
   Их невеселая беседа была прервана воплем Приставалы:
   – Глядите! Глядите! Мы падаем прямо на гору! Сейчас разобьемся!!!
   Действительно, их летун быстро снижался, приближаясь к длинному и узкому карнизу, выше и ниже которого стояли отвесные серые стены. Ничего другого в пелене плотного тумана - или облака? - разглядеть нельзя было. Впрочем, нет. Слепец вдруг ощутил в себе способность "видеть", покинувшую его некоторое время назад. Внутреннему оку не могла помешать никакая облачность: вдалеке, наверное, в тысяче шагов от места их приземления, отвесная стена кончалась, и ее сменял крутой, невообразимо длинный склон. По нему гигантскими петлями змеилась дорога, ведущая к воротам, которые по сравнению со стенами казались крошечными, не больше мышиной норки.
   Склоны громадной горы издали казались сделанными из гладкого мрамора. Слепец был уверен, что любой, кто вознамерился бы забраться на вершину не по дороге, должен был вымазать себе подошвы смолой. Кроме того, по всему бескрайнему склону виднелись невысокие, тонкие, как иглы, сторожевые башни. Смельчака со смоляными подошвами, несомненно, там ждал весьма теплый прием.
   Летун крепко стукнулся о карниз, отчего всех его седоков сильно тряхнуло. Рядом с местом посадки немедленно раздался тяжелый скрежет и глухое дребезжание: в скале открывалась потайная дверь. Ее внутренняя сторона, освещенная льющимся из недр Горы светом, была украшена замысловатой резьбой, но подробностей изображений Слепец не смог себе представить. Наружу суетливо выбежали люди в длиннополых синих ливреях, борта которых были искусно украшены золотой вязью и красными кистями. На ногах у них были высокие ботфорты с бархатными отворотами, на руках - перчатки из мягкой оленьей кожи. Двое из выбежавших принялись помогать гостям выходить из небесной повозки, а остальные бросились к приземлившемуся рядом второму летуну, чтобы выгрузить Фило, до сих пор не пришедшего в себя.
   – Возьмите этого человека, - властно приказал Даинголд, указывая на недвижного Мышонка. - И ухаживайте за ним, как за собственным братом. Позовите лекаря…
   – Вряд ли это необходимо, - вмешался Слепец, и тут же почувствовал на себе множество осуждающих взглядов. Очевидно, Даинголд был здесь очень важной персоной, прерывать речь которой не следовало ни при каких обстоятельствах. Бывшему королю такая ситуация весьма знакома… но сам-то он здесь гость! Значит, ничего страшного. - Все, что ему нужно сейчас - спокойный, долгий сон и побольше сытной еды, когда проснется.
   – Лекарь сам скажет, что ему нужнее, - Даинголд слегка скривился, отчего его аккуратная бородка сползла набок. - Не волнуйся, наши лекаря имели дело с разными существами. Они сумеют сладить и с оборотнем… Заботы нам не в тягость. А вы двое - следуйте за мной!
   Они прошли в широкий коридор, наполненный лязгом - из его недр выползала наружу деревянная платформа для летунов. Даинголд увлек гостей за собой под арку в стене, в маленький, темный зал, и дальше, на ведущую вниз винтовую лестницу. Ни Слепец, ни Приставала не могли толком запомнить дорогу, так быстро сменялись один другим разнообразные интерьеры. По лесенке они спускались недолго - всего полдюжины оборотов. Ступени были старыми, истертыми тысячами ног, прошедшими здесь за долгие века. Морин, с самого начала буквально прилепившийся к спине Слепца, то и дело шептал ему на ухо:
   – Он ведет нас в ловушку!!… Мы умрем здесь… Я всегда боялся подземелий - приличные люди в них не живут! Если кто забрался жить внутрь горы, добра от него не жди.
   – Да! - зловеще прошептал в ответ Слепец. - Я предчувствую, что нас ведут прямиком в кухню, где уже кипит вода в огромных чанах. Сейчас нас кинут в суп, и сегодняшним же вечером мы станем главным блюдом на ужине Мездоса!
   – Ой!! - пропищал Морин и вцепился своими длинными ногтями в спину Слепца с такой силой, что тот от боли с шипением втянул в себя воздух. Два раза ткнув Приставалу локтями в живот, он стряхнул его - и бедняга едва не рухнул прямо на вытертые ступени. Слепец успел повернуться и подхватить его крючками, мстительно вонзая их поглубже в упитанные бока Приставалы.