Страница:
Вода, оказавшаяся скопищем крошечных частичек, ждала его воли, каким-то образом он мог точно знать это. Слепец удивленно озирался: казалось, со всех сторон он был окружен бесчисленными крошечными солдатами в серебряных доспехах, и все они, обернувшись, преданно ждали приказа. Тогда "главнокомандующий" раскрыл глаза, продолжая видеть свое вновь приобретенное войско, и велел ему расступиться. Подобно занавесу, витавшая в воздухе серебристая пелена разошлась по сторонам.
Вражеский колдун в это время с помощью энергичных пассов руками двигал к тропе желтое, явно ядовитое, непрестанно расширяющееся облако. Товарищи-беглецы кричали, кто от ужаса, кто от бессильной ярости, но бежать никто не пробовал. Слепец еще немного помедлил, чтобы насладиться собственной силой: он держал серебристые занавеси порознь, приказав каждой пылинке застыть на месте. Никто и не обращал внимания на то, что в воздухе между тропой и болотным колдуном будто бы повисла огромных размеров паутина. Наконец, повелитель приказал своей армии: "Взять!" В тот же момент миллионы маленьких серебряных воинов ринулись в атаку. Они проникли внутрь желтого облака и выстроились там в правильные многоугольники, на глазах становящиеся тяжелыми и плотными. Слепец чувствовал, видел, осязал их мощь, общую мощь всего воинства и силу каждого солдата в отдельности. Они были неуязвимы, непобедимы, безмерно преданы ему. О, это было восхитительное чувство!
Ядовитое облако в мгновение ока стало огромным куском желтого льда и рухнуло в болото, подняв тучу мутных брызг. Вслед за этим рядом с застывшим в полном недоумении колдуном из глубин трясины выросли удивительно прозрачные волны. Зайдя справа и слева, они охватили ноги болотного человека до колен, и тоже превратились в лед. Теперь человек с черепом на груди не остался безучастным: он выпучил глаза и громко завопил от страха. Сначала он пытался дернуться, выдрать ноги из ледяной ловушки, потом присел на корточки и стал бессильно колотить руками по льду. Тщетно! До Слепца долетели обрывки его смятенных чувств - сейчас он просто воспринимал их разумом, без всякой цветовой интерпретации. Паника и отчаянные попытки взять себя в руки, вот какие главные настроения владели колдуном. Внезапно он выпрямился, сбивчиво и пронзительно выкрикивая слова заклинания. Но он не успел закончить, потому что воздух сгустился, захватывая руки в прочные прозрачные столбы, основаниями прикрепленные к ледяным буграм у ног. Лицо несчастного почернело от страха, губы отказывались ему повиноваться.
– Как только ты снова попытаешься колдовать, лед покроет тебя целиком! - закричал Слепец. - Мы должны уйти без помех!
Он попытался внушить колдуну чувство страха и безоглядного подчинения, как той огромной кошке в степи у Светящихся гор. Тут Слепец увидел, как прежде, яркое белое пятно, окутавшее тело болотного человека сияющим саваном. Отчаянный, не имеющий пределов ужас. Противник близок к потере сознания от страха! Теперь он ничего не слышал и не соображал, так что толку от такого собеседника не будет. На всякий случай, Слепец вморозил его в лед по пояс.
Спутники оказались ошарашены и испуганы ненамного меньше противника. Они мало что понимали - хотя причину странностей определили сразу, ибо Слепец выдал себя своими повелительными речами. Все до одного, кроме смертельно-бледного Фило, вытаращили глаза и силились задать вопрос, видимо, один и тот же у всех.
– Давайте-ка убираться отсюда, - мягко сказал им Слепец, и первым потянул под уздцы своего коня. Остальные нерешительно двинулись тоже. Через каждую пару шагов все оглядывались назад, где стоял схваченный льдом колдун и мелькали в густом тумане удирающие без оглядки на своих жабах болотные люди.
– Что это было? - смог наконец спросить Морин дрожащим голосом. - Твоих рук дело?
– Я вам все потом расскажу, в более спокойной обстановке, - пообещал Слепец.
Никто и не думал настаивать. В полном молчании, со всей возможной скоростью, маленький отряд продолжил свое бегство. Они не видели, как болотные люди смогли побороть свой страх и развернуть жаб обратно. Опасливо приблизившись к стонущему от нестерпимого холода колдуну, самые смелые потрогали сковавший его лед древками. Ничего не произошло. Тогда все люди-лягушки отерли острия своих дротиков от яда и принялись скалывать ими ледяные кандалы.
19.
Вражеский колдун в это время с помощью энергичных пассов руками двигал к тропе желтое, явно ядовитое, непрестанно расширяющееся облако. Товарищи-беглецы кричали, кто от ужаса, кто от бессильной ярости, но бежать никто не пробовал. Слепец еще немного помедлил, чтобы насладиться собственной силой: он держал серебристые занавеси порознь, приказав каждой пылинке застыть на месте. Никто и не обращал внимания на то, что в воздухе между тропой и болотным колдуном будто бы повисла огромных размеров паутина. Наконец, повелитель приказал своей армии: "Взять!" В тот же момент миллионы маленьких серебряных воинов ринулись в атаку. Они проникли внутрь желтого облака и выстроились там в правильные многоугольники, на глазах становящиеся тяжелыми и плотными. Слепец чувствовал, видел, осязал их мощь, общую мощь всего воинства и силу каждого солдата в отдельности. Они были неуязвимы, непобедимы, безмерно преданы ему. О, это было восхитительное чувство!
Ядовитое облако в мгновение ока стало огромным куском желтого льда и рухнуло в болото, подняв тучу мутных брызг. Вслед за этим рядом с застывшим в полном недоумении колдуном из глубин трясины выросли удивительно прозрачные волны. Зайдя справа и слева, они охватили ноги болотного человека до колен, и тоже превратились в лед. Теперь человек с черепом на груди не остался безучастным: он выпучил глаза и громко завопил от страха. Сначала он пытался дернуться, выдрать ноги из ледяной ловушки, потом присел на корточки и стал бессильно колотить руками по льду. Тщетно! До Слепца долетели обрывки его смятенных чувств - сейчас он просто воспринимал их разумом, без всякой цветовой интерпретации. Паника и отчаянные попытки взять себя в руки, вот какие главные настроения владели колдуном. Внезапно он выпрямился, сбивчиво и пронзительно выкрикивая слова заклинания. Но он не успел закончить, потому что воздух сгустился, захватывая руки в прочные прозрачные столбы, основаниями прикрепленные к ледяным буграм у ног. Лицо несчастного почернело от страха, губы отказывались ему повиноваться.
– Как только ты снова попытаешься колдовать, лед покроет тебя целиком! - закричал Слепец. - Мы должны уйти без помех!
Он попытался внушить колдуну чувство страха и безоглядного подчинения, как той огромной кошке в степи у Светящихся гор. Тут Слепец увидел, как прежде, яркое белое пятно, окутавшее тело болотного человека сияющим саваном. Отчаянный, не имеющий пределов ужас. Противник близок к потере сознания от страха! Теперь он ничего не слышал и не соображал, так что толку от такого собеседника не будет. На всякий случай, Слепец вморозил его в лед по пояс.
Спутники оказались ошарашены и испуганы ненамного меньше противника. Они мало что понимали - хотя причину странностей определили сразу, ибо Слепец выдал себя своими повелительными речами. Все до одного, кроме смертельно-бледного Фило, вытаращили глаза и силились задать вопрос, видимо, один и тот же у всех.
– Давайте-ка убираться отсюда, - мягко сказал им Слепец, и первым потянул под уздцы своего коня. Остальные нерешительно двинулись тоже. Через каждую пару шагов все оглядывались назад, где стоял схваченный льдом колдун и мелькали в густом тумане удирающие без оглядки на своих жабах болотные люди.
– Что это было? - смог наконец спросить Морин дрожащим голосом. - Твоих рук дело?
– Я вам все потом расскажу, в более спокойной обстановке, - пообещал Слепец.
Никто и не думал настаивать. В полном молчании, со всей возможной скоростью, маленький отряд продолжил свое бегство. Они не видели, как болотные люди смогли побороть свой страх и развернуть жаб обратно. Опасливо приблизившись к стонущему от нестерпимого холода колдуну, самые смелые потрогали сковавший его лед древками. Ничего не произошло. Тогда все люди-лягушки отерли острия своих дротиков от яда и принялись скалывать ими ледяные кандалы.
19.
С вершины высокой, тянущейся с юго-востока на северо-запад гривы виднелась серебристая полоска, скрывавшая за собой Великий Тракт. Длинный, пологий склон, который уходил в ту сторону, усеивали кучки закутанных в снежные шубы кустов и редкие группы деревьев, из-за обилия снега на ветвях похожие на гигантские сморчки. Обратный склон спускался прямо в болота, превращаясь к горизонту в неохватную снежную пустыню с редкими черными пятнами осинников, росших на островах. Резкий сильный ветер мел поземку, бросаяяя лицяяпуяяяяов пригоршни кяяяяей снежной пыли…
Охотники стояли по колено в сугробах; длинные волосы их метались на ветру, словно истерзанные флаги. Слепец и его друзья смотрели на них сверху вниз, из седел. В этом месте их пути разделялись.
– Я боюсь, что вы не сможете дойти! - в который раз повторял охотникам Слепец, но те упорно молчали, смотря себе под ноги. - Три стрелы и три топора, ни копий, ни мешков… Да и мороз тоже не в вашу пользу.
Плотный пар валил изо рта, тут же разметываемый в воздухе неугомонным ветром. Ресницы, брови, усы - все было покрыто густым налетом инея. Щеки и носы всех беглецов побелели, отчего их приходилось постоянно растирать, чтобы не отморозить напрочь. Промерзшие губы с трудом выговаривали слова… Однако, троих вскоре, после часового путешествия, ждало тепло и свежая пища на гостеприимном Тракте, а вот охотникам придется несколько дней брести по снегу до своего поселения. И зашли они так далеко в сторону от дома из-за товарищей, не знавших пути.
– До ближайшего поселка - два дня пути. Дойдем, - мрачно сказал наконец Хасс. С тех самых пор, как Слепец заморозил на болоте вражеского колдуна, отношение к нему охотников в корне изменилось. Они больше не считали его равным, не могли так просто, как раньше, говорить с ним, даже старались лишний раз не приближаться. Эти диковатые и страшные с виду люди сами панически боялись колдовства в любых его проявлениях - дружественных и враждебных. Казалось, проводить собратьев по несчастью до Тракта они согласились больше из страха, чем из благодарности. Будь они уверены в собственных силах - тут же сбежали бы под покровом ночи… И теперь все трое готовы были мерзнуть и не есть двое суток, рисковать жизнью, лишь бы не находиться дальше рядом с колдуном. Если они не совсем потеряли рассудок от страха, то просто пройдут вдоль Тракта на юг и зайдут на него погреться и поесть. Однако, скорее, побегут отсюда без оглядки.
– Что ж, прощайте, - вздохнул Слепец, глядя поверх голов охотников на бело-серую равнину. - Вряд ли мы с вами когда-нибудь встретимся.
– Прощай, - вразнобой забормотали охотники. - Спасибо, что спас нас!
– Мы все сами себя спасли, поэтому не надо благодарностей!
Они не стали спорить или соглашаться - просто повернулись и побрели прочь, пропахивая в сугробах глубокие колеи. Точно на запад.
Морин, слегка наподдав коню пятками, догнал Слепца и осторожно затронул его за плечо.
– Смотри!
Его вытянутая рука указывала на неровные зубы низких скал, чеканкой проступившие на серебряной поверхности защитного тоннеля за верхушками буков. Наверху одного "зуба" нечетко, но вполне узнаваемо очерчивался силуэт всадника с копьем.
– Похоже на украшение, вроде тех, что прибивают к дверям, - восхитился Слепец, ибо картина и вправду была красива. - Ты думаешь, это воин?
– Нет, нянька для детишек местного крестьянина! - съязвил Морин. - Иногда ты прикидываешься неимоверно глупым - наверное, специально, чтобы меня позлить?
И он обратился за помощью к Фило, чуть отставшему от них. Однако тот, как всегда молчаливый и флегматичный, равнодушно пожал плечами.
– Насколько я помню карту, рядом с нами город. Почему бы оттуда не появиться всаднику-воину?
– Почему он на горе, а не на дороге, вот что интересно!
– Не знаю. Может, там просто короткий путь, или недалеко сторожевая башня, которую мы спутали с очередной скалой? Не станут же они ставить башни внутри Тракта!
– Нет, он явно за кем-то наблюдает! Вдруг тут затаилась какая-то опасность, о которой нам лучше узнать заранее? Сторожа не садятся на коней, наблюдатели не выставляются на всеобщее обозрение, а едущие коротким путем не застывают так надолго! Одевайте-ка шубы, проедемся до этого таинственного воина, благо он недалеко и не торопится.
– Стоит ли? - засомневался Морин. - Он ведь нас не видит, скорее всего, так может, это к лучшему? Поедем себе.
– Скоро вечер. Если город рядом, мы подъедем к нему затемно, и нас могут просто не пустить за ворота! Может, это - местный, и он поможет пройти вовнутрь? Ничего не хочется мне сильнее, чем очутиться на кровати, съесть большой кусок мяса и запить его пивом!
На такие доводы не смог возразить даже Приставала, поэтому все трое спешно напялили свои меховые одежи и направили коней прочь с Тракта, к скалам. Слепец не застегивался, ибо надеялся недолго пробыть "в зиме", да и не мог он самостоятельно застегнуть петли быстрее, чем за десять минут. Продел руки в рукава болтавшегося за спиной тулупа - и вся недолга. Его товарищи одевались как следует, поэтому слегка поотстали.
Снаружи оказалось не очень холодно, скорее всего, из-за полного отсутствия ветра - Великий Тракт шел по неглубокому распадку, окруженный с обоих сторон скалами. Гранитные выступы, острые, как зубы окаменевших чудовищ, торчали из отвесных стен; то и дело их прерывали осыпи, большие и маленькие, широкий и узкие. Обломки разных размеров усеивали узкие промежутки между серебряной стеной и скалами, так что ехать приходилось весьма осторожно. Стук копыт дробился на десятки, сотни повторений, отчего чудилось, будто за Слепцом двигалась целая армия.
Кроме осыпей, рядом оказалась широкая расселина. Кони, недовольно храпя, вынесли всадников на скальную гряду одного за другим. Оказалось, за грядой высились настоящие, до самого неба, горы. К их подножьям вело усыпанное черными валунами плато. Черные камни на белом снегу - и больше никакого цвета. Даже небо казалось белым! Унылая страна, ничего не скажешь.
Недалеко от гряды по плато шла прячущаяся в камнях дорога - скорее всего, проложенная в русле высохшей давным-давно реки. Через пять сотен шагов эта дорога поворачивала вслед за поворотом Тракта, скрываясь за неровным, крутым склоном.
Самым странным оказалось то, что это была не какая-нибудь тайная и еле заметная бандитская тропа. Нет, настоящая дорога, по которой, к тому же, очень часто ходили. Глубокие, четкие колеи были оставлены десятками проехавших телег, а между ними и по сторонам снег украшали многочисленные лошадиные и человеческие следы. Совсем рядом с расселиной, выведшей путников на плато, застыла большая деревянная повозка со сломанным колесом. Очевидно, шла она не в одиночку, а в составе каравана, потому как стояла на обочине, явно стащенная туда, дабы не мешать движению. Две лошади, с посеребренными инеем крупами, понуро стояли рядом; на повозке была установлена клетка из крепких, толстых брусьев. Внутри стоял, сложив руки на груди, тучный седой мужчина в богатом, но изрядно порванном наряде - в дубленой шубе прекрасной выделки, с прорехами на рукавах и боках, с огромным круглым воротником-пелериной, расшитым золотом и висящим сейчас наперекосяк. Мрачно, из-под косматых бровей толстяк разглядывал копошащихся у сломанного колеса людей. Их было двое, оба в мелкозвенных, плотных кольчугах, но без шлемов, в простых волчьих шапках. Еще два воина на лошадях переговаривались, стоя дальше к повороту, а последний, тоже конный, охранял телегу сзади и оказался ближе всех к неожиданно появившимся путешественникам.
Услышав громкий стук копыт о камни, этот последний повернул коня. Одним движением он сбросил с головы шерстяной капюшон, оставшись в кожаном шлеме с бронзовой круглой верхушкой. Лицо потемнело от прожитых лет и было изборождено глубокими морщинами, на густых, вислых усах качаются сосульки.
– Что-то не очень он рад встрече, - промямлил за спиной Приставала, встретив злой и не обещающий ничего хорошего взгляд воина. Слепец, не замедляя хода, продолжал приближаться к нему. Брови воина сошлись на переносице, а из горла пополам с паром вырвался хриплый вскрик на непонятном языке. Его конь, поджимая задние ноги, нетерпеливо плясал на одном месте. Хозяин не заставил его долго ждать: сжав пятками бока, воин без слов бросился в атаку. Уже на скаку он достал из-за спины тяжелое копье, в котором короткое древко сочеталось с длинным и широким, чуть ли не как меч, зазубренным лезвием. Его зловещий наконечник, колеблясь, целил в грудь Слепцу… Расстояние быстро сокращалось, и оставалось очень мало времени для объяснений. Свернуть? Обратиться в бегство, крича на скаку, что не собирался делать ничего плохого? Однако в Слепце вдруг проснулась ярость, достойная короля, а не кроткого бродяги. По какому праву этот старый вояка кидается на него с копьем, даже не спросив имени? Значит, он чувствует за собой некую вину, из-за которой вынужден сражаться! И потому совершенно спокойно можно вынуть меч и наказать его за подобную грубость.
Между всадниками оставалось пара десятков шагов, когда оскаливший зубы Слепец схватился за меч и почувствовал, как тепло его рукояти расползается по всей руке, наливает ее силой и крепостью. Успокоенный, Слепец не сразу понял, что не сможет как следует отбить сильный удар копья. Он не успел испугаться: рядом в воздухе прошелестело - и в горло атаковавшего воина вертикально воткнулся волшебный бумеранг Фило. Старый рубака был рассечен от ключицы до подбородка, густая, кажущаяся черной на белом фоне окрестных снегов кровь брызнула во все стороны. Мелкие и крупные капли образовывали замысловатый узор под копытами скакуна… Последним, уже посмертным движением воин сжал его бока ногами, и конь совершил большой прыжок. Тело всадника завалилось на спину и, перекувырнувшись, рухнуло в снег. А за телегой к тому времени уже слышались вопли и топот - приближались новые противники. Но Слепец был готов их встретить: его голубой меч упруго рассекал воздух и отражал тусклые лучи готового скрыться за горами солнца.
Слепец первым достиг сломанной телеги. Один из тех, кто чинил колесо, бросился навстречу с большой киянкой в руках, но Слепец, не задерживаясь, пнул его ногой в лицо и помчался дальше. Второй пехотинец за его спиной стал карабкаться на повозку, но его можно было предоставить остальным. Уж вдвоем они с ним как-нибудь справятся? В голове мелькнула мысль, что можно было и не доводить дело до кровопролития… Сам Слепец намеревался выбить копье из рук того, первого солдата, а потом уже объясняться с позиции силы. Однако, вмешательство Фило поставило крест на этом плане - а не вмешайся он, валяться бы сейчас Слепцу в снегу, с дырой в боку или руке. Что же, теперь выбора нет, нужно сражаться до победы или до смерти.
Слепец промчался мимо невозмутимо стоявших упряжных лошадей и опрометчиво выскочил прямо на конника. Удача, однако, летела на невидимых крыльях рядом с ним. Острие копья промелькнуло на расстоянии ладони от крупа лошади Слепца. Яростно вопящий воин пронесся мимо, но там, за повозкой, он видел других противников, поэтому не стал разворачиваться. Слепец же направил коня так, чтобы подобраться ко второму всаднику, безусому юноше с ярко-розовыми щеками и водянистыми глазами, с левого боку. Враг попытался повернуться и занести копье, но плотные одежды и кольчуга лишили его нужной подвижности. Со злой усмешкой, больше похожей на звериный оскал, Слепец ударил по древку снизу вверх и выбил копье из рук юноши. Кони топтались один рядом с другим, разбрасывая копытами комья снега. Слепец держал свой меч у плеча, давая противнику возможность обнажить короткий клинок. Как только тот был готов к бою, лезвия со скрежетом столкнулись в первый раз. Затем еще раз, еще и еще. Слепец атаковал непрерывно, держась от юноши подальше; он наносил удары концом меча, отчего противник с великим трудом удерживал свое оружие в руках после каждого блока. Наконец, Слепцу надоело возиться с этим, явно слабым, соперником, а заодно он решил проверить, на что способен его теперешний удар. После очередного бокового выпада он быстро привстал на стременах и занес меч над головой. Уставший юноша, тем не менее, смог отреагировать. Он понял, что такого удара ему не отразить, и лучшая защита сейчас - нападение. Вытягивая свой короткий меч как можно дальше, мальчишка смог ткнуть им в бок врага: острие пронзило полушубок, куртку, и скользнуло по ребрам. Конь Слепца отшатнулся прочь, отчего удар его седока вышел совсем не таким, как тот задумывал. Меч опустился как попало и угодил по вытянутой вперед руке юноши. Раздался глухой стук - и в разные стороны полетели куски рукоятки, отрубленные пальцы и кровяные брызги. Короткий меч с полуотсеченной ручкой кувырком упал в сугроб. Глаза юноши расширились, скорее от удивления, чем от боли, потому что он не издал ни звука. Поднеся к лицу правую руку, лишенную трех пальцев и половины кисти он смотрел, как потоки крови толчками изливаются из ярко-красного среза. Левой рукой он нашарил на поясе нож и медленно, как во сне, попытался вытащить его…
Слепец, на мгновение потерявший равновесие, был зол и на юношу, и на самого себя. Было ясно, что долгие месяцы жизни без настоящего зрения отразились на его воинском умении. Будь сейчас напротив него опытный солдат - покатилась бы дурная голова под копыта коням. С излишней поспешностью Слепец отвел локоть за спину и резко выбросил руку вперед. Острие меча со скрежетом проткнуло кольчугу юноши и тяжело пронзило его тело насквозь, застряв в ребрах на спине. Глаза мальчишки раскрылись еще шире, будто бы он стал плохо видеть и хотел как можно подробнее разглядеть собственную смерть. В последний раз он выдохнул изо рта густой пар, вместе с которым горлом пошла клокочущая красная жидкость. Белое облачко поднялось над головой умирающего и растаяло, исчезло, пропало. В тот же момент юноша стал валиться на бок, словно в один момент с паровым облачком растворилась в небытии и его жизнь… Слепец с трудом вырвал из падающего тела меч, щедро омытый кровью и покрытый прилипшими костяными осколками. Вот так! А ведь это первый человек, убитый им с того памятного дня, когда армия Торбии была сожжена волшебником Клусси.
Однако, задумываться над этим было некогда, ибо сзади кипела битва. Воин с непокрытой головой, с большим, во всю скулу, свежим кровоподтеком, с трудом отбивался от наседающего на него Фило. Как раз, когда Слепец обернулся, Мышонок дернул поводья, заставляя коня резко развернуться. Тот пихнул пешего воина грудью и свалил с ног. Фило свесился с седла далеко вниз и пронзил барахтавшемуся в снегу противнику шею. Слепец радостно оскалился, потрясая мечом, но тут же радость сползла с его лица: стоявший в телеге воин целил в него из лука. Времени оставалось только на то, чтобы судорожно хлебнуть воздуха. Будет потом, что выпустить вместе с кровавыми слюнями, как тому мальчишке - это видение вихрем пронеслось прямо перед открытыми глазами. Но в самый последний момент лучник пошатнулся и послал стрелу мимо. Из его кольчужного живота вылезло острие копья. С перекошенным лицом воин поглядел на него и прямо в этом положении, согнувшись вперед, завалился на борт повозки, да так и остался на нем висеть с торчащим из спины древком. Позади телеги появилось раскрасневшееся, лучившееся самодовольством лицо Морина. Подъезжая к нему поближе, Слепец отсалютовал мечом.
– Не верю своим глазам! - закричал он. - Я-то, каюсь, думал - прячется Приставала где-нибудь за валунами, или бегает кругами, как заяц.
– Заяц превратился в медведя, - поддержал восхищенную речь Фило, приблизившийся с другой стороны. - Он ведь еще и камень бросил, да так ловко, что тот копейщик с коня вверх тормашками полетел! Кабы не Морин, туго мне пришлось с ним биться.
От похвал Приставала покраснел еще больше. Смущенно потупившись, он стал отламывать щепочки от борта повозки и кидать их под ноги. Слепец широко улыбнулся и спрыгнул с коня рядом с последним живым воином - тем самым, которого он сбил с ног ударом ноги в начале схватки. Теперь этот вояка, весь перемазанный кровью из разбитых губ и носа, только-только приходил в себя.
– Надо его прикончить, - пробормотал Слепец, и занес меч, намереваясь раскроить окровавленному человеку голову.
– Оставь! - Фило потянул его за рукав. - Зачем быть таким кровожадным?
– Какая кровожадность?! - возмутился Слепец. - Эти люди набросились на нас, не удосужившись поговорить, и получили по заслугам. Судя по их поступкам, благородства от подобных типов ожидать не приходится. Сейчас мы оставим его в живых, а завтра утром он прикончит нас.
Высвободив руку из хватки Мышонка, Слепец крючками ухватил спутанные волосы неразборчиво мычащего солдата, запрокинул вверх его голову и быстро чиркнул по горлу мечом. Кровь из раны брызнула так сильно, что залила стоявшего в полудюжине шагов беспризорного коня. От неожиданности тот отпрыгнул в сторону и испуганно заржал, а потом с храпением умчался прочь.
– Очень правильный поступок! - простуженный голос, внезапно донесшийся из клетки, заставил всех вспомнить о пленнике. - Не знаю, кто вы такие, но по отношению к этим проклятым рыбакам годятся любые методы, уверяю вас!
Толстый старик стоял, ухватившись руками за брусья решетки, преграждающей ему путь к свободе. Его длинные седые волосы были темно-серыми и лоснились от многодневной грязи. Бледную кожу на пухлых щеках тоже покрывали черные разводы, ясно видимые даже на фоне щетины стального цвета.
– Выпустите меня из заточения, благородные путешественники, и помогите добраться до города из Розового камня. За это вы получите щедрую награду, ибо я - человек далеко не из последних.
– Мы убили этих воинов не из-за награды, - сурово заметил Слепец, пытаясь понять, что за человек перед ним. Торжество и отголоски страхов владели сейчас этим толстяком; надменность, жадность и все прочее прятались за этими двумя, самыми сильными, чувствами.
Получив знак от Слепца, Морин подобрал валявшуюся рядом киянку и несколькими неловкими ударами сбил с клетки замок. Фило подъехал к повозке и услужливо напялил на голову бывшего пленника теплую лисью шапку, принадлежавшую одному из убитых воинов.
– Благодарю вас всех! - важно ответил толстяк и небрежно склонил голову. Смотрел он только на Слепца, безошибочно узнав в нем главного. - Могу ли я просить подвести мне лошадь? Артрит и ревматизм сковывают мои кости, как тиски, поэтому я не в состоянии двигаться достаточно быстро и ловко…
Он развел руками, всем своим видом выражая глубину своего страдания по этому поводу. Слепец сам отъехал в сторону, чтобы подцепить крючком узду одного из бесхозных коней и подвести его к повозке. В глазах толстяка мелькнуло сомнение - он был сбит толку тем, что человек, принятый им за предводителя, не отдал приказ, а взялся исполнять просьбу сам. Впрочем, это не помешало ему удивительно ловко вскочить в седло - гораздо ловчее, чем это сделал молодой и не страдающий пока ревматизмом Приставала. Ага, этот тип уже хитрит! - с неудовольствием подумал Слепец. Важная шишка, привыкшая полагаться на слуг и считающая неприличным собственноручно ловить коня, когда рядом есть низшие по званию.
– За мной! Скорее! - повелительно сказал толстяк. - Остальные могут вернуться сюда с минуты на минуту.
– Кто? - спросил Слепец. Он и его спутники не замедлили последовать за ринувшимся с места в карьер толстяком.
– Мерзкие рыбаки, будь трижды проклята рыба Трауль, породившая их!
Объяснять дальше толстяк не стал, всем своим большим телом стремясь вперед, подальше от опасного места. Их лошади с грохотом промчались по расселине и ворвались на Великий Тракт, по которому устремились, судя по всему, прямо в город из Розового Камня. На ровной дороге кони путешественников быстро нагнали скакуна толстяка, которому приходилось несладко под такой массивной тушей. Через некоторое время, когда его конь устал, освобожденный пленник перестал гнать вперед изо всех сил и позволил лошади идти шагом. Тогда он и решил продолжить свой рассказ.
Охотники стояли по колено в сугробах; длинные волосы их метались на ветру, словно истерзанные флаги. Слепец и его друзья смотрели на них сверху вниз, из седел. В этом месте их пути разделялись.
– Я боюсь, что вы не сможете дойти! - в который раз повторял охотникам Слепец, но те упорно молчали, смотря себе под ноги. - Три стрелы и три топора, ни копий, ни мешков… Да и мороз тоже не в вашу пользу.
Плотный пар валил изо рта, тут же разметываемый в воздухе неугомонным ветром. Ресницы, брови, усы - все было покрыто густым налетом инея. Щеки и носы всех беглецов побелели, отчего их приходилось постоянно растирать, чтобы не отморозить напрочь. Промерзшие губы с трудом выговаривали слова… Однако, троих вскоре, после часового путешествия, ждало тепло и свежая пища на гостеприимном Тракте, а вот охотникам придется несколько дней брести по снегу до своего поселения. И зашли они так далеко в сторону от дома из-за товарищей, не знавших пути.
– До ближайшего поселка - два дня пути. Дойдем, - мрачно сказал наконец Хасс. С тех самых пор, как Слепец заморозил на болоте вражеского колдуна, отношение к нему охотников в корне изменилось. Они больше не считали его равным, не могли так просто, как раньше, говорить с ним, даже старались лишний раз не приближаться. Эти диковатые и страшные с виду люди сами панически боялись колдовства в любых его проявлениях - дружественных и враждебных. Казалось, проводить собратьев по несчастью до Тракта они согласились больше из страха, чем из благодарности. Будь они уверены в собственных силах - тут же сбежали бы под покровом ночи… И теперь все трое готовы были мерзнуть и не есть двое суток, рисковать жизнью, лишь бы не находиться дальше рядом с колдуном. Если они не совсем потеряли рассудок от страха, то просто пройдут вдоль Тракта на юг и зайдут на него погреться и поесть. Однако, скорее, побегут отсюда без оглядки.
– Что ж, прощайте, - вздохнул Слепец, глядя поверх голов охотников на бело-серую равнину. - Вряд ли мы с вами когда-нибудь встретимся.
– Прощай, - вразнобой забормотали охотники. - Спасибо, что спас нас!
– Мы все сами себя спасли, поэтому не надо благодарностей!
Они не стали спорить или соглашаться - просто повернулись и побрели прочь, пропахивая в сугробах глубокие колеи. Точно на запад.
*****
Их сгорбленные спины на фоне бескрайней пустоши, маленькие фигурки, закрываемые время от времени облаками взметенной снежной пыли, Слепец вспомнил через несколько дней, когда, сытый и довольный жизнью, неторопливо ехал между рядами зеленых деревьев. Дошли они, или замерзли, упав в снег от усталости и голода? Кто знает. Нужно было ехать с ними до их деревни… хотя, когда он вспомнил лицо Хасса, с каким тот встретил это предложение, идея сразу перестала казаться хорошей. Ладно, все было отдано в руки рока. Охотники проводят жизнь в болотах, зимой и летом, весной и осенью. Можно надеяться, что они выдержали. Он же, Слепец, никогда уже не узнает, как-то сложилась судьба тех троих. Люди - как вот эти буки, проплывающие мимо него по дороге: они появляются и пропадают, оставаясь за спиной, в прошлом. Только Фило и Морин до сих пор рядом. Как все-таки хорошо, когда кто-то верный и надежный никогда не покидает тебя! Впрочем, "никогда" - это сильно сказано. Неизвестно, какие события ждут впереди, и к чему приведет опасный путь, на который они вступили. Однако, нельзя оспаривать пользы верности и надежности. Глупый король Малгори, оставшийся так далеко во времени и пространстве, не понимал этого - за что и совершенно справедливо поплатился.Морин, слегка наподдав коню пятками, догнал Слепца и осторожно затронул его за плечо.
– Смотри!
Его вытянутая рука указывала на неровные зубы низких скал, чеканкой проступившие на серебряной поверхности защитного тоннеля за верхушками буков. Наверху одного "зуба" нечетко, но вполне узнаваемо очерчивался силуэт всадника с копьем.
– Похоже на украшение, вроде тех, что прибивают к дверям, - восхитился Слепец, ибо картина и вправду была красива. - Ты думаешь, это воин?
– Нет, нянька для детишек местного крестьянина! - съязвил Морин. - Иногда ты прикидываешься неимоверно глупым - наверное, специально, чтобы меня позлить?
И он обратился за помощью к Фило, чуть отставшему от них. Однако тот, как всегда молчаливый и флегматичный, равнодушно пожал плечами.
– Насколько я помню карту, рядом с нами город. Почему бы оттуда не появиться всаднику-воину?
– Почему он на горе, а не на дороге, вот что интересно!
– Не знаю. Может, там просто короткий путь, или недалеко сторожевая башня, которую мы спутали с очередной скалой? Не станут же они ставить башни внутри Тракта!
– Нет, он явно за кем-то наблюдает! Вдруг тут затаилась какая-то опасность, о которой нам лучше узнать заранее? Сторожа не садятся на коней, наблюдатели не выставляются на всеобщее обозрение, а едущие коротким путем не застывают так надолго! Одевайте-ка шубы, проедемся до этого таинственного воина, благо он недалеко и не торопится.
– Стоит ли? - засомневался Морин. - Он ведь нас не видит, скорее всего, так может, это к лучшему? Поедем себе.
– Скоро вечер. Если город рядом, мы подъедем к нему затемно, и нас могут просто не пустить за ворота! Может, это - местный, и он поможет пройти вовнутрь? Ничего не хочется мне сильнее, чем очутиться на кровати, съесть большой кусок мяса и запить его пивом!
На такие доводы не смог возразить даже Приставала, поэтому все трое спешно напялили свои меховые одежи и направили коней прочь с Тракта, к скалам. Слепец не застегивался, ибо надеялся недолго пробыть "в зиме", да и не мог он самостоятельно застегнуть петли быстрее, чем за десять минут. Продел руки в рукава болтавшегося за спиной тулупа - и вся недолга. Его товарищи одевались как следует, поэтому слегка поотстали.
Снаружи оказалось не очень холодно, скорее всего, из-за полного отсутствия ветра - Великий Тракт шел по неглубокому распадку, окруженный с обоих сторон скалами. Гранитные выступы, острые, как зубы окаменевших чудовищ, торчали из отвесных стен; то и дело их прерывали осыпи, большие и маленькие, широкий и узкие. Обломки разных размеров усеивали узкие промежутки между серебряной стеной и скалами, так что ехать приходилось весьма осторожно. Стук копыт дробился на десятки, сотни повторений, отчего чудилось, будто за Слепцом двигалась целая армия.
Кроме осыпей, рядом оказалась широкая расселина. Кони, недовольно храпя, вынесли всадников на скальную гряду одного за другим. Оказалось, за грядой высились настоящие, до самого неба, горы. К их подножьям вело усыпанное черными валунами плато. Черные камни на белом снегу - и больше никакого цвета. Даже небо казалось белым! Унылая страна, ничего не скажешь.
Недалеко от гряды по плато шла прячущаяся в камнях дорога - скорее всего, проложенная в русле высохшей давным-давно реки. Через пять сотен шагов эта дорога поворачивала вслед за поворотом Тракта, скрываясь за неровным, крутым склоном.
Самым странным оказалось то, что это была не какая-нибудь тайная и еле заметная бандитская тропа. Нет, настоящая дорога, по которой, к тому же, очень часто ходили. Глубокие, четкие колеи были оставлены десятками проехавших телег, а между ними и по сторонам снег украшали многочисленные лошадиные и человеческие следы. Совсем рядом с расселиной, выведшей путников на плато, застыла большая деревянная повозка со сломанным колесом. Очевидно, шла она не в одиночку, а в составе каравана, потому как стояла на обочине, явно стащенная туда, дабы не мешать движению. Две лошади, с посеребренными инеем крупами, понуро стояли рядом; на повозке была установлена клетка из крепких, толстых брусьев. Внутри стоял, сложив руки на груди, тучный седой мужчина в богатом, но изрядно порванном наряде - в дубленой шубе прекрасной выделки, с прорехами на рукавах и боках, с огромным круглым воротником-пелериной, расшитым золотом и висящим сейчас наперекосяк. Мрачно, из-под косматых бровей толстяк разглядывал копошащихся у сломанного колеса людей. Их было двое, оба в мелкозвенных, плотных кольчугах, но без шлемов, в простых волчьих шапках. Еще два воина на лошадях переговаривались, стоя дальше к повороту, а последний, тоже конный, охранял телегу сзади и оказался ближе всех к неожиданно появившимся путешественникам.
Услышав громкий стук копыт о камни, этот последний повернул коня. Одним движением он сбросил с головы шерстяной капюшон, оставшись в кожаном шлеме с бронзовой круглой верхушкой. Лицо потемнело от прожитых лет и было изборождено глубокими морщинами, на густых, вислых усах качаются сосульки.
– Что-то не очень он рад встрече, - промямлил за спиной Приставала, встретив злой и не обещающий ничего хорошего взгляд воина. Слепец, не замедляя хода, продолжал приближаться к нему. Брови воина сошлись на переносице, а из горла пополам с паром вырвался хриплый вскрик на непонятном языке. Его конь, поджимая задние ноги, нетерпеливо плясал на одном месте. Хозяин не заставил его долго ждать: сжав пятками бока, воин без слов бросился в атаку. Уже на скаку он достал из-за спины тяжелое копье, в котором короткое древко сочеталось с длинным и широким, чуть ли не как меч, зазубренным лезвием. Его зловещий наконечник, колеблясь, целил в грудь Слепцу… Расстояние быстро сокращалось, и оставалось очень мало времени для объяснений. Свернуть? Обратиться в бегство, крича на скаку, что не собирался делать ничего плохого? Однако в Слепце вдруг проснулась ярость, достойная короля, а не кроткого бродяги. По какому праву этот старый вояка кидается на него с копьем, даже не спросив имени? Значит, он чувствует за собой некую вину, из-за которой вынужден сражаться! И потому совершенно спокойно можно вынуть меч и наказать его за подобную грубость.
Между всадниками оставалось пара десятков шагов, когда оскаливший зубы Слепец схватился за меч и почувствовал, как тепло его рукояти расползается по всей руке, наливает ее силой и крепостью. Успокоенный, Слепец не сразу понял, что не сможет как следует отбить сильный удар копья. Он не успел испугаться: рядом в воздухе прошелестело - и в горло атаковавшего воина вертикально воткнулся волшебный бумеранг Фило. Старый рубака был рассечен от ключицы до подбородка, густая, кажущаяся черной на белом фоне окрестных снегов кровь брызнула во все стороны. Мелкие и крупные капли образовывали замысловатый узор под копытами скакуна… Последним, уже посмертным движением воин сжал его бока ногами, и конь совершил большой прыжок. Тело всадника завалилось на спину и, перекувырнувшись, рухнуло в снег. А за телегой к тому времени уже слышались вопли и топот - приближались новые противники. Но Слепец был готов их встретить: его голубой меч упруго рассекал воздух и отражал тусклые лучи готового скрыться за горами солнца.
Слепец первым достиг сломанной телеги. Один из тех, кто чинил колесо, бросился навстречу с большой киянкой в руках, но Слепец, не задерживаясь, пнул его ногой в лицо и помчался дальше. Второй пехотинец за его спиной стал карабкаться на повозку, но его можно было предоставить остальным. Уж вдвоем они с ним как-нибудь справятся? В голове мелькнула мысль, что можно было и не доводить дело до кровопролития… Сам Слепец намеревался выбить копье из рук того, первого солдата, а потом уже объясняться с позиции силы. Однако, вмешательство Фило поставило крест на этом плане - а не вмешайся он, валяться бы сейчас Слепцу в снегу, с дырой в боку или руке. Что же, теперь выбора нет, нужно сражаться до победы или до смерти.
Слепец промчался мимо невозмутимо стоявших упряжных лошадей и опрометчиво выскочил прямо на конника. Удача, однако, летела на невидимых крыльях рядом с ним. Острие копья промелькнуло на расстоянии ладони от крупа лошади Слепца. Яростно вопящий воин пронесся мимо, но там, за повозкой, он видел других противников, поэтому не стал разворачиваться. Слепец же направил коня так, чтобы подобраться ко второму всаднику, безусому юноше с ярко-розовыми щеками и водянистыми глазами, с левого боку. Враг попытался повернуться и занести копье, но плотные одежды и кольчуга лишили его нужной подвижности. Со злой усмешкой, больше похожей на звериный оскал, Слепец ударил по древку снизу вверх и выбил копье из рук юноши. Кони топтались один рядом с другим, разбрасывая копытами комья снега. Слепец держал свой меч у плеча, давая противнику возможность обнажить короткий клинок. Как только тот был готов к бою, лезвия со скрежетом столкнулись в первый раз. Затем еще раз, еще и еще. Слепец атаковал непрерывно, держась от юноши подальше; он наносил удары концом меча, отчего противник с великим трудом удерживал свое оружие в руках после каждого блока. Наконец, Слепцу надоело возиться с этим, явно слабым, соперником, а заодно он решил проверить, на что способен его теперешний удар. После очередного бокового выпада он быстро привстал на стременах и занес меч над головой. Уставший юноша, тем не менее, смог отреагировать. Он понял, что такого удара ему не отразить, и лучшая защита сейчас - нападение. Вытягивая свой короткий меч как можно дальше, мальчишка смог ткнуть им в бок врага: острие пронзило полушубок, куртку, и скользнуло по ребрам. Конь Слепца отшатнулся прочь, отчего удар его седока вышел совсем не таким, как тот задумывал. Меч опустился как попало и угодил по вытянутой вперед руке юноши. Раздался глухой стук - и в разные стороны полетели куски рукоятки, отрубленные пальцы и кровяные брызги. Короткий меч с полуотсеченной ручкой кувырком упал в сугроб. Глаза юноши расширились, скорее от удивления, чем от боли, потому что он не издал ни звука. Поднеся к лицу правую руку, лишенную трех пальцев и половины кисти он смотрел, как потоки крови толчками изливаются из ярко-красного среза. Левой рукой он нашарил на поясе нож и медленно, как во сне, попытался вытащить его…
Слепец, на мгновение потерявший равновесие, был зол и на юношу, и на самого себя. Было ясно, что долгие месяцы жизни без настоящего зрения отразились на его воинском умении. Будь сейчас напротив него опытный солдат - покатилась бы дурная голова под копыта коням. С излишней поспешностью Слепец отвел локоть за спину и резко выбросил руку вперед. Острие меча со скрежетом проткнуло кольчугу юноши и тяжело пронзило его тело насквозь, застряв в ребрах на спине. Глаза мальчишки раскрылись еще шире, будто бы он стал плохо видеть и хотел как можно подробнее разглядеть собственную смерть. В последний раз он выдохнул изо рта густой пар, вместе с которым горлом пошла клокочущая красная жидкость. Белое облачко поднялось над головой умирающего и растаяло, исчезло, пропало. В тот же момент юноша стал валиться на бок, словно в один момент с паровым облачком растворилась в небытии и его жизнь… Слепец с трудом вырвал из падающего тела меч, щедро омытый кровью и покрытый прилипшими костяными осколками. Вот так! А ведь это первый человек, убитый им с того памятного дня, когда армия Торбии была сожжена волшебником Клусси.
Однако, задумываться над этим было некогда, ибо сзади кипела битва. Воин с непокрытой головой, с большим, во всю скулу, свежим кровоподтеком, с трудом отбивался от наседающего на него Фило. Как раз, когда Слепец обернулся, Мышонок дернул поводья, заставляя коня резко развернуться. Тот пихнул пешего воина грудью и свалил с ног. Фило свесился с седла далеко вниз и пронзил барахтавшемуся в снегу противнику шею. Слепец радостно оскалился, потрясая мечом, но тут же радость сползла с его лица: стоявший в телеге воин целил в него из лука. Времени оставалось только на то, чтобы судорожно хлебнуть воздуха. Будет потом, что выпустить вместе с кровавыми слюнями, как тому мальчишке - это видение вихрем пронеслось прямо перед открытыми глазами. Но в самый последний момент лучник пошатнулся и послал стрелу мимо. Из его кольчужного живота вылезло острие копья. С перекошенным лицом воин поглядел на него и прямо в этом положении, согнувшись вперед, завалился на борт повозки, да так и остался на нем висеть с торчащим из спины древком. Позади телеги появилось раскрасневшееся, лучившееся самодовольством лицо Морина. Подъезжая к нему поближе, Слепец отсалютовал мечом.
– Не верю своим глазам! - закричал он. - Я-то, каюсь, думал - прячется Приставала где-нибудь за валунами, или бегает кругами, как заяц.
– Заяц превратился в медведя, - поддержал восхищенную речь Фило, приблизившийся с другой стороны. - Он ведь еще и камень бросил, да так ловко, что тот копейщик с коня вверх тормашками полетел! Кабы не Морин, туго мне пришлось с ним биться.
От похвал Приставала покраснел еще больше. Смущенно потупившись, он стал отламывать щепочки от борта повозки и кидать их под ноги. Слепец широко улыбнулся и спрыгнул с коня рядом с последним живым воином - тем самым, которого он сбил с ног ударом ноги в начале схватки. Теперь этот вояка, весь перемазанный кровью из разбитых губ и носа, только-только приходил в себя.
– Надо его прикончить, - пробормотал Слепец, и занес меч, намереваясь раскроить окровавленному человеку голову.
– Оставь! - Фило потянул его за рукав. - Зачем быть таким кровожадным?
– Какая кровожадность?! - возмутился Слепец. - Эти люди набросились на нас, не удосужившись поговорить, и получили по заслугам. Судя по их поступкам, благородства от подобных типов ожидать не приходится. Сейчас мы оставим его в живых, а завтра утром он прикончит нас.
Высвободив руку из хватки Мышонка, Слепец крючками ухватил спутанные волосы неразборчиво мычащего солдата, запрокинул вверх его голову и быстро чиркнул по горлу мечом. Кровь из раны брызнула так сильно, что залила стоявшего в полудюжине шагов беспризорного коня. От неожиданности тот отпрыгнул в сторону и испуганно заржал, а потом с храпением умчался прочь.
– Очень правильный поступок! - простуженный голос, внезапно донесшийся из клетки, заставил всех вспомнить о пленнике. - Не знаю, кто вы такие, но по отношению к этим проклятым рыбакам годятся любые методы, уверяю вас!
Толстый старик стоял, ухватившись руками за брусья решетки, преграждающей ему путь к свободе. Его длинные седые волосы были темно-серыми и лоснились от многодневной грязи. Бледную кожу на пухлых щеках тоже покрывали черные разводы, ясно видимые даже на фоне щетины стального цвета.
– Выпустите меня из заточения, благородные путешественники, и помогите добраться до города из Розового камня. За это вы получите щедрую награду, ибо я - человек далеко не из последних.
– Мы убили этих воинов не из-за награды, - сурово заметил Слепец, пытаясь понять, что за человек перед ним. Торжество и отголоски страхов владели сейчас этим толстяком; надменность, жадность и все прочее прятались за этими двумя, самыми сильными, чувствами.
Получив знак от Слепца, Морин подобрал валявшуюся рядом киянку и несколькими неловкими ударами сбил с клетки замок. Фило подъехал к повозке и услужливо напялил на голову бывшего пленника теплую лисью шапку, принадлежавшую одному из убитых воинов.
– Благодарю вас всех! - важно ответил толстяк и небрежно склонил голову. Смотрел он только на Слепца, безошибочно узнав в нем главного. - Могу ли я просить подвести мне лошадь? Артрит и ревматизм сковывают мои кости, как тиски, поэтому я не в состоянии двигаться достаточно быстро и ловко…
Он развел руками, всем своим видом выражая глубину своего страдания по этому поводу. Слепец сам отъехал в сторону, чтобы подцепить крючком узду одного из бесхозных коней и подвести его к повозке. В глазах толстяка мелькнуло сомнение - он был сбит толку тем, что человек, принятый им за предводителя, не отдал приказ, а взялся исполнять просьбу сам. Впрочем, это не помешало ему удивительно ловко вскочить в седло - гораздо ловчее, чем это сделал молодой и не страдающий пока ревматизмом Приставала. Ага, этот тип уже хитрит! - с неудовольствием подумал Слепец. Важная шишка, привыкшая полагаться на слуг и считающая неприличным собственноручно ловить коня, когда рядом есть низшие по званию.
– За мной! Скорее! - повелительно сказал толстяк. - Остальные могут вернуться сюда с минуты на минуту.
– Кто? - спросил Слепец. Он и его спутники не замедлили последовать за ринувшимся с места в карьер толстяком.
– Мерзкие рыбаки, будь трижды проклята рыба Трауль, породившая их!
Объяснять дальше толстяк не стал, всем своим большим телом стремясь вперед, подальше от опасного места. Их лошади с грохотом промчались по расселине и ворвались на Великий Тракт, по которому устремились, судя по всему, прямо в город из Розового Камня. На ровной дороге кони путешественников быстро нагнали скакуна толстяка, которому приходилось несладко под такой массивной тушей. Через некоторое время, когда его конь устал, освобожденный пленник перестал гнать вперед изо всех сил и позволил лошади идти шагом. Тогда он и решил продолжить свой рассказ.