Борисенко Игорь. Слепец

   – Так оно есть. Война - это тоже всеобщее безумие.
   – Надо же. Ты ли это говоришь?
   – Чего тут странного? Тебя вот потянуло на философскую беседу, а я чем хуже? Скоро все решится, поэтому хочется поразмыслить о чем-нибудь эдаком.
   – Значит, скоро наш поход окончится?
   – Да.
   – И что потом?
   – Смелый вопрос. Быть может, нас пустят на куртки для очередного полка свинской пехоты.
   – Бр-р-р! Как у тебя язык повернулся такое сказать? Неужели первая мысль, которая приходит к тебе после вопроса о будущем, это мысль о смерти?
   – Ко всему надо готовиться. Погибель, друг мой, равновероятный исход грядущего сражения. Как и выживание, впрочем.
   – Да… Ты когда-нибудь задумывался о том, что будет с тобой после смерти?
   – Нет, - Слепец пожал плечами, но Приставала вряд ли увидел этот жест в темноте - как и легкую усмешку, тронувшую губы. Стоит ли думать о смерти? Будет ли смертью поглощение личности Малгори личностью его отца? Как это произойдет? Множество вопросов без ответов.
   – Как? - патетически воскликнул Морин, напугав коней. - К тебе ни разу не приходил вопрос, будешь ли ты там, среди множества звезд?
   Он ткнул длинным пальцем в небо.
   – Ха-ха! Ты знаешь, я сейчас вспомнил, как Даббер говорил, что после смерти будет смотреть на Скалгер с неба. Он, похоже, не сомневается, что туда попадет.
   – Действительно, самоуверенный старикан.
   – Ты считаешь, что на небо попадают только те, кто этого достоин?
   – А как иначе? Если б туда попадали все подряд, небо стало бы белым и ярким!
   – И кто же удостаивается такой чести?
   – Ты у меня спрашиваешь? Я что, Смотрящий Извне? Это у них надо спрашивать. Сам я могу только строить предположения. Туда попадают самые добрые, мужественные, смелые и так далее…
   – Значит, мне путь заказан?
   – Гм… Почему?
   – Я бросил Фило… я убил того безоружного солдата около города из Розового Камня, а отцеубийцу в самом городе оставил в живых.
   – Тебя будут мерить другой меркой. Ты - великий герой, спасающий мир. Ты станешь яркой звездой в центре небосвода, звездой, наливающейся красным на рассвете и грозящий злодеям ранними вечерами. А те, кто прожил незаметную жизнь добрым и абсолютно справедливым, превращается в маленькую скромную звездочку с самого краешку.
   – Забавная философия. Таким образом, я слышу в твоих словах осуждение. Ты говоришь так, будто та яркая звезда достанется мне несправедливо!
   – Я этого не говорил! Просто герой, яркий и заметный всем, окружен смертями и страданиями, которые поровну достаются врагам и друзьям. Да и герою самому тоже, пожалуй.
   – Ух, ну и картину ты нарисовал… Грустную, даже душераздирающую - тут впору жалеть героев за их несчастную судьбу. Или прибить в детстве, чтобы жизнь была тихой, спокойной, доброй и мирной.
   – Тьфу на них на всех, - Морин махнул рукой.
   – На кого?
   – На героев. Ты ведь ненастоящий герой, правда? Я ведь помню, как мы шли с тобой через деревни, и ты устраивал на потеху публике представления. Ты тогда был простым слепым бродягой, без всяких претензий… И нравился мне больше. Это все Мездос, он тебя изменил. Заколдовал. Это ему понадобился герой, чтоб провалился под землю этот старый прохвост! Вот скажи, зачем тебе лично нужна эта битва и эта победа?
   – Мездос сказал, что Клозерг виноват во всех катаклизмах, потрясающих наш мир. Хочу остановить его разрушение.
   – И все? Ничего для себя?
   – Что ты пристал! У меня и так голова трескается. Ты-то спал, а я слушал болтовню двух десятков человек сразу на протяжении нескольких часов.
   – Я просто хочу показать, что тобой руководит злая воля. Ты действуешь не сам по себе!
   – Может, ты и прав, - Слепец задумчиво выпятил губы, со свистом выдувая носом воздух через густые усы. Да, Приставала прав, сам о том не подозревая. Чужая воля, вот только с ее источником он не угадал…
   Так они и ехали, болтая то о всяких пустяках, то о философских проблемах, затрагивающих основы мироздания. В то самое время богерские отряды, насчитывающие больше пяти тысяч бойцов, непрерывно отступали, унося ноги от готовившегося удара вдвое большей армии Клозерга.
   Наутро кинувшиеся в атаку Звери обнаружили, что цепь наспех сооруженных в проходах между айгерскими холмами фортов покинута, и бросились вдогонку. Еще засветло они нагнали арьергарды скалгерской армии и вынудили их дать бой. К счастью, вся местность вдоль накрийской дороги была изрыта редутами и украшена срубленными на скорую руку стенами, потому битва не принесла захватчикам победы. Потрепанные войска Свиней и Быков откатились назад, чтобы зализать раны и дождаться подхода подкреплений. Ночью и те, и другие видели плохо, предпочитая отсиживаться в ожидании утра. А утром все повторялось снова - атака на пустые оборонительные рубежи, изнурительная погоня и безрезультатное сражение на закате.
   Сам Клозерг не показывался в первых рядах наступающего войска. Было совершенно непонятно, проявляет ли он тем самым беспечность, предаваясь праздности и веселью, или собирается устроить какую-то пакостную неожиданность.
   Противоположный лагерь изо всех сил готовился к контрудару. На самых подступах к Площади Пяти Дорог, маленькому городку у границы накрийской равнины и долины Скалгер, рылись основные укрепления. Во множестве совершенно ненужных на первый взгляд редутов в стены замуровывали бочонки с водой. Последние резервные полки, стоявшие до того в глубине Скалгера, а также те, что держали рубежи у Блайна-на-Сиусе и Бизерде на юге, по ночам совершали стремительные броски в сторону приближающейся к Площади вражеской армии. Днем они прятались в лесах и рощах, не разводили костров, не заготавливали фуража, лишь бы не быть замеченными лазутчиками. Даже доспехи были выкрашены в бурый цвет. Достигнув назначенных планом мест расположения, полки продолжали прятаться. Ночами им доставляли пищу из Скалгера и близлежащих деревень… Командиры по очереди вызывались к Криаг-Вирту, в ту самую комнату с макетом. Каждый тщательно изучал, где предстояло действовать, куда и в какое время наносить удар. Маленькие кузни и большие мастерские работали с неимоверным напряжением, выковывая, клепая, отливая оружие и снаряжение. Шел день за днем, и так до тех пор, пока не истекла неделя, а за ней и вторая. Уже близилось лето - в дремучем треальском лесу растаяли последние сугробы, на вершинах гор поуменьшились ледяные шапки. Мутные, бурные воды Богера и Сиуса неслись к Хагмонскому озеру, переполняя его чашу. Половодье было необычайно сильным, что играло на руку Слепцу. Казалось, талые воды тоже были полками, пришедшими для участия в скорой битве.
   В ночь перед тем днем, когда было решено дать сражение, Слепец вышел из скрипучих дверей старой гостиницы "Сайон Коу", в которой он и его товарищи прожили последние десять дней. На нем был надет сияющий в свете многочисленных факелов панцирь с мощными оплечьями и длинной "юбкой", набранной из заходящих друг на друга пластин. Поножи спереди имели выступы вверх, чтобы захватить колени, локти и тыльные стороны кистей укрывали сделанные на заказ кольчужные наручи. Голову защищал круглый шлем с шестигранной верхушкой, поворотной маской-забралом и наваренным по нижнему краю обручем - на него крепилась мелкоячеистая кольчужная сетка, прикрывающая шею. На груди, совершенно не заметный даже вблизи, покоился Талисман Воды…
   Несмотря на большое количество металла, навешанного на тело, Слепец не ощущал особых затруднений - все доспехи были сделаны из того самого легкого и прочного серебристого металла под названием "андилль", коим славился Скалгер. Кроме того, все прошедшие дни они с Моргом, Гевелом и Кантором усиленно тренировались, устраивая схватки на мечах с надетыми на них ясеневыми чехлами. Все три воина с того берега Реки тоже получили прекрасную броню, только Приставала наотрез отказался одевать что-либо защитное - только легкую короткую кольчужку.
   – Думаешь, я поскачу следом за тобой, рубиться с этими отвратительными зверями? - сказал он Слепцу накануне сражения. - Нет, я себя знаю. Битвы не для меня, я там потеряюсь и бесславно погибну.
   – Что же, будешь шататься по тылам? Вдруг тебя примут за шпиона да и зарубят без разбирательств?
   – Не-а. Криаг дал мне жетон курьера, - хитро ухмыльнувшись, Приставала продемонстрировал маленький золотистый кругляш.
   Однако сейчас он вслед за остальными вышел в ночь и уселся на коня.
   – Если все будут грохотать и скрежетать так же, как вы, - весело воскликнул Приставала из седла, - то поднимется такой шум, что никакой внезапности не получится.
   Слепец оглянулся. Вокруг, на гигантской площади, давшей название городку, тьма была развеяна сотнями оранжевых факелов. Тысячи воинов в таких же панцирях, как у него, усаживались на коней под дублеными кожаными попонами, или уже медленно продвигались на восток. Казалось, огромное чудовище с горящей чешуей выползает в путь из своего логова. Два самых лучших полка скалгерской армии, Черный и Синий, по пять сотен первейших воинов, а еще вдобавок отряды гвардии и несколько десятков отчаянных рубак, до войны служивших охранниками и телохранителями у знатных купцов и владельцев больших кузниц.
   Рядом со Слепцом на огромных, могучих конях, сплошь черных, как сама ночь, сидели Криаг-Вирт, Даргрин и несколько членов городского совета. Их доспехи отличались цветной вязью на груди, составляющей гербы или девизы. Шлемы украшали плюмажи, привязанные к седлам щиты тускло отливали золотом и платиной.
   – Вперед? - торжественно спросил Криаг-Вирт, когда Слепец и его товарищи уселись в седла.
   – Да, - уверенно ответил бывший король Малгори. Он заглянул внутрь себя и понял, что на вторую битву в своей жизни он отправляется с теми же самыми надеждой на победу и страхом проиграть. Удастся ли взять реванш? Не сложится ли все хуже, чем в тот раз? Хотя, куда уж хуже. Сейчас Слепцу есть, что противопоставить мощи врага. И Клозерг не ожидает этого!
   С глухим, протяжным стуком и бряцаньем основные силы двинулись вперед. Солдаты заставляли неторопливых коней расступаться, чтобы дать проезд военачальникам, которые поспешили вперед, в голову колонны.
   Вокруг, в ночи, лежали поля и луга, редкие в этих местах сельскохозяйственные угодья. Никто не засеял их в эту проклятую весну, ибо неизвестно было, сможет ли Скалгер отстоять свои поля, или по ним пройдут многочисленные завоеватели? Заброшенные из-за военных неурядиц домишки темнели по сторонам от дороги, уныло отбрасывая при свете факелов длинные тени, которые метались туда-сюда, словно заломленные в мольбе руки. Только тянулись они не к солдатам, а от них… Небо над головой было затянуто плотными тучами, излучавшими тусклое серое сияние, не способное, впрочем, развеять ночь. Только смутные пятна возвышавшихся на вершинах далеких холмов рощ выделялись на его фоне. Сейчас они чудились гигантскими зверями, приготовившимися к прыжку. Да, ночь - обманчивое время. Все кажется не таким, как при ярком свете дня, все приобретает таинственный смысл.
   – Все готово? - спросил Слепец ехавшего рядом Криаг-Вирта.
   – Да, сообщения пришли от каждого отряда. Иные уже заняли предписанные им позиции, иные выдвигаются на них одновременно с нами. Резервы тоже покидают лагеря и скапливаются к западу от Лазусских лугов.
   В прошедшие два дня враги захватили много земли вдоль самого Богера, и в том числе те самые луга. Река охватывала их большим полукругом, отклоняясь в том месте к югу. Обороняющиеся покинули эту местность почти без боев, опасаясь окружения с северного фланга. Теперь луга обещали стать отличной ловушкой для наступающих отрядов Клозерга.
   Вскоре после того, как Слепец и остальные покинули Площадь Пяти Дорог, перед ними из темноты выступили неясные очертания незаконченных каменных стен, тянувшихся с севера на юг. Последний рубеж обороны, который не пригодился. Глубокие рвы на той стороны стены казались черными провалами в самое сердце земли. Дальше, за ними простирались болотистые просторы, сплошь покрытые разнообразными кустарниками и источенные ручьями. Так продолжалось до города Цкес, после которого местность приподнялась, вздыбилась мощными, покатыми плечами холмов. Кусты сменились березовыми и буковыми рощами, а между ними все было покрыто светящимися точками факелов. Войска продвигались на восток непрерывным потоком, узкими тропами, полевыми дорогами и просто напролом. Этим утром они должны были победить, или погибнуть. Тысячи людей, вышедших в бой вслед за Слепцом, обещавшим победу… Он не мог не оправдать доверия этих воинов, прежде почти лишившихся всяких надежд и готовившихся лишь к жестокому уничтожению. Вот они, уступают дорогу кавалькаде всадников в богатых доспехах, провожают их взглядами и громко приветствуют, размахивая руками и щитами. По большей части это были простые горожане, взявшиеся за оружие в критический для родины момент. Снаряжение и вооружение отличалось пестрым разнообразием - обыкновенные хозяйственные топоры, пересаженные на новые топорища, мясные тесаки, охотничьи луки, старые бронзовые наборные доспехи, латанные кольчуги или даже толстые меховые куртки. Только шлемы и щиты у всех были одинаковые: серебристые, начищенные до зеркального блеска, чтобы хоть как-то отражать волшебный огонь Клозерга. Редко попадались небольшие группы воинов, приданные ополченцам для усиления. Иногда можно было разглядеть в темноте синий плащ с белым коршуном - это встречались хагмонцы, после поражения в войне с Клозергом сбежавшие в Скалгер и теперь жаждавшие отомстить за свое унижение. Отдельными группами шли такие же изгои из Накрии. Их отличали кольчужные рубахи до колен, с несколькими круглыми стальными пластинами на груди и спине. Поговаривали, что в ряды большой армии затесалось даже несколько бывших воинов из королевства младшего брата Малгори, Оддерга. К великому удивлению Слепца, Северный Клин пытался сопротивляться захвату. В безнадежной и скоротечной битве практически вся армия была уничтожена, а сам Оддерг ранен и взят в плен. Быть может, его тоже лишили пальцев и глаз? Или Клозерг выдумал для третьего брата новую, еще более изощренную пытку? Слепец скрипнул зубами, внезапно переполняясь ненавистью к улыбчивому седому Клусси, под благообразной внешностью которого пряталось чудовище. Есть ли судья в этой битве? Какая-то часть разума Джона Торби, взирающая на битву двух противоположных сущностей собственного "я" с беспристрастностью арбитра? Неужели он даст победить злому началу, которое попросту разрушает им самим созданный мир? Что ж с ним станет, если в конце концов останется один Клозерг? Или… или же Джону Торби надоело играть со своим творением? Тогда никто не в силах помочь несчастному миру.
   Шестерки лошадей, понукаемые возницами в кожаных мундирах, волокли неуклюжие паровые катапульты - с чугунными котлами, горящими топками и толстенными поршнями. Присутствие этих монстров в бою, который, как надеялся Слепец, будет быстрым и маневренным, казалось сомнительным, но скалгерцы не могли отказаться от своего чудо-оружия. Кроме катапульт в колонне тяжелой техники встречались механические баллисты, больше похожие на арбалеты, увеличенные раз в десять и поставленные на лафеты. Некоторые могли одним выстрелом отправить во врага три стрелы.
   По прошествии полутора часов, миновав растянувшиеся по дороге части готовящейся к броску армии, отряд Слепца достиг нужного пункта на дороге. Там стоял специальный человек, занявший свое место еще днем. У его яркого костра было развешано черно-синее полотнище. Это означало, что пришло время поворачивать направо, к реке. Далеко на востоке уже можно было заметить легкие намеки на приближавшийся восход, но на лугах между шумящими на ветру рощами еще царствовала ночь. Тьма была полна шорохов, звона металла, приглушенных команд и сдавленных ругательств. Где-то впереди сосредотачивалась гвардия, и Криаг-Вирт увел туда Черный полк. Слепец же направился на небольшой по площади, но крутобокий холм, который выбрали для командного пункта. С его вершины, как уверяли разведчики, можно было видеть окрестности чуть ли не до самой деревни Лазус, давшей название лугам. Синий полк занял позицию за холмом. Воины спешились, чтобы дать лошадям отдохнуть, ослабили подпруги, сняли шлемы. Пока они должны были только ждать.
   Слепец оглядел мутную тьму вокруг себя - с каждой минутой она становилась все светлее и светлее. По восточному краю горизонта уже расползалось багровое пятно. Проснувшееся солнце силилось пробить густой покров облаков, но никак не могло этого сделать. Лучи застревали в толстых боках и растворялись в них, как пропитывающая повязку кровь.
   Полсотни лет, а то и больше, мир не видел подобного скопления войск. С тех памятных пор, когда Джон Торби ураганом прошел от Дерриоты до Олгмона, шутя разбил всех вставших у него на пути противников и после успокоился в Центре Мира. Теперь снова Джон Торби лишил спокойствия местных жителей, развлекаясь сам с собой и используя для этого множество жизней. Что ж, он, очевидно, считал, что имеет полное право на это - сам создал, сам и разрушает. Хорошо, что ставшие марионетками в его безумных руках люди ничего не подозревают… А может, им было бы наплевать? Что изменит знание? Ничего!
   Темно-красное пятно солнца поднялось вверх и вдруг прогнало тучи прочь. Они принялись улепетывать на запад, словно боялись приближения раскаленного, яростного светила. В рассветных сумерках стало вырисовываться поле предстоящей битвы. Прямо от подножий "командного" холма местность резко опускалась, и лазусские луга представляли собой блюдце, так и просившее, чтобы его наполнили водой. Далеко-далеко воздух был подернут серой дымкой - не то с мокрых трав поднимался туман, не то это стелился дым от костров вражеской армии. В десятке тысяч шагов впереди между рощами виднелись неровные черные насыпи и кривые стены наспех срубленных фортов - полоса обороны, часто прерывающаяся или просто недоделанная, уходила на север и терялась в рассветных сумерках.
   Приближался к концу шестой час утра. Плотный туман выползал из-за берега Богера и длинными, широкими щупальцами пробирался по сторонам. Шумы, производимые сосредотачивающимися до сих пор войсками, стали приглушенными, будто землю укрыли сверху толстым одеялом. Впрочем, человек с хорошим слухом по-прежнему мог разобрать вдалеке каждый шорох, каждый кашель…
   Один за другим к холму прибывали солдаты с висевшими у них на шеях позолоченными жетонами курьеров, и докладывали о готовности к бою различных отрядов. Писарь, присевший у раскладного столика, записывал каждый рапорт в толстый журнал с деревянной обложкой. Сразу после шести он был закрыт.
   – Все готово, - доложил писарь Даргрину. Вице-мэр медленно повернул голову к Слепцу и вопросительно изогнул бровь.
   – Сейчас, - пробормотал Слепец. Его вдруг охватило волнение, ибо он представил, как двадцать с лишним тысяч людей разом поворачивают головы и смотрят на скрытый туманом холм. Они ждут. Они надеются. Они верят. Слишком важна его роль… Если в битве не сдюжит отдельный солдат - ценой станет только его жизнь, ну, может быть, еще пары соседей. Если ошибется командир - расплачиваться придется отряду… Но когда не выполнит своей задачи Слепец, это будет значить гибель армии… да что там армии - всего Скалгера. На карту поставлено абсолютно все. Если риск обернется провалом, времени и сил что-то исправить уже не останется.
   Сможет ли он оправдать колоссальное доверие? Слепец со скрипом сжал зубы и невидящим взором устремился на восток, туда, где сейчас должен был находится Клозерг. О чем думает тот? Какие мысли вертятся в его безумной голове? Знает ли о том, что за игру ведет?
   Резкий шорох, донесшийся с неба, вывел Слепца из забытья. Сквозь туман и остатки облачности виднелись размытые пламенные хвосты, что тянулись за пролетавшими по дуговым траекториям огненными шарами. Они падали на город.
   – Что это? - спросил Слепец, хотя ответ и сам пришел ему в голову.
   – Небесный огонь, - прошептал Даргрин сквозь сжатые зубы. - Ты этого до сих пор не видел? Проклятый Огневержец мечет его, чтобы сломить мужество горожан. Уничтожает без разбору все, что попадет под обстрел - дома, сады, людей.
   Выходило так, будто Клозерг откликнулся на мысли Слепца. Хотя все это скорее всего было совпадением, ибо огненные шары летели в Скалгер чуть ли не каждое второе утро. Однако Слепца переполнила ярость, рожденная этим очередным свидетельством разрушительного начала, таящегося внутри брата. Он сидит сейчас далеко в тылу, за надежными стенами, прикрытый легионами свирепых воинов, и бросается смертью в беззащитных людей! Словно беспечный мальчишка, ради развлечения давящий муравьев. Тем неожиданнее и больнее для него будет вдруг оказаться по пояс в воде, злорадно подумал Слепец. Он порывисто сжал свой Талисман и набрал в грудь побольше воздуха, будто собирался отдавать приказы Воинам воды вслух. В глазах у него резко потемнело, и тьма немедленно покрылась серебристой рябью. Мириады крошечных точек приплясывали от нетерпения, изо всех сил желая броситься в атаку. Они сновали по земле, они пронзали воздух, играя друг с другом и кружась в сложном танце, они кишели справа, сбившись в плотную, огромную толпу в русле Богера. Далеко впереди неисчислимая орда составляла большое Хагмонское озеро. Слепец одновременно мог быть и там, и здесь. Он разом видел все поле боя от края до края, каждого солдата обеих армий, которых он при желании сумел бы пересчитать. Воины Воды отдавали ему свое волшебное зрение также, как они отдавали свою преданность. Враг тоже готовился к сражению, но не подозревал, что оно уже началось.
   И тогда Слепец повелел своим крошечным солдатам наступать. Воды Богера выплеснулись на берега и, бурля, покатились от них прочь. Туман резко приподнялся над лугами, а потом уплотнился, превращаясь в черные, тяжелые тучи. Плотные струи, гораздо более мощные, чем в самый сильный ливень, пролились на землю… Поверхность Хагмонского озера, до того покрытая беспокойной рябью, в тысяче шагов от берега, на самой середине, вдруг вспучилась огромным бугром. Он рос и рос, до тех пор, пока не достиг высоты десяти человеческих ростов. Став волной с круглым гребнем, бугор с громким шуршанием покатил к берегу и обрушился на него со всей своей силой. Затопляя лес, срывая деревца послабее и унося с собой горы мусора, волна не сбавляя хода пошла на юго-запад. Скоро огромные пространства все же поглотили ее порыв, заставив растекаться тонким слоем и умирать, впитываясь в сухую почву, но тут сзади подоспела вторая волна, а когда выдохлась и она - явилась третья. Воды Богера, катящиеся ровным, грязным потоком, изо всех сил стремились достигнуть накрийской дороги. Постепенно поднимающаяся кверху местность гасила натиск воды, заставляя ее прибывать все медленнее. Рощи тоже препятствовали бурному натиску, за что платили поваленными стволами и вымытыми вместе с корнями кустами. Множество животных, сбитых с толку внезапным половодьем, метались по лугам, натыкаясь друг на друга и врываясь в солдатские лагеря.
   Паника охватила огромное войско захватчиков со всех концов. Первый удар рычащих волн пришелся на тыловые обозы - стойбища повозок у Богера-Нижнего разом превратились пелену несомых водой деревянных обломков; множество барахтающихся в пенном потоке коней, дико вопящих от страха людей и Волшебных Зверей пытались бороться за свои жизни с разбушевавшейся стихией. Визжащие Свиньи, жалобно ревущие Быки и испуганно блеющие Бараны старались забраться на дома и сараи, но вода захлестывала их, бросала друг на друга и утягивала в свои бурлящие глубины.
   С холма люди мало что могли увидеть - до тех пор, пока мутные потоки не хлынули на луга прямо перед ними, в нескольких сотнях шагов от линии укреплений. Было видно, как ярится рукотворная стихия, как мечутся в ужасе и исчезают за ее наплывом крошечные фигурки неприятельских солдат. Один только Слепец мог в подробностях разглядеть любое место, любой участок гигантской катастрофы. Он видел, что густой Треальский лес сильно мешал наступлению волн. Множество Волшебных Зверей, проникших в чащобу для того, чтобы просочиться поближе к Скалгеру, утонули или были убиты жуткими по силе ударами, когда волны бросали их неуклюжие тела на деревья. Однако, основные силы находились рядом с южными опушками и до них вода до сих пор не добралась. Вдоль Богера почти все отряды, вступившие на Лазусские луга, перестали существовать. Вода спешила дальше и скоро должна была достичь окружающих луга холмов, чтобы утопить там весь левый фланг врага… Далеко в тылу половодье затопило улицы Богера-Нижнего, уничтожив все запасы вражеской армии.
   Дело продвигалось не совсем так, как предполагал Слепец. То ли его силы оказались недостаточными, то ли Воины воды сами по себе имели ограниченные возможности, но того почти мгновенного потопа, на который надеялись в лагере обороняющихся, не получилось. Две огромные волны сходились слишком медленно, и нельзя было надеяться, что Клозерг станет безучастно наблюдать за уничтожением своих полчищ.
   Так оно и случилось. Сначала над полем битвы разнесся глухой стон, будто некое невообразимое чудовище получило рану и негодующе закричало. Потом земля вздрогнула так резко, что кони присели и встревожено заржали. Слепец подумал было, что началось очередное Миротрясение, но, вглядевшись вдаль своим волшебным взором, он понял, что ошибся. В бой вступил Клозерг.