Страница:
С умилением и тщательностью Слепец принялся рассматривать свою комнату, стараясь не пропустить ни одной, самой мелкой детали. Два тонких луча света, тех самых, что сначала показались ему ослепительными столбами, били наискось через два крошечных оконца в скошенном потолке. Стены покрывали нежно-голубые, как весеннее небо, шелка, на которых были вышиты причудливые деревья с маленькими красными плодами. Постельное белье сверкало белизной, а противоположная спинка кровати, сделанная из старого, благородно потемневшего дерева, была покрыта рисунком годовых слоев с крошечными сучками. Рядом с кроватью стоял низкий черный столик, а на нем - тускло отсвечивающий бронзовый таз с необыкновенно прозрачной водой. Еще дальше, на стуле висело огромное махровое полотенце из разноцветных полос, таких ярких и чистых, что казалось - кто-то повесил туда радугу! Осторожно, боясь лишиться всего этого великолепия, Слепец опустил ноги вниз с кровати. Пол был весьма странным - не каменным и не деревянным, на нем не было ковров или подстилок. Он слегка пружинил под ступнями и ласкал их легким теплом. Слепец попытался вглядеться в него, но ничего не понял - с виду обычный камень.
Едва он поднялся на ноги и потянулся как следует, жадно рыщущий вокруг взгляд наткнулся на настенное зеркало. Сначала Слепец увидел там лишь мутную, расплывчатую фигуру, но потом подошел ближе и вгляделся в отражение пристальнее. Встреть он сам себя сейчас - ни за что бы не узнал! Из зеркала на бывшего короля, запомнившего себя крепким, статным и слегка изнеженным человеком, смотрел избитый жизнью, закаленный множеством передряг и лишений бродяга. Дубленая холодами и ветрами кожа, поджарое, покрытое тугими жилами тело. Длинные волосы, в которых даже тщательное мытье и долгое расчесывание не смогли истребить всех колтунов, дикая, до глаз, борода. Множество мелких шрамов на ладонях и локтях - и жуткие, хищные когти вместо пальцев. Слепец в первый раз видел свои новые "руки". Темно-желтые, с красноватым оттенком крюки шевелились, как ноги отвратительных пауков, которых человек по ошибке взял в руки. Он поднял их вверх, поднося поближе к лицу, и наклонил голову, так как новые глаза не могли двигаться сами… Долго смотрел, поворачивая кисти в разные стороны и вглядываясь в распухшие костяшки и крошечные язвочки в местах соприкосновения металла с плотью. Кожа там была багровой, по сути дела, все представляло собой один большой рубец. Крюки были сильно изогнутыми, чуть согнешь остаток фаланги - и тупой кончик уже достал ладони. С другой стороны крюки оканчивались крошечными чашечками, закрывающими обрубки пальцев. Из-под них к запястью змеились красные рубцы. Слепец задумчиво провел одним из крючков по шраму на другой руке. Почти никаких ощущений, словно это вовсе не его плоть. И эти язвочки не беспокоили, так и не узнал бы про их существование, если б не Мездос. Сгнил бы заживо, и не заметил этого… От такой мысли Слепец содрогнулся, и помимо воли к нему пришло видение: в зеркале, прямо перед глазами, видевшими вроде бы настоящий мир, предстал гниющий труп, оскалившийся многозубой ухмылкой. Тонкие лучевые кости локтей, едва прикрытые лохмотьями кожи, оканчивались почерневшими крюками…
Слепец крепко зажмурился и потряс головой. Видение послушно пропало, но испуг остался. Что ж это такое? Зрение к нему вернулось, а дурацкие грезы наяву продолжают являться! Вздохнув, он отвернулся и шагнул к тазу, надеясь отвлечь себя от плохих мыслей. Да и в конце концов, что такого в этих невинных шутках собственной фантазии? Ей это можно простить, она здорово помогла во время долгих месяцев слепоты.
Слепец по привычке, вдруг вернувшейся к нему из прошлого вместе со зрением, запустил руки в воду и уже понес их к лицу, когда понял всю абсурдность своего поступка. Что можно зачерпнуть кучкой гнутых металлических прутьев? Конечно, вся вода пролилась обратно. Со вздохом укорив себя за глупость, он бросил в таз полотенце, потом вынул его и влажным краем тщательно отер лицо. Хотя, о какой тщательности можно говорить, если вместо пальцев - крючья? Пока Слепец медленно вытирался сухим краем полотенца, вода в тазу успокоилась, и он смог опять увидеть собственное отражение - на этот раз только голову. В обрамлении свисающих вниз, как ветви ракиты, волос, над густой бородой и усами осталось видно не так уж много. Нос с облезшей кожей, рассеченные тонкими шрамами брови и прозрачные, как ледышки, выпуклые глаза. Безжизненные, мертвые, неподвижные. Шальной лучик света, отразившись от поверхности воды, упал на левый и утонул в его глубинах, как брошенный камень исчезает в бездонном колодце. Казалось, в черепе у Слепца теперь были не глаза, а две дыры в неведомый, потусторонний мир. Сунь палец - и он пролезет без всякой помехи. Слепец немного повращал головой, наклоняя ее направо и налево, и все-таки смог заметить на дне своих "ледышек" несколько искорок - словно оно, это дно, было устлано мелкими алмазами. Осторожно прикоснувшись крючком, попробовал на прочность: тверды! Неужели и вправду бриллианты?
Смеясь, он оторвался от зрелища. Человек с драгоценными глазами, каково звучит! Ладно, не все же утро разглядывать себя! Хотя вряд ли кто осудит за излишнее внимание к себе того, кто долгое время пробыл слепым. Он прошел к дальнему углу комнаты, где на стуле лежала одежда: шелковое нательное белье, хлопчатая рубаха с крошечным стоячим воротничком, велюровые штаны с кожаными вставками "под седло" и длиннополая куртка со вшитым кушаком. Стоило натянуть подштанники, в дверь едва слышно проскользнул слуга в сине-золотом кафтане. Молча и сноровисто он помог Слепцу одеться, а потом коротко взмахнул рукой в сторону двери:
– Идем, господин!
Через тяжелую, окованную металлическими полосами дверь они вышли в темный коридор, на стенах которого горели редкие факелы. Это было не живое, оранжевое пламя, а холодный желтый свет, ровный и пугающий. Впрочем, этот коридор быстро окончился. За ним находился длинный холл с высоким потолком и огромными окнами, через которые внутрь лился ослепительный, жгучий солнечный свет. Слепец немедленно отшатнулся назад, в спасительную тьму, с ужасом понимая, что он не сможет выйти в переполненный ярким светом зал. По крайней мере, не с открытыми глазами. Слуга, видимо, услышал, как его подопечный метнулся обратно, потому что моментально обернулся. На мгновение нахмурившись, он тут же поднял руку в успокаивающем жесте. Из-под полы он достал странное устройство - изящный обруч из неизвестного Слепцу синего материала, на котором в одном месте крепилась темная выпуклая пластинка. Приблизившись к Слепцу, слуга аккуратно надел обруч ему на голову таким образом, что темная пластина закрыла глаза. Мир вокруг разом померк, будто мгновенно наступила ночь. Слуга, едва различимый в темноте коридора, усиленной многократно загадочным устройством, сделал рукой приглашающий жест. Слепец прищурился, и робко продолжил так внезапно прерванный путь.
На сей раз солнце не смогло ослепить его, бессильно разбив свою мощь о темную пластинку. Слепец насмелился пошире распахнуть веки, и принялся разглядывать великолепное убранство помещения, в которое попал. Здешнее богатство слепило не хуже ярких солнечных лучей, а то и сильнее, ведь против него не помогал волшебный обруч! Через некоторое время, когда слуга наконец остановился посреди зала, Слепец стал медленно вращать головой, чтобы его новые, неподвижные глаза смогли обозреть все вокруг. Даже сквозь темную пелену, защищавшую его от резкого света, он видел поразительные картины. Из стен, в промежутках между окнами, выступали блистающие золотом стволы деревьев. Они казались целиком отлитыми из драгоценного металла, но ветви шевелились, как от легкого ветерка, позвякивали изумрудными листьями. Под потолком, сводчатым и покрашенным в голубой цвет, колыхались ажурные занавеси серебристой паутины. Слепец не мог утверждать наверняка, но ему почудилось, что он видел маленькие темные тени пауков, скользящих там, в вышине.
Боясь дышать, словно от дыхания волшебный золотой лес мог рассыпаться, Слепец подошел ближе к деревьям. Нет сомнения, их стволы были золотыми - и в то же время живыми! На них с великой тщательностью были запечатлены складки коры, даже крошечные сухие сучки! Листья услужливо поворачивались, чтобы зритель мог убедиться: неведомые умельцы склеили каждый из двух пластинок. Словно настоящие - одна сторона светлая, вторая темная. Дерево, к которому подошел человек, оказалось дубом. Подняв голову повыше, можно было разглядеть прячущиеся в гуще листвы желуди. Рядом стояла ель, и каждая ее иголочка были выточена из темного, густого оттенка камня с едва заметными светлыми прожилками. Десятки тысяч хвоинок только на одном дереве! Пораженный Слепец опустил голову, и увидал волка, прильнувшего к полу. Статуя казалась живой, и только незрячие глаза выдавали подвох. Сделан зверь был из какого-то серо-желтого камня, только клыки в оскаленной пасти сверкали белизной.
– Это - гордость нашего хозяина! - важно сказал подошедший ближе слуга. - Здесь собрано множество деревьев, хотя, конечно, не все, и так же со зверями. Самые достойные. Видишь, какая тонкая работа? Дуб отлит из желтого золота, а ель из красного. Листья дуба склеены из изумруда и хризолита, а хвоя елки - малахитовая. Волк из магнезита, клыки у него жадеитовые.
– А кто это? - Слепец указал на чудовище, стоящее рядом с елью. Это было массивное существо, в полтора больше человека ростом, с маленькими передними лапками, пупырчатой кожей, толстым хвостом и сложенными за спиной крыльями. Сделали его, судя по всему, их гранита с частыми вкраплениями позеленевшей меди. - Похож сразу на лягушку и ящерицу.
– Ормус, - охотно ответил слуга и погладил чудовище по тупому рылу. - Он живет в далеких южных лесах и не поддается приручению. Даже если взять детеныша, в один прекрасный момент он убьет человека-хозяина и сбежит прочь. Правда, он прекрасен, и всем видом выражает любовь к свободе и независимости?
Слепец покачал головой, не соглашаясь с разговорившимся лакеем. Ишь как говорит складно! Приходит поди сюда вечерами и любуется видами разных свободолюбивых монстров. А может, он и не человек вовсе? Превратил Мездос такого вот ормуса в слугу, ему ведь это проще простого.
– Идем, нас ждут, - сказал тем временем его проводник после тяжелого вздоха. - Нас ждут.
Они двинулись дальше, проходя мимо длинного строя деревьев. Березы из серебра и черных ониксовых вставок, тополя из зеленоватой меди, тонкие осины из темного, но не заржавевшего железа, и еще много таких деревьев, названий которых слепец не знал. Настоящий волшебный лес, сделанный с безумным тщанием и точностью. Под каждым деревом притаился свой зверь. Красно-золотая лиса, жадеитовый заяц, огромная озерная ящерица из александрита, и еще другие, незнакомые звери - настоящий волшебный зверинец.
Зал окончился широкой лестницей. Пожалуй, не менее двадцати воинов в полном вооружении смогли бы подняться по ней одной шеренгой. У стен в каждую ступень впивались когти бронзовых волков, на сей раз, сделанных не так тщательно. Их раскрытые пасти были обращены к потолку - вероятно, по вечерам в них вставляли факелы. Так, через почетный волчий караул, они поднялись наверх, к двустворчатым дверям. Два воина в серебристых доспехах отсалютовали алебардами и раскрыли инкрустированные драгоценными камнями створки. Какой-то сложный узор, вроде широко раскрытого глаза с ресницами… Разглядывать их было некогда: Слепец вошел в новый зал, снова сверху донизу наполненный солнечным светом. Вдоль стен там были расстелены ковровые дорожки цвета бьющей из артерии крови - они лежали в ногах у длинных рядов кресел, наполовину спрятавшихся в неглубоких нишах. Одна стена, как и в первом зале, сплошь состояла из высоких окон с узорчатыми переплетами, а на второй дрожала, словно подернутая дымкой, картина. Замок-Гора, каким он выглядит, наверное, с расстояния в несколько тысяч шагов. Чуть дальше на той же стене Слепец заметил другие картины, сделанные в той же загадочной манере, жутко смахивающей на настоящую жизнь. А ведь может, так оно и есть? Таинственным способом Мездос позволяет опешившему зрителю бросить взгляд со стороны на свою могучую обитель. И на Великий Тракт с ползущим по нему караваном - вот он, следом за подернутым дымкой замком, вид с высоты птичьего полета. А вот летун, стремительный, серебристый, висит на фоне глубокого осенне-зимнего неба, под размазанными в вышине перистыми облаками. Медленно бредущий по гладкому, начищенному до блеска полу Слепец обернулся. Слуги не было - как видно, он довел подопечного до места назначения. На той стене, где находилась входная дверь, тоже красовалась картина. Снова с высоты, снова издали, наблюдатель или художник окидывал взглядом огромный город, мрачный и приземистый, чьи дома вырастали прямо из черных горных склонов. Множество плотных дымовых столбов вставало над ним, будто город пытался отогреться в суровую зиму… Слепец опять пошел вперед, и смог лицезреть очередной шедевр. На стене, к которой он приближался, тоже расположился город, такой же огромный, как и первый, но нисколько на него не похожий. Он стоял посреди тучных полей, и зеленые рощи тут и там вставали прямо между кварталами. В центре к небу тянулись гигантские дома, состоящие из белых и зеркальных стен. В безбрежном голубом небе чернели многочисленные черные точки, будто бы в город разом слетелось множество птиц. В мозгу Слепца мелькнуло воспоминание о давешнем рассказе Приставалы. Это так похоже на его родимый Коррознозд! Тут Слепец встал, как вкопанный. Приставала! - вдруг подумал он. Морин и Фило - где они, что с ними стряслось за вчерашний день? Казалось, что он не видел товарищей уже несколько суток… Наверное, все из-за того, что они не расставались подряд много дней. Как бы там ни было, об их судьбе может рассказать ему только Мездос. Решительно и быстро Слепец двинулся вперед. Ногами он топтал хвост огромной красной птицы, выложенной посреди зала. Что за птица - понять Слепец не мог, к тому же, самый центр композиции был закрыт большим черным ковром, походившим с виду на пол в спальне. Посреди ковра стоял маленький столик, а рядом застыл человек, тоже не отличающийся выдающимися пропорциями. Ростом чуть ниже Слепца, в плечах поуже, да и возрастом старше во много раз. Впрочем, возраст как раз в глаза не бросался. Погляди на этого человека - и не поймешь, сколько ему лет, пятьдесят, восемьдесят, сто? Лицо в морщинах, короткие волосы и куцая бородка седы, но сам по себе человек выглядел еще очень крепким. Наряд из синей саржи покрывал его с ног до головы - рубаха с крошечным воротом, наброшенная на плечи пелерина, широкие штаны и тапочки с загнутыми носами.
Не сбавляя шага, Слепец приблизился к Мездосу вплотную и взглянул в его прячущие в глубоких впадинах черные глаза. Волшебник не пошевелился.
– Где мои друзья? - спросил Слепец сурово. - Я их так давно не видал!
Мездос не спешил отвечать, будто бы давая собеседнику время разглядеть себя как следует. Крупный нос с мощным переносьем, густые брови, глубокие складки, ведущие от крыльев носа к уголкам губ. Голова гордо поднята, руки, совершенно не сморщенные, не похожие на стариковские, перекрещены на поясе. Что ж, с первого взгляда этот человек производит хорошее впечатление…
– Что-то ты не очень вежлив, - насмешливо сказал наконец Мездос, когда голова Слепца снова вернула взгляд прозрачных глаз к лицу волшебника. - Все-таки, вчера я вернул тебе зрение.
Слепец немедленно стушевался. Проклятье! Неужели многочисленные басни неугомонного Морина так подействовали на него, что он видит в Мездосе только плохое, подозревая подвохи на каждом шагу?
– Прости меня… - пробормотал он. От смущения он зашевелил крючками и немедленно зацепился за торчащую из куртки нить. - Конечно, я благодарен тебе, ибо только теперь понял по-настоящему, чего был лишен. Однако, мысль о товарищах не дает мне покоя.
Тут Слепец снова почувствовал, что краска заливает лицо. Как же, не дает покоя! Обо всем забыл, и вспомнил только что!
– Не беспокойся, - тихо ответил Мездос. - Твои друзья сейчас чувствуют себя так хорошо, как не чувствовали уже давно. Скоро вы увидитесь. А пока я предлагаю отобедать вместе, ведь нам нужно многое обсудить!
– Не много ли внимания ты уделяешь скромному бродяге? - Слепец быстро забыл о смущеньях и незаметно для себя вернулся к прежней подозрительности в голосе и мыслях. - Даинголд говорил, что ты сильно занят. Что ты вообще не найдешь времени для разговора со мной.
– Что ж, ничего удивительного. Даинголд - воин, который не может знать ничего, выходящего за рамки его непосредственного занятия. Хотя, боюсь, ситуация с тобой настолько необычна, что понять ее не в силах никто из моих людей.
Не отрываясь от разговора, волшебник повел правой рукой над столом, и рядом с ним прямо из воздуха появились два дубовых кресла с мягкими сидениями. Слепец, слегка ухмыльнувшись, потыкал в одно из них крюком.
– Садись, не бойся, - подбодрил его Мездос. - Они настоящие.
Сам волшебник без страха уселся в свое кресло и ловко вынул из-за края ворота белый платок. Он оставил его висеть на груди - скорее всего, чтобы защитить рубаху от случайно пролитого супа, или что там принесут на обед.
Однако, никто не собирался им прислуживать. Слепец осторожно уселся в кресло, а когда снова взглянул на стол, то там уже не было так пусто, как раньше. Словно диковинные цветы, самые разные блюда разворачивались прямо на столешнице. Изящные глиняные кувшины с вином тянулись вверх, как прорастающие стебли растений. Бокалы из тонкого стекла появлялись с легкими хлопками, и было их что-то уж очень много для двоих. Весьма смутно Слепец смог припомнить, что разные вина не полагалось пить из одних и тех же кубков. Солнечный свет, падающий сверху и справа, играл на выгнутых стеклянных боках и отражался от начищенных серебряных столовых приборов.
– И что же за яства мы станем поглощать? - скептически вопросил Слепец. - Я не могу узнать ни одного. Где мясо, где рыба, а где овощи? Вдруг ты хочешь накормить меня змеями?
– Напрасно боишься - они очень вкусные.
– Ну да! И ядовитые!
– Не все змеи ядовиты, мой друг. И даже те, что ядовиты, имеют вполне съедобное мясо, ибо яд их сосредоточен в полостях рта.
– Ну и что? Все равно они противные не внушают мне доверия.
– Как скажешь, змей мы есть не станем. Но неужели ты не узнал вон то блюдо? Жареные поросячьи ребрышки? Они просто украшены зеленью и печеным картофелем.
– Я думал, это чья-то челюсть. А картофель - это что такое?
– Корнеплод, вроде репы или брюквы, только намного вкуснее. Гм, что же у нас тут еще есть? Жареные перепела, нафаршированные морковью и перцем, запеченные в сыре яйца, устрицы и креветки из Озера-Великана.
– Что же, достаточно, чтобы удивить меня, - нерешительно пробормотал Слепец. Казалось, с возвращением зрения он стал гораздо менее уверенным человеком, нежели был раньше. Он никак не мог убедить себя в том, что ничего плохого в неведомых блюдах нет. Быть может, они даже невообразимо вкусны, не может же могучий волшебник подавать себе на стол всякую гадость? Так-то оно так, но вот кто знает, насколько немыслимыми окажутся его вкусы? - Картофель, теперь еще устрицы и краветки. Много нового.
– Креветки, - поправил Мездос. - В них тоже ничего страшного. Устрицы, правда, на первый взгляд кажутся отвратительными, ведь это нечто вроде морских улиток. Но многие люди находят в них свою прелесть. А креветки - это те же раки, только нежнее на вкус. Угощайся!
– Не хочется мне пробовать ни того, ни другого, ни третьего. А, кстати, что это за Озеро-Великан?
– Ах, Слепец! Знания для тебя важнее пищи? Ты с утра ничего не ел, и до сих пор ни к чему не притронулся?… Озеро это - король среди озер, как моя Гора-Замок - король среди гор. Вода в том озере соленая, потому что питающая его река течет через богатые залежи каменной соли. Итак, ты желаешь выслушать от меня еще что-то, или мы все же начнем есть?
– Ладно, ты прав, подкрепиться все-таки надо! - согласился Слепец и наконец нерешительно взялся за вилку. Впрочем, он почти сразу выронил ее из неуклюжих крючьев. - В конце концов, здесь столько всего, что и знакомых блюд мне хватит с лихвой.
– Надеюсь, винами ты не побрезгуешь?
– А из чего они?
– Проклятье, какой же ты привередливый?! Конечно, их сделали далеко на юге, из лучшего винограда, созревшего под щедрым солнцем!
– Наливай!
Один из кувшинов звучно выплюнул пробку и взлетел ввысь, чтобы оттуда пролить в бокал Слепца струю янтарного цвета, переливающуюся в солнечном свете, как хрусталь. Сам Слепец ловко подцепил крюком здоровенный кусок свиного бока.
– Ты прости, что я не пользуюсь вилками и ножами, - извинился он перед хозяином. - Просто не смогу удержать их в руках!
– Ничего, - благосклонно разрешил Мездос. - Твое здоровье!
Сам волшебник придвинул к себе большое блюдо с разложенными на настоящем ковре из зелени плоскими штуками. Слепец сначала принял их за нечто вроде закатанных в тесто и прожаренных кусков мяса, но Мездос ловко вскрыл одну из штук ножом с коротким, толстым лезвием. Верхняя половинка с хрустом отлетела, обнажив студенистое содержимое, которое волшебник одним движением отправил в рот. Слепец скривился от отвращения, а Мездос, с блаженной улыбкой на лице, запил эту гадость добрым глотком вина…
– Что же, - сказал волшебник через некоторое время, когда они оба утолили голод. - Значит ты упорно шел ко мне, преодолевая многочисленные препятствия? Слепой, безрукий, одинокий…
– Ну, одиноким я был недолго.
– Разве стоит считать нищего, бестолкового болтуна? Хотя конечно, поговорить с ним можно было.
– Зачем ты так о Приставале? Он не идеален, это правда, но сам по себе человек неплохой. Кроме того, такому, как я, любые настоящие руки, пусть даже бестолковые, хорошая помощь.
– Ладно, не в нем дело. Я вот что хотел сказать: ты отправился в долгий и опасный путь, покинул уютное пристанище и обменял его не просто на невзгоды - на постоянный риск! Что влекло тебя вперед? Почему ты шел ко мне, ведь я точно знаю - в тех краях, откуда ты брел, имя Мездоса сродни проклятию.
– Если ты так могуч, что проследил все мое путешествие, то должен знать ответ. Женщина, которая первой встретилась мне на вашем берегу, направила меня к тебе. Сказала, что ты в состоянии дать ответы на некоторые вопросы… помочь мне. И я уже понял - она не ошиблась! Ты вернул мне глаза!
– Сначала ты не очень возрадовался моему предложению! - Мездос издал короткий смешок и подлил себе вина. Большой, двузубой вилкой он подцепил плоский кусок истекающего соусом мяса и положил его на свою тарелку. - Да, Халлига была права. Сама того не зная, она совершила очень правильный поступок и избавила меня от множества лишних хлопот.
– Значит, ты знал, о ком я говорю, - Слепец произнес это без тени удивления.
– Конечно. Ах, Халлига… Прекрасная, добрая и очень несчастная женщина. До сих пор я чувствую вину, будто сделал с ней нечто плохое. А тогда, много лет назад, мне казалось, что я дарю ей нечто бесценное, такое, чему она станет радоваться бесконечно. Как видишь, в молодости мудрецы бывают весьма глупы.
– Что вас связывало? Она рассказывала о спасении твоей жизни.
– Да. Тогда, как и сейчас, я имел много противников. Теперь я в состоянии справиться со всеми ими, вздумай они атаковать, всеми разом, но тогда я был слаб и нуждался в помощи. Она прятала меня от рыщущих рядом врагов, лечила мои раны. Мне казалось, что между нами зародилась любовь - по крайней мере, во мне-то она точно зародилась. Однако потом мы не смогли остаться вместе. Она ушла, унеся с собой мой дар, вечную молодость…
– Почему?
– Не знаю, - Мездос тяжело вздохнул. Он застыл с бокалом вина в руке и невидящим взглядом, устремленным в дальний угол зала. - Наверное, я не заслужил ее любви.
Некоторое время прошло в молчании. Волшебник изредка делал глоток вина, Слепец пробовал понемногу экзотические блюда и находил их прекрасными на вкус. Когда он пересилил себя, и взял пару креветок, Мездос очнулся от забытья, и как ни в чем ни бывало, принялся учить его шелушить панцири. Даже с крючьями вместо пальцев сделать это оказалось просто. Слепец отпробовал мяса этих странных тварей, похожих на смесь раков с тараканами, и не нашел в нем ничего особенного.
– Что-то вроде курицы с легким душком, - заявил он Мездосу. Тот пожал плечами и улыбнулся.
– Кто-то склонен считать их верхом изысканности. Южные купцы платят за креветок огромные деньги - там их едят только очень богатые люди.
– И за вот эту гадость поди тоже? - Слепец с брезгливой гримасой на лице ткнул крюком в сторону блюда с устрицами.
– Да. Но оставим гастрономические пристрастия богатеев им самим. Пора переходить к делу: я мог бы догадаться, для чего ты все-таки шел ко мне, но лучше бы ты сам изложил суть. Вдруг я ошибаюсь?
– Непогрешимый Мездос может ошибиться? - с легкой иронией спросил Слепец.
– Когда дело касается тебя - да, - ответил тот без тени обиды. - Очень скоро ты поймешь, почему.
– Что же, действительно… Я так долго шел, добрался наконец, и уже второй день сижу здесь без толку! Ну, почти без толку, - Слепец ненадолго замолк, соображая, как лучше рассказать Мездосу о цели своего визита к нему. Что за дурень, в самом деле! Так долго добирался - и за все это время не мог придумать, что скажет колдуну! - В общем, я сам не могу точно выразить, что заставило меня идти сюда. Наверное, потребность в совете такого многомудрого человека, как ты? Странные вещи стали твориться с этим миром с тех пор, как я появился на этом берегу Реки. Небо покрылось трещинами и грозило осыпаться на землю, а та словно бы тряслась от ужаса, так что трудно было устоять на ногах. Странные монстры опустошают твои владения. Чудовища, невиданные ранее, поселяются в лесах и пожирают все подряд - деревья, зверей, людей. Быть может, неправильно связывать все эти события в одно целое? Я ведь еще слишком мало знаю о жизни здесь, в ваших краях… Быть может, это просто глупая самонадеянность - называть звеньями одной цепи поразившие мир катаклизмы и меня, маленького и убогого человечка?
Едва он поднялся на ноги и потянулся как следует, жадно рыщущий вокруг взгляд наткнулся на настенное зеркало. Сначала Слепец увидел там лишь мутную, расплывчатую фигуру, но потом подошел ближе и вгляделся в отражение пристальнее. Встреть он сам себя сейчас - ни за что бы не узнал! Из зеркала на бывшего короля, запомнившего себя крепким, статным и слегка изнеженным человеком, смотрел избитый жизнью, закаленный множеством передряг и лишений бродяга. Дубленая холодами и ветрами кожа, поджарое, покрытое тугими жилами тело. Длинные волосы, в которых даже тщательное мытье и долгое расчесывание не смогли истребить всех колтунов, дикая, до глаз, борода. Множество мелких шрамов на ладонях и локтях - и жуткие, хищные когти вместо пальцев. Слепец в первый раз видел свои новые "руки". Темно-желтые, с красноватым оттенком крюки шевелились, как ноги отвратительных пауков, которых человек по ошибке взял в руки. Он поднял их вверх, поднося поближе к лицу, и наклонил голову, так как новые глаза не могли двигаться сами… Долго смотрел, поворачивая кисти в разные стороны и вглядываясь в распухшие костяшки и крошечные язвочки в местах соприкосновения металла с плотью. Кожа там была багровой, по сути дела, все представляло собой один большой рубец. Крюки были сильно изогнутыми, чуть согнешь остаток фаланги - и тупой кончик уже достал ладони. С другой стороны крюки оканчивались крошечными чашечками, закрывающими обрубки пальцев. Из-под них к запястью змеились красные рубцы. Слепец задумчиво провел одним из крючков по шраму на другой руке. Почти никаких ощущений, словно это вовсе не его плоть. И эти язвочки не беспокоили, так и не узнал бы про их существование, если б не Мездос. Сгнил бы заживо, и не заметил этого… От такой мысли Слепец содрогнулся, и помимо воли к нему пришло видение: в зеркале, прямо перед глазами, видевшими вроде бы настоящий мир, предстал гниющий труп, оскалившийся многозубой ухмылкой. Тонкие лучевые кости локтей, едва прикрытые лохмотьями кожи, оканчивались почерневшими крюками…
Слепец крепко зажмурился и потряс головой. Видение послушно пропало, но испуг остался. Что ж это такое? Зрение к нему вернулось, а дурацкие грезы наяву продолжают являться! Вздохнув, он отвернулся и шагнул к тазу, надеясь отвлечь себя от плохих мыслей. Да и в конце концов, что такого в этих невинных шутках собственной фантазии? Ей это можно простить, она здорово помогла во время долгих месяцев слепоты.
Слепец по привычке, вдруг вернувшейся к нему из прошлого вместе со зрением, запустил руки в воду и уже понес их к лицу, когда понял всю абсурдность своего поступка. Что можно зачерпнуть кучкой гнутых металлических прутьев? Конечно, вся вода пролилась обратно. Со вздохом укорив себя за глупость, он бросил в таз полотенце, потом вынул его и влажным краем тщательно отер лицо. Хотя, о какой тщательности можно говорить, если вместо пальцев - крючья? Пока Слепец медленно вытирался сухим краем полотенца, вода в тазу успокоилась, и он смог опять увидеть собственное отражение - на этот раз только голову. В обрамлении свисающих вниз, как ветви ракиты, волос, над густой бородой и усами осталось видно не так уж много. Нос с облезшей кожей, рассеченные тонкими шрамами брови и прозрачные, как ледышки, выпуклые глаза. Безжизненные, мертвые, неподвижные. Шальной лучик света, отразившись от поверхности воды, упал на левый и утонул в его глубинах, как брошенный камень исчезает в бездонном колодце. Казалось, в черепе у Слепца теперь были не глаза, а две дыры в неведомый, потусторонний мир. Сунь палец - и он пролезет без всякой помехи. Слепец немного повращал головой, наклоняя ее направо и налево, и все-таки смог заметить на дне своих "ледышек" несколько искорок - словно оно, это дно, было устлано мелкими алмазами. Осторожно прикоснувшись крючком, попробовал на прочность: тверды! Неужели и вправду бриллианты?
Смеясь, он оторвался от зрелища. Человек с драгоценными глазами, каково звучит! Ладно, не все же утро разглядывать себя! Хотя вряд ли кто осудит за излишнее внимание к себе того, кто долгое время пробыл слепым. Он прошел к дальнему углу комнаты, где на стуле лежала одежда: шелковое нательное белье, хлопчатая рубаха с крошечным стоячим воротничком, велюровые штаны с кожаными вставками "под седло" и длиннополая куртка со вшитым кушаком. Стоило натянуть подштанники, в дверь едва слышно проскользнул слуга в сине-золотом кафтане. Молча и сноровисто он помог Слепцу одеться, а потом коротко взмахнул рукой в сторону двери:
– Идем, господин!
Через тяжелую, окованную металлическими полосами дверь они вышли в темный коридор, на стенах которого горели редкие факелы. Это было не живое, оранжевое пламя, а холодный желтый свет, ровный и пугающий. Впрочем, этот коридор быстро окончился. За ним находился длинный холл с высоким потолком и огромными окнами, через которые внутрь лился ослепительный, жгучий солнечный свет. Слепец немедленно отшатнулся назад, в спасительную тьму, с ужасом понимая, что он не сможет выйти в переполненный ярким светом зал. По крайней мере, не с открытыми глазами. Слуга, видимо, услышал, как его подопечный метнулся обратно, потому что моментально обернулся. На мгновение нахмурившись, он тут же поднял руку в успокаивающем жесте. Из-под полы он достал странное устройство - изящный обруч из неизвестного Слепцу синего материала, на котором в одном месте крепилась темная выпуклая пластинка. Приблизившись к Слепцу, слуга аккуратно надел обруч ему на голову таким образом, что темная пластина закрыла глаза. Мир вокруг разом померк, будто мгновенно наступила ночь. Слуга, едва различимый в темноте коридора, усиленной многократно загадочным устройством, сделал рукой приглашающий жест. Слепец прищурился, и робко продолжил так внезапно прерванный путь.
На сей раз солнце не смогло ослепить его, бессильно разбив свою мощь о темную пластинку. Слепец насмелился пошире распахнуть веки, и принялся разглядывать великолепное убранство помещения, в которое попал. Здешнее богатство слепило не хуже ярких солнечных лучей, а то и сильнее, ведь против него не помогал волшебный обруч! Через некоторое время, когда слуга наконец остановился посреди зала, Слепец стал медленно вращать головой, чтобы его новые, неподвижные глаза смогли обозреть все вокруг. Даже сквозь темную пелену, защищавшую его от резкого света, он видел поразительные картины. Из стен, в промежутках между окнами, выступали блистающие золотом стволы деревьев. Они казались целиком отлитыми из драгоценного металла, но ветви шевелились, как от легкого ветерка, позвякивали изумрудными листьями. Под потолком, сводчатым и покрашенным в голубой цвет, колыхались ажурные занавеси серебристой паутины. Слепец не мог утверждать наверняка, но ему почудилось, что он видел маленькие темные тени пауков, скользящих там, в вышине.
Боясь дышать, словно от дыхания волшебный золотой лес мог рассыпаться, Слепец подошел ближе к деревьям. Нет сомнения, их стволы были золотыми - и в то же время живыми! На них с великой тщательностью были запечатлены складки коры, даже крошечные сухие сучки! Листья услужливо поворачивались, чтобы зритель мог убедиться: неведомые умельцы склеили каждый из двух пластинок. Словно настоящие - одна сторона светлая, вторая темная. Дерево, к которому подошел человек, оказалось дубом. Подняв голову повыше, можно было разглядеть прячущиеся в гуще листвы желуди. Рядом стояла ель, и каждая ее иголочка были выточена из темного, густого оттенка камня с едва заметными светлыми прожилками. Десятки тысяч хвоинок только на одном дереве! Пораженный Слепец опустил голову, и увидал волка, прильнувшего к полу. Статуя казалась живой, и только незрячие глаза выдавали подвох. Сделан зверь был из какого-то серо-желтого камня, только клыки в оскаленной пасти сверкали белизной.
– Это - гордость нашего хозяина! - важно сказал подошедший ближе слуга. - Здесь собрано множество деревьев, хотя, конечно, не все, и так же со зверями. Самые достойные. Видишь, какая тонкая работа? Дуб отлит из желтого золота, а ель из красного. Листья дуба склеены из изумруда и хризолита, а хвоя елки - малахитовая. Волк из магнезита, клыки у него жадеитовые.
– А кто это? - Слепец указал на чудовище, стоящее рядом с елью. Это было массивное существо, в полтора больше человека ростом, с маленькими передними лапками, пупырчатой кожей, толстым хвостом и сложенными за спиной крыльями. Сделали его, судя по всему, их гранита с частыми вкраплениями позеленевшей меди. - Похож сразу на лягушку и ящерицу.
– Ормус, - охотно ответил слуга и погладил чудовище по тупому рылу. - Он живет в далеких южных лесах и не поддается приручению. Даже если взять детеныша, в один прекрасный момент он убьет человека-хозяина и сбежит прочь. Правда, он прекрасен, и всем видом выражает любовь к свободе и независимости?
Слепец покачал головой, не соглашаясь с разговорившимся лакеем. Ишь как говорит складно! Приходит поди сюда вечерами и любуется видами разных свободолюбивых монстров. А может, он и не человек вовсе? Превратил Мездос такого вот ормуса в слугу, ему ведь это проще простого.
– Идем, нас ждут, - сказал тем временем его проводник после тяжелого вздоха. - Нас ждут.
Они двинулись дальше, проходя мимо длинного строя деревьев. Березы из серебра и черных ониксовых вставок, тополя из зеленоватой меди, тонкие осины из темного, но не заржавевшего железа, и еще много таких деревьев, названий которых слепец не знал. Настоящий волшебный лес, сделанный с безумным тщанием и точностью. Под каждым деревом притаился свой зверь. Красно-золотая лиса, жадеитовый заяц, огромная озерная ящерица из александрита, и еще другие, незнакомые звери - настоящий волшебный зверинец.
Зал окончился широкой лестницей. Пожалуй, не менее двадцати воинов в полном вооружении смогли бы подняться по ней одной шеренгой. У стен в каждую ступень впивались когти бронзовых волков, на сей раз, сделанных не так тщательно. Их раскрытые пасти были обращены к потолку - вероятно, по вечерам в них вставляли факелы. Так, через почетный волчий караул, они поднялись наверх, к двустворчатым дверям. Два воина в серебристых доспехах отсалютовали алебардами и раскрыли инкрустированные драгоценными камнями створки. Какой-то сложный узор, вроде широко раскрытого глаза с ресницами… Разглядывать их было некогда: Слепец вошел в новый зал, снова сверху донизу наполненный солнечным светом. Вдоль стен там были расстелены ковровые дорожки цвета бьющей из артерии крови - они лежали в ногах у длинных рядов кресел, наполовину спрятавшихся в неглубоких нишах. Одна стена, как и в первом зале, сплошь состояла из высоких окон с узорчатыми переплетами, а на второй дрожала, словно подернутая дымкой, картина. Замок-Гора, каким он выглядит, наверное, с расстояния в несколько тысяч шагов. Чуть дальше на той же стене Слепец заметил другие картины, сделанные в той же загадочной манере, жутко смахивающей на настоящую жизнь. А ведь может, так оно и есть? Таинственным способом Мездос позволяет опешившему зрителю бросить взгляд со стороны на свою могучую обитель. И на Великий Тракт с ползущим по нему караваном - вот он, следом за подернутым дымкой замком, вид с высоты птичьего полета. А вот летун, стремительный, серебристый, висит на фоне глубокого осенне-зимнего неба, под размазанными в вышине перистыми облаками. Медленно бредущий по гладкому, начищенному до блеска полу Слепец обернулся. Слуги не было - как видно, он довел подопечного до места назначения. На той стене, где находилась входная дверь, тоже красовалась картина. Снова с высоты, снова издали, наблюдатель или художник окидывал взглядом огромный город, мрачный и приземистый, чьи дома вырастали прямо из черных горных склонов. Множество плотных дымовых столбов вставало над ним, будто город пытался отогреться в суровую зиму… Слепец опять пошел вперед, и смог лицезреть очередной шедевр. На стене, к которой он приближался, тоже расположился город, такой же огромный, как и первый, но нисколько на него не похожий. Он стоял посреди тучных полей, и зеленые рощи тут и там вставали прямо между кварталами. В центре к небу тянулись гигантские дома, состоящие из белых и зеркальных стен. В безбрежном голубом небе чернели многочисленные черные точки, будто бы в город разом слетелось множество птиц. В мозгу Слепца мелькнуло воспоминание о давешнем рассказе Приставалы. Это так похоже на его родимый Коррознозд! Тут Слепец встал, как вкопанный. Приставала! - вдруг подумал он. Морин и Фило - где они, что с ними стряслось за вчерашний день? Казалось, что он не видел товарищей уже несколько суток… Наверное, все из-за того, что они не расставались подряд много дней. Как бы там ни было, об их судьбе может рассказать ему только Мездос. Решительно и быстро Слепец двинулся вперед. Ногами он топтал хвост огромной красной птицы, выложенной посреди зала. Что за птица - понять Слепец не мог, к тому же, самый центр композиции был закрыт большим черным ковром, походившим с виду на пол в спальне. Посреди ковра стоял маленький столик, а рядом застыл человек, тоже не отличающийся выдающимися пропорциями. Ростом чуть ниже Слепца, в плечах поуже, да и возрастом старше во много раз. Впрочем, возраст как раз в глаза не бросался. Погляди на этого человека - и не поймешь, сколько ему лет, пятьдесят, восемьдесят, сто? Лицо в морщинах, короткие волосы и куцая бородка седы, но сам по себе человек выглядел еще очень крепким. Наряд из синей саржи покрывал его с ног до головы - рубаха с крошечным воротом, наброшенная на плечи пелерина, широкие штаны и тапочки с загнутыми носами.
Не сбавляя шага, Слепец приблизился к Мездосу вплотную и взглянул в его прячущие в глубоких впадинах черные глаза. Волшебник не пошевелился.
– Где мои друзья? - спросил Слепец сурово. - Я их так давно не видал!
Мездос не спешил отвечать, будто бы давая собеседнику время разглядеть себя как следует. Крупный нос с мощным переносьем, густые брови, глубокие складки, ведущие от крыльев носа к уголкам губ. Голова гордо поднята, руки, совершенно не сморщенные, не похожие на стариковские, перекрещены на поясе. Что ж, с первого взгляда этот человек производит хорошее впечатление…
– Что-то ты не очень вежлив, - насмешливо сказал наконец Мездос, когда голова Слепца снова вернула взгляд прозрачных глаз к лицу волшебника. - Все-таки, вчера я вернул тебе зрение.
Слепец немедленно стушевался. Проклятье! Неужели многочисленные басни неугомонного Морина так подействовали на него, что он видит в Мездосе только плохое, подозревая подвохи на каждом шагу?
– Прости меня… - пробормотал он. От смущения он зашевелил крючками и немедленно зацепился за торчащую из куртки нить. - Конечно, я благодарен тебе, ибо только теперь понял по-настоящему, чего был лишен. Однако, мысль о товарищах не дает мне покоя.
Тут Слепец снова почувствовал, что краска заливает лицо. Как же, не дает покоя! Обо всем забыл, и вспомнил только что!
– Не беспокойся, - тихо ответил Мездос. - Твои друзья сейчас чувствуют себя так хорошо, как не чувствовали уже давно. Скоро вы увидитесь. А пока я предлагаю отобедать вместе, ведь нам нужно многое обсудить!
– Не много ли внимания ты уделяешь скромному бродяге? - Слепец быстро забыл о смущеньях и незаметно для себя вернулся к прежней подозрительности в голосе и мыслях. - Даинголд говорил, что ты сильно занят. Что ты вообще не найдешь времени для разговора со мной.
– Что ж, ничего удивительного. Даинголд - воин, который не может знать ничего, выходящего за рамки его непосредственного занятия. Хотя, боюсь, ситуация с тобой настолько необычна, что понять ее не в силах никто из моих людей.
Не отрываясь от разговора, волшебник повел правой рукой над столом, и рядом с ним прямо из воздуха появились два дубовых кресла с мягкими сидениями. Слепец, слегка ухмыльнувшись, потыкал в одно из них крюком.
– Садись, не бойся, - подбодрил его Мездос. - Они настоящие.
Сам волшебник без страха уселся в свое кресло и ловко вынул из-за края ворота белый платок. Он оставил его висеть на груди - скорее всего, чтобы защитить рубаху от случайно пролитого супа, или что там принесут на обед.
Однако, никто не собирался им прислуживать. Слепец осторожно уселся в кресло, а когда снова взглянул на стол, то там уже не было так пусто, как раньше. Словно диковинные цветы, самые разные блюда разворачивались прямо на столешнице. Изящные глиняные кувшины с вином тянулись вверх, как прорастающие стебли растений. Бокалы из тонкого стекла появлялись с легкими хлопками, и было их что-то уж очень много для двоих. Весьма смутно Слепец смог припомнить, что разные вина не полагалось пить из одних и тех же кубков. Солнечный свет, падающий сверху и справа, играл на выгнутых стеклянных боках и отражался от начищенных серебряных столовых приборов.
– И что же за яства мы станем поглощать? - скептически вопросил Слепец. - Я не могу узнать ни одного. Где мясо, где рыба, а где овощи? Вдруг ты хочешь накормить меня змеями?
– Напрасно боишься - они очень вкусные.
– Ну да! И ядовитые!
– Не все змеи ядовиты, мой друг. И даже те, что ядовиты, имеют вполне съедобное мясо, ибо яд их сосредоточен в полостях рта.
– Ну и что? Все равно они противные не внушают мне доверия.
– Как скажешь, змей мы есть не станем. Но неужели ты не узнал вон то блюдо? Жареные поросячьи ребрышки? Они просто украшены зеленью и печеным картофелем.
– Я думал, это чья-то челюсть. А картофель - это что такое?
– Корнеплод, вроде репы или брюквы, только намного вкуснее. Гм, что же у нас тут еще есть? Жареные перепела, нафаршированные морковью и перцем, запеченные в сыре яйца, устрицы и креветки из Озера-Великана.
– Что же, достаточно, чтобы удивить меня, - нерешительно пробормотал Слепец. Казалось, с возвращением зрения он стал гораздо менее уверенным человеком, нежели был раньше. Он никак не мог убедить себя в том, что ничего плохого в неведомых блюдах нет. Быть может, они даже невообразимо вкусны, не может же могучий волшебник подавать себе на стол всякую гадость? Так-то оно так, но вот кто знает, насколько немыслимыми окажутся его вкусы? - Картофель, теперь еще устрицы и краветки. Много нового.
– Креветки, - поправил Мездос. - В них тоже ничего страшного. Устрицы, правда, на первый взгляд кажутся отвратительными, ведь это нечто вроде морских улиток. Но многие люди находят в них свою прелесть. А креветки - это те же раки, только нежнее на вкус. Угощайся!
– Не хочется мне пробовать ни того, ни другого, ни третьего. А, кстати, что это за Озеро-Великан?
– Ах, Слепец! Знания для тебя важнее пищи? Ты с утра ничего не ел, и до сих пор ни к чему не притронулся?… Озеро это - король среди озер, как моя Гора-Замок - король среди гор. Вода в том озере соленая, потому что питающая его река течет через богатые залежи каменной соли. Итак, ты желаешь выслушать от меня еще что-то, или мы все же начнем есть?
– Ладно, ты прав, подкрепиться все-таки надо! - согласился Слепец и наконец нерешительно взялся за вилку. Впрочем, он почти сразу выронил ее из неуклюжих крючьев. - В конце концов, здесь столько всего, что и знакомых блюд мне хватит с лихвой.
– Надеюсь, винами ты не побрезгуешь?
– А из чего они?
– Проклятье, какой же ты привередливый?! Конечно, их сделали далеко на юге, из лучшего винограда, созревшего под щедрым солнцем!
– Наливай!
Один из кувшинов звучно выплюнул пробку и взлетел ввысь, чтобы оттуда пролить в бокал Слепца струю янтарного цвета, переливающуюся в солнечном свете, как хрусталь. Сам Слепец ловко подцепил крюком здоровенный кусок свиного бока.
– Ты прости, что я не пользуюсь вилками и ножами, - извинился он перед хозяином. - Просто не смогу удержать их в руках!
– Ничего, - благосклонно разрешил Мездос. - Твое здоровье!
Сам волшебник придвинул к себе большое блюдо с разложенными на настоящем ковре из зелени плоскими штуками. Слепец сначала принял их за нечто вроде закатанных в тесто и прожаренных кусков мяса, но Мездос ловко вскрыл одну из штук ножом с коротким, толстым лезвием. Верхняя половинка с хрустом отлетела, обнажив студенистое содержимое, которое волшебник одним движением отправил в рот. Слепец скривился от отвращения, а Мездос, с блаженной улыбкой на лице, запил эту гадость добрым глотком вина…
– Что же, - сказал волшебник через некоторое время, когда они оба утолили голод. - Значит ты упорно шел ко мне, преодолевая многочисленные препятствия? Слепой, безрукий, одинокий…
– Ну, одиноким я был недолго.
– Разве стоит считать нищего, бестолкового болтуна? Хотя конечно, поговорить с ним можно было.
– Зачем ты так о Приставале? Он не идеален, это правда, но сам по себе человек неплохой. Кроме того, такому, как я, любые настоящие руки, пусть даже бестолковые, хорошая помощь.
– Ладно, не в нем дело. Я вот что хотел сказать: ты отправился в долгий и опасный путь, покинул уютное пристанище и обменял его не просто на невзгоды - на постоянный риск! Что влекло тебя вперед? Почему ты шел ко мне, ведь я точно знаю - в тех краях, откуда ты брел, имя Мездоса сродни проклятию.
– Если ты так могуч, что проследил все мое путешествие, то должен знать ответ. Женщина, которая первой встретилась мне на вашем берегу, направила меня к тебе. Сказала, что ты в состоянии дать ответы на некоторые вопросы… помочь мне. И я уже понял - она не ошиблась! Ты вернул мне глаза!
– Сначала ты не очень возрадовался моему предложению! - Мездос издал короткий смешок и подлил себе вина. Большой, двузубой вилкой он подцепил плоский кусок истекающего соусом мяса и положил его на свою тарелку. - Да, Халлига была права. Сама того не зная, она совершила очень правильный поступок и избавила меня от множества лишних хлопот.
– Значит, ты знал, о ком я говорю, - Слепец произнес это без тени удивления.
– Конечно. Ах, Халлига… Прекрасная, добрая и очень несчастная женщина. До сих пор я чувствую вину, будто сделал с ней нечто плохое. А тогда, много лет назад, мне казалось, что я дарю ей нечто бесценное, такое, чему она станет радоваться бесконечно. Как видишь, в молодости мудрецы бывают весьма глупы.
– Что вас связывало? Она рассказывала о спасении твоей жизни.
– Да. Тогда, как и сейчас, я имел много противников. Теперь я в состоянии справиться со всеми ими, вздумай они атаковать, всеми разом, но тогда я был слаб и нуждался в помощи. Она прятала меня от рыщущих рядом врагов, лечила мои раны. Мне казалось, что между нами зародилась любовь - по крайней мере, во мне-то она точно зародилась. Однако потом мы не смогли остаться вместе. Она ушла, унеся с собой мой дар, вечную молодость…
– Почему?
– Не знаю, - Мездос тяжело вздохнул. Он застыл с бокалом вина в руке и невидящим взглядом, устремленным в дальний угол зала. - Наверное, я не заслужил ее любви.
Некоторое время прошло в молчании. Волшебник изредка делал глоток вина, Слепец пробовал понемногу экзотические блюда и находил их прекрасными на вкус. Когда он пересилил себя, и взял пару креветок, Мездос очнулся от забытья, и как ни в чем ни бывало, принялся учить его шелушить панцири. Даже с крючьями вместо пальцев сделать это оказалось просто. Слепец отпробовал мяса этих странных тварей, похожих на смесь раков с тараканами, и не нашел в нем ничего особенного.
– Что-то вроде курицы с легким душком, - заявил он Мездосу. Тот пожал плечами и улыбнулся.
– Кто-то склонен считать их верхом изысканности. Южные купцы платят за креветок огромные деньги - там их едят только очень богатые люди.
– И за вот эту гадость поди тоже? - Слепец с брезгливой гримасой на лице ткнул крюком в сторону блюда с устрицами.
– Да. Но оставим гастрономические пристрастия богатеев им самим. Пора переходить к делу: я мог бы догадаться, для чего ты все-таки шел ко мне, но лучше бы ты сам изложил суть. Вдруг я ошибаюсь?
– Непогрешимый Мездос может ошибиться? - с легкой иронией спросил Слепец.
– Когда дело касается тебя - да, - ответил тот без тени обиды. - Очень скоро ты поймешь, почему.
– Что же, действительно… Я так долго шел, добрался наконец, и уже второй день сижу здесь без толку! Ну, почти без толку, - Слепец ненадолго замолк, соображая, как лучше рассказать Мездосу о цели своего визита к нему. Что за дурень, в самом деле! Так долго добирался - и за все это время не мог придумать, что скажет колдуну! - В общем, я сам не могу точно выразить, что заставило меня идти сюда. Наверное, потребность в совете такого многомудрого человека, как ты? Странные вещи стали твориться с этим миром с тех пор, как я появился на этом берегу Реки. Небо покрылось трещинами и грозило осыпаться на землю, а та словно бы тряслась от ужаса, так что трудно было устоять на ногах. Странные монстры опустошают твои владения. Чудовища, невиданные ранее, поселяются в лесах и пожирают все подряд - деревья, зверей, людей. Быть может, неправильно связывать все эти события в одно целое? Я ведь еще слишком мало знаю о жизни здесь, в ваших краях… Быть может, это просто глупая самонадеянность - называть звеньями одной цепи поразившие мир катаклизмы и меня, маленького и убогого человечка?