Борисенко Игорь. Слепец

   – Точно утверждать не сможет никто. Нужно сражаться, чтобы выяснить наверняка…
   – Хорошо… Ты назвал себя Малгори, королем Торбии. Знал ли ты, что этого человека Клозерг жестоко казнил в самом начале своего захватнического похода? Торбия пала первой.
   – Перед ней Клусси захватил Малое Королевство, свергнув моего брата, так что даже здесь ваши сведения неточны. Покажите мне хоть одного человека, который видел бездыханный труп короля Малгори!
   – Ты рассчитывал, что таких людей нет? Мы сейчас допросим одного торбианского купца - посмотрим, что ты будешь петь после этого!
   – Хорошо. Где он?
   Обернувшись в кресле, человек слева повелел привести некоего Палюку. Кто-то, позвякивая доспехами, исчез во мраке. Послышалось скрипение открываемой двери, громкие шорохи и невнятные голоса. Потом из темноты, огибая ряд кресел, выступил степенный человек с короткими седыми волосами и золотым медальоном на толстой цепи. Вдоль возвышения он прошел к говорящим и коротко поклонился сидевшим в креслах.
   – Слушаешь, Палюка? - провозгласил человек слева. Очевидно, это было какой-то ритуальной фразой.
   – Слушаю, господин! - ответил купец.
   – Скажи, откуда ты родом?
   – Из несчастной Торбии, изнывающей ныне под пятой захватчика. Там я торговал пенькой, льном и хлопком.
   – Значит, ты частенько бывал в Центре Мира?
   – Не только бывал, но и жил! Увы, мой прекрасный дом о трех этажах теперь разорен…
   – Не нужно стенать здесь о своих убытках, ибо до них нам нет дела. Скажи вот что: случалось ли тебе видеть короля Торбии, Малгори?
   – Конечно! И не раз.
   – Значит, ты запросто мог бы узнать его, если бы встретил сейчас?
   Купец нахмурился и засопел, словно был неуверен, как ему следует отвечать.
   – Я бы его, конечно, узнал, - пробормотал он наконец. - Но только зря все это вы затеяли: в тот день, когда я видал нашего храброго молодого короля в последний раз, его казнили. Вернее, злобный Клозерг, захвативший с помощью колдовства нашу страну, заявил, что он только подвергнет его усечению органов - отрубит пальцы и выколет глаза. Потом Малгори был бесчувственным унесен в подвалы, и через пару дней сообщили, что от полученных ран он скончался. В народе ходили упорные слухи… Якобы тело короля было свезено на берег Реки и брошено в это мерзкое место, словно труп преступника!
   – Что же тогда ты скажешь вот этому человеку, который стоит у тебя за спиной и утверждает, что он и есть король Малгори собственной персоной? - на сей раз в беседу вступил человек, сидевший на центральном кресле. Голос у него был старческий, надтреснутый и глухой.
   – Он самозванец!! - гневно воскликнул Палюка, резво оборачиваясь к Слепцу. Седая узкая борода его воинственно встопорщилась, толстые щеки негодующе тряслись, черные глаза сверкали. Купец даже поднял руку, сжатую в пухлый кулак, будто намеревался прямо здесь поколотить негодяя, посмевшего присвоить имя его короля. Однако, столкнувшись со холодным взглядом прозрачных глаз, он мгновенно обмяк и отступил на шаг.
   – Смотри хорошенько! - посоветовал Слепец. - Вот руки самозванца. Видишь, какие у него странные пальцы, бледные и хилые? Погляди в его глаза - почему они такие холодные и пронзительные? Да, чего не сделаешь, чтобы как следует притвориться королем!
   Слепец медленно повертел в воздухе ладонями. За последние недели он уже смог научиться как следует управлять новыми пальцами, но выглядели они еще, словно приделанные восковые имитации. Слепец нарочито неуклюже сжимал и разжимал кулаки. Раскрыв пошире глаза, он дал также насладиться их демоническим блеском, не исчезнувшим после превращения.
   Палюка вздрогнул и отшатнулся, мелко тряся седой бородой.
   – Ну, и что вы застыли? - сварливо спросил старец из центрального кресла. - Вы думаете, что нам нечем больше заняться - только сидеть и смотреть на устроенное вами представление? Давай нам окончательный ответ, Палюка.
   – Это… это… - пролепетал купец. Кажется, он лишился от увиденного всех своих сил и сейчас усядется прямо на пол. - Я не должен верить своим глазам, но этот человек действительно похож на короля Малгори. Если бы не глаза, не эта неподобающая худоба и неухоженная борода… Невозможно! Но это он.
   – Ты лично видел, как Малгори умер?
   – Нет! Я же рассказывал - его тело было унесено с места экзекуции. Никто не смог бы сказать, был ли он без чувств, или уже умер…
   – Довольно. Ты можешь идти, - человек с левого кресла встал и подошел поближе к краю возвышения. Он был одет в зеленую облегающую куртку с широкими рукавами, которая очень не шла к располневшему торсу. Одутловатое лицо кривилось в гримасе недовольства, черные глаза смотрели на Слепца со смесью недоверия и неуверенности. На груди человека висела тонкая платиновая цепочка с медальоном, на котором драгоценными камнями и металлами был выделан символ Скалгера. Алмазные треугольники гор, сапфировые переливы рек, серебряное небо и золотое солнце. Судя по всему, это был мэр города.
   – Итак, несмотря на уверения Даргрина, мы не смогли точно разобраться в том, кто ты такой на самом деле, чужестранец. Кажется невероятным, чтобы замученный до смерти король Малгори вдруг ожил и явился сюда, да еще и вооруженный могучим колдовством… Однако, скажи мне кто год назад, что под стены моего города придет огромная армия, состоящая из свиней, овец и коров, а во главе ее будет сумасшедший колдун с огненным мечом - я бы приказал отрубить ему голову за неуместные шутки. Пусть даже ты на самом деле Малгори - как можно быть уверенным, что ты не околдован? Быть может, Клозерг поднял тебя из могилы, приделал обратно пальцы и вставил волшебные глаза, а потом послал к нам, чтобы хитростью сокрушить город из тыла?
   – Твои подозрения полностью обоснованы, - пробормотал старец из центрального кресла. - Но вдруг этот человек - именно тот, за кого себя выдает? Король Малгори, чудесным образом выживший и посланный к нам на помощь самими Смотрящими Извне? В таком случае отвергать его помощь было бы чудовищной ошибкой. Скорее всего, без нее нам не удастся отстоять город.
   Мэр поднял лицо к потолку, и даже под его массивными щеками было видно, как ходят желваки. Очевидно, слова старика больно ударили по его самолюбию. Управитель города рад бы резко возразить, но не может. Старик - вот кто тот таинственный член Десятки, рискнувший прийти на встречу с подозрительным пленником!
   – Увы, - Слепец развел руками. - Я ничем не могу доказать своей честности. Только сражаясь на вашей стороне, но ведь вы боитесь до этого дойти. Вам придется самим решать - слушать свое сердце, разум, или что-то еще.
   – Сражаясь? Но вдруг ты в разгар битвы обрушишься на наши порядки с тыла и превратишь бой в бойню?
   – В том и выбор. Либо равная возможность победы - а я, кроме прочего, не могу обеспечить ее одним своим участием - и поражения, либо борьба своими силами. Вы в них уверены?
   – Мы… - начал мэр, но тут же был перебит стариком.
   – Если бы мы были уверены в своих силах, тебя давно лишили бы головы. Я дряхл, и мне уже должно быть все равно, когда умереть - в этом году от меча, или в том от старости? Однако я не хочу, чтобы с неба, из края Смотрящих Извне, мне пришлось созерцать руины моей великой родины. Поэтому надо рискнуть, ибо безнадежность битвы видна на улицах. Они пусты, потому что все взяли в руки оружие и готовятся к битве. Когда они погибнут, а на пополнение орд Клозерга придут новые полчища животных, кто станет защищать гордый Скалгер? Женщины, старики и дети? Я не сомневаюсь, что они предпочтут смерть, но города отстоять уже не смогут. Поэтому я рискну принять твою помощь. Я беру на себя всю ответственность, потому что я - второй человек Десятки. Потому, что городской совет уже никогда не соберется здесь, чтобы проголосовать. Кто-то убит, кто-то в армейском стане. Поднимайтесь сюда, к нам, ваше величество.
   Солдаты с секирами, изрядно ошарашенные поворотом событий, были отправлены обратно в тюрьму. Так и не пришедшего в себя от потрясения Палюку тоже выпроводили, и в зале остались только шесть человек. Слепец, мэр Сьизен, его первый помощник Даргрин, командир городской гвардии Криаг-Вирт с адъютантом и старый Даббер, член Десятки.
   – Ну что ж, - проскрипел последний, потирая сухонькие ручки. - Как мы поступим? У вас есть какие-то идеи, Малгори?
   Слепец поочередно оглядел всех собеседников. Кроме старика, маленького, укутанного в просторную накидку с серебряным шитьем, все смотрели на него враждебно. Даргрин сосредоточенно разглядывал полы своей вельветовой куртки, пальцами выщипывал оттуда соринки и сбрасывал их на пол. Всем своим видом он выражал, что не имеет никакого отношения к принятым сейчас решениям. Криаг-Вирт сжимал и разжимал крепкие кулаки, подергивая рассеченной старым шрамом щекой. Мэр непрестанно хмурился, не сводя взора со Слепца, будто бы с минуты на минуту ожидал, что тот проявит свою злодейскую сущность.
   – Позвольте прежде всего просьбу, - попросил Слепец, обращаясь только к Дабберу. - Недалеко от того места, где я сдался патрулю, в сгоревшем доме спрятались мои товарищи. Мы хотели избежать ненужного кровопролития, которое могло случиться из-за… той непростой ситуации, что сложилась здесь. Нужно, чтобы вы позаботились об их безопасности. Затем я готов выслушать вас - ведь сам я ничего не знаю о военном положении, составе армий и их планах…
   – В таком случае, нам следует пройти в подвал соседнего здания, где у нас нечто вроде штаба, - сказал Даббер. Потом он повернулся к адъютанту Криаг-Вирта. - А ты тем временем позаботься о людях короля Малгори.

23.

   Штаб находился в глубоком подвале, надежно укрытом сверху толстым слоем гранита, что служил полом первого этажа. Короткий коридор и восемь одинаковых комнат средних размеров.
   – Здесь у нас до войны находился архив, - пояснил Даббер, державшийся со Слепцом так, будто знал его всю жизнь. Криаг-Вирт и Даргрин, сопровождавшие их, отчужденно молчали, а мэр Сьизен, сославшись на множество дел, покинул всю компанию еще на первом этаже. Старик же болтал без умолку, будто привел сюда экскурсию. - Тут комната для отдыха, в этих трех секретари переписывают планы и приказы для разных подразделений армии, тут проходят совещания, еще две отведены для разных хозяйственных нужд. А последняя…
   Даргрин предусмотрительно распахнул дверь, пропуская Даббера внутрь помещения, заполненного ровным гудением и таким же ровным голубоватым светом. Словно сияние звезд усилилось здесь до невероятной величины, делая все нереальным, таинственным, и при этом отлично видимым. Свет исходил от шеренги изогнутых трубок, торчавших из стен. Бело-голубое пламя било из их направленных к потолку концов, как тугие струи воды.
   А на полу Слепец с удивлением обнаружил тщательно сделанную модель местности вокруг Скалгера. Пологие горы, рассеченные тонкими ранами ущелий, широкая клиновидная долина, забитая множеством черных бугорков, а на остальном пространстве - равнина, покрытая чем-то вроде застывшей зеленой пены. Похоже на игрушку для малолетнего полководца, который станет двигать по ней оловянных солдатиков. Но даже на взрослых мужчин эта штука производила неизгладимое впечатление. Слепец застыл на самом краю, не в силах ничего сказать от восхищения - так красиво и тщательно была сделана эта рельефная карта. Скалгерцы осторожно зашли вовнутрь, двигаясь по узкой полоске голого пола, оставленной у ближайшей стены. У их ног лежала желтая паутина дорог, сходящихся в квадратное желтое пятно в то месте, где горная долина превращалась в равнину. Рядом плескалась лужица, изображающая Хагмонское озеро. По самым краям комнаты змеились узкие канавки, заполненные настоящей водой - реки. Круглые выпуклости разных размеров, оседлывающие дороги и реки обозначали поселения, маленькие разноцветные флажки, воткнутые в поверхность игрушечного Скалгера тут и там - местоположение армий.
   – Как это назвать? - восхищенно спросил Слепец. - Вроде карты, но не плоская!
   – Макет, - ответил Криаг-Вирт со смесью гордости и презрения к дикарю в голосе. - На нем удобно планировать военные действия. Заходите внутрь, не стойте в коридоре.
   Даргрин запер дверь в коридор и прижался спиной к стене. Даббер вытащил из ниши, проделанной в стене, откидное сидение и немедленно на него уселся.
   – Мы не командуем армией, но положение войск, своих и вражеских, описать можем. Позже прибудет глава Десятки, который и есть наш самый главный полководец, и он скажет еще что-то, если посчитает нужным. Пока же слушай Криаг-Вирта.
   В руке командира гвардии появилась тонкая серебряная указка, которой он стал тыкать в макет. Когда длины указки не хватало, рассказчик осторожно наступал на леса, дороги и горы… Слепец вдруг вспомнил комнату в замке Центра Мира, и огромный ковер-карту, по которому он сам ходил, вот так же запросто попирая ногами целые страны… Задумавшись, он пропустил начало речи.
   – … с обеих сторон ограничено реками: на севере Сиус, на юге Богер, - бубнил Криаг-Вирт, тыкая указкой в канавки. - Про запад я упоминать не стану, там Край Мира, а с востока нас прикрывает Хагмонское озеро. К счастью, в нем множество горячих ключей, поэтому на зиму оно не замерзало, и не дало противнику шанса пройти по льду… Осенью армия Клозерга была разбита при попытке высадиться в городе Треала, что стоит у озера, а весной, как только растаяли снега и чуть подсохла грязь, мы заняли плотную оборону по всем берегам. В горах реки текут по ущельям, которые невозможно преодолеть без длительной подготовки. За ними ведется постоянное наблюдение, и там враг вряд ли станет атаковать. В долинах дела идут совсем по-другому. На левом берегу Сиуса враг только создает видимость деятельности, заставляя нас держать в готовности заслоны, а вот с правого берега Богера он ведет настоящее наступление.
   Указка командующего гвардией скользнула вниз вдоль одной из желтых ниточек, ведущей прямо на юг, до крупного кругляша, стоящего на пересечении этой ниточки с "рекой".
   – Вот здесь, на накрийской дороге, противнику удалось захватить плацдарм. Город Богер-Нижний взят примерно двумя тысячами вражеских солдат, и каждый день он перебрасывает туда новых. Мы предприняли несколько попыток сбросить их обратно в реку, но, к сожалению, там появился сам Клозерг. После этого мы уже не могли заставить своих солдат идти в атаку… Мы даже оставили ближайший к плацдарму город, Айгер, потому что за последние несколько дней дожди превратили тамошние дороги в жидкую грязь, и войска могли оказаться в ловушке в случае наступления Клозерга. Весь берег от Богера-Нижнего до озера тоже достался ему. Как сообщают разведчики, передовые разъезды звериной армии уже достигли опушек Треальского леса, который простирается до самого Сиуса. Боюсь, что сейчас Айгер пал, а части врага пробираются лесом в какую угодно сторону: на восток к Треале, на север к Блайну-на-Сиусе, или на запад, к Площади Пяти Дорог, - указка ткнула в квадратное желтое пятно у восточной окраины Скалгера. Фактически, для нас это означает катастрофу. Теперь, когда между нами и Клозергом нет речных преград, он может быстро наносить удар в том месте, где нащупает слабую оборону. Все пространство от Сиуса до Богера мы прикрыть не в состоянии… Огрин, наш главнокомандующий, уже решил сузить кольцо обороны, ограничив его Площадью Пяти Дорог и специально для этого вырытыми рвами с глиняными стенами за ними. Сейчас все там, строят, командуют, сдерживают, ведут разведку. Гибнут. Только мы сидим здесь.
   Криаг-Вирт тяжело вздохнул и с остановившимся взглядом вперился в желтое пятно Площади.
   – Да уж, катастрофа близка, - пробормотал Слепец, явственно представляя себе, как тысячи жаждущих крови зверей в светло-желтых одеяниях из человеческой кожи рвутся сюда, к огромному городу, где их ждет великая пожива.
   – Именно поэтому я решил поверить вам, - почти весело сказал Даббер. - Для Клозерга, на мой взгляд, нет смысла засылать диверсанта, он и так победит. По крайней мере, я уверен, что он так считает. Некоторые рассказы, услышанные мной, заставляют нарисовать картину этой личности - самоуверенной, сильной, безрассудной. А нам, наоборот, следует цепляться за любую возможность, пусть даже самую фантастичную… Эти молодые люди до сих пор боятся поверит в безнадежность нашего положения, поэтому пытаются идти против здравого смысла…
   – Мы не хотим хоронить себя прежде времени, - возразил Криаг-Вирт.
   – Тогда скажи мне, как ты надеешься победить орду зверей, которая сейчас наверняка затопила междуречье? В нашей армии осталось меньше тридцати тысяч человек, усталых, уверенных в скором поражении. Меньше половины из них опытные воины, остальные - горожане, впервые взявшие в руки оружие той осенью. Вряд ли они смогут на равных бороться со Зверями, у которых нет даже страха смерти! Из этих тысяч четверть до сих пор стоит на Сиусе, и успеют ли они отступить - неизвестно. У врага солдат в полтора раза больше нашего. Пусть они не умеют толком драться, зато берут силой, яростью и напором. И еще волшебством, вот что самое важное. Наши укрепления разваливаются сами по себе. Жуткие машины, ползающие по земле и парящие в небе, изрыгают сгустки огня, которые сжигают людей в кучи пепла. А есть еще отвратительные создания, похожие на сваренные кое-как вместе куски металла. Они мечут молнии, словно посланцы небес, сыновья грозы… Ну и конечно, сам Клозерг Огневержец, что бьется в одиночку с целыми полками - и побеждает их. Взмахом меча он испепеляет десятки человек. Против всего этого у нас только мечи, копья, серебряные щиты и паровые баллисты. Скажи, кто может надеяться на победу при таком раскладе?
   Произнеся длинную речь, Даббер выдохся. Сжав грудь одной рукой, второй старик махнул Криаг-Вирту, призывая продолжать беседу. Но тому нечего было добавить. С почерневшим лицом он стоял и нервно стегал себя указкой по высокому сапогу из лакированной кожи.
   – Значит, они чуют, что близки к победе, не думают о поражении и не готовы к нему? - задумчиво сказал Слепец. Даргрин взглянул на него с надеждой и недоверием.
   – Ты что-то придумал?
   – Если удастся разбить их и обратить вспять, они окажутся в ужасном положении. Можно будет развеять их в пух и прах, уничтожить, снести с лица земли!
   – Да, но будь я проклят, как нам удастся это сделать?! - прорычал Криаг.
   – Для начала должен сказать, что резервы к этим армиям вряд ли подойдут, по крайней мере, в ближайшее время. Я прибыл из Доллония, и там до сих пор находится более или менее боеспособное войско, которое оттянет на себя некоторые силы неприятеля. К сожалению, боевой дух олгмонцев очень низок, но без драки они не сдадутся. Еще тысячу Зверей я уничтожил сам на подступах к городу Андим. Туда они будут вынуждены послать большую армию…
   – Что? - недоверчиво воскликнули хором Криаг-Вирт и Даргрин. - Как ты сказал - сам уничтожил тысячу Зверей? Но каким образом? Где та армия, которая тебе помогла?
   – Если я сказал "сам", значит сделал это сам. Без чьей-то помощи, - Слепец невесело улыбнулся, видя готовые сорваться с губ скалгерцев обвинения в неоправданном хвастовстве. Однако Даббер сурово взглянул на обоих сограждан по очереди и тем заставил заткнуться. Слепец продолжил: - У меня есть идея, которую надо привести в вид, пригодный для отдачи приказов армиям. А раз уж вы такие недоверчивые, я дам небольшое представление. Смотрите!
   Слепец протянул руки к макету, словно хотел его обнять. Ему самому это было не нужно, но он решил, что следует произвести на них большее впечатление. Воды "Хагмонского озера" и "рек" закипели, издавая смешное суетливое бульканье, а потом выплеснулись на долину Пяти Дорог и покрыли ее тонким слоем. Скалгерцы нервно засучили ногами, стараясь прижаться к стене, оказаться подальше от сошедшей с ума воды.
   – Мы утопим их, - сказал Слепец, довольный произведенным эффектом. - Не снесем, а смоем с лица земли.
   Скалгерцы молчали, и только Даббер мелко, по-стариковски хихикал.

*****

   Потом был долгий военный совет за столом в комнате для совещаний. Приходили и снова уходили новые люди - командиры полков, члены городского совета и Десятки. Был даже Огрин, высокий и худой мужчина с длинной полуседой бородой и орлиным взором. Он тоже был преисполнен недоверия, и сурово смотрел на Слепца даже после того, как Даргрин с восхищением рассказал о демонстрациях мощи, устроенных Слепцом в тюрьме и комнате с макетом.
   – Молодой человек! - голос Огрина по праву принадлежал вождю огромного города и могущественного народа. Он гремел, наполнял разом всю комнату, подавлял и заставлял верить себе. - Великий Скалгер на грани погибели, и только это заставляет меня идти против голоса разума и слушать ваши небылицы. Однако учтите, что в случае предательства вы не успеете насладиться его плодами. Каждый из нас, каждый гражданин города будет стремиться убить вас, и рано или поздно это удастся. Никакая магия не спасет.
   "Что ж вы до сих пор не убили Клозерга?" - подумал Слепец, но благоразумно не стал ничего говорить вслух. Огрин был властителем, неожиданно попавшим в безвыходную ситуацию, когда собственное могущество оказывается ничем. Он должен до самого конца внушать уверенность себе и другим, пусть даже эта уверенность окажется насквозь обманчивой.
   – Я не предатель. Слово короля, - твердо сказал Слепец, поглядев Огрину прямо в глаза. Там тоже плескался океан усталости и обреченности. Этот человек уже ни во что не верит, но продолжает бороться и настраивать на битву других. Сильная личность.
   – Мы не верим королям. Мы не верим никому, кроме самих себя, - упрямо отрезал Огрин. - Только тяжесть положения заставляет связаться с вами.
   "А вот это уже глупо", - снова подумал Слепец. Гордость в такой ситуации неуместна. Значит, если бы я приехал немного пораньше - отправился бы на плаху? Он подумал о несправедливости, наполнявшей мир. Зачем Джон Торби сделал его таким? Неужели он не мог сделать его гармоничным, лишенным разных мерзостных пороков? Это вряд ли делает его хорошим Создателем. Гордыня обуяла всех людей, встреченных на пути от Реки до Скалгера. Редкие исключения вроде герцога Паджена или старого Даббера лишь подтверждали правило. Стоя на краю могилы, они пытаются отвергнуть помощь и подозревают нехорошее. Откуда такие настроения? Очевидно, они идут изнутри их натур. Сами они без стеснения обманули бы, нанесли подлый удар, не сдержали бы слова - так выходит? Или просто сталкивались с обманщиками и клятвопреступниками и сильно от этого пострадали? Вопросы были слишком многочисленны и сложны, чтобы ломать над ними голову, а она и так уже гудела.
   Совещание шло несколько часов подряд, до самой глубокой ночи. Писари исписывали набросками приказов по полкам и планами на сражение альбомы, сшитые из тончайших листов странного материала, называемого "бумагой". Было выпито несколько ведер крепкого душистого отвара, чей аромат прогонял прочь сон. Морг и Приставала скромно заходили в комнату, чтобы сообщить Слепцу о своем прибытии в целости и сохранности. Морина тут же отправили спать, чтобы он не занимал стул, а Морг включился в обсуждение военных проблем. Вернулся Сьизен. Выслушав план и проникновенный шепот Даргрина, мэр вдруг загорелся надеждой на победу, и даже горячо пожал Слепцу локоть.
   – Если шанс есть - надо его использовать! - воскликнул он, заставив присутствующих оглянуться - кого недоуменно, кого осуждающе. - Ваше величество, коли нам удастся победить, Скалгер не забудет вас!
   К концу военного совета даже у самых дремучих скептиков пробудились искорки надежды. Громкие, перебивающие друг друга голоса изредка заглушались окриками старших…
   Здесь Слепцу удалось совершить то, что он хотел провернуть в Доллонии. Ему поверили, неважно как и насколько твердо. За ним пошли. Уже под утро множество людей с лихорадочным блеском в запавших, почерневших глазах, разошлись по всему городу, разнося с собой заряды оптимизма и желания действовать. Они надеялись обратить поражение в победу…
   Сам Слепец вместе с таким же почерневшим, как все остальные участники военного совета, Моргом, и заспанными Гевелом, Кантором и Приставалой отправились в одну из гостиниц на Площади Пяти Дорог. К полудню они должны были начать непосредственную подготовку к сражению вблизи будущего поля битвы.
   По дороге, на темных улицах затаившегося в предчувствии большой беды города, Морина продул свежий ветер, и его потянуло на беседу.
   – Какое унылое место, этот ваш Скалгер! - пробормотал он, вроде ни к кому не обращаясь, но Слепец-то знал, что эта отвлеченная фраза предназначена ему.
   – А ты чего хотел?
   – Да ничего я не хотел. Просто вспомнил сейчас, каким огромным он выглядел тогда, с перевала, и тут же о родине затосковал. Коррознозд совсем не таков по ночам. Кругом яркие огни, толпы веселых людей, фейерверки, песни и музыка!
   – Неужели ты думал, что горожане, которых не сегодня, так завтра могут пустить под нож полчища захватчиков, станут петь песни и веселиться?
   – Нет, но зато я думаю, что в обычные времена здесь ни капельки не веселее, - Приставала презрительно сплюнул. - Даже собаки не лают.
   – Их всех прикончили, потому что Клозерг и собак, тех, что побольше, превращал в своих солдат.
   – Ну и что? Неужели эти трусы и мосек всех повырезали?
   – Конечно. Со страху никто не разбирает. Собака - значит придушить.
   – Ах, какая страшная эта штука - всеобщее безумие! В юности я попадал в уличные беспорядки, когда толпа разбушевавшихся людей сносит все со своего пути. После нее трупы и развалины… страшное дело.