Бояндин Константин Юрьевич. Ступени из пепла

   Заиграла тихая мелодия. Терминал.
   — Началось, — проворчал Саванти. — Вызывают. Сейчас…
   — Нет! — Май попыталась вскочить на ноги, те не слушались ее. Лас помогла ей подняться. — Не смей! Не отвечай!
   — Май, — Саванти бросил взгляд на терминал связи. — Это дежурный. У меня обход — ты слышишь?
   — Включи текстовую связь, — потребовала Май, стуча зубами. — Включи!
   — Паранойя, — пробормотал Саванти, но подчинился. Реа встала рядом, глядя, как он отвечает.
   — Май, — повернулась она. — Это действительно дежурный. Саванти пора на обход.
   Майтенаринн кивнула, опускаясь на пол. Ласточка снова обняла ее, недобро сверкая глазами.
   — Вот что, — Саванти откашлялся. — Я вернусь через полчаса. Пока… — он несколько раз нажал на сенсорную часть терминала. — Вот. Все звонки будут фильтроваться, голосовая часть — подавляться. Только текстовый режим.
   Май кивнула.
   — Но когда я вернусь, Май, тебе придется рассказать. Все, что считаешь важным. Договорились?
   — Вв-в-вы не поверите, — всхлипнула Майтенаринн. — Вы никогда не поверите…
   — После того, что произошло сегодня ночью, — Саванти поправил очки, — я поверю во все. Реа — я прав?
   Тигрица кивнула.
   — Пока… помогите ей прийти в себя. Май, через три часа последует официальный запрос о твоем самочувствии. Мы обязаны узнать все. Пойми. Иначе мы не сможем помочь.
   — Никто не сможет, — проговорила Май чужим голосом и заплакала.
   Лас обняла ее крепче.
   — Мы с тобой, — она помогла Май подняться. — Мы с тобой.
   Хеваин принес стакан с водой, молча протянул Майтенаринн. Та кивнула, сделала глоток, уселась за стол.
   — Я расскажу, — пообещала она. — Я справлюсь, Лас, спасибо. Сейчас… налейте чего-нибудь. И прошу… Хеваин…
   — Слушаю, тахе-тари.
   — Уберите эту гадость… эти таблетки. Не хочу их видеть.
   — Конечно, — он осторожно взял баночку и унес ее на соседний стол.
   — Интересно, что могло тебя так напугать, — проговорила Реа-Тарин сквозь сжатые зубы.
   Май взглянула на нее, но промолчала.
   Саванти вернулся через двадцать одну минуту.

* * *

   Полтора часа… это так мало. Но я справилась.
   Рассказала почти все. Не стала пока упоминать про историю с миной у меня в апартаментах. Не все сообщила о последнем разговоре с Дени. Не посмела признаться, что «подслушала» его и Лас мысли.
   — Так, — Саванти поднялся на ноги, когда я окончила рассказ. Реа задумчиво смотрела куда-то в окно — там уже начался новый летний день. Лас так и стояла за моей спиной, как часовой. Хеваин, мрачнее тучи, глядел на стол перед собой.
   — Дождались, — продолжил Саванти. — «Пси» у нас в городе.
   — Ты ей веришь? — голос Лас звучал совершенно спокойно.
   — Фактам, Ласточка, — поправил Хлыст. — Факты таковы, что, если Май что-то и преувеличивает, то немного. Самое обидное, — он повернулся лицом ко мне, — что даже все, что ты рассказала, не дает никакого повода применить санкции к твоей семье… извини, Май, юридически это — твоя семья.
   Минуты три все молчали.
   — Что такое «пси»? — поинтересовался Хеваин, наконец.
   — Условный термин, — проворчал Саванти, снимая очки. — Я ознакомлю вас с материалами на эту тему. Вкратце, это — человек, с мощным комплексным индуктивным потенциалом. Про «второй голос» слышали? «Медовый голосок»? Это — «пси-один». Самый слабый, доступный всем нашим дамам в… определенное время. Пробовали не подчиниться «медовому голосу»? Шкала логарифмическая. «Пси-два», грубо говоря, в десять раз сильнее «пси-один». Остальное прочитаете сами.
   Молчание продолжалось.
   Реа налила мне стакан воды. Я выпила, залпом, едва не откусила краешек стакана — зубы стучали, сил не было унять.
   — Предположим, что «пси» имеет место, — Саванти ходил к окну и обратно. — Если он… она — не полный кретин, пси должен… должна… неважно… узнать — догадывается ли жертва, что ее хотят вновь взять под контроль. То, что случилось с Дени, уже не проверить, тело кремировано. Значит… либо «пси» пойдет в атаку — а для этого он должен знать, с кем придется иметь дело — либо придет вначале на разведку. Сам или через посредника. Боюсь, Май, тебе придется встретиться с тетушкой. Или кем-то еще из семьи. Я сейчас вызову Чародея.
   — Кого? — удивилась я.
   — Масстена Каро — помнишь это имя? Как же… «Масстен, это Призрак»…
   — Начальник службы охраны. По совместительству занимается ремонтом всякого железа и такими… околонаучными вещами. Спец. Если в мире были случаи подлинного «пси», он их знает. Самое главное, он прекрасный психолог. Нужны хорошие идеи. Есть возражения?
   Возражений не было.

— — —

   Чародей оказался южанином — но походил на Лас, а не на Саванти: низкорослый, темнокожий, круглолицый, с глубоко посаженными глазами. Он вкратце выслушал отчет Саванти и присел, потирая виски.
   — Придется устроить визит, — согласился он, наконец. — Примем меры. Прежде всего — где у нас нет записывающей аппаратуры? Есть такие комнаты, о которых все знают?
   — Разумеется.
   — Отлично. Там и устроим свидание. — Он поглядел на меня. — Нет-нет, тахе-тари, не беспокойтесь. Я не сошел с ума. Я не предлагаю ставить эксперимента, не защитив вас. Защита будет. Мы с Саванти посовещаемся, а потом я поговорю с каждым из участвующих. Самое главное: вы должны держаться уверенно, так, словно ничего необычного за последние месяцы не происходило. Если предполагается «пси», надо спровоцировать его на активные действия. У меня были уже подозрения, что в Тегароне что-то происходит…
   — Прекрати, Мас, — скривился Хлыст. — Ты всегда говоришь «я так и знал, что…»
   Чародей кашлянул.
   — Ладно, ладно. Пока же — посидите в соседней комнате. Выпейте чего-нибудь… о, чай? Отлично. Вот его и выпейте. Поговорите о чем-нибудь приятном.
   Бедный Саванти. Наверное, рассчитывал пить этот чай долгие месяцы.

* * *

   Мне не хотелось смотреть ни на кого. А кому захотелось бы? После признания, что была марионеткой — в буквальном смысле — много-много лет?
   — Май, — Лас тихонько подошла, понизила голос. — Дени не мог. Не смог бы… сделать тебе плохо.
   — Я знаю, — мой голос звучал, как неживой. — Я и тогда, наверное, знала… Думаю, его убедили… что мне будет хорошо. Не знаю, как.
   Лас кивнула.
   — Мою маму… я думала, что никто не сможет убедить ее, что я… что у меня… Но кто-то смог, всего за минуту, по телефону. Кто-то нас очень не любит.
   Я взглянула ей в глаза. Странно… когда это ее волосы успели так отрасти?
   — Да, Лас, — она вздохнула и встала рядом. — Знать бы, за что.

* * *

   К моменту появления корреспондентов мы согласовали, как следует себя вести. То, что Светлая поднялась на ноги всего за трое суток после тяжелой операции, привело прессу в бурный восторг. Реа, правда, упоминала про какую-то «темную луну», но я обнаружила, что не помню никакого затмения. Помню только, что стояла на балконе, смотрела на полную луну и чувствовала себя замечательно.
   — Через четверть часа все это пойдет в эфир, — Чародей посмотрел на часы. — Так. У нас все готово. Помните, как надо себя вести, тахе-тари?
   Я кивнула.
   — Вот, — он протянул мне желатиновую капсулу. — Выпьете, когда «гости» будут на пути в эту комнату. В ушах будет немного звенеть. Самое главное, думайте о себе. О своих планах, о том, чем собираетесь заниматься. Нас здесь нет, и никогда не было.
   Мы сидели в комнате — Реа, я, Лас, Саванти. Просто сидели. В комнатке для совещаний — круглый стол, дюжина стульев, проектор. Окон нет. Терминал связи в углу, выключенный.
   Время тянулось и тянулось…
   Прошло чуть больше часа.
   У Саванти прозвенело в кармане.
   Он извлек телефон.
   — Идут, — сообщил он коротко. — Начинаем.
   Я поднесла капсулу к губам… запила водой. Чуть не подавилась. Лас встала, сделала шаг к двери. Саванти остановил ее.
   — Нет, Ласточка, — возразил он. — Мы пока останемся. Время тянулось и тянулось… и вот дверь открыли, на пороге возникла тетушка Ройсан и… моя служанка, Миан. Бедняжка… под глазами — плохо скрытые синяки, вид совершенно забитый, перепуганный. Вот кому достается, пока меня нет дома.
   — Здравствуй, Майтенаринн, — коротко кивнула тетушка. Я не встала, просто кивнула. Диадема на моей голове позволяет и не такое.
   — Здравствуйте, тетушка. Не трудитесь сообщать, что рады видеть меня в добром здравии.

— — —

   — Май, — тетушка села в одно из кресел напротив. — Что с тобой? За эти четыре дня ты успела забыть обо всех приличиях?
   — О каких именно, тетушка?
   — У тебя есть семья. У тебя есть долг перед семьей. Или ты думаешь, что можешь теперь заниматься, чем хочешь?
   — Угадали, тетушка. Я буду заниматься, чем хочу.
   — Май, мне это очень не нравится.
   — Я знаю, — пожала я плечами. Миан вздрогнула, отступила на шаг от тетушки.
   — Май, ты знаешь, что такое «потерять имя»?
   — Я знаю, что я — Светлая, — усмехнулась я. — Идите, попробуйте отнять у меня это имя. Хотите изгнать меня из Тонгвер? Я не возражаю. Подпишу все бумаги, прямо сейчас. Довольны?
   На несколько секунд тетушка потеряла дар речи.
   — Это твои… эти твои… — она переводила взгляд на тех, кто стоял за моей спиной и вновь на меня.
   — Мои друзья. Люди, которым я обязана жизнью. Если вы, конечно, смотрите телевизор. Они здесь, потому что им я доверяю.
   Ее словно плетью стегнули. «Телевизор»!
   — Май, — она сумела остаться спокойной. — Не думай, что диадему тебе вручили навеки.
   — Ее Светлость может иметь по этому поводу иное мнение, — равнодушно отозвалась я.
   Она усмехнулась.
   — Диадему получают только достойные! Только на время! Светлая должна жить так, как ей подобает! Ты уверена, что совесть у тебя достаточно чиста, чтобы иметь право называться Светлой?
   Я спокойно выдержала ее взгляд.
   — Шантаж?
   — Нет. Урок хороших манер, Май. Учти, я слов на ветер не бросаю.
   — Факты, — я подумала — не зевнуть ли, но решила сдержаться.
   — Хочешь, чтобы услышали твои… друзья? — Она выговорила «друзья», словно слово было бранным.
   — Я им доверяю, — пожала я плечами.
   — То, что ты замешана в истории с наркотиками. То, что ты дружишь с кем попало, с самыми распущенными… — она метнула взгляд в Лас, та усмехнулась и поправила ножны, знак дома Тегарон.
   — Я просила факты, не слухи.
   — Факты? — тетушка приблизилась ко мне, сколько позволяло кресло. — Погляди сегодня в зеркало… когда будешь мыть уши на ночь. — Она захихикала, и это звучало страшно.
   Лас вздрогнула. Майтенаринн предложили «проверить за ушками». Ну да, Светлой, по словам тетушки, положено быть «нетронутой». Какая вы тактичная, тетушка Ройсан.
   — Непременно, — я равнодушно кивнула. — И отправлю заключение во все газеты. Что еще?
   Тетушка ловила ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
   — Май, — голос ее зазвучал просительно. — Я хочу поговорить с тобой наедине. Ты не можешь отказать мне. Я воспитывала тебя все эти годы.
   Я оглянулась. Едва заметно кивнула.
   — Ладно, — оглянулась еще раз. — Оставьте нас, пожалуйста. Проследите, чтобы к двери никто не приближался.
   — Благодарю, — тетушка сухо кивнула. — Миан, выйди! — велела она резко. Бедняжку словно ветром сдуло.
   Мы остались одни. Я сжала под столом кулаки… напустила на себя надменный и уставший вид.

— — —

   — Май, — тетушка встала, присела чуть ближе ко мне. — Май, мы с твоими родителями уже немолоды.
   «Повинуйся», услышала я словно бы внутри головы. В ушах зашумело сильнее. Какая мерзость… только бы вытерпеть…
   «Ma es matafann ka»…
   — Да, тетушка, — голос сам собой стал деревянным. — Даже если ты решишь делать по-своему, ты обязана помнить об этом.
   «Ожидай звонка… ожидай звонка сегодня вечером…»
   — Да, тетушка… «Es foar tan es mare»…
   Эта пытка длилась бесконечно.
   — Спасибо, Май, — тетушка встала. Меня словно разбудили. Честно. Хотя, вроде бы, противостояла этому жуткому «голосу в голове» и помнила весь разговор слово в слово.
   Я тоже встала.
   — Не за что, тетушка. Рада, что почтили меня визитом.
   Мы распрощались. Почти что дружелюбно.

— — —

   Снаружи Миан прислонилась к стене и замерла, тихонько всхлипывая. Реа подошла к ней, обняла за плечи. Служанка вздрогнула, притихла. Реа ощущала нездоровый жар, множество мелких неприятностей со всеми внутренними органами. Ну да, девицу «закупоривают» — вероятно, «циклит» каждый месяц. Через два-три года ее будет уже не вылечить.
   В конце концов, Ройсан вышла, приняла с ледяным равнодушием почтительные поклоны, велела Миан принести одежду и отбыла.
   Чародей дождался, когда они покинут этаж, дал знак.
   В комнату, вместе с друзьями Майтенаринн, ворвались и его «бойцы».
   Чародей молниеносно присел перед неподвижно замершей Майтенаринн, приподнял ее левое веко, посветил крохотным фонариком.
   — «Пси», — дал он заключение. — Не ниже шести. Пишите. Предполагаемый потенциал — хамелеон, черная петля, удавка. Раппорт мгновенный, уровень не ниже ста тридцати. Остаточное воздействие — от сорока и выше. Май, — он глянул Майтенаринн в глаза, через черные очки, — ты меня слышишь?
   — Да, — отозвалась та уставшим голосом.
   — Отвечай на вопросы, быстро. Как меня зовут?
   — Масстен.
   — Кто позвал меня?
   — Саванти…
   — Сколько раз я звонил охране? Май повернула голову.
   — Нисколько.
   Чародей встал.
   — Потрясающий иммунитет. Остаточное воздействие снимем минут за пять. Запись получилась?
   — Да. Основная и дублирующая совпадают. Чародей вновь повернулся к Майтенаринн.
   — Тахе-тари, надо дотерпеть до вечера. Выполнить ее просьбу. Это будет поводом для задержания и предъявления обвинения. Понимаете?
   — Понимаю.
   — Обвинение не означает смертного приговора, не следует терзать себя такими мыслями. Если…
   — Масстен, — Майтенаринн встала. — Мне не жаль ее. Нисколько. Мне жаль тех, кто рядом с ней. Моих родителей, Миан, всех остальных. И закончим на этом.
   Чародей кивнул.
   — Через три часа оперативное совещание. Просьба всем, кто участвует в операции, не покидать здание Университета. Не отвечать на голосовые звонки. Все, что вам потребуется, доставит охрана. Ясно?
   — Ясно, — Реа уселась в кресло. — Мы под арестом. Чародей ухмыльнулся.
   — Но будете отпущены на свободу. Тахе-тари, нам необходимо знать, что приказывал вам «тайный голос». Если можно, слово в слово.

* * *

   На этот раз все вернулись в кабинет, в Праздничном Зале. Ящики с винами по-прежнему не вызывали энтузиазма, а вот аппетит у всех разыгрался не на шутку. От волнения, видимо.
   — Я подслушала отрывок вашей «беседы», — сообщила Реа, — и меня сразу же «повело». Чародей долго ругался. Сказал, что я чудом избежала крупных неприятностей. Что они там, уснули? — она встала. — Сейчас, узнаю, где наш обед. Сил нет терпеть.
   Тигрица выскользнула за занавески.
   — Кстати, — Хеваин повернулся к Лас-Таэнин. — Что это было за стихотворение, тахе-те? По звучанию — что-то предыдущего века. Я бы предположил, Те-Рао или Сагари. Очень красиво звучало. У вас талант.
   Лас немного смутилась.
   — Сагари, — признала она. — Это стихотворение редко публикуют. Считают неудачным. Мне оно нравится.
   — Странный пароль, — произнес Саванти, теребя пуговицу. — Необычный.
   — Могу я попросить вас… прочесть еще раз первую строфу? — Хеваин посмотрел на Ласточку с надеждой.
   Та взглянула на Май. Светлая кивнула, улыбнулась. Лас прочитала еще раз. Певуче, четко, как и должно читать стихотворения поэтов династии Роан-Рао.
   — Великолепно, — Хеваин прикрыл глаза, тихо шепча что-то. — Я и не думал, что поэзия может так… звучать.
   Вернулась Реа. А за ней — несколько охранников, без особого энтузиазма исполняющих роль официантов.
   После обеда расположились в медицинском центре — там было много кресел. Реа и Лас задремали, Саванти ходил и бормотал что-то себе под нос. Майтенаринн отыскала детектив — должно быть, Реа читает, когда находится минутка. Хеваин отошел к горе справочников и склонился над ними.

* * *

   Ожидание — страшная вещь. Прошло оперативное совещание, кого-то проинструктировали, кого-то — уже нет. Мне же казалось теперь, что происходящее вокруг — то самое, о чем предупреждал Саванти. Что я открою глаза и… обнаружу, что лежу в постели, вся взмокшая от пота, и буду умолять Лас дать мне это проклятое лекарство, лишь бы очнуться.
   Мы собрались у Саванти — в «чайной», как ее окрестила ехидная Реа. Столько чая я не пила за всю предыдущую жизнь. Все больше сок и воду. Нет… держись, Май. Хватит воспоминаний. Жди.
   К звонку никто не оказался готов. В смысле моральном, конечно. Чародей и его охрана тут же вышли за пределы комнаты, дали знак еще кому-то. Я подошла к терминалу, еще ощущая вкус очередной желатиновой капсулы. Успела бы подействовать.
   — Май? — жемчужный голос, приятный голос, «медовый голос»… Тетушка… где вы раздобыли такой?
   — Да, тетушка.
   — Ты готова?
   — Да, тетушка.
   — Твои друзья тоже?
   — Да, тетушка.
   — Май, слушай… Venae ers, ma senn… Or duat suada, kann… Is vattar nashto zarta…
   Я оглянулась. Саванти побледнел, прижал ладонь ко лбу. Хеваин тоже скривился, словно проглотил что-то невероятно горькое. Лас пыталась сглотнуть, но комок в горле и не думал исчезать. Только Реа оставалась невозмутимой. Молодец, Тигрица…
   Было видно, как все борются с наваждением. И это после «расколдовывания»! Бедный Дени… что же она с тобой сделала…
   — Ступай к главному выходу, Май… Подожди там, я позвоню…
   — Да, тетушка… Отбой.
   Саванти откашлялся. Тигрица усмехнулась.
   — Я был не прав, Май, — просипел Хлыст. — Это действительно страшно. Эй, Чародей…
   — Идем, котенок, — Реа взяла меня за руку. — Нас ждут.
   Саванти воззрился на нее.
   — Ты что, Тигра? Постой… — он протянул руку.
   …И я увидела, как мне навстречу летит стена. Только и успела вытянуть руки. Помогло, но не очень.

— — —

   Я очнулась, вероятно, секунды через три, но за это время успело произойти очень многое. Когда я поднялась на ноги, в «чайной» творилось нечто невообразимое. Увиденное не сразу воспринималось рассудком.
   Саванти лежал под книжным шкафом, скрючившись, скреб по полу руками.
   Хеваин сидел под столом с чашками и прочими приборами. Глаза его были совершенно стеклянными.
   Трое бойцов и Лас пытались удержать Реа. Тигрица боролась молча, но выглядело это страшно. Если бы не бронежилеты, спустя десяток секунд в комнате не осталось бы ни одного живого. Лас, прижимающая левую руку к груди, что-то кричала… я не слышала. Она поднялась, шатаясь, и заметила, что я встаю на ноги.
   — Май!! — крикнула она так, что я, наконец, услышала. — Скажи ей… она не слышит меня. Нет!! — Лас вцепилась свободной рукой в Масстена, который был готов стрелять, в упор. — Май! Умоляю!
   — Тигра! — крикнула я прямо ей в ухо. — Реа! Вернись! Ma es matafann ka…
   Тигрица одним движением сбросила с себя живые «оковы». Вскочила на ноги. Схватила меня за руку… Больно, очень больно…
   — Es foar tan es mare!
   Реа широко раскрыла глаза… взялась за горло. Что-то простонала и рухнула. Масстен, отбросив пистолет, едва успел подхватить ее. Я присела перед ней. Жива. На лице застыла жуткая усмешка.
   Чародей единственный сохранял самообладание.
   — Скорую, быстро! — он схватил свисток. — Гриф, Гриф, это Чародей. Черный код, ноль три ноль ноль. Закрытую линию с Меален, немедленно. Май, — обернулся он ко мне. — Куда она велела тебе идти?
   Я едва вспомнила, до того мне было худо.
   — Иди туда, прошу. Тебя сопроводят. Ответишь на звонок. Не бойся, мои ребята ничего не слышат. Скажешь: все остальные мертвы. Давай, не медли.
   Лас склонилась над Саванти.
   На губах того пузырилась кровавая пена. Неприятного вида лужа, в которой он лежал…
   — Ани… Ани, ты жив?
   — Лас… — прохрипел Саванти. — Аптечка… красный шприц… быстро…
   Лас выронила с десяток шприцев, но сумела подхватить красный.
   — Быстро…
   — Куда?
   — Куда… угодно…
   «Внутримышечное», успела прочесть Лас и сделала укол в руку.
   Саванти продолжал конвульсивно вздрагивать. Вскоре конвульсии прекратились. — Ани…
   — Я жив… — он сумел открыть глаза. — Я знаю… как это выглядит. Знаю даже, как пахнет… Если есть не очень брезгливые…
   Хеваин поднимался на ноги. Он, как и Саванти, прокусил губу.
   — В двести пятую меня… в ванну… можете сразу утопить…
   К счастью, Скорая уже была здесь. Лас и Хеваин поплелись было следом за носилками с Саванти, но их вежливо отстранили и усадили в другой комнате. Принялись обследовать. До Лас долетали обрывки разговора Чародея.

— — —

   — Линия готова, — сообщил терминал. — Идентификация.
   Чародей приставил ладонь к сенсорам. Пауза. Цикл, проклятье, как некстати.
   — Диспетчер, — отозвался терминал. — Видеосвязь через пять секунд.
   Чародей терпеливо ждал.
   — Чародей, — человек на экране недовольно моргал. — Ты знаешь, который час?
   — Отдел чрезвычайных ситуаций, Авари. Черный код. У нас пятнадцать минут на все про все.
   — Мне требуется…
   — Ты обратил внимание, на каком я канале? — Чародей повысил голос. — У нас тут «пси». Восьмой или девятый. Через четырнадцать минут он поймет, что его вычислили.
   Авари молча кивнул, что-то нажал перед собой.
   — Отдел чрезвычайных ситуаций, база Меален.
   — Черный код ноль три ноль ноль. «Пси» восемь в населенном районе. Три отряда захвата. Полное спутниковое покрытие квадрата сорок семь — три — шесть, Тегарон. Полномочия руководить местными силами самообороны, коммуникациями, связью. Уведомите Генеральный Штаб. Ее Светлости я сообщу сам.
   — Принято, Чародей, — послышался спокойный голос невидимого собеседника. — Ожидайте нового кода в течение пяти минут. Связь не прерывать.
   Чародей кивнул, выглянул за дверь.
   — Давайте, — махнул он рукой. — План «Дайри», начать оцепление. Кто-нибудь, начальника полиции мне и канцелярию Ее Светлости.
   Он глянул на распростертую на полу Реа. Подозвал жестом свою команду.
   — Ее кто-нибудь расколдует? Я что, все должен делать сам?

* * *

   Аварийное освещение было неприятно-желтым. Саванти лежал в ванне, голова его возвышалась над поверхностью пены, лицо еще было сведено судорогой. Лас, Май, Реа и Хеваин сидели у ванны.
   — Я… гений… — прошептал Саванти, сморщился. На этот раз его не стошнило.
   Тигрица всхлипнула.
   — Да, Ани… только не умирай…
   — Теперь я знаю, что такое — «пояс смерти». Ох… Страшный ты человек, Тигра…
   — Да, Ани… Саванти закрыл глаза.
   Ему явно становилось лучше.
   — Что такое «пояс смерти»? — тихо спросил Хеваин.
   — Точки на животе, — указала Май примерное расположение. — Если правильно ударить, смерть от болевого шока. Реа ударила правильно.
   — И очень сильно, — хмуро уточнила Реа.
   — Блокада… — улыбнулся Саванти. — Если бы не она, конец.
   Реа медленно встала на ноги.
   — Ты… успел восстановить блокаду?
   — Иначе бы мы не разговаривали… Ох… Плохо держится, зараза, опять ее сорвало. Теперь снова ставить… И так на заднице живого места нет…
   Все молчали, никто не улыбнулся.
   — Ты прожила рядом с ней пять лет, Май, — Саванти открыл глаза, — за это надо ставить памятник…
   Лас вновь начала бить мелкая дрожь. Она уселась прямо на пол и обхватила себя руками. Ни у кого не оказалось перелома — хотя Реа успела наградить почти всех болезненными ударами. У Хеваина была вывихнута рука — та самая. Не везет.

* * *

   Ночь. Луна постепенно поднималась из-за деревьев. Спокойно как…
   — Я боюсь, — призналась Лас, обращаясь к застывшей у окна Майтенаринн. — Я все равно боюсь.
   — Я уже устала бояться, — отозвалась Май. — Быстрее бы все окончилось.
   Остальные сидели в «чайной», в десяти шагах по коридору. Охрана на каждом углу. Связь с внешним миром запрещена, только специальные линии. В парке — ни души…
   Из двери выглянул Хеваин — поманил их обеих рукой.
   — Все, — пояснил он, когда девушки вернулись к остальной компании. Саванти чувствовал себя нехорошо. Пил вино. Много вина. Его никто не пытался останавливать. — Штурм закончился. Горожане, я надеюсь, так ничего и не поняли.
   Май молча ждала продолжения. Хеваин указал на терминал, где появлялись строки сообщений.
   — Дом взят штурмом, «пси» нейтрализован…
   — Убили? — спросила Лас одними губами. Май кивнула.
   — «Пси» заставил обитателей дома перебить друг друга. Выживших нет. Дом частично разрушен взрывом — «пси» подорвал себя, когда понял, что в ловушке. Со стороны групп захвата потерь нет. Мирные жители не пострадали.
   — Все кончено, — Реа склонила голову.
   — Все кончено, — повторила Май безжизненно. — Со всеми кончено.
   В ту ночь никому не удалось заснуть.

Глава 3. ОБЛОМКИ МОЗАИКИ

   Реа оглянулась. Лас брела по коридору, погруженная в задумчивость.
   — Что-то хотела спросить, Ласточка?
   — Реа… извини, что отвлекаю. Я беспокоюсь за Май. В номере ее нет. В парке ее нет. В Университете никто не видел. Никаких записок, никто ничего не знает. Может, ты…
   — Нет, Лас… Я тоже не видела ее. Но она не ушла бы в город без охраны. Она дала слово.
   Лас кивнула и двинулась в главный корпус — к парадным воротам.