Бояндин Константин Юрьевич. Ступени из пепла

   Лас кивнула. Хеваин помог ей спуститься в каюту, забрал вещи и ушел в другую. Но заснуть не удалось. Не страшно. Выспится в самолете, не впервые.
   Лас спала без сновидений. Провалилась в сон мгновенно, едва только легла.

* * *

   Часа за два до рассвета меня разбудил вызов. Прямая связь. Неужели Хеваин… неужели что-то случилось… Чародей.
   — Это очень странная история, — пояснил он. — Мы нашли девушку. Ее тело. На отмели у реки, чуть ниже места, где был оставлен плащ. Ее зарезали. Пытались изобразить самоубийство.
   Я молчу.
   — Ее увезли в морг. Но когда доехали, тела в машине не оказалось. Никто ничего не заметил. Остался только кухонный нож, старый и тупой. Удивительно, как удалось убить им — нападавший должен быть очень сильным. И знать, как убить таким неподходящим оружием. Всего одна рана.
   Что тут можно сказать…
   — Это все, тахе-те. Извините, что разбудил. Теперь нет никаких сомнений, она мертва. Думаю, тело отыщется.
   — Спасибо, Чародей, — произнесла я, не без усилий над собой оставаясь вежливой.

Глава 7. СТЕНЫ ЧУЖОГО ДОМА

   Проснувшись, я ощутила себя никакой. Как и ожидалось. Впервые за последнее время я решила завтракать одна, заказала себе всего понемногу — мне было не по себе. И так не удавалось уснуть, а тут еще сны. Огонь, волны, играющие дети. И отчего-то маяк. Сигнальная башня, чье-то лицо, выглядывающее оттуда, электрические огни на самой макушке.
   Бр-р-р…
   Ну да ладно. Никому, кроме меня, это неинтересно. Сообщений набежало… нуда, теперь я стала всем нужна. Правители провинций и соседних городов начали приглашать меня — посетить их позабытые, никому не нужные (если верить сообщениям) места, осчастливить… Они издеваются? Во время траура? А… ясно. Просто пожелания, никаких конкретных дат не стоит. Придется посещать, раз уж стала талисманом.
   Где Лас? Где Хеваин? Дядя часто повторял: нет новостей — добрые новости. Соглашусь. Завтра и последующие два дня у меня будет много времени подумать о прошлом и о себе, а пока надо думать о настоящем.
   Первый визит — к градоначальнику. Так. Начинаем привыкать к новой выходной одежде. И к сопровождению охраны. Теперь это не просто охрана Университета, и далее не личная моя охрана — это специальное подразделение, из «пси»-отдела. Те самые бойцы, которыми гордится Чародей. Бедняги, как они смущаются, что надо одеваться в такую неудобную и мало практичную (с точки зрения их обязанностей) одежду.
   Ничего. «Скат», моя невидимая рыбка, со мной. Хоть я им и не пользовалась, чувствую себя увереннее.

* * *

   — Плохо дело, — Дайнаэри приветствовал пассажиров, предложил усесться. Завтрак — ужин? — был из концентратов, но аппетит у всех был волчий. — Не беспокойтесь, автопилот надежный. Через полчаса будем на месте. «Махени» сменила курс.
   — Куда? — спросила Лас, хотя уже догадывалась.
   — Вслед за нами, теаренти. Хотя мне кажется, вы двое тут ни при чем. Ей нужна коробка, которую вы ищете. Знаете, я ведь никому не говорил, что изъял ее из маяка в тот же день, когда Хельт, да пребудет под Светом, поручил мне заботиться о ее содержимом. Что с вами, теаренти?
   Лас посерела, Хеваин подумал, что ей станет худо.
   — Он… умер?
   — Да, теаренти. Во время урагана. Корабль терпел бедствие, Хельт помогал людям выбраться на берег. Поскользнулся, упал, ударился головой о камни… Умер у меня на руках. Прекрасный был человек.
   — Четырнадцать… лет назад? — язык не повиновался.
   — Да, теаренти. Похоронен не так далеко отсюда, в ваших владениях… бывших владениях, прошу меня извинить. Я знаю, что с вами стряслось, море знает все. Хельт спас в тот вечер многих из вашей… бывшей… семьи.
   Лас долго глядела в глаза Хеваину.
   — Это то самое… что…
   — Да, тахе-тари. Я не знаю, что и делать. Я уже направил запрос о разрешении на изучение останков. Думаю, Ее Светлость поддержит нас.
   Лас помотала головой.
   — Не позволят, Хеваин. Сагари, Те-Рао, Майри-Та, многие другие Видящие погребены на том кладбище. Даже просьба Великой Матери не поможет. Я знаю.
   Все вернулись к еде.
   — Я понимаю, у вас около пятнадцати часов, чтобы вернуться домой, — Дайнаэри взглянул на часы. — Мы успеваем. Жителей уже эвакуируют, ураган очень сильный. Я должен буду немного задержаться, забрать родственников, и тогда…
   — Мы поможем, — твердо заявила Лас. Хеваин кивнул.
   — Благодарю.
   — Дайнаэри-Сайта, — Хеваин оглянулся. Лас кивнула — говори. — Послушайте… почему Клятва Восьми? Что за Восемь?
   — Королева расскажет, если захочет, теариан. Если вспомнит. Я — брат одного из тех детей, что играли в тот вечер, у того самого костра. На Голове, — капитан содрогнулся. — Это все, что вы услышите от меня.

* * *

   Градоначальник, Мерстеринн ан Айдаро эс Тонгвер эс ан Тегарон, держался с достоинством. Я знаю, что он поддержал просьбу о лишении меня имени… но что было, то было. Не подобает девице благородного происхождения так мелко мстить. На сей раз говорю безо всякой иронии.
   — Таха-тиа, — обратилась я. — Не думаю, что отвлеку вас надолго. Это личный визит. У меня теперь множество забот, мне нужна ваша поддержка.
   Он кивнул.
   — Думаю, могу рассчитывать на разговор наедине?
   — Разумеется, Светлая. Угодно ли позавтракать?
   Ой… я об этом не подумала. И зачем я уже позавтракала?
   — Сочту за честь.
   Он кивнул, низко поклонился, получил полагающееся прикосновение к щеке и лбу.
   По заверениям Чародея, все «сорвавшиеся» в штате Мерстеринна были уже в лечебнице. Тяжело им. После атаки «пси» не каждый может восстановить рассудок.
   — Прежде всего, таха-тиа, — когда дошло до вина и десерта, можно говорить. — Мне не нужны головы, покаяния и возмещения. Вы знаете… солгать мне могут не всякие. Поступим так. Объявите, что каждый, кто не сможет, при случайной встрече со мной, держать себя в руках, может сдать обязанности добровольно. Преследований не будет.
   — Рад слышать. Я был о вас… извините, тахе-тари-ан.
   — У меня есть и другие, не менее обременительные обязанности. Я буду рада выбрать преемницу как можно скорее. Поэтому я прошу вас объявить о созыве собрания малого дома сразу после Дня Возрождения. Руководство делами дома будет сдано на одном-единственном условии. Новая глава дома обязуется поддерживать человека… близкого мне человека. Она находится под формальным покровительством лично Ее Светлости.
   Он кивнул.
   — Я понимаю, тахе-тари-ан. Мы избежали крупных неприятностей и немилости, благодаря вашей поддержке. Малый дом выполнит все, что вы ни потребуете. Без принуждения.
   — И, наконец, то, ради чего я пришла. Мне необходимо выяснить, куда направлялись средства малого дома за время моего обучения в Университете. Включая то, на что тратила деньги лично я. Вы в курсе, что… я помню не все. Мне нужен подробный отчет. Пусть даже там будет много неприятных для меня моментов.
   — Отчет будет готов в ближайшие дни, — подтвердил Мерстеринн. — Не посмею отвлекать вас во время траура, но к Дню Возрождения и столь приятному для вас личному празднику отчет будет у вас. Слово чести.
   — Благодарю вас, — я встала. Визит завершен.
   — Мерстеринн, — шепнула я, пока он провожал меня. — Вам требуются деньги на поправку вашего здоровья, здоровья ваших родственников. Вы не обманете меня. Я не стану возражать против траты денег малого дома на подобные цели.
   Он покраснел, но этим все и кончилось.

— — —

   Да. Я направлялась в Университет — переодеться — а сама вспоминала «покаяние». Когда бледный и не верящий в свое освобождение Саванти вернулся в медицинский центр (Реа уже готовила меня к операции), его ждала очередь перепуганных коллег по центру. Всем было, в чем признаться. Не все смогли сохранить достойный вид. И не все, конечно, были передо мной в тот печальный день в Зале Заседаний.
   Саванти поступил… вернее, я поступила сегодня, как он. Кто не сможет глядеть мне в глаза, в глаза Реа или Светлой, может уходить. Преследований не будет. Некоторые ушли. Многие долго извинялись, признавались в разных проступках. Саванти… бедняга… он выслушивал это пять часов подряд. А потом помогал удалять из меня то, чем меня нашпиговали «Жуки».
   Шутил, что на одних только возвращенных в хранилище реактивах можно год проводить самые дорогостоящие синтезы.
   А потом «каялись» другие службы Университета.
   Признаться, теперь мне уже не было смешно. Я помнила, с какими глазами подходили ко мне «старцы». Пустота, отчаяние и скверная, рабская надежда на самом дне.
   Великая Матерь, неужели я такое чудовище?

* * *

   На новый дом Дайнаэри, остров Eafarin, Каракатицу, корабль прибыл с опозданием минут в пять. Действительно, хороший автопилот.
   — «Махени» снова меняет курс, — уже высадившись, Дайнаэри послушал сводку и вернулся к своим пассажирам. — Идемте, это недалеко.
   Кораблей было немало. Дайнаэри разрешил грузить на «Дельфин» часть чужого имущества, но отказался пока что брать людей на борт. Впрочем, теперь, когда ураган поворачивал на север, в сторону Шеам… Интересно, насколько сильным он дойдет до континента? Конечно, метеорологи Союза наготове, специальные ракеты — тоже, рассеивать воронку, ослаблять ее, вынуждать отходить от населенных пунктов и других, не менее ценных, территорий.
   Погрузка заняла сорок минут. Край «мантии» «Махени» уже показался на горизонте, волнение достигало двух баллов. Все, корабли уже покидают остров; если повезет, почти все вернутся сюда.
   Как только они ступили на остров, Лас категорически воспретила Хеваину снимать что бы то ни было.
   — Я довезу вас до порта, как обещал, — сообщил капитан. — О дальнейшем мы поговорим, когда встретимся. Вот, пожалуйста.
   Он положил перед Лас тяжелый старый саквояж. Внутри была герметично закрытая и облитая воском металлическая коробка.
   — Там какие-то бумаги, — пояснил Дайнаэри. — Я не интересовался, да и языка особенно не знаю. Раз в два-три года вскрывал, чтобы убедиться, что не заплесневели, да прятал назад.
   — Откроем? — Хеваин явно был возбужден возможными находками.
   — Нет, — Лас была непреклонна. — Откроем дома. Я боюсь. Пусть ее сначала изучат.
   Хеваин кивнул. Что-то в этом есть. Оттенок нереальности… он теперь на всем. Лучше предполагать самое худшее.
   На протяжении почти всего обратного пути особенно ни о чем не говорили. На «Дельфине» присутствовали теперь сестры Дайнаэри и их дети; старик — дядя капитана, да совсем маленькая внучка. Они поглядывали на чужаков с опаской и помалкивали.

* * *

   Идею погулять в руинах дома Чародей поддержал, но с прохладцей.
   — С вами будет сопровождение, тахе-те, — пояснил он. — Правила просты. Если вы что-нибудь замечаете, не пытайтесь сами взять, прочесть вслух, переместить. Предоставьте это моим людям. Честно говоря, когда вы в Университете, я чувствую себя спокойнее.
   Счастливый. Я перестала себя чувствовать спокойно с того момента, как дядя Хельт пробрался ко мне через окно.
   Пока я переодевалась для прогулки в свой бывший дом, пришло сообщение. Лас и Хеваин на пути в аэропорт, часам к четырем пополудни будут в Университете.
   Превосходно.
   С четырьмя сопровождающими я отправились к Северному дому. Уж не знаю, что имел в виду Хеваин, когда предлагал побродить там. Обойду все комнаты по разу… да и все.

* * *

   Он зашел к ним незадолго до прибытия.
   — Извините, — Дайнаэри опустил взгляд. — Мы живем замкнуто. Я редко бываю дома, по многим обстоятельствам. Не удивляйтесь, что с вами не стали разговаривать.
   Лас пожала плечами.
   — Я обещал рассказать про Сагари, — он извлек из сундучка в углу каюты пыльную бутылку. — Прошу вас. Совсем немного… мне будет спокойнее.
   Вино оказалось не очень крепким и удивительно вкусным.
   — Принято считать, что Сагари написал свое последнее стихотворение у себя в замке, в ожидании той, в которую был влюблен. Что он прочел ей его… и осознал, что никогда не любил ее. Что она добилась его благорасположения исключительно из корыстных побуждений. Его обуяла неожиданная ярость. Он выгнал ту, ради которой минуту назад был готов на все, а ночью наваждение прошло. Сагари бросился на поиски той, которую выгнал в бурю… но лодка, в которой прекрасная Та-Раэни попыталась вернуться к себе домой, пропала бесследно.
   Лас слушала, молча глядя на поверхность стола.
   — Сагари долгие недели искал Та-Раэни… но напрасно. Он вернулся в замок и попытался уничтожить то самое стихотворение, но не смог. Он сжигал свитки, но текст проступал на других свитках, на стенах, на утвари. Ночью, когда началась новая буря, страшнее прежней, Сагари бросился со стены замка. Так звучала легенда?
   Лас кивнула.
   — Мой прадед был капитаном «Благосклонной», — Дайнаэри налил еще немного. — Он привез Та-Раэни на Голову… там была старая заброшенная крепость, там Сагари назначил ей свидание: оба их Великих дома не были в восторге от их отношений. Он долго создавал стихотворение… то самое, последнее. Когда Та-Раэни прибыла, он, вероятно, прочитал его. Как раз начиналась буря.
   Лас пристально глядела в глаза капитана.
   — Что-то случилось там, в башне, — продолжал Дайнаэри. — Когда Та-Раэни выбежала наружу, она была бледнее снега. От страха не могла говорить. Добежала до шлюпки, велела немедленно отвезти себя на корабль. Ее не довезли до корабля. Она вскрикнула, упала замертво, вся в крови. Но никто не притрагивался к ней! Одежда оставалась невредимой!
   Сагари появился через несколько минут — вплавь, чудом не утонул. По его словам, Владыки мира дали ему знак: увидев, что Та-Раэни в страхе бежала от него, он схватил кинжал и ударил себя в грудь — жизнь более не имела смысла. Но кинжал не причинил ему вреда.
   Та-Раэни оказалась заколотой в сердце, — Дайнаэри прикрыл глаза. — Сагари просидел рядом с ней до рассвета. Затем велел отвезти ее домой, сам вернулся в башню. Утром следующего дня в башне, нашли его тело и пепел от сожженных книг и свитков. Стихотворение проступило на стене башни, счистить его было невозможно. Последние слова Сагари написал кровью, на другой стене. Я не знаю, что там было сказано.
   — Я видел ту стену, — Дайнаэри поднял глаза. — Прошу вас, поверьте мне. Я читал стихотворение, написанное нечеловеческой рукой. По счастью, у меня хватило ума не читать его вслух и целиком. В нем ощущается сила… жуткая сила. Не злая, но и не добрая. Затем из крепости устроили маяк. Ту самую стену Хельт эс Тонгвер обнаружил случайно. Перед ней долгое время стояли шкафы с разным хламом. В тот же год все жители покинули остров. В тот же год Хельт эс Тонгвер умер, а на острове стало твориться нечто ужасное. Так оно было.
   На экране радара уже появились очертания порта Тан-Каоти.
   — Зачем вы рассказали это? — тихо поинтересовалась Лас.
   — Хельт эс Тонгвер часто играл с нами. Он прочитал несколько строф Королеве… маленькой Майтенаринн. Оно очень понравилось ей. Вы знаете, как звучат стихи Сагари. Они не могут не понравиться. А затем, когда его девочку уже забрали, он увидел стену, понял, чему именно научил ее. Может быть, он хотел попросить ее быть осторожнее. Не знаю. Он всегда переживал, что обучил ее такому «паролю». Ему не позволяли увидеть Майтенаринн. Думаю, его письма попросту уничтожали.
   Лас закрыла глаза ладонями.
   — Простите меня, теаренти, — Дайнаэри поднялся. — Я не знаю, смогу ли увидеть вас еще раз. Смогу ли поговорить с Королевой. Я не хотел бы, чтобы последние слова Хельта остались предоставленными только ветру. Лас кивнула.
   — Я передам предостережение, — отозвалась она. — Я надеюсь, у меня хватит смелости.
   Они коротко простились в порту… Дайнаэри вернулся на корабль молча.
   — Я все равно люблю это стихотворение, — тихо добавила Лас-Таэнин, глядя вслед кораблю. — Я прочла всего Сагари. Это… солнце, Хеваин. Оно может быть жгучим, но оно не бывает злым. Понимаете?
   Хеваин кивнул.
   — Вы назвали его Видящим. Что это такое?
   — Сагари был провидцем. Он спас Империю от многих бед. Каждое видение стоило ему многих лет жизни. Говорят, его мертвое тело было телом дряхлого старика, а накануне смерти он еще выглядел, как и должен был выглядеть человек тридцати лет от роду. Прошу, Хеваин… поговорим об этом потом.

* * *

   Вот место, где сидел, любуясь видом на горы, старик Ройен. Я присела, представила его кресло, которое ему позволяли выносить на улицу — с суставами у него было уже не очень.
   Нечто… нечто странное. Похоже на запах, но не запах. Как будто Ройен здесь, благодушно воспринимает очередную мою выходку. Как будто он тут еще, рядом со мной.
   Охрана следует за мной по пятам.
   Прихожая. Следы от пуль повсюду. Когда дом окружили и велели всем выходить с поднятыми руками, минут пять было тихо. Затем… Чародей отказался проигрывать мне запись происходящего. Говорит, это было страшно. Все внутри, все, кто мог, схватили оружие и стреляли… видимо, друг в друга. Кто-то успел отступить к подземному переходу. Его, конечно же, к тому моменту блокировали. Откуда у тетушки взялась взрывчатка, никто не знает.
   Проход влево. В столовую. Коридор следует дальше. Вот та комнатушка под лестницей, где мне «давали указания». Я приоткрыла дверь. Снова… запах не запах, нечто, что пропитало здесь все.
   «Садись, Майтенаринн».
   Я встала на пороге. Сил нет шагнуть дальше.
   «Повинуйся».
   Я медленно обернулась.
   — Вам плохо, тахе-тари? — ближайший охранник подхватил меня под руку. — Может быть, лучше вернуться?
   — Нет, — я постаралась взять себя в руки. — Я справлюсь.
   Справилась.
   «Повинуйся».
   Что вы хотели, тетушка? Зачем столько людей стали куклами?
   «Повинуйся».
   Чисто… Чисто. Все, что не разнесено пулями в клочья, стоит, где стояло. Все, что не забрызгано кровью, на местах.
   Поднимаюсь по лестнице. Справа — коридор в комнаты прислуги. Миан… всегда дежурила где-то здесь. Чувствую твой след, Миан… Здесь ты тихонько плакала… смотрелась тайком в зеркальце. Ждала чего-то.
   «Повинуйся».
   Ни за что… более никогда.
   Дверь в мою комнату.
   Не могу. Не могу поднять руку… автоматика отключена, дверь откроется просто так.
   — Откройте, — хрипло попросила я. — Пожалуйста.
   Меня вежливо отодвинули в сторону.
   Двое скользнули внутрь, опустив защитные экраны.
   Минуты через три дали знак— чисто. Впустили меня.
   Душная, неприятная атмосфера пропадает за порогом.
   Окно. Здесь он стоял.
   Опускаюсь на колени… вслушиваюсь.
   «Я помогу тебе, Светлая».
   Да… помог… спасибо, дядя, ты мне очень помог. Где ты? Отзовись. Прошу.
   «Я помогу тебе».
   Опускаюсь на пол, прикасаюсь щекой к вытертому ковру. Позади меня суета… ничего, не ваше дело.
   «Справа, Май, не слева».
   Мне становится лучше. Сразу же. Охранники за спиной молчат. Спасибо и на этом.
   Здесь я сидела, на уголке кровати. Да. Очень часто… когда нужно было выплакаться. Но слезы не идут. Кончились. Все когда-нибудь оканчивается.
   «Я помогу тебе».
   Поднимаю взгляд. Снова… неприятное ощущение, что кто-то был здесь. Кто-то трогал предметы, шевелил их. Вот… моя любимая игрушка — единственное, что позволили забрать с острова. Медвежонок. Набит высохшими «кудрями Соари» — особым родом водорослей. Их запах. Он прогоняет кошмары.
   — Позвольте, тахе-тари, — один из сопровождающих участливо берет игрушку, помещает в пакет. Как только ее изучат (хотя все уже изучали и обследовали), отдадут.
   «Не спрашивай меня, почему я это делаю».
   Я бы спросила. Теперь бы спросила. Где ты? Где все, у кого можно что-то спросить?
   Я долго смотрела на книги. Нет. Довольно. На сегодня — довольно. Иначе со мной случится что-то страшное.
   — Помогите мне, — попросила я. — Все. Давайте уйдем. Я не могу… больше.

* * *

   За обедом Майтенаринн была безучастной, почти не разговаривала. Самолет задерживался. Ураган, уже обстрелянный ракетами и утративший часть мощи, надвигался, вскоре все рейсы будут отменены.
   Саванти.
   — Ани? — Май повернула голову. — Извини, задумалась. Что ты сказал?
   — Чародей, — Саванти выглядел встревоженным. — Просит тебя немедленно подойти куда-нибудь, где есть терминал.
   — Можно к вам, Ани? Реа?
   — Да, котенок, — Реа помогла ей встать. — Что с тобой? Лица нет, совершенно. Не переживай, они будут здесь, будут скоро.
   Майтенаринн кивнула.
   Терминал был уже включен.

— — —

   Видеосвязь, в одном окне. Мигающий листик курсора в другом.
   — Майтенаринн, — Чародей. Тоже плохо выглядит. — Сейчас она снова появится.
   — Кто, таха-те?
   — Она.
   Я неожиданно понимаю. Реа успевает поймать меня.
   — Откуда?
   — Если бы мы знали. Предыдущие два раза звонила из разных частей города. Не знаю, как успела добраться из одной точки в другую. Но добралась, маркерные следы на месте. Это она.
   Писк.
   — Так… Майтенаринн, будет некоторое рассогласование. Фильтруем…
   — Мне понятно, спасибо. Реа, я просто устала, не беспокойся. Плохо спала.
   Буквы бегут по экрану.
   — Она использует текстовую связь, — Чародей. Буквы возникают быстро.
   «Королева, я жива». Ввожу знак вопроса.
   «Кухонный нож. Одна рана, глубокая, через пояс смерти».
   — Верно, — Чародей, конечно же, тоже читает. — Она пытается доказать, кто именно на связи.
   «Плащ, где-то у моста. Талисман я выронила».
   — Продолжай, — говорю и набираю текстом. «Королева, она пока спит. Скоро проснется. Я должна встретиться с тобой. Наедине».
   Чародей категорическим жестом отрицает подобное даже в теории.
   «Не могу».
   «Я докажу. Твои друзья, в самолете. Они в беде. Кто-то из ее кукол на борту».
   Чародей меняется в лице,
   — Самолеты рассчитаны на атаки «пси»? — спрашиваю его.
   — Насколько можно рассчитывать. Во всяком случае, голосовой связью пилотов не «взять».
   «Я появлюсь, Королева, не уходи. Опять меня ищут. Надоели». Отбой.
   — Мас, — Саванти подходит. — Может, перестанешь пока следить за ней? Может, она правду говорит? Про самолет?
   — Им лететь еще два часа. Я уже запрашиваю список пассажиров. Сейчас ребята сядут лица сверять. Через двадцать минут будут первые результаты.
   — Хорошо, если у них будут эти двадцать минут, — негромко замечает Тигрица. — Какие у них шансы, если самолет потеряет управление?
   — Шансы есть. Это «Сокол»? Значит, оборудован «ульем». Каждое место пассажира — спасательная ячейка. Теоретически выдержит катапультирование даже в ста метрах над землей. На практике такое редко испытывают. Внимание… снова связь.
   «Королева, это я. Кухонный нож. Плащ. Талисман. 525».
   «Что с самолетом?»
   «Прочтите им пароль».
   Глаза у Чародея явственно вылезают на лоб.
   «Какой?»
   Я уже догадываюсь, какой.
   «Maes. Ты должна знать, что дальше».
   Пишу окончание первой строки.
   «Пусть услышат первую строфу. Им хватит. Но они могут взбеситься».
   «Проверим. Но мы не можем встретиться наедине».
   «Королева, если она меня зацепит еще раз, мне не жить. Я хочу сдаться».
   — Что?! — говорят все, кроме меня. «Королева, я буду рядом. Я еще вызову тебя».
   — Майтенаринн, — Чародей. — Самолетом сейчас займутся. Проверим пилотов. Если там нет «висельников», проверим всех прочих. Я сейчас попрошу наших друзей на борту быть готовыми. Они вооружены?
   — Да. Пистолет у Хеваина. Кинжал у Лас.
   — Пистолет… нет, нельзя. Ладно. Надеюсь, у их телефонов есть тихая связь. Все, отключаюсь.
   — Стой! — воскликнула я. — Я хочу знать!
   — Тахе-те, — Чародей оборачивается и встречается взглядом со мной. — Мы теряем время. У всех полномочий есть предел. Прошу. Все, что будет можно, я сразу же сообщу. — Отключился.
   Я бессильно сжала кулаки.
   — Если с ними что-нибудь случится…
   — Присядь, котенок. Ани… пожалуйста, если нет срочных вызовов, отложи все на завтра. Или нет, пусть девочки поработают. Что-то серьезное — приду на помощь.
   — Сделаю, Тигра.
   — Реа, — нет, я действительно устала. — Мне не нужна нянька.
   — Да, котенок. Тебе нужно, чтобы кто-нибудь был рядом. Только и всего.

* * *

   Семь часов вечера. Самолет должен был долететь три с половиной часа назад.
   Я сижу у Тигрицы, в ее апартаментах. Одна из комнат для гостей. Уютное помещение, оформлено в южном стиле, династия Таваи. Дипломы, памятное оружие. Честно говорю, мне завидно. Повезло тебе, Тигрица. Такие способности… и такая красивая. Все сразу.
   Тигрица возникает с очередным подносом. Обопьюсь сегодня чаем. Но пьется, легко пьется.
   — Самолет произвел вынужденную посадку, — говорит она. — Двое «кукол» на борту. Одну… пришлось убить. Вторую скрутили.
   — Лас? Хеваин?
   — В полном порядке. За ними выслали автомобиль и охрану. Может, уснешь?
   — Спасибо, Тигра… потом. Я дождусь. Она улыбается.
   — Слушаюсь, Светлая.
   Я тоже улыбаюсь. Впервые за последние шесть часов. А может, и за весь день.
   И все же я задремала. Сама, Тигрица тут ни при чем. Сказывается напряжение. Открыла глаза, когда услышала чьи-то шаги.
   Лас. Возникает на пороге. Встаю, она бросается ко мне.
   Прижимаю к себе. Море… огонь… печаль. Немного страха. Что-то еще, что мне не понять. Чувствую, как сильно бьется ее сердце. Не отпускает меня. Сильная Ласточка…
   Хеваин появляется на пороге. Улыбается, делает жест — победили! — киваю в ответ. Он уходит.