- я и года виноградники не продержу.
Другой крестьянин: Городские совсем обеднели. Ничего больше не
покупают. А все Помпей виноват, что рабов нагнал. И Лукцей, которого они
теперь консулом хотят посадить, он тоже из офицеров.
Кузнец: Я всегда мечи ковал. Лемеха мне сподручней. Но крестьяне отдают
их в починку рабам в больших поместьях.
Мясник: Прямо вам скажу - я был за Катилину. А Цезаря вашего они купили
с потрохами.
Каменщик: У меня опять работенка есть. Помпей театр себе строит. Я буду
за его человека голосовать - за Лукцея.
Председатель союза гончаров: Разумеется, за Цезаря. Единственная
популярная личность во всем Риме.
Бывший член уличного клуба: Мы знаем, чего держаться; получим указание
и так и будем действовать.
Кладовщик в рядах: Бибул.
Столяр (безработный): Катилина был лучше их всех.
Сапожник: Мне бы ваши заботы - у меня трое ребят и жить негде.
Легионер: Плевал я на земельный вопрос. Еще два-три похода - сам себе
сколько хочешь земли куплю.
Погонщик мулов: Цезарь? Это тот, у которого долги?
Пульхер внушил Помпею: Ц. потому отказался от триумфа, что ему никогда
не превзойти азиатского триумфа Помпея. Ц. прекрасно понимает, что испанские
дела никак нельзя назвать походом и что сам он никакой не полководец, а
политик. Тем серьезнее он относится к своей мирной программе.
Помпей, этот огромный и несколько торжественный баран, сделал вид,
будто не поверил ни единому слову, но все же заметил:
- Это не человек, а хамелеон (имея в виду Ц.), не сомневаюсь, что, если
римский плебс пожелает мира, Ц. проникнется отвращением к одному виду
полкового знамени.
Предвыборный комитет демократов вывесил сегодня плакаты: сенат будто бы
готовит войну против парфян.
Ц. произнес большую речь перед председателями окружных избирательных
комиссий. Вот она:
"Римляне! В Риме есть некоторые римляне, на взгляд которых в Риме живет
слишком много римлян. Я под Римом подразумеваю всю Италию, ее цветущие луга,
ее поля, которые никто не обрабатывает.
Вы, римляне, ютитесь в жалких домах по четыре человека в клетушке, и
казалось бы, что клетушек этих слишком мало, но некоторые римляне говорят,
что римлян слишком много. Они придерживаются мнения, что для Рима достаточно
некоторых римлян и что для некоторых римлян Рим достаточно велик. А прочие
пусть убираются вон. Ведите войны, - говорят они, - завоевывайте чужие
страны, там и поселяйтесь! Прочие - это вы! Существует только двести римлян,
- заявляют эти двести, - но есть еще и прочие римляне, и пусть эти прочие
убираются из Рима: они не имеют права именоваться римлянами. Становитесь
сирийцами, - говорят они, - становитесь галлами! Римляне! Вас заверяют,
будто война даст вам все, в чем вы нуждаетесь. Что ж, только что окончилась
большая война, азиатская. И действительно, поначалу дела пошли в гору. Было
много заказов. Ну, а потом пригнали рабов из Азии. Заказы все еще поступали,
Но выполняли их уже рабы. Некоторые римляне наживались. Война обеспечивала
им хороший барыш. А они обеспечивали военные поставки. Прочие - то есть вы -
голодали. От сражений и побед жилья для вас, прочих римлян, не стало больше,
но вас - прочих римлян - стало меньше. Римляне! Земельный вопрос нельзя
решить ни на Востоке, ни на Западе, его надо решать здесь, на нашем
полуострове. Разве не истина, что некоторые разбойники живут во дворцах,
окруженных парками, а вот вы, прочие римляне, живете в трущобах? Разве не
истина, что некоторые римляне обжираются азиатскими деликатесами, а прочие
римляне стоят в очереди за даровым хлебом? Бибул и его друзья в сенате - это
война, пустые посулы. Я и мои демократические друзья - это мир, это земля.
Римляне! Пусть некоторые римляне голосуют за Бибула, но вы, прочие римляне,
голосуйте за Цезаря!"
Это Бальб обратил внимание Цезаря на огромное значение безработицы.
Пол-Рима сидит без работы. Продавцы птицы, у которых нет птицы, беседуют с
продавцами дров, у которых нет дров, о рыбаках, которых больше не кормит
рыба. Перед зернохранилищами стоят пекари в очереди за зерном, портные
объясняют цирюльникам, что уже не могут позволить себе зайти в цирюльню, так
как безработные портовики не заказывают себе рабочих блуз. А в сенате "отцы"
все еще разглагольствуют о лености низших слоев населения.
Плакаты демократов, разоблачающие намерение некоторых могущественных
господ в сенате развязать новую войну (против парфян), произвели сенсацию в
городе. Сенат объявил, что обвинения эти лишены всякого основания. Но никто
этому не верит. "Не умеют они доить коров, умеют их только резать, - говорят
в цирюльнях. - Вот и норовят их угонять у чужих. Попросту грабят, а нам
приходится расплачиваться за грабеж".
Прекрасная находка Мацера - объявить двести семейств партией войны
(задумали они новую войну или нет - не суть важно). Ни одна партия,
выступающая за войну, не будет теперь иметь успеха в Риме.
Цезарь (во время беседы с делегацией от клубов): "Почему я отказался от
триумфа? Да потому, что не хотел принимать консульство, будучи солдатом. Не
за год войны, а за год мира должны бы давать триумф!"
Слова произвели превосходное впечатление.
Сенатская партия подогрела избирательную кампанию весьма солидным
взносом. На сей раз "отцы" тряхнули мошной. До сих пор они довольствовались
своим, так называемым естественным авторитетом. Арендаторы должны,
естественно, голосовать за землевладельца, многочисленные должники из
ремесленников - За своих кредиторов из сената. Целым городским районам
недавно сообщили, что домовладельцы безо всяких вышвырнут квартирантов вон,
если не будет избран Бибул.
Все это привело к некоторому замешательству в демократическом
предвыборном комитете. К сожалению, стало ясно, что двух кандидатов не
протащить. Но деньги в основном поступили от Лукцея, и никто не сомневается,
от чьей кандидатуры придется отказаться. С другой стороны, Лукцей -
политический нуль.
У Ц. опять нельзя добиться аудиенции. Никого не предупредив, он вчера
уехал в Альбу. Матий уже собрался ехать за ним, и нам стоило большого труда
отговорить его, так как он наверняка застал бы там жену, Черт знает что
такое! В самых трудных положениях, когда все зависит от быстрых решений, Ц.
из-за какой-то очередной юбки все перепоручает своим помощникам.
Званый обед. Лукцей, Матий, Пульхер, несколько сенаторов. Лукцей -
высокий тощий мужчина с невыразительным лицом и беспокойно бегающими
глазами. Его замучила лихорадка, подхваченная в Азии. Он похвалил
отсутствующего Мацера за превосходные лозунги, но ни словом не обмолвился о
грозящей нам победе Бибула, которая почти обеспечена после таких взносов
двухсот семейств. Атмосфера во время обеда была накаленной, хотя внешне это
ни в чем не проявлялось, и вовсе не из-за соперничества Лукцей - Ц., а
потому, что накануне ночью между Ц. и Матием произошел невероятный скандал.
Матий наконец докопался до связи своей жены с Ц. Но сейчас, перед самыми
выборами, он не может идти на открытый разрыв. Больше всего его бесит, что
Ц. со свойственной ему наглостью использует его безвыходное положение. И
действительно, Ц. несколько раз за трапезой позволил себе самые бестактные
замечания, как, например, что ничто так не претит ему в общественной
деятельности, как вмешательство общества в частную жизнь должностных лиц.
Матий, сам по себе человек бесцветный и заурядный, держался с большим
достоинством и завоевал мою симпатию.
Оппий будто бы открыто заявил в Сити: Бибул и Лукцей - это консульство
Бибула, а Бибул и Цезарь - это консульство Цезаря.
Только что ушел Муций Гер. Это один из деловых друзей Лукцея в сенате;
он явился к нам, чтобы выяснить позицию Ц. в отношении снятия одной из двух
кандидатур от демократической партии.
Конечно, он говорил только о делах и политических вопросов не
затрагивал. Выяснилось, что он довольно хорошо осведомлен о финансовых
затруднениях Ц. и, казалось, честно пытался узнать, сколько отступного Ц.
запросит. Во всяком случае, он все время распространялся о щедрости Лукцея.
Ц. слушал его как человек, не имеющий никакого представления о делах, а
особенно о своих собственных, но готовый выслушать мнение человека
сведущего; лишь в конце беседы он обронил, что не любит, когда мешают
политические и финансовые дела. Каждый раз я дивлюсь, как люди, подобные Ц.
(и Геру тоже), способны говорить друг другу вещи, о которых оба знают, что
это заведомая ложь.
Но что будет все-таки с нашей кандидатурой?
Внезапное решение Лукцея снять свою кандидатуру вызвало общее
удивление. Я только слышал, что Бальб и Оппий вдвоем побывали у Лукцея. Оба
они якобы сообщили опешившему кандидату, что кто-то проболтался и кое-какой
материал относительно азиатских дел Помпея уже попал в руки Катона или, во
всяком случае, в руки таких людей, которые, не колеблясь, отдадут его Катону
для использования в предвыборной борьбе. Лишь очень немногие в Риме знают,
что в течение нескольких часов над демократами висела угроза чудовищного
скандала. Каким бы резким диссонансом к лозунгам мира, выдвинутым
демократами, прозвучало разоблачение шайки Помпея, Лукцея и других,
использовавших войну для личной наживы! Однако скандал не состоится - и
послезавтра Ц. как единственный кандидат от демократической партии будет
баллотироваться в консулы.
Предвыборные лозунги демократов звучат очень убедительно. Залечивание
ран, нанесенных войной. Помощь деловым людям и ремесленникам при переходе
военных предприятий на производство, служащее мирному строительству,
возведение новых поселений. Награждение легионеров, которым мы обязаны
победой. Сохранение мира по меньшей мере на четверть века.
На всех стенах красуется самый убедительный и простой лозунг:
"Демократия - это мир!"
(РИМСКАЯ РЕСПУБЛИКА в I веке до н. э.)
Первый век до нашей эры - один из наиболее драматических периодов
истории Рима. Это последнее столетие существования римской республики
насыщено яркими событиями, выступлениями широких народных масс, действиями
отдельных выдающихся личностей.
Восстание италийских племен против Рима, известное под названием
Союзнической войны, внутренняя борьба в Риме между различными группировками
господствующего класса, то есть борьба между "сулланцами" и "марианцами",
приведшая в конечном счете к террористической диктатуре Суллы, длительные и
упорные войны с понтийским царем Митридатом VI, великое восстание рабов под
руководством Спартака, блестящая карьера удачливого полководца Помпея, так
называемый заговор Катилины и подавление его знаменитым оратором и
политическим деятелем Цицероном - таков простой перечень важнейших событий
всего только первой половины этого бурного столетия.
Невольно встает вопрос: какова внутренняя связь и внутренний смысл этих
пестрых и на первый взгляд столь разнородных событий и фактов? Существует ли
подобная связь вообще?
Она, несомненно, существует, и то общее, что объединяет все эти
разнообразные события, может быть выражено кратким и в то же время
Достаточно точным определением - кризис римской рабовладельческой
республики. Все перечисленные выше факты римской истории являются выражением
единого процесса - процесса длительного, сложного и противоречивого,
достигающего своего наивысшего развития в I веке до н. э.
Начало этого процесса, начало кризиса римской республики, совпадает с
превращением Рима в крупнейшую державу Средиземноморья. После окончательной
победы над Карфагеном (Пунические войны) и подчинения Балканского
полуострова, Рим - когда-то маленький поселок на Тибре - превратился в
мировое государство. Это обстоятельство, изменив международное положение
Рима, не могло не изменить и всего внутреннего строя римского общества. Но
так как этот внутренний строй - строй римской рабовладельческой республики -
был приспособлен к нуждам и запросам небольшой патриархальной общины, то он
сейчас в новых, изменившихся условиях оказывается уже малопригодным,
устаревшим, тормозящим дальнейшее внутреннее развитие. Римская республика
возникла в качестве политической надстройки над социально-экономическими
отношениями определенного уровня и определенной эпохи, теперь же, когда
происходят резкие, кардинальные изменения как в экономике римского общества,
так и в области социальных отношений, очевидно, что должна измениться и
зависящая от них политическая надстройка.
Кардинальные изменения в области экономики характеризуются прежде всего
огромным развитием рабства. Мы не располагаем общими цифровыми данными, но
даже отдельные разрозненные сведения, сообщаемые нам древними авторами,
свидетельствуют о том, что в результате почти непрерывных завоевательных
войн, которые велись римлянами в III-II веках до н. э., в Рим хлынули
многочисленные массы рабов. Так, еще во время I Пунической войны (264-241
годы до н. э.) после взятия только одного из сицилийских городов было
продано в рабство 25 тысяч его жителей. В 162 году до н. э., во время
военных действий в Эпире, на Балканском полуострове, консул Эмилий Павел
продал в рабство 150 тыс. человек. После взятия и разрушения Карфагена (146
год) все жители этого густо населенного города были проданы в рабство. В
огромных поместьях римских богачей - так называемых латифундиях - работали
сотни и тысячи рабов; иногда только домашняя прислуга в семье знатного
римлянина исчислялась многими десятками рабов. Этот количественный рост
рабов не мог не привести к еще более серьезным, качественным изменениям в
социально-экономической структуре римского общества - раб становится
основным производителем материальных благ, основной фигурой производства.
Таким образом Рим превращается в развитое рабовладельческое общество, со
всеми свойственными этому способу производства и этому строю противоречиями.
Существенно новой чертой экономического развития римского государства в
этот период было также образование денежно-ростовщического капитала.
Контрибуции, военная добыча, грабительская эксплуатация завоеванных стран и
областей, превращенных в римские провинции, - все это давало огромные доходы
как римской казне, так и отдельным лицам - офицерам и солдатам, купцам и
ростовщикам. В Риме возникают целые объединения, компании откупщиков
(публиканы), наживавшие огромные суммы на откупе сбора налогов в провинциях
и других ростовщических операциях. Контроль над всем Средиземноморьем
содействовал развитию римской внешней торговли - в Рим ввозятся
сельскохозяйственные продукты, рабы, предметы роскоши; римляне устанавливают
торговые связи не только с подвластными им странами, но и с рядом крупных
эллинистических государств, в первую очередь с Египтом. Примитивное, сугубо
натуральное хозяйство древнеримской общины отступает на задний план перед
развитием новых, товарно-денежных отношений. И хотя римская экономика
никогда не теряла своей натуральной основы - поскольку рабочая сила раба не
была и не могла стать товаром, - формы римского хозяйства, торговли,
денежных операций ныне существенно отличаются от патриархальных обычаев и
строя жизни раннереспубликанского Рима.
И, наконец, чрезвычайно важной чертой экономического развития римского
общества была концентрация земельной собственности и неразрывно связанный с
этим явлением процесс разорения крестьянства. Огромные латифундии,
обрабатываемые трудом рабов, возникали в первую очередь в новых римских
владениях - в Сицилии, Северной Африке (бывшая территория Карфагена),
частично и в самой Италии (главным образом в Южной). Средней величины
поместья, так называемые виллы - описание такой образцовой виллы дал в своем
труде "О земледелии" известный римский политический деятель и писатель Катон
- обрабатывались также в основном трудом рабов. Концентрация земли в руках
крупных собственников, конкуренция дешевого рабского труда, опустошение
полей за время военных действий на территории самой Италии (поход Ганнибала)
- все это, вместе взятое, приводило к разорению и вытеснению крестьянских
хозяйств, к массовому уходу крестьян в поисках заработка в Рим, где они
пополняли собою ряды городского люмпен-пролетариата.
Перечисленные изменения в области экономики не могли не оказать
определенного влияния на общую картину классовой борьбы и социальных
отношений в Риме. Как отжившие свой век экономические категории вытеснялись
и заменялись новыми, так и социальные группировки, которые некогда играли
ведущую роль в жизни римского общества, постепенно сходили со сцены.
Конечно, это был далеко не мирный процесс, и уходящие классы вовсе не
собирались добровольно уступать свое место. Крупные землевладельцы и
рабовладельцы италийских городов (так называемая муниципальная
аристократия), новая денежная аристократия самого Рима ("всадники"), а с
другой стороны - чрезвычайно разросшийся количественно городской плебс,
значительную часть которого составлял паразитический слой населения
(люмпен-пролетариат), - таковы были новые социальные группировки, и их
борьба против староримской знати приводила к таким событиям, как гражданская
война между сторонниками Мария и Суллы, заговор Каталины и т. п. Новой
социальной силой, приобретавшей все более самостоятельное значение, следует
считать также римскую армию, которая с конца II века до н. э. (после так
называемой военной реформы Мария) из всенародного ополчения превращается в
замкнутую профессиональную касту со своими особыми интересами и
требованиями. Уже в захвате власти Суллой эта новая, военная каста сыграла
решающую роль.
Наконец, обостряется основное антагонистическое противоречие римского
общества - противоречие между рабами и рабовладельцами. Борьба между этими
двумя основными классами достигает крайнего напряжения и выливается в форму
грандиозных восстаний рабов или, как называли их сами древние историки,
"рабских войн", каковы, например, сицилийские восстания рабов в конце II
века до н. э. или - высшее проявление классовой борьбы в древности -
восстание Спартака (74-71 годы до н. э.), создавшее непосредственную угрозу
римскому могуществу.
Таковы были основные процессы в социально-экономической жизни римского
общества. Их общий итог может быть сформулирован следующим образом:
происходили существенные изменения в составе господствующего класса, в
основном за счет включения в него римской денежной аристократии, а также
муниципальной (а в дальнейшем - и провинциальной) знати и богачей. Эти новые
социальные группировки настойчиво стремились к новым политическим формам,
которые бы способствовали их самоутверждению. Старые республиканские формы -
государственный аппарат римской республики был для этих целей явно
непригоден. Он был непригоден прежде всего потому, что оказался абсолютно
неприспособленным для управления огромными завоеванными территориями
(провинциями) и для их планомерной эксплуатации. Он стал малопригодным и для
руководства усложнившейся внутренней жизнью римского государства - народные
собрания потеряли свое прежнее значение; часто сменяемые и
взаимоограниченные своей коллегиальностью республиканские магистраты
(должностные лица) не могли проводить последовательной и твердой
политической линии; разложившийся продажный сенат превратился в орган узкого
слоя староримской знати. Новые социальные круги упорно искали новых
политических форм и методов борьбы. В бурных событиях первой половины I века
до н. э. постепенно вырисовывались реальные очертания этой новой
политической формы, а также методов или путей ее достижения. Этой новой
формой была диктатура, средством ее достижения - армия. Так как эта
политическая форма, равно как и средство ее достижения, были выдвинуты самим
ходом исторических событий, логикой развития классовой борьбы, то дело
оставалось за одним - за той исторической личностью, которая, сознательно
или стихийно, учла бы эти требования эпохи и сумела бы их осуществить в
своей практической деятельности. Этой личностью был Гай Юлий Цезарь,
считающийся основателем римской империи.
* * *
Гай Юлий Цезарь родился в 100 году до н. э. (или, по мнению некоторых
исследователей, в 104 году до н. э.). Он происходил из старинного
аристократического рода Юлиев, который возводил свое начало к легендарным
прародителям римлян. Однако по своим родственным связям он был близок к
видным деятелям так называемой партии популяров (Брехт называет ее
демократической партией). Его тетка была женой знаменитого Мария, а его
первая жена - дочерью другого видного вождя популяров - Цинны. Из-за своей
жены Цезарь впал в немилость у всесильного диктатора Суллы, так как ответил
отказом на требование развестись с нею. В связи с этим Цезарю пришлось даже
уехать из Рима, куда он снова вернулся только после смерти Суллы.
С этого времени он начинает принимать участие в политической жизни.
Сначала Цезарь держится чрезвычайно осторожно, избегая участия в наиболее
острых политических конфликтах этих лет (например, попытка переворота,
задуманного консулом Лепидом), и стремится лишь завоевать популярность среди
широких слоев римского населения. На это он не жалеет ни сил, ни средств,
тратя огромные суммы на раздачи хлеба, денег, устройство игр и зрелищ. В 68
году Цезарь впервые решается на смелую политическую демонстрацию: он
использует похороны своей тетки, а затем и собственной жены для того, чтобы
в похоронных процессиях открыто пронести изображения Мария и Цинны, и в
надгробном слове воздает хвалу этим вождям разгромленной при Сулле партии
популяров. И сторонники, и противники Цезаря расценили эту демонстрацию
одинаково как заявку молодого политического деятеля на то, чтобы
восстановить и возглавить демократическую партию.
В 65 году Цезарь избирается эдилом {Эдил - должностное лицо в римской
республике, ведавшее городским благоустройством, а также организацией
общественных игр.}. Он ознаменовал свой эдилитет организацией пышных зрелищ
(однажды он вывел на арену 320 пар гладиаторов в серебряных доспехах), а
также тем, что восстановил в Капитолии статую и трофеи Мария, убранные в
свое время по распоряжению Суллы. В 64 году он привлекает к суду двух видных
сулланцев, обвиняя их в убийстве граждан, занесенных при Сулле в так
называемые проскрипционные списки и тем самым объявленных вне закона.
В 63 году был раскрыт заговор Катилины. Так как в романе Брехта этот
эпизод занимает центральное место, остановимся несколько подробнее на
фактической стороне событий. Дать общую оценку движения не легко, хотя мы
располагаем по этому вопросу сравнительно большим количеством источников
(речи Цицерона, специальная монография римского историка Саллюстия и т, д.),
но все они исходят из враждебного Катилине лагеря и дают крайне пристрастное
освещение событий.
Луций Сергий Катилина, обедневший римский аристократ, после неудачных
попыток добиться консульской должности начал подготовлять государственный
переворот. Он выдвинул лозунг отмены долгов, который привлек к нему
сторонников из различных слоев римского общества - и разорившихся
аристократов и часть городского плебса. О готовящемся заговоре узнал через
свою агентуру консул Цицерон. Он выступил с рядом речей против Катилины,
требуя его изгнания. Так как большинство сенаторов поддержало Цицерона,
Катилине пришлось бежать в Этрурию, где он набрал из разорившихся сулланских
ветеранов войско для похода на Рим. Оставшиеся в Риме сторонники Катилины
подготовили новый план переворота (в частности, замышлялось убийство
Цицерона) и вступили в переговоры с послами одного из галльских племен,
находившимися в это время в Риме, Однако галльские послы, несмотря на то,
что заговорщики обещали им крупное вознаграждение, предпочли выдать их
Цицерону. Руководители заговора были арестованы и после бурного обсуждения
вопроса в сенате приговорены к смертной казни. На следующем заседании сенат
преподнес Цицерону почетный титул "отца отечества". Еще через несколько
недель наспех собранное Катилиной войско было разбито на севере Италии; сам
Катилина пал в этом бою. Заговор был подавлен.
Позиция Цезаря во время всех этих событий неясна. Его считали
замешанным в заговоре. Во всяком случае, его политические противники,
например Катон, один из видных представителей сенатских кругов, довольно
недвусмысленно намекал на это в своей речи в сенате. Но Цицерон проявил в
данном случае крайнюю осторожность, и Цезарю не было предъявлено никаких
обвинений. Более того, в том же 63 году Цезарь был избран верховным жрецом,
а на 62 год - городским претором {Городской претор - должностное лицо в
римской республике, ведавшее гражданским судопроизводством.}. По окончании
претуры он получил в управление провинцию Испанию, но долги его были столь
Другой крестьянин: Городские совсем обеднели. Ничего больше не
покупают. А все Помпей виноват, что рабов нагнал. И Лукцей, которого они
теперь консулом хотят посадить, он тоже из офицеров.
Кузнец: Я всегда мечи ковал. Лемеха мне сподручней. Но крестьяне отдают
их в починку рабам в больших поместьях.
Мясник: Прямо вам скажу - я был за Катилину. А Цезаря вашего они купили
с потрохами.
Каменщик: У меня опять работенка есть. Помпей театр себе строит. Я буду
за его человека голосовать - за Лукцея.
Председатель союза гончаров: Разумеется, за Цезаря. Единственная
популярная личность во всем Риме.
Бывший член уличного клуба: Мы знаем, чего держаться; получим указание
и так и будем действовать.
Кладовщик в рядах: Бибул.
Столяр (безработный): Катилина был лучше их всех.
Сапожник: Мне бы ваши заботы - у меня трое ребят и жить негде.
Легионер: Плевал я на земельный вопрос. Еще два-три похода - сам себе
сколько хочешь земли куплю.
Погонщик мулов: Цезарь? Это тот, у которого долги?
Пульхер внушил Помпею: Ц. потому отказался от триумфа, что ему никогда
не превзойти азиатского триумфа Помпея. Ц. прекрасно понимает, что испанские
дела никак нельзя назвать походом и что сам он никакой не полководец, а
политик. Тем серьезнее он относится к своей мирной программе.
Помпей, этот огромный и несколько торжественный баран, сделал вид,
будто не поверил ни единому слову, но все же заметил:
- Это не человек, а хамелеон (имея в виду Ц.), не сомневаюсь, что, если
римский плебс пожелает мира, Ц. проникнется отвращением к одному виду
полкового знамени.
Предвыборный комитет демократов вывесил сегодня плакаты: сенат будто бы
готовит войну против парфян.
Ц. произнес большую речь перед председателями окружных избирательных
комиссий. Вот она:
"Римляне! В Риме есть некоторые римляне, на взгляд которых в Риме живет
слишком много римлян. Я под Римом подразумеваю всю Италию, ее цветущие луга,
ее поля, которые никто не обрабатывает.
Вы, римляне, ютитесь в жалких домах по четыре человека в клетушке, и
казалось бы, что клетушек этих слишком мало, но некоторые римляне говорят,
что римлян слишком много. Они придерживаются мнения, что для Рима достаточно
некоторых римлян и что для некоторых римлян Рим достаточно велик. А прочие
пусть убираются вон. Ведите войны, - говорят они, - завоевывайте чужие
страны, там и поселяйтесь! Прочие - это вы! Существует только двести римлян,
- заявляют эти двести, - но есть еще и прочие римляне, и пусть эти прочие
убираются из Рима: они не имеют права именоваться римлянами. Становитесь
сирийцами, - говорят они, - становитесь галлами! Римляне! Вас заверяют,
будто война даст вам все, в чем вы нуждаетесь. Что ж, только что окончилась
большая война, азиатская. И действительно, поначалу дела пошли в гору. Было
много заказов. Ну, а потом пригнали рабов из Азии. Заказы все еще поступали,
Но выполняли их уже рабы. Некоторые римляне наживались. Война обеспечивала
им хороший барыш. А они обеспечивали военные поставки. Прочие - то есть вы -
голодали. От сражений и побед жилья для вас, прочих римлян, не стало больше,
но вас - прочих римлян - стало меньше. Римляне! Земельный вопрос нельзя
решить ни на Востоке, ни на Западе, его надо решать здесь, на нашем
полуострове. Разве не истина, что некоторые разбойники живут во дворцах,
окруженных парками, а вот вы, прочие римляне, живете в трущобах? Разве не
истина, что некоторые римляне обжираются азиатскими деликатесами, а прочие
римляне стоят в очереди за даровым хлебом? Бибул и его друзья в сенате - это
война, пустые посулы. Я и мои демократические друзья - это мир, это земля.
Римляне! Пусть некоторые римляне голосуют за Бибула, но вы, прочие римляне,
голосуйте за Цезаря!"
Это Бальб обратил внимание Цезаря на огромное значение безработицы.
Пол-Рима сидит без работы. Продавцы птицы, у которых нет птицы, беседуют с
продавцами дров, у которых нет дров, о рыбаках, которых больше не кормит
рыба. Перед зернохранилищами стоят пекари в очереди за зерном, портные
объясняют цирюльникам, что уже не могут позволить себе зайти в цирюльню, так
как безработные портовики не заказывают себе рабочих блуз. А в сенате "отцы"
все еще разглагольствуют о лености низших слоев населения.
Плакаты демократов, разоблачающие намерение некоторых могущественных
господ в сенате развязать новую войну (против парфян), произвели сенсацию в
городе. Сенат объявил, что обвинения эти лишены всякого основания. Но никто
этому не верит. "Не умеют они доить коров, умеют их только резать, - говорят
в цирюльнях. - Вот и норовят их угонять у чужих. Попросту грабят, а нам
приходится расплачиваться за грабеж".
Прекрасная находка Мацера - объявить двести семейств партией войны
(задумали они новую войну или нет - не суть важно). Ни одна партия,
выступающая за войну, не будет теперь иметь успеха в Риме.
Цезарь (во время беседы с делегацией от клубов): "Почему я отказался от
триумфа? Да потому, что не хотел принимать консульство, будучи солдатом. Не
за год войны, а за год мира должны бы давать триумф!"
Слова произвели превосходное впечатление.
Сенатская партия подогрела избирательную кампанию весьма солидным
взносом. На сей раз "отцы" тряхнули мошной. До сих пор они довольствовались
своим, так называемым естественным авторитетом. Арендаторы должны,
естественно, голосовать за землевладельца, многочисленные должники из
ремесленников - За своих кредиторов из сената. Целым городским районам
недавно сообщили, что домовладельцы безо всяких вышвырнут квартирантов вон,
если не будет избран Бибул.
Все это привело к некоторому замешательству в демократическом
предвыборном комитете. К сожалению, стало ясно, что двух кандидатов не
протащить. Но деньги в основном поступили от Лукцея, и никто не сомневается,
от чьей кандидатуры придется отказаться. С другой стороны, Лукцей -
политический нуль.
У Ц. опять нельзя добиться аудиенции. Никого не предупредив, он вчера
уехал в Альбу. Матий уже собрался ехать за ним, и нам стоило большого труда
отговорить его, так как он наверняка застал бы там жену, Черт знает что
такое! В самых трудных положениях, когда все зависит от быстрых решений, Ц.
из-за какой-то очередной юбки все перепоручает своим помощникам.
Званый обед. Лукцей, Матий, Пульхер, несколько сенаторов. Лукцей -
высокий тощий мужчина с невыразительным лицом и беспокойно бегающими
глазами. Его замучила лихорадка, подхваченная в Азии. Он похвалил
отсутствующего Мацера за превосходные лозунги, но ни словом не обмолвился о
грозящей нам победе Бибула, которая почти обеспечена после таких взносов
двухсот семейств. Атмосфера во время обеда была накаленной, хотя внешне это
ни в чем не проявлялось, и вовсе не из-за соперничества Лукцей - Ц., а
потому, что накануне ночью между Ц. и Матием произошел невероятный скандал.
Матий наконец докопался до связи своей жены с Ц. Но сейчас, перед самыми
выборами, он не может идти на открытый разрыв. Больше всего его бесит, что
Ц. со свойственной ему наглостью использует его безвыходное положение. И
действительно, Ц. несколько раз за трапезой позволил себе самые бестактные
замечания, как, например, что ничто так не претит ему в общественной
деятельности, как вмешательство общества в частную жизнь должностных лиц.
Матий, сам по себе человек бесцветный и заурядный, держался с большим
достоинством и завоевал мою симпатию.
Оппий будто бы открыто заявил в Сити: Бибул и Лукцей - это консульство
Бибула, а Бибул и Цезарь - это консульство Цезаря.
Только что ушел Муций Гер. Это один из деловых друзей Лукцея в сенате;
он явился к нам, чтобы выяснить позицию Ц. в отношении снятия одной из двух
кандидатур от демократической партии.
Конечно, он говорил только о делах и политических вопросов не
затрагивал. Выяснилось, что он довольно хорошо осведомлен о финансовых
затруднениях Ц. и, казалось, честно пытался узнать, сколько отступного Ц.
запросит. Во всяком случае, он все время распространялся о щедрости Лукцея.
Ц. слушал его как человек, не имеющий никакого представления о делах, а
особенно о своих собственных, но готовый выслушать мнение человека
сведущего; лишь в конце беседы он обронил, что не любит, когда мешают
политические и финансовые дела. Каждый раз я дивлюсь, как люди, подобные Ц.
(и Геру тоже), способны говорить друг другу вещи, о которых оба знают, что
это заведомая ложь.
Но что будет все-таки с нашей кандидатурой?
Внезапное решение Лукцея снять свою кандидатуру вызвало общее
удивление. Я только слышал, что Бальб и Оппий вдвоем побывали у Лукцея. Оба
они якобы сообщили опешившему кандидату, что кто-то проболтался и кое-какой
материал относительно азиатских дел Помпея уже попал в руки Катона или, во
всяком случае, в руки таких людей, которые, не колеблясь, отдадут его Катону
для использования в предвыборной борьбе. Лишь очень немногие в Риме знают,
что в течение нескольких часов над демократами висела угроза чудовищного
скандала. Каким бы резким диссонансом к лозунгам мира, выдвинутым
демократами, прозвучало разоблачение шайки Помпея, Лукцея и других,
использовавших войну для личной наживы! Однако скандал не состоится - и
послезавтра Ц. как единственный кандидат от демократической партии будет
баллотироваться в консулы.
Предвыборные лозунги демократов звучат очень убедительно. Залечивание
ран, нанесенных войной. Помощь деловым людям и ремесленникам при переходе
военных предприятий на производство, служащее мирному строительству,
возведение новых поселений. Награждение легионеров, которым мы обязаны
победой. Сохранение мира по меньшей мере на четверть века.
На всех стенах красуется самый убедительный и простой лозунг:
"Демократия - это мир!"
(РИМСКАЯ РЕСПУБЛИКА в I веке до н. э.)
Первый век до нашей эры - один из наиболее драматических периодов
истории Рима. Это последнее столетие существования римской республики
насыщено яркими событиями, выступлениями широких народных масс, действиями
отдельных выдающихся личностей.
Восстание италийских племен против Рима, известное под названием
Союзнической войны, внутренняя борьба в Риме между различными группировками
господствующего класса, то есть борьба между "сулланцами" и "марианцами",
приведшая в конечном счете к террористической диктатуре Суллы, длительные и
упорные войны с понтийским царем Митридатом VI, великое восстание рабов под
руководством Спартака, блестящая карьера удачливого полководца Помпея, так
называемый заговор Катилины и подавление его знаменитым оратором и
политическим деятелем Цицероном - таков простой перечень важнейших событий
всего только первой половины этого бурного столетия.
Невольно встает вопрос: какова внутренняя связь и внутренний смысл этих
пестрых и на первый взгляд столь разнородных событий и фактов? Существует ли
подобная связь вообще?
Она, несомненно, существует, и то общее, что объединяет все эти
разнообразные события, может быть выражено кратким и в то же время
Достаточно точным определением - кризис римской рабовладельческой
республики. Все перечисленные выше факты римской истории являются выражением
единого процесса - процесса длительного, сложного и противоречивого,
достигающего своего наивысшего развития в I веке до н. э.
Начало этого процесса, начало кризиса римской республики, совпадает с
превращением Рима в крупнейшую державу Средиземноморья. После окончательной
победы над Карфагеном (Пунические войны) и подчинения Балканского
полуострова, Рим - когда-то маленький поселок на Тибре - превратился в
мировое государство. Это обстоятельство, изменив международное положение
Рима, не могло не изменить и всего внутреннего строя римского общества. Но
так как этот внутренний строй - строй римской рабовладельческой республики -
был приспособлен к нуждам и запросам небольшой патриархальной общины, то он
сейчас в новых, изменившихся условиях оказывается уже малопригодным,
устаревшим, тормозящим дальнейшее внутреннее развитие. Римская республика
возникла в качестве политической надстройки над социально-экономическими
отношениями определенного уровня и определенной эпохи, теперь же, когда
происходят резкие, кардинальные изменения как в экономике римского общества,
так и в области социальных отношений, очевидно, что должна измениться и
зависящая от них политическая надстройка.
Кардинальные изменения в области экономики характеризуются прежде всего
огромным развитием рабства. Мы не располагаем общими цифровыми данными, но
даже отдельные разрозненные сведения, сообщаемые нам древними авторами,
свидетельствуют о том, что в результате почти непрерывных завоевательных
войн, которые велись римлянами в III-II веках до н. э., в Рим хлынули
многочисленные массы рабов. Так, еще во время I Пунической войны (264-241
годы до н. э.) после взятия только одного из сицилийских городов было
продано в рабство 25 тысяч его жителей. В 162 году до н. э., во время
военных действий в Эпире, на Балканском полуострове, консул Эмилий Павел
продал в рабство 150 тыс. человек. После взятия и разрушения Карфагена (146
год) все жители этого густо населенного города были проданы в рабство. В
огромных поместьях римских богачей - так называемых латифундиях - работали
сотни и тысячи рабов; иногда только домашняя прислуга в семье знатного
римлянина исчислялась многими десятками рабов. Этот количественный рост
рабов не мог не привести к еще более серьезным, качественным изменениям в
социально-экономической структуре римского общества - раб становится
основным производителем материальных благ, основной фигурой производства.
Таким образом Рим превращается в развитое рабовладельческое общество, со
всеми свойственными этому способу производства и этому строю противоречиями.
Существенно новой чертой экономического развития римского государства в
этот период было также образование денежно-ростовщического капитала.
Контрибуции, военная добыча, грабительская эксплуатация завоеванных стран и
областей, превращенных в римские провинции, - все это давало огромные доходы
как римской казне, так и отдельным лицам - офицерам и солдатам, купцам и
ростовщикам. В Риме возникают целые объединения, компании откупщиков
(публиканы), наживавшие огромные суммы на откупе сбора налогов в провинциях
и других ростовщических операциях. Контроль над всем Средиземноморьем
содействовал развитию римской внешней торговли - в Рим ввозятся
сельскохозяйственные продукты, рабы, предметы роскоши; римляне устанавливают
торговые связи не только с подвластными им странами, но и с рядом крупных
эллинистических государств, в первую очередь с Египтом. Примитивное, сугубо
натуральное хозяйство древнеримской общины отступает на задний план перед
развитием новых, товарно-денежных отношений. И хотя римская экономика
никогда не теряла своей натуральной основы - поскольку рабочая сила раба не
была и не могла стать товаром, - формы римского хозяйства, торговли,
денежных операций ныне существенно отличаются от патриархальных обычаев и
строя жизни раннереспубликанского Рима.
И, наконец, чрезвычайно важной чертой экономического развития римского
общества была концентрация земельной собственности и неразрывно связанный с
этим явлением процесс разорения крестьянства. Огромные латифундии,
обрабатываемые трудом рабов, возникали в первую очередь в новых римских
владениях - в Сицилии, Северной Африке (бывшая территория Карфагена),
частично и в самой Италии (главным образом в Южной). Средней величины
поместья, так называемые виллы - описание такой образцовой виллы дал в своем
труде "О земледелии" известный римский политический деятель и писатель Катон
- обрабатывались также в основном трудом рабов. Концентрация земли в руках
крупных собственников, конкуренция дешевого рабского труда, опустошение
полей за время военных действий на территории самой Италии (поход Ганнибала)
- все это, вместе взятое, приводило к разорению и вытеснению крестьянских
хозяйств, к массовому уходу крестьян в поисках заработка в Рим, где они
пополняли собою ряды городского люмпен-пролетариата.
Перечисленные изменения в области экономики не могли не оказать
определенного влияния на общую картину классовой борьбы и социальных
отношений в Риме. Как отжившие свой век экономические категории вытеснялись
и заменялись новыми, так и социальные группировки, которые некогда играли
ведущую роль в жизни римского общества, постепенно сходили со сцены.
Конечно, это был далеко не мирный процесс, и уходящие классы вовсе не
собирались добровольно уступать свое место. Крупные землевладельцы и
рабовладельцы италийских городов (так называемая муниципальная
аристократия), новая денежная аристократия самого Рима ("всадники"), а с
другой стороны - чрезвычайно разросшийся количественно городской плебс,
значительную часть которого составлял паразитический слой населения
(люмпен-пролетариат), - таковы были новые социальные группировки, и их
борьба против староримской знати приводила к таким событиям, как гражданская
война между сторонниками Мария и Суллы, заговор Каталины и т. п. Новой
социальной силой, приобретавшей все более самостоятельное значение, следует
считать также римскую армию, которая с конца II века до н. э. (после так
называемой военной реформы Мария) из всенародного ополчения превращается в
замкнутую профессиональную касту со своими особыми интересами и
требованиями. Уже в захвате власти Суллой эта новая, военная каста сыграла
решающую роль.
Наконец, обостряется основное антагонистическое противоречие римского
общества - противоречие между рабами и рабовладельцами. Борьба между этими
двумя основными классами достигает крайнего напряжения и выливается в форму
грандиозных восстаний рабов или, как называли их сами древние историки,
"рабских войн", каковы, например, сицилийские восстания рабов в конце II
века до н. э. или - высшее проявление классовой борьбы в древности -
восстание Спартака (74-71 годы до н. э.), создавшее непосредственную угрозу
римскому могуществу.
Таковы были основные процессы в социально-экономической жизни римского
общества. Их общий итог может быть сформулирован следующим образом:
происходили существенные изменения в составе господствующего класса, в
основном за счет включения в него римской денежной аристократии, а также
муниципальной (а в дальнейшем - и провинциальной) знати и богачей. Эти новые
социальные группировки настойчиво стремились к новым политическим формам,
которые бы способствовали их самоутверждению. Старые республиканские формы -
государственный аппарат римской республики был для этих целей явно
непригоден. Он был непригоден прежде всего потому, что оказался абсолютно
неприспособленным для управления огромными завоеванными территориями
(провинциями) и для их планомерной эксплуатации. Он стал малопригодным и для
руководства усложнившейся внутренней жизнью римского государства - народные
собрания потеряли свое прежнее значение; часто сменяемые и
взаимоограниченные своей коллегиальностью республиканские магистраты
(должностные лица) не могли проводить последовательной и твердой
политической линии; разложившийся продажный сенат превратился в орган узкого
слоя староримской знати. Новые социальные круги упорно искали новых
политических форм и методов борьбы. В бурных событиях первой половины I века
до н. э. постепенно вырисовывались реальные очертания этой новой
политической формы, а также методов или путей ее достижения. Этой новой
формой была диктатура, средством ее достижения - армия. Так как эта
политическая форма, равно как и средство ее достижения, были выдвинуты самим
ходом исторических событий, логикой развития классовой борьбы, то дело
оставалось за одним - за той исторической личностью, которая, сознательно
или стихийно, учла бы эти требования эпохи и сумела бы их осуществить в
своей практической деятельности. Этой личностью был Гай Юлий Цезарь,
считающийся основателем римской империи.
* * *
Гай Юлий Цезарь родился в 100 году до н. э. (или, по мнению некоторых
исследователей, в 104 году до н. э.). Он происходил из старинного
аристократического рода Юлиев, который возводил свое начало к легендарным
прародителям римлян. Однако по своим родственным связям он был близок к
видным деятелям так называемой партии популяров (Брехт называет ее
демократической партией). Его тетка была женой знаменитого Мария, а его
первая жена - дочерью другого видного вождя популяров - Цинны. Из-за своей
жены Цезарь впал в немилость у всесильного диктатора Суллы, так как ответил
отказом на требование развестись с нею. В связи с этим Цезарю пришлось даже
уехать из Рима, куда он снова вернулся только после смерти Суллы.
С этого времени он начинает принимать участие в политической жизни.
Сначала Цезарь держится чрезвычайно осторожно, избегая участия в наиболее
острых политических конфликтах этих лет (например, попытка переворота,
задуманного консулом Лепидом), и стремится лишь завоевать популярность среди
широких слоев римского населения. На это он не жалеет ни сил, ни средств,
тратя огромные суммы на раздачи хлеба, денег, устройство игр и зрелищ. В 68
году Цезарь впервые решается на смелую политическую демонстрацию: он
использует похороны своей тетки, а затем и собственной жены для того, чтобы
в похоронных процессиях открыто пронести изображения Мария и Цинны, и в
надгробном слове воздает хвалу этим вождям разгромленной при Сулле партии
популяров. И сторонники, и противники Цезаря расценили эту демонстрацию
одинаково как заявку молодого политического деятеля на то, чтобы
восстановить и возглавить демократическую партию.
В 65 году Цезарь избирается эдилом {Эдил - должностное лицо в римской
республике, ведавшее городским благоустройством, а также организацией
общественных игр.}. Он ознаменовал свой эдилитет организацией пышных зрелищ
(однажды он вывел на арену 320 пар гладиаторов в серебряных доспехах), а
также тем, что восстановил в Капитолии статую и трофеи Мария, убранные в
свое время по распоряжению Суллы. В 64 году он привлекает к суду двух видных
сулланцев, обвиняя их в убийстве граждан, занесенных при Сулле в так
называемые проскрипционные списки и тем самым объявленных вне закона.
В 63 году был раскрыт заговор Катилины. Так как в романе Брехта этот
эпизод занимает центральное место, остановимся несколько подробнее на
фактической стороне событий. Дать общую оценку движения не легко, хотя мы
располагаем по этому вопросу сравнительно большим количеством источников
(речи Цицерона, специальная монография римского историка Саллюстия и т, д.),
но все они исходят из враждебного Катилине лагеря и дают крайне пристрастное
освещение событий.
Луций Сергий Катилина, обедневший римский аристократ, после неудачных
попыток добиться консульской должности начал подготовлять государственный
переворот. Он выдвинул лозунг отмены долгов, который привлек к нему
сторонников из различных слоев римского общества - и разорившихся
аристократов и часть городского плебса. О готовящемся заговоре узнал через
свою агентуру консул Цицерон. Он выступил с рядом речей против Катилины,
требуя его изгнания. Так как большинство сенаторов поддержало Цицерона,
Катилине пришлось бежать в Этрурию, где он набрал из разорившихся сулланских
ветеранов войско для похода на Рим. Оставшиеся в Риме сторонники Катилины
подготовили новый план переворота (в частности, замышлялось убийство
Цицерона) и вступили в переговоры с послами одного из галльских племен,
находившимися в это время в Риме, Однако галльские послы, несмотря на то,
что заговорщики обещали им крупное вознаграждение, предпочли выдать их
Цицерону. Руководители заговора были арестованы и после бурного обсуждения
вопроса в сенате приговорены к смертной казни. На следующем заседании сенат
преподнес Цицерону почетный титул "отца отечества". Еще через несколько
недель наспех собранное Катилиной войско было разбито на севере Италии; сам
Катилина пал в этом бою. Заговор был подавлен.
Позиция Цезаря во время всех этих событий неясна. Его считали
замешанным в заговоре. Во всяком случае, его политические противники,
например Катон, один из видных представителей сенатских кругов, довольно
недвусмысленно намекал на это в своей речи в сенате. Но Цицерон проявил в
данном случае крайнюю осторожность, и Цезарю не было предъявлено никаких
обвинений. Более того, в том же 63 году Цезарь был избран верховным жрецом,
а на 62 год - городским претором {Городской претор - должностное лицо в
римской республике, ведавшее гражданским судопроизводством.}. По окончании
претуры он получил в управление провинцию Испанию, но долги его были столь