Буркин Юлий Сергеевич. Звездный табор, серебряный клинок

   ... Мы вынырнули из гиперпространства в установленных координатах, на безопасном друг от друга расстоянии и связались.
   - Вижу цель, - сообщил Бисер.
   Мы и сами успели зафиксировать на звездной карте светящееся пятнышко судна. И тут же из модуля связи, стереоэкран которого оставался черным, послышался резкий незнакомый голос:
   - Внимание! Корабли типа "Призрак"! Именем государя-императора нашего Рюрика Четвертого сейчас же отзовитесь, иначе мы незамедлительно откроем огонь без повторных предупреждений!
   - Паскудники... - услышал я тихий голос Аджуяр за своей спиной и понял, что ее так рассердило. Люди Рюрика не включают визуальную связь. Похоже, они уже предупреждены о том, что на вооружении их противников, то бишь нас, имеется сильный гипнотизер.
   - Слышу вас, - поспешно откликнулся Филипп, и что-то подобное выкрикнули Гойка и Бисер.
   - Прекрасно, - заявил все тот же, голос, - в таком случае сообщаю, что вы находитесь в недопустимой близости от правительственного крейсера особой важности. Подготовьтесь к гиперпрыжку на сто парсеков в любом направлении. Если спустя три минуты ваш корабль останется в зоне нашей видимости, согласно специальному повелению государя вы будете уничтожены огнем бортовых орудий. Повторяю: в вашем распоряжении три минуты. Время пошло.
   Филипп беспомощно оглянулся на меня. На такой поворот мы не рассчитывали, это был удар ниже пояса. Лучшее, что мы можем сделать сейчас, - выполнить требование людей с крейсера и тихо удалиться. Но я не мог заставить себя сделать это. Слишком долго я размахивался, чтобы даже не попытаться ударить... Времени на раздумье не было.
   - Приготовься к прыжку, - скомандовал я, - но не спеши.
   - Эй, эй... - услышал я Гойкин голос и, склонившись к микрофону, перебил его:
   - На крейсере! Передайте своему самозванцу Рюрику, что на одном из кораблей, которые вы видите, находится законный наследник трона, отпрыск династии Романовых, Роман Михайлович Безуглов, царь всея Руси. Пусть он сам выйдет со мной на связь. Я готов вести переговоры, но только на высшем уровне.
   Ответа не последовало, раздавались лишь слабые эфирные пощелкивания. Я глянул на бортовой хронометр и поспешно продолжил:
   - Ответьте, как поняли меня! Если через сорок секунд я не получу ответа, мы будем вынуждены выполнить ваш приказ и уйдем в гиперпространство. И больше ни о каких переговорах не будет речи!
   - Вас понял, - моментально откликнулся тот же голос, ставший еще более резким. - Предупреждение отменяется. Оставайтесь в зоне видимости и ожидайте связи с Москвой.
   Филипп облегченно откинулся на спинку пилотского кресла. Но тут же встрепенулся:
   - А если все-таки пальнут? Без предупреждения!
   - Мы знали, на что шли, - пожал я плечами, бравируя, хотя все внутри меня словно бы заледенело или даже покрылось инеем. - Не должны. Рюрик - из породы игроков.
   - Из волчьей породы, - неожиданно дал о себе знать сидящий по правую руку от меня молодой рыжеволосый стрелок, тот самый, бок о бок с которым мы летали выручать дядюшку Сэма. Этого болвана с ушками, уверенного в том, что его подчиненные не посвящены в тайну природы Рюрика. - Сейчас мы наконец-то увидим его. Давненько я мечтал об этом.
   Я прочел в зеленых глазах стрелка гибельный азарт... Мальчишка оказался дьявольски проницательным. Не прошло и пяти минут, как вспыхнул экран, и я увидел лицо.
   Лучше бы мне никогда не видеть его.
   Такие страшные, сосущие глаза не могли принадлежать человеку.
   Лирянин имел серовато-белесую кожу, морщинистыми складками покрывавшую тонкую безгубую физиономию и лысый череп. Густые брови и остроконечные уши делали бы его облик комичным, если бы не этот жуткий взгляд... Я не мог определить цвет его глаз. Я почувствовал, как весь, с ног до головы, покрываюсь противным, липким потом.
   Оборотень усмехнулся, внимательно оглядел меня и обратился низким, утробным голосом, произнося шипящие с неестественным нажимом:
   - Какой тощ-ченький... Ну и ч-щто тебе нужно, Щ-ченок?
   - Па-а... - начал я и задохнулся. Сглотнул и обнаружил, что во рту пересохло напрочь. - Поговорить, - все-таки сумел я выдавить из себя.
   Я глянул на Филиппа и увидел, что тот, вцепившись рукой в бороду, вжался в кресло и, похоже, вот-вот хлопнется в обморок. Блин! Я веду себя сейчас, как маменькин сынок из интеллигентной семьи, остановленный в глухом переулке группой хулиганов-старшеклассников... Внезапно из-за моей спины раздался возглас Аджуяр:
   - Усни!
   Краем глаза я заметил, что она вскинула руку в своем фирменном жесте. Рюрик осклабился:
   - Так вот кто мутит разум моим офицерам - эта старуха со змеиным взглядом. Глупая. Ты что же, всерьез вознамерилась подчинить себе волчью волю?! Эй, щенок, - обратился он ко мне, - вели этому мешку с костями убраться в трюм, иначе вам не поздоровится. Если она еще раз сунется к экрану, вас обстреляют без предупреждения, как собирались с самого начала.
   Я оглянулся, но Аджуяр и без моего приказа поспешила вон из рубки.
   - Так о чем ты хотел говорить со мной? - поднял брови Рюрик, и стало ясно, что ситуация его весьма забавляет.
   - У нас есть о чем поболтать, - собравшись, наконец, с духом, отозвался я. - Но разговора не будет, пока мы находимся в таких разных условиях.
   - Мы и не можем быть в равных условиях.
   Внезапно лицо Рюрика неестественно деформировалось, челюсть хищно выдвинулась вперед, и два ряда алебастровых зубов обнажились до синеватых десен:
   - Я - охотник, а вы - дич-щь. Наши условия различны исконно. Такова наша природа.
   - Возможно, - отчего-то метаморфоза оборотня не напугала меня, а, наоборот, почти успокоила. Когда он больше походил на человека, он был страшнее, а теперь все встало на свои места. На каждого волка есть свой охотник. - Но переговоры я буду вести только тогда, когда хоть что-то буду держать под контролем.
   - Что конкретно? - лицо Рюрика вновь стало почти человеческим. - И зачем мне это нужно?
   Мысли в моей голове вертелись судорожным хороводом. Он идет на переговоры, и это уже, пусть и робкий, но шаг к победе. Я отчаянно блефую, но он до сих пор не понял этого или делает вид, что не понял, а значит, все равно идет у меня на поводу... Но что, что я должен ответить ему сейчас?! Зря я ввязался, надо было отступить сразу... Идея появилась неожиданно... Правда, поворот был слишком крутым, он мог показаться глупым и насторожить вурдалака... Но других вариантов у меня не было.
   - Ладно, - заявил я, чувствуя, как ненатурально звучит мой голос. - Хватит нам играть в кошки-мышки. Не в моем положении говорить с позиции силы. Я блефовал, надеясь на способности старухи, но теперь вижу, что получить больше, чем я рассчитывал с самого начала, не выйдет.
   - Ну, и?..
   - Я хочу поменяться местами с женой и сыном.
   Рюрик молча, изучающе смотрел на меня.
   - Я хочу перейти в тот корабль, где сейчас находятся они, а они перейдут в мой, - пояснил я.
   - Смысл?
   - По-другому мне их не спасти, вот и весь смысл. Или это не так?
   - Так, так, - кивнул Рюрик. - Но что помешает мне просто-напросто убить тебя, как только ты окажешься в моих руках?
   - Ничего, - согласился я. - Но для меня главное, чтобы в безопасности были они.
   - Люди, - осклабился Рюрик. - Слабые людишки...
   - Ты думаешь, что, заполучив меня, сам будешь в безопасности?! - выкрикнул я, симулируя истерику. - Мой сын будет спрятан в надежном месте, он вырастет, и у него, в отличие от меня, будут развязаны руки! Он достанет тебя! Я не сумел, но он достанет! Он истребит весь твой собачий род, тогда как ты получишь одного меня!
   Рюрик не был склонен ни к полемике, ни к оскорблениям, спокойствием подчеркивая свою силу.
   - Меня устраивает твое предложение, - отозвался он.
   Еще бы. Такая отсрочка! Ведь оборотень уверен, что, заполучив меня, он затем без труда найдет Лялю и Ромку и возьмет их голыми руками... Или ему просто нравится эта игра в поддавки?..
   - Как ты это представляешь себе технически, щенок? - продолжал Рюрик.
   - Твои люди на корабле слышат меня? - спросил я, делая вид, что взял себя в руки, но слегка обессилел от давешней вспышки и сознания безнадежности ситуации.
   - Да, слышат, - отозвался Рюрик.
   - Я хочу убедиться в этом.
   - Генерал, включитесь.
   "Генерал", - отметил я про себя. - Разумеется, бессмертный, а значит, трусливый.
   Стереоэкран разделился пополам, и во второй половине возникло туповатое и бледное от напряжения лицо пожилого астролетчика, облаченного в форму с золочеными лампасами.
   - Генерал, - обратился к нему Рюрик, - если на экране появится старуха, уничтожьте их корабли.
   Тот кивнул. Рюрик продолжал:
   - Вы слышали, о чем мы беседовали с этим милым юношей?
   - Да, я все слышал, - заверил тот и, надувшись от собственной важности, обратился ко мне. - Каким образом мы произведем обмен?
   - Минутку, - приостановил я его и, включив громкоговорящую связь, объявил: - Аджуяр! Это я - Роман. Не вздумай появиться в рубке! Ни при каких условиях! Кто-нибудь из экипажа, последите за ней. Если она войдет в рубку, нам всем конец! - Я отключил переговорник и взглянул на генерала: - Что вы спросили?
   - Каким образом мы произведем обмен? - повторил он.
   - Значит, так. Прежде всего уясните себе, что ваше судно находится под прицелом трех моих кораблей, - и это было истинной правдой. - Пилоты слышат нас. Мой корабль приблизится к вам, мы произведем стыковку, я перейду к вам, а ваши пленные пересядут сюда, на мое место.
   Внезапно в наш разговор вклинился взволнованный голос дядюшки Сэма (говорят, "взволнованный" на иврите означает "мудак"):
   - Что вы творите! Не порите горячку! Это предательство!
   - Филипп! - рявкнул я. - Отключите этого кретина!
   Рюрик вновь ощерился в улыбке:
   - А вот и мой беглый советник... Травоядные сбиваются в стада...
   Филипп тем временем сделал короткое движение и сообщил:
   - Он больше не помешает.
   А ведь дядюшка - его непосредственный начальник. И к тому же Филипп-то, наверное, тоже думает, что я не блефую, а и впрямь решил пожертвовать собой. В таком случае его преданность мне безгранична...
   Вся эта катавасия дала возможность рюриковскому генералу обдумать сказанное мной, и он, натянуто улыбнувшись, заявил:
   - Стыковка вовсе необязательна. Вы можете воспользоваться шлюпкой...
   - Не держите меня за идиота, генерал, - отозвался я. - Миг - и вы в гиперпространстве... Если же мой корабль будет к вам пристыкован, вы не сможете уйти, не повредив собственное судно.
   - Я могу дать слово офицера...
   Мы - я, Филипп и рыжий парнишка стрелок - захохотали одновременно. "Маркес, Борхес, Кортасар отвечают за базар" - мое любимое двустишие в бытность студентом-филологом... Краем глаза я заметил, что лающим смешком разразился и Рюрик.
   - Делайте так, как он велит, - продолжая ухмыляться, скомандовал оборотень. Приведите в боевую готовность весь свой экипаж. Если щенок смухлюет, уничтожьте и его, и все его семейство. И успейте при этом обстрелять его корабли первыми. Если все будет чисто, дайте им уйти.
   - А если смухлюете вы, генерал, рванем все вместе, - заверил я.
   Затравленно глянув на меня, генерал кивнул:
   - Приближайтесь и приготовьтесь к стыковке. Мы не хотим кровопролития, добавил он почти просительно и тут же, отвернувшись в сторону, отдал распоряжение по интеркому: - Подготовить стыковочный терминал! Всем принять боевую готовность!
   Мы переглянулись с Филиппом, и тот еле заметно кивнул мне. Ну, слава богу! Он понял мой замысел и не считает меня камикадзе! Я отстегнул ремни кресла и вышел из поля зрения камеры модуля связи, чтобы создавалось впечатление, что я отправился готовиться к высадке.
   Медленно, на реактивной тяге, наш корабль подплыл к махине крейсера. До стыковочного терминала оставалось сотни полторы метров, когда Филипп нажал заветную кнопку, и абордажный шлюп, оторвавшись от нашей поверхности, но словно пуповиной связанный толстенным кабелем с нашим кораблем, прилип к боку крейсера.
   - Что это?! - выпучив глаза, вскричал военный, почувствовавший мощный удар в обшивку. - Вы что, не обучены стыковке?! Вы повредите мне корабль! Вы же сами настояли на стыковке, так какого черта вы отстегнули шлюпку?! Немедленно отзовите ее и повторите действие!
   Я мигом вернулся в кресло, и при виде меня глаза у генерала вылезли на лоб окончательно. Чтобы не дать ему успеть совершить необдуманные поступки, я повелительно рявкнул:
   - Спокойно! Главное, не делайте резких движений, генерал! Слушайте меня внимательно. Сейчас на поверхности вашего судна находится мощный термоядерный заряд. Как говорится, "большому кораблю - большая торпеда"... Если вы уйдете в гиперпространство, кабель запала, вы должны видеть его посредством камер внешнего обзора, оборвется, и, где бы вы ни вышли в реальность, вашу посудину разнесет в щепки! Вам это надо?!
   Второй и третий "призраки" уже неслись к нам.
   - Я не понял! - взвизгнул генерал. - Что все это значит?! Вы мухлюете?!
   Двойной удар потряс его судно.
   - Чего тут непонятного? Конечно, мухлюю. Еще два термоядерных заряда той же мощности у вас на брюхе, - сообщил я. - И повторяю, стоит запалам оборваться, и вы превратитесь в сверхновую! У вас случайно не наблюдается болезненной склонности к суициду? Тогда сдавайтесь, искренний мой совет. Пленным гарантируем жизнь.
   - Полный вперед! - прорычал Рюрик.
   Еще бы! Он-то был где-то далеко от этого места. Скорее всего в Кремле, если таковой еще имеется.
   - Я приказываю! - орал он.
   Как это было бы удобно для него - укокошить и меня, и царевича, пожертвовав лишь одним жандармским крейсером и его экипажем. До последнего момента он, похоже, с удовольствием играл со мной. Но игра вышла из-под контроля: его партнер по шахматной партии вдруг вынул из кармана пистолет...
   Склонности к суициду генерал явно не имел. Он, наконец, сообразил, в какой попал переплет, и говорил теперь только со мной, не обращая ни малейшего внимания на выкрики Рюрика:
   - Ваши пилоты достаточно опытны?! - умоляющим голосом простонал он. - Мой корабль вращается, это может привести к обрыву одного из кабелей!
   - Не дрейфьте, генерал, - успокоил я его. - Нам наши жизни тоже дороги, хоть они и не такие длинные, как ваши. Все мы сейчас на волоске от смерти, и спасти нас могут только полное спокойствие, выдержка, ваша безоговорочная капитуляция и синхронность наших действий.
   - Я сожру вас всех!!! - рычал Рюрик, и морда его сейчас даже отдаленно не напоминала человеческую. И его серый череп, минуту назад голый, как футбольный мяч, и лоб, и щеки буквально на глазах покрывались жесткой клочковатой шерстью.
   - Отключите эту собаку, генерал, - велел я. - Она мешает нам понимать друг друга.
   Военный сделал суетливое движение, и его раскрасневшееся лицо теперь полностью заняло весь экран.
   - Мы сдаемся без всяких условий, - бойко заговорил он, слегка заикаясь. "Он" и "Гири" - японские добродетели явно были чужды ему. - Нам нужно действовать быстро и слаженно. Минут через пятнадцать-двадцать здесь будет весь царский флот, и - я знаю! - они расстреляют нас всех без разбора, не задумываясь - своих и чужих!!!
   - Я рад, что мы нашли взаимопонимание, - заверил я. - Главное, не суетитесь. Мы все успеем. Готовьте шлюзы. Принимайте гостей, бросайте оружие, подставляйте руки для наручников. Как только ваш корабль будет полностью в нашей власти, мы отключим взрыватели и смоемся отсюда куда глаза глядят.
   - Ну, быстрее же! - завопил генерал. - Вот мои руки! Нужно успеть! Это чрезвычайно важно!.. И кстати, я прошу у вас политической защиты!
   Еще бы! Попадись он теперь Рюрику в лапы, тот, как и обещал, сожрет его в прямом и переносном смысле.
   Я дал команду, и из "призраков" посыпались Гойкины головорезы в одноместных спасательных капсулах. Для полноты средневековой картины им не хватало только абордажных крючьев.
   Итак, хоть операция прошла и не так гладко, как было запланировано, но закончилась она успешно. Мы отыграли основные фигуры, взятые у нас в прежних партиях. Но это не победа, счет пока что - ноль-ноль. Решающая схватка нам только предстоит. Но перелом уже наметился достаточно явственно... Главное - не расслабляться.
   - Я был не прав, Чечигла, - услышал я голос позади и, обернувшись, обнаружил за своей спиной Зельвинду. Его осунувшееся лицо светилось улыбкой, и, если бы не худоба, он был бы похож на себя прежнего. Однако зачем он здесь? Формированием экипажей занимались Филипп и Гойка. Я глянул на "пчеловода", и тот, догадавшись о том, что я хочу его спросить, объяснил:
   - Ваш друг джипси уговорил меня взять этого человека на борт нашего корабля. Он сказал, что его опыт может помочь нам в непредвиденной ситуации...
   - Но вы справились сами, - вновь ухмыльнулся Зельвинда. - На самом деле, Рома, все не так. Ha самом деле я должен был убить тебя, если ты окажешься предателем. Я рад, что наша предосторожность оказалась излишней. Возьми мое оружие и, если хочешь, зарежь меня за то, что я не доверял тебе. Так я решил.
   С этими словами он выдернул из-под кушака магнитоплазменный кинжал и протянул его мне.
   - Оставь нож себе, - отодвинул я его руку. - Он еще послужит престолу, друг.
   - И между нами не будет обиды?
   - Даже тени ее.
   Зельвинда сунул кинжал обратно в ножны, вскинул голову, глянул на меня почти таким, как когда-то задорным взглядом, а затем щелкнул ногтем по колечку в носу и под аккомпанемент мелодичного "Дзин-н-нь!" заявил:
   - Как ты эту облезлую собаку, а?! Я горжусь тобой. Ты принес беду в жизнь моего табора, но ты принес в нее и цель... Моя жизнь принадлежит тебе. Государь.
   Отыграна еще одна фигура.
   * * *
   Сам я на крейсер не перебрался, так как толку от меня там было бы мало, наоборот, я только мешался бы под ногами. Так, собственно, и было запланировано с самого начала. Управление крейсером, отключив его радиомаяки, взял на себя Гойка (само собой, на парус его настоящим Рюриковым пилотом). И уже минут через пять его длинноусая физиономия появилась на стереоэкране:
   - Хай, Чечигла! Чего ждете?! Прочь от нас в безопасное место и ныряйте!
   Вот же уродец! Ведь знает прекрасно, чего мы ждем. Мы должны были убедиться, что у него все в порядке и наша помощь не потребуется.
   Псевдомагниты были отключены, и начиненные поронием шлюпки, осторожно подтягиваемые за шланги-предохранители, вернулись на "призраки".
   - Ваше величество, - обернулся ко мне Филипп, - я хочу задать вам один вопрос..
   - Валяй.
   - Вообще-то их два.
   - Или три?
   - Два. Точно два. Можно?
   - Я же сказал тебе: валяй.
   - Ага. Ну ладно. Так вот. Вы верите в судьбу? Это - первое. И второе: почему у вас все получается?
   Хм. "Все..." Например, угробиться насмерть в банальном ДТП. Оказаться пленником грабителей-цыган. Потерять жену и сына...
   - Вопрос о судьбе оставим без ответа. Я не знаю его. А вот про "все получается"... Правильнее сказать, почему мне удается выкручиваться из безвыходных ситуаций, после того как я неминуемо вляпываюсь в них. Дело, наверное, в том, что я родился в России двадцатого века. В этой стране и в это время все мы занимались единственно тем, что выкручивались. Но тогда у меня не было нынешних возможностей. Ни для того, чтобы выкручиваться, ни для того, чтобы вляпываться.
   Сперва на реактивной тяге, а затем на поглотителях корабли разошлись в три стороны на безопасное от крейсера и друг от друга расстояние и, установив координаты входа, провалились в гиперпространство.
   ... Кабинет начальника "пчеловодов", который стал теперь моим кабинетом.
   Она была облачена в форменный комбинезон царского космофлота, без погон. Она была чертовски красива, но по-другому, не так, как я привык. Черты ее лица заострились, кожа побелела, а волосы были коротко острижены. В ней не осталось ничего от той милой кокетливой девушки-цыганки с пухлыми щеками и губами, которую я любил. Но остались чуткость восприятия и проницательность. Она моментально расшифровала мой взгляд:
   - Я стала другая, Роман Михайлович? - шагнула она ко мне. И одного этого шага было достаточно, чтобы заметить откуда ни возьмись появившуюся в ней величественную грацию.
   - Да, Ляля, - признался я и, обняв, погладил жесткие волосы. Голос выдал мое волнение, но я и не собирался скрывать его. - Я так скучал без тебя.
   - Я стала другая... - повторила она глухо, уткнувшись лицом мне в грудь. Потому что... Потому что я защищалась. Каждый день. Каждую секунду. И моим единственным оружием была гордость. Я не могла им позволить думать о себе, как о женщине... Как о джипси, как просто о человеке. Я должна была оставаться ЦАРИЦЕЙ даже во сне. Я не плакала. Я ни разу не плакала!!! - вдруг закричала она и, обхватив меня руками, безудержно разрыдалась. - Я... я... И Ромка... пыталась она что-то сказать сквозь слезы, но безуспешно.
   - Что ты, что ты, милая, - все так же гладил я ее волосы и никак не мог найти подходящих слов. - Кстати, где Ромка? Я хочу видеть сына...
   Стоящий неподалеку Гойка сообщил:
   - Мы не посмели будить царевича, и пока что он находится на нашем корабле.
   - Хорошо, - кивнул я. - Будьте любезны, оставьте нас с супругой наедине.
   - Я понимаю вас... Но ситуация не терпит промедлений, нас ищут, осторожно напомнил Филипп, - вы назначили военный совет... - он подчеркнуто медленно двинулся к двери.
   - Десять минут, - бросил я ему вдогонку. - Через десять минут я буду с вами.
   Внезапно Ляля откинулась назад и, утерев слезы ладонью, твердо сказала:
   - Ваше Величество, я не смею отнимать у вас эти десять минут, которые необходимы для свершения срочных государственных дел.
   - Ляля... - попытался я возразить, но она закрыла мне рот рукой и, понизив голос, отозвалась:
   - Я в порядке, милый, - она тряхнула стриженой головой так, словно хотела разметать несуществующие кудри. - Впереди у нас целая жизнь, и я еще успею наплакаться на твоей груди... Ты позволишь мне присутствовать на совете? Я знаю многое из того, чего не знает никто из вас.
   - Конечно, - согласился я, чувствуя ноющую боль в груди. - Филипп! остановил я бородача на пороге. - Вызывай всех, кто нам нужен.
   - Все уже ждут в коридоре, - откликнулся он, глядя на Лялю с восхищением.
   - ... и я считаю, что находиться на Петушках для нас сейчас небезопасно, закончил дядюшка Сэм.
   В кабинет набилось человек тридцать. Тут были и "пчеловоды" и джипси.
   - Не согласен, - возразил Филипп. - Наша ставка до сих пор не зафиксирована, и лично я не представлю себе места безопаснее.
   Похоже, он окончательно перестал признавать за дядюшкой главенство. И я, пожалуй, склонен узаконить такое положение.
   - Космос, - раздался надтреснутый голос Аджуяр из дальнего угла. - Вот единственное безопасное место. Табор джипси никогда не привлекал к себе внимания...
   - Так было раньше, - возразил Гойка. - Сейчас все не так. Они шмонают нас при всяком удобном случае.
   - К тому же табор не может не обращать на себя внимания жандармов, если в караване присутствуют три суперсовременных "призрака" и правительственный крейсер, - добавил я. - А бросать их нельзя, они нам еще очень пригодятся.
   - Позвольте сказать мне, государь, - попросила слово Ляля.
   Лица присутствующих обратились к ней. Большинство из них при этом выражало недоверие. Ох, зря она вмешивается. Не хватало только, чтобы мои люди перестали воспринимать ее всерьез...
   - Мне кажется, - начала она, - что безопасность нам могут гарантировать только какие-то козыри на руках.
   Дураку ясно! Но откуда у нас, интересно, возьмутся такие козыри?.. Я только пожал плечами, однако дядюшка Сэм, похоже, не разделял моего скепсиса.
   - Какие, например, козыри? - насторожился он.
   - Мы должны действовать так же, как Рюрик, - отозвалась Ляля. - Нам нужны заложники, кто-то, кто ему дорог.
   - Ему никто не дорог! - воскликнул дядюшка Сэм, и окружающие зашумели.
   - Неправда! - покачала головой Ляля. - Как бы жестоки ни были лиряне, я уверена, они точно так же дорожат своими детьми, как мы с вами.
   Как раз в этот миг на пороге кабинета появился... Карл Маркс. Сходство было разительным, лишь мгновение спустя я сообразил, что это - заросший усами и бородой Брайан. И за руку он держит пацана... Моего Ромку!
   - Капризничает, - сообщил Брайан. - Говорит, если я не приведу его к отцу, он велит мне немножко отрубить голову.
   Мальчуган, отпустив руку своего пролетарского воспитателя, побежал ко мне. Я присел, чтобы обнять его, но он, проскочив мимо, обхватил Лялины ноги и, осторожно глядя на меня, спросил:
   - Мама, этот дяденька - царь?
   - Да, милый, - усмехнулась Ляля, беря его на руки.
   - Значит, он - мой папа?
   - Да, конечно.
   - Тогда пусть папа прикажет Брайану побриться, а то он колючий, - заявил пацан, а когда вокруг захохотали, он засмеялся вместе со всеми, победно оглядываясь по сторонам.
   - Посиди на руках у отца и помолчи, - сказала Ляля, улыбаясь, и передала Ромку мне. А сама вновь обратилась ко всем: - Возможно, лиряне и не испытывают тех нежных чувств к своим детям, какие испытываем мы, но к вопросу продолжения рода они не могут относиться несерьезно. Это вопрос выживания вида.
   - Ты мне купишь бластер? - шепотом спросил меня Ромка на ухо.
   - Тс-с, - приложил я ему к губам палец, чувствуя, что мое сердце колотится так, что готово выскочить из груди. И кивнул, мол, "да, куплю".
   - Совершенно случайно, - продолжала Ляля, - я узнала, что дети привилегированных лирян воспитываются и учатся на специально оборудованной для этого планете Блиц-12ХЬ. И прежде всего мы должны захватить именно ее, а уж после того думать обо всем остальном.