Буркин Юлий Сергеевич. Звездный табор, серебряный клинок

   Внезапно из помещения диспетчерской, к которому мы, собственно, и спешили, навстречу нам выбежал человек в форме служащего космопорта. Мы уже держали оружие в руках, он же только судорожно потянулся к кобуре... Я и Гойка выстрелили одновременно, и бедняга получил двойной парализующий заряд.
   Вся эта операция совсем не походила на традиционные воровские вылазки джипси. Я с трудом уговорил на нее Зельвинду, нажимая на то, что времена меняются и расчет и хитрость могут стоить не меньше смелости и удачи. Я же настоял и на применении парализаторов. Джипси не кровожадны, грабежу они предпочитают бескровное воровство и мошенничество. Но они никогда не пользуются дистанционным оружием, предпочитая всему прочему магнитоплазменные кинжалы, при необходимости легко превращающиеся в сабли. И уж если случается рукопашная, бьют они насмерть. Я же хотел заполучить корабль, не погубив ни единой души.
   Хлопки парализаторов слышались тут и там. Это, вывалив из звездолетов, "цыгане шумною толпою" убирали свидетелей будущей отгрузки сырца. Мы с Гойкой уже вбегали в диспетчерскую, когда я отчетливо услышал свист: заряд бластера прошел, где-то совсем рядом с моим ухом. Гойка среагировал быстрее меня, и еще один работник космопорта на сутки превратился в неподвижный манекен.
   Мы тщательно осматривали диспетчерскую. Нельзя было оставлять ни единого свидетеля. Тут было тихо и пусто. Но дотошность, с которой мы обследовали каждый угол, оказалась нелишней. В запертой кабинке женского туалета мы обнаружили дрожащую женщину лет тридцати пяти.
   Дверь кабинки Гойка выбил пинком, женщина завизжала, но тут же смолкла, сраженная зарядом парализатора. Гойка не был бы джипси, если бы не посчитал ее своей законной добычей. Он внимательнейшим образом оглядел и даже ощупал беднягу, затем обернулся ко мне и изобразил на лице гримасу, означавшую: "Ничего стоящего". Я сделал вид, что огорчен этим. Мы продолжили путь и вскоре выскочили на улицу.
   Вдалеке уже слышался рокот гусениц транспортеров. На то, чтобы выгрузить сырец, хватит пяти-шести часов.
   А вот и роскошный губернаторский флаер-антиграв (или, как их тут называют в просторечье, псевдолет). Он остановился перед нами, и из него, чуть пошатываясь, выбрался сам губернатор - дебелый рыжий мужчина, в старомодном вечернем костюме с бабочкой. Выглядел он довольно неважно: видно, не одну таблетку спорамина пришлось ему заглотать, чтобы нейтрализовать действие алкоголя. Хмель при этом проходит, но нагрузка на организм ужасающая.
   - Все чисто? - спросил он меня, делая вид, что не замечает мою протянутую для рукопожатия ладонь.
   - Чисто, - отозвался я, пряча руку в карман.
   Мне глубоко плевать на его отношение ко мне. Я - джипси, и не мне добиваться расположения у этой рыжей государственной свиньи. - Вы сняли генный код инспектора?
   - Да, - кивнул он. - Поспешите к кораблю.
   Он хлопнул дверцей и помчался вперед. Скотина! Мог бы и подвезти!
   Операция прошла как по маслу. Треугольники вернули свой сырец, мы заполучили судно. Новый корабль табора, корабль моего джуза, ведомый Гойкой, поднялся в небо первым. За ним взметнулись и остальные семнадцать звездолетов.
   ... На борту со мной все те, кто решил встать под мое покровительство, человек примерно около пятидесяти. Большинство из них бродили сейчас по кораблю, осматривали, ощупывали и даже обнюхивали элементы его интерьера. Им еще никогда не доводилось бывать на таком современном и таком комфортабельном звездолете. Но если жена Гойки, чернокудрая болтушка Фанни, непрерывно нахваливала наше новое жилище, то желчный старикан Хомук смотрел вокруг недоверчиво и сердито. "Не будет нам удачи на этом корыте, ой, не будет..." бубнил он, и было неясно, зачем же тогда он попросился в мой джуз. Разве что из прежнего его выгнали...
   Среди этих людей, конечно же, и прабабка Ляли, старая колдунья Аджуяр. И она то и дело оказывается возле меня. И вид у нее был такой, словно она что-то хочет мне сказать и только ждет подходящего момента. Но это ее проблема. Не дождется старая ведьма, чтобы я подошел к ней первым.
   Я и Ляля, обнявшись, стояли возле штурманского Гойкиного кресла, когда застрекотал и замигал огоньками щиток модуля связи. Ткнув в кнопку пальцем, я увидел перед собой довольную рожу Зельвинды.
   - Хай, рома! - воскликнул он с жаром, поднимая перед собой объемистую посудину. - С удачей тебя! - И, как он всегда это делал в моменты наивысшего душевного подъема, щелкнул пальцем по колечку в носу, и оно отозвалось серебряным "дзин-н-нь!" - Что же ты еще без чарки?! И куда ж это смотрит твоя красавица жена?!
   - Ах, атаман, моя оплошность, - улыбаясь, кивнула Ляля и, выскользнув из моих объятий, отправилась за вином, скорее всего заранее ею припасенным.
   - Ай-ай-ай, - покачал головой Зельвинда. - А я-то сдуру собрался наречь тебя именем Рома Чечигла. - ("Чечигла" по-цыгански - хитроумный. Прямо, как Одиссей.) - Не рано ли? Ты, как я погляжу, и жену воспитать как следует не можешь... Ладно. Придет девка, принесет вино, вызови меня. - И Зельвинда отключился.
   Вот тут-то, улучив момент, когда ее правнучки не было рядом, ко мне и подковыляла старуха Аджуяр. Потянув за рукав, она увела меня от Гойкиного кресла и тихо спросила:
   - Твоя женщина уже сказала тебе, что беременна?
   Я ошеломленно покачал головой, и Аджуяр, сверля меня ведьминским взглядом из-под мохнатых бровей, продолжала:
   - Видно, касатик, совсем я рехнулась на старости лет. Только никогда еще карты не обманывали меня. И вот что они говорят мне. Быть твоему сыну на царевом престоле, ежели только убережешь его от погибели.
   - О-о!.. - только и смог вымолвить я.
   Лишь бы старуха не разоблачила меня перед соплеменниками. А я-то уже успел позабыть, зачем появился в этом мире. И как не хочется мне об этом вспоминать!..
   Внимательно проследив всю череду эмоций на моем лице, старуха издала сиплый смешок и загадочно произнесла:
   - Жалко мне тебя, яхонтовый, ох, жалко. А еще жальче правнучку мою, раскрасавицу...
   Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на нас никто не обращает внимания, я схватил старуху за повязанную на шее выцветшую косынку и притянул к себе:
   - Говори, ведьма, что знаешь!
   - Отпусти-ка руки, - прошипела старуха. - Не вводи в грех.
   Я послушался ее, вспомнив про порчу, сглаз и прочую цыганскую чертовщину. И она, потрогав шею и поморщившись, вновь усмехнулась:
   - Кабы знала чего, так сказала б. Не чужая мне и Ляля, а напротив: любимая правнучка. И сынок твой, выходит, мне праправнучком придется. Карты - не книга. Что открыли, лишь то и ведаю... А только сыночка-то покрести, покрести. Коль не покрестишь, ой, дюже потом сокрушаться будешь...
   О боги! Неужели вот это косматое и бородатое чудовище с головой, повязанной кроваво-красной косынкой, что ведет через тьму галактики угнанный у властей звездолет, неужели этот неопрятный монстр и есть Роман Безуглов, то бишь я?.. Тот самый Роман Безуглов, который еще недавно был студентом-филологом. Тот самый несуразный человек, с которым там, в двадцатом веке, вечно случались какие-то нелепые происшествия...
   Например, в армии. Ну с кем, скажите, с кем еще мог произойти такой идиотизм, о котором вслух я никому и никогда не рассказывал... (Я понимаю, что этот кусок выбьется из стиля всего прочего повествования, но, надеюсь, вы простите мне это.)
   Однажды я попал в госпиталь с воспалением легких. И пока лежал, начальник госпиталя, майор, прознал, что я хорошо рисую. И предложил мне полежать еще несколько месяцев, чтобы оформить в госпитале "красный уголок". Я, само собой, согласился, ведь в любом случае это лучше, чем служить на общих основаниях, ходить в наряды. Но загвоздка была в том, что я выздоровел. Но майор сказал: "Мы тебе такую болезнь напишем, что держать у себя сможем сколько захотим".
   И в историю болезни написал: "геморрой". Мол, случилось обострение положили, прошло - выписали...
   Вот, лежу я месяц, два, три, "красный уголок" расписываю, все вокруг знают о нашем договоре с майором... И тут пришел в госпиталь новый врач, лейтенант, прямо из медицинского института. И сразу вышел на дежурство. Вечером устроил обход. Садился перед постелью больного, листал историю болезни, выяснял, как самочувствие, рекомендовал что-нибудь... Если ангина, горло смотрел, градусник ставил, а если рана какая-нибудь, осматривал ее, перевязывал...
   И вот добрался до меня. Заглянул в карточку... Говорит:
   - Пройдите со мной.
   Иду я за ним по коридору и размышляю: "Наверное, он знает, что никакого геморроя у меня нет. Но он-то думает, что другие больные этого не знают, а потому повел меня к себе, якобы для осмотра. А на самом деле чайку попьем, покурим, поболтаем, он меня и отпустит..."
   Потом подумал по-другому: "А вдруг ничего он не знает? Тогда надо ему объяснить. А вдруг тогда он обо всем настучит в округ, и майора, моего благодетеля, накажут. Да и меня по головке не погладят..." Так я ничего конкретного и не решил к тому моменту, как мы до его кабинета добрались. Там он мне говорит:
   - Снимайте штаны.
   Я снял.
   - Наклоняйтесь, - говорит он и натягивает резиновую перчатку.
   Я наклонился. И решился, наконец, на откровенный разговор. Но было поздно. Уже чувствуя, как его смазанной вазелином палец, входит мне в задницу, я почему-то очень писклявым голосом произнес:
   - Я вам сейчас все объясню...
   - Что объясните? - и палец его при этом совершает вращательное движение.
   - Поговорите с товарищем майором, - все так же пискляво продолжил я, чувствуя, что краснею.
   Уж и не знаю, что он подумал, но сразу же меня отпустил.
   Вот такие истории со мной случались... А почему я пошел в армию, а не сразу поступил в университет? (Еще одна выбивающаяся из стиля история.) Да потому, что я, когда закончил школу, вычитал в газете, что в одном училище набирают группу для работы поварами в условиях арктической зимовки. Ну кто еще мог бы заинтересоваться такой идиотской перспективой?! А я отправился туда. И в течение двух с половиной месяцев, пока ребята поумнее сдавали вступительные экзамены в нормальные учебные заведения, меня таскали по самым разнообразным медкомиссиям и осмотрам.
   Наконец, когда я полностью прошел обследование, меня вызвали на собеседование. Дядечка, суровый такой, обветренный, как скалы, явно полярник, сказал мне:
   - К сожалению, вы непригодны.
   - Как так? - удивился я, - я же совершенно здоров!
   - Ничего подобного, - говорит он. - Вот тут ясно написано: диагноз No 3/4.
   - А что это за диагноз? - еще сильнее удивился я.
   - Сейчас посмотрим, - отвечает он и начинает копаться в каких-то бумагах. Наконец он нашел то, что искал, прочел про себя, а затем сообщил: - Вам нельзя работать с быстротекущей водой.
   Я просто онемел.
   С тех пор как пойду пописать, на всякий случай отворачиваюсь...
   Но самое обидное, что в результате этой истории я потерял время и загремел в войска связи.
   А с женщинами?! Да, они были у меня. Но в какие только нелепые ситуации я не попадал с ними, каким только унижениям не подвергался... Но к делу это не относится...*
   * Я решил, что хватит уже ломать стиль, поэтому рассказываю эту историю не в основном тексте, а в сноске. Хотите читайте, хотите нет.
   Так вот. Однажды мне позвонила одна моя подружка-первокурсница по имени Лена.
   - Приходи ко мне, - говорит, - родителей всю ночь не будет, на дачу уехали.
   А родителей ее я как огня боялся, они меня даже не видели ни разу.
   Обрадовался я, примчался... Занялись мы любовью, все классно... А потом я решил пойти в туалет. Прямо в чем мать родила и отправился. И дверь в сортир не закрыл: зачем, все равно ведь нет никого...
   А родители возьми, да и вернись. Я даже не слышал, как дверь хлопнула. Мамаша сразу в туалет решила зайти, видно, растрясло в дороге. Дверь открывает, а на унитазе сижу я - абсолютно голый незнакомый ей юноша.
   И ничего умнее я не нашел сказать, как:
   - Здравствуйте... А Лена дома?
   Как будто только что с улицы зашел. Мама ее сделала большие глаза и машинально крикнула:
   - Лена, это к тебе!..
   Само собой, всякие отношения с Леной у меня после этого прекратились.
   Когда такое происходит не с тобой, это довольно смешно...
   Когда эту историю я рассказал Ляле, она хохотала так, что я даже всерьез забеспокоился, как бы это не отразилось пагубно на ее беременности...
   Да. И вот этакий недотепа стал главой космического джуза, тайным претендентом на русский трон и ведет свой звездолет к храму своего предка, святого мученика царя-искупителя Николая Второго, к главному православному храму этого мира... Потому что если уж где-то крестить сына (если, конечно, не врет колдунья и у нас родится именно сын, а не дочь), то лучшего места, чем эта, одна из немногих клерикальных космо-станций, и представить себе нельзя было. Покрестим, так сказать, чисто по-семейному.
   Уговорить Зельвинду направить табор именно в этом направлении мне не составило ни малейшего труда, поскольку ему самому было в высшей степени начхать, куда лететь. По моим расчетам, тащиться нам туда предстояло около десяти месяцев. В тот момент, когда мы двинулись в путь, Ляля была на втором месяце беременности. То есть когда мы доберемся до храма, моему сыну (или все-таки дочери?) будет три месяца...
   И вот к настоящему моменту мы преодолели уже полпути, то и дело останавливаясь на планетах, крупных обжитых астероидах или же пристыковываясь к космическим станциям. И где бы мы ни оказывались, всюду мы устраивали торговые ярмарки. Ведь далеко не одно только воровство приносит джипси средства существования, напротив, прежде всего это относительно честная торговля. Секрет в том, что мы не платим налогов и пошлин, а потому наш товар, прежде всего это водка и табак, несколько дешевле, чем у других торговцев, и простой люд покупает его у нас с превеликим удовольствием.
   Что-то уж слишком легко влез я в эту пеструю цыганскую шкуру. Интересно почему? Может быть, вышли наружу порочные задатки моей души, прежде подавляемые цивилизованным окружением? Я много думал об этом и в конце концов выделил для себя несколько причин.
   Во-первых, у меня просто-напросто нет другого выхода. Я мог либо рефлектировать, либо "расслабиться и получать удовольствие". Я избрал последнее, ибо, как я уже сообщал, всегда отличался способностью к молниеносной адаптации.
   Как тут вновь не вспомнить Макса Батурина и его верлибры:
   ... Главное - твердо решить, что жизнь кончена,
   и тогда наступает полный привет.
   Тогда каждый день ощущаешь как бы последним днем
   и радуешься ему, как дитя,
   ибо это недопустимая роскошь
   горевать и убиваться в последний день.
   Пусть даже и о себе.
   То есть жизнь-то, конечно,
   не то, чтобы кончилась,
   но покончено с ожиданием от нее.
   И не все, конечно же, в кайф,
   даже иногда многое не...
   Но надо как-то, сохраняя спокойствие,
   быть готовым к почти всему
   и по возможности не винить ни в чем никого,
   так сейчас кажется мне...
   Я остро ощущаю себя "человеком ниоткуда". Прямо-таки "Nowhere Man", говоря словами Джона Леннона... Если бы где-то продолжал существовать оставленный мною мир, я бы, наверное, приложил все усилия к тому, чтобы покинуть табор астроджипси и вернуться туда. Но нет! Того мира больше не существует! Здесь же чуждо мне одинаково все. Так стоит ли привередничать?
   Более того, еще задолго до того, как люди уничтожили свою родную планету, студент филологического факультета Роман Михайлович Безуглов погиб в автомобильной катастрофе. А я - Рома Чечигла. Я как бы рожден заново. И родился я в другом качестве.
   Вторая причина моего приятия стиля жизни джипси состоит в том, что их будни оказались вовсе не сплошной чередой криминальных эпизодов и пьяных ссор. Многие из них умели лечить, впитывая в себя секреты народной медицины самых разных народов. Многие владели секретами рукопашного боя и искусством драки с кинжалом, что в эпоху звездных перелетов вновь стало актуально, ведь выстрел из дистанционного оружия мог привести к уничтожению звездолета, не оставив ни побежденных, ни победителей. Многие занимались оккультизмом, а кое-кто имел и реальный дар предвидения. Во всяком случае, утверждали это. Как моя новоявленная родственница Аджуяр... Наконец, все без исключения джипси умели прекрасно петь и танцевать...
   Так что жители многих, в первую очередь отсталых, аграрных планеток души не чаяли в цыганах и встречали их с распростертыми объятиями, устраивая красочные, праздничные карнавалы... Но ухо, правда, держали при этом востро. Мало ли...
   Наконец, была и еще одна немаловажная причина, по которой я так легко смирился со своим сегодняшним положением. Это Ляля. Она основательно подсластила мне эту горькую пилюлю. Нет, я не эротоман Хоботов*, но и отнюдь не аскет. Однако считаю, что вовсе не обязательно быть дедушкой Фрейдом, чтобы догадаться: для любого нормального мужчины чуть ли не самое главное в жизни, а возможно, и самое главное - быть с любимой женщиной.
   * Персонаж художественного фильма "Покровские ворота" (прим. автора).
   Там, в моей прошлой жизни, мне с этим явно не везло. Женщины у меня случались, хоть и немного.. (Интересно, сколько это - много, а сколько немного?..) Но как-то так выходило, что те, в кого влюблялся я, пренебрегали мною, а те, кто не пренебрегал, не были нужны мне. А Ляля была невероятным исключением из этого правила. Как странно, что для того, чтобы найти свою половину, мне пришлось скакнуть на пять веков вперед... Но это случилось, и уже одно это делало всю эту сумасшедшую ситуацию не безнадежно бессмысленной...
   С Лялей я и поделился своими соображениями. Тогда она, со свойственной ей мудростью простоты, указала мне еще на целые две причины, обусловившие мою легкую метаморфозу.
   Вот одна.
   - Кто ты был там и кто ты здесь? - сказала она, чем заставила меня покраснеть от пяток до кончиков ушей (где это, интересно, я видел такую часть тела у человека?) Как все-таки трудно признавать свое, пусть даже и былое, ничтожество. Оказывается, подсознательно я избегал и мысли, что для меня так важно хоть кем-то командовать... Хотя зачем же это я сам себе вру? Я же ведь и раньше замечал в себе карьеристские наклонности. Например, когда в университете меня назначили старостой группы. Вроде бы автоматически: в группе было всего четверо парней, из них в армии служил только я. И ничего это мне не давало, никаких привилегий, только дополнительные обязанности... Но и сейчас помню, как билось мое сердечко, когда объявили о назначении...
   А вот и вторая названная Лялей причина.
   - Ты - другой, Роман Михайлович. Это джипси заметили сразу. Когда ты украл корабль, когда позвал в свой новый джуз, пошел не каждый. Пошли те, кому ты понравился. Кто почище, кто поумней. Кто хочет жить как-то по-новому. Вот тебе и легко с ними, яхонтовый мой.
   - Ты у меня - золото, - искренне восхитился я остротой ее ума.
   - И золота у тебя все больше и больше, - усмехнувшись, сообщила она и похлопала себя по уже отчетливо обрисовавшемуся животу.
   Нашей ближайшей остановкой должна была стать планета под неактуальным пока, но все-таки близким названием "Рожай резче!" Да-а, уж что-что, а названия обжитого человеком космоса совсем не похожи на те, которые представлялись фантастам двадцатого века. И ничего удивительного. Первопроходцы вкладывали в названия то, что им было по-настоящему близко. Случались, конечно, и более или менее стандартные названия, но значительно чаще на звездной карте встречались такие оправданно унылые, как "Надоели Консервы" или "Устал", такие романтические, как "Подарок Матильде" и "Рай Котам", или такие агрессивные, как "Пшел вон!"
   В одной из обжитых звездных систем я заметил две планетки, одна из которых являлась спутником другой. Та, что крупнее, называлась "Тут-то я ее и трахну", спутник же назывался "Не вышло"... Но потом, наверное, все-таки вышло, потому что планета "Рожай резче" находилась от этой парочки как раз примерно в семи-девяти месяцах движения на поглотителях.
   Правда, было довольно много названий и земного географического происхождения - названия городов, а изредка и стран с приставкой "новый" или без нее: Париж, Болонья, Екатеринбург, Новая Саломанка, Новый Томск, Новые Холмогоры, Новая Кастория и даже Новая Новая Гвинея...
   Я выбрал для привала именно "Рожай резче!" прежде всего, чтобы повеселить Лялю названием, Зельвинда же был не против. При условии, что мой корабль сядет первый - на разведку. Всякое ведь бывает.
   Сев, мы увидели то, о существовании чего я уже давным-давно забыл. Но чего, как выяснилось, мне отчаянно не хватало. Мы увидели снег.
   Мои цыгане были прекрасно знакомы с этим природным явлением, но относились к нему совсем не так, как я. Сразу после приземления ко мне подошел Гойка:
   - Чечигла Рома, летим отсюда, а?
   - Почему же?
   - Там, где даже вода стала холодной и твердой, люди не бывают добрыми и приветливыми.
   - Не спеши, рома, - возразил я. - Было дело, я жил в мире, где снег регулярно покрывал землю и не таял по нескольку месяцев. Однако люди там были не хуже, а может, и лучше других. А как мы справляли Новый год! Как раз снег делает этот праздник особенным, а осталось до него всего несколько дней. Возможно, и тут его отмечают так же весело...
   - Не думаю, - пожал плечами Гойка. - Может там, откуда ты родом, Новый год и праздник. А тут - нет. Весело в России отмечается Рождество Христово.
   * * *
   Жаль. Новый год я любил безумно. С его украшенной елкой и морковоносой снежной бабой, с разноцветными лампочками и пощипывающим язык шампанским, со смесью запахов хвои и апельсина, с бенгальскими огнями и катанием с горки...
   Хотя, возможно, именно так тут празднуют Рождество.
   Больше всего мне, кстати, нравилось быть Дедом Морозом. Два года подряд я подрабатывал этим в детском клубе. Реальное подспорье - дополнение к стипендии. Именно на детских "елках" Новый год ощущается особенно остро: костюмы, хороводы, подарки... А главное - наполненные ожиданием чуда глаза маленьких людей.
   Ну и я, конечно же, был бы не я, если бы при этом со мной не приключались всякие нелепости. Так, однажды, когда дети уже хором скандировали: "Дедушка Мороз, выходи!..", а я, одетый, сидел в гримерке, выяснилось, что у меня куда-то запропастилась шапка с пришитым к ней париком. Поднимаюсь, беру мешок, посох... А шапки нет.
   Тут влетает в гримерку парнишка по имени Марат, который обеспечивал празднику музыкальное сопровождение, и кричит:
   - Давай быстрее! Сколько можно тебя ждать?!!
   Я ему - так, мол, и так: ни шапки, ни парика...
   И давай мы с ним по гримерке метаться, искать. А комнатка маленькая, вся завалена игрушками, костюмами, всякой ерундой...
   Дети уже раз двадцать "Дедушка Мороз, выходи!.." прокричали, а мы шапку все еще не нашли. Тут Марат схватил верх от валявшегося костюма зайца, напялил на меня и говорит: "Нормально, иди!"
   Я глянул на себя в зеркало... Боже мой! Это что за Дед Мороз? Это какой-то пожилой заяц! Борода, усы и уши сантиметров по тридцать длиной...
   Вбегает в гримерку девушка, режиссер праздника, увидела меня в таком виде и чуть в обморок не грохнулась. Я ей все объяснил, она за голову схватилась... А потом вытащила откуда-то черную бейсболку с надписью "New York" и натянула ее мне на голову, прямо на заячий верх. Якобы белые краешки имитируют седину. А уши под бейсболку спрятала. И выпихнула меня в зал:
   - Иди, филолог! Дети ждут!
   Снегурочка, едва увидела меня, так и обомлела... Но не растерялась, говорит:
   - Ну вот и Дедушка Мороз. Видно, издалека к нам пришел. Из Австралии.
   Почему не из Америки, я не знаю/
   Дети тоже как-то не сразу это нововведение приняли. Сначала относились ко мне довольно подозрительно. Но что делать? Стал я свою роль играть, конкурсы устраивать, хороводы водить, конфеты раздавать, они потихоньку и оттаяли. Эдакий суперсовременный Дед Мороз - в бейсболке... Я потом уже и забыл про это. Наплясываю с детьми. Как вдруг шапочка слетает, уши распрямляются... Дети от такого превращения - в полном восторге: был Дед Мороз, стал пожилой заяц!!!
   И пришлось мне до конца первого отделения весь утренник одному вести. Потому что все работники ДК во главе с Маратом - и Снегурочка, и Волк, и Лиса, и Снежная Королева - забились в гримерку и подыхали там со смеху. Выйти просто не могли.
   А нашелся парик только ко второму отделению...
   Вот такое милое воспоминание. Кажется, все это было лет сто назад... Хотя каких сто? Пятьсот!
   ... Из прошлого меня выдернуло событие, которое так и не позволило мне выяснить, празднуют ли жители планеты "Рожай резче!" Новый год или только Рождество. Событие неожиданное и небезопасное.
   Сели мы на заснеженном плато космодрома, отстоящем от города на несколько километров, и минут пятнадцать ждали, когда появится хоть кто-нибудь из официальных лиц. Никаких документов мы оформлять, само собой, не собирались, а хотели дать взятку. Но дать ее было некому. Это было неестественно. Обычно в надежде на наживу мелкие чиновники, как стервятники, слетаются к прибывшему на планету кораблю.
   Так никого и не дождавшись, я решил выйти на разведку хотя бы для того, чтобы походить по снегу, послушать под ногами его гипнотический скрип. Гойка увязался за мной. Хотела пойти и Ляля, но я не разрешил: в ее положении не до разведки.
   Одевшись потеплее, мы с Гойкой спустились по трапу вниз. И именно в тот миг, когда подошвы наших сапог коснулись снега, на горизонте показалась черная движущаяся точка.