Буркин Юлий Сергеевич. Звездный табор, серебряный клинок

   - Если только выйти добровольцем? - с сомнением добавил тренер.
   "Вот это - теплее", - подумал Квентин. А тренер закончил:
   - Нет, не стоит. Лучше уж годик подождать...
   Почти сразу же Квентин заказал себе и специальную рапиру. Заказ был нестандартным и явно отдавал криминалом, но Квентин удвоил названную оружейником и без того немалую сумму оплаты, и тот проглотил свои подозрения.
   Лезвие рапиры представляло собой титановый сердечник, покрытый основательным слоем серебра. Светящийся набалдашник на конце не навинчивался на резьбу, как это бывает обычно, а свободно насаживался на остро заточенный кончик и прочно удерживался на нем микроскопическим, но мощным псевдомагнитом. Отключить магнит можно было, повернув одну из полосок разноцветной наборной ручки...
   Заказ был выполнен через две недели. Внешне, даже при самом тщательном осмотре, рапира ничем не отличалась от обыкновенной. Квентин стал приходить на тренировки с нею, но вскоре выяснилось, что на мягкой серебряной поверхности остаются засечки. Обнаружив это, Квентин перестал носить ее в зал и фехтовал ею лишь дома, "с тенью".
   Он изменился. Ощущение неминуемой победы сделало его менее нелюдимым, и теперь он не чурался общества. Даже наоборот, он предпочитал коротать немногие свободные минуты в кругу новых друзей-спортсменов. Хотя и оставался молчуном.
   Но еще большие изменения претерпели его сны. Квентин догадывался, что необычные сновидения выплывают из подкорки его нового мозга. Ему снились странные миры и странные люди. Ему снились джипси, поющие у костров печальные баллады под звон балисетовых струн. Несколько раз ему снилась красивая, но совсем не в его вкусе чернокудрая женщина... А однажды во сне он, совсем как в детстве, взлетел - взмыл в небо и помчался над ночным городом в сопровождении одетых по-военному людей...
   Проснулся Квентин от удара. Он висел в полутьме под потолком своей комнаты. "Так бывает, - подумал он. - Ложное пробуждение. На самом деле сон продолжается".
   Ощущение было приятным, и он тихо засмеялся. Смех прозвучал звонко, отчетливо, и Квентин подумал, что от этого смеха можно проснуться окончательно. Тогда будет уж точно, как в детстве: просыпаешься смеясь и весь день после этого испытываешь приподнятое, радостное чувство...
   "Но пока не проснулся, я могу воспользоваться своей новой способностью", подумал Квентин.
   Он подлетел к окну, уверенный, что оно распахнется перед ним само собой или окажется бесплотным, легко проницаемым насквозь. Но не тут-то было. Окно открылось, лишь когда Квентин коснулся сенсорной клавиши. Прямо, как наяву, голос домашнего робота предупредил его о разреженности наружного воздуха.
   Он вылетел в свежую сыроватую московскую ночь. Было прохладно, и Квентин решил спуститься пониже. Любуясь жемчужными россыпями огней ночной планеты-мегаполиса, он помчался вниз, и бесформенные сияющие пятна стали принимать отчетливые очертания фонарей, прожекторов, окон и световой рекламы.
   Он спускался стремительно, со свистом ветра в ушах. Подумалось: "Если сейчас я закрою глаза и перестану контролировать себя, неминуемо разобьюсь. И что тогда будет? Я просто проснусь?" Но экспериментировать он не стал. Наоборот, чуть не ударившись о крышу случайного флаера, он шарахнулся в сторону, замедлил скорость и опускаться дальше стал плавно и осторожно.
   Однако метрах в десяти над землей его остановил окрик:
   - Прошу прощения!
   Квентин повис на месте и подождал, когда к нему подлетит человек в жандармской форме.
   - Еще раз извините, - козырнул тот. - Пожалуйста, приложите ладонь к сканеру идентификации. - Он протянул Квентину карманный прибор.
   - А в чем дело? - удивился Квентин, думая тем временем, что его сновидение приобретает все более замысловатый, слишком уж похожий на явь характер.
   - Некорректное поведение в воздухе, - отозвался жандарм. - Нам пожаловался водитель флаера.
   Кивнув, Квентин приложил руку к сканеру.
   - Хм, - сказал жандарм, считывая данные. - Вот как. Квентин Басов, инспектор леса, планета Сибирь... То, что вы являетесь законным владельцем мнемогравитата, нигде не указано. Да и код вашей социальной значимости не настолько высок...
   "Это не сон!" - окончательно осознал Квентин.
   - Сибирь - любимая планета отдыха государя, и гравитат пожалован мне для удобства его обслуживания, - соврал он, чувствуя, что от волнения покрылся испариной.
   - Не знаю, не знаю... - протянул жандарм. Однако было видно, что упоминание царской особы слегка остудило его пыл. Если это вранье, то уж слишком наглое... - Ошибки, конечно, бывают, - продолжал он. - Вот что, - он протянул Квентину пластикатовую карточку. - Вот вам повестка. Свяжитесь с нами в течение недели, мы все уточним и восстановим ваши права, если они утеряны по ошибке.
   У Квентина отлегло от сердца. Он понял, что жандарм поверил в его басню и теперь придумывает, как замять дело с наименьшими потерями для собственного честолюбия.
   - И больше не нарушайте, - добавил жандарм строго, когда Квентин взял повестку.
   - Хорошо, - кивнул тот. - Это со мной впервые.
   И они разлетелись, каждый довольный собой.
   "Итак, я могу летать! - думал Квентин, опустившись на мостовую и шагая к парадной "Ямской крепости". - Вместе с новым телом мне досталась и эта его способность. Почему дядюшка не предупредил меня об этом? Забыл? Или не знал, что эта способность тела сохраняется?.. Как бы то ни было, мне повезло, что все закончилось благополучно..."
   Для проверки перед самым парадным Квентин метра на три подлетел вверх, сделал пару кульбитов и вновь уперся ногами в твердую почву. Возможно, эта ситуация и не стала бы для него таким сюрпризом, если бы на Сибири имелись управляемые гравитационные генераторы. Но их там не было, и летающие люди оставались для него столичной экзотикой.
   ... Входя в свой номер, Квентин подумал: "Эта способность может помочь мне. - Но тут же осадил себя сам: - Впрочем, этой способностью обладает и Рюрик... Ладно... Посмотрим. А сейчас надо спать. Нет на свете такого повода, который стоил бы срыва тренировки".
   Он хотел было улечься на кровать, но вспомнил вдруг, что персоны, наделенные гравитатом, могут спать в невесомости. Он где-то слышал об этом. "Наверное, такой отдых еще качественнее, - подумал Квентин. - Что ж, попробуем. Тем более что на сон осталось совсем мало времени". Он приподнялся над полом и принял горизонтальное положение. Да, здорово. Это, пожалуй, самая мягкая постель в его жизни.
   Уже засыпая, он решил, что на людях своей новой способностью он без крайней необходимости пользоваться не будет. Другой раз может ведь и не пронести так, как с этим жандармом...
   Но дома с тех пор он спал только в невесомости и, хотя никакой особой тренировки для этого не требовалось, время от времени практиковался в полете, а иногда и фехтовал, осваивая приемы трехмерного боя.
   Заветный день чемпионата приближался. Квентин почти физически ощущал то, как его подготовка делает достижение цели все более вероятным. Словно натягивается некая тетива, и стрела вот-вот неминуемо отправится к мишени.
   Его не особенно волновало, что будет после. Точнее, он уже настроился, что после не будет ничего. Он исчезнет. Он - лишь функция. Функция будет выполнена, и он исчезнет. И вряд ли кто-то о нем спохватится.
   Впрочем, дважды он обнаруживал, что не одинок. Первый раз он заметил это, когда на его адрес пришло извещение о том, что ошибка в данных информатория устранена, и отныне он, Квентин Басов, является законным владельцем мнемогравитата.
   Это означало только то, что похожий на пожилого зайца дядюшка Сэм вспомнил о своем упущении и исправил его, используя какие-то свои рычаги. И если бы Квентин сам не обнаружил свою способность летать раньше, он узнал бы о ней из этого извещения. Но главным было то, что дядюшка знает, где Квентин находится и, скорее всего, наблюдает за ним.
   Второй, более значительный случай подтвердил это. Однажды, возвращаясь с тренировки, Квентин увидел в беседке возле парадного "Ямской крепости" темноволосую женщину. Ничем не обусловленное тревожно-радостное чувство охватило его. Он приближался, внимательно вглядываясь. Он знает ее?! Но откуда?!
   Она поднялась со скамьи и двинулась ему навстречу. Он же замедлил шаги. Вот они поравнялись друг с другом и оба остановились. Жадно разглядывая его лицо, эта смуглая женщина с короткой стрижкой, казалось, хотела что-то сказать ему... Но удержалась и двинулась дальше.
   Но он не мог отпустить ее так просто. Он знал, он помнил ее! Другая прическа, другая одежда, обнаженная грудь, как это принято в столице... Он видел ее другой. Но где?!
   "Во сне! - озарила его внезапная мысль. - Я видел ее во сне!"
   - Постойте! - крикнул он ей в спину, и женщина, вздрогнув, остановилась.
   Он догнал ее. И увидел, что ее лицо залито слезами.
   - Вы знаете... мое лицо? - спросил он.
   Она коротко кивнула.
   - Я помню вас, - сказал он. - Вас и ребенка... Иногда я видел вас с ребенком. Во сне. Кем я... - указал он на себя большим пальцем. - ... Кем ОНО было раньше?
   Женщина помотала головой:
   - Не надо... Квентин, - она назвала его так с видимым усилием. - Я и так нарушила запрет. Я только хотела посмотреть... Но я думала, что вы пройдете мимо...
   - То, что мы разговариваем, может помешать мне выполнить задуманное? насторожился Квентин.
   Она кивнула.
   - За мной могут следить, - негромко проговорила женщина.
   - Тогда уходите, - сказал он, вновь деревенея душой. И, отвернувшись, торопливо зашагал к парадному. Но услышал, как женщина сказала ему вслед:
   - Я люблю ЕГО.
   Квентин понял, что она имеет в виду того, кому когда-то принадлежало это тело.
   ... Теперь Квентин знал, что он не один, и, как ни странно, это добавило ему и решительности, и азарта. А то, что дядюшка не выходит с ним на связь, подтверждало, что все идет по плану.
   * * *
   Главный зал Третьяковского городка. Записавшись в число добровольцев тех, кто намерен, выйдя из зала, оспаривать звание того или иного участника чемпионата, - Квентин устроился на своем месте в третьем ряду верхнего балкона. Записавшись, он получил право пронести в зал свою рапиру.
   Взлетали ракеты, играла музыка, ревела толпа... Все это было ему уже знакомо. Бой проходил за боем, один блистательный чемпион сменял другого... Кроме комментатора и рефери, зрители могли слышать реплики и напряженное дыхание самих бойцов: в стандартных шлемах были установлены радиомикрофоны. Слышали бойцы и друг друга. Бранились, однако, лишь изредка. Квентин наблюдал за всем этим хладнокровно, лишь подмечая ошибки того или иного из них.
   Главным недостатком ситуации Квентин считал то, что ему пришлось высиживать несколько часов среди зрителей, вместо того чтобы оттачивать выпады в тренировочном зале. Но он знал: победа есть техника, перемноженная на волю. Просматривая записи прежних чемпионатов, Квентин убедился: техника Рюрика безупречна. Но умножаться она будет лишь на честолюбие. "Сам же я, - отдавал себе отчет Квентин, - тоже стал настоящим мастером. Но моя техника будет умножена на силу моей ненависти". Это произведение стремится к бесконечности.
   Дядюшка говорил о каком-то отвлекающем маневре, который сделает победу неминуемой. Но особых надежд на это Квентин не питал, ведь дядюшка и сам еще не знал, что это будет за маневр, обещая лишь придумать его. Теперь же Квентин самонадеянно считал, что никакой маневр ему и не нужен. Но он не был и чистоплюем. Если его поставят перед выбором - победить Рюрика хитростью или честно проиграть, он конечно же выберет первое.
   ... - Итак, - чемпионат близится к завершению! - вопил комментатор. Точнее, он завершен! В плоском фехтовании абсолютным чемпионом России признан спортсмен Зигги Звездная Пыль! В трехмерном поединке - Тамерлан Беспощадный! Вот они, наши непобедимые герои! Самые ловкие, самые бесстрашные герои Вселенной!
   Зал бурлил, а комментатор продолжал:
   - Да, турнир завершен! Но мы-то с вами знаем, что, скорее всего, как многие годы подряд, увидим и кое-что еще! И возможно, это кое-что будет самым захватывающим сегодня зрелищем!
   Из царской ложи, куда, наученные прошлыми чемпионатами, направили свои взгляды многие зрители, вылетела знакомая фигура в плаще традиционного серо-коричневого цвета. Описав круг под куполом, она двинулась вниз, к рингу.
   - Да! - вскричал рефери. - Мы не ошиблись в своих ожиданиях! Государь всея Руси Рюрик Четвертый вновь удостоил нас своим высоким вниманием!
   "Чтобы еще раз доказать себе и посвященным, что человеческая раса - грязь под его волчьими лапами", - подумал Квентин, рефлекторно сжимая рукоять рапиры.
   Рев толпы перекрыл и гимн России, и дальнейшие слова комментатора, а когда он слегка стих, прозвучал лишь конец фразы:
   - ... Вряд ли кто-то захочет делать ставки!
   Тем временем соперники обменялись традиционным приветствием, рефери взмахнул рукой, и гонг оповестил о начале поединка. Противники сошлись. Глядя на то, как Рюрик играет с чемпионом Зигги Звездная Пыль, Квентин почувствовал, что его недавняя уверенность в себе улетучивается. Да, он ОЧЕНЬ ХОЧЕТ ПОБЕДИТЬ. Он ОБЯЗАН ПОБЕДИТЬ. Но это еще ничего не значит.
   Противники кружились по арене так, словно исполняли какой-то замысловатый танец. Лишь звон рапир подтверждал, что это все-таки бой. Прием за приемом, блок за блоком, выпад за выпадом... Самым оскорбительным было как раз то, что Рюрик не только не проиграет, но и не выиграет, и все заранее знают это...
   "Бам-м-м!!!" - возвестил гонг об окончании времени поединка. Комментатор возопил:
   - Да! Как и следовало ожидать! Ноль-ноль! Аплодисменты героям!
   "Вот и настал мой час, - подумал Квентин, и его сердце, миг назад готовое выскочить из груди, стало биться ровно. - Что ж, если и в этот раз меня ждет неудача и если мне вновь предложат выбор, я предпочту смерть".
   Он надел зеленый непрозрачный шлем, включил переговорное устройство в нем, опустил сетчатое защитное забрало, и узнать его теперь стало невозможно. А затем с рапирой в руках полетел к рингу.
   Когда он, облаченный в зеленую форму, опустился на ринг, толпа оторопело примолкла.
   - В чем дело?! - рявкнул рефери.
   - Вы нарушаете правила чемпионата, - отозвался Квентин. - Вы не вызываете добровольцев.
   - Это абсурд! - заявил рефери.
   - Вы считаете, что этот спортсмен непобедим? - спросил Квентин. - Только оттого, что он - царь? Может быть, вы просто жульничаете?
   Не найдя, что сказать, рефери все так же возмущенно и в то же время растерянно повторил:
   - Это абсурд!
   - Нет, поч-щему же, - вмешался Рюрик, и Квентин вздрогнул, узнав этот акцент. Через прозрачное забрало он разглядел хищную улыбку оборотня. - Это даже интересно. Может быть, стоит сделать ставки? - добавил вурдалак и расхохотался.
   Но Квентину показалось, что он залаял.
   Зал загудел.
   - Я не думаю, что это удачная мысль, - заявил рефери. - Но я подчиняюсь вашей воле. Поединок так поединок.
   Очнувшийся в этот миг от столбняка комментатор заорал:
   - Ставки, господа! Делаем ставки! Ставим на смельчака в зеленом!
   Посмеиваясь, люди в зале ставили на Рюрика, понимая, что заработать не придется; просто их тугрики вернутся к ним, ведь на этого зеленого чудака не поставит никто... Зато можно будет хвастаться величиной поставленной суммы.
   Тем временем рефери осмотрел рапиру Квентина, затем, засучив его рукав, приложил к запястью прибор допингконтроля.
   - Все нормально, - пожал он плечами. - Как объявлять-то тебя, кретин?
   - Квентин-Лесник, - отозвался тот. И добавил, хотя это было и очевидно: Бой традиционный, плоский.
   - Так уж понятно, - хмыкнул рефери, затем поднял руку, а комментатор, как и все в зале, слышавший их обмен репликами, объявил:
   - Квентин-Лесник против государя Рюрика Четвертого! Беспрецедентно!
   Квентин глянул на Рюрика. Выражение лица у того было такое, словно он был приятно удивлен.
   - Значит, ты - тот самый лесник? - сказал Рюрик, принимая стойку.
   Гонг прозвенел, и поединок начался.
   Под свист и улюлюканье Квентин сделал несколько ложных выпадов, но Рюрик не купился ни на один и играючи все их отразил. Он ушел в глухую защиту, то ли изучая и оценивая нежданного противника, то ли решая некую этическую проблему и не очень торопясь начать сражение всерьез.
   - Откуда ты взялся? - спросил он наконец, когда они, сцепившись эфесами после очередного неудачного, а на самом деле ложного выпада Квентина, встали лицом к лицу. - Кто тебя вытащил?
   Квентин молча вышел из захвата и наконец сделал настоящий выпад. Его рапира, казалось, шла точно в сердце противнику, он даже хотел было уже нажать на полоску рукояти, чтобы освободить клинок от светящегося защитного шарика... Но Рюрик сделал какое-то неуловимое движение, словно бы перетек чуть в сторону. И рапира Квентина прошла мимо, а сам он не устоял на ногах и удержал равновесие, только припав на одно колено.
   - Странные вы существа, люди, - усмехнулся Рюрик. - Бестолковые и нудные. Зачем ты сюда вылез, щенок?
   Квентин подумал о том, сколь действительно велико презрение Рюрика к своим подданным, если он, не стесняясь, ведет такие речи, зная, что каждое его слово слышит многотысячный зал. Или он уверен в том, что истинный их смысл все равно останется неясен непосвященному?
   Но вопрос Рюрика требовал ответа.
   - Мстить, - отозвался Квентин.
   - Мстить? - усмехнулся Рюрик и провел левый боковой. Но Квентин отразил его. - Что ж это за месть? Даже если бы это были не спортивные рапиры, а боевые бластеры, ты не причинил бы мне ни малейшего вреда, ты же знаешь...
   Во время этой тирады противники обменялись несколькими вялыми выпадами, кружась по рингу.
   - Знаю, - процедил Квентин.
   - Ну, а если бы все-таки случилось чудо... Разве что-то можно было бы вернуть твоей победой? - Рюрик спрашивал с неподдельным любопытством.
   - Честь, - отозвался Квентин, ощущая, что его душу наполняет отчаяние.
   - Ах, честь?! - глумливо хохотнул Рюрик. - Что ж, до конца поединка осталась минута. Сейчас я докажу тебе, что и волки бывают благородными. Если это что-то для тебя значит...
   Он опустил рапиру, полностью раскрывшись.
   - Бей, - сказал он.
   Квентин с клинком, нацеленным Рюрику в живот, замер на месте. "Мерзавец, подумал он. - Разве такой победой можно вернуть себе честь?.." Но тут же очнулся: "Какая честь?!! Он здесь не ради какой-то дурацкой чести!!!"
   В следующие несколько мгновений уместилось очень многое.
   Вместо воплей комментатора под сводами зала разнесся крик дядюшки Сэма: "Рюрик! Тебе конец! Посмотри сюда: со мной - Романов!" Это и был его "отвлекающий маневр". И Рюрик в самом деле повернул голову к площадке комментатора, с которой вниз уже устремились по воздуху две фигуры - дядюшки и златокудрого мальчика в белоснежной рубашке.
   И в это же самое время Квентин подумал: "Этот идиот все испортил! Сейчас Рюрик поймет, что я не так глуп, как он думал, он поймет, что мне помог дядюшка, а значит, дело не в какой-то мифической чести... Что клинок у меня серебряный! И он легко защитится..."
   И Рюрик в самом деле все понял.
   Но Квентин уже повернул большим пальцем полоску рукояти, и светящийся шарик уже соскочил с острия, и Квентин уже совершил отработанный заранее прием: одновременно с выпадом, воспользовавшись гравитатом, взметнул тело вверх, и бил не прямо, а сверху... Прием запрещенный, ведь это был "плоский" бой. И Рюрик никак не мог этого ожидать. Потому, когда он, возвращая взгляд на Квентина, машинально парировал его удар, он промахнулся. И серебряный клинок вошел в его плоть.
   Все это произошло словно в замедленной съемке... Но тут же время снова пустилось вскачь. Из раны в животе Рюрика, нанесенной серебряным клинком, вырвался сноп искр. Рюрик взвыл и, корчась, взметнулся в воздух. С телом его происходила метаморфоза. Серо-коричневый костюм, лопнув, соскользнул вниз и упал на пол вместе со шпагой и треснувшим шлемом.
   В гигантском зале наступила гробовая тишина, и только мертвящий душу волчий вой и жалобные поскуливания, исходившие от кувыркающегося в воздухе мохнатого дымящегося тела, нарушали ее.
   Происходящее было так необычно и непонятно, что царские охранники не стреляли... Все, кроме одного, инстинкт телохранителя у которого оказался сильнее всех прочих чувств.
   Луч бластера ударил Квентину в спину. Но это был уже не Квентин. Враг был повержен, программа выполнена. Квентин, счастливый своей победой и отмщением, ушел в небытие...
   ЭТО БЫЛ Я.
   Я - Роман Безуглов. Бывший студент-филолог, джузатаман джипси, претендент на российский трон...
   Боль сожгла мне позвоночник, и я рухнул на пол. Я умирал, я чувствовал это. Но я видел, как рядом со мной дымящейся бесформенной кучей упало то, что было когда-то Рюриком.
   Я видел дядюшку и Ромку, подлетающих ко мне. Я слышал дядюшкин крик: "Скорее! На помощь! Санитары, врачи, черт бы вас побрал, где вы есть! Человек ранен!!!"
   Я видел лица ошеломленных зрителей. Однако сознание мое начинало гаснуть и раздваиваться. Одновременно с реальной картиной я грезил тем, что я как будто бы нахожусь сейчас в автомобиле, что я попал в аварию и вижу через лобовое стекло в салонах машин перекошенные испугом лица людей, некоторые уже успели расквасить носы и лбы, а на лице девушки, вцепившейся в руль новенького белого Седана, я заметил оскал упоительного азарта...
   То ли память вытаскивала все это из моего подсознания, из тех времен, когда я чуть не погиб, то ли душа не желала умирать дважды и совместила две моих смерти воедино...
   Но видение это длилось лишь миг и тут же растаяло. В сознание меня привел возбужденный шепот безжалостно трясшего меня за плечо дядюшки Сэма:
   - Государь! Ради всего святого, очнитесь! Мы спасем вас, но на всякий случай, если окажется слишком поздно, долг велит вам...
   Я понял, чего он хочет от меня. И он был прав. Но даже не столько чувство долга, сколько желание, чтобы он оставил меня в покое, заставило меня говорить.
   - Я отрекаюсь от трона, - прохрипел я, - в пользу сына Романа... - И подумал об Аджуяр: "Старая карга. Накаркала. Так все и вышло..."
   Я слышал Ромкин плач и чувствовал, что мое тело, превратившееся в сплошной сгусток боли, поднимают и несут куда-то...
   А последним, что я запомнил, был голос дядюшки, разносящийся под сводами зала:
   - Возрадуйтесь, россияне! Лирянский оборотень Рюрик низложен! На царствие ныне вступает малолетний отпрыск рода Романовых, помазанник божий Роман Романович! Официальное генное тестирование будет произведено сегодня же, церковные хранители мощей святого Николая Второго уже дали на это согласие. Но мы, "Общество свободных пчеловодов", не сомневаемся в его результатах...
   И все потонуло в вязкой розовой тишине.
   Эпилог
   Храни меня Господь
   В сухом прохладном месте.
   Макс Батурин
   Я очнулся в больничной палате, с удивлением осознав, что у меня ничего не болит и что чувствую я себя прекрасно.
   - С вами, Роман Михайлович, все будет в порядке, - сказал с улыбкой склонившийся надо мной молодой доктор. - Ничего опасного.
   - Сколько... - начал я, но доктор опередил меня:
   - Вы были в медицинском анабиозе ровно неделю. Мы ввели вас в это состояние для скорейшего выздоровления. Мы сделали вам операцию - заменили пораженную плазмой почку и пересадили в поврежденную область позвоночника имплантат. Уже через месяц вы сможете самостоятельно ходить, а пока придется передвигаться с помощью гравитата.
   Неделя....Без сознания я был, а точнее, спал - неделю. За это время могло произойти многое...
   - Где мой сын? - спросил я.
   - Здесь. Недалеко. Вашим близким сообщили расчетное время вашего пробуждения, и они уже ждут, когда им будет позволено войти.
   - Так какого же... Почему вы их не зовете?
   - Вы уверены, что в состоянии принять их?
   - Да, - сказал я, решив быть лаконичным.
   - Хорошо, - кивнул доктор, переняв мою манеру. - Зову.
   ... Они вошли - Ляля и Ромка. И дядюшка Сэм. Я улыбнулся им. Ляля присела на стул возле моей кровати, и я заметил, что она очень устала, хотя и прекрасно держится.
   - Здравствуй, яхонтовый мой, - сказала она.
   Я уже заметил, что такие чисто цыганские эпитеты-"приговорки" она употребляет, когда не совсем уверена в себе.
   - Здравствуй, - кивнул я, - ну, как вы там?..
   И они стали рассказывать мне.
   Да. Это была не самая простая неделя в их жизни. Теперь-то я понимаю, этот чертов дядюшка был абсолютно уверен в том, что я выживу. Для современной медицины моя рана - просто пустяк. Конечно! При малолетнем царе быть советником намного удобнее, чем при взрослом... К тому же, пока Ромка не достигнет совершеннолетия, а это случится еще очень не скоро, дядюшка остается регентом, то есть фактическим правителем государства...
   Он боялся смуты. Потому ни он, ни мои близкие не делают и шага без охраны его "пчеловодов" и Гойкиных джипси. Генетическое сканирование подтвердило, что Ромка потомок Романовых, и коронация должна состояться через десять дней. Дума распущена, все приближенные Рюрика, знавшие о его нечеловеческой сущности, арестованы. Все, кому Рюриком было даровано бессмертие (а список имеется), отстранены от должностей.
   На мой вопрос: "А как же вы сами?" - дядюшка хитро улыбнулся и пояснил: "А я официально никакой должности и не занимаю. Так... Друг семьи".
   По всей Руси объявлен всенародный праздник, кульминацией которого станет Ромкина официальная коронация. Все средства массовой информации освещают предоставленные им, еще недавно засекреченные материалы о Рюрике, о лирянах, о "пчеловодах", об операции по доставке меня из двадцатого века, о клятве русского народа Романовым, данной на Великом Земском соборе в семнадцатом веке и нарушенной в двадцатом, о том, как Рюрик боролся с нами, а мы с ним... Так что я нынче - национальный герой.