Буссенар Луи Анри. Гвианские робинзоны (= Беглецы в Гвиане, Тайна золота)

   - Кэт! Ко мне! Кэт! - вдруг громко закричал Анри, заметивший хитрую проделку ягуара: зверь, уже сильно подросший, вкрадчиво пробирался к вольеру, к великому ужасу гокко-матери.
   - Вот видишь, мальчик, назвать эту птицу глупой нельзя. Она прекрасно видит опасность!
   После своих устных уроков Робен особенно жалел, что не располагает необходимым материалом, который он уже отчаялся раздобыть. Заботясь о какой-то хотя бы относительной системе в обучении детей, он, естественно, огорчался, что не может научить младших читать и писать.
   Еще годы пройдут, пока его сыновья смогут принять полноправное участие в трудах колонистов, и так важно не упустить время, ведь потом будет намного труднее обучить их обращению с пером, приохотить к чтению.
   До последнего времени все его попытки в этой части домашней педагогики были тщетными. Как справедливо утверждал Никола, бумажные листы не растут на деревьях. Но именно в этом он весьма сильно заблуждался. Эксперименты Робена продолжались впустую, пока неожиданная фантазия юного скептика не дала толчка к подлинному открытию.
   Во время оно Никола был заядлым курильщиком, но, сказавши последнее "прости" "Тропик Бэрд", бедный парень вынужден был отказаться от излюбленной привычки. Он, кажется, охотно отдал бы палец за пачку табаку или за дюжину грошовых сигарет.
   Казимир, желавший угодить другу, пообещал ему разбиться в лепешку, но отыскать курево. В поселениях негров или индейцев всегда оставляют какой-нибудь уголок для плантации табака, ибо к этому зелью тут питают пристрастие не меньшее, чем в Европе. Естественно было предположить, что и в окрестностях "Доброй Матушки" где-то есть такая плантация. Поиски старика были долгими, но увенчались полным успехом благодаря его терпению и упорству. В одно прекрасное утро восхищенный Никола получил в подарок пачку длиннейших сигарет - не короче тридцати сантиметров. Но индейскому обычаю, они были свернуты из одного табачного листа каждая в тонкие и крепкие трубочки красивого коричневого цвета.
   Рассыпаясь в благодарностях, молодой человек, как легко могут представить себе курильщики, немедленно окружил себя облаком ароматного дыма. Робен взял одну сигарету и начал ее рассматривать. Вся пачка была обернута в нечто заменяющее бумагу, и это навело бургундца на мысль найти этому "нечто" другое применение.
   - Из чего это сделано? - поинтересовался он у негра.
   - Из коры мао.
   - А где ты ее нашел?
   - Там, за маниокой.
   - Пошли туда!
   Полчаса ходьбы привели их к живописной группе деревьев с огромными листьями, зелеными с верхней стороны и бледными с нижней, покрытыми легким рыжеватым пушком. На деревьях цвели белые и желтые цветы, плоды представляли собой продолговатые рубчатые коробочки желтого цвета, внутри находились беловатые зерна, тоже опушенные. Тонкая и блестящая кора была совершенно гладкой.
   Инженер знал это дерево и раньше. Его легкая белая древесина отлично колется, расщепляется, индейцы используют ее для добывания огня с помощью трения. Из волокнистой коры, разрезанной на узкие полоски, изготавливают прекрасные, негниющие веревки, ею же конопатят лодки. Наконец, из луба тонкого слоя древесины, который находится сразу под корой, - мастерят гамаки, сетки и тому подобные вещи.
   Изобретательский гений Робена нашел для луба другое применение. От коры он отделялся легко, и скоро в руках у смекалистого француза оказалось несколько тонких концентрических пластинок.
   - Вот она, бумага! - Шарль-старший с торжеством и гордостью поднял тонкий древесный пласт. - Лишь бы она не оказалась промокашкой, когда высохнет!
   Казимир не мог уразуметь, что все это значит. Чернокожий только понял, что его другу нужны сухие листки. И старик нашел несколько таких под кусками высохшей коры. Они были совершенно гладкие.
   - Чернила можно сделать из сока генипы, ну а перьями нас снабдит гокко!
   Путники возвратились домой, Робен, не говоря ни слова о своем открытии, направился к вольеру, где уже неделю резвилась семейка гокко.
   Француз с трудом сдержал крик боли и гнева при виде сбившихся в кучу перепуганных птенцов и окровавленных останков их матери... При звуке его шагов ягуар задал стрекача, поджав хвост, и нырнул в широкую дыру, проделанную в заборе.
   Инженер не хотел огорчать детей рассказом о злодействе их любимицы Кэт, но про себя твердо решил выпороть ее как следует. День клонился к вечеру, наш герой подумал, что неприятное сообщение надо отложить до завтра, подобрал несколько перьев погибшей птицы, починил ограду и пошел к хижине.
   - Мои дорогие дети, - торжественно начал он, - перед вами бумага, чернила и перья. Мы произведем опыт, который, я надеюсь, увенчается успехом.
   Не откладывая дела в долгий ящик, глава семейства очинил одно из перьев с помощью маленького перочинного ножичка, случайно захваченного из Парижа его женой (ножичек берегли как зеницу ока!). Несколько капель сока генипы темнели на дне глиняной чашечки. Робен макнул перо в "чернила" и своим твердым, округлым почерком вывел несколько строчек, а затем рассказал о происхождении принесенной им "бумаги".
   Не без душевного волнения вручил он "листок" Анри, который громко и внятно прочитал написанное. Открытие бургундца имело для гвианских робинзонов очень большое значение. Какую бы пользу ни приносили устные лекции, они не могут заменить детям письменные уроки. Занятия арифметикой, математикой, географией, не говоря уж о многом другом, почти невозможны без них.
   Каждому из обитателей "Доброй Матушки" захотелось что-нибудь написать, всем очень нравился красивый естественный цвет желтоватой "бумаги" в сочетании с густым коричневым цветом "чернил". Каждый пожелал немедленно вооружиться пером. Этот всеобщий порыв напомнил Робену о печальном конце "дарительницы перьев". Кэт не появлялась, надеясь, по всей видимости, что ночь, проведенная ею под открытым небом, сотрет из памяти людей учиненное ею зло. Но хищница-лакомка ошибалась: Анри, возмущенный рассказом о ее разбое, поклялся наказать ягуара, полностью поддержав отца.
   Но как теперь быть с птенцами? Они еще слишком малы, чтобы обходиться без матери. Особенно беспокоилась мадам Робен. Почти ежедневно выпадали короткие ливни, предвещая сезон дождей.
   На другой день все были на ногах спозаранку. В неплотно притворенную дверь вдруг ворвался зычный крик, похожий на звук охотничьего рога. Судя по громкости, источник шума находился где-то у вольера.
   - Это еще что такое?! - воскликнул инженер, хватаясь за ружье.
   Казимир заковылял во двор, но вскоре вернулся, громко смеясь.
   - Бросьте ваше ружье, друг! Идемте к маленьким гокко! Так смешно!.. Не могу...
   Когда они подошли к вольеру, то глазам их предстало поистине удивительное зрелище. Красивая птица, размером с крупного петуха, только на длинных ногах, важно разгуливала в толпе суетливых цыплят, бдительно наблюдая за ними и квохтаньем собирая вокруг себя. Она скребла клювом землю и шарила в траве в поисках корма для малышей. Их собственная мать не проявила бы больше усердия и внимания. Время от времени залетный гость хорохорился, как истинный петух, и испускал оглушительный, вибрирующий зов. Он высоко держал красивую головку с изогнутым клювом, покрытую коротким курчавым пухом. Оперение, ярко-черное на шее, на крыльях и животе, отливало всеми цветами радуги. Полоска цвета красной охры рассекала черный фон, опоясывала птицу ремешком, проходила по середине спины и по крыльям.
   Птицу ничуть не смутило появление новых лиц, живо заинтересованных ее повадками. Когда ей бросали зерна и крошки, она не спешила их склевать, а созывала птенцов отрывистым и нежным кудахтаньем, как наседка.
   - Это агами*, - сказал Казимир. - Хорошая птица! Товарищ маленьким птенчикам.
   ______________
   * Агами (трубач) - птица семейства трубачей, все три вида которого обитают в северной части Южной Америки. Птица легко одомашнивается, обладает громким "трубным" голосом.
   - Я с этой птицей уже знаком, - обрадовался Никола. - Она давно крутится вокруг дома. Я так и думал, что рано или поздно она к нам явится.
   - Как здорово! - захлопал в ладоши маленький Эжен, обожавший пернатых. - А она останется у нас?
   - Конечно, дитя мое! - успокоил его отец. - Агами больше не покинет маленьких сирот, ведь она их уже усыновила и проявила материнскую любовь.
   - Какая красивая птица! - в восторге повторял ребенок.
   - И такая же добрая, нет более ласкового существа. Поверите ли, мои дорогие, она не только узнает человека, который ухаживает за ней, и привязывается к нему, но также повинуется его голосу, отвечает на ласку и домогается новой, до навязчивости... Она бурно радуется приходу хозяина и скучает, когда он уходит.
   - Папа, папа! - вскричал Эжен. - Подари мне ее! Я буду ее очень любить, и она тоже меня полюбит. Она еще никого не знает! Я хочу, чтобы она привязалась ко мне!
   - Согласен, мой милый! У твоего брата Анри есть ягуар, у Эдмона муравьед, а у тебя будет агами. Ты не будешь обделен дружбой, наоборот! Когда гокко подрастут и перестанут нуждаться в агами, она будет бегать повсюду за тобой, как собачонка.
   - Интересно, всегда ли эта птица ведет себя подобным образом с обитателями птичьего двора? - задалась вопросом мадам Робен.
   - Охотно допускаю, что это именно так. Ей приписывают ум и инстинкт охотничьих псов. Она добивается такой же власти над домашними пернатыми, как собаки - над овцами.
   Агами время от времени испускала крик, который наверняка был слышен очень далеко. Креолы по справедливости называют агами птицей-трубачом. Новая обитательница птичьего двора благосклонно восприняла внимание и заботу Эжена, вскоре осмелела и подбежала к мальчику, чтобы взять у него из рук несколько кусочков лепешки.
   - Ну, все в порядке, - сказала мать восхищенному сыну, - вы теперь друзья на всю жизнь!
   - Хорошо ли ты помнишь, Анри, все, что я рассказал об агами? поинтересовался Робен.
   - Конечно, папа, я все хорошо помню... Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать.
   - Что же, мой маленький предсказатель?
   - Ну, мы теперь можем писать, и ты хочешь, чтобы я записал твой урок.
   - ...А потом выучил бы его вместе с братьями, - докончил отец, обнимая сына.
   В конце концов и Кэт получила свое - крепкую порку, причем поблизости от вольера. После этого она долго не приближалась к загородке, за которой под недреманным оком агами мужали юные гокко.
   Мало-помалу и другие птицы и четвероногие привыкали к дому и переходили на приятельскую ногу с робинзонами, которые превратились поистине в королей своего рая. Возделанный участок не отпугивал лесных обитателей, обычно убегающих подальше от людей, наоборот, он как бы превратился в своеобразный центр притяжения. Плантация, плодов которой с избытком хватило бы для пропитания тридцати семей, прикармливала и лесное общество. Семейство изгнанников вкушало счастье, завоеванное после долгих и тяжких испытаний.
   Лишь одно темное пятнышко омрачало дни самого юного колониста. Радость маленького Шарля была неполной. Три его брата обзавелись друзьями-животными. Нет, Шарль не претендовал ни на ягуара, ни на муравьеда, ни даже на птицу-трубача. Но ему так хотелось дружить с обезьянкой! Сапажу, макаки, носухи*, даже уистити** прибегали время от времени поиграть возле дома, проделывали головокружительные прыжки, но не подпускали к себе, и карапуз Шарль был безутешен.
   ______________
   * Носуха - иначе: коати. Всеядное южноамериканское животное семейства енотов, в длину около 70 см, хвост немного длиннее тела, мордочка сильно вытянута.
   ** Уистити - небольшая южноамериканская обезьяна рода игрунок.
   В сотне шагов от хижины, на макушке великолепной пальмы, если вы помните, целая стая пичужек устроила себе жилище. Эти птички, кассики*, похожие на европейскую иволгу, желтые, как и она, с черными крылышками и головкой, имеют обыкновение селиться большими колониями. На одном дереве пернатые сооружают пятнадцать, двадцать, тридцать гнезд - длинные сумочки с боковым отверстием-входом, подвешенные с помощью тростинок на самых кончиках ветвей или пальмовых листьев. Такие "сумочки" длиной до метра и шириной у основания до тридцати сантиметров представляют собой любопытное зрелище и дают надежное укрытие умным птичкам. В самом деле, нет такого бродяги, каким бы маленьким и легким, вроде пальмовой крысы или сапажу, он ни был, который в погоне за свежими яйцами отважился бы добраться до оконечности тонких листьев и веточек, где еще более тонкие нити удерживают воздушные постройки.
   ______________
   * Кассики (трупиалы) - птицы отряда воробьиных, длиной 14 - 53 см; более 90 видов этих птиц обитает в странах Америки.
   Для большей надежности кассики вешают свои домики на деревьях, на которых живут "кинжальные мухи", грозные гвианские осы. Этих перепончатокрылых называют также "картонными мухами", поскольку они строят гнезда из вещества, похожего на картон, - растительного волокна, скрепленного клеем, который производят особые железы ос. Гнезда большие, сантиметров сорок в диаметре, а вход один и очень узкий - чтобы одной только осе пролезть. "Кинжальные мухи" и кассики живут в полном согласии, объединяясь против общих врагов.
   И на пальме около "Доброй Матушки" также находилось гнездо "кинжальных мух". В одно прекрасное утро симпатичная обезьянка, весьма лакомая до этих "мух", решила начать против них военные действия перед восходом солнца. Насекомые еще спали, но должны были вот-вот проснуться. Невзирая на отчаянные крики птиц, обезьяна забросила своего малыша на плечи, удобно расположилась возле осиного гнезда и поджидала пробуждения его обитателей. Поскольку они не спешили, обезьяну разобрало нетерпение, и она несколько раз шлепнула левой рукой о сухую звонкую стенку, а указательным пальцем правой руки заткнула входное отверстие.
   Легкое гудение означало, что колония проснулась. Обезьяна убрала палец, показалась первая осиная головка... крак! Два маленьких черных пальца схватили насекомое на выходе, раздавили ему брюшко, выступило уже бессильное жало, и обезьянка тотчас проглотила осу. Вторая оса разделила судьбу первой, затем третья - и так далее. Поскольку вылет ос мог участиться и опередить их поглощение, обезьяна регулировала процесс, затыкая отверстие пальцем левой руки, в то время, как правая неутомимо отправляла добычу в рот. С полчаса все это выполнялось с большой четкостью. Увлеченная лакомка жевала и глотала и, казалось, не думала прерывать свое занятие. Это приводило в полное отчаяние другую обезьянку, которая бесшумно подобралась к гнезду и завистливо наблюдала за роскошным пиршеством, не имея возможности его разделить.
   Первая обезьяна явно не собиралась покидать свое место, а спихнуть ее силой было затруднительно. Если бы палец-затычка запоздал хоть на миг, обеих сладкоежек тут же осадил рой разъяренных ос.
   Раздосадованная неудачница как будто решила отказаться от борьбы. Она бесшумно поднялась на макушку пальмы, повисла на хвосте головою вниз и несколько минут исступленно раскачивалась. Над головой любительницы "кинжальных мух" вторая обезьянка заметила большую тяжелую гроздь спелых плодов. Прикинув на глазок расстояние до земли, обезьянка громко заверещала, быстро перелезла на новое место и принялась грызть черенок, на котором держалась гроздь. Очень скоро гроздь полетела вниз, увлекая за собой и обломки полуразрушенного осиного гнезда, и маленькую эгоистку, которая распласталась на земле с переломленным хребтом.
   Автор смертельной шутки, весьма довольная собственной выходкой, рассчитывала быстро спрятаться от разъяренных ос. К несчастью, завистница позабыла о птицах. А пернатые, возмущенные покушением на своих союзников, подняли страшный крик и окружили агрессора плотным кольцом. Напрасно проказница перепрыгивала с ветки на ветку, стремясь удрать. Ведомые птицами осы набросились на нее и искусали так, что она вся раздулась, упала с дерева и разбилась насмерть.
   Робинзоны присутствовали при этой маленькой трагедии, которая сильно их взволновала. Казимир молча, не делая резких движений, приблизился к погибшим животным. Он опасался привлечь внимание ос, уже занятых восстановлением разрушенного жилища. Старый негр поднял тело первой обезьянки-матери, в которую отчаянно вцепился осиротевший малыш. Шарль мог больше не завидовать своим братьям: его мечта осуществилась. Он стал владельцем маленького четверорукого друга.
   * * *
   Минул год с того дня, как отважная семья Робена воссоединилась со своим отцом и мужем. Наступил сезон дождей. Благодаря дружной совместной работе гвианские робинзоны могли не бояться ни голода, ни ненастья. Их дом был в отличном состоянии. Разнообразные запасы заполняли просторные склады, надежно укрытые, с хорошей вентиляцией. В одном из уголков птичьего двора сделали навес. Гокко росли как нельзя лучше. К ним присоединились лесные куропатки, цесарки, фазаны... Все они жили в мире и согласии. Земляные черепахи, которых Казимир называл "тоти-ла-те", - будущие вкусные супы обосновались неподалеку от птичьего двора в обществе диких поросят-пекари, которые еще сосали материнское молоко. Материальная база колонистов росла.
   Период дождей в тропиках тягостен для человека, но нашим друзьям скучать было некогда. Требовалось обновить одежду - вот когда пригодился запас хлопка, собранного в свое время. Робен и Никола соорудили простой ткацкий станок. Он работал вполне успешно и производил прочную материю. Каждого колониста, за исключением Казимира, всегда ходившего босиком, снабдили удобной, мягкой и легкой обувью, похожей на мокасины* североамериканских индейцев. Все из тех же волокон арумы сплели широкополые шляпы.
   ______________
   * Мокасины - у индейцев мягкая кожаная обувь, сшитая при помощи кожаных ремешков.
   Наконец, в общем распоряжении находилось большое количество бумаги "мао", сухой и блестящей. Долгие дождливые вечера не пройдут зря, дети продолжат учиться. Гвианские робинзоны не будут маленькими белыми дикарями! Они станут гордостью всех французов на экваторе.
   Конец первой части
   Часть вторая
   ТАЙНА ЗОЛОТА
   Памяти Ж.Б.Лабурдетта
   Досточтимому Ж.Б.Казальсу
   Помните ли, мой дорогой Казальс, ту исполненную волнения минуту, когда, покидая прииск Гермина, я говорил, прощаясь тогда и с Лабурдеттом: "До свидания!"?
   Вы открыли мне полную опасностей и приключений жизнь золотодобытчика, и я дал себе клятву засвидетельствовать свою глубочайшую признательность, посвятив вам обоим этот труд, немыслимый без полученных от вас технических знаний.
   Лабурдетта, увы, нет более с нами. Пусть же моя книга станет памятью об этом неутомимом труженике.
   Что касается Вас, дорогой друг, чья помощь была поистине неоценима, соблаговолите принять сей скромный дар как знак моего живейшего расположения.
   Луи БУССЕНАР
   ГЛАВА 1
   Пленный индеец. - Тукан* и оноре. - Лагерь на речных порогах. - Золотая стрела. - Легенда об Эльдорадо. - Губернатор и краснокожий. - Тайна, которая убивает.
   ______________
   * Тукан, или перцеяд - сравнительно крупная птица с огромным ярко окрашенным клювом, длина которого почти равна длине тела, туканы составляют отдельное семейство в отряде дятлов, все виды этого семейства обитают в Центральной и Южной Америке. Установить научное название другой упомянутой птицы, оноре, не удалось.
   - Давай-ка сюда краснокожего!
   - Погоди... Одну минутку!
   - Крепко ли он связан?
   - Не беспокойся, отлично! Уж я позаботился об этом! Не шевельнется!
   - А он случаем не отдал Богу душу? А?
   - Гм... - В голосе отвечавшего проскользнуло сомнение.
   - Смотри, только без глупостей! Помни, индеец для нас - целое состояние! Наши будущие миллионы.
   - Так развязать его, что ли?
   - А вдруг вырвется и удерет?
   - Ну, а так... если задохнется?
   - Ты прав! Не следует резать курицу, несущую золотые яйца. Знаешь, расслабь-ка немного узлы! - приказал спрашивавший: по всему был виден бывалый моряк, привыкший отдавать команды. - Поторопись!
   Индеец по-прежнему не выказывал признаков жизни, и его подняли без особых усилий.
   - Кажется, готов! - испугался сторож краснокожего.
   - Да ты что?! Черт побери! Хороши же мы будем, если он задохнулся!
   - Проклятье! Ведь я глаз с него не спускал!
   - Кого ты проклинаешь? Кому доверили стеречь этого типа?!
   - Но погляди, сколько я истратил на него самой крепкой плетенки! Никак не меньше пятнадцати саженей!..*
   ______________
   * Сажень - мера длины; здесь имеется в виду французская маховая сажень, равная 1,62 м.
   - Думаю, веревка не могла послужить причиной смерти...
   - За восемь дней наших скитаний он наверняка выкинул бы не одно коленце, не прими я мер предосторожности.
   - Да ладно, ладно, чего уж там, давай лучше убедимся, живой ли он.
   - Ну... дьявол меня побери! Если он подох, мы с тобой по уши в дерьме! Просто пропали!
   - Как пропала и тайна золота!.. Вот тогда-то, приятель, ты за все заплатишь! Кожу спущу... по кусочку...
   - Да погоди ругаться! Краснокожий ни с того ни с сего никогда не подохнет. Они живучи как собаки! Сейчас сам убедишься!
   Говоривший засунул руку в карман грубых домотканых штанов, достал оттуда огниво и длинный желтый трут, обычный у курильщиков. Скоро посыпались искры, трут задымился, показался язычок пламени.
   Освободив запястья юноши-индейца, по-прежнему безжизненно-обмякшего, с проступившими синеватыми бороздками на коже от просмоленной грубой веревки, человек вложил тлеющий трут между пальцами рук пленного и крепко сжал их.
   Тошнотворный удушливый запах паленого противно защекотал ноздри. Грудь краснокожего судорожно приподнялась, втянула воздух, из горла вырвался болезненный хрип, похожий на вздох. Казалось, от огненной припарки бедняга стал приходить наконец в себя.
   - Жив, курилка, жив! - довольно похохатывал истязатель в восхищении от собственной выдумки.
   - Ну и слава Богу! Подхвати-ка его покрепче под мышки и давай... тащи!
   - Готово! Главное - не шлепнуться в воду... А вы - эй, там - следите за веслами! Уф-ф-ф... Да тяни ты его, тяни!
   Атлетически сложенный мужчина поднял, словно пушинку, несчастного малого, у которого все еще слегка дымилась кожа на руке, и опустил на голую скалу у своих ног.
   - Ну, друзья, теперь ваша очередь! Давайте по порядку!..
   Четверка путников готовилась перебраться через одну из скалистых гряд, которые в Гвиане нередко пересекают реки, создавая путешественникам дополнительные трудности.
   Гряда была никак не менее четырех метров над уровнем воды. Крепко ухватив конец веревочного крепления для подъема индейца, один из мучителей вскарабкался на каменную преграду и кое-как пристроился на вершине гранитного островка, вокруг которого с ревом бушевали пенистые каскады.
   Бросившую якорь у подножия скалы пирогу* болтало и подбрасывало, грозя разнести в щепки. Следом за пленником переправили продукты и бочонки с куаком**, ящики сухарей, солонину и копченую рыбу, оружие, боеприпасы, инструменты.
   ______________
   * Пирога - лодка, выдолбленная из ствола дерева.
   ** Куак - лепешки из муки маниоки, растения семейства молочайных, родом из Южной Америки. Маниоку (другие названия: тапиока, кассава) возделывают ради клубней, из которых приготавливают муку. В сыром виде клубни (их вес до 10 кг) ядовиты, но при варке или печении ядовитые вещества разрушаются.
   Наконец, вдвое удлинив якорные крепления, действуя точно и слаженно, четверка в едином усилии подняла на руках, словно на талях, пирогу, и стала осторожно вдвигать ее нос на маленькую гранитную платформу, уже сплошь заваленную охотничьими ружьями, мотыгами, топорами и прочим снаряжением.
   Пригреваемый солнцем, неподвижно лежал распростертый на голой скале индеец. Если бы не едва заметно приподнимавшаяся грудь, не исполненный ненависти взгляд черных раскосых глаз, который время от времени бросал пленник на своих мучителей, когда те поворачивались к нему спиной, можно было подумать, что несчастный в глубоком обмороке. Совсем юный, лет двадцати, он был невелик ростом, но ладно и крепко сложен. Из одежды - одни калимбе*, плечи и грудь не разукрашены по местному обычаю рисунками, которыми с помощью сока генипы размалевывали лица и тела его соплеменники. Не смазанная животным жиром загорелая кожа юноши казалась не намного темнее, чем у незнакомцев, захвативших его в плен.
   ______________
   * Калимбе - индейские штаны особого покроя, сшитые из грубого полотна.
   Трое из компании были явными европейцами: в рубахах с засученными по локоть рукавами, в штанах, закатанных выше колен, открывавших мускулистые сильные ноги, сплошь исполосованные шрамами разной степени давности, в широкополых соломенных шляпах. На худых, бледных лицах застыло жесткое, даже жестокое выражение, а небольшие бородки, отпущенные, вероятно, не более двух месяцев назад, подчеркивали еще и свирепость их обладателей. Трудно определить возраст каждого, скорее всего никто из этой тройки не перевалил за тридцать.
   Четвертый, непомерно широкий в плечах, с атлетическим торсом и походкой вразвалочку, как у медведя, судя по всему, являлся у них вожаком. Кривые мощные ноги с рельефными мускулами были обуты в грубые на шнуровке ботинки с низким задником, типа армейских, белая каскетка*, едва прикрывавшая макушку, красная шерстяная рубашка, туго обтягивавшая плечи, довершали наряд. Лицо четвертого скрывалось под огромной черной бородой с проседью. Он выглядел старше своих компаньонов, ему явно перевалило за сорок. Хотя он распоряжался весьма решительно и все безоговорочно выполняли команды предводителя, чувствовалось, что тут установились отношения полного равенства, основой которых, видимо, служили общие жизненные цели и планы. И даже не будучи свидетелем жестокого, бессердечного обращения с пленным, легко было догадаться, что сговор этой кучки авантюристов зиждился отнюдь не на исполнении высокого долга, а на удовлетворении корыстных интересов, граничивших, вполне возможно, и с преступлением.