Чайлд Ли. Точный расчет

   Нигли поерзала на стуле, не отводя глаз от экрана.
   — Подожди, — сказала она. — Приближается полночь.
   Таймер показывал половину первого. В шестнадцать минут первого из темноты коридора показалась бригада уборщиков. Ричер смотрел на их работу при увеличенной скорости, пока они не вышли из кабинета Стивесанта в семь минут первого. Затем он включил нормальный ход ленты и просмотрел в обычной скорости эпизод, когда бригада занималась уборкой офиса секретаря.
   — Ну и что ты об этом думаешь? — поинтересовался Джек.
   — Выглядят они вполне прилично.
   — А если они оставили там письмо, могли бы они выглядеть такими спокойными и уверенными?
   Уборщики явно никуда не торопились убегать. Нельзя сказать, что они чем-либо взволнованы или расстроены. Никто из них не оглядывался воровато на дверь в кабинет Стивесанта. Они просто убирали помещение. И делали это профессионально и довольно быстро. Ричер снова послал пленку на задний ход и быстро промотал ее, пока она сама не остановилась в тот момент, когда таймер показал ровно полночь. Он вынул ее и вставил в плейер первую кассету. Промотал ее до конца и запустил, внимательно наблюдая за экраном до того момента, кода уборщики первый раз появились — в одиннадцать часов пятьдесят две минуты. Затем пленка пошла обычным ходом, и Ричер остановил ее в тот момент, когда все трои члена бригады были отчетливо видны перед камерой.
   — Итак, где сейчас может находиться письмо? — поинтересовался Джек.
   — Ну, как представляет это себе Фролих, — пожала плечами Нигли, — где угодно.
   Ричер кивнул. Она была права. Учитывая, что их трое, да еще принимая во внимание эту громоздкую тележку... Да они могли незаметно пронести и дюжину таких писем.
   — Как тебе кажется, они не выглядят взволнованными? — спросил он.
   Нигли еще раз неопределенно пожала плечами:
   — Прогони пленку еще раз и обрати внимание на их движения.
   Он пустил ленту: уборщики направились к кабинету Стивесанта и вскоре исчезли за его дверью. Таймер показывал ровно одиннадцать часов пятьдесят две минуты.
   — Давай посмотрим этот эпизод еще раз, — попросила Нигли.
   Ричер повиновался и перемотал пленку. Уборщики снова двинулись к кабинету босса. Когда они вошли в него, Нигли откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
   — Уровень энергичности у этих людей чуть другой по сравнению с тем, когда они выходят из кабинета.
   — Ты так считаешь?
   Она кивнула:
   — То ли движения у них стали чуть замедленней? Ну, как будто их терзают какие-то сомнения, что ли?
   — Или они боятся совершать то, что сейчас им предстоит там, за дверью кабинета? — подхватил Ричер.
   Он снова прокрутил тот же отрезок пленки.
   — Не знаю, в чем тут дело, — неуверенно произнесла Нигли. — Это трудно передать словами. И уж разумеется, мои чувства никак не могут считаться доказательствами. Это чисто субъективные ощущения, не поддающиеся описанию.
   Ричер снова перемотал пленку, и они еще раз пересмотрели эпизод. Никаких очевидных изменений в поведении уборщиков, разумеется, обнаружено не было. Может быть, они были чуть живее, когда входили в кабинет, нежели когда покидали его. Или выглядели более усталыми. Но это и понятно: они провели там целых пятнадцать минут, а кабинет не слишком велик. Кроме того, он и без их стараний выглядел достаточно опрятным. А может быть, у них была привычка отдохнуть минут десять там, где их не фиксирует всевидящее око камеры. Уборщики же тоже люди неглупые. Не исключено, что в эти минуты они там клали на стол ноги, а не письмо.
   — Не знаю, — повторила Нигли. — Больше ничего сказать не могу.
   — Заключения не будет?
   — Конечно, нет. Кто еще есть на пленке?
   — Больше никого.
   Он снова начал проматывать пленку назад, но на экране так больше ничего интересного и не появилось, пока в восемь часов секретарь, предварительно заглянув в дверь к Стивесанту, не ушла домой. Через некоторое время, а именно в семь тридцать, отправился из офиса и сам босс.
   — Ну хорошо, допустим, что это сделали уборщики, — подытожил Ричер. — Но по своей ли инициативе?
   — Я сильно в этом сомневаюсь.
   — Тогда кто их заставил подложить это письмо?

* * *

   Они отыскали Нендика в фойе, и тот сразу отправился назад в свой кабинет наводить порядок после незваных гостей. Затем они отправились на поиски Фролих. Она работала за своим столом, закопавшись в ворох бумаг, одновременно разговаривая по телефону и координируя возвращение Брука Армстронга из Кемп-Дэвида.
   — Нам необходимо поговорить с уборщиками, — начал Ричер.
   — Прямо сейчас? — удивилась Фролих.
   — Самое лучшее время. Допросы, проведенные поздно вечером, всегда наиболее эффективны.
   Она посмотрела на них отрешенно:
   — Ну хорошо, тогда я вас подвезу к ним.
   — Будет лучше, если вы не станете участвовать в этой беседе, — высказала свое предположение Нигли.
   — Почему?
   — Мы же люди военные. Мало ли что? Может быть, нам придется их хорошенько отшлепать за такой проступок.
   Фролих испуганно уставилась не нее:
   — Это исключено. Они такие же сотрудники нашей службы, как и все остальные.
   — Она шутит, — вступился за коллегу Ричер. — Но они, конечно, будут чувствовать себя при разговоре более свободно, если не увидят рядом никого знакомого.
   — Хорошо, в таком случае, я подожду вас в машине. Но мне все равно придется поехать туда с вами.
   Она сделала еще несколько важных звонков, после чего привела в порядок бумаги на столе, и все трое направились к лифту, на котором и спустились в гараж. Они сели в «сабербен», и Ричер закрыл глаза, чтобы расслабиться хотя бы на двадцать минут — ровно столько длилась их поездка. Он чувствовал, что успел сильно устать после шести дней напряженной работы. Когда машина остановилась, он открыл глаза и увидел, что они приехали в очень скромный район, где преобладали автомобили десятилетнего возраста и покореженные заборы. Оранжевый свет городских ламп освещал унылую улочку. Асфальт здесь покрыт заплатками, а сквозь щели в нем пробивались хилые сорняки. Где-то вдали глухо бухали басы стереомагнитофона.
   — Это здесь, — заговорила Фролих. — Дом номер 2301.
   Он оказался слева и представлял собой небольшой дощатый особнячок на две семьи, обшитый вагонкой, с двумя дверьми впереди и симметричными окнами справа и слева. Двор опоясывала проволочная изгородь. Лужайка перед входом наполовину высохла. Здесь не было ни цветов, ни кустарников. Тем не менее, создавалось впечатление, что в доме живут опрятные, очень аккуратные люди. Вокруг было довольно чисто, а ступеньки оказались тщательно подметены.
   — Я подожду вас здесь, — заявила Фролих.
   Ричер и Нигли вышли из машины. Ночной воздух оказался довольно прохладным. Вдали все никак не унимался стереомагнитофон. Они зашли в ворота и по потрескавшейся бетонной дорожке приблизились ко входной двери. Ричер нажал на кнопку звонка, и они принялись ждать. Вскоре изнутри послышался звук шагов, словно кто-то шел по голому полу, затем с дороги убирали что-то увесистое и металлическое. После этого дверь открылась, и в проеме появился мужчина, придерживающий дверь за ручку. Это был тот самый уборщик, которого они видели на пленке. Они имели возможность рассматривать его, движущимся вперед и назад, в течение нескольких часов. Он был не молод, но и не стар. Не высокий, но и не коротышка. Просто самый среднестатистический мужчина. Уборщик был одет в хлопчатобумажные штаны и рубашку спортивного покроя. Кожа его оказалась смуглой, лицо — с выступающими скулами, черные блестящие волосы аккуратно подстрижены и причесаны несколько старомодно.
   — Что вы хотели? — поинтересовался он.
   — Нам нужно поговорить с вами относительно того, что произошло в офисе, — объяснил Ричер.
   Мужчина не стал задавать никаких вопросов и не потребовал предъявить удостоверения. Он лишь взглянул в лицо Ричеру и отступил назад, а затем перешагнул через ту вещь, которую ему пришлось отодвигать, чтобы добраться до двери и открыть ее. Это были детские качели, сделанные из цветных гнутых металлических труб, с сиденьями, как на маленьких трехколесных велосипедах, и пластмассовыми лошадиными головами с ручками, выходящими откуда-то из-под ушей животных.
   — Я не могу оставлять их на ночь на улице, — пояснил мужчина. — Такую вещь обязательно украдут.
   Нигли и Ричер очутились в тесном коридоре, по обе стороны которого на полках аккуратно разложены детские игрушки. Впереди, на кухне, виднелся холодильник, на котором под декоративными магнитами пестрели разноцветные рисунки учеников начальной школы. Оттуда доносился запах готовящейся еды. За коридором начиналась гостиная, где сидели две молчаливые и перепуганные женщины. Они были одеты празднично, как и полагается по воскресеньям, и эти наряды сильно отличались от их рабочих комбинезонов.
   — Назовите ваши имена, — начала Нигли.
   Ее голос звучал средне между теплым доброжелательным и холодным неумолимым, как сама судьба. Ричер едва сдержал улыбку. Да, это был один из приемов Нигли. Он хорошо помнил его. Никто никогда не осмеливался спорить с ней, а такой тон, безусловно, считался одним из ее преимуществ.
   — Хулио, — представился мужчина.
   — Анита, — произнесла первая женщина, которая, как понял Джек по тому, как она взглянула на Хулио, являлась его женой.
   — Мария, — добавила вторая женщина. — Я сестра Аниты.
   В гостиной стоял небольшой диван и два кресла. Мария и Анита подвинулись, чтобы Хулио присел вместе с ними на диван. Ричер посчитал это за приглашение и устроился в одном из кресел. Нигли заняла второе. Кресла стояли под одинаковыми углами, так что получалось, будто диван был телевизором, а Джек и Нигли приготовились смотреть его.
   — Мы считаем, что это именно вы, ребята, подсунули письмо в офис, — сразу же заявила Нигли.
   Ответа не последовало. Троица никак не отреагировала на это обвинение. Выражения их лиц не изменились. Просто молчаливые герои, а не люди.
   — Это так? — спросила Нигли.
   Молчание.
   — Дети уже спят? — поинтересовался Ричер.
   — Их здесь нет, — ответила Анита.
   — Это ваши дети или Марии?
   — Мои.
   — Мальчики или девочки?
   — Две девочки.
   — Где же они?
   Анита чуть помедлила и ответила:
   — Со своими двоюродными братьями и сестрами.
   — Почему?
   — Потому что мы работаем по ночам.
   — Больше вы пока что не работаете, — напомнила Нигли. — И, возможно, не будете работать вообще, если ничего не расскажете.
   Молчание.
   — И вас лишат медицинского страхования и прочих привилегий.
   Молчание.
   — Возможно, вас даже посадят в тюрьму.
   И снова никакого ответа.
   — То, что должно было с нами случиться, все равно когда-нибудь случится, — заметил Хулио.
   — Может быть, вас кто-то попросил положить письмо туда? Тот, кого вы хорошо знаете и кто работает в этой же системе?
   Молчание.
   — Или кто-то из тех, кто там не работает?
   — Мы ничего не делали ни с какими письмами.
   — А что же вы делали? — снова вступил в разговор Ричер.
   — Мы убирали помещение. Мы для того там и работаем.
   — Но вы находились в кабинете очень долгое.
   Хулио посмотрел на жену, словно был чем-то удивлен.
   — Мы просмотрели видеозаписи, — пояснил Ричер.
   — Мы знаем, что за нами следят камеры, — тут же отозвался Хулио.
   — И вы делаете одно и то же каждую ночь?
   — Приходится.
   — И так долго задерживаетесь в этом кабинете каждый раз?
   Хулио непонимающе пожал плечами:
   — Наверное.
   — Вы там отдыхаете?
   — Нет, убираем.
   — И так каждую ночь?
   — Ну да, каждую ночь повторяется одно и то же. Если, конечно кто-нибудь не прольет кофе на ковер или не оставит после себя много мусора по всей комнате. Тогда мы работаем дольше.
   — В ту ночь в кабинете Стивесанта было что-либо подобное?
   — Нет, — покачал головой Хулио. — Стивесант — очень аккуратный господин.
   — Но вы пробыли у него в кабинете очень долго.
   — Не больше обычного.
   — У вас всегда одна и та же работа?
   — Ну, конечно. Мы работаем с пылесосом, протираем всю мебель от пыли, убираем мусор, чистим все то, что успело запачкаться, а потом переходим в следующую комнату.
   В доме наступила тишина. Только где-то вдалеке, пробиваясь сквозь стены и окна особнячка, все еще доносилась музыка из стереомагнитофона.
   — Ну, хорошо. — Голос Нигли прозвучал очень серьезно. — Теперь послушайте меня. На пленке видно, как вы заходите в кабинет. После этого на столе появилось письмо. Мы считаем, что вы положили его туда только потому, что вас об этом кто-то попросил. Может быть, вам при этом сказали, что это своего рода шутка или розыгрыш. Или вас убедили в том, что это необходимо сделать, пообещав при этом, что все будет в полном порядке. И это действительно пока что так. Никто никакого вреда никому не причинил. Но нам важно знать, кто попросил вас сделать это. Потому что это тоже является частью общей игры, и мы попытаемся обнаружить этого человека. Вот почему вы обязаны сказать нам, кто это. Иначе игра закончится, и мы решим, что вы сделали это сами. А вот это уже совсем не хорошо. Даже, я бы сказала, очень плохо. Дело в том, что получается, будто вы угрожаете вице-президенту Соединенных Штатов. И вот за это вас могут отправить в тюрьму.
   И снова никакой реакции. И дружное молчание.
   — Нас теперь уволят? — наконец подала голос Мария.
   — Вы что же, не слушали меня? — удивилась Нигли. — Вас посадят в тюрьму, если вы нам не расскажет обо всем, что произошло.
   Лицо Марии застыло, так же, как у Аниты и Хулио. Каменные лица, пустые глаза, мужественные люди, унаследовавшие эту терпеливость за тысячу лет крестьянского существования: рано или поздно неурожайный год все равно настанет.
   — Пошли отсюда, — предложил Ричер.
   Они поднялись с кресел и направились в коридор, перешагнули через качели и вышли в ночь. Когда они подходили к машине, то успели заметить, как Фролих закрывает крышку своего мобильного телефона. В глазах ее читалась самая настоящая паника.
   — Что случилось? — поинтересовался Ричер.
   — Мы получили еще одно письмо, — негромко произнесла Фролих. — Десять минут назад. Ситуация осложняется.

Глава 6

   Письмо уже ждало их посреди длинного стола конференц-зала. Вокруг собралось несколько человек. Лампы дневного света прекрасно освещали его. На столе лежал коричневый конверт размером девять на двенадцать дюймов с металлической застежкой и надорванным клапаном. И рядом с ним одинокий стандартный лист бумаги, на котором напечатано: «День, когда умрет Армстронг, быстро приближается». Послание было разбито на две строчки, расположено строго по центру листа и чуть выше его середины. Больше на нем ничего видно не было. Люди смотрели на него и молчали. Мужчина в строгом костюме, дежуривший в приемной, протиснулся мимо них к Фролих.
   — Это я передал письмо, — сказал он. — К самому листу я не притрагивался, а просто вытряхнул его из конверта.
   — Каким образом оно поступило к вам?
   — Охранник из гаража отошел в туалет, а когда вернулся, оно уже лежало у него в будке на полке. Он сразу же принес его ко мне, поэтому на конверте обязательно окажутся и его отпечатки.
   — Когда это произошло?
   — Полчаса назад.
   — Что делает охранник гаража, когда ему приходится отлучаться? — задал свой вопрос Ричер.
   В комнате стало тихо. Все повернулись, услышав незнакомый голос. Дежуривший в приемной уставился на Джека таким взглядом, словно хотел сказать: «Да ты кто такой, чтоб тебя!..» Но тут он встретился глазами с Фролих, пожал плечами и послушно ответил:
   — Он запирает шлагбаум, вот и все. Бежит в туалет, потом бегом же возвращается на место. Это происходит два, от силы три раза за смену. Но ведь ему нужно дежурить целых восемь часов, и при этом торчать в будке, не меняя позы.
   Фролих кивнула.
   — Никто не обвиняет его в том, что он отлучился. Кто-нибудь уже успел вызвать специалистов из ФБР?
   — Мы ждали вас.
   — Хорошо. Оставьте письмо на столе, как есть, не трогайте его и опечатайте комнату, как положено.
   — В гараже есть камеры слежения? — поинтересовался Ричер.
   — Да, конечно.
   — Тогда велите Нендику немедленно принести нам записи, сделанные этим вечером.
   Нигли наклонилась над столом:
   — А как красиво составлена фраза! Этот тип просто бьет на эффект, — заметила она. — Вам не кажется? Ну а то, что он добавил слово «скоро» означает, что этот тип отверг версию своего оправдания и не будет ссылаться на то, что просто констатировал факт естественной кончины вице-президента, как и любого другого живущего в настоящее время человека. Таким образом, послание превратилось в открытую угрозу.
   Фролих кивнула.
   — Ты все правильно поняла, — медленно произнесла она. — И если кто-то хотел пошутить или разыграть нас, то очень неожиданно дело приняло серьезный оборот.
   Она проговорила все это так громко и отчетливо, что Ричер моментально понял ее и успел осмотреть лица присутствующих. Однако никакой неадекватной реакции ее слова среди них не вызвали. Фролих посмотрела на часы.
   — Армстронг находится в воздухе, — продолжала она. — Летит домой, в Джорджтаун.
   И она замолчала.
   — Вызовите дополнительную команду охранников, — приказала она уже через несколько секунд. — Половина их отправляется на авиабазу Эндрюс, другая половина — к дому Армстронга. Добавьте в кортеж еще один автомобиль. Измените маршрут.
   Какую-то долю секунды собравшиеся оставались на своих местах, после чего начали расходиться, как и положено элитной команде, готовящейся к ответственной операции. Ричер внимательно наблюдал за ними, и их решительность и слаженность действий ему понравилась. Затем Джек и Нигли последовали за Фролих в ее кабинет. Оттуда она позвонила в ФБР, попросила срочно прислать бригаду криминалистов, дождалась ответа и повесила трубку.
   — В общем, мне уже ясно, что они могут найти на этом листке, — сказала Фролих, ни к кому конкретно не обращаясь. В этот момент в дверь постучался Нендик. Он принес две видеокассеты.
   — Две камеры, — пояснил молодой человек. — Одна расположена высоко, внутри будки охранника, они снимает все внизу и по сторонам и должна фиксировать водителей, когда те заезжают в гараж. Другая камера висит снаружи гаража и следит за улицей и подъезжающими автомобилями.
   Он положил обе кассеты на стол и вышел из кабинета. Фролих взяла первую и подкатила свой стул поближе к телевизору. Затем вставила кассету в видеомагнитофон и нажала кнопку. На экране появился гараж, вид из будки охранника. Камера, по всей очевидности, производила съемку с высокого угла, однако в ее поле зрения попадали и водители в окошках автомобилей. Фролих отмотала пленку на тридцать пять минут назад и снова включила воспроизведение. Охранник сидел на своем табурете, камера показывала часть его левого плеча. Ничего не происходило. Фролих промотала пленку вперед на большой скорости до того момента, когда охранник поднялся со своего места. Он нажал на пару кнопок у себя в будке и исчез. В течение тридцати секунд ничего не происходило. Затем в крайнем правом углу экрана появилась чья-то рука, по-змеиному подползающая к окошку будки. Просто рука в рукаве теплого пальто и кожаной перчатке. В ее пальцах конверт. Рука впихнула его в полуприкрытое окошко будки, и оно попало прямо на полочку к охраннику. Затем рука исчезла.
   — Он знал о существовании камеры, — уверенно заявила Фролих.
   — Это очевидно, — согласилась Нигли. — Он находился в ярде от будки, и ему пришлось тянуться к окошку.
   — Но знал ли он о том, что у вас есть еще одна камера? — задал вопрос Ричер.
   Фролих заставила магнитофон выбросить первую кассету, и на ее место поставила вторую. Так же промотала ее на тридцать пять минут и нажала на кнопку воспроизведения. На экране возникла улица перед въездом в гараж. Качество записи оставляло желать лучшего. Яркие пятна от уличных фонарей контрастировали с темными участками на экране, теми, куда не проникал свет ламп. В тени подробности обстановки были почти неразличимы. Съемка также велась с высокого угла. В верхней части экрана даже не было видно конца улицы, а нижняя часть показывала пространство только за шесть футов от будки. Правда, ширина диапазона приличная, даже очень. Обе стороны улицы прекрасно просматриваются, и нельзя было приблизиться к гаражу так, чтобы камера тебя не зафиксировала.
   Пленка постепенно перематывалась, но на экране ничего интересного не происходило. Все внимательно следили за временем. Наконец наступил момент, когда на экране до появления руки оставалось двадцать секунд. И вот в верхней части экрана возникла смутная человеческая фигура, принадлежавшая, по всей вероятности, мужчине. Тут не оставалось сомнений: об этом говорила и ширина плеч, и сама походка. Мужчина был одет в твидовое пальто, серое или темно-коричневое. Темные брюки, тяжелые грубые ботинки, шея укутана шарфом, на голове шляпа. Широкополая, темная, чуть сдвинута на лоб. Он шел, уткнув подбородок в грудь. На пленке хорошо видна тулья шляпы, хозяин которой медленно приближался к гаражу.
   — И о второй камере он тоже знал, — подытожил Ричер.
   Мужчина на экране продолжал быстро передвигаться вперед. Он шел целеустремленно, не бежал, не спешил, не терял над собой контроля. В руке он держал конверт, прижимая его к пальто. Вскоре он исчез в нижней части экрана, но через три секунды появился снова, уже без конверта. Мужчина шел все так же быстро, но теперь двинулся в обратный путь и очень скоро пропал с экрана, но уже в верхней его части.
   Фролих остановила пленку:
   — Мы можем дать его описание?
   — Это невозможно, — покачала головой Нигли. — Мужчина, невысокий. Можно даже сказать, приземистый. Наверное, не левша. Очевидной хромоты нет. Но больше мы ничего и не видели. Вообще ничего.
   — Да и насчет фигуры у меня возникли сомнения, — добавил Ричер. — Не забывайте ракурс, в котором снимает камера. Она немного искажает образы, чуть укорачивает их, вот он и показался нам приземистым.
   — Безусловно, он знал о том, что происходит внутри системы охраны, — заметила Фролих. — Ему было известно и о существовании камер, и о том, что дежурный иногда отлучается с поста. Значит, он один из нас.
   — Совсем не обязательно, — возразил Ричер. — Это может быть и очень умный посторонний человек. Внешнюю камеру всегда можно заметить, особенно когда ее специально ищешь. А о месторасположении внутренней камеры нетрудно догадаться. К тому же, они имеются, наверное, во всех приличных гаражах. Если пару дней понаблюдать за охранником, то можно составить себе схему его отлучек с поста. Но знаете, что интересно? Будь он человеком из вашей системы или совершенно посторонней личностью, мы совсем недавно проезжали мимо него. Ну, когда отправлялись к нашим уборщикам. Потому что, даже если он и работает внутри вашей системы, ему все равно надо было находиться возле гаража, чтобы выбрать то самое время, когда охраннику приспичит уйти с поста. Значит, он наблюдал за ним, стоя неподалеку. Скорее всего, ошивался на другой стороне улицы пару часов, вглядываясь в сторону гаража. А может быть, он даже имел при себе бинокль.
   В кабинете стало тихо.
   — Я никого подозрительного не заметила, — призналась Фролих.
   — Я тоже, — подхватила Нигли.
   — А я вообще ехал с закрытыми глазами, — закончил Ричер.
   — Мы бы все равно его не увидели, — заметила Фролих. — Я уверена, что, как только он слышал, что из гаража выезжает по пандусу машина, он тут же скрывался в переулке.
   — Наверное, — согласился Ричер. — И все же мы были рядом с ним, пусть даже и временно.
   — Вот дерьмо! — расстроилась Фролих.
   — Да уж, действительно дерьмо! — поддержала ее Нигли.
   — Что же нам теперь делать? — спросила Фролих.
   — Ничего, — просто ответил Джек. — Да мы и не можем ничего сделать. Все это произошло уже более сорока минут назад. Если он работает у вас, то сейчас, скорее всего, уже сидит у себя дома. Не исключено, что лег в кровать. А если это совершенно посторонний человек, то он уже вовсю рулит по шоссе I-95 или где-то в другом месте, удаляясь на север или юг, и отмахал уже миль тридцать, не меньше. Мы не можем сейчас поставить на уши всех полицейских в четырех штатах и велеть им искать праворукого мужчину, который не хромает в автомобиле поскольку лучшего описания мы предоставить им не сумеем.
   — У него на заднем сиденье или в багажнике могут находиться теплое пальто и шляпа.
   — Сейчас ноябрь, Фролих. И каждый мужчина имеет при себе пальто и шляпу.
   — Что же нам теперь делать? — беспомощно повторила она.
   — Надеяться на лучшее, готовиться к худшему. Сосредоточься на Армстронге, представив себе, что угроза реальна. Не спускай с него глаз. Как верно подметил Стивесант, угрожать и выполнить свою угрозу — вещи разные.
   — Каково у него расписание на ближайшее время? — поинтересовалась Нигли.
   — Сейчас он летит домой, завтра работает в Капитолии.
   — Значит, и у тебя все будет в порядке. Что касается Капитолия и его окрестностей, тут у тебя все вышло на «отлично». Уж если мы с Ричером не смогли достать его, то это будет не под силу никаким приземистым мужчинам в пальто. Представь себе, что этот незнакомец в шляпе, напротив, хочет, чтобы это ты тряслась от страха и нервничала.
   — Ты так считаешь?