Страница:
Затем им предстояло определить порядок действий. Можно было под каким-нибудь предлогом вызвать Нендика в офис, послать к нему агентов и арестовать или же самим нанести ему визит, чтобы успеть задать свои вопросы еще до того, как начнет действовать шестая поправка, усложняющая ведение расследования.
— Нужно отправляться к нему домой, — предложил Ричер. — Хотя бы для того, чтобы использовать элемент неожиданности.
Он ожидал услышать возражения, но Стивесант только печально кивнул в ответ. Он выглядел бледным и усталым, как человек, на плечи которого свалилось слишком много проблем. Создавалось впечатление, что сейчас он боролся с противоречивыми чувствами. Ему предстояло иметь дело с предателем, с которым нужно поступить по справедливости, но в то же время им двигал инстинкт, присущий всем сотрудникам Секретной службы — по возможности скрывать все то, что связано с работой. И в случае с Нендиком этот инстинкт срабатывал в гораздо большей степени, чем раньше, когда дело касалось только уборщиков. Те считались обычными пешками, и от них, по большому счету, практически ничего не зависело. Другое дело Нендик. Эта фигура занимала видное место в организации, и с ним следовало вести себя иначе. Поэтому Стивесант загрузил компьютер своего секретаря и отыскал адрес Нендика.
Он жил в пригороде, в десяти милях от границы со штатом Виргиния, и дорога туда заняла двадцать минут. Дом Нендика стоял на извилистой улице в тихом квартале, застроенном так давно, что многие деревья в округе успели состариться, но хватало и молодых посадок, отчего все здесь выглядело достаточно аккуратно. Это район, где обитают люди среднего достатка. У подъездов к домам стояли автомобили иностранных марок, правда, не самых новых моделей. Машины выглядели чистыми, но несколько потрепанными. Дом Нендика представлял собой длинную невысокую, похожую на фермерскую, постройку, с крышей цвета хаки и кирпичной трубой. В окнах было темно, и только в одном виднелся голубой отсвет экрана телевизора.
Фролих свернула к дому и остановилась перед гаражом. Все вышли из машины на холод и двинулись ко входной двери. Стивесант вдавил кнопку звонка и не отпускал ее. Через полминуты в прихожей вспыхнула лампочка, и над дверью засветилось оранжевое окно в веерообразном переплете, а над головами прибывших включился еще один светильник. Дверь открылась. В ее проеме молча стоял Нендик, одетый в костюм, словно только что явился с работы. От страха лицо его осунулось, будто он предчувствовал, что сейчас на него обрушатся еще большие неприятности. Стивесант смерил его взглядом, выждал несколько секунд, а затем шагнул в дом. Фролих последовала за ним. Шествие замыкали Ричер и Нигли. Она закрыла за собой дверь и встала у нее, словно часовой: раздвинув ноги и заведя руки за спину.
Нендик продолжал хранить молчание, уставший и изможденный. Стивесант положил ему руку на плечо, и, развернув, подтолкнул по направлению к кухне. Тот не сопротивлялся. Только пару раз споткнулся, шагая в заднюю часть дома. Стивесант последовал за ним. Зайдя на кухню, он включил освещение — трубки дневного света, придавшие помещению жилой вид.
— Сидеть, — приказал босс, словно обращался к собаке.
Нендик сделал шаг и осел на табурет возле столика для завтрака, продолжая молчать и обхватив тело руками, будто его лихорадило.
— Имена и фамилии, — коротко бросил Стивесант.
Нендик безмолвствовал, как бы давая понять, что вытянуть из него ничего не удастся, и уставился невидящими глазами в дальнюю стену. Одна из ламп, видимо, доживала последние дни, так как давала неровный пульсирующий свет, а ее дроссель сердито жужжал в тишине. Потом у Нендика затряслись руки, и он был вынужден спрятать ладони под мышки, а сам принялся раскачиваться на табурете взад-вперед. Тот тихо поскрипывал под его весом. Ричер оглядел кухню. Симпатичная обстановка. Желтые в клеточку занавески на окнах удачно гармонировали с такой же расцветкой потолка. Обращало на себя внимание обилие цветов в вазах, правда, засохших, да гора посуды в раковине, копившаяся, видимо, недели две. На некоторых тарелках сохранились даже объедки.
Ричер вернулся в коридор и прошел в гостиную. Большой, почти новый телевизор, оказался включенным на коммерческий канал. Программа составлена из эпизодов полицейской хроники о крупных дорожных происшествиях за последние годы. Звук почти отсутствовал: слышалось лишь невнятное бормотание, сопровождающее демонстрацию событий. На подлокотнике кресла лежал пульт дистанционного управления. На каминной полке выстроилось в ряд шесть фотографий в латунных рамках. Все шесть изображали Нендика с какой-то женщиной примерно его возраста, довольно симпатичной и, может быть, чуть-чуть простоватой. На снимках зафиксированы свадьба, пара эпизодов из отпусков и еще каких-то семейных торжеств. Ни на одной фотографии не было детей. Да и сам дом словно говорил об их отсутствии: ни игрушек, ни следов беспорядка. Вся обстановка тщательно продумана, выдержана в определенной цветовой гамме, даже несколько вычурно, так, как это сделал бы только взрослый человек.
Ричер обратил внимание, что пульт предназначался для видеомагнитофона, а не для телевизора. Он взял его в руки и нажал на кнопку воспроизведения. Аппарат щелкнул, полицейские исчезли с экрана и уступили место любительской видеозаписи свадьбы. Нендик и его жена улыбались в объектив камеры из прошлого. Съемка велась несколько лет назад. Молодожены, прижавшись друг к другу щеками, выглядели радостными и счастливыми. Она в белом платье, он — в элегантном костюме жениха. Действо разворачивалось в жаркий день на лужайке. Волосы невесты развевались, и вся звуковая дорожка пленки представляла собой почти непрерывный шум ветра. Сияющая невеста улыбалась и что-то щебетала, очевидно, обращаясь к потомкам, но Ричер не смог разобрать ни слова.
Он остановил видеозапись, и на экране вновь замелькали кадры полицейской хроники. Ночное преследование какого-то преступника на автомобиле. Джек вернулся на кухню. Нендик все так же трясся всем телом и раскачивался на табурете. Руки он по-прежнему прятал под мышками и все так же упорно молчал. Ричер еще раз оглядел гору грязной посуды и засохшие цветы в вазах.
— Мы можем вернуть ее вам, — начал он. Нендик ничего ему не ответил. — Скажите нам только, кто это был, и мы тут же отправимся за ней.
И снова тишина вместо ответа.
— Чем скорее вы нам все расскажете, тем лучше, — продолжал Ричер. — Судя по тому, как обстоят дела, нельзя терять времени и заставлять ее ждать больше, чем это необходимо, верно ведь?
Нендик, сосредоточившись, сверлил взглядом дальнюю стену кухни.
— Когда они приходили за ней? — не отступал Джек. — Пару недель назад?
Но Нендик ничего ему не сказал. Он вообще не издал ни звука. Из коридора появилась Нигли и проскользнула на ту половину кухни, которая считалась семейной. Здесь у стены в ряд стояла мебель из одного гарнитура: книжный шкаф, тумбочка с ящиками и еще один книжный шкаф.
— Мы можем вам помочь, — снова предложил Ричер. — Но нам нужно знать, откуда начать поиски.
Нендик никак не отреагировал на его слова. Он продолжал смотреть вдаль, трястись и обнимать себя ладонями.
— Ричер, — внезапно позвала Джека Нигли, Ее мягкий голос прозвучал несколько напряженно. Ричер отошел от Нендика и приблизился к женщине, которая сейчас стояла у тумбочки. Она передала ему какой-то предмет. Это оказался конверт с фотографией внутри. На снимке «Поляроида» была изображена женщина, сидящая на стуле. Ее бледное лицо искажал страх. Широко раскрытые глаза, грязные растрепанные волосы. Жена Нендика выглядела на сто лет старше, чем на фотографиях у камина в гостиной. В руках она держала газету «Ю-Эс-Эй Тудей» так, что название оказалось у нее под подбородком. Нигли передала Джеку еще один конверт с похожим снимком. Та же женщина, та же газета, но только за другое число.
— Они присылали доказательства, что она еще жива, — пояснил Ричер.
Нигли понимающе кивнула:
— Посмотри-ка сюда. А это что за доказательство?
Она протянула ему еще один конверт, в котором находился небольшой коричневый контейнер, в каких пересылают по почте бандероли. Внутри него лежали белые, не слишком свежие трусики. Одна пара.
— Великолепно, — только и смог выговорить Ричер. Нигли передала ему четвертый конверт. Еще один контейнер, но гораздо меньшего размера, внутри которого находилась совсем крошечная коробочка. В такую ювелир мог бы поместить, например, сережки. Там, на куске ваты, побуревшей от крови, лежала фаланга человеческого пальца, отрезанная чем-то очень острым, возможно, садовыми ножницами. Судя по размеру и изгибу это была фаланга мизинца левой руки. На ногте еще сохранились остатки декоративного лака. Ричер долгое время внимательно смотрел на фалангу, затем вернул коробочку Нигли. Обошел стол и взглянул Нендику прямо в глаза, пытаясь начать с ним новую игру.
— Стивесант, — позвал он, — и ты, Фролих. Подождите нас в коридоре.
Они застыли в удивлении, некоторое время непонимающе смотрели на Джека, но, встретившись с ним взглядом, все же послушно вышли из кухни.
— Нигли, — подозвал Джек коллегу. — Подойди сюда ко мне.
Она приблизилась к нему и спокойно встала рядом. Ричер подался вперед и облокотился о столик. Его лицо оказалось на одном уровнем с физиономией Нендика.
— Ну вот, теперь они ушли, — негромко начал он. — Мы остались одни. И мы не работаем в Секретной службе, как вам это хорошо известно, не правда ли? До недавнего времени вы вообще нас никогда не видели, а потому можете смело довериться. Мы не станем снимать с вас стружку, как это могли себе позволить они. И будем работать без промаха. Мы сами из того места, где ни промах, ни провал не разрешен ни при каких обстоятельствах. Кроме того, там, откуда мы явились, не признают никаких правил. Потому мы можем вернуть ее. Мы знаем, как это делается. Мы возьмем тех негодяев и спасем ее. Она очень скоро уже окажется в безопасности. Договорились? Я обещаю вам. И все останется между нами, между мной и вами.
Нендик откинул голову назад и раскрыл рот. Губы у него пересохли, но сейчас на них выступила пена. Затем он так же беззвучно закрыл рот, да с такой силой, что губы его превратились в тонкую бледную полоску. После этого он вынул одну руку из-под мышки и поднес ее к губам, держа вместе большой и указательный пальцы, словно между ними что-то находилось. Очень медленно он провел пальцами по линии рта, будто показывая, что закрывает уста на невидимую «молнию», после чего снова спрятал руку под мышкой. Его опять затрясло, а в глазах, бессмысленно смотревших вдаль, читался нескрываемый страх. Некий абсолютный и неконтролируемый ужас. Нендик принялся медленно раскачиваться, при этом он закашлялся, да так надолго, что кашель стал душить его. Но он упорно не желал при этом раскрывать рта, еще сильнее сжимая губы и стискивая челюсти. Он качался на табурете, плотно обхватив себя руками и отчаянно сражаясь с приступом кашля. Глаза его представляли собой два бездонных озера, переполненных страхом. Затем глазные яблоки закатились к потолку, обнажая одни белки, он качнулся слишком сильно и повалился назад вместе с табуретом.
Глава 10
— Нужно отправляться к нему домой, — предложил Ричер. — Хотя бы для того, чтобы использовать элемент неожиданности.
Он ожидал услышать возражения, но Стивесант только печально кивнул в ответ. Он выглядел бледным и усталым, как человек, на плечи которого свалилось слишком много проблем. Создавалось впечатление, что сейчас он боролся с противоречивыми чувствами. Ему предстояло иметь дело с предателем, с которым нужно поступить по справедливости, но в то же время им двигал инстинкт, присущий всем сотрудникам Секретной службы — по возможности скрывать все то, что связано с работой. И в случае с Нендиком этот инстинкт срабатывал в гораздо большей степени, чем раньше, когда дело касалось только уборщиков. Те считались обычными пешками, и от них, по большому счету, практически ничего не зависело. Другое дело Нендик. Эта фигура занимала видное место в организации, и с ним следовало вести себя иначе. Поэтому Стивесант загрузил компьютер своего секретаря и отыскал адрес Нендика.
Он жил в пригороде, в десяти милях от границы со штатом Виргиния, и дорога туда заняла двадцать минут. Дом Нендика стоял на извилистой улице в тихом квартале, застроенном так давно, что многие деревья в округе успели состариться, но хватало и молодых посадок, отчего все здесь выглядело достаточно аккуратно. Это район, где обитают люди среднего достатка. У подъездов к домам стояли автомобили иностранных марок, правда, не самых новых моделей. Машины выглядели чистыми, но несколько потрепанными. Дом Нендика представлял собой длинную невысокую, похожую на фермерскую, постройку, с крышей цвета хаки и кирпичной трубой. В окнах было темно, и только в одном виднелся голубой отсвет экрана телевизора.
Фролих свернула к дому и остановилась перед гаражом. Все вышли из машины на холод и двинулись ко входной двери. Стивесант вдавил кнопку звонка и не отпускал ее. Через полминуты в прихожей вспыхнула лампочка, и над дверью засветилось оранжевое окно в веерообразном переплете, а над головами прибывших включился еще один светильник. Дверь открылась. В ее проеме молча стоял Нендик, одетый в костюм, словно только что явился с работы. От страха лицо его осунулось, будто он предчувствовал, что сейчас на него обрушатся еще большие неприятности. Стивесант смерил его взглядом, выждал несколько секунд, а затем шагнул в дом. Фролих последовала за ним. Шествие замыкали Ричер и Нигли. Она закрыла за собой дверь и встала у нее, словно часовой: раздвинув ноги и заведя руки за спину.
Нендик продолжал хранить молчание, уставший и изможденный. Стивесант положил ему руку на плечо, и, развернув, подтолкнул по направлению к кухне. Тот не сопротивлялся. Только пару раз споткнулся, шагая в заднюю часть дома. Стивесант последовал за ним. Зайдя на кухню, он включил освещение — трубки дневного света, придавшие помещению жилой вид.
— Сидеть, — приказал босс, словно обращался к собаке.
Нендик сделал шаг и осел на табурет возле столика для завтрака, продолжая молчать и обхватив тело руками, будто его лихорадило.
— Имена и фамилии, — коротко бросил Стивесант.
Нендик безмолвствовал, как бы давая понять, что вытянуть из него ничего не удастся, и уставился невидящими глазами в дальнюю стену. Одна из ламп, видимо, доживала последние дни, так как давала неровный пульсирующий свет, а ее дроссель сердито жужжал в тишине. Потом у Нендика затряслись руки, и он был вынужден спрятать ладони под мышки, а сам принялся раскачиваться на табурете взад-вперед. Тот тихо поскрипывал под его весом. Ричер оглядел кухню. Симпатичная обстановка. Желтые в клеточку занавески на окнах удачно гармонировали с такой же расцветкой потолка. Обращало на себя внимание обилие цветов в вазах, правда, засохших, да гора посуды в раковине, копившаяся, видимо, недели две. На некоторых тарелках сохранились даже объедки.
Ричер вернулся в коридор и прошел в гостиную. Большой, почти новый телевизор, оказался включенным на коммерческий канал. Программа составлена из эпизодов полицейской хроники о крупных дорожных происшествиях за последние годы. Звук почти отсутствовал: слышалось лишь невнятное бормотание, сопровождающее демонстрацию событий. На подлокотнике кресла лежал пульт дистанционного управления. На каминной полке выстроилось в ряд шесть фотографий в латунных рамках. Все шесть изображали Нендика с какой-то женщиной примерно его возраста, довольно симпатичной и, может быть, чуть-чуть простоватой. На снимках зафиксированы свадьба, пара эпизодов из отпусков и еще каких-то семейных торжеств. Ни на одной фотографии не было детей. Да и сам дом словно говорил об их отсутствии: ни игрушек, ни следов беспорядка. Вся обстановка тщательно продумана, выдержана в определенной цветовой гамме, даже несколько вычурно, так, как это сделал бы только взрослый человек.
Ричер обратил внимание, что пульт предназначался для видеомагнитофона, а не для телевизора. Он взял его в руки и нажал на кнопку воспроизведения. Аппарат щелкнул, полицейские исчезли с экрана и уступили место любительской видеозаписи свадьбы. Нендик и его жена улыбались в объектив камеры из прошлого. Съемка велась несколько лет назад. Молодожены, прижавшись друг к другу щеками, выглядели радостными и счастливыми. Она в белом платье, он — в элегантном костюме жениха. Действо разворачивалось в жаркий день на лужайке. Волосы невесты развевались, и вся звуковая дорожка пленки представляла собой почти непрерывный шум ветра. Сияющая невеста улыбалась и что-то щебетала, очевидно, обращаясь к потомкам, но Ричер не смог разобрать ни слова.
Он остановил видеозапись, и на экране вновь замелькали кадры полицейской хроники. Ночное преследование какого-то преступника на автомобиле. Джек вернулся на кухню. Нендик все так же трясся всем телом и раскачивался на табурете. Руки он по-прежнему прятал под мышками и все так же упорно молчал. Ричер еще раз оглядел гору грязной посуды и засохшие цветы в вазах.
— Мы можем вернуть ее вам, — начал он. Нендик ничего ему не ответил. — Скажите нам только, кто это был, и мы тут же отправимся за ней.
И снова тишина вместо ответа.
— Чем скорее вы нам все расскажете, тем лучше, — продолжал Ричер. — Судя по тому, как обстоят дела, нельзя терять времени и заставлять ее ждать больше, чем это необходимо, верно ведь?
Нендик, сосредоточившись, сверлил взглядом дальнюю стену кухни.
— Когда они приходили за ней? — не отступал Джек. — Пару недель назад?
Но Нендик ничего ему не сказал. Он вообще не издал ни звука. Из коридора появилась Нигли и проскользнула на ту половину кухни, которая считалась семейной. Здесь у стены в ряд стояла мебель из одного гарнитура: книжный шкаф, тумбочка с ящиками и еще один книжный шкаф.
— Мы можем вам помочь, — снова предложил Ричер. — Но нам нужно знать, откуда начать поиски.
Нендик никак не отреагировал на его слова. Он продолжал смотреть вдаль, трястись и обнимать себя ладонями.
— Ричер, — внезапно позвала Джека Нигли, Ее мягкий голос прозвучал несколько напряженно. Ричер отошел от Нендика и приблизился к женщине, которая сейчас стояла у тумбочки. Она передала ему какой-то предмет. Это оказался конверт с фотографией внутри. На снимке «Поляроида» была изображена женщина, сидящая на стуле. Ее бледное лицо искажал страх. Широко раскрытые глаза, грязные растрепанные волосы. Жена Нендика выглядела на сто лет старше, чем на фотографиях у камина в гостиной. В руках она держала газету «Ю-Эс-Эй Тудей» так, что название оказалось у нее под подбородком. Нигли передала Джеку еще один конверт с похожим снимком. Та же женщина, та же газета, но только за другое число.
— Они присылали доказательства, что она еще жива, — пояснил Ричер.
Нигли понимающе кивнула:
— Посмотри-ка сюда. А это что за доказательство?
Она протянула ему еще один конверт, в котором находился небольшой коричневый контейнер, в каких пересылают по почте бандероли. Внутри него лежали белые, не слишком свежие трусики. Одна пара.
— Великолепно, — только и смог выговорить Ричер. Нигли передала ему четвертый конверт. Еще один контейнер, но гораздо меньшего размера, внутри которого находилась совсем крошечная коробочка. В такую ювелир мог бы поместить, например, сережки. Там, на куске ваты, побуревшей от крови, лежала фаланга человеческого пальца, отрезанная чем-то очень острым, возможно, садовыми ножницами. Судя по размеру и изгибу это была фаланга мизинца левой руки. На ногте еще сохранились остатки декоративного лака. Ричер долгое время внимательно смотрел на фалангу, затем вернул коробочку Нигли. Обошел стол и взглянул Нендику прямо в глаза, пытаясь начать с ним новую игру.
— Стивесант, — позвал он, — и ты, Фролих. Подождите нас в коридоре.
Они застыли в удивлении, некоторое время непонимающе смотрели на Джека, но, встретившись с ним взглядом, все же послушно вышли из кухни.
— Нигли, — подозвал Джек коллегу. — Подойди сюда ко мне.
Она приблизилась к нему и спокойно встала рядом. Ричер подался вперед и облокотился о столик. Его лицо оказалось на одном уровнем с физиономией Нендика.
— Ну вот, теперь они ушли, — негромко начал он. — Мы остались одни. И мы не работаем в Секретной службе, как вам это хорошо известно, не правда ли? До недавнего времени вы вообще нас никогда не видели, а потому можете смело довериться. Мы не станем снимать с вас стружку, как это могли себе позволить они. И будем работать без промаха. Мы сами из того места, где ни промах, ни провал не разрешен ни при каких обстоятельствах. Кроме того, там, откуда мы явились, не признают никаких правил. Потому мы можем вернуть ее. Мы знаем, как это делается. Мы возьмем тех негодяев и спасем ее. Она очень скоро уже окажется в безопасности. Договорились? Я обещаю вам. И все останется между нами, между мной и вами.
Нендик откинул голову назад и раскрыл рот. Губы у него пересохли, но сейчас на них выступила пена. Затем он так же беззвучно закрыл рот, да с такой силой, что губы его превратились в тонкую бледную полоску. После этого он вынул одну руку из-под мышки и поднес ее к губам, держа вместе большой и указательный пальцы, словно между ними что-то находилось. Очень медленно он провел пальцами по линии рта, будто показывая, что закрывает уста на невидимую «молнию», после чего снова спрятал руку под мышкой. Его опять затрясло, а в глазах, бессмысленно смотревших вдаль, читался нескрываемый страх. Некий абсолютный и неконтролируемый ужас. Нендик принялся медленно раскачиваться, при этом он закашлялся, да так надолго, что кашель стал душить его. Но он упорно не желал при этом раскрывать рта, еще сильнее сжимая губы и стискивая челюсти. Он качался на табурете, плотно обхватив себя руками и отчаянно сражаясь с приступом кашля. Глаза его представляли собой два бездонных озера, переполненных страхом. Затем глазные яблоки закатились к потолку, обнажая одни белки, он качнулся слишком сильно и повалился назад вместе с табуретом.
Глава 10
Все, что могли, они сделали в доме у Нендика, хотя это ему мало помогло. Он лежал на кухонном полу почти без чувств, практически не шевелясь, хотя и был еще в сознании. Он находился в каком-то сумеречном состоянии. Нендик побледнел, лицо его покрылось каплями пота. Дыхание стало частым и поверхностным, пульс ослабел. Он реагировал на свет и прикосновение, но больше ни на что. Уже через час он лежал в охраняемой палате в военном медицинском центре Уолтера Рида с предварительным диагнозом: кататония, спровоцированная психозом.
— Говоря языком дилетанта, он парализован страхом, — пояснил врач. — Такое состояние медикам знакомо. Оно часто встречается у подверженных предрассудкам примитивных племен, которые обитают, например, на Гаити или в некоторых частях Луизианы. Другими словами, это те племена, которые до сих пор практикуют Буду. У жертвы наблюдается повышенное выделение пота, бледность кожи, резкое снижение артериального давления, при этом она находится в почти бессознательном состоянии. Это совсем не то, что паника, вызванная повышенным содержанием адреналина в крови, а процесс чисто нервного происхождения. Видите ли, при этом у пострадавшего замедляется сердцебиение, а крупные сосуды в брюшной полости вызывают отток крови от мозга на себя, что, следовательно, приводит к тому, что пациент не может совершать никаких волевых поступков.
— Какая же угроза может сотворить такое с человеком? — негромко спросила Фролих.
— Такая, в которую этот человек искренне верит, — ответил врач. — Вот в этом и кроется разгадка. Жертва убеждена в том, что угроза настоящая. Мое предположение таково, что похитители предупредили его о том, что станет с его женой, если он что-нибудь расскажет о них посторонним. Ваше появление в доме спровоцировало кризис, поскольку он сам боялся заговорить. Может быть, он даже хотел что-то поведать вам о преступниках, но сознавал, что не может позволить себе сделать это. Более подробно обсуждать эту тему я бы не рискнул, поскольку мне ничего не известно о том, какими угрозами могли эти люди внушить страх пациенту.
— Он поправится? — с надеждой в голосе поинтересовался Стивесант.
— Все будет зависеть от состояния его сердца. Если оно слабое, то ему грозят серьезные осложнения, так как он пережил исключительный стресс.
— Когда мы сможем поговорить с ним?
— Не скоро. И все, опять же, зависит только от него самого. Ему нужно для начала прийти в себя и хотя бы немного окрепнуть.
— Но это очень важно. Только он один обладает необходимой нам информацией.
Но доктор покачал головой:
— Может быть, пройдет несколько дней, прежде чем он окажется вам полезен. А возможно, это уже не произойдет никогда.
Стивесант, Ричер, Фролих и Нигли прождали в медицинском центре целый час, но состояние Нендика не изменилось. Он неподвижно лежал на больничной койке в окружении попискивающих и тихо жужжащих аппаратов. Он делал вдохи и выдохи, но более ничего. Наконец Стивесант и его команда отчаялись дождаться перемен в его состоянии и вернулись в офис в полном молчании. Настроение у всех было ужасное. Они расселись по двое в мрачном конференц-зале и принялись обсуждать новые проблемы.
— Армстронга надо ввести в курс дела, — начала Нигли. — Они успешно инсценировали демонстрацию уязвимости вице-президента, как они назвали свою показуху, и теперь им ничего не мешает исполнить и главное действие своей программы.
Но Стивесант тут же замотал головой:
— Этого мы допустить не можем. У нас очень жесткая политика, которой мы придерживаемся вот уже на протяжении целого века. И в данном случае никто ничего менять не будет.
— Тогда следует резко ограничить его пребывание вне дома и офиса, — предложила Фролих.
— И это тоже никуда не годится, — вздохнул Стивесант. — Таким образом, мы сразу признаем свое поражение. Кроме того, это опасный и скользкий шаг. Если мы пойдем у них на поводу один раз и прибегнем к ограничениям перемещения вице-президента, то эта практика сразу твердо закрепится, и мы станем поступать так всякий раз, получив очередную угрозу извне. А этого произойти не должно. Мы обязаны защищать его и приложить для этого все усилия. Итак, планировать свои действия нам надо прямо сейчас. Против чего мы должны обороняться? Что нам известно?
— То, что два человека уже погибли, — ответила Фролих.
— Двое мужчин и одна женщина, — поправил ее Ричер. — Вспомни статистику. В подобных случаях похищение человека равносильно его смерти, по крайней мере так происходит в девяноста девяти случаях из ста.
— Но сами фотографии являются доказательствами того, что она еще жива, — возразил Стивесант.
— Только до тех пор, пока Нендик не начнет выдавать нам сведения о преступниках. А он молчит уже две недели.
— Но он до сих пор ничего не сказал нам, а потому я лично буду все же надеяться на то, что она жива.
Ричер не стал возражать.
— Вам известно что-нибудь об этой женщине? — осведомилась Нигли.
Стивесант отрицательно покачал головой:
— Никогда не приходилось встречаться с ней. Я даже не знаю, как ее зовут. Да и Нендика, можно сказать, я совсем не знал. Для меня он просто человек из технического персонала, с которым мы иногда встречались в коридоре, не более.
В комнате стало тихо.
— Кроме того, обо всем случившемся нужно будет рассказать ФБР, — продолжала Нигли. — Теперь дело касается не только Армстронга. Имеется похищенная женщина, которая либо уже мертва, либо жизнь ее находится в серьезной опасности. Все это, без сомнения, входит уже в юрисдикцию ФБР. Сюда же можно приплюсовать убийства, совершенные в двух разных штатах. Ими тоже должно заняться Бюро.
Собравшиеся притихли. Стивесант тяжело вздохнул и по очереди внимательно вгляделся в каждого из присутствующих.
— Совершенно верно, — наконец кивнул он. — Я согласен. Дела зашли чересчур далеко. Бог свидетель, что мне этого ох как не хочется, но все же я вынужден поставить ФБР в известность. Пусть они тоже займутся расследованием.
Никто не стал ему возражать. Да и нечего было сказать в данном случае. Похоже, такой выход был единственно правильным, учитывая все сложившиеся обстоятельства. Однако вслух никто не выразил своего мнения. Согласиться с боссом показалось бы демонстрацией сарказма, а любое сочувствие сейчас было бы попросту неуместным, хотя бы по отношению к супругам Нендик и непричастным к делу семьям, носящим фамилию Армстронг, если не считать самого Стивесанта.
— Ну а пока сосредоточим усилия на охране вице-президента, — продолжал босс. — Вот, пожалуй, и все, чем мы можем заняться.
— Завтра он снова улетает в Северную Дакоту, — сообщила Фролих. — Еще одна прогулка на открытом воздухе. Сплошные развлечения. Кстати, встреча с местной общественностью будет проходить там же, где и в первый раз. Надо сказать, это место не слишком надежно. Самолет улетает в десять.
— А в четверг?
— В четверг отмечается День Благодарения. Вице-президент будет присутствовать на благотворительном обеде в приюте для бездомных, здесь, в Вашингтоне, где, между прочим, сам намеревается помогать в раздаче праздничного угощения. Он будет постоянно на виду у публики.
На этот раз молчание длилось дольше обычного. Стивесант снова глубоко вздохнул и положил ладони на длинный деревянный стол перед собой.
— Ну хорошо, — подытожил он. — Приходите сюда завтра к семи утра. Думаю, что ФБР с удовольствием пришлет нам кого-нибудь в помощь.
Сказав это, он, оттолкнувшись ладонями от стола, поднялся и отправился из конференц-зала к себе в кабинет, откуда ему следовало сделать несколько звонков, которые могли в дальнейшем серьезно повредить его карьере.
— Тебе не нравится оборонительная позиция? — поинтересовался Ричер.
Они лежали на кровати в ее комнате, которая была больше, чем гостевая, симпатичней и тише, поскольку располагалась в задней части дома. Да и потолок здесь казался более ровным, хотя, чтобы беспристрастно судить о нем, нужно было дождаться, пока его осветят солнечные лучи, а на этой стороне они должны были достичь его на закате, а не утром. В постели было уютно, так же, как и во всем доме. Он напоминал островок тепла, затерявшийся среди холодной и серой городской ночи.
— Оборона меня вполне устраивает, — ответила Фролих. — Ведь нападение — одна из форм защиты, верно? Особенно в нашей ситуации. Но почему-то всегда получается так, что мы доводим до того, что факты начинают наступать на нас, а мы пытаемся от них скрыться. По-моему, вся беда в том, что мы привыкли только к действиям, и очень мало внимания уделяем исследованиям.
— Но у вас есть такие сотрудники, — напомнил Джек. — Например, тот парень, который смотрит соответствующие фильмы и анализирует их для вас.
Она кивнула, уткнувшись носом ему в плечо.
— Да, это в отделе по исследованию проблем охраны и безопасности. Но у этого сотрудника очень странная роль. Она больше теоретическая, нежели конкретная. Скорее стратегическая, чем тактическая.
— Тогда займись этим сама. Попробуй кое-что предпринять без посторонней помощи.
— Например?
— Так как Нендик временно выпал из цепочки событий, считай, что мы практически вернулись на исходные позиции. Следовательно, придется начинать заново. Советую тебе сосредоточиться на отпечатке большого пальца.
— Но его нет ни в одном файле.
— С файлами тоже бывают проблемы. К тому же, они старятся, и, напротив, одновременно прибавляются новые. Ты должна повторять попытки через каждые несколько дней. Расширь область поиска. Обратись в информационные системы других стран. Возможно, Интерпол сумеет помочь тебе.
— Я сомневаюсь в том, чтобы наши неизвестные оказались иностранцами.
— Но не исключено, что они американцы, любящие путешествовать. А что если у них были неприятности, скажем, в Канаде или в Европе? Или даже в Мексике или Южной Америке?
— Возможно, ты прав.
— При этом не забывай учитывать и то, что отпечаток большого пальца наш неизвестный ставит как свою подпись. Это как бы его фирменный знак. Поищи в базах данных, не случалось ли чего-нибудь похожего раньше. Может быть, кто-то до нас тоже получал письма с угрозами и подобным отпечатком. Сколько лет в архивах хранят сведения?
— Запись ведется с доисторических времен.
— Значит, ограничь круг поисков двадцатью годами, считая от сегодняшнего дня. Тем более, что в доисторические времена очень уж многие люди вместо подписи ставили свой отпечаток пальца.
Она сонно улыбнулась. Джек почувствовал это кожей плеча, даже не глядя на нее.
— Ну, еще до того, как была изобретена письменность, — пояснил он свою мысль.
Она ничего ему не ответила, потому что уже спала, уютно устроившись на его мужественном плече. Джек чуть-чуть сместился в сторону и попал в небольшую ложбинку на матрасе. Он подумал о том, что, возможно, ее продавил Джо. Некоторое время Джек лежал неподвижно, затем изогнулся, протянул руку вверх и выключил свет.
— Выспимся в самолете, — предложила Фролих. — А пилоту скажем, чтобы летел помедленней.
Бэннон выглядел лет на сорок. Высокий и плотный, одетый в твидовую куртку спортивного покроя и серый фланелевый костюм, этот широколицый мужчина ирландского типа казался несколько грубоватым. Его красная физиономия особенно страдала от холода зимнего утра. Но он, кроме всего прочего, оказался вежливым, добродушным и по собственной инициативе купил на всю компанию пончиков и кофе. При этом ему пришлось посетить два разных магазина, поскольку он привык выбирать только самое хорошее. Его приняли дружелюбно, а угощение на сумму в двадцать долларов окончательно растопило лед, долгие годы сковывавший отношения между их организациями.
— У нас не должно быть никаких секретов друг от друга, — начал Бэннон. — В этом заключается наше предложение, и никаких взаимных претензий. Обойдемся без всякой ерунды и будем сотрудничать по-честному. Итак, я полагаю, нам всем нужно свыкнуться с мыслью, что жена Нендика уже мертва. Мы, конечно, все равно станем разыскивать ее, как если бы она все еще оставалась в живых, но и обманывать себя не стоит. В результате получается, что погибло уже три человека. У нас есть кое-какие сведения, но их недостаточно. Мы можем только догадываться о том, что Нендик встречался с этими неизвестными, и они сами — это уже наверняка — посещали его дом. Ну, хотя бы для того, чтобы совершить похищение его супруги, а может быть, и еще в каких-нибудь целях. Итак, дом Нендика является местом преступления, следовательно, его надо посетить еще раз, чтобы впоследствии обменяться впечатлениями. Если этот парень придет в себя, он, я думаю, поможет нам. Однако, если такое и произойдет, то не очень скоро, а потому нам пока что следует действовать в трех различных направлениях. Первое: послания, которые приходили к вам сюда, в Вашингтон. Второе:
— Говоря языком дилетанта, он парализован страхом, — пояснил врач. — Такое состояние медикам знакомо. Оно часто встречается у подверженных предрассудкам примитивных племен, которые обитают, например, на Гаити или в некоторых частях Луизианы. Другими словами, это те племена, которые до сих пор практикуют Буду. У жертвы наблюдается повышенное выделение пота, бледность кожи, резкое снижение артериального давления, при этом она находится в почти бессознательном состоянии. Это совсем не то, что паника, вызванная повышенным содержанием адреналина в крови, а процесс чисто нервного происхождения. Видите ли, при этом у пострадавшего замедляется сердцебиение, а крупные сосуды в брюшной полости вызывают отток крови от мозга на себя, что, следовательно, приводит к тому, что пациент не может совершать никаких волевых поступков.
— Какая же угроза может сотворить такое с человеком? — негромко спросила Фролих.
— Такая, в которую этот человек искренне верит, — ответил врач. — Вот в этом и кроется разгадка. Жертва убеждена в том, что угроза настоящая. Мое предположение таково, что похитители предупредили его о том, что станет с его женой, если он что-нибудь расскажет о них посторонним. Ваше появление в доме спровоцировало кризис, поскольку он сам боялся заговорить. Может быть, он даже хотел что-то поведать вам о преступниках, но сознавал, что не может позволить себе сделать это. Более подробно обсуждать эту тему я бы не рискнул, поскольку мне ничего не известно о том, какими угрозами могли эти люди внушить страх пациенту.
— Он поправится? — с надеждой в голосе поинтересовался Стивесант.
— Все будет зависеть от состояния его сердца. Если оно слабое, то ему грозят серьезные осложнения, так как он пережил исключительный стресс.
— Когда мы сможем поговорить с ним?
— Не скоро. И все, опять же, зависит только от него самого. Ему нужно для начала прийти в себя и хотя бы немного окрепнуть.
— Но это очень важно. Только он один обладает необходимой нам информацией.
Но доктор покачал головой:
— Может быть, пройдет несколько дней, прежде чем он окажется вам полезен. А возможно, это уже не произойдет никогда.
Стивесант, Ричер, Фролих и Нигли прождали в медицинском центре целый час, но состояние Нендика не изменилось. Он неподвижно лежал на больничной койке в окружении попискивающих и тихо жужжащих аппаратов. Он делал вдохи и выдохи, но более ничего. Наконец Стивесант и его команда отчаялись дождаться перемен в его состоянии и вернулись в офис в полном молчании. Настроение у всех было ужасное. Они расселись по двое в мрачном конференц-зале и принялись обсуждать новые проблемы.
— Армстронга надо ввести в курс дела, — начала Нигли. — Они успешно инсценировали демонстрацию уязвимости вице-президента, как они назвали свою показуху, и теперь им ничего не мешает исполнить и главное действие своей программы.
Но Стивесант тут же замотал головой:
— Этого мы допустить не можем. У нас очень жесткая политика, которой мы придерживаемся вот уже на протяжении целого века. И в данном случае никто ничего менять не будет.
— Тогда следует резко ограничить его пребывание вне дома и офиса, — предложила Фролих.
— И это тоже никуда не годится, — вздохнул Стивесант. — Таким образом, мы сразу признаем свое поражение. Кроме того, это опасный и скользкий шаг. Если мы пойдем у них на поводу один раз и прибегнем к ограничениям перемещения вице-президента, то эта практика сразу твердо закрепится, и мы станем поступать так всякий раз, получив очередную угрозу извне. А этого произойти не должно. Мы обязаны защищать его и приложить для этого все усилия. Итак, планировать свои действия нам надо прямо сейчас. Против чего мы должны обороняться? Что нам известно?
— То, что два человека уже погибли, — ответила Фролих.
— Двое мужчин и одна женщина, — поправил ее Ричер. — Вспомни статистику. В подобных случаях похищение человека равносильно его смерти, по крайней мере так происходит в девяноста девяти случаях из ста.
— Но сами фотографии являются доказательствами того, что она еще жива, — возразил Стивесант.
— Только до тех пор, пока Нендик не начнет выдавать нам сведения о преступниках. А он молчит уже две недели.
— Но он до сих пор ничего не сказал нам, а потому я лично буду все же надеяться на то, что она жива.
Ричер не стал возражать.
— Вам известно что-нибудь об этой женщине? — осведомилась Нигли.
Стивесант отрицательно покачал головой:
— Никогда не приходилось встречаться с ней. Я даже не знаю, как ее зовут. Да и Нендика, можно сказать, я совсем не знал. Для меня он просто человек из технического персонала, с которым мы иногда встречались в коридоре, не более.
В комнате стало тихо.
— Кроме того, обо всем случившемся нужно будет рассказать ФБР, — продолжала Нигли. — Теперь дело касается не только Армстронга. Имеется похищенная женщина, которая либо уже мертва, либо жизнь ее находится в серьезной опасности. Все это, без сомнения, входит уже в юрисдикцию ФБР. Сюда же можно приплюсовать убийства, совершенные в двух разных штатах. Ими тоже должно заняться Бюро.
Собравшиеся притихли. Стивесант тяжело вздохнул и по очереди внимательно вгляделся в каждого из присутствующих.
— Совершенно верно, — наконец кивнул он. — Я согласен. Дела зашли чересчур далеко. Бог свидетель, что мне этого ох как не хочется, но все же я вынужден поставить ФБР в известность. Пусть они тоже займутся расследованием.
Никто не стал ему возражать. Да и нечего было сказать в данном случае. Похоже, такой выход был единственно правильным, учитывая все сложившиеся обстоятельства. Однако вслух никто не выразил своего мнения. Согласиться с боссом показалось бы демонстрацией сарказма, а любое сочувствие сейчас было бы попросту неуместным, хотя бы по отношению к супругам Нендик и непричастным к делу семьям, носящим фамилию Армстронг, если не считать самого Стивесанта.
— Ну а пока сосредоточим усилия на охране вице-президента, — продолжал босс. — Вот, пожалуй, и все, чем мы можем заняться.
— Завтра он снова улетает в Северную Дакоту, — сообщила Фролих. — Еще одна прогулка на открытом воздухе. Сплошные развлечения. Кстати, встреча с местной общественностью будет проходить там же, где и в первый раз. Надо сказать, это место не слишком надежно. Самолет улетает в десять.
— А в четверг?
— В четверг отмечается День Благодарения. Вице-президент будет присутствовать на благотворительном обеде в приюте для бездомных, здесь, в Вашингтоне, где, между прочим, сам намеревается помогать в раздаче праздничного угощения. Он будет постоянно на виду у публики.
На этот раз молчание длилось дольше обычного. Стивесант снова глубоко вздохнул и положил ладони на длинный деревянный стол перед собой.
— Ну хорошо, — подытожил он. — Приходите сюда завтра к семи утра. Думаю, что ФБР с удовольствием пришлет нам кого-нибудь в помощь.
Сказав это, он, оттолкнувшись ладонями от стола, поднялся и отправился из конференц-зала к себе в кабинет, откуда ему следовало сделать несколько звонков, которые могли в дальнейшем серьезно повредить его карьере.
* * *
— Я чувствую себя абсолютно беспомощной, — призналась Фролих. — Как жаль, что я раньше так мало занималась профилактической деятельностью.— Тебе не нравится оборонительная позиция? — поинтересовался Ричер.
Они лежали на кровати в ее комнате, которая была больше, чем гостевая, симпатичней и тише, поскольку располагалась в задней части дома. Да и потолок здесь казался более ровным, хотя, чтобы беспристрастно судить о нем, нужно было дождаться, пока его осветят солнечные лучи, а на этой стороне они должны были достичь его на закате, а не утром. В постели было уютно, так же, как и во всем доме. Он напоминал островок тепла, затерявшийся среди холодной и серой городской ночи.
— Оборона меня вполне устраивает, — ответила Фролих. — Ведь нападение — одна из форм защиты, верно? Особенно в нашей ситуации. Но почему-то всегда получается так, что мы доводим до того, что факты начинают наступать на нас, а мы пытаемся от них скрыться. По-моему, вся беда в том, что мы привыкли только к действиям, и очень мало внимания уделяем исследованиям.
— Но у вас есть такие сотрудники, — напомнил Джек. — Например, тот парень, который смотрит соответствующие фильмы и анализирует их для вас.
Она кивнула, уткнувшись носом ему в плечо.
— Да, это в отделе по исследованию проблем охраны и безопасности. Но у этого сотрудника очень странная роль. Она больше теоретическая, нежели конкретная. Скорее стратегическая, чем тактическая.
— Тогда займись этим сама. Попробуй кое-что предпринять без посторонней помощи.
— Например?
— Так как Нендик временно выпал из цепочки событий, считай, что мы практически вернулись на исходные позиции. Следовательно, придется начинать заново. Советую тебе сосредоточиться на отпечатке большого пальца.
— Но его нет ни в одном файле.
— С файлами тоже бывают проблемы. К тому же, они старятся, и, напротив, одновременно прибавляются новые. Ты должна повторять попытки через каждые несколько дней. Расширь область поиска. Обратись в информационные системы других стран. Возможно, Интерпол сумеет помочь тебе.
— Я сомневаюсь в том, чтобы наши неизвестные оказались иностранцами.
— Но не исключено, что они американцы, любящие путешествовать. А что если у них были неприятности, скажем, в Канаде или в Европе? Или даже в Мексике или Южной Америке?
— Возможно, ты прав.
— При этом не забывай учитывать и то, что отпечаток большого пальца наш неизвестный ставит как свою подпись. Это как бы его фирменный знак. Поищи в базах данных, не случалось ли чего-нибудь похожего раньше. Может быть, кто-то до нас тоже получал письма с угрозами и подобным отпечатком. Сколько лет в архивах хранят сведения?
— Запись ведется с доисторических времен.
— Значит, ограничь круг поисков двадцатью годами, считая от сегодняшнего дня. Тем более, что в доисторические времена очень уж многие люди вместо подписи ставили свой отпечаток пальца.
Она сонно улыбнулась. Джек почувствовал это кожей плеча, даже не глядя на нее.
— Ну, еще до того, как была изобретена письменность, — пояснил он свою мысль.
Она ничего ему не ответила, потому что уже спала, уютно устроившись на его мужественном плече. Джек чуть-чуть сместился в сторону и попал в небольшую ложбинку на матрасе. Он подумал о том, что, возможно, ее продавил Джо. Некоторое время Джек лежал неподвижно, затем изогнулся, протянул руку вверх и выключил свет.
* * *
Им показалось, что удалось поспать всего несколько минут: пришлось вставать, принимать душ и снова мчаться в конференц-зал Секретной службы. И вот они уже сидят за столом с агентом Бэнноном, сотрудником ФБР, которого Бюро прислало для сотрудничества и установления связей, едят пончики и запивают их кофе. Ричер оделся в третий из оставленных Джо итальянских костюмов, третью рубашку той же фирмы «Кто-то и кто-то» и гладкий синий галстук, набросив сверху пальто, приобретенное им в Атлантик-Сити. Фролих выбрала очередной черный брючный ансамбль, а Нигли предпочла наряд, в котором щеголяла в воскресенье вечером: короткую куртку и те самые знаменитые брюки, которые так выгодно подчеркивали ее бедра, проигнорированные Нендиком. Она меняла экипировку с такой скоростью, с которой ей это позволяла прачечная гостиницы. Стивесант выглядел безупречно в своем обычном строгом костюме от «Брукс Бразерс». Не исключено, что сегодня он выбрал другой, но отличить его от вчерашнего не представлялось возможным. Все его костюмы выглядели абсолютно одинаково. Босс явно устал. Вообще-то, усталыми выглядели все в группе, и Ричера данный факт несколько огорчал и настораживал. Он знал по собственному опыту, что усталость ослабляет результативность действий, влияя на работоспособность не лучше, чем излишнее пристрастие к выпивке.— Выспимся в самолете, — предложила Фролих. — А пилоту скажем, чтобы летел помедленней.
Бэннон выглядел лет на сорок. Высокий и плотный, одетый в твидовую куртку спортивного покроя и серый фланелевый костюм, этот широколицый мужчина ирландского типа казался несколько грубоватым. Его красная физиономия особенно страдала от холода зимнего утра. Но он, кроме всего прочего, оказался вежливым, добродушным и по собственной инициативе купил на всю компанию пончиков и кофе. При этом ему пришлось посетить два разных магазина, поскольку он привык выбирать только самое хорошее. Его приняли дружелюбно, а угощение на сумму в двадцать долларов окончательно растопило лед, долгие годы сковывавший отношения между их организациями.
— У нас не должно быть никаких секретов друг от друга, — начал Бэннон. — В этом заключается наше предложение, и никаких взаимных претензий. Обойдемся без всякой ерунды и будем сотрудничать по-честному. Итак, я полагаю, нам всем нужно свыкнуться с мыслью, что жена Нендика уже мертва. Мы, конечно, все равно станем разыскивать ее, как если бы она все еще оставалась в живых, но и обманывать себя не стоит. В результате получается, что погибло уже три человека. У нас есть кое-какие сведения, но их недостаточно. Мы можем только догадываться о том, что Нендик встречался с этими неизвестными, и они сами — это уже наверняка — посещали его дом. Ну, хотя бы для того, чтобы совершить похищение его супруги, а может быть, и еще в каких-нибудь целях. Итак, дом Нендика является местом преступления, следовательно, его надо посетить еще раз, чтобы впоследствии обменяться впечатлениями. Если этот парень придет в себя, он, я думаю, поможет нам. Однако, если такое и произойдет, то не очень скоро, а потому нам пока что следует действовать в трех различных направлениях. Первое: послания, которые приходили к вам сюда, в Вашингтон. Второе: