— Не стоит. Это становится рискованным. Вокруг появляется все больше народу.
Кэтрин сухо произнесла:
— Ставка слишком высока. Мы вооружены, нас двое и мы готовы к неожиданностям. Я не хочу, чтобы меня однажды вечером задавила машина. Я хочу сама идти навстречу судьбе. А вы?
— Да, хорошо бы… Но я предпочитаю встретиться с судьбой на заранее обговоренных условиях.
— Побежали. — Она развернулась и побежала. Абрамс последовал за ней. Они пробежали под массивным мостом Веррадзано и направились дальше мимо Форт-Гамильтона и вокруг залива Грейвзенд по направлению к парку Бенсонхарст. Три мили они преодолели меньше чем за сорок пять минут. Абрамс и Кэтрин пошли по парку.
Тони несколько раз глубоко вдохнул в себя воздух, оглядываясь вокруг. На севере виднелась маленькая полоса небоскребов Манхэттена, на западе был Стэйтен-Айленд, а на юго-востоке возвышался торговый центр, в котором доминировал магазин, торгующий со скидкой.
— Добро пожаловать в Бенсонхарст, — сказал Абрамс.
Кэтрин выдавила из себя улыбку.
— Соскучились по дому?
— Конечно. Побудем здесь немного?
Она кивнула:
— Это еще одно место встречи, о котором я договорилась с Питером.
Они шли по тропинкам.
— Я обычно захожу в торговый центр. Я куплю вам апельсиновый сок, — сказала Кэтрин.
— О'кей. На большой стакан у них, наверное, скидка по случаю Дня поминовения.
Когда они пересекли заполненную машинами парковку рядом с торговым центром, Кэтрин произнесла:
— Вчера я разговаривала с сестрой из кабинета мистера О'Брайена. Там есть защищенный телефон с шифратором.
— И что же она вам сообщила?
— По ее словам, никого с псевдонимом Одиссей или Улисс, кто бы мог быть замешан в это дело, нет. Был «Гомер», англичанин, который оказался советским шпионом, но он давно умер. Энн пыталась позвонить по этому поводу Нику, но не застала его. Так или иначе, у них одинаковая информация. Я полагаю, что мы зашли в тупик.
— Думаю, одно из этих имен может что-то означать для осведомленных людей, — сказал Абрамс.
— Я спрашивала об этом Пата О'Брайена, но он не сказал мне ничего нового. Я решила, что должна ему верить, но… мне показалось… уже после, он был при этом чем-то озабочен. Я считаю, он что-то знает.
— Я думал над этим… — сказал Абрамс. — Если эти имена ничего не означают сами по себе, возможно, они должны как-то наводить на обстоятельства дела.
— Воин, странствовавший много лет после окончания войны, а затем вернувшийся домой, хотя все считали, что он мертв?
— Именно.
— Арнольд пытался указать нам на убийцу или на убийц. Или даже на самого «Талбота».
— Да. Не знаете ли вы о каком-нибудь военном, генерале или офицере, который вернулся с того света? О ком-нибудь, кого, грубо говоря, можно назвать Одиссеем?
— Да, в УСС было несколько человек, которые считались пропавшими без вести, но после войны оказалось, что они живы. Энн запросила данные на них через свой компьютер, и выяснилось, что большинство из них к настоящему моменту умерли. Оставшиеся в живых полностью удалились от дел. Всего их четверо, но не похоже, что они имеют какое-то отношение к нашему делу.
Абрамс задумался. Она подождала немного и спросила:
— По-моему, у вас что-то на уме?
Он отозвался:
— Да… А как насчет кого-нибудь, кто еще не вернулся с того света?
— Кто не вернулся с того света, тот мертв.
— Разумеется. Но я имею в виду такую ситуацию, когда человек значится пропавшим без вести, но его останки не обнаружены. Иногда люди исчезают и при необычных обстоятельствах.
— В «Одиссее» есть сцена, в которой сам Одиссей блуждает по преисподней и встречает там душу охотника Ориона, преследующего души животных, на которых он охотился, еще когда был живым. И Одиссей говорит об Орионе: «Сам он — тень, и охотится за тенями». — Она посмотрела в глаза Абрамсу. — Вот так же и я иногда думаю об Арнольде и о своем отце. Тени, обреченные все время преследовать другие тени.
Абрамс решил оставить это туманное замечание Кэтрин без ответа, чтобы самому не пуститься в погоню за тенями.
Они вошли в большой магазин, заполненный покупателями. Кэтрин спросила:
— Вам не странно ходить среди людей, не знающих того, что знаете вы? Того страшного, что способно разрушить в одно мгновение все наше существование? У вас нет такого чувства, что вы возвышаетесь над толпой?
Абрамс ответил:
— Я не уверен, что нам известно намного больше, чем другим. Если, конечно, здесь нет Питера Торпа.
Кэтрин огляделась.
— Я его не вижу. А вы не встречали здесь знакомых?
— Нет. Я хочу пить. Вы купите мне что-нибудь?
— С чего вы взяли, что у меня с собой есть деньги?
— Теперь я понимаю, что вы общались с О'Брайеном достаточно долго, чтобы перенять некоторые его дурные привычки. Например, выпрашивать у меня мелочь.
Она в ответ улыбнулась. Абрамс взял с прилавка два пакетика с апельсиновым соком и протянул один Кэтрин.
— Мне не хотелось бы разминуться с мистером Торпом. Что у нас дальше по плану?
— Я говорила ему, что мы доберемся до Проспект-Парк к половине двенадцатого. Нам следует спуститься в метро.
Абрамс взглянул на часы.
— Время у нас еще есть. — Он подошел к игровому автомату и бросил в щель двадцатипятицентовик. Это была игра про космические войны, и Кэтрин отметила, что Абрамс игру знает.
— Теперь все ясно, как вы проводите свободное время, — сказала она.
Абрамс сосредоточился на игре.
— Эти маленькие зеленые твари пытаются захватить Землю, Кейт… Получайте!.. Еще!..
Она засмеялась.
— Здорово!
— Координация глаз и рук… Надо быстро думать… Принимать моментальные решения… Берегитесь! Вот вам!..
Кэтрин посмотрела на экран.
— О! Они набирают скорость…
— Не бойтесь, Земля в безопасности, когда дело в руках у Тони Абрамса.
— Серьезно?
— Да. — Игра закончилась, и он выпрямился. — Попробуйте вы.
Она напряженно вцепилась в рычаги. Абрамс нажал на кнопку, и игра началась.
— Я ничего не понимаю, — сказала Кэтрин.
— Просто стреляйте без остановки.
Она беспорядочно двигала рукоятками.
— Зеленые пришельцы побеждают.
— Продолжайте стрелять. — Абрамс перешел к соседнему автомату. — Это тоже неплохая игра. Вражеские ракеты падают на наши города.
— Звучит очаровательно. А есть игра в контрразведку?
— Нет. Слишком сложно запрограммировать… Черт, вот и Питтсбург взлетел на воздух.
— Не велика потеря. Как же мне остановить этих зеленых человечков?
— Продолжайте стрелять… — Абрамс посмотрел на свой экран и убрал руки с рычагов. Ракета за ракетой со свистом пролетели по экрану, превращая города в руины. Он тихо заметил: — Вы знаете, иногда мне приходит на ум, что реальный мир не сильно отличается от мира в этих играх. Судьба человечества может быть определена видеоигрой, в которую играют гигантские существа. Историю человечества можно представить как определенное количество запрограммированных вариантов, заложенных в микросхему. Конец настанет, когда проскочит двадцатипятицентовик. Или сломается кассета… Мы увидим большой черный столб в небе, за ним последует короткий щелчок. Конец.
— У вас сегодня философское настроение, — сказала Кэтрин.
Абрамс отвернулся от автоматов.
— Бег возбуждает мой мозг. Вперед!
Они покинули магазин и направились к станции метро на Бэй Паркуэй.
— Мы пробежим по Проспект-Парк и все, — предложила Кэтрин.
— Я надеюсь, там мы все же встретим Торпа.
— Да, это последнее возможное место встречи. Он несколько раз бегал со мной по этому маршруту и знает его.
— Хорошо. Мы будем с нетерпением ждать встречи с ним.
Они спустились по ступенькам в метро и в ожидании поезда встали на платформе подальше от края. Абрамс огляделся. После минутного молчания он заметил:
— И все же есть один процент вероятности того, что Питер работает исключительно в интересах правительства Соединенных Штатов.
Она тихо сказала:
— Я считаю, что соотношение здесь пятьдесят на пятьдесят.
— Вы очень великодушны. Но, как бы там ни было, я не стану убивать его, если останется хотя бы один процент сомнений.
Она резко повернулась к нему.
— Вы не посмеете сделать это ни при каких обстоятельствах.
— Почему же?
— Потому что у вас нет доказательств. Вы не имеете права…
— Подождите. Вы же сами говорили мне, что убьете даже своего ближайшего друга, если он окажется «Талботом».
— Питер Торп определенно не «Талбот»… Он может быть лишь одним из его сообщников… Людей, подобных Питеру, в случае раскрытия допрашивают, а не убивают.
— Тут я с вами не согласен. Конечно, любому из нас хотелось бы поговорить с «Талботом», чтобы узнать, много ли он успел натворить за сорок лет. Но ведь Торп, видимо, не «Талбот». Так зачем его беречь? К тому же мои наблюдения за его поведением приводят меня к мысли, что он не…
— Не «что»?
— Не ненормальный. Я и раньше встречался с людьми такого сорта. Представьте себе дрессировщика, пытающегося отучить льва от ужасной привычки разрывать на куски других животных. Лев сконфужен. Его поведение строится на инстинктах. Лев не верит, что он псих. И он на самом деле не псих. Он просто лев, занимающийся своим делом. И если бы его вырастили в шикарных апартаментах на Парк-авеню, это нисколько не изменило бы его поведения. Если бы вы забежали к нему поболтать, когда он голоден, или разозлили бы его чем-нибудь, он разорвал бы вас на куски и даже глазом бы не моргнул. Убивая, львы не чувствуют за собой вины, и некоторые люди с сильно развитым инстинктом убийцы похожи на них. Самый верный путь, когда дикий зверь нападает, это всадить ему пулю в сердце. И человека, который это сделал, не должна потом мучить бессонница.
— Вы серьезно? — спросила Кэтрин.
— Вполне, но лично я еще никогда не действовал подобным образом.
— И не надо, пока ваша жизнь вне опасности.
— Но она уже в опасности. В том-то все и дело.
— Я имею в виду непосредственную угрозу. Открытую и непосредственную угрозу для жизни, как выражаемся мы, юристы.
— Я же говорил вам о той доле секунды, за которую человек должен принять решение?
— Да, и я об этом. — Она взглянула на часы и спросила, смягчившись: — Вы научите меня играть в «Космических пришельцев»?
— Это займет много времени.
— Ничего страшного.
Он кивнул.
— И все же, делу — время, потехе — час. Верно?
— Верно.
В это время к платформе подошел поезд, и они зашли в вагон.
38
Уэст наконец нащупал рукоятку револьвера. И в тот же миг он услышал свист и почувствовал страшную боль на своих голых плечах. Николас поднял револьвер, но ему не хватило сил, чтобы нажать на курок.
Второй удар кнута пришелся ему по шее. Раздался выстрел, и комната наполнилась ужасающим грохотом. Он услышал, как позади него вскрикнула Ева. Он напрягся изо всех сил, чтобы выстрелить еще раз, и прицелился в лицо Торпу. Уэсту удалось нажать на курок, но выстрела не последовало. Уэст уставился на свою руку. Револьвера в ней не было, и Николас понял, что оружие просто вывалилось из его онемевшей руки.
Быстрым движением Торп подался вперед и схватил револьвер. Он встал на колени и направил дуло на Уэста:
— Ты, дерьмо…
Уэст почувствовал, как закружилась комната, когда он попытался подняться. Он опять услышал свист кнута, но почти не почувствовал, как тот рассек ему грудь. Ева ударила его еще несколько раз, пока он, потеряв сознание, не свалился на пол.
Николас вздрогнул от резкого запаха. Ева взяла его за ухо и с силой повернула лицом к пузырьку с нашатырем. Уэст открыл глаза. Оказалось, что он смотрит в пол. Он с трудом понял, что вновь лежит на столе, лицом вниз, и голова его свешивается к полу. Его лодыжки были привязаны ремнями к столу, но зато выше пояса он был свободен. Уэст с трудом встал на четвереньки. Тут же он ощутил острую боль в плечах и упал. Следующий удар пришелся на ягодицы, и Уэст почувствовал, как по его коже течет теплая кровь. Он услышал голос Торпа:
— Ну, что же, Николас… Да, ты оказался намного проворнее, чем я предполагал. Почему я тебя всегда недооцениваю?
Уэст повернул голову и увидел сидящего на стуле Торпа с мертвенно-бледным лицом, растрепанными волосами и в помятой одежде. Он опять заметил на брюках у Торпа большое мокрое пятно. Он также отметил про себя, что все провода и оборудование убрали от него подальше.
Торп объявил:
— Ева еще немного попрактикуется, — он поднялся, — а я вернусь через пару часов вместе с Кэтрин. Исходя из своего опыта, могу сказать, что люди, которые сами по себе хорошо переносят боль и держатся под пытками, очень быстро ломаются, когда пыткам подвергают близкого им человека. Скоро ты поймешь, что именно я имею в виду…
Уэст несколько раз с трудом сглотнул и обрел наконец голос:
— Обязательно… Приведи себя в порядок перед уходом…
Ева еще раз ударила его кнутом, и Уэст застонал. Торп улыбнулся и сказал Еве:
— К моему приходу он должен быть живой, а главное — в сознании.
— Он будет другим человеком, когда вы вернетесь, — пообещала Ева.
Торп направился к двери, и Уэст крикнул ему:
— Питер… Ты все провалил, Питер… Ты обыкновенный дилетант… И далеко не такой умный, как тебе казалось…
Ева взмахнула кнутом, но Торп сделал ей знак подождать и внимательно посмотрел на Уэста.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Они убьют тебя за то, что ты позволил мне умереть.
— А ты и не умрешь. Пока что.
— Нет, я умру, и прямо сейчас! — Уэст внезапно вырвал небольшой пучок волос у себя с макушки и запихнул его в рот.
Торп бросился к нему через всю комнату и попытался пальцами достать их, но Уэст сильно укусил Питера, и тот закричал, отдернув окровавленную руку.
Уэст с усилием сжал челюсти, сделал глубокий вдох, и тело его забилось в предсмертных судорогах. Потом он затих, язык вывалился, глаза закатились. Горький миндальный запах цианистого калия распространился вокруг, и Торп быстро отпрянул.
— Ах ты, сукин сын! — выругался Торп. — Ты все-таки это сделал. Ты, ублюдок… Ник!.. Ник!
Немного погодя Питер осторожно приблизился к Уэсту и обследовал маленькую плешь на макушке, где были имплантированы волосы.
— Черт меня подери! Вот это выдумка!
Ева уставилась на труп.
— Ну, уж на этот раз я не буду недооценивать тебя, Ник, — произнес Торп. Он посмотрел на Еву. Та была явно расстроена и, видимо, чувствовала себя обманутой. — Стегай его!
Глаза у Евы расширились от удивления.
— Что?!
— Бей его. Существует такой наркотик, который по многим признакам похож на цианистый калий, но вызывает лишь глубокую кому.
Она кивнула и ударила Уэста по пояснице. Торп приблизился к Уэсту и осмотрел рану, но не увидел никаких признаков циркуляции крови.
— Черт возьми!
Ева с укором смотрела на Торпа, сбитая с толку всем происшедшим.
— Я ничего не понимаю… Волосы?
— Да, глупая корова! — резко ответил Торп. — Цианистый калий содержался в искусственных волосах. Ты никогда об этом не слышала?
— Нет.
Торп присел и потер лоб.
— О Боже! — Он опять посмотрел на Еву. — Мы проверили его зубы, задницу, ноздри… Ты проверяла волосы?
— Расческой и ультрафиолетовыми лучами. Но я ничего необычного не заметила.
Торп облизнул губы.
— Черт, мы сильно влипли.
— А при чем здесь я? Это вы его допрашивали, это вы освободили ему руки, что и привело ко всему этому…
Торп вытер пот с верхней губы.
— Но это ведь ты хотела освободить ему руки и спину, чтобы выпороть. Ты сказала, что тебе нравится наблюдать за тем, как клиенты мечутся, пытаясь прикрыться руками, и грызут пальцы. Это была твоя идея.
Она нервно сглотнула:
— Да, но…
Торп, казалось, глубоко над чем-то задумался.
— В общем, так, — наконец сказал он. — Дело обстояло следующим образом: пока меня не было, ты освободила ему руки и начала пороть, нарушив тем самым мои указания. Он не вынес боли и поэтому покончил с собой…
— Нет! Это вы… — Она вдруг все поняла и отступила назад. — Нет! Не убивайте меня! — Она бросила кнут на пол и подняла руки, словно пытаясь защититься.
Торп прицелился ей в лицо и выстрелил. Голова Евы откинулась назад, полька замахала руками, пытаясь сохранить равновесие. Упав, она снова поднялась на глазах у изумленного Торпа. Она стояла, закрыв лицо руками, будто бы рыдая, но вместо слез сквозь ее пальцы текла кровь.
— О… о… что вы со мной сделали?
Торп приблизился к ней и обследовал выходное отверстие позади уха: смесь крови, серой жидкости, расщепленных костей и хрящей. Он понял, что плохо прицелился.
— О, черт! — Торп хотел было добить ее еще одним выстрелом в голову, но подумал, что люди, которые будут избавляться от тела, сочтут это дилетантством.
Ева опустилась на колени, зажав одной рукой глаз, а другой — выходное отверстие за ухом. Кровь текла по ее шее и рукам. Торп посмотрел на лужу крови на полу и понял, что ему придется подтирать все это самому.
— Боже, женщина, умирай быстрее.
— Помогите мне, пожалуйста!.. Ведь во всем виноват Уэст.
Торп расхохотался:
— Бедный Ник, во всем винят его одного.
Ева продолжала стоять на коленях и, судя по всему, не спешила умирать. Она простонала:
— Уэст обманул нас… Мы скажем Андрову…
Торп усмехнулся:
— У меня для Андрова есть собственная версия происшедшего, а свою ты можешь рассказать ему при встрече в аду.
Торп поднял ее на ноги и протащил через всю комнату. Затем он отодвинул задвижку на толстой стальной двери, открыл ее и затащил Еву в большой промышленный холодильник. Он поднял ее, зацепил платьем за крюк для подвешивания туш и отпустил.
Сделав шаг назад, он посмотрел вправо. На другом крюке висел синий труп Рандольфа Карбури. Торп сказал, обращаясь к себе самому:
— Здесь становится тесновато.
Он вернулся к столу, поднял тело Уэста, отнес его в холодильник и бросил на пол. Ева тихо стонала:
— О Боже… Не оставляйте меня здесь с трупами…
Торп вышел из холодильника и захлопнул за собой дверь.
— Да, ну и денек…
Он посмотрел на часы:
— Пора отправляться на пробежку.
39
Абрамс и Кэтрин вышли из метро у аллеи Форт-Гамильтона и побежали на север, попав на Проспект-Парк, площадью в пятьсот акров, протянувшийся вдоль Саут-Лэйк-драйв. Гористый ландшафт парка вкупе с обильной растительностью создавали прекрасные возможности для засады, но Абрамс знал парк, как свои пять пальцев и прекрасно представлял, откуда можно ждать неприятностей.
Они свернули на север, на Ист-Лэйк-драйв, пробежали вверх по Бриз-Хилл, мимо лодочной станции, добравшись до зоопарка, скрытого в зелени. На крутом подъеме, который назывался Бэттл-Пасс-Хилл, они перешли на шаг и остановились на вершине холма. Абрамс посмотрел на запад, в сторону Лонг-Медоу — полоски луга, которая вполне могла сойти за деревенское пастбище. Кэтрин смотрела на северо-запад, на открытое пространство Кашмирской Долины, где отдыхали стаи перелетных птиц.
— Хорошее место для обзора, — сказала Кэтрин, усаживаясь на траву, чтобы перевести дыхание. Абрамс опустился рядом с ней на колени, вытирая рукавом пот с лица. Кэтрин добавила: — Мне кажется, что здесь был командный пункт Вашингтона во время битвы за Лонг-Айленд.
Абрамс кивнул:
— Да, он выбрал подходящее место для наблюдения за противником.
Она улыбнулась и огляделась вокруг.
— Я не вижу никакого противника… Приличная праздничная толпа.
— Да, я тоже не думаю, что Торп любит скопления людей. Нам, пожалуй, стоит вернуться на метро ко мне домой.
Она немного подумала и предложила:
— Давайте все-таки завершим маршрут по парку.
Абрамс лег на спину в траву.
— Этот парк меня доконает.
— У вас все идет хорошо, а вот ложиться не стоит.
Он ничего не ответил, глядя в небо. Через несколько секунд он сказал:
— Я видел этот вертолет и раньше.
Кэтрин посмотрела вверх: на север улетал маленький серый вертолет.
— Да, я тоже его видела. — Она поднялась. — Пойдемте, а то у вас мышцы затекут.
Абрамс медленно поднялся.
— Притворяться стариком нравилось мне больше.
— Не пугайтесь, на этот раз мы просто немного пройдемся, — успокоила его Кэтрин.
Они начали спускаться по тропинке, сбегавшей вниз по склону холма.
— Это мог быть полицейский вертолет, — сказала Кэтрин.
— Возможно, но я не успел определить модель. Они используют вертолеты «Белл», этот же выглядел несколько иначе.
Кэтрин искоса взглянула на него.
— Так у вас есть «крыша» в полиции?
— Ведь я уже не полицейский.
Некоторое время они шли молча, затем он снова заговорил:
— Вы понимаете, что он может убить вас в любой момент? На катере по пути в Глен-Коув, например? Или может задушить вас подушкой в постели?
— Что вы хотите этим сказать?
— Хотя, может быть, он и не собирается вас убивать, а хочет всего лишь похитить, чтобы допросить.
Кэтрин подумала о мансарде над квартирой Питера.
— Тогда он мог бы просто пригласить меня выпить в «Ломбарди».
Абрамс проговорил:
— Один паук сказал мухе: «Заходи в мою маленькую прекрасную комнатку. Она лучшая из всех, что мне удалось сплести». И муха пошла. В ваших отношениях с Торпом это возможно?
— Я бы пошла, если бы рассчитывала узнать что-то новое, — просто сказала Кэтрин.
— Но вас пришлось бы прикрывать. И вот если бы вы не вышли оттуда, то Торпу было бы уже некуда деваться. Я считаю, что Торп использует вас для того, чтобы подобраться ко мне. Он рассчитывает одним выстрелом убить двух зайцев. У него мало времени. Между прочим, меня он собирается убить, потому что меня бесполезно допрашивать.
Кэтрин с некоторой язвительностью произнесла:
— Это что, образчик ваших способностей к дедукции? Или вы снова слышите голоса свыше?
— Просто я пытаюсь думать так же, как он. Торп, конечно, умен, но вполне предсказуем.
Она немного помолчала.
— Что же получается? Питер использует меня как приманку, чтобы вытащить наружу вас, а вы используете меня как живца для того, чтобы заманить его?
— Что-то в этом роде.
— Хотя бы честно. Слушайте, вас, судя по всему, не очень-то волнуют во всем этом деле соображения государственной безопасности?
— Когда моя собственная жизнь будет уже вне опасности, я смогу серьезно подумать и об этом, но сейчас мой главный мотив — не «счастье народа превыше всего», «salus populi suprema lex», a «lex talionis», то есть возмездие. — Абрамс произнес латинские изречения с итальянским акцентом.
Когда они приблизились к мемориальной арке в Гранд Арми-Плаза, она сказала:
— Мы договорились с Питером, что, если не встретимся здесь, я поеду на метро назад в Манхэттен. Вы поедете со мной?
Абрамсу показалось, что он прочитал в ее глазах открытый призыв.
— Да, — ответил он.
— Хорошо, давайте подождем еще пять минут.
Абрамс ждал молча, посматривая на часы чаще, чем это было нужно. Он поглядел в том направлении, откуда они пришли, и проговорил:
— А вот и кролик Питер прыгает нам навстречу.
Кэтрин повернулась в ту же сторону и увидела приближающегося Торпа, одетого в коричневый с синим спортивный костюм. Абрамс прошептал:
— Если обычно вы при встрече целуетесь, то сделайте это и сейчас.
— Я не очень хорошая актриса.
Торп, приближаясь к ним, замедлил бег.
— Так-так, мужчина и женщина — марафонцы. Прекрасно выглядите. Хорошо пробежались?
Кэтрин чмокнула его в щеку.
— Да. А что случилось с твоим носом?
Торп дотронулся до кусочка пластыря на ноздре.
— Как обычно, чистая случайность.
— А что с пальцами? — спросил Абрамс.
Питер взглянул на два забинтованных пальца.
— То же самое, что и с носом. Почему вы так возбуждаетесь при виде моей крови?
— Вид крови пробуждает во мне любопытство.
— Типичный полицейский, — хмыкнул Торп.
— Ты почему-то очень бледный, — вмешалась в разговор Кэтрин.
Он пропустил ее замечание мимо ушей.
— Послушайте, что здесь такое творится? — Торп окинул взглядом парк. — Какое ужасное место! Эти коляски с детьми, маленькие дикари на велосипедах, панки на досках, а вдобавок ко всему еще и собаки, которые так и норовят покусать джоггеров. — Он почесал в затылке и весело сказал: — Вот что, давайте пробежимся по кладбищу Гринвуд. Много зелени, пятьсот акров земли, а вокруг — только никому не мешающие покойники.
— Джоггинг на кладбищах запрещен, — заметил Абрамс.
— Да брось ты, Тони, — улыбнулся Торп. — Я уверен, ты бегал по кладбищам. По-моему, ты любишь одиночество.
— Там тоже может быть много народу, — сказала Кэтрин. — Ведь сегодня День поминовения.
— Это старое кладбище, — возразил на ее замечание Абрамс, — последние крупные захоронения делались там лет шестьдесят назад. Так что посетителей будет немного.
Торп хлопнул в ладоши и начал бег на месте.
— Ну что, ребята, давайте за мной.
Они побежали по широкой улице, тянувшейся вдоль парка. Когда миновали кварталов двадцать, перед ними возникли мощные кованые ворота кладбища Гринвуд.
Торп оглядел улицу.
— Все спокойно, пошли.
Он с разбегу запрыгнул на забор и, ловко перебравшись через него, спрыгнул. Абрамс помог Кэтрин, сначала подставив ей сплетенные руки в качестве опоры, а затем подтолкнув ее под ягодицы.
— Тони, что ты себе позволяешь! — шутливо воскликнул Торп. Он принял Кэтрин по ту сторону ограды. Абрамс заметил, что Питер незаметно ощупал талию Кэтрин и понял, что она вооружена. Тони легко перебросил свое тело через забор. Торп протянул было руки, вроде чтобы помочь ему восстановить равновесие, но Тони пресек эту попытку.