Он вытащил листок из-за пазухи и развернул:
   – Мы остановились на том, что причины и закономерности ее перемещения не выяснены. Читаю дальше: «Есть люди, к которым это растение благоволит и позволяет идти за собой. Таких людей немного, но и не мало: примерно один человек на сотню. Проникая за край…» Вот тут я не уверен, что перевел правильно, там стоит слово limes, а у него много значений. Так вот, проникая за край, растение может привести к изнанке… это тоже не точно… к задней стороне, может быть… к изнанке дома… Да, смысла, конечно, очень мало… через которую посредством обряда осуществляется проход на переправу из калины. Серьезно, калина совершенно однозначно переводится, больше никаких значений у этого слова нет. Осуществив переправу, это растение становится непригодным для принесения семян. Чтобы получить его семена, необходимо за три дня до выпадения первого снега сбрызнуть его лепестки живой артериальной кровью того человека, которому она опускалась на ладонь. В день выпадения первого снега повторить опрыскивание теперь уже мертвой венозной кровью этого же человека. Кровь должна быть жидкой, поэтому смерть человека должна наступить за несколько минут до опрыскивания. Через десять дней цветок осыплется, и обнажится крупный плод. Плод этот будет созревать до весны под звездным светом. К первому полнолунию после весеннего равноденствия плод лопается с большой силой и выбрасывает от тысячи до полутора тысяч семян. Семя растения твердое, по виду напоминает перламутр, размером с зерно пшеницы. Вытянутой формы с заостренным концом. Если семена остаются в замкнутом пространстве, для их проращивания необходима жидкая питательная среда и жесткое ультрафиолетовое облучение. И дальше написана фраза, в которой не понятно ни одного слова. Я думаю, это не латынь, она только по звучанию похоже.
   Маринка недолго переваривала сказанное:
   – Медвежье Ухо… А ведь ты и есть тот самый человек, к которому она опустится на ладонь… Мне не нравится этот рецепт. А тебе?
   – Мне кажется, тут есть еще один интересный момент. После переправы травка не принесет семян. А я думаю, что эти туманные слова о переправе, изнанке дома, о крае – это и есть то, для чего мы ее ловим. И тот, кто хочет получить ее семена, никогда не допустит, чтобы мы эту переправу осуществили.
   – Но Волох говорил о совсем другом пути. Может быть, его путь не приведет к ее… хм… бесплодию?
   – Может и так… – Игорь пожал плечами, – а может и нет. Насколько я понимаю, смысл того, что хочет сделать Волох, абсолютно тот же, только этот переход осуществляется при помощи другого обряда, не такого, как у всех. Я еще подумаю об этом, а ты спи.
   – Мне теперь страшно засыпать… Вдруг сюда явится этот монах?
   – Эй, Огненная Ладонь! Ты же ничего не боишься? И потом, я никуда от тебя не уйду, я тебе обещаю.
   – Да я-то зачем монаху сдалась, – хмыкнула Маринка, – ему нужен тот, кому травка опустится на ладонь…
   – Ну, с нами же герой спецназа ГРУ, ты не забыла? Вот тут-то он и пригодится.
   – Кто это герой спецназа? – спросил Сергей, распахивая дверь.
   – Да ты, Сережа, ты, – улыбнулась Маринка, – кто же еще?
   – И для чего я должен пригодиться?
   – Есть мнение, что за травкой охотимся не только мы, – уклончиво ответил Игорь.
   – Да? А мне казалось, вы всех с радостью принимаете в свою тусовку. Одним больше – одним меньше, какая вам разница?
   – Мы принимаем тех, кто спасает свою жизнь. А не тех, кто хочет нашей смерти, – пояснила Маринка.
   – А… – Сергей странно посмотрел на нее – как будто посчитал полной дурой – и больше расспрашивать не стал.
 
   Маринка спала почти до рассвета, а проснувшись обнаружила около подушки красивый костяной гребень, украшенный резным изображением диковинной птицы с женским лицом. На спинке кровати Игоря горело сразу несколько свечей, а сам он лежал с книгой в руках и жадно глотал строчки. Сергея в домике не было, отчего Маринка сразу вздохнула с облегчением.
   – С добрым утром, – она потянулась. И настроение, и самочувствие были просто отличными.
   – Привет, – Игорь отложил книжку.
   – Ты что, и почитать с собой брал? – удивилась она.
   – Нет. Представляешь, я нашел это под кроватью, – Игорь показал ей затертую обложку, – знаешь, что это? Это Жюль Верн, «Пятнадцатилетний капитан». Издание 1903 года, с ятями.
   – Надо же! Раритет! А гребешок тебе гадюка принесла в зубах?
   Он улыбнулся и опустил глаза:
   – Нет, я его просто нашел. И отмыл. Красивый, правда?
   – Ага. А где поручик Ржевский?
   – Травку ловит. Он уже два раза с крыши падал. Прибегал, брызгал слюной, требовал открыть секрет. Кстати, мы догадались, зачем эта бочка – в ней можно мыться. Если печка долго топится, вода в ней нагревается. А внизу есть пробка – она выливается наружу, под сваи. Только носить воду надо ведрами. Я помылся, и воды принес, только не знаю, тебе, наверное, мыться не стоит…
   – Я отлично себя чувствую. Главное, чтобы вода была горячей, только полезно погреться.
   – Я принесу еще два ведра, и мы их на печке вскипятим, – Игорь немедленно встал.
   – Погоди. У меня к тебе такое деликатное дело… Ты не мог бы заманить сюда поручика и подержать его тут минут пять? Я ему не доверяю…
   Игорь подмигнул ей и кивнул:
   – Иди спокойно. Только ноги одень потеплей.
   Его забота была такой приятной, и уютной, и согревающей… Наверное, Игорь тоже обладал какой-то волшебной силой – Маринка не сомневалась в том, что выздоровела благодаря его присмотру. Временами ей казалось, будто его внимание к ней проистекает не только из его дружеского расположения. Но, начиная рассуждать здраво, она понимала – он относится к ней скорей как к дочери, маленькой и слабой, требующей защиты и покровительства. И даже подаренный вчерашним утром цветок уже не представлялся ей знаком особенной к ней приязни. Не потому что она поверила в его рассказ с гадюкой. Игорь же не Сергей, увидев цветок, или найдя гребень, он сообразит подарить их девушке. Просто так, безо всяких далеко идущих планов. Эти здравые рассуждения грызли ее изнутри, она пыталась разглядеть в поведении Игоря опровержение для них, но не находила. И не могла взять в толк, для чего опровержение так сильно ей потребовалось.
   Маринка никогда не искала себе защитников и покровителей, она сама отвечала за себя и свои поступки, и сама умела за себя постоять. Во всяком случае, до недавнего времени. Может, попав в экстремальную ситуацию, ей захотелось опереться на надежное плечо? Но в качестве надежного плеча герой спецназа ГРУ выглядел куда убедительней, а опираться на него Маринке вовсе не хотелось. Да и экстремального в сложившейся ситуации было немного – туристический поход по пересеченной местности. Однако проснулась она счастливой именно оттого, что медвежонок лежит на соседней кровати, и надо только руку протянуть, чтобы до него дотронуться.
   А еще ей очень хотелось ему понравиться. Она даже начала жалеть, что стала для него Огненной Ладонью, а не цветком и не облаком. Ей невозможно захотелось быть красивой. Система ее ценностей дала глубокую трещину, то, что казалось ей важным еще позавчера, перестало иметь значение. Почему она не отрастила длинных волос? У нее получились бы такие красивые косы. Почему не взяла в дорогу никакой косметики? Если подвести глаза и накрасить ресницы, она бы выглядела намного симпатичней. И одеть, кроме спортивного костюма, ей больше нечего. Только юбку-занавеску.
   Травка их покинула, едва рассвело, но солнце так и не показалось сквозь тучи. Маринка благополучно приняла ванну, и, за отсутствием зеркальца, воспользовалась блюдечком, которое нашла на дне озера. Костяной гребень тоже пришелся кстати. Она расчесывала мягкие от озерной воды волосы и корчила зеркальцу рожи, пытаясь придать лицу томное выражение печальной красавицы, как вдруг отражение ее неузнаваемо изменилось – лицо потемнело и сморщилось, как засохшее гнилое яблоко, нос опустился вниз и загнулся крючком, один глаз закатился вверх, обнажая мутный белок, а другой пожелтел, и зрачок его вытянулся в тонкую вертикальную полоску. Маринка в ужасе вскрикнула, и хотела отбросить блюдце, но пальцы словно приросли к нему.
   – От судьбы не уйдешь, – прошамкали губы отражения, под которыми не было зубов, – в назначенный день у меня окажешься – тогда и поговорим.
   Маринка снова закричала, гораздо громче, кинула блюдце и гребень на кровать и ощупала руками лицо. Это какое-то отвратительное колдовство, с ее лицом не могло произойти такой перемены, такого не бывает!
   – Что? Что случилось? – Игорь влетел в домик первым, а за его спиной маячил Сергей.
   Никакого засохшего яблока под руками не оказалось – нормальные гладкие щеки, и нос остался маленьким и симпатичным. Только губы тряслись и непроизвольно кривились. Но все зубы, вроде бы, были на месте. От облегчения из глаз побежали слезы.
   – Ой, мамочка, как же я испугалась… – пробормотала Маринка, пытаясь улыбнуться.
   – Что такое? – Игорь присел перед ней на корточки посмотрел на нее снизу верх. Неужели он и вправду испугался за нее?
   – Ничего страшного… Мне просто привиделось. Показалось, – она хлюпнула носом.
   – Я говорил, это паук! – хмыкнул герой спецназа и закрыл дверь с другой стороны.
   – Нет, это не паук, – Маринка покачала головой, – мне показалось, что я превратилась в старуху. Я смотрелась в блюдце вместо зеркала, и вместо моего отражения мне привиделась мерзкая старуха.
   Игорь взял блюдечко в руки:
   – Серебряная амальгама… Забавная вещь. А где ты его раздобыла?
   – Нашла в озере. На дне, около мостков.
   – Наверное, лучше не надо в него смотреть. Знаешь, зеркала всегда считались вещью опасной. А мы… мы «проникли за край», как написано на листочке. Здесь все может быть по-другому, не так, как мы привыкли. И… наверное, гребешок я отдал тебе напрасно…
   Маринка покачала головой и сунула гребень в карман – чтобы Игорю не пришло в голову забрать его обратно.
 
   В домике она просидела недолго, только дождалась, пока высохнут волосы. Ей хотелось на свежий воздух, целые сутки в маленьком помещении утомили ее. Маринка так и не рискнула позвать Игоря прогуляться, тем более что он вызвался готовить обед. Сергей в очередной раз отправился осматривать окрестности, похоже, ему, так же как и Маринке, не сиделось на одном месте.
   Она дождалась, пока Сергей отойдет подальше, и прошла берегом озера в противоположную сторону. Если не оглядываться на болото, это место можно было бы назвать красивым. Только серые тучи придавали пейзажу уныние и навевали сон. Редкие сосны с широкими кронами, разбросанные вокруг озера, перемежались с березами и кустами ольхи. Лес на другой стороне не казался непролазным, в нем наверняка было сухо и водились грибы. Но Игорь просил ее не отходить далеко, да и усталость Маринка почувствовала очень быстро – простуда не проходит в одночасье. Она вернулась к домику и села на мостки, глядя на прозрачную завораживающую воду и рассматривая свое бледное отражение в ней.
   А ведь старуха, привидевшаяся ей в блюдечке, что-то говорила. Маринка совершенно забыла об этом, настолько этот факт показался ей незначительным по сравнению с собственным уродством. И говорила она о ее смерти, о назначенном дне… И день этот не так далек. Время утекало сквозь пальцы, но ни страха, ни беспокойства это уже не вызывало. Игорь понимает, что делает. Маринка точно знала, что на него можно положиться. Как это, оказывается, удобно – полагаться на кого-то… Даже страх смерти отодвинулся на второй план. И мысль о том, что осталось всего девять дней, не сводила ее с ума.
   Она думала об Игоре и о том, как вернется в домик и опять увидит его, когда ее размышления прервал Сергей, тихо подкравшийся сзади незамеченным.
   – Привет, красавица, – он присел на мостки за ее спиной.
   – Привет, – Маринка равнодушно повела плечом.
   – Мне показалось, или ты меня избегаешь?
   – Я просто тебе не доверяю, – честно ответила она.
   – Вот как? И почему же?
   Она не стала ему объяснять. Это бесполезно. Но он неверно истолковал ее молчание и придвинулся ближе.
   – Подумай, – продолжил Сергей задушевно, – мы тут совершенно одни, вокруг никого – тебя это не заводит?
   Маринка кашлянула и коротко сказала:
   – Нет.
   – Я тебе не верю. Ну зачем ты изображаешь из себя недотрогу? Или тебя смущает юннат?
   – Его зовут Медвежье Ухо. Я сто раз говорила, – Маринка стиснула зубы.
   – Ой, да ладно! Он нас не слышит, – Сергей придвинулся еще немного и провел рукой по ее боку, надеясь добраться до груди.
   – Ты ведешь себя слишком фамильярно, – она отодвинулась к самому краю мостков. Только не хватало опрокинуться в воду и снова заболеть.
   Сергей хохотнул, ухватил ее за пояс и придвинул обратно.
   – Стой, красавица, от меня ты так просто не отделаешься.
   Маринка попыталась вскочить, но он удержал ее силой.
   – Отпусти меня немедленно, – она сузила глаза и поджала губы.
   – Да перестань. Я же по глазам вижу, что тебе от меня нужно. Если юннат тебя смущает, пойдем прогуляемся по лесу, там сухо.
   – Мне ничего от тебя не нужно, – Маринка все же поднялась и шагнула к берегу. Сергей встал вслед за ней и успел поймать за руку.
   – Ну перестань… – он обаятельно улыбнулся и притянул ее к себе, – чего ты боишься? Мы же взрослые люди.
   – Я ничего не боюсь. Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое, – Маринка отстранилась.
   – Да? А мне так не кажется. Я думаю, ты просто ломаешься. И я готов доказать, что я прав.
   Маринка рванулась к домику, но Сергей снова дернул ее к себе, со смехом подхватил на руки и понес в сторону леса. Она попробовала отбиваться, но он крепко прижимал ее руки и ноги – она не могла даже пошевелиться. Маринка побоялась крикнуть Игоря, ей совершенно не хотелось сталкивать его с Сергеем.
   – Отпусти меня немедленно, – она скрипнула зубами.
   – Ни за что, – он снова радостно рассмеялся.
   – Сережа, мне это не нравится, неужели ты не понимаешь слов?
   – Я тебе не верю, – он подмигнул ей.
   Маринка снова попробовала вырваться, но двигать могла только головой.
   – Отпусти меня! Я в последний раз говорю, я буду сопротивляться!
   – Сопротивляйся! Меня это заводит.
   Ну ладно! Если он действительно не понимает слов! Она исхитрилась, и впилась ему зубами в плечо. Конечно, прокусить его куртку ей бы не удалось, но и без этого получилось неплохо. Сергей отреагировал быстро, и совсем не так, как она ожидала – он скрипнул зубами, донес ее до ближайшего дерева и, поставив на землю, локтем прижал ее горло к стволу.
   – Слушай, девочка, – выдохнул он ей в лицо, – я такого не люблю, ты поняла?
   Маринка испугалась – в его глазах снова промелькнуло безумие берсерка. Вот теперь точно не удастся позвать Игоря на помощь – это уже не глупая игра и не казарменная шутка.
   – Я сказала, что мне не нравится твоя выходка, и что? Ты меня услышал? – выдавила она.
   – Не слишком ли далеко ты заходишь?
   – По-моему, далеко заходишь ты, – было очень тяжело дышать, а говорить еще тяжелей.
   – Я могу с тобой сделать все, что захочу, понятно? – он придвинул лицо еще ближе.
   – Тебе не кажется, что это квалифицируется как уголовное преступление?
   Он расхохотался:
   – Родная, мы в лесу, здесь никого нет, или ты еще не поняла? Юннат не в счет, он мне не помешает!
   – Но рано или поздно мы из леса выйдем.
   – Ха! Мы все здесь сдохнем! Или ты, или я, или мы оба вместе, если юннату повезет больше, и он первым принесет травку колдуну. Так чего мне бояться?
   – Что ты несешь! Если мы возьмем травку, мы останемся в живых. Все!
   – Да ну? С чего это ты взяла? Нет, милая, из нас троих в живых останется только один, поверь мне. Так что кончай ломаться, крошка. Жизнь коротка. Учись получать удовольствие хотя бы на ее излете, – он снова захохотал, убрал локоть с ее горла и обеими руками облапил ее грудь.
   Маринка попробовала отбиваться руками, но не преуспела – он просто не реагировал на ее слабые хлопки, только хихикал и жмурил глаза. Удары ногами удачи тоже не принесли – в мягких резиновых сапогах она лишь отбила пальцы. А когда он прижал ее к дереву всем весом, она вообще не смогла шевелиться.
   – Пусти, пусти меня немедленно! Ты грязное животное! – пропищала она, но Сергей впился в ее губы своими, и ее захлестнуло отвращение, граничащее с тошнотой – она, не долго думая, со всей силы укусила его за губу.
   Он оторвался от нее рывком, упираясь кулаком ей грудь, и ударил по щеке двумя пальцами. С виду несильный удар откинул ее голову в строну, и Маринка приложилась другой щекой об дерево.
   – Я сказал, что такого не люблю!
   Никогда еще мужчина не бил ее по лицу. Если, конечно, не считать, детских потасовок. Оказывается, это не столько больно, сколько стыдно. Будто она уличная девка. Ничтожество, насекомое. Губы предательски задрожали, она чуть не расплакалась от унижения, как вдруг увидела Игоря, который бежал к ним, слегка припадая на левую ногу.
   Маринка зажмурилась – только не это! Этот чокнутый его убьет, просто убьет одним ударом.
   – Игорь, не надо! – крикнула она, Сергей оглянулся, и лицо его перекосилось.
   – Ну что, юннат? Лучше бы ты сюда не лез, – он отпустил Маринку и шагнул Игорю навстречу.
   Маринка отскочила в сторону от дерева и хотела броситься медвежонку наперерез, но Сергей опередил ее и встретил Игоря легким ударом согнутыми пальцами под нос. Со стороны это было похоже на шутку, на пустяковый толчок, но Игорь зашатался, схватился руками за лицо и медленно опустился на колени.
   – Ну как? – сверху вниз спросил Сергей, усмехаясь, – еще хочешь? Или хватит пока?
   Игорь согнулся, и Маринка увидела, что у него из глаз катятся слезы. Она с разбегу упала на колени перед ним и обхватила его плечи руками, заслоняя и прижимая его лицо к себе.
   – Игорь… Медвежонок… Милый медвежонок…
   Сергей отступил на шаг и расхохотался.
   – Ну, детки, попрощайтесь. Сейчас злой волк съест мальчика, а девочку утащит в лес!
   Маринка обернулась. Если он подойдет хотя бы на пару шагов, она его загрызет. Загрызет зубами. Видимо, на лице ее эта мысль отразилась достаточно четко, потому что Сергей захохотал еще сильней, сгибаясь от смеха и отступая к дереву.
   Маринка первой почуяла неладное, заметив какое-то движение у него под ногами. А когда поняла, что это за движение, завизжала на весь лес, едва не срывая голос – в двух шагах, между ней и Сергеем земля кишела змеями. Их было много, несколько десятков, сплетенных в единый клубок. Не иначе, Сергей наступил в гнездо, подготовленное для спячки. Змеи начинали шипеть, а время от времени из клубка в броске взвивалась треугольная головка на гибкой шее с раскрытой пастью. Но ни одна гадюка не повернулась в сторону Игоря с Маринкой, все они нацелились на героя спецназа.
   Сергей перестал смеяться, нервно огляделся и выругался. Одна из гадюк достала его сапог, впиваясь в него долгим ядовитым укусом, но видно ногу ее зубы не достали. Сергей запаниковал, пытаясь сбросить ее с сапога, но отступать ему помешало дерево.
   Маринка, наконец, вышла из столбняка и догадалась встать. Герой спецназа отбивался от гадюк ногами, чем злил их еще сильней, и в результате все же сообразил сделать шаг в сторону, чтобы открыть себе путь к отступлению. Маринка в это время подхватила Игоря под локоть:
   – Бежим, Медвежье Ухо! Бежим скорей!
   Он с трудом поднял лицо и покачал головой:
   – Не бойся. Они нас не тронут.
   Сергей, едва почувствовав сзади свободный путь, разметал цепляющихся за сапоги гадюк, развернулся, обхватил голову руками и побежал к лесу.
   Игорь поднялся, вытер слезы и тряхнул головой:
   – Ничего себе приемы у спецназа…
   Маринка потянула его за локоть подальше от змеиного гнезда.
   – Да не бойся, – Игорь улыбнулся, но последовал за ней, – они же нас защищали. А парень боится змей примерно как ты.
   – Откуда ты знаешь? – она повела его к домику.
   – А что, разве не видно?
   Маринка еще сильней вцепилась в его локоть:
   – Я думала, ты умираешь… Я так испугалась, Медвежье Ухо. Что он с тобой сделал?
   – Просто в болевую точку ударил, только и всего. Очень эффективно, но почти безопасно.
   – Не надо было тебе подходить… – Маринка скрипнула зубами, – теперь я нисколько не сомневаюсь, что он может убить одним ударом.
   – Конечно, может, – Игорь слабо улыбнулся, – но чем бы все это закончилось, если бы я не подошел?
   Маринка вспомнила, в каком отчаянье стояла, прижатая к дереву, и как ей было страшно при этом. Игорь отлично понимал, что не справится с Сергеем, знал, чем рискует, и все равно прибежал.
   – Я очень тебе благодарна, Медвежье Ухо. Ты спас меня. И не вздумай сказать, что в этом нет ничего особенного.
   Он пожал плечами и улыбнулся.
* * *
   Qui quaerit,inveniet,pulsanti aperietur [2]
Латинская пословица

   Бесконечное скошенное поле стало частью его жизни. Там, куда Она уходила, цвели сады, журчали прозрачные ручьи, мягкая трава устилала благодатную землю, а он оставался созерцать серенький полусвет, однообразный, наскучивший, грызущий душу своей монотонностью.
   – Ну, оглянись, – бормотал он, как заведенный, – оглянись хотя бы раз…
   Исполнение желаний… Кто не мечтает исполнить все свои желания? Он мог исполнить любое, только желаний у него не осталось. Кроме одного. Как раз того, исполнения которого он пока не сумел добиться. Философ, он прекрасно понимал, что, получив желаемое, немедленно к нему охладеет, но от этого оно становилось еще желанней. Избавиться от жажды. Человек ищет воду в пустыне не для того, чтобы хранить ее, лелеять, любоваться и наслаждаться обладанием. Он хочет ею напиться. Для того чтобы не чувствовать жажды.
   Oenothera libertus не умела исполнить желаний, верней, только одно желание она и исполняла – переправляла через Стикс. Но это желание с тем же успехом исполняли веревка и мыло. Не каждый, попавший туда, возвращался обратно. Снова клубки, и оборванные нити, и калейдоскоп информационных полей…
   Он едва не отчаялся, когда из хаоса всплыло слово «колдовство». Не магия, давно превратившаяся в науку, не обряд, не ритуал, ни священнодейство – колдовство, не доступное смертным. Но слово, поначалу показавшееся олицетворением безнадежности, вскоре обернулось другой стороной: бессмертие и могущество. Не жалкое могущество жреца или шамана, которым он так гордился и которое считал предельно достижимой высотой, и которого давно достиг и успел отчаяться от никчемности этого достижения. Перед ним открылась следующая ступень, ступень, которой еще никто не достигал – сравняться силой с богами, стать одним из них.
   Бесконечное скошенное поле из непреодолимой преграды превратилось в стартовую площадку, за блеклой чертой горизонта мелькнул огромный мир. Не жалкий шарик, окруженный эфемерной, летучей оболочкой, не трехмерное пространство, в которое заперт человек – мир, таким, каким он создан, с бесконечным числом измерений, искривлений и флуктуаций.
   Даже Ее тонкий силуэт, притягивающий его столько лет, померк на фоне этого сверкающего мира. Бессмертие и могущество. Проход в царство мертвых. Для всех, для каждого живущего. Туда и обратно, по своему желанию. Верней, по желанию его, смертного, сумевшего стать богом.
   Oenothera libertus. Кто сам вырастит ее, тот получит право на колдовство. Тот по своему усмотрению сможет отправлять и возвращать людей туда и обратно. Полновластный хозяин пограничной заставы – только боги могут стоять на страже этой границы, только боги могут решать, кого пропустить через Стикс и кому позволить вернуться назад. И для того, чтобы стать таким богом, надо всего лишь обеспечить репродукцию Oenothera libertus.
   Теперь калейдоскоп информационных полей вращался в другой плоскости. Вместо бестолковых фантазеров дело пришлось иметь с мудрецами. И неизвестно, кто из них вышел лучшим мастером наводить тени и сгущать краски. Мудрец, в попытке казаться еще мудрее, на одно значимое слово умел накрутить тысячу ненужных, зато красивых и сложных, недоступных пониманию непосвященного.
   Тонны книг, километры исписанных свитков легли на стол одним листком бумаги.

Игорь. 20 сентября, вечер

   «…молодецкое сердце не выдержало – смял он девичью красу»
Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде: N 173 Народные русские сказки А. Н. Афанасьева

   Она обнимала его и назвала милым медвежонком. Игорь так и не понял, как к этому относиться. Смешно было рассчитывать на победу над героем спецназа, но и столь позорного поражения Игорь не ожидал. Даже не одним ударом, одним движением поставить на колени и вынудить корчиться от боли и лить слезы – это, конечно, профессионально. Но она обнимала его. Просто пожалела? Да наверняка!
   Еще накануне, днем, когда Игорь проснулся и увидел ее спящей на расстоянии вытянутой руки, он понял, что крепко влип. Смутное томленье от ее очарования неожиданно вылилось в тяжелую жгучую страсть, клокочущую и рвущуюся наружу. Он не ожидал этого от себя, совершенно не ожидал. Было ли этому виной появление Сергея с его примитивными желаниями, или близость ее тела и его пьянящие запахи, или пережитый ночью переход, обостривший его восприятие еще сильней? Какая разница?
   Игорь хотел и не мог отвести от нее взгляд. Защитить, укрыть, окружить заботой и нежностью – теперь этого явно не хватало. Пока его желания не шли дальше проявлений теплого дружеского расположения, он мог позволить их себе. А что делать теперь? Что делать с мучительным влечением, потребностью сейчас же, немедленно сгрести ее в охапку, прижать к себе и унести куда глаза глядят, подальше от этого сильного и красивого героя? А там будь что будет…