Денисова Ольга. За Калинов мост

   Привыкать к домику Маринка не очень-то хотела, но решила благоразумно промолчать.
   Старуха открыла заслонку в печи, несколько раз щелкнула камушками, и сухой мох под ее руками вспыхнул и разгорелся ярким пламенем. Маринка смотрела на этот процесс во все глаза – надо же! Она никогда не задумывалась, как добывали огонь до того, как появились спички.
   – Что, огнива никогда не видела? Или думала, я взглядом дрова поджигаю? И взглядом можно, только баловство это, – две свечи на столике вдруг вспыхнули, хотя старуха вовсе не смотрела на них, – вот если бы ты согласилась пожить со мной три года, да три месяца, да три дня – я бы и тебя могла такому научить.
   – А что, у меня есть выбор? – Маринка подняла брови.
   – Пока нету, – пробурчала старуха, – но ведь Медвежье Ухо не сегодня-завтра за тобой сюда притащится.
   Сердце у Маринки забилось.
   – А… а откуда вы знаете, как его зовут?
   – Я много чего знаю. Старая я.
   – И что, если он за мной придет, вы меня отпустите? – робко спросила она.
   – Конечно, нет, – фыркнула старуха, – поймаю – ремней из спины нарежу и прочь прогоню.
   – Да за что же так-то? – испуганно прошептала Маринка. Почему-то было ясно, что старуха нисколько не преувеличивает свою угрозу.
   – Глупые вы, девки! Разве так с женихами надо обращаться? Что легко достается, никогда не ценится. Вот если он после этого снова придет, тогда другой разговор будет. Ну, а если не придет – так зачем тебе такой нужен.
   Маринка закрыла лицо руками: это средневековье какое-то. Да она ни за что не согласится, чтобы медвежонок спасал ее такой ценой. Она и сама как-нибудь отсюда выберется. Ведь старуха не будет сидеть тут безвылазно.
   – Что, жалко его? Медведя моего он отпустил, травку профукал – за что его жалеть?
   – Медведя Сергей собирался убить. А Игорь его пожалел и спас. И не испугался совсем. Медвежье Ухо ничего не боится!
   – Ну, пусть приходит. Посмотрим, как он ничего не боится, – тонкие губы старухи расползлись в стороны.
   Маринка отвернулась к окну и сжала зубы. Надо успеть убежать до того, как Игорь здесь появится. Надо срочно, немедленно что-нибудь придумать!
   – Да никуда ты отсюда не убежишь, – сказала старуха, будто читала ее мысли, – не печалься, тебе у меня понравится. Доставай-ка лучше блюдечко и гребешок, я тебе что-то покажу.
   Маринка удивленно обернулась. Старуха знала все – и о чем Маринка думает, и что прячет в карманах.
   – Доставай, и прекрати на меня дуться. Я тебе только добра желаю.
   Маринка пожала плечами: ничего себе, добра желает! Но блюдечко, спрятанное во внутренний карман куртки, все же вытащила и поставила на столик. Гребешок с диковиной птицей она считала подарком Игоря, и вынула его неохотно.
   – Не бойся, не отниму. Воткни гребешок в волосы, и зеркало покажет все, что захочешь увидеть. Хочешь – дальние страны, хочешь – дом родной.
   – И кого хочу, покажет? – Маринка привстала.
   – Покажет. Попробуй, – старуха была явно довольна ее удивлением и радостью. Не иначе, хотела Маринку к себе расположить. Зачем? Соскучилась по общению?
   – Надо что-нибудь сказать?
   – Нет, просто подумай. Блюдечко поймет.
   Маринка подвинулась к столику и нагнулась над блюдцем. Пока что в нем было только ее немного искаженное отражение. Значит, старуха в зеркале не привиделась ей! Блюдце действительно умеет показывать, как телевизор! Она воткнула гребешок в волосы и постаралась четко сформулировать мысль: «Хочу увидеть, где сейчас Игорь».
   Ее собственное лицо стало блекнуть, и на его месте возникло четкое изображение болота – редкие деревца, кочки, вода, остров с соснами на горизонте… По этому болоту они шли за перелет-травой, прежде чем встретили домик с припасами. Но Игоря видно не было. Неужели… Нет, такого не может быть, с ним ничего не могло случиться, не мог же он утонуть в болоте. Она бы почувствовала это, обязательно!
   – Покажи мне Игоря! Ну же! – рявкнула Маринка вслух.
   Изображение тут же сместилось в сторону, и она увидела его: он медленно шел по колено в воде, тяжело опираясь на палку обеими руками, но, как бы ни старался, ему все равно приходилось наступать на левую ногу. Потому что палка – не костыли. Как он там оказался? Куда он теперь идет? Он совсем один, и никто ему не поможет…
   – Бедный медвежонок… – шепнула она.
   Игорь поднял голову и огляделся. Лицо его стало удивленным и не таким напряженным, как за секунду до этого.
   – Он меня слышит? – Маринка подняла брови.
   – Нет, – ответила старуха, – но бывает всякое. Он может чувствовать, что ты на него смотришь.
   – Как он туда попал? Это же очень далеко!
   – Это я его туда отправила, – довольно сказала старуха.
   – Зачем? Ему же нельзя в холодной воде, у него коленка болит. А там так тяжело идти!
   – Ничего, дойдет, не развалится. Не надо было моего медведя отпускать.
   Маринка взяла блюдечко в руки и села в угол, подтянув ноги к себе. Бедный медвежонок…

Игорь. 22 сентября

   «Доселе русского духу слыхом не слыхала и видом не видала, а ныне и слышу, и вижу. Зачем ты, Ивашка-медвежье ушко, пришел сюда?»

Сказка о Ивашке-медвежьем ушке. Из сборника «Старая погудка» (1794–1795)

   Прошло не меньше десяти минут, прежде чем к Игорю вернулась способность соображать. Холод подобрался незаметно, а вместе с ним остро кольнула сердце мысль о Маринке. Да что же он здесь разлегся! Он начал вставать – голова кружиться перестала, но болело все, как будто тело превратилось в один большой синяк. А главное, коленка просто взорвалась болью, как только он попробовал опереться на левую ногу.
   – Ничего себе болтанка, – рядом зашевелился Сергей.
   Игорь резко повернул голову в его сторону и скрипнул зубами:
   – Зачем ты это сделал?
   Герой спецназа со стоном поднялся из воды и уставился на Игоря сверху вниз, презрительно усмехаясь.
   – А ты что, хотел, чтобы я спокойно смотрел на то, как ты спасаешь свою жизнь ценой моей собственной?
   – С чего ты это взял? Я вообще не собирался спасать свою жизнь.
   – Да ну? Ты разве не знаешь, что травка только один раз может пересечь порог избы смерти? Даже не догадываешься?
   Ах вот оно что! Игорь хмыкнул. Интересно, откуда у него эта информация? И как он назвал лачугу? Изба смерти? Очень точно.
   – Ты ошибаешься, – ответил он Сергею. Сейчас не время для выяснения отношений. Надо немедленно выбираться из болота, пока не начало темнеть, и возвращаться к лачуге, к страшной старухе, к Маринке. Если ему страшно даже вспомнить об этой жуткой женщине, больше похожей на ходячий труп, то каково Маринке находиться рядом с ней? И кто может хотя бы отдаленно предположить, какие у нее планы? Маринкин крик стоял у него в ушах, будто он услышал его секунду назад. Жалобный, тихий, испуганный.
   Игорь повернулся к Сергею спиной, и ухватился за сосенку, торчащую из воды – левая нога идти отказывалась. А у него и топорика с собой нет, чтобы вырубить себе палку. Вот Маринка всегда находила для него «элегантные трости» легко и быстро.
   – Что, юннат? Тяжело? – кинул Сергей ему в спину.
   Игорь оглянулся. Без него герою спецназа травку не поймать, и он это отлично понимает. Но когда в следующий раз Игорю доведется взять ее в руки, этот красавец сделает то же самое – попробует отобрать травку силой. И убеждать его в том, что он заблуждается, Игорь не будет. Они говорят на разных языках, это просто бесполезно. И все-таки, не сам же он придумал идею о пересечении порога травкой один раз.
   Игорь вспомнил текст на латыни, найденный в доме оборотней. Не для спасения жизни, а для получения семян перелет-травы нельзя переступать порога избы смерти. А может… Может Сергей только прикидывается их товарищем по несчастью? Может, он и есть тот самый таинственный монах? И Волох говорил, что травка не подпускает к себе людей с магическими способностями, тогда становится понятным, почему она так упорно не дается ему в руки, что бы он не предпринимал.
   Впрочем, она никому в руки не дается. Игорь просто исключение, а не правило. Да и сыграть роль так мастерски не удалось бы никому. Скорей всего, им кто-то манипулирует. И если Маринке не показалось, что она видела монаха на другой стороне озера, то Сергей запросто мог столкнуться с ним в лесу.
   – Послушай, а кто тебе сказал про то, что травка может пересечь порог избы смерти только один раз? – спросил Игорь.
   – Не твое дело, – угрюмо ответил Сергей и пошел вперед широкими шагами.
   Значит, враги? Очень хорошо. Намного легче иметь дело с врагом, чем с обманщиком.
   Игорь долго боролся с сосенкой, вырывая ее из болота. Корни у нее оказались хлипкие, только поэтому ему удалось с ней справиться: после открывания капкана руки еще не вполне его слушались.
   Шел он очень медленно. На этот раз стоило поспешить, Игорь пытался убедить себя в том, что Маринка его ждет, что ей страшно, что ей грозит опасность, но наступать на ногу силы воли все равно не хватало. Сергей давно скрылся за горизонтом, и от одиночества было тоскливо и жутко.
   – Бедный медвежонок, – услышал он отчетливый шепот.
   Игорь с удивлением огляделся, и, разумеется, никого не увидел. Но ощущение, что Маринка смотрит на него, не прошло.
   – Я иду, Огненная Ладонь. Я тебя не брошу, – пробормотал он себе под нос. Собственный голос слегка разогнал тоску. Он посильней подналег на палку и пошел дальше, стараясь шагать если не быстрей, то хотя бы шире.
   Сумерки спустились гораздо раньше, чем изменилась картина на горизонте. Игорь и так шел практически наобум, не будучи уверенным в правильности направления, но он мог смотреть по сторонам и не прошел бы мимо зимовья. В темноте он запросто промахнется, и проплутает здесь еще несколько лишних часов. И эти несколько часов представлялись настоящим кошмаром.
   А ведь сутки назад… Ровно сутки…
   Может быть, не стоило опережать события? Надо было дождаться, когда травка сама приведет их к избе смерти, она бы наверняка нашла для этого более подходящую минуту. Теперь поздно сожалеть о содеянном, надо выручать Маринку, и только после этого думать, как действовать дальше.
   А вдруг страшная старуха сможет заменить Волоха с его непроверенным обрядом? Она назвала перелет-траву своим цветочком, она – хозяйка избы смерти, и должна знать об их несчастье не меньше, чем колдун. И кроме этого, ее способности явно превосходят способности потомственного мага и целителя. Надо постараться ее расспросить. Но как ее расспросишь, если ей достаточно шевельнуть посохом, чтобы отбросить человека на двадцать километров в сторону? Чем теперь заслужить ее расположение? И медведя он отпустил, а старухе это совсем не понравилось.
   Сильней всего хотелось лечь на какую-нибудь кочку, вытянуть ногу и подождать, пока утихнет боль. Но Игорь отлично понимал – от этого он только продрогнет, и сустав перестанет сгибаться вообще. Как бы ни было тяжело, надо двигаться. Немного передохнуть у печки и идти к Маринке. Может быть, он успеет до утра.
   Он не ожидал, что перелет-трава захочет еще раз с ним встретиться, и когда радужная звездочка спустилась с неба и повисла у него перед глазами, удивился и обрадовался. Не столько тому, что стало светло, сколько ее великодушному прощению. На этот раз она не пряталась и не взлетала вверх, если бы Игорь захотел, то запросто мог бы взять ее в руки.
   Если бы она не показала ему дороги, он бы точно прошел мимо зимовья, потому что, как оказалось, давно сбился с пути и сильно забрал влево. И даже по прямой идти пришлось еще несколько часов – каждый шаг давался с трудом, правая нога вязла в болоте, руки устали и не слушались. Он несколько раз падал в воду, потеряв равновесие, и сил это не прибавляло.
   К зимовью Игорь вышел дрожа и шатаясь от усталости. Он думал застать там спящего Сергея, но домик оставался пустым и холодным. Пришлось отказаться от соблазна немедленно завалиться в постель. Игорь затопил печь и, пока она разгоралась, выстирал белье и окунулся в озеро, смывая болотную грязь.
   Без Маринкиного участия песок не подействует. Этого слишком мало. Но песок Игорь все же нагрел, для гарантии натер коленку финалгоном, привязал сверху джинсовую штанину и обмотал ее шерстяным шарфом. Через несколько часов он сможет идти, и надо бы выспаться. Но сна, разумеется, не было ни в одном глазу – ногу жгло огнем, и облегчения не предвиделось.
   Игорь зажмурился, преодолевая навязчивое желание сорвать все, что на нее намотано, и опустить коленку в ледяную воду, а потом на всякий случай сунул в зубы уголок подушки. И как назло именно в этот миг дверь домика распахнулась, и в нее ввалился промокший герой спецназа.
   – Юннатам физкульт-привет! – он осклабился.
   Интересно, где он был столько времени? Судя по его скорости, он должен был выйти к зимовью еще засветло.
   Игорь не ответил и пожалел, что не лег лицом к стене. Тогда бы он притворился спящим.
   – Что молчишь? Притомился? Не привык ты, братан, к таким нагрузкам.
   Сергей сел на соседнюю кровать, бросил на пол вещмешок, тяжело вздохнул, и Игорь уловил в воздухе ощутимый запах водки. Да он пьян! Где, интересно, он взял спиртное? В его фляжке оставалось не больше ста граммов, не мог же он напиться с этой несерьезной дозы.
   – Ты не знаешь, почему мне все время хочется дать тебе по зубам, а? – вкрадчиво спросил герой спецназа.
   Игорь мог бы ответить на этот вопрос, но побоялся разжать зубы.
   – Ну? Что молчишь? Не желаешь со мной говорить?
   Этого следовало ожидать. Если человек хочет дать кому-то по зубам, он обязательно найдет повод это сделать. Даже если этого повода ему никто не даст. Игорь еще в детстве научился справляться с такими ситуациями, тем более что драться никогда не любил, но каждый раз испытывал отвращение, если кто-то пытался втянуть его в разборку подобного рода. А сейчас было особенно неприятно: он чувствовал себя беспомощным, да и противник намного превосходил всех его прежних врагов.
   – А? Не слышу? – Сергей нагнулся к его лицу и дыхнул на Игоря перегаром.
   Спокойствие и выдержка. Только так. Как бы не хотелось вскочить, вспылить, наорать, помахать кулаками и гордо пасть в неравном бою.
   Игорь выдернул подушку изо рта и сел, прикрывшись одеялом.
   – Если ты, наконец, дашь мне по зубам, тебе этого будет достаточно? Тогда бей и оставь меня в покое.
   – Какие мы смелые! – Сергей насупил брови, – нет, так неинтересно.
   Игорь прекрасно знал, что это неинтересно. Именно неинтересно.
   – Я знаю. Но ничего другого предложить не могу. Если это все, то я прилягу.
   Он лег обратно и на этот раз повернулся лицом к стене.
   – Э! Погоди! До чего же с тобой скучно. Ну давай хоть побазарим…
   Даже трезвому герою спецназа было бы бесполезно что-то объяснять, а пьяному тем более. Молчание он воспримет как оскорбление, и все закрутится сначала.
   – Давай, – Игорь скрипнул зубами и повернулся, – кто тебе рассказал, что травка только один раз может пересечь порог избы смерти?
   – Эк ты загнул! – герой спецназа лег на кровать и закинул ноги в сапогах на ее спинку, – знаешь, как она там действует? Я все разузнал подробно. Смерть готова поменять травку на жизнь, только для этого ее надо позвать. Бабка будет тебя неделю мучить, пока ты не захочешь сдохнуть, и тогда смерть придет и заберет травку.
   Это что-то новое! О мучительном обряде инициации Игорь уже слышал от Волоха, но о сделке со смертью пока никто не упоминал. И звучит это как-то… несерьезно. Огнем горящая коленка пульсировала и мешала думать.
   – Смерть – это старуха с косой? – спросил он, стараясь придать голосу невозмутимость.
   – Что ты можешь в этом понимать? Ты, юннат! Ты когда-нибудь видел смерть?
   – Считай, что нет.
   – Смерть – она как хищник. Она охотится за тобой, идет по следу, выпрыгивает из-за угла… Тебе кажется, что ты ее обманул, но она все равно тебя достанет. У нее длинные руки. И она очень терпелива. Если она тебя выбрала, считай, тебе уже ничего не поможет. Она три года меня ждала. А ты хотел отдать ей травку. Вместо меня.
   – Эй, а тебе не кажется, что кто-то ввел тебя в заблуждение? – робко поинтересовался Игорь.
   – Сам ты дурак. Если с тебя кожу начнут сдирать и за ребра на крючья к потолку подвешивать, ты не только перелет-траву, ты что хочешь смерти отдать согласишься. А вот останешься ли жив после этого – неизвестно.
   – Я не об этом. Речь идет не о сделке со смертью, а о переходе за черту. О переходе и возвращении. В этом весь смысл. И травка может ходить туда-обратно несколько раз. Кто-то обманывает тебя.
   – Это ты напридумывал себе сказочек со счастливым концом. И не хочешь признать, что в живых из нас останется кто-то один: или ты, или я, или Маринка. Так что лучше умереть вам обоим, а мне остаться в живых. Типа, жили они недолго, но счастливо и умерли в один день… А? Здорово я придумал? – Сергей захохотал.
   А почему, собственно, вариант Сергея менее правдоподобен, чем тот, который предложил им Волох? Потому что некто, манипулирующий героем спецназа, может обманывать, а Волох – нет? И вариант этот Игорь готов отмести лишь потому, что ему даже подумать страшно о выборе между Светланкой и Маринкой.
   Но возможно тот, кто манипулирует героем спецназа, любой ценой хочет получить перелет-траву, и ему надо убедить Сергея отобрать ее у остальных. Тогда лучше версии и не найти.
   Что делать? Знает ли кто-нибудь правду?
   Правду знает только хозяйка избы смерти. Только она. Но захочет ли она ее открывать? Как бы Игорь не старался отрешиться от мыслей о крючьях в потолке, почему-то образ старухи вязался с ними очень органично.
   Герой спецназа успел поведать ему с десяток героических историй, прежде чем срубился и захрапел. Впрочем, истории эти по большей части были выдумкой, судя по тому, с каким восторгом Сергей их рассказывал. Дед Игоря воевал, и на всякие расспросы внуков о войне только отмахивался, а если и вспоминал что-то, то лишь за рюмкой водки и со слезами на глазах. И фильмы про войну не смотрел, уходил и ругался. А ведь с войны не один десяток лет прошел. Нет, Сергей не так прост. Наверняка рассказы предназначены для потрясения женских сердец, а свои воспоминания он держит при себе, и открывает их с неохотой, если вообще открывает.
   Игорь не заметил, как уснул, и снились ему кошмары. То Сергей хватал его раскаленными щипцами за коленку и хохотал, то старуха сдирала с нее кожу, то Волох со знанием дела вещал об ужасных пытках и раскладывал на своем антикварном столе сложные приспособления для них. А потом вел Игоря по темному каменному подземелью, в котором сотни обнаженных людей висели на железных крюках, и крюки эти торчали у них из ребер. Гулкий стон висел над подземельем, прерываемый время от времени громкими отчаянными криками. На пол капала кровь, и от нее камни скользили под ногами. Волох расталкивал беспомощные тела в стороны, чтобы освободить себе дорогу, причиняя им еще большие страдания, и Игорь спешил за ним следом, стараясь никого не задеть. Колдун вдруг остановился и посторонился, пропуская Игоря вперед: прямо перед ними висел свободный крюк – большой, ржавый, прикрепленный к потолку толстой металлической цепью. И не было никаких сомнений в том, для кого он предназначен. Игорь отступил на шаг, холодея от страха, и попытался бежать, но босые ноги прилипли к полу, облитому кровью.
   Он проснулся потным и задыхающимся, долго приходил в себя, стараясь отдышаться и понять, где находится. Какое счастье, что это был всего лишь сон! И только когда Игорь увидел, что за окном рассвело, то вспомнил о Маринке и немедленно поднялся. Проспал! Проспал все на свете!
   Зато коленка совершенно не болела, и вещи успели просохнуть.
   Игорь умылся в озере, побрился, глядя в него как в зеркало, пожевал копченого мяса, чтобы не возиться с кашей, выпил воды и собрал рюкзак. На этот раз он не знал, сможет ли сюда вернуться, и когда это произойдет, и произойдет ли вообще. Надо добиться от старухи ответов на все вопросы, надо вызволить Маринку, и не факт, что он успеет это сделать до вечера. Да и Маринке ее вещи могут понадобиться. Кормит ли ее старуха? И чем?
   Рюкзак получился увесистым и объемным.
   Герой спецназа так и не проснулся, и Игорь не стал его будить, чтобы попрощаться.
   Дорогу к избе смерти он запомнил хорошо, тем более что к ней вела широкая утоптанная тропинка, которая никуда не сворачивала. Он даже не начал хромать, когда дошел до серой поляны. На этот раз это место показалось ему еще более мрачным и пугающим. На выходе из леса он спугнул ворон, и в тишине их грай прозвучал резко и зловеще.
   Черепа таращились с ограды, будто действительно видели пришельца издалека. Наверное, стоило подойти к избе незаметно, но спрятаться было некуда – ни редкие деревца, ни прозрачный частокол не могли укрыть за собой человека. Игорь привстал на цыпочки, стараясь рассмотреть двор, но никого там не увидел. А самое удивительное – крыльца у лачуги не было, на месте двери осталось малюсенькое окошко.
   Ну что? Семи смертям не бывать… Игорь зашел во двор, озираясь по сторонам, как вдруг ему навстречу вылетела травка, описала несколько кругов вокруг головы и села на протянутую ладонь.
   – Привет, – шепотом сказал ей Игорь, – неужели, ты мне обрадовалась?
   Травка ничего не ответила, но Игорь посчитал ее появление добрым знаком и подошел к избе уже без страха.
   Крыльцо оказалось с северной стороны, над провалом в земле. Ни подняться на него, ни постучаться в дверь возможности не было. Игорь обошел избушку с востока, стараясь заглянуть в высокие окна, но ничего не увидел – сваи поднимали домик метра на полтора над землей, и чтобы посмотреть в окошко требовалась лестница. Он искал ее не долго – у сарая нашлась как раз такая, какая нужна. Как будто специально сделанная для героев-любовников, залезающих в окна к своим принцессам.
   Игорь скинул рюкзак, приставил лестницу к стене, поднялся наверх и заглянул в окошко, куда едва могла бы пролезть его голова.
   Маринка спала, обнимая блюдечко с серебряной амальгамой. Так дети спят с любимыми игрушками. Ничего страшного Игорь не заметил, ему показалось, что с ней все в порядке, и в крохотной комнатке она была одна.
   – Маринка, – тихо позвал он, – Маринка, просыпайся.
   Она открыла глаза и села, как будто только и ждала команды, чтобы проснуться. В первую секунду она еще ничего не понимала и хлопала ресницами, потом брови ее удивленно приподнялись, и лицо расплылось в радостной улыбке.
   – Медвежонок! – она прижалась к окну и протянула руки к его лицу, – милый медвежонок!
   – Привет, Огненная Ладонь. Как ты? Что с тобой?
   Лицо ее в один миг стало несчастным, и глаза наполнились слезами:
   – Беги отсюда, скорей беги! Я выберусь сама, вот увидишь. Со мной все хорошо.
   – Никуда я не побегу, – Игорь улыбнулся ей, но Маринка потрясла головой и совсем расплакалась.
   – Уходи, пожалуйста. Старуха сказала, если поймает тебя, то ремней из спины нарежет и прочь прогонит. Она не шутила, я знаю, она на самом деле это сделает! Игорь, пожалуйста, беги скорей… Она ушла, но она в любой момент вернется. Мне показалось, она нарочно ушла, чтобы тебя выследить.
   Насчет ремней из спины Игорь не очень-то поверил, но прочь его старуха однажды уже прогнала. Повторять совсем не хотелось. Но надо же попытаться с ней поговорить?
   – Нет, малыш, я никуда не пойду, и перестань плакать. Я тебе шоколадки принес, и вещи твои. А со старухой мне обязательно надо встретиться, я хочу у нее спросить про травку.
   – К черту шоколадки, и вещи мне не нужны! – рыдала Маринка, – Игорь, не надо, не шути с ней, она на тебя из-за медведя очень обижена. Я сама ее спрошу, если хочешь…
   – Маринка, ну прекрати реветь. Она тебя обижала?
   – Нет! Она меня холит, лелеет и откармливает! Наверное, хочет съесть, – Маринка улыбнулась сквозь слезы.
   – Я тебя вытащу отсюда, не бойся. Тебе в окошко не пролезть?
   – Нет! И крыльцо… над пропастью висит.
   – Я достану веревку, и ты спустишься. Или пилу. Наверное, пилой даже проще. Сделаю окно пошире.
   – Не надо, Игорь, я сама. Не приходи сюда, пожалуйста! Я все у нее узнаю и убегу, честное слово!
   – Малыш, ничего не бойся, я тебя прошу. Я сам у нее все узнаю и…
   Игорь не договорил: лестница неожиданно полетела вниз и плашмя упала на землю, прищемив пальцы.
   – Мало того, что ты выпустил моего медведя, ты еще собрался распилить мою избушку? – услышал он скрипучий голос сверху. Игорь бы нисколько не удивился, если бы узнал, что лестницу старуха выбила легким ударом своего тяжелого посоха. Да, встречу с хозяйкой избы смерти он представлял себе немного не так.
   Маринка закричала и начала стучать кулаками в стену. Игорь перевернулся и сел, снизу вверх глядя в лицо старухи – взгляд ее кошачьих глаз не обещал ничего хорошего. Пожалуй, про ремни со спины она вовсе не шутила. Ему вдруг стало очень страшно, он почувствовал себя беспомощным маленьким мальчиком в руках огромного людоеда.
   – Бери вещи и пошли со мной, – старуха махнула рукой и повернулась в сторону бани.
   – Нет! – крикнула Маринка, – нет, пожалуйста, бабушка, не надо!
   – О! Теперь я бабушка! А то все «вы», да «вы», – недовольно пробурчала старуха, – чего расселся? Поднимайся!
   Игорь втянул голову в плечи, встал и поднял рюкзак. Нет, он никуда не побежит. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых – если он сейчас струсит, другой возможности ему не представится. И на карту поставлена не только свобода Маринки, но и жизнь Светланки. Надо просто набраться храбрости и хотя бы распрямить плечи. Но храбрости почему-то не прибавлялось. Старуха пугала его, и плелся он за ней, как школьник за учительницей в кабинет директора. Как будто он в чем-то провинился, и теперь до дрожи боится наказания.