Страница:
– Я подумаю, – улыбнулась Маринка.
Через пятнадцать минут, когда они вышли за ограду пансионата «Чайка» и выбирали, в какую сторону идти дальше, к ним вернулась перелет-трава.
– Это самая гадкая тварь, которую я когда-либо встречала, – прошипела Маринка и подула на ладошку: посередине надулся большущий пузырь, который собирался вот-вот лопнуть.
– Я придумал тебе индейское имя, – сказал Игорь и посмотрел ей на руку, – ты будешь зваться Огненная Ладонь. Сначала я хотел придумать тебе женское имя, что-нибудь вроде цветка или облака. Но, мне кажется, ты заслуживаешь большего.
– Спасибо, – она улыбнулась, – Огненная Ладонь звучит гораздо внушительней, чем Дикая Пантера, правда?
– Конечно, – согласился он, и Маринка так и не поняла, говорил он все это на полном серьезе, или шутил.
Ему снилось бесконечное скошенное поле – унылое, однообразное, ровное, как стол. От горизонта до горизонта. И Она уходила от него по этому полю, все дальше и дальше. Ее стройная фигурка в длинной белой рубахе, с развивающимися на ветру густыми черными волосами, становилась меньше и меньше. Нежные бледные босые пяточки ступали по колючей стерне, и холодные тонкие руки висели как плети.
– Ну, оглянись, – шептал он беззвучно, – оглянись хотя бы раз…
Он не мог вспомнить ее лица. Мучительно пытался, и не мог – оно ускользало. Кажется, вот-вот мгла памяти рассеется, и ее лицо выплывет из мутной дребедени, которой полна его тяжелая голова. Нет.
Фотографии? Это жалкие отпечатки, оттиски, хранящие лишь блеклые следы Ее чистого свечения, захудалая профанация, ничтожное, искаженное отражение Ее тонких черт…
Она никогда не оглядывалась. Она уходила, так и не простив его. Потому что он убил Ее. Он убил Ее так же верно, как если бы ударил ножом в сердце. На что он надеялся? Кто дал ему право прикасаться к тонким нитям судьбы?
Да, он был молод. Он еще многого не умел и не знал. И он был одержим Ею. Это со временем его страсти начали притупляться, пока не угасли совсем. Чем больше он мог, тем меньше ему хотелось. Чем отчетливей он сознавал свое могущество, тем никчемней оно становилось. Он ставил перед собой планки все выше и выше, а когда достигал намеченной высоты, она не радовала его. Да пожелай он – весь мир лег бы к его ногам. Только мир не был ему нужен. Все его сокровища, вся энергия, все силы, движущие планеты вокруг звезд, не могли Ее вернуть. Он не хотел ничего, из всех страстей, тревоживших его юность, осталась одна – самая высокая планка, самая несбыточная мечта, маниакальная идея: он хотел привести Ее назад.
Глупый Орфей! Да он просто кретин! Пройти туда, куда заказан путь любому смертному! Не влететь бесплотным духом, созерцающим царство мертвых, а пройти живым, во плоти, разжалобить богов, получить желаемое, и не удержать его из-за собственной тупости!
Да, пролететь туда бесплотным духом может каждый шаман. И даже изловить такого же бесплотного духа, тянущего за собой свое тело, и вернуть назад. Но кто проходил туда во плоти? И кто выводил оттуда умерших, чьи тела давно истлели в могиле? Кто еще одурманил Харона, чтобы пересечь Стикс?
Образы… Красивые причудливые образы рисует сказка, чтобы спрятать за ними истину, тайное знание, сакральный смысл, покрытый тысячелетними табу. И не осталось в живых носителей этого знания. Даже австралийские аборигены, ближе всех стоящие к нему, и они на сотню поколений отдалились от тех, кто Знал. Остались только искаженные обряды, позволяющие имитировать переход: выйти на берег Стикса, но не переплыть его. Набрать его мертвой воды, постоять на берегу, приобщиться к монотонному течению, и вернуться совсем другим – мудрым, неуязвимым, бесстрашным и спокойным. Но не переплыть!
Там, в глубине причудливых образов, зашифрованное хранителями, изломанное злопыхателями, исковерканное бестолковыми фантазерами, перевранное фольклористами, обработанное литераторами – сидит Знание. И по крупицам, по микроскопическим вкраплениям в узор, по тончайшим волоскам, проблескивающим сквозь толстый слой времени, можно это Знание получить.
Поворачивая информационные поля, как трубку калейдоскопа, перебирая и перекладывая сложную мозаику аксиом и предположений, тасуя колоду закономерностей и вероятностей, он преодолел и этот барьер. Oenothera libertus – вот без чего нельзя пересечь Стикс. Пьянящая, дикая и свободная.
Он долго шел к пониманию. Эволюция мифов и легенд замысловато перевивала правду с вымыслом – в крылатых коней превращались птицы, летучие корабли сменяли крылатых коней, а после и вовсе оборачивались лодками, и к ним приставляли лодочников. Хтонические существа глотали отважных героев, огромные рыбы становились бочками, а бочки – снова лодками. Все, что плавает и летает, перемешалось в фантастическом клубке, ощетинившемся сотнями оборванных ниточек. А Oenothera libertus лежала совсем в другой стороне, запрятанная в другой клубок – в клубок исполнения желаний.
Игорь. 17 – 18 сентября
На рассвете перелет-трава вывела их на шоссе, прямо к автобусной остановке, и Игорь решил не звонить Волоху, тем более что нужный автобус подошел через несколько минут. Ехать, правда, пришлось с пересадкой – за ночь они успели пройти километров тридцать, если не больше. И хотя никаких болот им на пути не попадалось, он устал гораздо сильней, чем в прошлый раз, и Маринка снова предложила ему «элегантную трость».
Чем ближе Игорь узнавал свою спутницу, тем больше убеждался в том, насколько ему повезло. И если в первую ночь он все время испытывал неловкость, то к концу второй ему казалось, что он знает Маринку всю жизнь. Ее игра в индейцев сначала представлялась ему не более чем милой шуткой, но постепенно он привык, и начал относиться к ней серьезней, чем сама Маринка.
– Не надо говорить Волоху о том листке, который мы нашли, – сказал он ей, когда они сели в автобус.
– Почему? Я думаю, этот монах имеет самое непосредственное отношение к виновнику наших проблем, а колдун хочет его найти.
– Эй, ты не забыла? Ты поклялась огнем…
Маринка посмотрела на руку и вздохнула:
– Знаешь, мне почему-то показалось, что все это несерьезно. Как в детской игре. И вообще: я до сих пор сомневаюсь, а не привиделось ли мне это.
– Если честно, я тоже, – улыбнулся Игорь, – но если мы допустили существование перелет-травы, то почему бы нам не поверить в оборотней? По-моему, они очень милые ребята.
– Да уж! Очень милые! У тебя, кстати, синяк на скуле и на лбу.
Игорь тронул лицо рукой:
– Правда? А я считаю, что они обошлись с нами более чем мягко. Могли бы просто сожрать. Как тебе такой поворот событий?
Маринка рассмеялась:
– А ты заметил, как им понравилось твое индейское имя? Между прочим, они сразу поменяли к нам отношение, как только услышали, что ты Медвежье Ухо, а не Тухлый Кусок Мяса.
– Я думаю, будет не честно их обмануть, – Игорь тоже посмотрел на ладонь, где успел лопнуть пузырь от ожога, – и… мне кажется, Волох не будет никого искать. Ему это скучно.
– Да? Почему?
– У него к нам чисто профессиональный интерес, он во что бы то ни стало хочет попробовать провести свой обряд. Я его, конечно, понимаю. Представь себе, много лет разрабатывать какую-нибудь теорию, а потом получить возможность проверить ее на практике! О таком можно только мечтать. Разве тебе не хотелось бы обкатать свою программу?
– Конечно, хотелось бы. Я думаю, ты прав… Мне и самой так показалось. И что, мы так и не узнаем, что написано на этом листочке?
– Наверное, нет. Даже если мы раздобудем словарь, это будет не так просто. И почерк не самый лучший… Надо несколько дней над ним сидеть, чтобы разобраться.
Конечно, заезжать за оставленной на просеке сеткой было очень тяжело, и Маринка сильно сопротивлялась, но Игорь настоял – наверняка, магу она дорога. К тому же он собирался вернуть ее Волоху и больше никогда с собой не брать, и предполагал, что колдуну это не понравится.
Не ошибся. Маринка отправилась домой, добравшись до своего велосипеда, Игорь же остался докладывать Волоху о прошедшей ночи.
– Ну как это она вас не подпустила? – маг едва не повысил голоса, – что значит «не подпустила»?
– Очень просто, – Игорь вовсе не намерен был оправдываться.
– И как вы собираетесь ее ловить? Руками?
– Ну, примерно так.
– Послушайте, это не серьезно, – маг прошел по своему кабинету, – надо же было что-нибудь придумать, обмануть ее как-то. Если с ней нельзя действовать силой, как вы говорите, надо попробовать взять ее хитростью.
– Я не буду действовать хитростью, – Игорь пожал плечами.
– Почему? Ну что вы вбили себе в голову? Или вы считаете, что за две ночи изучили ее лучше, чем я за много лет?
– Да.
– Вы в этом уверены? Если бы вы спасали свою жизнь, мне было бы трудно с вами спорить, но вы спасаете ребенка. Вам не кажется, что малейшая ваша ошибка будет стоить жизни вашей дочери?
Игорь скрипнул зубами. Может быть, он напрасно полагается на свою интуицию? Может быть, на этот раз она его обманывает, и колдун прав?
– У меня есть время. Но на ошибку я действительно не имею права. Поэтому я бы действовал не поспешно, а осторожно, вы меня понимаете?
– Делайте, как знаете. Я предупредил – перелет-трава может быть опасной для вас. И еще. Я не могу назвать вам срока, отпущенного вашей спутнице, но скажу: у нее времени в запасе нет. Так что подумайте хорошенько, и возьмите сетку с собой.
Игорь покачал головой, но сердце его кольнуло острой болью: эта чудесная девушка. Она чересчур живая, для того, чтобы умереть. Огненная ладонь… Он не должен этого позволить. Не слишком ли большую ответственность он на себя берет, отказываясь от советов мага? Неужели перелет-трава просто хочет их обмануть? Но что-то ему подсказывало: травка уйдет. Едва он попробует ее обмануть или взять силой – она исчезнет, и больше никогда не появится. И ему совершенно не нравилась позиция Волоха. Куда он торопится? Его азарт вполне понятен, но он не рискует собственной жизнью. Игорь всегда считал, что философы должны быть мудры и рассудительны, а спешка нужна только при ловле блох. Возможно, он ошибался и в первом, и во втором утверждении.
– На что вы рассчитываете? На то, что перелет-трава рано или поздно сама сядет вам на плечо? – продолжил маг, с трудом скрывая раздражение.
– На ладонь, – ответил Игорь, – она сядет мне на ладонь. Когда поймет, что я не собираюсь загадывать желаний и развеивать по ветру ее лепестки.
– Вы вправду верите, что перелет-трава исполняет желания? Это бабушкины сказки. Если вы немного подумаете, то поймете: волшебное исполнение желаний, даже самых безобидных, приводит к нарушению равновесия в мире. Поэтому в природе не может существовать субстанции, которая это делает.
Игорь не стал спорить – в конце концов, это просто неважно.
Они договорились встретиться в восемь вечера, и сразу же выехать на то место, где расстались с перелет-травой.
На этот раз собрался Игорь основательно – если они пройдут еще километров тридцать, возвращаться домой, чтобы поспать три-четыре часа и снова собираться в дорогу, не имело смысла: утром они добирались до дома больше двух часов. Палатки у него в хозяйстве не нашлось, а вот пенополиэтилен имелся, он купил его для утепления подвала, но так и не воспользовался. Игорь вырезал из него матрасик, чтобы спать на земле. Котелка у него не было, и пришлось взять с собой кастрюльку – в случае чего, можно вскипятить чаю, или сварить грибов. Много еды брать с собой не хотелось, но сколько ночей продлится их поход, Игорь представить себе не мог, и уповал на то, что время от времени им придется проходить мимо магазинов. Поэтому он насушил пару килограммов сухарей, купил три банки тушенки, взял несколько картошин и гречневой крупы. В магазине он подумал немного, и прихватил шоколадок – все девушки любят сладкое, а шоколад сытный и не занимает много места.
Как бы он ни экономил место, все равно рюкзак получился увесистый и объемный. Игорь добавил чай, соль, спички, бинт и пластырь – на всякий случай – и, почесав в затылке, кинул в рюкзак финалгон. Лечиться им он уже не мог, и так сжег кожу до того, что она облезла. Но кто знает, как дела будут обстоять через пару дней? Это все равно лучше, чем ничего.
Маринка будто прочитала его мысли и тоже собралась дневать в лесу. И тоже взяла с собой только самое необходимое, ее рюкзак был даже меньше, чем у него.
Игорь думал, что Волох по дороге будет уговаривать Маринку взять с собой сетку, но маг не стал этого делать, чем немало его удивил. Колдун согласился, что возвращаться домой на день смысла не имеет, но просил звонить, если они окажутся в зоне действия сети.
Маринка ехала на переднем сидении, и всю дорогу болтала с магом на философские темы, Игорь же помалкивал и смотрел в окно – он собирался в дороге подремать, но на выезде из поселка заметил синюю «восьмерку» с помятой дверью, которая ему чем-то сразу не понравилась. Она ехала за ними на приличном расстоянии, и свернула на первой же развилке дорог. И Игорь сильно удивился, когда через четверть часа «восьмерка» снова оказалась сзади них.
Пока они добрались до места, он видел синюю машину еще дважды, но издалека, и запросто мог ошибиться.
Волох попрощался с ними быстро – солнце клонилось к закату, и перелет-трава должна была вот-вот появиться.
– Ну что, Медвежье Ухо, – вздохнула Маринка и села на скамейку около остановки, – сегодня будет еще тяжелей. С рюкзаками-то…
– Хочешь, переложи что-нибудь ко мне, у меня еще есть место, – предложил он.
– Нет, спасибо, – усмехнулась она, – я как-нибудь сама. Между прочим, я полдня рыскала по инету, и нашла все про свадебные обряды и обряды инициации.
– Ну и как?
– Со свадьбами все просто, только вот не знаю, как насчет второго брака. Как-то во времена палеолита не очень разводы практиковались…
– Ты была замужем? – удивился Игорь.
– Ну да. Полгода примерно. Больше не выдержала. Это не для меня.
Он не стал ее расспрашивать, но она продолжила сама:
– Нет, ты не подумай, я нормальная. Просто мужики хотят от меня слишком много: и в доме убирай, и обеды готовь, и белье стирай… А я компьютер люблю, и работу свою. Ну, и жить когда-то надо. Приходишь с работы – к плите, все выходные с веником и утюгом, да еще и по магазинам с авоськами. Нет, я так не могу.
Игорь улыбнулся:
– Ну, на то ты и Огненная Ладонь. Каждому свое.
– А ты был женат?
– Был.
– И как?
– Никак.
– Ну, не хочешь говорить – не говори. Я просто так спросила. В общем, я так и не выяснила ничего про второй брак – ни слова нигде об этом не сказано. А про инициацию сразу могу сказать – нам это не подходит. Маркиз де Сад отдыхает. Там множество вариантов, один кошмарней другого. Серьезно, в страшном сне не приснится.
Игорь не хотел говорить, что никакой обряд инициации ему не поможет. Со Светланкой, значит, все просто – она замужем не была. Но что-то ему не совсем понравилась идея выдать ее замуж, для того чтобы спасти ей жизнь. И даже имитация этого действия вызывала в нем протест. Наверное, это отцовская ревность…
– Но вообще-то, – продолжила Маринка, – все равно надо искать кого-то, кто в этом разбирается. Не по инетовским же сведениям самим обряды проводить. Как ты считаешь?
– Я думаю, надо посмотреть, куда нас травка приведет. А там и решать.
Травка появилась, едва стемнело. Она, правда, не вылетала на дорогу, а светила из-за деревьев, и Игорь с Маринкой, подхватив рюкзаки, направились к ней. Она повела их вдоль шоссе, но в обратную сторону, туда, где они вчера уже проходили.
– Ну, здравствуйте, – ворчала Маринка, – будем туда-сюда бродить…
– Она нас вчера на остановку вывела, хотя ей это было не по дороге, – пояснил Игорь.
– Ты всегда ее защищаешь. А она – подлая тварь.
От шоссе в сторону ответвлялся проселок с двумя глубокими засохшими колеями, вчера они даже не обратили на него внимания, настолько он был узким. Перелет-трава вывела их на его середину и двинулась в сторону от шоссе.
– Это что, для комфортной ходьбы? – удивилась Маринка, – раньше нас все больше вели по пересеченной местности.
Игорь пожал плечами и увидел, как травка высветила брошенную на маленькой полянке синюю «восьмерку» с помятой передней дверью.
– Между прочим, эта машина ехала за нами от самого Весина… – сказал Игорь.
– Да ты что? Ты хочешь сказать, за нами кто-то следит?
– Я не знаю. Но ты по сторонам посматривай. И… далеко от меня не отходи, хорошо?
– Ладно, – протянула Маринка задумчиво.
Травка тем временем свернула с проселка и повела их вглубь леса, снова, как и в предыдущие ночи, на северо-восток.
Они шли без приключений несколько часов. Коленка заныла намного раньше, чем накануне, сказывались долгие переходы предыдущих дней.
Конечно, презирать его за это Маринка не станет, но Игорю было неловко, что из-за него они не могут двигаться быстрей, поэтому делал вид, будто с ним все в порядке. Но Маринка сразу заметила, как он начал прихрамывать.
– Что, болит? – спросила она.
– Нет, ничего. Все в порядке.
– Слушай, Медвежье Ухо. Ты, конечно, индеец, но может, ты перестанешь выделываться и сам себе найдешь палку?
– Да не надо пока. Я же не отстаю. Когда начну отставать, тогда и посмотрим.
Как будто издеваясь над его бравадой, цветок вывел их на место старого торфяного пожара – стволы деревьев с выгоревшими корнями давно повалились на землю и заросли высокой травой. Ни полем это нельзя было назвать, ни лесом. Перелет-трава помаячила немного на краю открытого пространства и направилась к его центру, предлагая догонять. Игорь посветил фонариком вперед, но лучик растворился в темноте, так и не показав, где же кончается сгоревший торфяник.
– Ничего себе! – Маринка попятилась, – и как мы туда пойдем?
– Так и пойдем… – Игорь сжал губы.
– Слушай, не подумай, что я сумасшедшая… Но там наверняка есть змеи…
Он не стал смеяться. Во-первых, змеи там и вправду могли жить, а во-вторых, если ей страшно, его смех от страха ее не избавит.
– Я пойду первым, если совершенно случайно какая-нибудь махонькая змейка туда и забралась, она успеет спрятаться.
Маринка стиснула зубы и кивнула. Игорь вздохнул. Наверное, для нее это так же страшно, как для него подниматься по лестнице на вышку. Что он еще может сделать для нее?
– Давай я все же выломаю палку потолще и буду стучать по земле впереди нас, – предложил он, – честное слово, этого змеи очень боятся.
– Я знаю. Я все знаю про змей. Я ведь не боюсь, что змея меня укусит. Я боюсь, что она до меня дотронется… Это действительно отвращение, а не страх. Как представлю себе, что я наступаю на нее, такую круглую, как шланг, а она обвивается вокруг моей ноги… Я этого не переживу, я умру сразу же, не дожидаясь наступления срока. Или сойду с ума.
Если бы это было поле с высокой травой, Игорь понес бы ее на руках. Но перелезать через стволы поваленных деревьев… Между тем, цветок отдалился от них метров на сто и повис над пожарищем.
– Пойдем, – сказала Маринка, – пойдем, или она не станет нас ждать. Не надо никаких палок, я просто пойду за тобой. След в след.
Конечно, идти за Игорем след в след у нее не получилось. Какой там след! Деревья лежали друг на друге, их острые обломанные сучья торчали вверх, препятствия по грудь высотой сменялись глубокими дырами, в которые проваливались и застревали ноги. Над бывшим пожарищем до сих пор витал запах гари. Игорь, как мог, помогал Маринке перелезать через толстые сучковатые стволы, но в арсенале у него было немного средств: протянуть руку, когда надо взобраться наверх, и поймать подмышки, когда надо спрыгнуть вниз. Сначала она хотела отвергнуть его помощь, но быстро поняла, что сама не справится. У него имелось неоспоримое преимущество – он был выше ростом.
Он не сразу заметил, что она плачет. И только когда случайно осветил ее лицо фонариком, заметил блестевшие на щеках слезы. Она стояла над ним и собиралась прыгать вниз.
– Ты устала? – спросил он.
– Нет, – она покачала головой, – мне страшно. Я больше не могу… Я сойду с ума!
Он поймал ее подмышки и присел перед ней на поваленный ствол, чтобы видеть ее лицо:
– Ну? Тебя же зовут Огненная Ладонь, правда? Ничего не бойся. У тебя резиновые сапоги. Хочешь, я возьму твой рюкзак, тебе будет легче.
Маринка замотала головой:
– Извини. Я больше не буду плакать. Я постараюсь.
– Честное слово, мы ломимся через этот валежник, как слоны. Змеи давно попрятались, ты мне веришь?
Она кивнула:
– Пойдем. Не могу же я лечь и умереть прямо здесь.
Игорь оглянулся: цветок висел на том же месте, до него оставалось не больше двадцати метров. Но стоило им приблизиться, и перелет-трава встрепенулась и переместилась немного дальше. Маринка стиснула его руку, Игорь снова попробовал высветить фонариком конец бурелома, но лучик света так его и не достал. Чем ближе они подходили к центру пожарища, тем ощутимей становился запах гари.
Они подобрались к цветку почти вплотную, но он не двигался с места, зависнув над крошечной полянкой – не иначе, предлагал передохнуть. Игорь выбрался на твердую землю, помог спуститься Маринке и хотел присесть – колено ломало и кололо, его надо было растереть хотя бы руками. Перелет-трава освещала полянку, как уличный фонарь, на земле рос мягкий сухой мох – цветок подобрал им идеальное место для отдыха.
– Я отсюда никуда не уйду… – прошептала Маринка, – я умру здесь.
Цветок словно ждал этих ее слов, взмыл вверх и растворился на фоне звездного неба.
Сразу же стало темно и тревожно, как и всегда с исчезновением перелет-травы. Игорь осмотрелся по сторонам и ничего, кроме бурелома, не увидел. Смутное беспокойство очень быстро сменилось отчетливым ощущением опасности. Он еще раз посветил вокруг фонариком, но ничего странного не заметил.
– Тебе не кажется, что это очередная ловушка? – спросила Маринка.
Игорь кивнул.
– И главное, мы не сможем отсюда быстро убежать… – прошептала она.
Сто метров они преодолели не меньше чем за полчаса. И в какую сторону идти? Вернуться назад или прорываться вперед?
– Я думаю, надо двигаться вперед, – предложил Игорь, – и чем скорей, тем лучше.
Он шагнул к другой стороне полянки, но тут в колене кольнуло так сильно, что никакие сжатые зубы не помогли сделать следующего шага. Да, переход по бурелому оказался для него непосильным.
– Что? – встревоженно спросила Маринка.
– Сейчас, – Игорь выдохнул, – мне нужна хотя бы пара минут. Это проходит, такое быстро проходит… Надо растереть, и это пройдет. У меня и мазь с собой есть…
– Тебе помочь?
Он покачал головой и опустился на мох – тот был теплым, будто совсем недавно нагрелся на солнце. Может быть, никакая это не ловушка? Может, травка просто дает им время отдохнуть? Уж больно чудесное место. Сухое тепло – то, что ему сейчас нужно больше всего. Если бы не запах гари, от которого немного першит в горле, Игорь ничего лучшего и представить себе не мог.
Гари? Он плотней прижал руку к земле и похолодел… Теплый мох… Замечательное место для отдыха.
– Маринка… Надо быстро уходить. Очень быстро. Пожалуйста, дай мне руку.
Она помогла ему подняться:
– Что? Что такое?
– Ты только не пугайся… Здесь нет ни одной змеи. Это совершенно точно. Под нами горит торф.
И в ответ на его слова за спиной вверх взметнулся сноп искр и пламени, раздался треск, и несколько стволов, через которые они перелезли две минуты назад, рухнули в пылающую яму. Спину обдало жаром, а Маринка прикрыла руками лицо. Игорь не стал задумываться над вероятностью такого быстрого развития ситуации и рванул Маринку за руку к противоположной стороне полянки. Колено подгибалось, не желая слушаться. Справа из-под земли снова вырвалось пламя, Игорь шарахнулся в сторону, но слева подозрительно затрещали деревья, и у него остался только один путь – вперед. Маринка исхитрилась и закинула его руку себе на плечо, и сделала это очень вовремя – он бы точно упал, если бы не смог на нее опереться.
Они подбежали к первому упавшему стволу, Игорь подтолкнул Маринку, она вскочила на ствол, но тот немедленно пошел вниз. Из-под ног дохнуло жаром. Он еле успел дернуть ее обратно к себе, откатился на несколько шагов назад, споткнулся и завалился на спину. Маринка упала сверху.
Теперь огненная яма окружила их со всех сторон. Поваленные деревья со зловещим шуршанием падали в бездонную топку, поднимая вверх сонмища искр, раскаленный воздух шевелился вокруг, накатывая тяжелыми дрожащими клубами. Игорь почувствовал, как нестерпимо жжет лицо и руки, отодвинулся немного назад, к центру мшистой площадки и прижал Маринку к себе, пряча ее лицо на груди и прикрыв ее голову руками.
– Я знаю, когда я умру, – вдруг сказала Маринка, пытаясь поднять лицо, но он ей не дал, – я умру не сегодня.
Игорь опустил голову и зажмурил глаза – ему показалось, что он сунул голову в печку. Не может быть, чтобы из этой ситуации не было выхода! Безвыходных ситуаций не бывает! Надо оглядеться, хотя бы оглядеться, а не прятать голову в песок. Он приоткрыл один глаз. Впереди зияла огненная яма. Он осторожно повернул голову вправо – и там все горит. Влево. Нет. Нет прохода. Из приоткрытого глаза по щеке потекла слеза, он осторожно вдохнул и приоткрыл другой глаз. Что это? Или ему мерещится? Черный островок на фоне оранжевого племени? И к этому островку с их полянки перекинут толстый сучковатый ствол…
Через пятнадцать минут, когда они вышли за ограду пансионата «Чайка» и выбирали, в какую сторону идти дальше, к ним вернулась перелет-трава.
– Это самая гадкая тварь, которую я когда-либо встречала, – прошипела Маринка и подула на ладошку: посередине надулся большущий пузырь, который собирался вот-вот лопнуть.
– Я придумал тебе индейское имя, – сказал Игорь и посмотрел ей на руку, – ты будешь зваться Огненная Ладонь. Сначала я хотел придумать тебе женское имя, что-нибудь вроде цветка или облака. Но, мне кажется, ты заслуживаешь большего.
– Спасибо, – она улыбнулась, – Огненная Ладонь звучит гораздо внушительней, чем Дикая Пантера, правда?
– Конечно, – согласился он, и Маринка так и не поняла, говорил он все это на полном серьезе, или шутил.
* * *
Aut viam inveniam,aut faciam [1]
Латинская пословица
Ему снилось бесконечное скошенное поле – унылое, однообразное, ровное, как стол. От горизонта до горизонта. И Она уходила от него по этому полю, все дальше и дальше. Ее стройная фигурка в длинной белой рубахе, с развивающимися на ветру густыми черными волосами, становилась меньше и меньше. Нежные бледные босые пяточки ступали по колючей стерне, и холодные тонкие руки висели как плети.
– Ну, оглянись, – шептал он беззвучно, – оглянись хотя бы раз…
Он не мог вспомнить ее лица. Мучительно пытался, и не мог – оно ускользало. Кажется, вот-вот мгла памяти рассеется, и ее лицо выплывет из мутной дребедени, которой полна его тяжелая голова. Нет.
Фотографии? Это жалкие отпечатки, оттиски, хранящие лишь блеклые следы Ее чистого свечения, захудалая профанация, ничтожное, искаженное отражение Ее тонких черт…
Она никогда не оглядывалась. Она уходила, так и не простив его. Потому что он убил Ее. Он убил Ее так же верно, как если бы ударил ножом в сердце. На что он надеялся? Кто дал ему право прикасаться к тонким нитям судьбы?
Да, он был молод. Он еще многого не умел и не знал. И он был одержим Ею. Это со временем его страсти начали притупляться, пока не угасли совсем. Чем больше он мог, тем меньше ему хотелось. Чем отчетливей он сознавал свое могущество, тем никчемней оно становилось. Он ставил перед собой планки все выше и выше, а когда достигал намеченной высоты, она не радовала его. Да пожелай он – весь мир лег бы к его ногам. Только мир не был ему нужен. Все его сокровища, вся энергия, все силы, движущие планеты вокруг звезд, не могли Ее вернуть. Он не хотел ничего, из всех страстей, тревоживших его юность, осталась одна – самая высокая планка, самая несбыточная мечта, маниакальная идея: он хотел привести Ее назад.
Глупый Орфей! Да он просто кретин! Пройти туда, куда заказан путь любому смертному! Не влететь бесплотным духом, созерцающим царство мертвых, а пройти живым, во плоти, разжалобить богов, получить желаемое, и не удержать его из-за собственной тупости!
Да, пролететь туда бесплотным духом может каждый шаман. И даже изловить такого же бесплотного духа, тянущего за собой свое тело, и вернуть назад. Но кто проходил туда во плоти? И кто выводил оттуда умерших, чьи тела давно истлели в могиле? Кто еще одурманил Харона, чтобы пересечь Стикс?
Образы… Красивые причудливые образы рисует сказка, чтобы спрятать за ними истину, тайное знание, сакральный смысл, покрытый тысячелетними табу. И не осталось в живых носителей этого знания. Даже австралийские аборигены, ближе всех стоящие к нему, и они на сотню поколений отдалились от тех, кто Знал. Остались только искаженные обряды, позволяющие имитировать переход: выйти на берег Стикса, но не переплыть его. Набрать его мертвой воды, постоять на берегу, приобщиться к монотонному течению, и вернуться совсем другим – мудрым, неуязвимым, бесстрашным и спокойным. Но не переплыть!
Там, в глубине причудливых образов, зашифрованное хранителями, изломанное злопыхателями, исковерканное бестолковыми фантазерами, перевранное фольклористами, обработанное литераторами – сидит Знание. И по крупицам, по микроскопическим вкраплениям в узор, по тончайшим волоскам, проблескивающим сквозь толстый слой времени, можно это Знание получить.
Поворачивая информационные поля, как трубку калейдоскопа, перебирая и перекладывая сложную мозаику аксиом и предположений, тасуя колоду закономерностей и вероятностей, он преодолел и этот барьер. Oenothera libertus – вот без чего нельзя пересечь Стикс. Пьянящая, дикая и свободная.
Он долго шел к пониманию. Эволюция мифов и легенд замысловато перевивала правду с вымыслом – в крылатых коней превращались птицы, летучие корабли сменяли крылатых коней, а после и вовсе оборачивались лодками, и к ним приставляли лодочников. Хтонические существа глотали отважных героев, огромные рыбы становились бочками, а бочки – снова лодками. Все, что плавает и летает, перемешалось в фантастическом клубке, ощетинившемся сотнями оборванных ниточек. А Oenothera libertus лежала совсем в другой стороне, запрятанная в другой клубок – в клубок исполнения желаний.
Игорь. 17 – 18 сентября
«Пошли они путем дорогою, долго ли, коротко ли – зашли в темный, дремучий лес»
Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри: N 141 Народные русские сказки А. Н. Афанасьева
На рассвете перелет-трава вывела их на шоссе, прямо к автобусной остановке, и Игорь решил не звонить Волоху, тем более что нужный автобус подошел через несколько минут. Ехать, правда, пришлось с пересадкой – за ночь они успели пройти километров тридцать, если не больше. И хотя никаких болот им на пути не попадалось, он устал гораздо сильней, чем в прошлый раз, и Маринка снова предложила ему «элегантную трость».
Чем ближе Игорь узнавал свою спутницу, тем больше убеждался в том, насколько ему повезло. И если в первую ночь он все время испытывал неловкость, то к концу второй ему казалось, что он знает Маринку всю жизнь. Ее игра в индейцев сначала представлялась ему не более чем милой шуткой, но постепенно он привык, и начал относиться к ней серьезней, чем сама Маринка.
– Не надо говорить Волоху о том листке, который мы нашли, – сказал он ей, когда они сели в автобус.
– Почему? Я думаю, этот монах имеет самое непосредственное отношение к виновнику наших проблем, а колдун хочет его найти.
– Эй, ты не забыла? Ты поклялась огнем…
Маринка посмотрела на руку и вздохнула:
– Знаешь, мне почему-то показалось, что все это несерьезно. Как в детской игре. И вообще: я до сих пор сомневаюсь, а не привиделось ли мне это.
– Если честно, я тоже, – улыбнулся Игорь, – но если мы допустили существование перелет-травы, то почему бы нам не поверить в оборотней? По-моему, они очень милые ребята.
– Да уж! Очень милые! У тебя, кстати, синяк на скуле и на лбу.
Игорь тронул лицо рукой:
– Правда? А я считаю, что они обошлись с нами более чем мягко. Могли бы просто сожрать. Как тебе такой поворот событий?
Маринка рассмеялась:
– А ты заметил, как им понравилось твое индейское имя? Между прочим, они сразу поменяли к нам отношение, как только услышали, что ты Медвежье Ухо, а не Тухлый Кусок Мяса.
– Я думаю, будет не честно их обмануть, – Игорь тоже посмотрел на ладонь, где успел лопнуть пузырь от ожога, – и… мне кажется, Волох не будет никого искать. Ему это скучно.
– Да? Почему?
– У него к нам чисто профессиональный интерес, он во что бы то ни стало хочет попробовать провести свой обряд. Я его, конечно, понимаю. Представь себе, много лет разрабатывать какую-нибудь теорию, а потом получить возможность проверить ее на практике! О таком можно только мечтать. Разве тебе не хотелось бы обкатать свою программу?
– Конечно, хотелось бы. Я думаю, ты прав… Мне и самой так показалось. И что, мы так и не узнаем, что написано на этом листочке?
– Наверное, нет. Даже если мы раздобудем словарь, это будет не так просто. И почерк не самый лучший… Надо несколько дней над ним сидеть, чтобы разобраться.
Конечно, заезжать за оставленной на просеке сеткой было очень тяжело, и Маринка сильно сопротивлялась, но Игорь настоял – наверняка, магу она дорога. К тому же он собирался вернуть ее Волоху и больше никогда с собой не брать, и предполагал, что колдуну это не понравится.
Не ошибся. Маринка отправилась домой, добравшись до своего велосипеда, Игорь же остался докладывать Волоху о прошедшей ночи.
– Ну как это она вас не подпустила? – маг едва не повысил голоса, – что значит «не подпустила»?
– Очень просто, – Игорь вовсе не намерен был оправдываться.
– И как вы собираетесь ее ловить? Руками?
– Ну, примерно так.
– Послушайте, это не серьезно, – маг прошел по своему кабинету, – надо же было что-нибудь придумать, обмануть ее как-то. Если с ней нельзя действовать силой, как вы говорите, надо попробовать взять ее хитростью.
– Я не буду действовать хитростью, – Игорь пожал плечами.
– Почему? Ну что вы вбили себе в голову? Или вы считаете, что за две ночи изучили ее лучше, чем я за много лет?
– Да.
– Вы в этом уверены? Если бы вы спасали свою жизнь, мне было бы трудно с вами спорить, но вы спасаете ребенка. Вам не кажется, что малейшая ваша ошибка будет стоить жизни вашей дочери?
Игорь скрипнул зубами. Может быть, он напрасно полагается на свою интуицию? Может быть, на этот раз она его обманывает, и колдун прав?
– У меня есть время. Но на ошибку я действительно не имею права. Поэтому я бы действовал не поспешно, а осторожно, вы меня понимаете?
– Делайте, как знаете. Я предупредил – перелет-трава может быть опасной для вас. И еще. Я не могу назвать вам срока, отпущенного вашей спутнице, но скажу: у нее времени в запасе нет. Так что подумайте хорошенько, и возьмите сетку с собой.
Игорь покачал головой, но сердце его кольнуло острой болью: эта чудесная девушка. Она чересчур живая, для того, чтобы умереть. Огненная ладонь… Он не должен этого позволить. Не слишком ли большую ответственность он на себя берет, отказываясь от советов мага? Неужели перелет-трава просто хочет их обмануть? Но что-то ему подсказывало: травка уйдет. Едва он попробует ее обмануть или взять силой – она исчезнет, и больше никогда не появится. И ему совершенно не нравилась позиция Волоха. Куда он торопится? Его азарт вполне понятен, но он не рискует собственной жизнью. Игорь всегда считал, что философы должны быть мудры и рассудительны, а спешка нужна только при ловле блох. Возможно, он ошибался и в первом, и во втором утверждении.
– На что вы рассчитываете? На то, что перелет-трава рано или поздно сама сядет вам на плечо? – продолжил маг, с трудом скрывая раздражение.
– На ладонь, – ответил Игорь, – она сядет мне на ладонь. Когда поймет, что я не собираюсь загадывать желаний и развеивать по ветру ее лепестки.
– Вы вправду верите, что перелет-трава исполняет желания? Это бабушкины сказки. Если вы немного подумаете, то поймете: волшебное исполнение желаний, даже самых безобидных, приводит к нарушению равновесия в мире. Поэтому в природе не может существовать субстанции, которая это делает.
Игорь не стал спорить – в конце концов, это просто неважно.
Они договорились встретиться в восемь вечера, и сразу же выехать на то место, где расстались с перелет-травой.
На этот раз собрался Игорь основательно – если они пройдут еще километров тридцать, возвращаться домой, чтобы поспать три-четыре часа и снова собираться в дорогу, не имело смысла: утром они добирались до дома больше двух часов. Палатки у него в хозяйстве не нашлось, а вот пенополиэтилен имелся, он купил его для утепления подвала, но так и не воспользовался. Игорь вырезал из него матрасик, чтобы спать на земле. Котелка у него не было, и пришлось взять с собой кастрюльку – в случае чего, можно вскипятить чаю, или сварить грибов. Много еды брать с собой не хотелось, но сколько ночей продлится их поход, Игорь представить себе не мог, и уповал на то, что время от времени им придется проходить мимо магазинов. Поэтому он насушил пару килограммов сухарей, купил три банки тушенки, взял несколько картошин и гречневой крупы. В магазине он подумал немного, и прихватил шоколадок – все девушки любят сладкое, а шоколад сытный и не занимает много места.
Как бы он ни экономил место, все равно рюкзак получился увесистый и объемный. Игорь добавил чай, соль, спички, бинт и пластырь – на всякий случай – и, почесав в затылке, кинул в рюкзак финалгон. Лечиться им он уже не мог, и так сжег кожу до того, что она облезла. Но кто знает, как дела будут обстоять через пару дней? Это все равно лучше, чем ничего.
Маринка будто прочитала его мысли и тоже собралась дневать в лесу. И тоже взяла с собой только самое необходимое, ее рюкзак был даже меньше, чем у него.
Игорь думал, что Волох по дороге будет уговаривать Маринку взять с собой сетку, но маг не стал этого делать, чем немало его удивил. Колдун согласился, что возвращаться домой на день смысла не имеет, но просил звонить, если они окажутся в зоне действия сети.
Маринка ехала на переднем сидении, и всю дорогу болтала с магом на философские темы, Игорь же помалкивал и смотрел в окно – он собирался в дороге подремать, но на выезде из поселка заметил синюю «восьмерку» с помятой дверью, которая ему чем-то сразу не понравилась. Она ехала за ними на приличном расстоянии, и свернула на первой же развилке дорог. И Игорь сильно удивился, когда через четверть часа «восьмерка» снова оказалась сзади них.
Пока они добрались до места, он видел синюю машину еще дважды, но издалека, и запросто мог ошибиться.
Волох попрощался с ними быстро – солнце клонилось к закату, и перелет-трава должна была вот-вот появиться.
– Ну что, Медвежье Ухо, – вздохнула Маринка и села на скамейку около остановки, – сегодня будет еще тяжелей. С рюкзаками-то…
– Хочешь, переложи что-нибудь ко мне, у меня еще есть место, – предложил он.
– Нет, спасибо, – усмехнулась она, – я как-нибудь сама. Между прочим, я полдня рыскала по инету, и нашла все про свадебные обряды и обряды инициации.
– Ну и как?
– Со свадьбами все просто, только вот не знаю, как насчет второго брака. Как-то во времена палеолита не очень разводы практиковались…
– Ты была замужем? – удивился Игорь.
– Ну да. Полгода примерно. Больше не выдержала. Это не для меня.
Он не стал ее расспрашивать, но она продолжила сама:
– Нет, ты не подумай, я нормальная. Просто мужики хотят от меня слишком много: и в доме убирай, и обеды готовь, и белье стирай… А я компьютер люблю, и работу свою. Ну, и жить когда-то надо. Приходишь с работы – к плите, все выходные с веником и утюгом, да еще и по магазинам с авоськами. Нет, я так не могу.
Игорь улыбнулся:
– Ну, на то ты и Огненная Ладонь. Каждому свое.
– А ты был женат?
– Был.
– И как?
– Никак.
– Ну, не хочешь говорить – не говори. Я просто так спросила. В общем, я так и не выяснила ничего про второй брак – ни слова нигде об этом не сказано. А про инициацию сразу могу сказать – нам это не подходит. Маркиз де Сад отдыхает. Там множество вариантов, один кошмарней другого. Серьезно, в страшном сне не приснится.
Игорь не хотел говорить, что никакой обряд инициации ему не поможет. Со Светланкой, значит, все просто – она замужем не была. Но что-то ему не совсем понравилась идея выдать ее замуж, для того чтобы спасти ей жизнь. И даже имитация этого действия вызывала в нем протест. Наверное, это отцовская ревность…
– Но вообще-то, – продолжила Маринка, – все равно надо искать кого-то, кто в этом разбирается. Не по инетовским же сведениям самим обряды проводить. Как ты считаешь?
– Я думаю, надо посмотреть, куда нас травка приведет. А там и решать.
Травка появилась, едва стемнело. Она, правда, не вылетала на дорогу, а светила из-за деревьев, и Игорь с Маринкой, подхватив рюкзаки, направились к ней. Она повела их вдоль шоссе, но в обратную сторону, туда, где они вчера уже проходили.
– Ну, здравствуйте, – ворчала Маринка, – будем туда-сюда бродить…
– Она нас вчера на остановку вывела, хотя ей это было не по дороге, – пояснил Игорь.
– Ты всегда ее защищаешь. А она – подлая тварь.
От шоссе в сторону ответвлялся проселок с двумя глубокими засохшими колеями, вчера они даже не обратили на него внимания, настолько он был узким. Перелет-трава вывела их на его середину и двинулась в сторону от шоссе.
– Это что, для комфортной ходьбы? – удивилась Маринка, – раньше нас все больше вели по пересеченной местности.
Игорь пожал плечами и увидел, как травка высветила брошенную на маленькой полянке синюю «восьмерку» с помятой передней дверью.
– Между прочим, эта машина ехала за нами от самого Весина… – сказал Игорь.
– Да ты что? Ты хочешь сказать, за нами кто-то следит?
– Я не знаю. Но ты по сторонам посматривай. И… далеко от меня не отходи, хорошо?
– Ладно, – протянула Маринка задумчиво.
Травка тем временем свернула с проселка и повела их вглубь леса, снова, как и в предыдущие ночи, на северо-восток.
Они шли без приключений несколько часов. Коленка заныла намного раньше, чем накануне, сказывались долгие переходы предыдущих дней.
Конечно, презирать его за это Маринка не станет, но Игорю было неловко, что из-за него они не могут двигаться быстрей, поэтому делал вид, будто с ним все в порядке. Но Маринка сразу заметила, как он начал прихрамывать.
– Что, болит? – спросила она.
– Нет, ничего. Все в порядке.
– Слушай, Медвежье Ухо. Ты, конечно, индеец, но может, ты перестанешь выделываться и сам себе найдешь палку?
– Да не надо пока. Я же не отстаю. Когда начну отставать, тогда и посмотрим.
Как будто издеваясь над его бравадой, цветок вывел их на место старого торфяного пожара – стволы деревьев с выгоревшими корнями давно повалились на землю и заросли высокой травой. Ни полем это нельзя было назвать, ни лесом. Перелет-трава помаячила немного на краю открытого пространства и направилась к его центру, предлагая догонять. Игорь посветил фонариком вперед, но лучик растворился в темноте, так и не показав, где же кончается сгоревший торфяник.
– Ничего себе! – Маринка попятилась, – и как мы туда пойдем?
– Так и пойдем… – Игорь сжал губы.
– Слушай, не подумай, что я сумасшедшая… Но там наверняка есть змеи…
Он не стал смеяться. Во-первых, змеи там и вправду могли жить, а во-вторых, если ей страшно, его смех от страха ее не избавит.
– Я пойду первым, если совершенно случайно какая-нибудь махонькая змейка туда и забралась, она успеет спрятаться.
Маринка стиснула зубы и кивнула. Игорь вздохнул. Наверное, для нее это так же страшно, как для него подниматься по лестнице на вышку. Что он еще может сделать для нее?
– Давай я все же выломаю палку потолще и буду стучать по земле впереди нас, – предложил он, – честное слово, этого змеи очень боятся.
– Я знаю. Я все знаю про змей. Я ведь не боюсь, что змея меня укусит. Я боюсь, что она до меня дотронется… Это действительно отвращение, а не страх. Как представлю себе, что я наступаю на нее, такую круглую, как шланг, а она обвивается вокруг моей ноги… Я этого не переживу, я умру сразу же, не дожидаясь наступления срока. Или сойду с ума.
Если бы это было поле с высокой травой, Игорь понес бы ее на руках. Но перелезать через стволы поваленных деревьев… Между тем, цветок отдалился от них метров на сто и повис над пожарищем.
– Пойдем, – сказала Маринка, – пойдем, или она не станет нас ждать. Не надо никаких палок, я просто пойду за тобой. След в след.
Конечно, идти за Игорем след в след у нее не получилось. Какой там след! Деревья лежали друг на друге, их острые обломанные сучья торчали вверх, препятствия по грудь высотой сменялись глубокими дырами, в которые проваливались и застревали ноги. Над бывшим пожарищем до сих пор витал запах гари. Игорь, как мог, помогал Маринке перелезать через толстые сучковатые стволы, но в арсенале у него было немного средств: протянуть руку, когда надо взобраться наверх, и поймать подмышки, когда надо спрыгнуть вниз. Сначала она хотела отвергнуть его помощь, но быстро поняла, что сама не справится. У него имелось неоспоримое преимущество – он был выше ростом.
Он не сразу заметил, что она плачет. И только когда случайно осветил ее лицо фонариком, заметил блестевшие на щеках слезы. Она стояла над ним и собиралась прыгать вниз.
– Ты устала? – спросил он.
– Нет, – она покачала головой, – мне страшно. Я больше не могу… Я сойду с ума!
Он поймал ее подмышки и присел перед ней на поваленный ствол, чтобы видеть ее лицо:
– Ну? Тебя же зовут Огненная Ладонь, правда? Ничего не бойся. У тебя резиновые сапоги. Хочешь, я возьму твой рюкзак, тебе будет легче.
Маринка замотала головой:
– Извини. Я больше не буду плакать. Я постараюсь.
– Честное слово, мы ломимся через этот валежник, как слоны. Змеи давно попрятались, ты мне веришь?
Она кивнула:
– Пойдем. Не могу же я лечь и умереть прямо здесь.
Игорь оглянулся: цветок висел на том же месте, до него оставалось не больше двадцати метров. Но стоило им приблизиться, и перелет-трава встрепенулась и переместилась немного дальше. Маринка стиснула его руку, Игорь снова попробовал высветить фонариком конец бурелома, но лучик света так его и не достал. Чем ближе они подходили к центру пожарища, тем ощутимей становился запах гари.
Они подобрались к цветку почти вплотную, но он не двигался с места, зависнув над крошечной полянкой – не иначе, предлагал передохнуть. Игорь выбрался на твердую землю, помог спуститься Маринке и хотел присесть – колено ломало и кололо, его надо было растереть хотя бы руками. Перелет-трава освещала полянку, как уличный фонарь, на земле рос мягкий сухой мох – цветок подобрал им идеальное место для отдыха.
– Я отсюда никуда не уйду… – прошептала Маринка, – я умру здесь.
Цветок словно ждал этих ее слов, взмыл вверх и растворился на фоне звездного неба.
Сразу же стало темно и тревожно, как и всегда с исчезновением перелет-травы. Игорь осмотрелся по сторонам и ничего, кроме бурелома, не увидел. Смутное беспокойство очень быстро сменилось отчетливым ощущением опасности. Он еще раз посветил вокруг фонариком, но ничего странного не заметил.
– Тебе не кажется, что это очередная ловушка? – спросила Маринка.
Игорь кивнул.
– И главное, мы не сможем отсюда быстро убежать… – прошептала она.
Сто метров они преодолели не меньше чем за полчаса. И в какую сторону идти? Вернуться назад или прорываться вперед?
– Я думаю, надо двигаться вперед, – предложил Игорь, – и чем скорей, тем лучше.
Он шагнул к другой стороне полянки, но тут в колене кольнуло так сильно, что никакие сжатые зубы не помогли сделать следующего шага. Да, переход по бурелому оказался для него непосильным.
– Что? – встревоженно спросила Маринка.
– Сейчас, – Игорь выдохнул, – мне нужна хотя бы пара минут. Это проходит, такое быстро проходит… Надо растереть, и это пройдет. У меня и мазь с собой есть…
– Тебе помочь?
Он покачал головой и опустился на мох – тот был теплым, будто совсем недавно нагрелся на солнце. Может быть, никакая это не ловушка? Может, травка просто дает им время отдохнуть? Уж больно чудесное место. Сухое тепло – то, что ему сейчас нужно больше всего. Если бы не запах гари, от которого немного першит в горле, Игорь ничего лучшего и представить себе не мог.
Гари? Он плотней прижал руку к земле и похолодел… Теплый мох… Замечательное место для отдыха.
– Маринка… Надо быстро уходить. Очень быстро. Пожалуйста, дай мне руку.
Она помогла ему подняться:
– Что? Что такое?
– Ты только не пугайся… Здесь нет ни одной змеи. Это совершенно точно. Под нами горит торф.
И в ответ на его слова за спиной вверх взметнулся сноп искр и пламени, раздался треск, и несколько стволов, через которые они перелезли две минуты назад, рухнули в пылающую яму. Спину обдало жаром, а Маринка прикрыла руками лицо. Игорь не стал задумываться над вероятностью такого быстрого развития ситуации и рванул Маринку за руку к противоположной стороне полянки. Колено подгибалось, не желая слушаться. Справа из-под земли снова вырвалось пламя, Игорь шарахнулся в сторону, но слева подозрительно затрещали деревья, и у него остался только один путь – вперед. Маринка исхитрилась и закинула его руку себе на плечо, и сделала это очень вовремя – он бы точно упал, если бы не смог на нее опереться.
Они подбежали к первому упавшему стволу, Игорь подтолкнул Маринку, она вскочила на ствол, но тот немедленно пошел вниз. Из-под ног дохнуло жаром. Он еле успел дернуть ее обратно к себе, откатился на несколько шагов назад, споткнулся и завалился на спину. Маринка упала сверху.
Теперь огненная яма окружила их со всех сторон. Поваленные деревья со зловещим шуршанием падали в бездонную топку, поднимая вверх сонмища искр, раскаленный воздух шевелился вокруг, накатывая тяжелыми дрожащими клубами. Игорь почувствовал, как нестерпимо жжет лицо и руки, отодвинулся немного назад, к центру мшистой площадки и прижал Маринку к себе, пряча ее лицо на груди и прикрыв ее голову руками.
– Я знаю, когда я умру, – вдруг сказала Маринка, пытаясь поднять лицо, но он ей не дал, – я умру не сегодня.
Игорь опустил голову и зажмурил глаза – ему показалось, что он сунул голову в печку. Не может быть, чтобы из этой ситуации не было выхода! Безвыходных ситуаций не бывает! Надо оглядеться, хотя бы оглядеться, а не прятать голову в песок. Он приоткрыл один глаз. Впереди зияла огненная яма. Он осторожно повернул голову вправо – и там все горит. Влево. Нет. Нет прохода. Из приоткрытого глаза по щеке потекла слеза, он осторожно вдохнул и приоткрыл другой глаз. Что это? Или ему мерещится? Черный островок на фоне оранжевого племени? И к этому островку с их полянки перекинут толстый сучковатый ствол…