Джордж Элизабет. Прах к праху

   — А если его нет дома?
   — Мы знаем, что он здесь.
   — А я знаю свои права. Я не обязана разрешать вам разговаривать с ним. Я могу позвонить адвокату, если захочу.
   — Мы не против,
   Она коротко кивнула в сторону Хейверс.
   — Я же все вам рассказала. Вчера.
   — Вчера Джимми не было дома, — сказала Хейверс. — Это обычная формальность, мисс Купер.
   — Вы не попросили поговорить с Шэр. Или со Стэном. Почему вам нужен именно Джимми?
   — Он должен был отправиться в морское путешествие со своим отцом, — сказал Линли. — Должен был уехать вместе с отцом в среду вечером. Если поездка была отменена по всей форме или, возможно, перенесена, он мог разговаривать с отцом. Мы бы хотели расспросить его об этом. — Он смотрел, как она беспокойно перекатывает в пальцах сигарету, прежде чем снова затянуться, и добавил: — Как сказала сержант Хейверс, это простая формальность. Мы беседуем со всеми, кто мог что-то знать о последних часах жизни вашего мужа.
   — Это не только формальность, — сказала она.
   — Вы можете присутствовать при нашем разговоре, — сказала Хейверс. — Или позвоните вашему адвокату. В любом случае, это ваше право, поскольку он несовершеннолетний.
   — Не забывайте об этом, — ответила Джин. — Ему шестнадцать. Шестнадцать. Он совсем мальчик.
   — Мы это знаем, — сказал Линли. — Не могли бы вы привести его?
   Она бросила через плечо:
   — Джимми. Тебе придется поговорить с ними, милый, Это недолго.
   Подросток, видимо, слушал, стоя на верхней площадке лестницы так, чтобы его не видели. Он медленно спустился, двигаясь неуклюже, сильно ссутулившись и наклонив голову набок.
   Ни с кем не встречаясь взглядом, он направился к дивану и уселся, низко наклонив голову и вытянув ноги. Его поза позволила Линли рассмотреть ноги Джимми. На нем были ботинки, узор на подошвах совпадал с узором на слепках, сделанных инспектором Ардери в Кенте, вплоть до бесформенного зубца.
   Линли представился и представил сержанта Хейверс. Он сел в одно из кресел, Хейверс заняла другое. Джии Купер присоединилась к сыну. Она взяла с кофейного столика металлическую пепельницу и пристроила у себя на коленях.
   — Хочешь закурить? — тихо спросила она сына.
   — Нет, — ответил он и, тряхнув волосами, откинул их с плеч. Джинни потянулась к нему, словно собираясь помочь, но передумала.
   — Ты разговаривал со своим отцом в среду? — начал Линли.
   Джимми кивнул, уставясь между коленей в пол.
   — Когда это было?
   — Не помню.
   — Утром? Днем? Ваш рейс был вечером. Он должен был позвонить до этого.
   — Кажется, днем.
   — Ближе к обеду? К чаю?
   — Я водила Стэна к зубному, — вмешалась его мать. — Папа, наверное, тогда и звонил, Джим. Около четырех часов или в половине пятого.
   — Это так? — спросил Линли мальчика. Тот молча передернул плечами. Линли посчитал это подтверждением. — Что сказал твой отец?
   — Что нужно кое-что проверить, — сказал он.
   — Что?
   — Папа сказал, что ему нужно кое-что проверить.
   — В тот день?
   — Да.
   — А путешествие?
   — А что путешествие?
   Линли спросил мальчика, что они решили в отношении их плана путешествия на яхте. Путешествие перенесли? Совсем отменили?
   Джимми как будто задумался над вопросом. Наконец он выговорил: отец сказал, что поездку придется отложить на несколько дней. Он позвонит ему утром, сказал он, и тогда они составят новый план.
   — А когда он не позвонил утром, что ты подумал? — спросил Линли.
   — Ничего не подумал. Это же папа, не понимаете? Он много чего обещал и не делал. Мне было все равно. Я вообще не хотел ехать.
   — А что насчет Кента? — спросил Линли.
   Мальчик резко потянул за нитку распустившегося края футболки. Нитка оборвалась. Его пальцы стали нашаривать другую.
   — Ты был там в среду вечером, — сказал Линли. — Рядом с коттеджем. Мы знаем, что ты был в саду. Мне интересно, заходил ли ты в дом.
   Джин Купер вскинула голову и взяла сына за руку. Ничего не говоря, он вырвал руку.
   — Ты куришь «Эмбессис», как и твоя мать, или найденные в саду окурки были от сигарет другой марки?
   — В чем дело? — резко сказала Джин.
   —И ключ из сарая пропал, — продолжал Линли. — Если мы обыщем твою комнату или попросим тебя вывернуть карманы, мы найдем его, Джимми?
   Мальчик опустил голову, и волосы занавесили лицо.
   — Ты поехал в Кент вслед за отцом? Он сказал тебе, что поедет туда? По твоим словам, он хотел кое-что проверить. Он сказал, что это имеет отношение к Габриэлле Пэттен, или ты сам так решил?
   — Прекратите! — Джин затушила сигарету и со стуком поставила пепельницу на столик. — К чему это вы клоните? Вы не имеете права приходить в мой дом и разговаривать с Джимом таким тоном. У вас нет ни малейших доказательств. Нет свидетелей. У вас нет…
   — Напротив, — сказал Линли. И Джин прикусила язык. Линли подался вперед в кресле. — Тебе нужен адвокат, Джимми? Твоя мать может вызвать его, если ты хочешь.
   Мальчик пожал плечами.
   — Мисс Купер, — подхватила Хейверс, — вы можете позвонить адвокату. Он может вам понадобиться.
   Но, видимо, угроза Джин была продиктована злостью.
   — Не нужен нам никакой адвокат, — прошипела она. — Он ничего не сделал, мой Джим. Ничего. Ничего. Ему шестнадцать лет. Но он — мужчина в этой семье. Он присматривает за своим братом и сестрой. Ему дела нет до Кента. В среду вечером он был здесь. Спал в своей кровати. Я сама это видела. Он…
   — Джимми, — произнес Линли, — мы сняли слепки с двух отпечатков обуви, которые совпадут с ботинками, которые ты носишь. Это же «Док Мартене»? — Подросток не ответил. — Один отпечаток нашли в глубине сада, где ты перелез через ограду соседнего с коттеджем загона.
   — Это чушь, — сказала Джин.
   — Есть еще один отпечаток — с тропинки, которая идет от Малого Спрингбурна. Он остался у перелаза рядом с железнодорожным полотном. — Линли сказал ему и остальное: про волокна ткани, которые, без сомнения, были вырваны из джинсов, которые сейчас на нем — вот и прореха на колене, про масло на волокнах, про масло в кустах рядом с общинным лугом в Малом Спрингбурне. Он вынуждал Джимми хоть как-то отреагировать. Отмахнуться от его слов, попытаться отрицать их, дать им материал — хотя бы ничтожный, — с которым можно было бы работать. Но Джимми не сказал ничего.
   — Что ты делал в Кенте? — спросил Линли.
   — Не смейте так с ним разговаривать! — вскричала Джин. — Он не был в Кенте! Никогда не был!
   — Это не так, мисс Купер. И осмелюсь утверждать, вы это знаете.
   —Убирайтесь из моего дома! — Она вскочила. Встала между Линли и сыном. — Убирайтесь. Оба. Вы уже высказались, задали свои вопросы. Увидели мальчика. А теперь убирайтесь. Вон!
   Линли вздохнул — ему было тяжело и от того, что он знал, и от того, что собирался узнать:
   — Нам придется получить эти ответы, мисс Купер. Джимми может дать нам их сейчас, может поехать с нами и ответить позже. Но в любом случае, ему придется с нами говорить. Может быть, теперь вы хотите позвонить вашему адвокату?
   — Кто ваш начальник, мистер Врун? Назовите имя. Ему я и позвоню.
   — Уэбберли, — ответил Линли. — Малкольм Уэбберли.
   Джин, похоже, опешила от такой сговорчивости Линли. Прищурившись, она рассматривала его, вероятно, колеблясь между упорным отрицанием и звонком. «Ловушка», — говорило выражение ее лица. Если она выйдет из комнаты, чтобы позвонить, они останутся с ее сыном наедине, и она это понимала.
   — У вашего сына есть мотоциклет? — спросил Линли.
   — Мотоциклет ничего не доказывает.
   — Можно на него взглянуть?
   — Да он весь проржавел, На нем и до Тауэра не доедешь. Джимми не мог добраться на нем до Кента. Не мог,
   — Перед домом мотоциклета не было, — сказал Линли, — Он за домом?
   — Говорю вам… Линли поднялся.
   — У него подтекает масло, мисс Купер? Жестом, похожим на мольбу, Джин стиснула свои руки и принялась ломать их. Когда Хейверс тоже встала, Джин перевела взгляд с нее на Линли и обратно, словно прикидывая возможность побега. Позади.нее шевельнулся Джимми — подтянул ноги, поднялся.
   Прошел на кухню. Они услышали, как скрипнули несмазанные петли открывшейся двери. Джин окликнула сына, но тот не ответил.
   Сопровождаемые Джин, Линли и Хейверс последовали за ним. Когда они догнали мальчика, он открывал дверь маленького сарая в глубине сада. Рядом находилась калитка, ведущая в проход между домами на Кардейл-стрит и домами следующей улицы.
   Под взглядами матери и полицейских Джимми Купер вывел из сарая свой мотоциклет. Сел на него, завел мотор, дал ему поработать, потом выключил. Все это он проделал, ни на кого не глядя. Потом, когда Линли присел, чтобы рассмотреть машину, Джимми встал рядом. Он стоял, перекосившись, сжимая правой рукой левый локоть и перенеся свой вес на левую ногу.
   Когда-то красный, мотоциклет, как и сказала Джин Купер, был почти весь покрыт ржавчиной. Мотор, однако, работал. Когда Линли сам попробовал его завести, мотор завелся без труда и затарахтел без перебоев. Линли выключил его и поставил мотоциклет на стойку.
   — Я же вам сказала, — заговорила Джин, — что это груда ржавого железа. Он ездит на нем по Кьюббит-тауну. И знает, что больше никуда на нем ездить нельзя. Выполняет мои поручения. Ездит проведать бабушку. До Миллуолл-парка. Он…
   — Сэр. — Сержант Хейверс присела рядом с мотоциклетом с другой стороны и изучала его. Теперь она подняла палец, и Линли увидел на кончике его пятно масла. — Течет, — без необходимости добавила она, и в этот момент еще одна капля масла упала из мотора на бетонную дорожку.
   Линли мог бы торжествовать, но он испытывал лишь сожаление. Сначала он не мог понять почему. Мальчишка был угрюмым и грязным, не шел на контакт, возможно, склонен к хулиганству, годами только и делал, что напрашивался на неприятности. И вот наконец напросился, его задержат, но этот, последний факт не доставил Линли совершенно никакого удовольствия. Мгновение спустя он понял, в чем дело. Он был одного возраста с Джимми, когда впервые поссорился с одним из своих родителей. Он знал, каково это — с одинаковой силой ненавидеть и любить непонятного взрослого.
   — Прошу вас, сержант, — мрачно произнес он и, пройдя к калитке, рассматривал ее рейки, пока Хейверс зачитывала Джимми Куперу официальное предупреждение о его правах.

Глава 16

   Они вывели его с фасада, тем самым в изобилии снабдив журналистов и фотографов материалом для завтрашних газет, который будет ловко подан так, чтобы намеками сообщить как можно больше, не затронув при этом прав причастных к делу лиц. К вящей радости газетчиков Джин выскочила из дома следом за полицейскими и схватила Линли за руку.
   — Оставьте его в покое! — выкрикнула она.
   — Я не могу этого сделать, — спокойно ответил ей Линли. — Если он не хочет говорить с нами здесь, у нас нет выбора. Хотите тоже поехать? Это ваше право, мисс Купер. Он несовершеннолетний.
   Она обтерла ладони о бока своей большой, не по размеру, футболки. Оглянулась на дом, где из окна гостиной смотрели на них двое других ее детей. Она явно прикидывала, что может случиться, если она оставит их одних в непосредственной близости от газетчиков.
   — Я только позвоню брату, — сказала она.
   — Я не хочу, чтобы она ехала, — произнес Джимми.
   — Джим!
   — Не хочу!
   — Ты должен позволить мне…
   — Нет.
   Тихо, чтобы не давать пищи журналистам, Линли сказал:
   — Позвоните своему адвокату, если хотите, мисс Купер. Пусть он встретит нас в Ярде.
   — Да за кого вы меня принимаете? За вертихвостку из Найтсбриджа? Да откуда у меня какой-то, к черту, адвокат… Джим! Джим! Разреши мне поехать.
   Джимми впервые посмотрел на Линли.
   — Я не хочу, чтобы она ехала. При ней я ничего там не скажу.
   — Джимми! — буквально взвыла его мать. Она развернулась и, спотыкаясь, побрела в дом.
   Журналисты в очередной раз выступили в роли хора греческой трагедии.
   — Адвоката? Значит, он точно подозреваемый!
   — Вы подтверждаете это, инспектор? Можно ли предположить…
   — У вас уже есть результаты вскрытия?
   — Ради бога, инспектор, дайте же нам хоть что-нибудь!
   Линли не обращал на них внимания. Хейверс распахнула калитку и растолкала журналистов, освобождая дорогу для Линли и мальчика. Репортеры и фотографы не отставали от них до самого «бентли». На их выкрики из соседних домов вышли в свои садики жильцы. Залаяли собаки.
   Когда Джимми, опекаемый Хейверс, сел в машину и фотографы прижали свои объективы к стеклам, стремясь запечатлеть все оттенки выражения его лица, сквозь толпу прорвалась Джин Купер. Она взмахнула пластиковым пакетом. Линли напрягся. Хейверс сказала: «Осторожно, сэр!» и двинулась ей навстречу, словно желая ее перехватить.
   Пробравшись к Линли, Джин сунула ему пакет.
   — Вы, послушайте меня. Если только вы обидите моего сына… Если вы посмеете тронуть его хоть пальцем… — Ее голос дрогнул. Она прижала костяшки пальцев ко рту. — Я знаю свои права, — продолжала она. — Ему шестнадцать лет. Не задавайте ему ни одного вопроса без адвоката. — Она распихала фотографов и наклонилась к стеклу «бентли». — Джимми, ни с кем не говори, пока не придет адвокат. Слышишь, Джим? Ни с кем не говори.
   Ее сын смотрел прямо перед собой. Линли сказал:
   — Мы можем сами вызвать для него адвоката, мисс Купер. Если это поможет.
   Она выпрямилась и, вскинув голову совсем, как ее сын, сказала:
   — Не нужна мне ваша помощь.
   Она выбралась из толпы журналистов и фотографов и побежала к дому, преследуемая ими.
   Линли передал пакет Хейверс, которая заглянула в него, когда они уже направлялись на север по Манчестер-роуд. Просматривая содержимое, она перечисляла:
   — Смена белья. Два куска хлеба с маслом. Книжка по парусному спорту. Очки. — Повернувшись к Джимми, она протянула ему очки. — Нужны?
   Он молча посмотрел на нее, всем своим видом предлагая отстать, потом отвернулся.
   Хейверс положила очки в пакет, поставила его на пол и сказала:
   — Тогда, все.
   Линли тем временем набрал номер Скотленд-Ярда и разыскал констебля Нкату, который с другими сотрудниками, вне очереди вызванными на работу в воскресенье, проверял передвижения всех главных подозреваемых в среду вечером. Линли поинтересовался результатами.
   — Кенсингтон обошли, — ответил Нката. — Никаких изменений, дружище. Она остается чистенькой, ваша миссис Уайтлоу. Мы переговорили со всеми обитателями Стэффордшир-террас, и никто из них не видел, чтобы она куда-нибудь уезжала за последнюю неделю.
   — Что говорит не в пользу их наблюдательности, не так ли? Поскольку вчера утром она уезжала с нами.
   — Но если она поедет в Кент в полночь или около того, она воспользуется своей машиной, верно? Она не может попросить таксиста высадить ее и подождать, пока она устроит там пожар. И на автобусе она не поедет. И на поезде. Не в такое время. И в этом смысле она чиста.
   — Продолжайте.
   — Ее автомобиль находится в гараже за домом, на Филлипс-уок.
   — Это там, где коттеджи?
   — Точно. Стоят тесными рядами, как шлюхи на Кингс-Кросс. С окнами внизу и вверху. И все были открыты в среду вечером по случаю хорошей погоды.
   — Насколько я понимаю, никто не видел, чтобы миссис Уайтлоу уезжала? Никто не слышал ее машины?
   — В среду вечером в коттедже напротив ее гаража нездоровилось младенцу, не спал до четырех утра на плече своей мамаши. Она услышала бы машину, поскольку полночи провела, прохаживаясь у окна в надежде утихомирить своего малыша. Но она ничего не видела и не слышала. Так что, если только миссис Уайтлоу не вылетела через трубу, она чиста, инспектор. Извините, если ничем не смог вам помочь.
   —Неважно, — ответил Линли. — Это новость меня не удивляет. Ее алиби уже обеспечено другой главной подозреваемой.
   — Вы считали ее убийцей?
   — Да не особенно. Но у меня всегда была слабость отработать все версии. — Он закончил разговор, попросив Нкату подготовить комнату для допроса и сообщить в пресс-службу, что шестнадцатилетний мальчик из Ист-Энда собирается помочь полиции в ее расследовании. Линли положил трубку, и остаток пути они проделали в молчании.
   Журналисты с Собачьего острова, видимо, позвонили своим коллегам, дежурившим на Виктория-стрит, потому что когда Линли остановился на Бродвее у Нью-Скотленд-Ярда, они немедленно окружили «бентли». В тесной толпе, выкрикивавшей вопросы и просовывавшей фотокамеры к заднему сидению, были и напористые операторы теленовостей, расталкивавшие остальных.
   — О господи, — пробормотала Хейверс, а Линли посоветовал Джимми наклонить голову и потихоньку стал продвигать автомобиль к будке у въезда на подземную парковку.
   И все это время реакция Джимми Купера выражалась лишь в том, что он отворачивался от камер. Он не выказал ни интереса, ни беспокойства, пока Линли и Хейверс вели его к лифту, а потом по коридорам, сопровождаемые сотрудницей по связям с прессой, которая с минуту бежала рядом с ними с блокнотом в руке, спрашивая, нужно ли указать еще какие-нибудь данные — номер школы мальчика? число братьев и сестер? дать ли намеком что-нибудь о семье? о том, что найдено в Кенте?
   Линли покачал головой, сотрудница по связям с прессой ответила:
   — Ясно. Наши телефоны трезвонят, как. сирены на пожаре. Пожалуйста, предоставьте мне новые сведения, как только сможете.
   И, не дождавшись ответа, удалилась.
   Констебль Нката встретил их в комнате для допросов, где стоял магнитофон и были расставлены стулья — по два у двух противоположных сторон стола на металлических ножках и два у стены. Нката спросил у Линли:
   — Нужны его отпечатки? На что Линли ответил:
   — Пока нет.
   Он указал мальчику, какой стул занять.
   — Мы можем немного поговорить, Джимми? Или ты предпочитаешь подождать адвоката, которого пришлет твоя мама?
   Джимми опустился на стул, теребя нижний край Футболки.
   — Все равно.
   Линли попросил Нкату сообщить, когда придет адвокат.
   — А мы пока побеседуем.
   Линли включил магнитофон, назвал дату и время, перечислил присутствующих в комнате для допросов: себя, сержанта Барбару Хейверс и Джеймса Купера, сына Кеннета Флеминга. И снова спросил:
   — Тебе нужно присутствие адвоката, Джимми? Нам подождать? — А когда мальчик пожал плечами, сказал: — Тебе придется ответить.
   — Не нужен мне ваш гребаный адвокат, ясно? Не хочу никакого адвоката.
   Линли сел напротив мальчика. Сержант заняла стул у стены. Линли услышал, как чиркнула спичка, и через секунду почувствовал сигаретный дым. Джимми метнул жадный взгляд в сторону Хеиверс, отвел глаза в сторону. Линли мысленно поблагодарил сержанта. От ее дурной привычки иногда был толк. Он сказал мальчику:
   — Кури, если хочешь.
   Сержант Хеиверс бросила на стол спички.
   — Сигарета нужна? — спросила она Джимми. Тот мотнул головой, но его ноги беспокойно двигались, а пальцы продолжали теребить футболку.
   — Трудно говорить при матери, — сказал Линли. — Она желает тебе добра, но она — мать, верно? А матери любят держать сыновей на привязи.
   Джимми вытер нос пальцем. Бросил взгляд на коробок, отвел взгляд.
   — И побыть одному не дают, — продолжал Линли. — По крайней мере, моя не давала. И им все невдомек, что мальчик уже стал мужчиной.
   Джимми поднял голову, чтобы убрать с лица волосы. Он использовал это движение, чтобы украдкой взглянуть на Линли.
   Линли сказал:
   — Мне понятно, что ты не захотел говорить в присутствии матери. Я должен был сразу догадаться, потому что, видит бог, я бы не захотел говорить при своей. Она тебе житья не дает, да?
   Джимми почесал руку. Почесал плечо. Снова вцепился в край футболки.
   — На что я надеюсь, — продолжал Линли, — так это разобраться с твоей помощью в некоторых деталях. Ты не арестован. Ты здесь для того, чтобы помочь. Мы знаем, что ты был в Кенте, рядом с коттеджем. Мы предполагаем, что ты был там в среду вечером. Мы хотим знать, зачем. Хотим знать, как ты туда попал, время твоего приезда и отъезда. Вот и все. Ты можешь нам в этом посодействовать?
   Линли услышал, как за спиной у него затянулась сигаретой Хеиверс, затем сигаретный дым сгустился и облачком поплыл в их сторону. И снова Линли спокойно перечислил улики, доказывавшие присутствие мальчика в Кенте. Закончил он словами:
   — Ты поехал за своим отцом?
   Джимми кашлянул. Откинулся на стуле, так что передние ножки стула приподнялись примерно на полдюйма.
   — Ты просто догадался, что он туда поедет? Он сказал, что ему нужно кое-что проверить. Он был расстроен? Сказал тебе, что едет повидаться с Габриэллой Пэттен?
   Джимми опустил стул.
   — Не так давно он встречался с адвокатом, — сказал Линли. — По поводу развода с твоей матерью. Это могло бы ее расстроить. Возможно, ты застал ее в слезах и спросил, почему она плакала. Она могла с тобой поделиться. Могла сказать тебе…
   — Это сделал я. — Джимми наконец поднял глаза. Светло-карие глаза были воспалены, но смотрели на Линли в упор. Он повторил: — Это сделал я. Я прикончил этого ублюдка. Он получил по заслугам.
   Линли услышал, как у него за спиной шевельнулась Хейверс. Джимми вытащил руку из кармана и положил на стол ключ. Когда Линли никак не отреагировал, мальчик спросил:
   — Вам же он был нужен?
   Мз другого кармана он вынул помятую пачку «Джей-Пи-Эс» и извлек из нее надломленную сигарету, прикурил от спичек сержанта Хейверс. Ему понадобилось чиркнуть четыре раза — пальцы не слушались.
   — Расскажи мне, как было дело, — попросил Линли.
   Джимми глубоко затянулся, держа сигарету большим и указательным пальцами:
   — Папочка возомнил себя джетльменом. Думал,' что ему все с рук сойдет.
   — Ты поехал за ним в Кент?
   — Я везде за ним ездил. Когда хотел.
   — На мотоциклете? И в тот вечер?
   — Я знал, где он живет. Я бывал там раньше.
   — Что же случилось в тот вечер, Джимми?
   Он поехал в Малый Спрингбурн, потому что его отец солгал ему, и он хотел поймать его на этой лжи и бросить ее в лицо этому подлому ублюдку. Он сказал, что путешествие переносится, так как надо уладить одно срочное дело, связанное с крикетом и не терпящее отлагательств… Джимми не помнил, что он там говорил, да и не вслушивался, потому что ни на минуту не поверил этой лжи.
   — Дело было в ней, — сказал он. — Она была в Кенте, позвонила и сказала, что хочет трахнуться с ним так, как никогда раньше, чтобы ему было о чем вспоминать, когда он будет со мной в Греции. Ну, он и сделал стойку. Так всегда у него получалось. Стоило ей свиснуть, и он бежал к ней на запах. Как пес. Он не пошел в коттедж, сказал Джимми, потому что хотел застать их врасплох. Не хотел, чтобы они услышали мотоциклет. Поэтому он выбрал кружной путь, через деревню. Там он поставил мотоциклет за пабом, спрятав его в кустах на краю общинного луга. И пошел по тропинке.
   — Откуда ты знал о тропинке? — спросил Линли. Они же бывали там детьми. Когда их отец здесь поселился, чтобы играть за Кент. Они ездили туда на выходные. Они с Шэр все там облазили, и оба знали про эту тропу. Да и все про нее знали.
   — Ну и в тот вечер? — спросил Линли. — У коттеджа?
   Он перепрыгнул через стену рядом с коттеджем, объяснил Джимми, через ту, что отделяет коттедж от загона фермы, которая примыкает к нему с восточной стороны. Он шел вдоль стены, пока не подошел к коттеджу. Там он перелез через забор и перепрыгнул через живую изгородь и оказался за садом,
   — В какое время это было?
   Он не знал. Но думал, что в пабе в Малом Спрингбурне тогда уже объявили о закрытии, потому что машин на стоянке у паба не было, когда он туда приехал. Он стоял в глубине сада и думал о них.
   — О ком? — спросил Линли.
   О ней, ответил он, о блондинке. И о своем отце. И думал, пускай порезвятся, потому что, стоя там, н уже решил, что эта случка станет для них последней.
   Он знал, где лежит запасной ключ — в сарайчикее под горшком-уткой. Он взял его. Отпер кухонную дверь, поджег кресло, бегом вернулся к мотоциклету и поехал домой.
   — Я решил, что оба они умрут. — Он раздавил свою сигарету в пепельнице и сплюнул кусочек табака на стол. — А с этой коровой я разделаюсь потом. Вот увидите.
   — Откуда ты знал, что твой отец там? Ты проследил за ним, когда он выехал из Кенсингтона?
   — А зачем? Я и без того его нашел.
   — Ты видел его машину? Перед коттеджем? На дорожке?
   Джимми недоверчиво посмотрел на него. Автомобилем, сказал он, отец дорожил даже больше, чем своим неуемным членом. Он бы ни за что не оставил его на улице, особенно, если существует гараж. Мальчик снова достал пачку и выудил еще одну искореженную сигарету. Ее он зажег без особых усилий. Он увидел своего отца в кухонном окне, пояснил Джимми, прежде чем тот выключил свет и пошел наверх, к ней.
   — Расскажи мне о самом поджоге, — попросил Линли.
   — А что с поджогом? — спросил Джимми.
   — Расскажи, как ты его устроил.
   С помощью сигареты, ответил он. Зажег ее, сунул в это чертово кресло, вышел через кухню и поехал домой.
   — Пожалуйста, расскажи шаг за шагом, как ты это сделал, — попросил Линли. — Ты курил в этот момент?
   Нет, конечно, он в этот момент не курил. За кого принимают его легавые? За слабоумного?
   — Это была такая же сигарета? «Джей-Пи-Эс»?
   Да, правильно, «Джей-Пи-Эс».
   — И ты ее зажег? — продолжал Линли. — Покажи мне, пожалуйста.
   Джимми немного отодвинулся от стола и резко спросил:
   — Что показать?
   — Как ты зажег сигарету.
   — Зачем? Никогда не закуривали что ли?