Джойс Бренда. Пленница

   Она вытащила из шкафа бедуинский наряд. Она больше не могла сидеть сложа руки. Сердце сжималось от тревожных предчувствий. От радостного возбуждения не осталось и следа. Ее долг — помочь Блэкуэллу. Под складками бурнуса Алекс спрятала свою старую поясную сумку.
   Она чуть не позвала с собой Мурада. Но тут же сообразила, что на этот раз он откажется повиноваться — больше того, не пустит ее. И она промолчала.
   У входа в сад Алекс оглянулась. Белый бурнус был очень хорошо виден в ночи. Однако выбирать не приходилось. Пленница проскочила в сад. У кустов, прикрывавших вход в потайной коридор, она еще раз оглянулась. Ночь казалась не слишком темной. В саду не было ни души.
   Прокравшись сквозь кусты, Алекс нащупала медное кольцо на двери и потянула. В голове мелькнула мысль, что стоит оставить дверь открытой — на случай, если придется спасаться бегством. Несмотря на взвинченные нервы, она по мере сил старалась вести себя предусмотрительно.
   Осторожно спрыгнув в коридор, который был ниже метра на полтора, Алекс помчалась вперед.
   Вскоре она уже стояла за дворцовой стеной. Оказывается, выйти из дворца одной, без верного Мурада, — совсем иное дело. Ее трясло от страха.
   И она побежала. Она мчалась по темному, спящему городу, не обращая внимания на то, что камни мостовой в кровь изранили босые ноги. Когда Алекс добралась до гавани, она еле дышала. И сразу же увидела «Жемчужину».
   Как всегда, корабль поразил ее своей красотой. Сама мысль об уничтожении столь совершенного, столь элегантного и законченного творения человеческих рук казалась кощунством. И все же это было неизбежно. Такое грозное оружие не должно попасть в лапы паши. Алекс подумала, как больно, наверное, Блэкуэллу взрывать красавец корабль.
   И тут вдали, за молом, она заметила американский крейсер. Алекс не поверила своим глазам. И помолилась, чтобы это было добрым знаком. А потом снова обратила внимание на «Жемчужину». На палубе не было видно ни души.
   Внизу, на пристани, часовые вовсю резались в кости — убивали время запрещенным для мусульман способом. Алекс еще раз ощупала сумку на поясе — на месте ли приготовленная ею смесь из серы, селитры и угля.
   Пригнувшись, Алекс проскочила через открытое место в закоулки судоходного дока, где стоял на ремонте одномачтовый рыбацкий корабль. Задыхаясь, она упала на колени. И тут наконец заметила их.
   На борт «Жемчужины» скользнули две темные фигуры.
   Ксавье на миг замер, уцепившись за корабельные снасти и сжимая в зубах сверток с бомбой. Тишина. Тогда он перелез через борт и распластался на палубе, переводя дух.
   Справа от него рухнул Таббс со своей бомбой. Встав на колени, Ксавье торопливо развернул пакет.
   Таббс сделал то же самое.
   Алекс больше не видела заговорщиков. Но она знала, что произойдет дальше, как будто была одним из смельчаков. Один направится на нос, другой — на корму, и оба подожгут заряды. Их уже не остановят, даже если увидят.
   «Ах, черт побери!» — пронеслось в голове у Алекс. Снова накатила волна страха, пересохло во рту. И все же она выскочила на открытое место, добежала до привязанной к причалу лодки. Она знала, что ее никто не видит. Но на бегу она неловко наступила на камень, который с шумом покатился по доскам. В ночной тишине этот звук был подобен грому.
   Один из турок что-то выкрикнул, и все насторожились, прислушиваясь.
   Алекс вцепилась в борт лодки, от испуга она даже не смела открыть глаза.
   — А это что за чертовщина? — прошептал один из матросов Ксавье, вглядываясь в темноту.
   — Не знаю — и знать не желаю, — пробормотал Аллен. — Пропади все пропадом, парни, плюньте вы на капитана и на его проклятую «Жемчужину»! До «Лисицы» — рукой подать! Я знаю, мы запросто туда доплывем!
   — Никуда ты не поплывешь! — На плечо молодого матроса опустилась тяжелая рука Бенедикта.
   У Алекс разрывалось сердце. В ушах гудело. Как, скажите на милость, ей добраться до «Жемчужины», чтобы помочь Блэкуэллу?! О том, чтобы кинуться вплавь, не могло быть и речи — ей нельзя мокнуть! Оставался один способ — проскочить по причалу так, чтобы не заметили часовые. Но сейчас это было абсолютно невозможно.
   Нужно придумать отвлекающий маневр.
   Четверо моряков, затаив дыхание, лежали за бочками. И хотя на палубе «Жемчужины» нельзя было различить никакого движения, они знали, что Таббс орудует на носу, а капитан — на корме. Турки давно успокоились и вернулись к игре. Но кто-то — судя по всему, араб — затаился за лодкой, причаленной напротив брига.
   — Наверное, это тот раб, Мурад, — выдохнул в ухо соседу Бенедикт.
   Не успели последние слова сорваться с губ квартирмейстера, как Аллен неожиданно вскочил во весь рост и кинулся к воде.
   Бенедикт тоже вскочил, понимая, что случилось непоправимое. Двое оставшихся матросов хотели подняться следом, но тут квартирмейстер упал обратно и крикнул «Ложись!» своим подчиненным. Пистолет он держал наготове.
   Турки заметили Аллена, закричали. Размахивая ятаганами, часовые пустились в погоню. Аллен прыгнул в воду и поплыл.
   Алекс тут же выскочила из-за лодки и вскарабкалась на борт «Жемчужины».
   — Господи Иисусе! — прошептал Бенедикт. — Что за дьявольщина здесь творится?!

Глава 27

   Стоя на коленях, Ксавье высек огонь и поднес трут к фитилю. Крохотный огонек замигал и погас — фитиль не загорался.
   Блэкуэлл выругался. Он снова попробовал поджечь фитиль. Проклятый порох не мог отсыреть, С трудом сдерживая дрожь в руках, он снова поджег трут. Фитиль мигнул и погас.
   И тут Ксавье стало ясно, что его предали. Ведь он сам с помощью Таббса и Бенедикта похитил и смешал в нужной пропорции составные части для бомбы. Значит, с самого начала кто-то следил за ними, сводя на нет все усилия. Там, на носу, Таббс наверняка не может поджечь фитиль.
   Вся затея обречена. Блэкуэлл застыл, услышав торопливые шаги за спиной. При виде высокой стройной фигуры в арабском платье он лишился дара речи. Александра, рухнув рядом с ним на колени, совала что-то ему в руки, шепча:
   — Вот!
   От неожиданности он остолбенел.
   — Да бери же!
   Ксавье заставил себя соображать. Он понял, что за сверток у нее в руках, и снова поджег трут.
   — Фитиль длинный? — спросил он. Что она здесь делает, можно будет выяснить потом.
   — Нет, короткий, — сказала Алекс.
   Их глаза встретились. Все было ясно и без слов. «Фитили слишком короткие». Им придется удирать во все лопатки, чтобы успеть покинуть корабль до взрыва. И несмотря на всю свою подозрительность, Ксавье не мог не почувствовать восторга, а вместе с тем и уважения. Он поджег фитиль.
   Громко топая, примчался Таббс и крикнул:
   — Капитан, бежим!
   И тогда Ксавье понял, что у Таббса порох не был подмочен и первый помощник сумел зажечь фитиль. В следующий миг капитан вскочил и схватил за руку Александру.
   — Бежим!
   Они помчались за Таббсом.
   А тот уже перелез через борт и спрыгнул на причал. Ксавье подсадил Александру, а потом полез сам. И первый помощник, и Александра быстро вскочили на ноги, моряк побежал, но Алекс осталась на месте. Она обернулась, поджидая его.
   — Беги! — крикнул Блэкуэлл.
   Она протянула руку. Он схватил ее и потащил за собой. Вот они сделали три шага, четыре, пять… Внутри Ксавье все напряглось в ожидании взрыва.
   И тут воздух потрясли вопли — вопли турецких солдат, выскочивших им наперерез неведомо откуда.
   Ксавье увидел их у начала причала. Обернулся — еще дюжина янычар ворвалась в гавань.
   «Черт побери, — подумал капитан, — нас действительно предали!»
   И тут ночной мрак разорвала вспышка взрыва. Причал под ногами дрогнул.
   Оглушенные, Ксавье с Александрой рухнули ничком. Блэкуэлл первым пришел в себя, тряхнул головой и кое-как поднялся на четвереньки. Отплевываясь от набившейся в рот пыли, он обернулся как раз в тот момент, когда прогремел второй взрыв. Нос корабля пылал, пламя взлетело вверх по грот-мачте и набросилось на паруса. Пожар мигом добрался до порохового погреба. Хранившиеся там снаряды взрывались один за другим. Алекс почему-то вспомнила фейерверки в честь Дня независимости. Судно напоминало погребальный костер.
   — Стой! Стой! Именем Юсуфа Корамалли, именем паши Триполи.
   На миг Ксавье завороженно замер, глядя на пылавший корабль. И тут услышал крики, приказывающие остановиться. Он рывком поднял Александру на ноги. В эти секунды он не думал — лишь подчинялся инстинкту, повелевавшему защищать ее.
   — Таббс, как можно скорее доставь ее обратно во дворец!
   — Ксавье, не надо, — возразила она, — бежим со мной, я укрою тебя!
   Но он грубо оттолкнул ее и приказал:
   — Убери ее отсюда!
   Она побледнела как мел. Только сейчас он заметил, что ее лицо в крови. Таббс сильно дернул ее за руку — ей ничего не оставалось, как покорно повернуться и побежать.
   Блэкуэлл задержался еще на миг, глядя им вслед. Мотивы ее поступков были совершенно необъяснимы.
   Янычары, размахивая клинками, заметили двух беглецов и кинулись за ними. И тогда Ксавье выскочил из тени и побежал, увлекая погоню за собой.
   — Стой! Стой, тебе говорят!
   Ксавье оглянулся и увидел, что одна группа янычар почти догнала его, а другие бросились в воду и плывут следом за Алленом, решившим, что ему удастся преодолеть четверть мили до «Лисицы». За Александрой с Таббсом пока никто не гнался. Появились еще янычары, с воплями и грохотом они мчались в его сторону.
   Его окружили. Пытаться бежать было бесполезно. Но ведь он с самого начала понимал, что обрекает себя на гибель. И Ксавье остановился.
   Только теперь он заметил Джовара, скакавшего на белом арабском жеребце. Питер Камерон натянул поводья и поднял заряженный пистолет.
   Алекс ввалилась к себе в спальню.
   Мурад кинулся к ней. Несмотря на ночной час, раб зажег все до одного светильники и беспокойно метался по комнате, ожидая госпожу. Все упреки замерли у него в груди при виде грязного изорванного платья, разбитого лица и растрепанных волос. Он схватил ее за плечи.
   — Ты цела?!
   Алекс чуть не упала на него.
   — О Господи, что же теперь будет с Ксавье?! Я так боюсь… Ну что за глупый план! Взорвать «Жемчужину» и не бежать…
   Может быть, Блэкуэлла уже нет в живых? В последний раз, когда Алекс обернулась, она видела, как капитана окружили турки, — и нисколько не сомневалась, что Ксавье отвлек погоню на себя. Он мог бы сам постараться спастись, но он предпочел спасти ее.
   Мурад обнял Алекс за плечи и отвел к кровати.
   — Он сделал то, что велел ему долг. Ты же сама твердила, что это человек чести. И понимала, что он не мог не уничтожить «Жемчужину».
   Алекс припала к плечу раба и расплакалась.
   — Боже, прошу тебя, не дай ему погибнуть! — молилась она, чувствуя, что сердце вот-вот разорвется от горя.
   — Весь дворец уже на ногах, — заметил Мурад. — Наверное, и весь город тоже. Из дворцового сада можно видеть пожар в гавани. Если хочешь, ты тоже можешь поглядеть, Алекс!
   Но она лишь потрясла головой. О, ее всю оставшуюся жизнь будет преследовать картина взрыва на «Жемчужине»! А еще вид Ксавье, бегущего из гавани — прямо в лапы туркам…
   — Все прошло на редкость удачно, Алекс, — уверял Мурад, снимая с ее головы повязку и ласково гладя по спутанным волосам. — Сейчас я принесу теплую воду и мыло, промою тебе раны, и бальзам, чтобы вылечить их! Шрамы тебе ни к чему.
   — Если он погибнет — я тоже не хочу жить! — прошептала она.
   — Он силен и вынослив, не надо думать о худшем, — промолвил Мурад, направляясь в ванную.
   Алекс подскочила к окну, отодвинула занавески. Небо светилось зловещим оранжевым светом. Да, все прошло на редкость удачно: «Жемчужине» конец.
   Но ведь вот в этот самый миг ее Ксавье мог лежать разрубленный ятаганом какого-нибудь дикого турка!
   — Кажется, ты обещала мне не вмешиваться, — нарочито небрежно напомнил Мурад.
   — Я не помешала. — Алекс выдержала его взгляд. — Я помогла им.
   Раб только крякнул.
   Алекс и не подумала оправдываться. Мурад осторожно начал смывать грязь с разбитого лица. Мыло слегка пощипывало ссадины, и она морщилась. Не обращая на это внимания, Мурад обрабатывал ссадины.
   — Ты отважная женщина, Алекс, но в один прекрасный день отвага заведет тебя туда, откуда не будет выхода. И я с ужасом жду, когда это случится.
   — А что, если солдаты прикончат его на месте?! — вскричала она, отпихнув раба. — О Господи! Я должна знать, я должна знать немедленно!
   И она обратила умоляющее, залитое слезами лицо к Мураду.
   — Ну ладно. — Он встал. — Посмотрим, что можно узнать. А ты, Алекс, быстрее переодевайся, а то кто-нибудь застанет тебя в таком виде и догадается, чем ты занималась сегодня ночью!
   Она судорожно сглотнула и кивнула.
   — Если даже Джебаль и захочет проявить великодушие и пожалеет тебя — ему не позволит паша.
   Алекс застыла от испуга. До сих пор ей как-то не приходило в голову, что в конце концов она окажется в руках у паши, а не у Джебаля.
   Он упал, и его принялись жестоко избивать. Удары приходились по всему телу, и хотя Блэкуэлл постарался сжаться в комок, это почти не помогло. Острая боль от ударов искрами вспыхивала в голове. Из легких, казалось, вышибли весь воздух. Кто-то усердно лупил его по спине какой-то палкой. Ксавье скрипел зубами. Мир постепенно заволакивала кровавая пелена, однако он держался из последних сил, чтобы не провалиться в темноту.
   — Хватит, — раздался знакомый голос. Это был Джовар. — Тащите его обратно в «парилку» вместе с остальными. Он еще понадобится нам живым — в назидание другим недоумкам!
   Ксавье рывком подняли на ноги. Он едва стоял. Голова раскалывалась от боли, к горлу подступила тошнота. Спина болела, словно ему перебили позвоночник. Все тело было покрыто кровоточившими ссадинами. Один глаз заплыл и полностью закрылся. Однако левым глазом он смог различить, как турки схватили остальных матросов и приволокли мокрого, стучащего зубами Аллена. А еще он увидел, как полыхает пожар на «Жемчужине».
   До сих пор при мысли о ее уничтожении у него щемило сердце. Но в этот миг он ощутил триумф.
   Пусть его казнят — он выиграл свою битву. И Ксавье посмотрел на Камерона.
   Враги смерили друг друга взглядами. Камерон осклабился.
   Алекс остановилась на том, что ей придется на коленях вымаливать пощаду для Блэкуэлла.
   Было четыре часа утра, Мурад не возвращался. Неизвестность превратилась для Алекс в медленную пытку. Она должна убедиться, что Ксавье жив. Он не может не выжить. А потом надо его спасать. Быстро переодевшись, Алекс бесшумно вышла из комнаты.
   Она спешила по дворцовым покоям, позабыв, что в обычных сандалиях всем видны израненные в кровь ноги. Никто не спал. Повсюду сновали рабы, слуги, охрана — как будто на дворе был день. Не обращая внимания на окрик двух нубийских невольников, она зашла к Джебалю.
   Принц сидел в обществе своего секретаря-датчанина и пил горячий черный кофе. Он очень удивился появлению Алекс. Но когда увидел ее разбитое в кровь лицо, так и открыл рот.
   — Джебаль, нам надо поговорить! — Алекс кинулась к нему.
   — Оставь нас, — велел секретарю Джебаль. — И смотри, чтобы нам никто не помешал, — пусть даже это будет мой отец!
   Датчанин поклонился и выскочил из комнаты. Джебаль поднял лицо Алекс к свету. Его хватка была отнюдь не нежной. Грозно сверкая глазами, он спросил:
   — Что с тобой такое?
   Алекс похолодела от страха, во рту стало сухо. Но страх потерять Ксавье пересилил страх разгневать мужа.
   — Я споткнулась и упала в саду, — соврала она.
   — Вот как? — Тут Джебаль посмотрел куда-то в сторону. Она проследила за его взглядом: в окнах все еще видно было зарево над гаванью — то горела «Жемчужина».
   — Меня кто-то толкнул сзади, — затараторила Алекс. — Джебаль, ты же знаешь, что в гареме у меня полно врагов.
   Он снова посмотрел на нее:
   — Тебе же будет лучше, если скажешь всю правду. Не смей дурачить меня. Не смей лгать мне, Зохара!
   У Алекс упало сердце. Он заподозрил ее! Он заподозрил, что она каким-то образом замешана во взрыве в гавани! Или просто у страха глаза велики? «Нет, — думала она. — Они оказались правы. Этот дикарь будет бить меня, он накажет и даже убьет меня за то, что я предала их веру и нарушила их законы…»
   — Я не лгу, — сорвалась с ее уст самая настоящая ложь. Джебаль испытующе заглянул ей в глаза. Алекс стоило нечеловеческих усилий ответить на этот взгляд.
   — Что ты делаешь здесь в четыре часа утра?
   — Да разве я смогла бы спать? Они взорвали «Жемчужину». Это был такой красивый корабль…
   — Да, Блэкуэлл уничтожил лучшую добычу, когда-либо попадавшую в руки моему отцу.
   Алекс стояла ни жива ни мертва. Воцарилась такая напряженная тишина, что Джебалю наверняка стали слышны удары ее сердца.
   — Блэкуэлл?..
   — Совершенно верно, — помрачнев, подтвердил Джебаль. — Твой драгоценный земляк и твой друг!
   — Он не друг Мне, Джебаль, — еле слышно возразила она. — Мы никогда с ним не встречались…
   — Вот как? Тогда с какой стати ты о нем так печешься?
   — Потому что мне его жаль, — выдавила Алекс. — И других людей тоже. И мне отвратительны рабство, жестокости, пытки и убийства.
   — Это значит, что ты так и не приняла мою веру душой!
   — Я старалась.
   — Неужели?
   Алекс совсем смешалась. Заявиться вот так к Джебалю, да еще в тот момент, когда жизнь Блэкуэлла висит на волоске, было грандиозной ошибкой. Теперь-то она это понимала. Однако идти на попятный уже поздно.
   — А что случилось? Как им удалось уничтожить корабль?
   — Блэкуэлл с пятью матросами пробрался в гавань и заложил на «Жемчужине» две бомбы. К счастью, их всех схватили.
   Алекс затаила дыхание. Схватили всех — значит, Блэкуэлл еще жив… Радость ее была так велика, что она едва не выдала себя. Непослушными губами она спросила:
   — И что теперь с ними будет?
   — Отец в ярости — и я его понимаю. Наверняка полетят головы. И это сильно испортит тебе настроение, моя жалостливая жена!
   — Да, — прошептала она, а Джебаль продолжал:
   — Однако часовые заметили в гавани еще одного человека. Бедуина. И ему удалось скрыться.
   «О Господи! — пронеслось у Алекс в мозгу. — О Господи!!!»
   — Но его поймают. Это лишь вопрос времени, — уверенно закончил Джебаль.
   Бенджамину Аллену отрубили голову на рассвете.
   Алекс все еще была на ногах, о сне не могло быть и речи. Казнь Аллена была рассчитана на устрашение всех прочих, которым могло прийти в голову дерзкое желание вырваться из рабских цепей в Триполи. Мураду не удалось узнать, какая судьба уготована Ксавье и остальным заговорщикам. Ясно было одно — паша взбешен. Он уже приказал высечь несчастного, явившегося с известием о взрыве на «Жемчужине», и заточить в тюрьму шестерых часовых, охранявших в ту ночь корабль. Перед этим все они побывали на бастонадо.
   Их начальника до смерти забили кнутами, а превратившееся в кровавое месиво тело проволокли по городу и бросили в море.
   Наступило утро. Алекс изнемогала от усталости, но не могла сомкнуть глаз, не могла ни есть, ни пить. Ей казалось, что она уже умерла. Она могла лишь молиться о спасении Ксавье.
   В комнату вошел Мурад: под глазами раба залегли темные круги, лицо было осунувшимся и мрачным.
   — Что? Что такое? — кинулась к нему Алекс.
   — Паша отослал всех на юг.
   — На юг? — остолбенела она. — Ничего не понимаю!
   — На рудники. — Мурад как-то странно посмотрел на нее.
   — Ну что ты на меня так уставился?! — Она дернула раба за жилетку. — Что это означает? По крайней мере паша не велел их казнить?
   — Ты ничего не поняла. Это и означает, что он приговорил их к смерти!
   — Да объясни же ты толком! — Алекс встряхнула его что было сил.
   — Рудники — это тебе не каменоломня. Если раб попадает туда, ему не жить. Оттуда еще никто не возвращался. Никогда. Это верная смерть, Алекс!
   Алекс сдавленно вскрикнула и упала на кровать. Ксавье приговорили к смерти! Нет! Такого не могло случиться! Она отчаянно старалась собраться с мыслями, но ничего не получалось. Она подняла глаза.
   — Значит, мы должны освободить его поскорее, Мурад, прежде чем его вышлют из города. А потом мы втроем сбежим.
   Рабу стало неловко, но он сказал:
   — Это же смешно!
   — Мне не до смеха. Мы украдем лодку побольше. Ксавье — моряк, мы вполне можем добраться до Сицилии. Мы должны попытаться!
   — Никто и никогда не доберется до Сицилии на такой лодчонке, о которой ты думаешь! И тем более, уже поздно.
   — Что?! — ахнула Алекс.
   — Их уже выслали за пределы города.
   — Нет!!! — вырвалось у нее. Побледнев как смерть, она вскочила — и упала бы, но Мурад подхватил ее.
   — Мне жаль, Алекс. Ужасно жаль.
   — Где они могут быть сейчас? — истерически спросила она.
   — Нет. Я не могу позволить тебе снова выйти из дворца. Джебаль и так тебя подозревает.
   Она отпихнула его и выскочила наружу.
   — Ты забыла переодеться! — сердито крикнул он вслед. Однако ее уже не было видно. Мураду ничего не оставалось, как, чертыхаясь, помчаться за госпожой.
   Оказавшись на базаре, Мурад умудрился стащить у торговки паранджу, чтобы прикрыть Алекс лицо, — она даже не обратила на него внимания. Ничего не замечая вокруг, Алекс мчалась к южным городским воротам. Там вдоль большой дороги уже собралась изрядная толпа: женщины размахивали тряпками, а мужчины и мальчишки — кинжалами и копьями. Горожане свистели и визжали. Полсотни янычар едва сдерживали озверевшую публику. Ими командовали трое конных и несколько пеших начальников.
   Невольно застонав, Алекс стала протискиваться сквозь потные тела. Свист, крики и ругань говорили о том, что жестокое представление только началось. Если оно уже не кончилось.
   Алекс едва осознавала, что Мурад изо всех сил цепляется за ее локоть, как будто боится то ли упустить ее, то ли того, что она сможет сделать. Раб заговорил с какой-то толстухой, и Алекс услышала, что пленников только что вывели из города. Незнакомка смачно плюнула под ноги и засмеялась:
   — Мы вышвырнули американских псов из города, чтобы ноги их больше здесь не было — во славу Аллаха!
   Алекс кинулась вперед, к краю толпы — Мурад повис на ней, как клещ. Не обращая внимания на зевак, на янычар, она пустилась бежать. И вот впереди, в клубах пыли, показалась группа людей. Заслонившись рукой от солнца, Алекс побежала еще быстрее.
   — Алекс! — закричал Мурад, выпустив ее локоть.
   Она даже не обернулась, но вскоре споткнулась и едва не упала. Мурад догнал ее и крикнул в самое ухо:
   — Уйдем отсюда! Не надо на это смотреть!
   Она не отвечала. Расстояние до шедших впереди людей быстро сокращалось. Пленные двигались очень медленно, они еле переставляли ноги.
   У Алекс сердце едва не остановилось от ужаса, а по спине побежал холодок. Она опять споткнулась.
   Собрав все свои силы, Алекс бросилась к ним. Мурад отстал.
   — Алекс! — закричал он.
   Она догнала одного из охранников и оттолкнула его. Солдаты удивленно и несколько испуганно расступились, приняв ее за помешанную. Алекс пронеслась сквозь группу пленных, заглянула в лицо всем американцам, как-то отрешенно отметив, что все они жесточайшим образом избиты. И тут увидела Ксавье.
   Алекс закричала.
   Он не мог двигаться сам. Голова бессильно поникла. Лицо превратилось в сплошной синяк, один глаз совсем заплыл. Кровь была и на лице, и на груди, и на спине. С несчастного сорвали всю одежду. Двое турок тащили его волоком. Он был без сознания. А может быть, вообще мертв?!
   — Ксавье! — простонала она.
   Подбежавший сзади Мурад схватил ее за руку и потащил прочь.
   — Ты ему ничем не поможешь!
   — Ксавье! — кричала Алекс, вырываясь из его рук. Однако не тут-то было. Раб не выпускал ее.
   — Пойдем, пойдем обратно! Во дворец! — Он держал Алекс железной хваткой и даже не замечал, что она бьет его. В конце концов все же удалось заставить ее немного утихомириться.
   Заливаясь слезами, она бессильно обмякла. Ее сердце разрывалось от горя. Слезы и пыль застилали взор.
   Тем временем колонна с пленниками ушла вперед по дороге. Алекс уже не могла разглядеть Блэкуэлла за спинами солдат.
   Она обреченно заплакала.
   И один Мурад заметил: за ними следит Джовар.

Часть третья
РАБ

Глава 28

   Триполи, май 1804 года
   — Она умирает.
   После приговора врача воцарилась напряженная тишина. Мурад проскользнул мимо разряженного в пух и прах коротышки, сел на край кровати и взял руку Алекс. Она лежала осунувшаяся, неподвижная. С прошлой ночи несчастная так и не пришла в себя. Мурад зажмурился и подумал: «Алекс не должна умереть!»
   — Нет, она не умрет, — возразил Джебаль, заступая доктору путь. Принц был бледен и мрачен. — Она не посмеет умереть. Я не позволю!
   Бородатый лекарь только пожал плечами. Его холеная физиономия побледнела от страха. Он был первым врачом, приглашенным к одру больной еще полгода назад, когда Алекс почувствовала себя так плохо, что не в силах была подняться с постели. За это время осмотреть вторую жену Джебаля пришлось всем известным лекарям от Триполи до Туниса.
   — Но, мой господин, вы же сами изволите видеть, что больная с каждым днем становится все слабее, — промямлил мавр. — И я по-прежнему не исключаю воздействие яда как причину недуга, вот только что это может быть за яд?.. Если мы не узнаем это как можно скорее, мы просто не успеем найти противоядие. Кроме того, неясно, кто мог ее отравить. Ведь раб клянется, что в последнее время ни кто не приходил к его госпоже!