Джойс Бренда. Пленница

   Вот только до сих пор он не знал, с какого конца подступиться. Алекс сидела под стражей. У него самого не было союзников, готовых помогать в таком опасном деле. Вот если бы каким-то чудом удалось доставить завтра Алекс на площадь — ее можно было бы спасти вместе с Блэкуэллом.
   И вдруг она появилась в окне.
   Конечно, окно было закрыто, и все же Мурад различал дорогие ему черты сквозь занавеси. А еще он разглядел, какая она бледная, измученная, и синие круги под глазами, и следы побоев на лице. Что еще над нею учинили?!
   Об этой женщине он заботился целых два года. И полюбил ее гораздо сильнее, чем просто друг. И теперь больше всего на свете ему хотелось бы быть рядом и снова заботиться о ней. Но это было невозможно.
   Мурад огляделся. По садовой дорожке прошли две женщины, и он не решился проскочить через галерею к окну.
   Алекс отвернулась от окна. В глаза бросилось темное пятно, резко выделявшееся на ярко-рыжих волосах. Значит, она еще и ранена.
   Мурад почувствовал, как в груди закипает гнев. С каким наслаждением он бы прикончил Джебаля! Потрясенный, он понял, что непременно убьет принца, если погибнет Алекс.
   Она шагнула в глубину комнаты. Пора — иначе будет поздно. Сжимая в горсти мелкие камушки, Мурад приподнялся и кинул их в окно. Раздался громкий стук, однако Алекс не повернулась.
   Расстроенный Мурад опять присел. Совершенно ясно, что таким способом он не свяжется с Алекс. И тут его осенила идея. То есть не одна идея, а сразу две.
   Паулина нянчилась со своим младенцем, когда чья-то рука зажала ей рот. Она затихла, удивленная и испуганная.
   — Это я, — прошептал Мурад.
   — Мурад! — охнула Паулина. А в следующий миг, как и всегда при виде красавца евнуха, на нее накатила сладостная истома. В памяти тут же всплыли и те чудесные, полные страсти минуты, которые они провели вдвоем.
   А раб как ни в чем не бывало подошел к двери и запер ее. Паулина встала, машинально качая младенца. Больше никого в комнате не было. Наверное, он влез сюда в окно.
   — Мурад, — зашептала Паулина, чувствуя, как кровь быстрее потекла по жилам, — тебе нельзя сюда приходить! Джебаль приказал тебя схватить. Боюсь, он хочет казнить тебя, потому что ужасно зол на Зохару.
   — Знаю, — мрачно откликнулся Мурад. — Ты выдашь меня солдатам?
   Паулина зарделась и потупилась, а потом подняла глаза, несмело улыбнулась:
   — Конечно, нет. Нас с тобой слишком многое связывает. — Она не сводила с него нежного взгляда. — Я так боялась за тебя.
   Он улыбнулся в ответ.
   — Паулина, ты поможешь мне?
   Итальянка вздрогнула, и ребенок захныкал. Она успокоила его, а потом прошептала:
   — Я сделаю все, о чем ты попросишь.
   — Я попрошу всего о двух вещах.
   Алекс не думала, что к ней придет кто-то еще. Она сидела и размышляла, что теперь с ней будет, и не подумала подняться при виде Паулины. Все, на чем бедняжка была способна сосредоточиться, — что уже наступил полдень, а завтра на рассвете Блэкуэлла казнят, и ему осталось жить несколько часов. При этой мысли прекрасные глаза неизменно наполнялись слезами. Он ненавидела историю, она ненавидела судьбу.
   — Могу я поговорить с тобою?
   — Мне запрещено разговаривать, — буркнула Алекс.
   — Но я получила позволение у Джебаля, — заверила наложница, подходя поближе.
   — Просто удивительно! — откликнулась Алекс, но так и не взглянула на Паулину.
   — Мне так жалко, что он держит тебя взаперти. — Гостья села на край кровати.
   Алекс кивнула.
   — Ты правда считаешь, что беременна?
   — Не знаю. Надеюсь, это не так, — отвечала Алекс, понимая, что лишится рассудка, если будет вынуждена родить дитя — не зная, кто его отец. А уж тем более родить сына Джебалю, тогда как Ксавье будет гнить где-то в безымянной могиле.
   Паулина шепнула так, чтобы не услышали часовые.
   — Меня прислал Мурад.
   Алекс уставилась на Паулину, потом шепнула:
   — С ним все в порядке?
   — Да. Но ему приходится прятаться. И он попросил меня передать вот это. — Паулина протянула клочок бумаги. Щеки итальянки пылали от страха и возбуждения.
   Алекс нетерпеливо прочла записку, составленную по-английски, — чтобы не смогла прочесть Паулина:
   «Приготовься бежать завтра на рассвете, с площади казней».
   — Ничего не понимаю, — прошептала она, едва переводя дыхание и подняв взгляд на Паулину. Та торопливо вскочила:
   — Мне ничего не известно. Мне неизвестно, что там написано. Он только попросил передать тебе записку и поговорить с Джебалем.
   — А что ты сказала Джебалю? — настаивала Алекс, тоже вставая.
   — Я сказала только, чтобы он отвел тебя посмотреть на то, как умрет Блэкуэлл, — застенчиво призналась Паулина.
   И тогда Алекс все стало ясно.
   Он не боялся. По крайней мере за себя.
   Ксавье спокойно стоял перед каменной глыбой, на которую скоро должен будет опустить голову. Руки его были скованы за спиной, и четверо стражей не отходили от него ни на шаг. Наступил рассвет. Оранжевый диск солнца медленно выполз на серый небосвод. Несмотря на ранний час, площадь была полна зрителей. Дети смеялись, визжали и всячески поносили его по-арабски. Женщины шипели и плевались. Ксавье не обращал на них внимания.
   Перед его глазами стоял милый образ Александры — он утешал героя и одновременно лишал его покоя. Пусть она была лгуньей, шпионкой, кем угодно! Ксавье был уверен, что ни к одной женщине на свете он не испытывал столь сильных чувств: любви, страсти, восхищения, тревоги, страха.
   Пусть ему придется умереть. Все умирают рано или поздно. А он к тому же будет отомщен. Пребл сметет ненавистный город с лица земли. И Штаты выиграют наконец эту дурацкую войну. Бесчинствам паши придет конец. Призрак Роберта успокоится и не будет больше преследовать Сару и слоняться по особняку Блэкуэллов. Он обретет успокоение на небесах.
   Однако он не хотел, чтобы умирала Александра. И еще меньше желал оставлять ее в Триполи, бесправной пленницей в лапах Джебаля. А что, если она беременна? И если ребенок от него?!
   О, тогда Ксавье был бы счастлив, как никогда не был счастлив раньше. Боже милостивый, неужели нет способа ее спасти?!
   — Блэкуэлл!!!
   Ксавье не сразу понял, что его зовут. Вообще-то это мало его интересовало — вот только голос показался до боли знакомым. Он поднял глаза.
   И увидел Нильсена.
   Он тут же понял, что надо ждать сюрпризов.
   Джебаль пребольно сжал ей руку. Алекс не сомневалась, что на коже останутся синяки, но ей было наплевать. Она не спускала глаз с Блэкуэлла.
   Как ему удается оставаться таким спокойным? Он ведь скоро умрет. А может быть, нет? Совершенно очевидно, что Мурад (да благословит его Всевышний) готовит побег. Но как? И разве можно рассчитывать на успех, когда вокруг столько солдат?
   Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она изнывала от жары. Она боялась за Блэкуэлла. А тут еще Джебаль не спускал с нее глаз.
   О, если только Алекс увидит, как голова Ксавье отделится от туловища и покатится по грязной мостовой, — она умрет в тот же миг. Она знала, что такого ей не перенести. Она окинула взглядом толпу, предвкушающую кровавую потеху. Кругом были вооруженные янычары. Алекс опять отчаялась. Похоже, Блэкуэллу не удастся вырваться отсюда. Что уж говорить о ней. Тем не менее она была готова к любому повороту событий. И молилась, молилась всем сердцем.
   И вдруг среди зевак заметила Мурада. Раб многозначительно посмотрел на нее, а потом опустил голову и скрылся в толпе. Конечно, он переоделся бедуином. Вскоре Алекс снова различила знакомую фигуру, проталкивавшуюся ближе к ней.
   И тут толпа взревела.
   Алекс вздрогнула.
   Паша восседал на увешанном драгоценностями белоснежном жеребце. Правитель в сопровождении Джовара медленно ехал к месту казни. Потом на площадь выступил палач с огромным кривым мечом.
   — Пошли! — дернул ее Джебаль.
   И Алекс вытащили вперед, где стоял Блэкуэлл под охраной четырех янычар. Видимо, он тут же почувствовал ее присутствие, вздрогнул и обернулся.
   Их взгляды встретились. Алекс так хотелось обнять его, прижаться к нему и сказать, как сильно его любит.
   Но Джебаль так сильно сжал ее руку, что от боли на глазах выступили слезы.
   Они остановились перед орущей толпой. Принц хотел, чтобы она увидела все до последней мелочи. Паша с Джоваром остановились справа, разделенные с Блэкуэллом помостом для казни.
   Тут толпа снова завопила: зеваки обратили внимание на пленницу. Она не сразу поняла, что теперь издеваются над ней. Но ей было все равно. «Прошу тебя, Господи! — молилась она. — Не дай ему умереть!»
   — Здесь все знают, какая ты шлюха, — выпалил Джебаль, — и жаждут твоей крови не меньше, чем его!
   — Мне на них наплевать. — Алекс гордо расправила плечи. Ей снова удалось поймать взгляд Блэкуэлла, полный нежности и любви.
   «О Господи!» Ее изумрудные глаза невольно закрылись. «Он твердит, что любит меня!» — подумала бедняжка, едва не зарыдав от горя.
   — Пусть начинают! — взревел паша. — Отрубить ему голову!
   Толпа взревела.
   Блэкуэлла вытащили вперед. Еще секунда — и голова ляжет на ужасный кровавый камень!
   Казнь казалась неотвратимой. Алекс задрожала.
   И вдруг раздались дикие вопли.
   Алекс вспомнила, что слышала их и прежде, когда смотрела боевики. Это был леденящий кровь боевой клич арабов.
   Она обернулась и увидела конный отряд, врезавшийся в толпу и беспощадно топтавший всех, кто попадался на пути. Охранявшие Блэкуэлла турки кинулись им навстречу, размахивая саблями, вместо того чтобы плотнее сомкнуться вокруг пленника. Палач поднял свой меч, паша завизжал, а Джовар поспешно поднял пистолет, целясь в Ксавье.
   Алекс вырвалась из рук Джебаля, схватила камень и кинула его в Джовара.
   Она попала в лошадь под раисом. Животное дернулось, и пуля прошла мимо цели.
   Алекс обернулась как раз тогда, когда ужасный меч обрушился вниз и угодил в землю, даже не оцарапав Ксавье, который изловчился и нанес палачу сильный удар в пах. Визжа, турок упал на мостовую.
   Блэкуэлл бегом кинулся к Алекс. Его руки так и оставались скованы за спиной.
   И вдруг площадь оказалась полна верховых. Один из них подскакал к Блэкуэллу и схватил его за руку. Ксавье побежал рядом со стременем. Алекс вскрикнула.
   — Сука! — дернул ее к себе Джебаль. Она вырывалась, как дикая кошка, но не смогла осилить железную хватку жестоких рук. Краем глаза она заметила, что Джовар снова выстрелил в Блэкуэлла — и снова промахнулся, так как метавшиеся в испуге охранники толкнули лошадь.
   Началась свалка. Алекс обернулась к Джебалю и что было силы пнула его в голень, но он не выпустил ее и закричал:
   — Нет, ты не сбежишь!
   Потом она увидела Блэкуэлла, уже взобравшегося в седло и скакавшего к ней.
   — Александра! — кричал он.
   Она извернулась и впилась зубами в руку Джебаля. Рот наполнился кровью. Принц с воплем разжал пальцы.
   Алекс рванулась к Блэкуэллу. Вцепившись что было сил ему в колено, она повисла сбоку от коня, несшегося во весь опор. Обутые в сандалии ноги тут же сбились в кровь, а подкованные копыта то и дело попадали по локтям. Несмотря на боль и страх, она ни за что не хотела разжать руки.
   Однако на такой скорости силы ее начали быстро иссякать. И тут лошадь под Блэкуэллом налетела на двух других всадников, беспорядочно размахивавших своими ятаганами. Ошарашенное животное взвилось на дыбы и дико заржало. Алекс отчаянно цеплялась за ногу Блэкуэлла.
   — Прыгай в седло! — крикнул Ксавье. Но ей не хватало решимости выпустить хотя бы на миг его ногу, чтобы перехватиться и вскарабкаться лошади на спину. И тут вдруг что-то наподдало сзади так, что она взлетела вверх, схватила за пояс Блэкуэлла и протянула руки к поводьям. Серая кобыла снова взвилась на дыбы. Оглянувшись, Алекс заметила Мурада, покрасневшего от напряжения.
   — Бегите! — кричал раб, дико вращая глазами. — Бегите!!!
   Лошадь рванулась вперед, так что Алекс чуть не упала с нее. Впереди замаячила гавань. Только тут она заметила, что их охраняют два араба, скакавшие по бокам.
   И что-то дернуло ее за ногу. В панике она обернулась, чувствуя, что неотвратимо сползает с конской спины. Хуже того — начал сползать, и увлекаемый ею Блэкуэлл.
   Оказывается, ее тащил невесть откуда взявшийся Джебаль. Охваченный буйной яростью, он вцепился в ее ногу мертвой хваткой и не обращал внимания на бившие по чему попало копыта.
   На искаженном дикой злобой лице было ясно написано, что этот зверь ни за что не выпустит свою жертву. И она вот-вот свалится с лошади. Если Алекс не разожмет руки и не оставит Блэкуэлла, он тоже упадет и снова будет схвачен.
   Алекс разжала руки.

Глава 37

   Она осталась совершенно одна.
   Мурад скрывался от Джебаля где-то в Триполи, а Блэкуэлл сбежал.
   Ей никогда не забыть, как в последний раз она видела Ксавье, который обернулся и дико сверкнул глазами, поняв, что это Джебаль стащил ее с лошади. Было ясно, как день, какая за этим последовала внутренняя борьба, как ему хотелось спрыгнуть с седла, вернуться к ней и отбить у Джебаля, несмотря на связанные за спиной руки. Однако Алекс мало беспокоилась о себе. В погоню за Блэкуэллом устремлялись все новые и новые отряды варваров. Понимая, что ей самой не вырваться, Алекс крикнула Ксавье:
   — Беги! Беги!!!
   К этому воплю присоединился еще чей-то голос. Оказывается, Нильсен догнал их и понесся к морю. И тогда Блэкуэлл, решившись, последовал за ним.
   Но Алекс успела прочесть обещание в его взгляде. Он еще вернется за ней. И бедняжка верила в это всем сердцем, всей своей изболевшейся душой.
   Во дворце все только и говорили об удивительном бегстве капитана Блэкуэлла. Паша был в ярости. Джебаль был в ярости. Джовар сослал на работу в каменоломни весь отряд дворцовой стражи, а их командира казнил в тот же день. Алекс было достаточно прижаться ухом к двери, чтобы в подробностях услышать все новости, с увлечением обсуждаемые часовыми.
   Но вскоре она без сил рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Ну кого, кого она старается обдурить? Никакой это не любовный роман. Это настоящая жизнь, только намного хуже, потому что здесь мусульманское государство, и идет 1804 год. И каким бы отважным, непримиримым и сильным ни был Ксавье Блэкуэлл, он всего-навсего человек из плоти и крови. А это значит, что он погибнет, если рискнет вернуться. И ей никогда его не видать. И им никогда не жить вместе.
   Ей в голову пришла мысль, что только безнадежная дура могла попытаться изменить ход истории. Ей давно пора вернуться в родной двадцатый век и выбросить из головы все бредни про Блэкуэлла. Может, со временем память станет слабее и не будет всякий раз ранить сердце, как будто это острие ятагана. Может быть, она сможет относиться к этому как к просто приключению.
   Нет, надеяться на это бесполезно. В любом случае вряд ли вообще удастся вернуться в двадцатый век, ведь лампа у Зу. Если та вообще ее не выкинула.
   — Он удрал! — рычал Джовар. — Невероятно, но он ушел прямо из-под носа! Мы попытались перекрыть выход из гавани, но датчанин запросто прорвал заслон. И вот теперь Блэкуэлл удрал, а с ним заодно и Нильсен!
   — Ну и скатертью дорожка, — зевая, протянула Зу. Он уставился на любовницу невидящим взглядом. Все мысли шотландца устремлялись к Блэкуэллу.
   — Я хочу его убить!
   Зу соскользнула с кровати и возбужденно зашептала:
   — Ну же, милый, дай своему гневу как следует разрядиться!
   Джовар не обращал на нее внимания, уверенный, что в любой момент сможет воспользоваться ее телом. Он метался, как тигр в клетке.
   — Остается только ждать, что он еще вернется за Александрой Торнтон. Видела бы ты его рожу, когда Джебаль сдернул эту сучку с лошади. Дурак, он на самом деле был готов кинуться на выручку! Если бы я не разрядил свои пистолеты, то запросто мог бы подстрелить его в тот момент!
   — Не думаю, что он вернется. Во всяком случае, скоро. Может быть, в следующем году, на каком-нибудь американском военном корабле…
   Джовар повернулся к ней. Действительно, Зу улыбалась!
   — Ты что, смеешься?! — зловеще спросил он. Зу повела плечами, отчего всколыхнулись тяжелые груди.
   — Ты сегодня такой упрямый, Питер…
   В три скачка он оказался рядом, ухватил ее за волосы и дернул так, что голова любовницы резко запрокинулась, обнажая горло. Она испуганно охнула.
   — А я думаю, что он вернется. Я думаю, что он вернется и сделает это скоро, чтобы освободить ее. — Джовар снова дернул Зу за волосы. — А я буду ждать его, Зу. И в этот раз ему не уйти!
   Все, что Алекс могла придумать, — передать Джебалю письмо, что умоляет выслушать ее. Правда, вряд ли он обратит на ее просьбу внимание.
   Однако он явился на удивление быстро. Скрестив руки на груди, принц устремил на пленницу надменный взгляд:
   — Хотел бы я знать, что ты собираешься сказать.
   — Насколько я понимаю, я обречена, — медленно начала Алекс.
   — Значит, ты признаешь себя виновной?
   — Я признаюсь только в том, что люблю этого человека и что рискнула спасти ему жизнь.
   — Но ты посмела попытаться бежать с ним! — взбесился Джебаль.
   — А что мне оставалось делать, если ты меня ненавидишь, если посадил меня под замок и даже грозил смертью?!
   — Что ты хотела сказать? — еле сдерживаясь, спросил Джебаль.
   — Я уверена, что Зу где-то спрятала мои вещи — ну, те самые, которые отняли у моего раба.
   — Ах, да неужели?
   — И я молю тебя вернуть их. Это просто памятные безделушки из дома. Или ты решил быть настолько жестоким, что лишишь меня последнего утешения?
   — Зу твердит, что не брала эти вещи, — отчеканил Джебаль.
   — Она врет. Она всегда врала.
   — Уж не ты ли уличишь ее во лжи, Зохара? — рявкнул принц.
   Алекс опустила голову. Это было все, что она могла сказать, что она вообще могла предпринять.
   Джебаль вышел. Алекс услышала лязг железной задвижки и смахнула рукой горькие слезы. Она тоже всего-навсего женщина из плоти и крови. И довольно глупо было воображать себя какой-то героиней. Нет у нее больше ни отваги, ни сил.
   А теперь нет и лампы, без которой ей не вырваться из Триполи и из лап Джебаля.
   Хотя, Господь свидетель, сейчас было самое время плюнуть на все и вернуться в двадцатый век.
   Но Джебаль передумал. Ведь он знал, что Зу действительно врет и вполне могла оказаться еще и воровкой. И если у нее находятся те загадочные штуки из прежней, христианской жизни Зохары, что ж, ему самому будет любопытно в них покопаться. Может быть, это даст возможность понять душу этой женщины, которую он так горячо любил и так сильно теперь ненавидит.
   Как несправедлива бывает судьба! Она послала ему в жены двух несравненных красавиц, не похожих друг на друга абсолютно ничем — кроме того, что обе оказались бесстыжими лгуньями. Правда, Зу уже давно ему опостылела. К тому же она так и не родила Джебалю сына. Однако он до сих пор остро, болезненно, как мальчишка, переживает разрыв с Зохарой.
   Вот и теперь разъярился, стоило вспомнить про измену и супружескую неверность Зохары. И то, что Блэкуэллу удалось избежать расправы, только подлило масла в огонь. От гнева Джебаль чуть было не распахнул дверь в комнату Зу пинком ноги, но сдержался. Не обращая внимания на искаженное ужасом лицо Масы (принцу было наплевать на какого-то раба), Джебаль поднял руку, чтобы постучать.
   И тут услыхал эти звуки.
   Приглушенные женские всхлипы и дикий рев ее партнера, только что овладевшего самкой.
   Не веря своим ушам, почти не соображая, что делает, Джебаль ворвался в комнату. И застал свою жену, валявшуюся на мраморном полу с бесстыдно раздвинутыми ногами. Над ней возвышался на коленях мужчина, засунувший член глубоко ей в рот. В глазах у Джебаля потемнело.
   Над Зу склонился Джовар.
   — Зачем я ему понадобилась?! — кричала Алекс, которую двое солдат молча выволокли из комнаты.
   Ее провели по затихшему в предрассветный час дворцу. Алекс тряслась от страха. Уж очень все напоминало то утро, когда Джебаль повел ее на городскую площадь, чтобы показать, как казнят Блэкуэлла. Неужели он снова схвачен?.. Несмотря на прохладу и свежесть раннего утра, Алекс обливалась потом.
   — Пожалуйста, скажите мне, что случилось! — умоляла она солдат.
   — Лили Зохара, — покосился на нее один из стражей, — как мне ни жаль, но нам приказано не разговаривать с вами под страхом смерти.
   — Они схватили Блэкуэлла? — вцепилась ему в жилетку Алекс. Однако на каменном лице часового ничего нельзя было прочесть.
   А потом она услышала свист, вопли и улюлюканье. У Алекс душа ушла в пятки. О Господи! Они уже почти у городской площади, на которой опять неистовствует кровожадная толпа зевак! «Пожалуйста, только не Ксавье!!!»
   Солдаты вывели ее на тесную улочку, поднимавшуюся к площади. Повернув за угол, Алекс обомлела: да, там действительно негде было яблоку упасть — совсем как в тот день, когда чуть не погиб Блэкуэлл…
   Вот и паша восседает на своем белоснежном жеребце справа от плахи, как в то памятное утро. Рослый патлатый палач в белой рубахе торчит рядом, поигрывая своим ужасным кривым мечом. Остро отточенный клинок сверкал на солнце. Четверо янычар окружили закованного в кандалы пленного, заслонив его лицо.
   Перепуганная до смерти, она обливалась потом и в то же время тряслась, как осиновый лист. Нет, ей ни за что не пережить снова такой кошмар.
   Но тут часовые потащили ее через толпу. Янычары грозными окриками и тычками прокладывали себе дорогу. Наконец Алекс увидела Джебаля. Принц гарцевал на нервном жеребце. Сбруя коня сверкала от бесчисленных драгоценных украшений.
   Стражи безжалостно вытолкнули ее из толпы. И Алекс охнула, разглядев лицо закованного в кандалы несчастного. Ибо в окружении четырех рослых янычар со скованными за спиной руками стоял белобрысый перебежчик-шотландец, командир военного флота паши, раис Джовар.
   Она совсем растерялась. Разве Джовар был шпионом?
   Но тут ее толкнули вперед, к Джебалю. Он взглянул на нее и тут же отвернулся. Солдаты встали рядом с Алекс.
   — Где она? — спросил у сына паша.
   Алекс дернулась, дико вытаращив глаза на Джебаля, понятия не имея, что за пытка уготована ей на сей раз.
   Но тот ничего не сказал, и не сразу пленница догадалась, что его застывший взгляд устремлен куда-то за ее спину. Ни жива, ни мертва, она обернулась туда же. И снова охнула от неожиданности.
   В этот миг еще двое солдат безжалостно бросили под копыта жеребцу Джебаля нагую Зу.
   Алекс едва не лишилась чувств. Она подняла голову и встретилась с напряженным взглядом Джебаля.
   Мрачные темные глаза пронзили ее насквозь.
   Зу кое-как поднялась на ноги. Половина ее лица была сплошным синяком, на пышном теле тоже виднелись следы побоев. Похоже, ей пришлось отведать и кнута. Алекс затошнило.
   — Мой господин, я молю о прощении! Я сама не знала, что делала! Такого никогда больше не случится, молю тебя ради Аллаха всемогущего, пощади мое тело и мою душу!
   — Молчать! — рявкнул Джебаль. А потом наклонился и ударил ее плеткой с такой силой, что Зу рухнула ничком наземь и так и осталась лежать неподвижно.
   Первым побуждением Алекс было кинуться к ней и попытаться помочь. Но она заставила себя остаться на месте. Она догадалась, что происходит.
   Паша дал знак палачу.
   Алекс, затаив дыхание, смотрела, как Джовара бросили на колени перед плахой и заставили опустить голову. Шотландец молчал, не рыдал, не молил о пощаде. Алекс показалось, что она заметила в широко распахнутых глазах обреченность — как если бы Камерон давно знал об уготованном ему ужасном конце. Палач замахнулся, и Алекс зажмурила глаза. Раздался глухой удар — и тут же восторженно взревела толпа.
   Однако Алекс так и не открыла глаза и едва дышала, с трудом удерживаясь от подступившей рвоты — хотя за последние три дня почти ничего не ела.
   — Зохара!
   Вздрогнув, она открыла глаза и увидела Джебаля.
   — Джовар с моей женой обманули меня, — криво улыбаясь, сказал он. — Его судьба ждала и Блэкуэлла — если бы он не сбежал. Смотри!
   — Пожалуйста, — задыхаясь, взмолилась Алекс. — Я не могу!
   — Смотри!!!
   Глазами, полными слез, она взглянула на обезглавленное тело. И тут же рухнула на колени, корчась от судорожной рвоты.
   Джебаль рявкнул новую команду.
   Зу дико заверещала.
   Алекс дернулась, не в силах оторвать глаз от Зу, которую связали по рукам и ногам.
   — Нет… — невольно шептали непослушные губы.
   — Джебаль, умоляю, — обливаясь слезами, причитала Зу, — помилуй меня, будь милосердным, ради Аллаха святого, великого, помоги мне, я люблю тебя, я тебе верна, пожалуйста, не делай этого! О Аллах великий, молю тебя, спаси меня!
   Выступили вперед два солдата с мешком.
   Алекс застыла.
   Зу дико вырывалась, однако янычары легко подхватили ее и засунули в огромный парусиновый мешок, а потом ловко завязали горловину. Зу все еще дергалась, пытаясь освободиться, и так же дергался и морщился ужасный мешок. Плотная парусина хоть и приглушала отчаянные вопли, они по-прежнему резали слух. Алекс вяло подумала, что такое не может случиться наяву.
   Вперед выехал Джебаль. Он подхватил мешок и поскакал к гавани, волоча по мостовой страшный груз. Несчастная с новой силой принялась визжать и биться. Алекс не верила своим глазам. Жизнь оказалась пострашнее фильмов ужасов.
   Джебаль доехал до конца одного из причалов и остановил коня. А потом поднял мешок со своей собственной женой и швырнул в пучину.