Страница:
Им навстречу уже спешила графиня в эффектном черном бархатном платье, вся увешанная бриллиантами.
— Лорд Шелтон, как я рада снова вас видеть!
Она улыбнулась, но улыбка не смогла стереть тревоги, написанной на ее лице.
Ник склонился над ее рукой.
— Графиня! Я тоже бесконечно рад встрече. А это кузина моей жены, Джейн Беркли.
Дамы обменялись вежливыми приветствиями, и графиня подвела новых гостей к небольшой группе неподалеку.
— Я уверена, вы все знакомы с лордом Шелтоном; а это — его подопечная, кузина его супруги. Это лорд Смит-Пакстон и Хэбберли, леди Эддинг и леди Таунсенд.
— Добрый вечер, — произнес граф, и мужчины сдержанно кивнули в ответ. И тут же их взгляды устремились к Джейн — как мошки к пламени свечи. Джейн сделала реверанс и робко улыбнулась. В серебристом шифоновом платье она выглядела самым настоящим ангелом.
— Кузина Патриции Вестон, э? — произнес Хэбберли, высокий, толстый барон с седыми волосами. — Мне кажется, я улавливаю внешнее сходство. Хотя Патрицию, как ни была она хороша, нечего и сравнивать с вами, дорогая.
Джейн, покраснев, смущенно пробормотала что-то в ответ. Леди Эддинг, прекрасная смуглянка, невежливо уставилась сначала на Ника, а потом на Джейн.
— Беркли. Вы что, дочь актрисы?
— Да, — гордо ответила Джейн, вздернув подбородок. — Моя мать — Сандра Беркли, известная всей Англии.
Граф поморщился. Он все еще держал Джейн под руку и теперь крепко сжал ее локоть, предостерегая девушку. Эта гостиная была не слишком подходящим местом для того, чтобы хвастать подобным родством.
Леди Эддинг и леди Таунсенд переглянулись.
— Так вот вы кто такая! — бросила брюнетка. И тут же обе дамы, отвернув носы, продолжили свой разговор, больше не обращая внимания на Джейн.
— Она была любовницей Эдварда Вестона, — сказала леди Эддинг, не слишком стараясь понизить голос. — Вообразите… привести сюда незаконную дочь актрисы! Как он мог до этого додуматься?
— Они были вчера вечером в театре, — с жаром сообщила леди Таунсенд. — Я там не была, но мне сегодня за чаем все рассказала герцогиня Ланкастер. Он держал ее под руку!
Леди Эддинг задохнулась, разинув рот. И обе дамы повернулись, чтобы посмотреть на Джейн и графа. Лорд Хэбберли и Смит-Пакстон уже ушли. Джейн бросила взгляд на графа. Ее глаза блестели от слез, но голос девушки прозвучал звонко и отчетливо:
— Невообразимые суки!
Граф поспешил увести ее в сторонку.
— Не опускайтесь до их уровня, — прошипел он, взбешенный не меньше, чем Джейн.
— Я не позволю им говорить всякие гадости!
— Позволите! — процедил он сквозь стиснутые зубы. — И будете улыбаться, и будете вежливы и обворожительны и покажете им, что такое настоящая аристократка!
— Я должна это сделать?
— Придется.
— Но ведь вы тоже должны их ненавидеть! — воскликнула Джейн. — Ведь именно поэтому вы почти никогда не бываете в Лондоне, так?
— С какой стати мне их ненавидеть? Они меня просто не интересуют.
— Я вам не верю!
Они бешено уставились друг на друга. Наконец граф устало произнес:
— Да хоть верьте, хоть не верьте. Мне все равно.
— Почему? — в отчаянии спросила Джейн, положив пальцы на его рукав. — Я же знаю вас! Вы добрый, хороший! А эти люди — просто дрянь!
Граф на мгновение лишился самообладания и вытаращил глаза на Джейн, но тут же спохватился и снова натянул на лицо маску равнодушия.
— Идемте. — Он кивком указал девушке на полную гостей комнату.
— Пожалуйста, давайте уедем домой… в Драгмор! Их взгляды встретились.
— Нет, — произнес наконец граф. Джейн снова сумела вывести его из равновесия, назвав Драгмор «домом». — Мы остаемся. Я твердо решил найти для вас мужа, Джейн.
Глаза девушки потемнели.
— Я не хочу замуж!
— Все женщины хотят замуж.
Джейн открыла рот, чтобы возразить, но тут услышала у себя за спиной женский голос:
— Скандал! — говорила дама. — Настоящий скандал! Граф повлек Джейн в глубь гостиной.
Но, разъяренная, Джейн уперлась.
Она оглянулась и уставилась на говорившую; ей оказалась герцогиня Ланкастер. Женщина сделала вид, что не замечает Джейн, и продолжала говорить, обращаясь к полудюжине стоявших возле нее мужчин и женщин.
— Я сама видела! Он не сводил с нее глаз весь спектакль!
— Невероятно!
— Она его подопечная, кузина его жены, — злобно произнесла герцогиня, поворачиваясь наконец, чтобы обозреть Ника и Джейн. — Он просто развратник!
Граф посмотрел ей прямо в глаза. Он даже не моргнул. Его лицо являло собой холодную маску, — но на скулах вспыхнул чуть заметный румянец. Тут он заметил, что Джейн решительно шагнула вперед, словно желая прикрыть его своим маленьким хрупким телом.
— Это вы развратница! — прошипела Джейн. — Злобная развратница! И все вы такие! — Она схватила графа за руку. — Уйдем отсюда!
— Боюсь, теперь нам ничего другого и не остается. — Ник поклонился герцогине, саркастически улыбнувшись. — Всего доброго, мадам. Рад был повидать вас
Глава 22
Глава 23
— Лорд Шелтон, как я рада снова вас видеть!
Она улыбнулась, но улыбка не смогла стереть тревоги, написанной на ее лице.
Ник склонился над ее рукой.
— Графиня! Я тоже бесконечно рад встрече. А это кузина моей жены, Джейн Беркли.
Дамы обменялись вежливыми приветствиями, и графиня подвела новых гостей к небольшой группе неподалеку.
— Я уверена, вы все знакомы с лордом Шелтоном; а это — его подопечная, кузина его супруги. Это лорд Смит-Пакстон и Хэбберли, леди Эддинг и леди Таунсенд.
— Добрый вечер, — произнес граф, и мужчины сдержанно кивнули в ответ. И тут же их взгляды устремились к Джейн — как мошки к пламени свечи. Джейн сделала реверанс и робко улыбнулась. В серебристом шифоновом платье она выглядела самым настоящим ангелом.
— Кузина Патриции Вестон, э? — произнес Хэбберли, высокий, толстый барон с седыми волосами. — Мне кажется, я улавливаю внешнее сходство. Хотя Патрицию, как ни была она хороша, нечего и сравнивать с вами, дорогая.
Джейн, покраснев, смущенно пробормотала что-то в ответ. Леди Эддинг, прекрасная смуглянка, невежливо уставилась сначала на Ника, а потом на Джейн.
— Беркли. Вы что, дочь актрисы?
— Да, — гордо ответила Джейн, вздернув подбородок. — Моя мать — Сандра Беркли, известная всей Англии.
Граф поморщился. Он все еще держал Джейн под руку и теперь крепко сжал ее локоть, предостерегая девушку. Эта гостиная была не слишком подходящим местом для того, чтобы хвастать подобным родством.
Леди Эддинг и леди Таунсенд переглянулись.
— Так вот вы кто такая! — бросила брюнетка. И тут же обе дамы, отвернув носы, продолжили свой разговор, больше не обращая внимания на Джейн.
— Она была любовницей Эдварда Вестона, — сказала леди Эддинг, не слишком стараясь понизить голос. — Вообразите… привести сюда незаконную дочь актрисы! Как он мог до этого додуматься?
— Они были вчера вечером в театре, — с жаром сообщила леди Таунсенд. — Я там не была, но мне сегодня за чаем все рассказала герцогиня Ланкастер. Он держал ее под руку!
Леди Эддинг задохнулась, разинув рот. И обе дамы повернулись, чтобы посмотреть на Джейн и графа. Лорд Хэбберли и Смит-Пакстон уже ушли. Джейн бросила взгляд на графа. Ее глаза блестели от слез, но голос девушки прозвучал звонко и отчетливо:
— Невообразимые суки!
Граф поспешил увести ее в сторонку.
— Не опускайтесь до их уровня, — прошипел он, взбешенный не меньше, чем Джейн.
— Я не позволю им говорить всякие гадости!
— Позволите! — процедил он сквозь стиснутые зубы. — И будете улыбаться, и будете вежливы и обворожительны и покажете им, что такое настоящая аристократка!
— Я должна это сделать?
— Придется.
— Но ведь вы тоже должны их ненавидеть! — воскликнула Джейн. — Ведь именно поэтому вы почти никогда не бываете в Лондоне, так?
— С какой стати мне их ненавидеть? Они меня просто не интересуют.
— Я вам не верю!
Они бешено уставились друг на друга. Наконец граф устало произнес:
— Да хоть верьте, хоть не верьте. Мне все равно.
— Почему? — в отчаянии спросила Джейн, положив пальцы на его рукав. — Я же знаю вас! Вы добрый, хороший! А эти люди — просто дрянь!
Граф на мгновение лишился самообладания и вытаращил глаза на Джейн, но тут же спохватился и снова натянул на лицо маску равнодушия.
— Идемте. — Он кивком указал девушке на полную гостей комнату.
— Пожалуйста, давайте уедем домой… в Драгмор! Их взгляды встретились.
— Нет, — произнес наконец граф. Джейн снова сумела вывести его из равновесия, назвав Драгмор «домом». — Мы остаемся. Я твердо решил найти для вас мужа, Джейн.
Глаза девушки потемнели.
— Я не хочу замуж!
— Все женщины хотят замуж.
Джейн открыла рот, чтобы возразить, но тут услышала у себя за спиной женский голос:
— Скандал! — говорила дама. — Настоящий скандал! Граф повлек Джейн в глубь гостиной.
Но, разъяренная, Джейн уперлась.
Она оглянулась и уставилась на говорившую; ей оказалась герцогиня Ланкастер. Женщина сделала вид, что не замечает Джейн, и продолжала говорить, обращаясь к полудюжине стоявших возле нее мужчин и женщин.
— Я сама видела! Он не сводил с нее глаз весь спектакль!
— Невероятно!
— Она его подопечная, кузина его жены, — злобно произнесла герцогиня, поворачиваясь наконец, чтобы обозреть Ника и Джейн. — Он просто развратник!
Граф посмотрел ей прямо в глаза. Он даже не моргнул. Его лицо являло собой холодную маску, — но на скулах вспыхнул чуть заметный румянец. Тут он заметил, что Джейн решительно шагнула вперед, словно желая прикрыть его своим маленьким хрупким телом.
— Это вы развратница! — прошипела Джейн. — Злобная развратница! И все вы такие! — Она схватила графа за руку. — Уйдем отсюда!
— Боюсь, теперь нам ничего другого и не остается. — Ник поклонился герцогине, саркастически улыбнувшись. — Всего доброго, мадам. Рад был повидать вас
Глава 22
Граф был жутко пьян.
Он, развалясь, сидел на диване. Ему было на все наплевать.
Черт бы побрал эту Джейн, что она натворила? Теперь их обоих ни за что не примут в свете, после сегодняшнего вечера. И он ни за что не найдет ей мужа.
Боже, что теперь делать.
Наконец граф решил, что он куда более пьян, чем ему самому казалось.
Джейн, голубоглазый ангел в серебристом шифоне… Она сказала: «Я знаю вас! Вы добрый и хороший!»
Добрый и хороший?!
Граф чуть не расхохотался, но смех почему-то застрял у него в горле.
Картины прошедшего вечера мелькали у него перед глазами. Ароматы дорогих духов, элегантные туалеты… и сплетни. Язвительные слова снова и снова доносились до него, терзая и мучая. «Он не сводил с нее глаз… он развратник… развратник… Властелин Тьмы… Он убил свою жену… он держал девочку за руку… развратник…»
Черт побери! Его тошнило от всего этого, тошнило от их взглядов, от того, что его сделали козлом отпущения… и он ужасно устал. Черт бы их всех побрал! Будет ли этому конец? И когда?!
— Черт! — заорал он вслух. — Это не кончится, это никогда не кончится… потому что это правда!
Он с трудом поднялся на ноги, думая о Джейн, о ее невинной красоте и о своей старческой похоти. Но, зная, что это ужасно, он все равно продолжал желать ее — желать всем телом и всей душой… и он желал ее с того самого момента, как увидел впервые, — юную, свежую, невинную… он просто пытался обмануть сам себя, черт бы побрал! Граф схватил графин с виски и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка.
А потом он вернулся на диван и закрыл лицо руками. Его плечи дрожали, но он не плакал.
Джейн не могла уснуть.
Он был где-то внизу, совсем один.
Джейн прислонилась к подоконнику, глядя в звездную ночь; волосы девушки были распущены, тонкая ночная рубашка с кружевами облегала тело. Как омерзительны люди! Она прежде и не подозревала, что в мире так много жестокости. И хотя на лице графа ничего нельзя было прочесть, Джейн не сомневалась, что за холодной равнодушной маской скрываются те же чувства, что кипели и в ее душе.
Страдает ли он? Вот сейчас, сидя там, внизу, предается ли он отчаянию? Джейн прекрасно знала, каков Ник на самом деле — одинокий человек, нуждающийся в тепле и любви. И как же она хотела дать ему это!
Ей хотелось плакать от сострадания.
Джейн повернулась и посмотрела на дверь. Было уже поздно, однако Джейн сомневалась в том, что граф спит. Когда они вернулись со званого вечера, он направился прямиком в библиотеку, даже не пожелав Джейн доброй ночи. Может быть, он и сейчас еще там. Может быть, ей нужно поговорить с ним… Может быть, ему нужно, чтобы кто-то пришел и сказал ему доброе слово.
Джейн не стала вступать в спор с собой и решительно отправилась на поиски графа.
Она набросила на рубашку легкий пеньюар, поплотнее запахнула его на груди и на цыпочках вышла в коридор. В доме было зловеще тихо и очень темно, и Джейн стало страшновато. Этот особняк она знала далеко не так хорошо, как дом в Драгморе, но все же быстро нашла кабинет графа. Дверь была приоткрыта, изнутри лился свет. Значит, он там. Джейн, дрожа от предвкушения, рывком распахнула дверь.
Но графа внутри не было. В библиотеке царила тишина, пахло сигарным дымом. На столике перед диваном стояли пустой графин и стакан. На полу валялся черный вечерний смокинг графа, рядом со стула свисал галстук. Дверь, ведущая из библиотеки во внутренний дворик, была открыта, и Джейн прошла через комнату, чтобы закрыть ее. А потом погасила свет и вышла.
Она чувствовала себя разочарованной. Должно быть, граф отправился спать.
Но тут же Джейн решила, что это неважно. Она хотела его видеть — и она должна была его увидеть.
Комнаты хозяина располагались на первом этаже в другой части дома. Джейн осторожно пробиралась в темноте. Она молилась о том, чтобы не налететь на кого-нибудь из слуг, и мысленно сочиняла подходящую историю, чтобы объяснить свое присутствие в этой части здания. Но ей повезло. Она никого не встретила. Джейн еще не приходилось бывать в этом крыле, так что она не знала расположения комнат. Но она увидела свет.
Дверь личной гостиной графа была распахнута настежь. Джейн осторожно вошла. Графа и здесь не было, и снова Джейн уловила запах сигары, но теперь к нему добавился еще и сильный запах виски. Джейн обнаружила наполовину пустой стакан на столике возле кресла.
Ни одна порядочная женщина не сделала бы того, что собиралась сделать Джейн.
Она постучала в дверь его спальни. Ответа не последовало. Дверь была закрыта плотно, однако Джейн показалось, что из-под нее просачивается тусклый свет. Девушка дерзко постучала еще раз. Тишина.
Тогда она открыла дверь.
Граф, раскинувшись, лежал на спине на широкой кровати; простыня сбилась до самой талии; одна ладонь прикрывала глаза, словно Ник хотел защититься от слабого света лампы, стоявшей рядом. Он спал.
Джейн, словно мошку, притягиваемую к пламени, влекло к нему.
Он был прекрасен.
Джейн остановилась у кровати, не в силах оторвать глаз от Ника, и стала внимательно разглядывать его. Лицо графа, с крупным носом, чувственными губами и очень высокими скулами, ничуть не расслабилось во сне. На нем была написана тревога, граф беспокойно шевелился, стонал. Время от времени его черты искажала гримаса боли.
. — Ох, Николас, милый… — прошептала Джейн, и ее рука сама собой коснулась его волос. — Спи, дорогой, спи, все будет хорошо…
Он вдруг настороженно затих. Джейн похолодела, испугавшись, что разбудила его, но он только вздохнул и не шевелился. Пальцы Джейн, лаская, погладили его густые черные волосы.
Джейн без малейшего смущения смотрела на его обнаженный торс. Граф был крупным, сильным человеком. Плечи, грудь и руки были у него, как у плотника или лесоруба, и нигде не было ни капли жира. На груди, между сосками, кудрявились волоски, они сбегали на живот, скрываясь под простыней. Джейн вдруг поняла, что граф совершенно обнажен, что, кроме простыни, на нем ничего нет, и она, как зачарованная, уставилась на него.
Он вдруг негромко застонал, тревожно повернулся. Джейн положила ладонь на его лоб, бормоча что-то утешающее, словно говорила с маленьким ребенком. Простыня соскользнула, открыв плоский живот и стройные бедра. Джейн словно охватило огнем. Она провела ладонью по шее Ника, по плечу, по руке…
— Я люблю тебя, — сказала она. — Николас, я люблю тебя…
Его лицо тревожно сморщилось, он вдруг перевернулся на живот, пробормотав что-то. Джейн внезапно, не обращая внимания на тревожные колокола, звеневшие в ее мозгу, обошла кровать и взобралась на нее, по пути сбрасывая пеньюар. Она прижалась к графу и обняла его. Ей было радостно держать его в объятиях. А он уткнулся лицом в изгиб ее шеи с каким-то детским всхлипыванием. Джейн гладила его, наслаждаясь ощущением его кожи, горячей и гладкой, такой мужской. А потом поцеловала его в лоб.
Он прижался к ней крепче, поцеловал ее в шею. Потом его руки скользнули к талии Джейн, и он стиснул девушку так, что ее грудь сплющилась.
У Джейн перехватило дыхание. Каждой клеточкой, каждым нервом своего существа она чувствовала его прикосновение, она трепетала, она хотела большего. Она знала, что ей следует немедленно уйти. «Уходи скорее», — твердила она себе… но ей так хотелось задержаться еще на минутку… побыть рядом с ним, в его объятиях. Она опустила руку вниз, чтобы погладить талию Ника. Она дрожала…
Он застонал. Его большая ладонь легла на спину девушки, поглаживая ее сначала медленно, осторожно, а потом все более настоятельно и крепко. Он прижал губы к ее шее. Его пальцы принялись ощупывать ягодицы Джейн.
Джейн замерла; ее сердце бешено колотилось. Ник по-прежнему спал, и ей следовало немедленно выбраться из его постели. Но Джейн не могла. Его рука лениво и в то же время настойчиво скользила по ее бедрам, и это было восхитительно. Джейн задыхалась от наслаждения. А он тискал ее ягодицы и низко, чувственно стонал. Джейн трепетала. Ее колено само собой забралось на живот Ника, ее плоть стремилась к нему. А он передвинул руку и положил ее на нежный холмик между ногами девушки. Джейн услышала, как из его горла вырвался почти звериный рык… но она не могла уйти, хотя и сама себя не узнавала. А потом и она вскрикнула — потому что Ник поднял ее ночную рубашку и коснулся кожи.
После этого Джейн уже просто не в силах была думать. Она горела в огне, она стонала, обхватывая ногами его талию, она дерзко прижималась к нему. Он вдруг перевернул ее на спину и лег сверху, и его губы впились в ее рот, мягкие, жадные, горячие… а к ее животу прижалась твердая, пылающая мужская плоть.
Джейн и думать забыла о том, чтобы уйти. Она ждала, что будет дальше. Она раскрыла ему навстречу губы, она жадно встретила его язык.
Он понимал, что все это — лишь сон.
Но это был лучший сон в его жизни, и Ник не желал просыпаться. Но чтобы удостовериться, что рядом с ним именно Джейн, он посмотрел на нее — и увидел страстный взгляд, полные полураскрытые губы.
— Джейн…
Он снова застонал. Да, это она лежала под ним, нежная и чувственная, и дрожащая от желания. Он снова набросился на ее губы, возбуждаясь все сильнее, и краем сознания жалея о том, что выпил слишком много — это мешало ему как следует насладиться сном. Он гладил девушку, прижимая ладонь к талии, к бедрам. Он коленом заставил ее раздвинуть ноги, чтобы его отяжелевший пенис лег на свое законное место. Джейн судорожно вздохнула и выгнулась под ним.
Охваченный и наслаждением, и болью, Ник нашел ее грудь и яростно сжал ее. Тонкая ткань рубашки мешала ему; Ник одним движением разорвал ее. И обхватил губами маленький твердый сосок, и начал страстно ласкать его. Джейн извивалась под ним. Ее ногти впивались в его спину. Потом он почувствовал ее руки на своих ягодицах… и больше он не мог ждать.
Приподнявшись на локтях, он мгновенно ворвался в нее.
Она громко вскрикнула.
Смутно, сквозь сон, он припомнил, что Джейн — девственница.
— Прости… — прошептал он, задыхаясь и дрожа. И, отступив, потерся своей плотью о влажные складки ее женского естества. Она снова вскрикнула. Но он не в силах был терпеть. И вошел в нее целиком, глубоко, с силой.
Джейн цеплялась за него, пока он продвигался, снова и снова, в сладкую тесноту. Боль, короткая и резкая, уже отступила, и девушка попыталась двигаться в такт Нику, но это оказалось невозможным — он вел себя как бешеный бык, он совершенно утратил самообладание. И она чувствовала, как внутри нее зреет готовый к извержению вулкан.
— Я люблю тебя… — прорыдала Джейн. — Пожалуйста, пожалуйста…
— Джейн! — выкрикнул он в момент разрядки. И тут же, задыхаясь, упал на девушку. Она почувствовала между ногами что-то горячее и липкое. Тяжело дыша, Джейн обняла графа, снова и снова целуя его повлажневшие волосы. А он целовал ее шею.
Тело Джейн еще не насытилось, она отчаянно желала снова изведать новые ощущения. Она осторожно пошевелила бедрами, надеясь пробудить Ника к новому взрыву страсти. Но он был уже вялым и сонным, хотя и продолжал обнимать девушку. Потом он перекатился на бок и прижал Джейн к себе.
— Джейн… — пробормотал он.
Проснулся ли он? Джейн застыла, вглядываясь в него, и поняла, что он по-прежнему спит. А потом, когда она лежала рядом с ним, глядя в потолок, к ней вернулось наконец здравомыслие. «Ох, Боже, — подумала Джейн, — что же я теперь-то натворила?!»
Но потом она решила, что это совершенно неважно. Она любила его. Она желала его. И все было прекрасно. И теперь она никогда, никогда не расстанется с ним.
Он, развалясь, сидел на диване. Ему было на все наплевать.
Черт бы побрал эту Джейн, что она натворила? Теперь их обоих ни за что не примут в свете, после сегодняшнего вечера. И он ни за что не найдет ей мужа.
Боже, что теперь делать.
Наконец граф решил, что он куда более пьян, чем ему самому казалось.
Джейн, голубоглазый ангел в серебристом шифоне… Она сказала: «Я знаю вас! Вы добрый и хороший!»
Добрый и хороший?!
Граф чуть не расхохотался, но смех почему-то застрял у него в горле.
Картины прошедшего вечера мелькали у него перед глазами. Ароматы дорогих духов, элегантные туалеты… и сплетни. Язвительные слова снова и снова доносились до него, терзая и мучая. «Он не сводил с нее глаз… он развратник… развратник… Властелин Тьмы… Он убил свою жену… он держал девочку за руку… развратник…»
Черт побери! Его тошнило от всего этого, тошнило от их взглядов, от того, что его сделали козлом отпущения… и он ужасно устал. Черт бы их всех побрал! Будет ли этому конец? И когда?!
— Черт! — заорал он вслух. — Это не кончится, это никогда не кончится… потому что это правда!
Он с трудом поднялся на ноги, думая о Джейн, о ее невинной красоте и о своей старческой похоти. Но, зная, что это ужасно, он все равно продолжал желать ее — желать всем телом и всей душой… и он желал ее с того самого момента, как увидел впервые, — юную, свежую, невинную… он просто пытался обмануть сам себя, черт бы побрал! Граф схватил графин с виски и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка.
А потом он вернулся на диван и закрыл лицо руками. Его плечи дрожали, но он не плакал.
Джейн не могла уснуть.
Он был где-то внизу, совсем один.
Джейн прислонилась к подоконнику, глядя в звездную ночь; волосы девушки были распущены, тонкая ночная рубашка с кружевами облегала тело. Как омерзительны люди! Она прежде и не подозревала, что в мире так много жестокости. И хотя на лице графа ничего нельзя было прочесть, Джейн не сомневалась, что за холодной равнодушной маской скрываются те же чувства, что кипели и в ее душе.
Страдает ли он? Вот сейчас, сидя там, внизу, предается ли он отчаянию? Джейн прекрасно знала, каков Ник на самом деле — одинокий человек, нуждающийся в тепле и любви. И как же она хотела дать ему это!
Ей хотелось плакать от сострадания.
Джейн повернулась и посмотрела на дверь. Было уже поздно, однако Джейн сомневалась в том, что граф спит. Когда они вернулись со званого вечера, он направился прямиком в библиотеку, даже не пожелав Джейн доброй ночи. Может быть, он и сейчас еще там. Может быть, ей нужно поговорить с ним… Может быть, ему нужно, чтобы кто-то пришел и сказал ему доброе слово.
Джейн не стала вступать в спор с собой и решительно отправилась на поиски графа.
Она набросила на рубашку легкий пеньюар, поплотнее запахнула его на груди и на цыпочках вышла в коридор. В доме было зловеще тихо и очень темно, и Джейн стало страшновато. Этот особняк она знала далеко не так хорошо, как дом в Драгморе, но все же быстро нашла кабинет графа. Дверь была приоткрыта, изнутри лился свет. Значит, он там. Джейн, дрожа от предвкушения, рывком распахнула дверь.
Но графа внутри не было. В библиотеке царила тишина, пахло сигарным дымом. На столике перед диваном стояли пустой графин и стакан. На полу валялся черный вечерний смокинг графа, рядом со стула свисал галстук. Дверь, ведущая из библиотеки во внутренний дворик, была открыта, и Джейн прошла через комнату, чтобы закрыть ее. А потом погасила свет и вышла.
Она чувствовала себя разочарованной. Должно быть, граф отправился спать.
Но тут же Джейн решила, что это неважно. Она хотела его видеть — и она должна была его увидеть.
Комнаты хозяина располагались на первом этаже в другой части дома. Джейн осторожно пробиралась в темноте. Она молилась о том, чтобы не налететь на кого-нибудь из слуг, и мысленно сочиняла подходящую историю, чтобы объяснить свое присутствие в этой части здания. Но ей повезло. Она никого не встретила. Джейн еще не приходилось бывать в этом крыле, так что она не знала расположения комнат. Но она увидела свет.
Дверь личной гостиной графа была распахнута настежь. Джейн осторожно вошла. Графа и здесь не было, и снова Джейн уловила запах сигары, но теперь к нему добавился еще и сильный запах виски. Джейн обнаружила наполовину пустой стакан на столике возле кресла.
Ни одна порядочная женщина не сделала бы того, что собиралась сделать Джейн.
Она постучала в дверь его спальни. Ответа не последовало. Дверь была закрыта плотно, однако Джейн показалось, что из-под нее просачивается тусклый свет. Девушка дерзко постучала еще раз. Тишина.
Тогда она открыла дверь.
Граф, раскинувшись, лежал на спине на широкой кровати; простыня сбилась до самой талии; одна ладонь прикрывала глаза, словно Ник хотел защититься от слабого света лампы, стоявшей рядом. Он спал.
Джейн, словно мошку, притягиваемую к пламени, влекло к нему.
Он был прекрасен.
Джейн остановилась у кровати, не в силах оторвать глаз от Ника, и стала внимательно разглядывать его. Лицо графа, с крупным носом, чувственными губами и очень высокими скулами, ничуть не расслабилось во сне. На нем была написана тревога, граф беспокойно шевелился, стонал. Время от времени его черты искажала гримаса боли.
. — Ох, Николас, милый… — прошептала Джейн, и ее рука сама собой коснулась его волос. — Спи, дорогой, спи, все будет хорошо…
Он вдруг настороженно затих. Джейн похолодела, испугавшись, что разбудила его, но он только вздохнул и не шевелился. Пальцы Джейн, лаская, погладили его густые черные волосы.
Джейн без малейшего смущения смотрела на его обнаженный торс. Граф был крупным, сильным человеком. Плечи, грудь и руки были у него, как у плотника или лесоруба, и нигде не было ни капли жира. На груди, между сосками, кудрявились волоски, они сбегали на живот, скрываясь под простыней. Джейн вдруг поняла, что граф совершенно обнажен, что, кроме простыни, на нем ничего нет, и она, как зачарованная, уставилась на него.
Он вдруг негромко застонал, тревожно повернулся. Джейн положила ладонь на его лоб, бормоча что-то утешающее, словно говорила с маленьким ребенком. Простыня соскользнула, открыв плоский живот и стройные бедра. Джейн словно охватило огнем. Она провела ладонью по шее Ника, по плечу, по руке…
— Я люблю тебя, — сказала она. — Николас, я люблю тебя…
Его лицо тревожно сморщилось, он вдруг перевернулся на живот, пробормотав что-то. Джейн внезапно, не обращая внимания на тревожные колокола, звеневшие в ее мозгу, обошла кровать и взобралась на нее, по пути сбрасывая пеньюар. Она прижалась к графу и обняла его. Ей было радостно держать его в объятиях. А он уткнулся лицом в изгиб ее шеи с каким-то детским всхлипыванием. Джейн гладила его, наслаждаясь ощущением его кожи, горячей и гладкой, такой мужской. А потом поцеловала его в лоб.
Он прижался к ней крепче, поцеловал ее в шею. Потом его руки скользнули к талии Джейн, и он стиснул девушку так, что ее грудь сплющилась.
У Джейн перехватило дыхание. Каждой клеточкой, каждым нервом своего существа она чувствовала его прикосновение, она трепетала, она хотела большего. Она знала, что ей следует немедленно уйти. «Уходи скорее», — твердила она себе… но ей так хотелось задержаться еще на минутку… побыть рядом с ним, в его объятиях. Она опустила руку вниз, чтобы погладить талию Ника. Она дрожала…
Он застонал. Его большая ладонь легла на спину девушки, поглаживая ее сначала медленно, осторожно, а потом все более настоятельно и крепко. Он прижал губы к ее шее. Его пальцы принялись ощупывать ягодицы Джейн.
Джейн замерла; ее сердце бешено колотилось. Ник по-прежнему спал, и ей следовало немедленно выбраться из его постели. Но Джейн не могла. Его рука лениво и в то же время настойчиво скользила по ее бедрам, и это было восхитительно. Джейн задыхалась от наслаждения. А он тискал ее ягодицы и низко, чувственно стонал. Джейн трепетала. Ее колено само собой забралось на живот Ника, ее плоть стремилась к нему. А он передвинул руку и положил ее на нежный холмик между ногами девушки. Джейн услышала, как из его горла вырвался почти звериный рык… но она не могла уйти, хотя и сама себя не узнавала. А потом и она вскрикнула — потому что Ник поднял ее ночную рубашку и коснулся кожи.
После этого Джейн уже просто не в силах была думать. Она горела в огне, она стонала, обхватывая ногами его талию, она дерзко прижималась к нему. Он вдруг перевернул ее на спину и лег сверху, и его губы впились в ее рот, мягкие, жадные, горячие… а к ее животу прижалась твердая, пылающая мужская плоть.
Джейн и думать забыла о том, чтобы уйти. Она ждала, что будет дальше. Она раскрыла ему навстречу губы, она жадно встретила его язык.
Он понимал, что все это — лишь сон.
Но это был лучший сон в его жизни, и Ник не желал просыпаться. Но чтобы удостовериться, что рядом с ним именно Джейн, он посмотрел на нее — и увидел страстный взгляд, полные полураскрытые губы.
— Джейн…
Он снова застонал. Да, это она лежала под ним, нежная и чувственная, и дрожащая от желания. Он снова набросился на ее губы, возбуждаясь все сильнее, и краем сознания жалея о том, что выпил слишком много — это мешало ему как следует насладиться сном. Он гладил девушку, прижимая ладонь к талии, к бедрам. Он коленом заставил ее раздвинуть ноги, чтобы его отяжелевший пенис лег на свое законное место. Джейн судорожно вздохнула и выгнулась под ним.
Охваченный и наслаждением, и болью, Ник нашел ее грудь и яростно сжал ее. Тонкая ткань рубашки мешала ему; Ник одним движением разорвал ее. И обхватил губами маленький твердый сосок, и начал страстно ласкать его. Джейн извивалась под ним. Ее ногти впивались в его спину. Потом он почувствовал ее руки на своих ягодицах… и больше он не мог ждать.
Приподнявшись на локтях, он мгновенно ворвался в нее.
Она громко вскрикнула.
Смутно, сквозь сон, он припомнил, что Джейн — девственница.
— Прости… — прошептал он, задыхаясь и дрожа. И, отступив, потерся своей плотью о влажные складки ее женского естества. Она снова вскрикнула. Но он не в силах был терпеть. И вошел в нее целиком, глубоко, с силой.
Джейн цеплялась за него, пока он продвигался, снова и снова, в сладкую тесноту. Боль, короткая и резкая, уже отступила, и девушка попыталась двигаться в такт Нику, но это оказалось невозможным — он вел себя как бешеный бык, он совершенно утратил самообладание. И она чувствовала, как внутри нее зреет готовый к извержению вулкан.
— Я люблю тебя… — прорыдала Джейн. — Пожалуйста, пожалуйста…
— Джейн! — выкрикнул он в момент разрядки. И тут же, задыхаясь, упал на девушку. Она почувствовала между ногами что-то горячее и липкое. Тяжело дыша, Джейн обняла графа, снова и снова целуя его повлажневшие волосы. А он целовал ее шею.
Тело Джейн еще не насытилось, она отчаянно желала снова изведать новые ощущения. Она осторожно пошевелила бедрами, надеясь пробудить Ника к новому взрыву страсти. Но он был уже вялым и сонным, хотя и продолжал обнимать девушку. Потом он перекатился на бок и прижал Джейн к себе.
— Джейн… — пробормотал он.
Проснулся ли он? Джейн застыла, вглядываясь в него, и поняла, что он по-прежнему спит. А потом, когда она лежала рядом с ним, глядя в потолок, к ней вернулось наконец здравомыслие. «Ох, Боже, — подумала Джейн, — что же я теперь-то натворила?!»
Но потом она решила, что это совершенно неважно. Она любила его. Она желала его. И все было прекрасно. И теперь она никогда, никогда не расстанется с ним.
Глава 23
Граф проснулся; он чувствовал себя на удивление довольным и спокойным.
К удивлению графа, несмотря на огромное количество выпитого накануне, он чувствовал лишь самую легкую головную боль. Улыбаясь, он вспоминал свой дивный сон — сон, в котором он занимался с Джейн страстной любовью. Но улыбка Ника тут же растаяла. И глубоко в душе возникла резкая боль. Ведь даже во сне он вел себя как подонок. Он пытался объяснить себе, что это ведь было не наяву, что… и тут что-то мягкое и теплое ткнулось ему в бок.
Ник мгновенно распахнул глаза.
И, побледнев как полотно, уставился на Джейн.
На Джейн, спящую в его постели.
Охваченный ужасом, Ник резко сел, и простыня, укрывавшая их обоих, соскользнула. И прежде всего Нику бросились в глаза длинные, прелестные обнаженные ноги… и разорванная в клочья ночная рубашка, обмотавшаяся вокруг бедер, но оставившая на виду одну из безупречных ягодиц. А потом он увидел постель… увидел пятна крови на белых крахмальных простынях. Он посмотрел на себя — и на своих бедрах тоже увидел подсохшую кровь. С криком боли и ярости Ник мгновенно перевернул Джейн на спину… да, ее тело тоже было запачкано кровью.
— О Боже! — закричал он. — Что я наделал?!
Джейн сонно заморгала.
Ник стоял над ней — обнаженный, задыхающийся. Он смотрел на Джейн. Она вдруг села, прижавшись спиной к изголовью кровати и глядя на графа расширенными глазами. Он пытался припомнить, что же в точности произошло. Он помнил, что здорово напился, сидя в библиотеке. Он помнил свой сон. И он помнил, что ложился в постель один… или же он был настолько пьян, что забыл, как взял девушку силой. Он повернулся к Джейн спиной; его плечи ссутулились от отвращения к самому себе. Он посмотрел в зеркало на свое опустошенное лицо.
— Боже, что я натворил?!! Джейн коснулась его рукой. Он подпрыгнул.
В белом пеньюаре, с распущенными платиновыми волосами, Джейн была вылитым ангелом. Полный ужаса взгляд Ника уперся в ее грудь. Потом опустился к талии.
Неужели он изнасиловал ее?
— Все в порядке, — сказала Джейн, глядя на него пылкими голубыми глазами. — Я хотела быть с тобой, сама хотела. — Она улыбнулась дрожащими губами.
— Ты дура! — заорал он. — А я — извращенец, я ненормальный, ненормальный! — И тут же он добавил лишенным выражения голосом: — Я ничего не помню. Я что, тебя изнасиловал?
— Нет! — Неуверенная улыбка сменилась на лице Джейн радостным сиянием. — Это было прекрасно!
Он отшатнулся, словно его ударили.
— Я взял тебя силой?
Она удивленно посмотрела на него. Потом произнесла тоненьким голоском:
— Да нет же!
— Ничего не понимаю. Она заговорила запинаясь:
— Ты спал. Я просто хотела тебя утешить, обнять. Но ты был так прекрасен, что я… — Видя, как потемнело его лицо, она испуганно замолчала.
— Я спал? Да о чем ты говоришь?! — проревел он.
— Я ни о чем таком не думала, когда забралась к тебе в кровать, я просто хотела обнять тебя, а потом ты начал меня целовать, ну и я… я… не смогла уйти…
На мгновение граф почувствовал облегчение. Ну, по крайней мере, он ее не насиловал… Но тут же в нем вспыхнула ярость.
— Ты забралась ко мне в постель? Когда я спал? И ты позволила мне заниматься с тобой любовью?! Черт бы тебя побрал! Черт, черт! — орал он.
Джейн вздрогнула, но тут же отвернулась. Ее глаза наполнились слезами.
— Ах, дерьмо! — рявкнул Ник, отходя в сторону и прислоняясь к бюро. Ему нужно было подумать… но думать он был не в состоянии. Потом он вдруг услышал в коридоре чьи-то шаги. И резко повернулся. Он должен любой ценой спасти репутацию Джейн!
— Быстро! Спрячься! И ни звука!
Под каким-то пустяковым предлогом он отослал явившуюся горничную и тут же вернулся к девушке. Он сорвал с кровати окровавленную простыню и скомкал ее. Нужно будет прополоскать и потом залить простыню красным вином.
— Вернись в свою комнату, — ровным тоном приказал он. — И постарайся, чтобы тебя никто не заметил, когда ты будешь выходить из этого крыла. Понятно?
Она кивнула и скривила личико, словно ребенок, готовый вот-вот расплакаться.
— Сиди у себя и жди, я что-нибудь придумаю, — прорычал граф.
Графу было плохо.
То, что Джейн пришла к нему сама, ровным счетом ничего не значило, но все же граф благодарил Бога за то, что тот не позволил ему взять девушку силой. Впрочем, все равно случилось непоправимое. Он погубил Джейн. И теперь ему почти хотелось убить ее за это. Она была слишком беспечна, порывиста, безрассудна! Это уж слишком для порядочной девушки, яростно думал граф. Ей бы следовало понимать, что она делает!
И тут он отчетливо вспомнил, как страстно она извивалась и выгибалась под ним. Да ну ее, в ней нет и капли благопристойности!
И в нем тоже. Потому что вместе с воспоминанием мгновенно явилось и горячее желание. Граф ненавидел себя за то, что снова хотел обладать Джейн.
Теперь уж ему никогда не найти ей мужа. Об этом можно и не мечтать. Теперь его собственная судьба неразрывно связана с судьбой Джейн. И, само собой, он просто обязан жениться на девушке.
«Вы добрый и хороший…»
Граф бешено встряхнул головой, чтобы заглушить слова Джейн, звучавшие в его ушах.
Граф нервно шагал по гостиной. Его переполнял гнев. Он не хотел жениться! Он не хотел обзаводиться женой! И уж меньше всего ему хотелось жениться именно на Джейн.
Тут он снова подумал о ее откровенной страсти. Однако, ощутив, как мгновенно откликнулось его тело, он постарался отогнать эти мысли. Это, в конце концов, еще не причина для женитьбы. Он может трахаться с кем угодно, когда угодно. Черт бы побрал эту девчонку!
Граф тяжело опустился на диван. И вдруг почувствовал сильный страх.
Непонятно почему, но Джейн вообразила, что любит его. Но ведь это было всего лишь детское увлечение! Граф слишком хорошо понимал, что скоро оно угаснет. А место фантазий займет грубая реальность. Джейн увидит его таким, каков он есть на самом деле, таким, каким видела его Патриция. Ведь Патриция еще и не успела узнать о Чейвзе; она с самого начала считала его неуклюжим и обладающим чрезмерными сексуальными аппетитами. И Джейн вскоре начнет думать точно так же. Она возненавидит его.
Графу Драгморскому было по-настоящему страшно. Неожиданно он встал. Не все ли равно, что она думает или будет думать? Он старше, опытнее. Ей придется стать его женой, рожать для него детей, повиноваться ему. И даже если она его возненавидит, это не будет иметь никакого значения. И если она ему надоест, это тоже неважно. Он уже не тот, каким был пять лет назад. За эти годы он отрастил толстую, непробиваемую шкуру. И уж как-нибудь он справится с тем, что в ее глазах, ныне полных обожания, засветится искреннее отвращение. Кроме того, выбора у них просто не оставалось. Им необходимо было пожениться.
Но страх в душе графа все нарастал. Он слишком хорошо знал, что если полюбит Джейн, то она обязательно причинит ему боль.
Граф был неуверен, он нервничал; войдя в спальню Джейн, он остановился у самой двери и плотно закрыл ее за собой. Джейн тоже нервничала. Она стояла у кровати, стиснув руки; ее сияющие глаза уставились на графа.
Не успел Ник открыть рот, как Джейн брякнула:
— Мне очень жаль!
Он не обратил внимания на ее слова.
— Мы должны пожениться. Джейн задохнулась.
— Остается лишь надеяться, — продолжил граф ровным, лишенным выражения голосом, — что ты не забеременела. Мы поженимся так скоро, как только позволят приличия, но чтобы это не выглядело явно поспешным браком.
Джейн трепетала, по ее лицу бродила улыбка. Глаза девушки светились. Она любила его… а теперь она станет его женой! Все ее прежние мечты были ерундой, серьезным было только это — она выйдет замуж за графа и проведет рядом с ним всю жизнь. Улыбка Джейн стала шире. Значит, он тоже любит ее?
Но лицо графа выглядело мрачным. А в голосе звучала чуть ли не угроза:
— Ты выглядишь довольной.
— О, так оно и есть! — воскликнула Джейн.
Он в два шага очутился рядом с ней и схватил ее за плечи. Джейн вскрикнула.
— Так ты нарочно все это сделала? Ты что, охотница за фортуной? Маленькая хищница? Наверное, ты все рассчитала, ты сама хотела, чтобы я лишил тебя девственности? Ты ведь была девственницей, не так ли?
Он тряс ее изо всех сил. Глаза Джейн наполнились слезами, но не из-за того, что пальцы графа с силой впились в ее тело, а из-за того, что в ее сердце вспыхнула боль.
— Нет, нет!
Он пристально смотрел на нее, пытаясь понять правду.
— Я люблю тебя! — воскликнула она. — Только поэтому я хочу стать твоей женой!
Он рассмеялся и оттолкнул ее.
К удивлению графа, несмотря на огромное количество выпитого накануне, он чувствовал лишь самую легкую головную боль. Улыбаясь, он вспоминал свой дивный сон — сон, в котором он занимался с Джейн страстной любовью. Но улыбка Ника тут же растаяла. И глубоко в душе возникла резкая боль. Ведь даже во сне он вел себя как подонок. Он пытался объяснить себе, что это ведь было не наяву, что… и тут что-то мягкое и теплое ткнулось ему в бок.
Ник мгновенно распахнул глаза.
И, побледнев как полотно, уставился на Джейн.
На Джейн, спящую в его постели.
Охваченный ужасом, Ник резко сел, и простыня, укрывавшая их обоих, соскользнула. И прежде всего Нику бросились в глаза длинные, прелестные обнаженные ноги… и разорванная в клочья ночная рубашка, обмотавшаяся вокруг бедер, но оставившая на виду одну из безупречных ягодиц. А потом он увидел постель… увидел пятна крови на белых крахмальных простынях. Он посмотрел на себя — и на своих бедрах тоже увидел подсохшую кровь. С криком боли и ярости Ник мгновенно перевернул Джейн на спину… да, ее тело тоже было запачкано кровью.
— О Боже! — закричал он. — Что я наделал?!
Джейн сонно заморгала.
Ник стоял над ней — обнаженный, задыхающийся. Он смотрел на Джейн. Она вдруг села, прижавшись спиной к изголовью кровати и глядя на графа расширенными глазами. Он пытался припомнить, что же в точности произошло. Он помнил, что здорово напился, сидя в библиотеке. Он помнил свой сон. И он помнил, что ложился в постель один… или же он был настолько пьян, что забыл, как взял девушку силой. Он повернулся к Джейн спиной; его плечи ссутулились от отвращения к самому себе. Он посмотрел в зеркало на свое опустошенное лицо.
— Боже, что я натворил?!! Джейн коснулась его рукой. Он подпрыгнул.
В белом пеньюаре, с распущенными платиновыми волосами, Джейн была вылитым ангелом. Полный ужаса взгляд Ника уперся в ее грудь. Потом опустился к талии.
Неужели он изнасиловал ее?
— Все в порядке, — сказала Джейн, глядя на него пылкими голубыми глазами. — Я хотела быть с тобой, сама хотела. — Она улыбнулась дрожащими губами.
— Ты дура! — заорал он. — А я — извращенец, я ненормальный, ненормальный! — И тут же он добавил лишенным выражения голосом: — Я ничего не помню. Я что, тебя изнасиловал?
— Нет! — Неуверенная улыбка сменилась на лице Джейн радостным сиянием. — Это было прекрасно!
Он отшатнулся, словно его ударили.
— Я взял тебя силой?
Она удивленно посмотрела на него. Потом произнесла тоненьким голоском:
— Да нет же!
— Ничего не понимаю. Она заговорила запинаясь:
— Ты спал. Я просто хотела тебя утешить, обнять. Но ты был так прекрасен, что я… — Видя, как потемнело его лицо, она испуганно замолчала.
— Я спал? Да о чем ты говоришь?! — проревел он.
— Я ни о чем таком не думала, когда забралась к тебе в кровать, я просто хотела обнять тебя, а потом ты начал меня целовать, ну и я… я… не смогла уйти…
На мгновение граф почувствовал облегчение. Ну, по крайней мере, он ее не насиловал… Но тут же в нем вспыхнула ярость.
— Ты забралась ко мне в постель? Когда я спал? И ты позволила мне заниматься с тобой любовью?! Черт бы тебя побрал! Черт, черт! — орал он.
Джейн вздрогнула, но тут же отвернулась. Ее глаза наполнились слезами.
— Ах, дерьмо! — рявкнул Ник, отходя в сторону и прислоняясь к бюро. Ему нужно было подумать… но думать он был не в состоянии. Потом он вдруг услышал в коридоре чьи-то шаги. И резко повернулся. Он должен любой ценой спасти репутацию Джейн!
— Быстро! Спрячься! И ни звука!
Под каким-то пустяковым предлогом он отослал явившуюся горничную и тут же вернулся к девушке. Он сорвал с кровати окровавленную простыню и скомкал ее. Нужно будет прополоскать и потом залить простыню красным вином.
— Вернись в свою комнату, — ровным тоном приказал он. — И постарайся, чтобы тебя никто не заметил, когда ты будешь выходить из этого крыла. Понятно?
Она кивнула и скривила личико, словно ребенок, готовый вот-вот расплакаться.
— Сиди у себя и жди, я что-нибудь придумаю, — прорычал граф.
Графу было плохо.
То, что Джейн пришла к нему сама, ровным счетом ничего не значило, но все же граф благодарил Бога за то, что тот не позволил ему взять девушку силой. Впрочем, все равно случилось непоправимое. Он погубил Джейн. И теперь ему почти хотелось убить ее за это. Она была слишком беспечна, порывиста, безрассудна! Это уж слишком для порядочной девушки, яростно думал граф. Ей бы следовало понимать, что она делает!
И тут он отчетливо вспомнил, как страстно она извивалась и выгибалась под ним. Да ну ее, в ней нет и капли благопристойности!
И в нем тоже. Потому что вместе с воспоминанием мгновенно явилось и горячее желание. Граф ненавидел себя за то, что снова хотел обладать Джейн.
Теперь уж ему никогда не найти ей мужа. Об этом можно и не мечтать. Теперь его собственная судьба неразрывно связана с судьбой Джейн. И, само собой, он просто обязан жениться на девушке.
«Вы добрый и хороший…»
Граф бешено встряхнул головой, чтобы заглушить слова Джейн, звучавшие в его ушах.
Граф нервно шагал по гостиной. Его переполнял гнев. Он не хотел жениться! Он не хотел обзаводиться женой! И уж меньше всего ему хотелось жениться именно на Джейн.
Тут он снова подумал о ее откровенной страсти. Однако, ощутив, как мгновенно откликнулось его тело, он постарался отогнать эти мысли. Это, в конце концов, еще не причина для женитьбы. Он может трахаться с кем угодно, когда угодно. Черт бы побрал эту девчонку!
Граф тяжело опустился на диван. И вдруг почувствовал сильный страх.
Непонятно почему, но Джейн вообразила, что любит его. Но ведь это было всего лишь детское увлечение! Граф слишком хорошо понимал, что скоро оно угаснет. А место фантазий займет грубая реальность. Джейн увидит его таким, каков он есть на самом деле, таким, каким видела его Патриция. Ведь Патриция еще и не успела узнать о Чейвзе; она с самого начала считала его неуклюжим и обладающим чрезмерными сексуальными аппетитами. И Джейн вскоре начнет думать точно так же. Она возненавидит его.
Графу Драгморскому было по-настоящему страшно. Неожиданно он встал. Не все ли равно, что она думает или будет думать? Он старше, опытнее. Ей придется стать его женой, рожать для него детей, повиноваться ему. И даже если она его возненавидит, это не будет иметь никакого значения. И если она ему надоест, это тоже неважно. Он уже не тот, каким был пять лет назад. За эти годы он отрастил толстую, непробиваемую шкуру. И уж как-нибудь он справится с тем, что в ее глазах, ныне полных обожания, засветится искреннее отвращение. Кроме того, выбора у них просто не оставалось. Им необходимо было пожениться.
Но страх в душе графа все нарастал. Он слишком хорошо знал, что если полюбит Джейн, то она обязательно причинит ему боль.
Граф был неуверен, он нервничал; войдя в спальню Джейн, он остановился у самой двери и плотно закрыл ее за собой. Джейн тоже нервничала. Она стояла у кровати, стиснув руки; ее сияющие глаза уставились на графа.
Не успел Ник открыть рот, как Джейн брякнула:
— Мне очень жаль!
Он не обратил внимания на ее слова.
— Мы должны пожениться. Джейн задохнулась.
— Остается лишь надеяться, — продолжил граф ровным, лишенным выражения голосом, — что ты не забеременела. Мы поженимся так скоро, как только позволят приличия, но чтобы это не выглядело явно поспешным браком.
Джейн трепетала, по ее лицу бродила улыбка. Глаза девушки светились. Она любила его… а теперь она станет его женой! Все ее прежние мечты были ерундой, серьезным было только это — она выйдет замуж за графа и проведет рядом с ним всю жизнь. Улыбка Джейн стала шире. Значит, он тоже любит ее?
Но лицо графа выглядело мрачным. А в голосе звучала чуть ли не угроза:
— Ты выглядишь довольной.
— О, так оно и есть! — воскликнула Джейн.
Он в два шага очутился рядом с ней и схватил ее за плечи. Джейн вскрикнула.
— Так ты нарочно все это сделала? Ты что, охотница за фортуной? Маленькая хищница? Наверное, ты все рассчитала, ты сама хотела, чтобы я лишил тебя девственности? Ты ведь была девственницей, не так ли?
Он тряс ее изо всех сил. Глаза Джейн наполнились слезами, но не из-за того, что пальцы графа с силой впились в ее тело, а из-за того, что в ее сердце вспыхнула боль.
— Нет, нет!
Он пристально смотрел на нее, пытаясь понять правду.
— Я люблю тебя! — воскликнула она. — Только поэтому я хочу стать твоей женой!
Он рассмеялся и оттолкнул ее.