Джойс Бренда. Темный огонь

   Линдлей улыбнулся, сжимая ее руку.
   — Мы отправимся на рассвете.
   — Нам нужно ехать прямо сейчас! Прошу вас! — И она снова вцепилась в его куртку.
   Ее лицо было так близко, Линдлей мог поцеловать ее. И, не в силах удержаться, он так и сделал — нежно коснулся губами ее щеки, но лишь на мгновение.
   — Хорошо. Похоже, я не способен сказать вам «нет». Джейн расслабилась и облегченно вздохнула. Как раз на это она и рассчитывала.
   Однако, когда они с Линдлеем добрались до Брайтона, было уже поздно. Николь и Молли исчезли.
   К тому времени, когда Джейн и Линдлей вернулись в Лондон, было уже за полдень, и Джейн, смертельно уставшая, чувствовала себя совершенно истощенной. Что бы ни говорил ей Линдлей, ее ничто не могло успокоить. И в ее воображении вспыхнули самые страшные картины, когда в резиденции Шелтона им сказали, что графа нет дома со вчерашнего вечера и где он — никому неизвестно.
   — Он увез ее в Драгмор! — стонала Джейн.
   Линдлей скривился, потому что это было похоже на правду.
   — Отправляйтесь домой, Джейн, поешьте хоть немного и обязательно поспите. Завтра поедем в Драгмор и поговорим с Шелтоном. Не знаю, какого черта с ним происходит!
   — Он просто хочет досадить мне! — взорвалась Джейн. И со стоном откинулась на спинку мягкого сиденья кареты Линдлея. Линдлей приказал кучеру ехать на Глосестер-стрит.
   — Я хочу поехать в Драгмор сегодня вечером, — сказала Джейн, поворачиваясь к Линдлею. Она положила пальцы на его руку. — Пожалуйста! Я только возьму кое-что из вещей.
   — Джейн, вы слишком утомлены. Вы доведете себя до болезни!
   — Неважно. Моя дочь должна быть со мной!
   Линдлей пытался сопротивляться, но ему это оказалось не под силу.
   — Хорошо. Но нужны свежие лошади, эти совсем выдохлись. Возьмите необходимые вещи… но, Джейн, вы должны обязательно принять горячую ванну и хорошенько поесть. Я чуть позже заеду за вами.
   Джейн неохотно согласилась.
   — Спасибо, — серьезно сказала она Линдлею, одаривая его благодарным взглядом. И снова коснулась его руки.
   Он осторожно взял ее за подбородок и приподнял ее лицо. Он ждал. Джейн не пыталась отвернуться. Линдлей знал, что она испытывает к нему лишь благодарность, но он так надеялся на большее… и, вопреки своим лучшим намерениям, он воспользовался моментом. И чувственно, нежно поцеловал девушку. Джейн не ответила, но и не отпрянула.
   — Дайте мне шанс, — проговорил Линдлей, отодвигаясь от нее.
   Она промолчала.
   Карета остановилась перед домом Джейн. Линдлей проводил девушку до входа и подождал, пока она отопрет дверь.
   — Я заеду за вами в десять, — сказал он.
   — Спасибо вам, большое спасибо! — хрипло пробормотала Джейн, целуя его в щеку. Он улыбнулся и ушел, а Джейн, войдя в дом, закрыла дверь.
   — Мэм, да где же вы были!
   Джейн от испуга подпрыгнула. Обернувшись, она увидела веселую Молли.
   — Где Николь?!
   — Николь наверху, спит, — послышался голос графа Драгморского из двери гостиной.
   Джейн побледнела.
   — Где ты была? — небрежно поинтересовался он. Джейн прислонилась к двери. Он не увез Николь в Драгмор. Он не разлучил ее с дочерью. Он просто привез девочку домой, на Глосестер-стрит. Глаза Джейн медленно наполнились слезами облегчения и усталости, и она, скользнув вдоль косяка, тяжело опустилась на пол.
   — Мэм! — вскрикнула Молли, падая рядом с ней на колени. — Что с вами, вы заболели?
   Джейн была настолько измучена, что просто не могла шевельнуться. Она закрыла глаза и прислонилась головой к двери, с трудом прошептав: «Нет…» Она почувствовала, как Молли приложила ладонь к ее лбу, опасаясь лихорадки.
   Он не пытался похитить Николь.
   Вдруг ее коснулись руки графа, подняли ее. Джейн мгновенно напряглась и открыла глаза, пытаясь возразить. И увидела его бледное лицо… а его тело было таким большим, крепким, теплым и надежным. Все мысли о протесте исчезли из головы Джейн. Джейн опустила ресницы и прислонилась щекой к груди графа; ее подбородок ощутил обнаженную кожу, поскольку рубашка графа, как всегда, была распахнута. И улыбнулась.
   Он не пытался разлучить ее с дочерью.
   Граф стоял под дверью спальни Джейн; ожидание тянулось бесконечно. Граф не мог понять, что случилось. Неужели она заболела? И какого черта он переживает из-за нее? Он напомнил себе, что она обманула его, но… но все равно не смог отойти от двери.
   Наконец появилась Молли, и граф, вытянув шею, заглянул в спальню. Джейн уснула, свернувшись клубочком на кровати. Граф видел ее профиль. Платиновые волосы стекали с постели на пол. Джейн выглядела совершенным ангелом, и тело графа мгновенно откликнулось на представшее зрелище. Но Молли захлопнула дверь у него перед носом.
   — Как она? Что случилось? Я хочу, чтобы ты сбегала за доктором, — сказал Ник.
   Молли улыбнулась:
   — Да она просто устала, вот что. Она же весь день провела в дороге, ездила в Брайтон, милорд.
   — Что?! Молли кивнула.
   — Да, она ни минутки не спала, так она сказала. С ней все хорошо, просто она вымоталась.
   — Да какого черта ее носило в Брайтон, если я сказал, что привезу Николь? — спросил граф. Молли благоразумно промолчала.
   Граф запустил пальцы в волосы. Он чувствовал, что напряжение понемногу оставляет его. Он именно сегодня намеревался сообщить Джейн о своем решении, но теперь разговор можно было немного отложить. Он уже сотни раз пытался представить себе, как она отреагирует на его слова. Гнев, слезы, упрямое сопротивление? Но, вообще-то, втайне от самого себя он воображал, что ее лицо просияет счастьем.
   Граф помрачнел. Зачем он предается глупым фантазиям? Джейн явно ненавидит его… но он и не собирается приставать к ней с нежностями. Она лгунья, обманщица, и он ей этого никогда не простит. Она пыталась скрыть от него дочь, его собственную плоть и кровь! Она была его врагом, и ему следует помнить об этом.
   Но она была еще и матерью его ребенка.
   Граф поневоле ощутил сильное волнение.
   Он подошел к двери детской и заглянул внутрь. Его дочка мирно спала, но граф не улыбнулся при виде дочери. Нет, Джейн не будет счастлива, когда он сообщит ей о своем решении. Он ни на секунду не мог усомниться в том, что она будет сопротивляться изо всех сил, когда он скажет, что они должны пожениться.
   И это очень огорчало графа.

Глава 32

   Проснувшись на следующий день, Джейн ничуть не удивилась, обнаружив в своем доме графа Драгморского. Но, правда, сердце ее подпрыгнуло, когда на столике в холле она увидела его небрежно брошенные перчатки и хлыстик.
   — Молли!
   Горничная выскочила из кухни.
   — Доброе утро, мэм! Как вы себя чувствуете? В гостиной графа не было.
   — Спасибо, хорошо. А где Николь? Где граф?
   — Гуляют.
   Охваченная волнением, Джейн поспешила в кухню. Она помедлила у двери, ведущей во двор за домом, приоткрыла ее, но не торопилась выходить. Представшая взгляду Джейн картина развеселила ее.
   Здоровенный граф взгромоздился на маленькие розовые качели. Выглядел он преглупо. Вообще-то, похоже было на то, что качели вот-вот рухнут под его весом. На его коленях сидела Николь; граф осторожно раскачивал качели, отталкиваясь от земли мощными ногами. Николь вертелась и пищала, и беспрестанно повторяла те слова, которые она уже научилась произносить. Чаще всего звучало «мама».
   Джейн не смогла удержаться от улыбки. У нее стало невероятно тепло на душе. Хуже того, на ее глаза набежали слезы, мешая смотреть. Джейн была тронута, и ей вдруг стало стыдно из-за того, что она так долго не позволяла встретиться отцу и дочери.
   Теперь-то Джейн было ясно, что граф не намерен отбирать у нее малышку. Может быть, он просто потребует, чтобы ему было дозволено видеть девочку, когда он захочет?
   Должно быть, Джейн невольно выдала свое присутствие, потому что граф поднял голову и, увидев ее, тут же вскочил на ноги. Николь протестующе завизжала. Граф смущенно посмотрел Джейн в глаза.
   — Я решил погулять с ней немножко, — сказал он так, словно пытался оправдаться. — Ей нравятся качели.
   Джейн старательно скрыла улыбку.
   — Да, нравятся, — ровным тоном откликнулась она. Но, видит Бог, ее сердце при этом рвалось к Нику. Джейн вежливо спросила: — Может быть, войдешь и позавтракаешь с нами?
   Граф остолбенел. Но тут же глаза его вспыхнули серебряным огнем, и он шагнул вперед, крепко держа вертящуюся во все стороны Николь.
   В это утро граф был спокоен, и Джейн тоже. И она очень остро ощущала его присутствие. Его рост… она и забыла, какой он высокий. И какие у него широкие плечи. И какой он сильный, мощный… казалось, он заполнил собой крошечный дворик. Она и забыла, как он хорош собой. Забыла, что у него серебристые глаза, густые брови, высокие скулы, крепкий подбородок, прямой красивый нос. Он был великолепным мужчиной. И по-прежнему не обращал внимания на условности.
   Рубашка на графе была наполовину расстегнута. И Джейн видела его широкую грудь и черные волоски на ней. Но среди черных мелькали и седые. Бриджи графа были по колено испачканы… неужели он играл с Николь на газоне? И бриджи эти были облегающими, плотно облегающими, он всегда носил такие… они слишком подчеркивали кое-что. И Джейн, не успев и сама понять, что делает, уставилась на его пах… но тут же отвернулась, чтобы пропустить графа и Николь в дом.
   Щеки Джейн порозовели. И ей стало тепло… так тепло… и в теле возникла легкая ноющая боль. Джейн отчетливо припомнила вчерашний вечер. Его тело, прижимающееся к ней. Его силу, жар… возбуждение…
   Она по-прежнему желала его.
   Крепко сжав губы, Джейн вслед за графом вошла в веселую бело-голубую кухню.
   — Молли, граф позавтракает с нами.
   Она жестом пригласила Ника следовать за ней в столовую. Она старалась не встречаться с ним взглядом. Забрав у него Николь, она усадила девочку на детский стульчик. Николь радостно смеялась, хлопая по столику пухлыми ладошками. Она любила поесть.
   Джейн села на свое обычное место, во главе небольшого обеденного стола на восемь человек. Граф неловко устроился слева от нее, напротив дочки. Они с Джейн не обменялись ни словом. Джейн принялась кормить Николь, говоря ей всякие милые глупости, а граф, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, бесстрастно наблюдал за обеими.
   Джейн поневоле думала о том, как они выглядят… словно семейная пара… Если бы только он захотел жениться на ней!
   И он поневоле думал о том же… Если бы она не сбежала, они бы давно поженились, и каждый день сидели бы вместе за столом.
   Молли подала им оладьи на пахте и сливки. Джейн не прикасалась еще к своей тарелке, кормя дочь. Граф покончил со своей порцией и продолжал наблюдать за ними. Наконец он сказал Джейн:
   — Ешь сама. Я ее покормлю.
   Джейн застыла, держа ложку с кусочком оладьи у рта девочки. Она боялась посмотреть на графа.
   — Все в порядке, я всегда завтракаю после нее.
   Граф встал, быстро обошел стол и втиснулся между ними, отобрав у Джейн ложку. И улыбнулся Николь:
   — Ты ведь проголодалась, малышка, да? Открой ротик, папа тебе что-то даст!
   От звука его голоса, от тепла его тела, от зрелища того, как он кормит их маленькую дочку, на Джейн вдруг нахлынуло такое желание, что она задохнулась. Николь засмеялась, и граф сунул ложку ей в ротик. Джейн уставилась в свою тарелку. Это было нестерпимо. Почему с ней он никогда не говорил таким нежным, теплым голосом.
   Джейн ковырялась в еде, не в силах проглотить ни куска. Граф продолжал забавлять Николь, и та вела себя на удивление хорошо и спокойно. Наконец граф положил ложку и посмотрел на Джейн:
   — После того как ты позавтракаешь, я хотел бы кое о чем поговорить с тобой. — Граф произнес это спокойным тоном, и нельзя было угадать, что предвещают его слова.
   — Я уже поела, — сказала Джейн вставая. — Молли! Пожалуйста, забери Николь.
   Граф направился в гостиную, и Джейн пошла за ним, стараясь не смотреть на его широкие плечи, на талию… и в особенности на узкие бедра. Граф закрыл дверь гостиной, едва Джейн переступила порог. И твердо посмотрел на девушку:
   — Мы должны пожениться, Джейн. Джейн не верила собственным ушам.
   — Что, никаких возражений? Отлично, значит, все идет лучше, чем я предполагал, — небрежно сказал граф, сверля ее взглядом. — Мы обвенчаемся на следующей неделе, и вы с Николь переедете в мой лондонский дом.
   Джейн наконец опомнилась. В первое мгновение ее охватил безумный восторг, но тут же его место заняла рассудочность. Джейн уже не была так наивна, как два года назад, и ничуть не сомневалась, что Ник решил жениться на ней только ради дочери. Но захочет ли она выходить замуж за человека, разбившего ей сердце? Который женится на ней лишь из чувства долга? Ответ был несомненно отрицательным.
   Но, если рассуждать спокойно, она должна в первую очередь заботиться об интересах Николь. Однако граф обеспечивал Джейн деньгами, даже не зная о существовании ребенка, и, безусловно, он не откажет ей в помощи теперь, узнав о Николь. Джейн вдруг рассердилась:
   — Нет!
   — Это не предложение, — насмешливым тоном пояснил граф. — Я просто сообщаю тебе, что будет.
   Джейн задохнулась от такой наглости.
   — Ты не можешь заставить меня выйти за тебя замуж! Я не хочу выходить за тебя… мне это не нужно! Я за тебя не выйду, и все на этом! — И Джейн повернулась, намереваясь уйти из гостиной.
   Он одной рукой схватил ее за плечо, а другой придерживал дверь, не позволяя Джейн открыть ее, вздумай та все же попытаться выскочить в коридор. Но Джейн не стала этого делать.
   — Пожалуйста, убери руку, — холодно произнесла она, хотя внутри у нее все задрожало.
   Он развернул ее, и Джейн опять задохнулась.
   — У тебя нет выбора. Лучше посмотри на все с другой стороны, ведь так будет гораздо лучше для Николь.
   — Лучше для Николь! И это значит, — что у меня нет выбора?! Я же говорю тебе, я не желаю с тобой венчаться! — Джейн уже кричала.
   — Похоже, ты забыла? — сказал граф мягко, так мягко и тихо, что Джейн насторожилась. А он улыбнулся. — Я ведь твой опекун, а ты еще несовершеннолетняя. Так что мы поженимся на следующей неделе.
   Наконец Джейн поняла, о чем он говорит. И в ужасе уставилась на него. Он собирался жениться на ней, нравится ей это или нет… а у нее и вправду не было выбора!
   Граф ушел. Джейн тяжело опустилась на бархатный диван, все еще не оправившись от потрясения. Она достаточно хорошо знала графа, чтобы понять: если в его власти жениться на ней, он это сделает, и неважно, чего это будет стоить. У нее просто не было возможности избежать брака.
   У Джейн разболелась голова. Она потерла виски, пытаясь обдумать ситуацию, разобраться в своих чувствах и решить, что же ей делать.
   Одно было предельно ясно. Этот ублюдок разбил ей сердце. А она не могла быть равнодушной к нему, не могла! Наоборот, ее физически чрезвычайно тянуло к этому человеку. К тому же ее то и дело охватывало сострадание к нему. И выходить за него замуж при таких обстоятельствах было просто невозможно! Уж конечно, он не упустит случая снова причинить ей боль.
   Джейн пыталась ненавидеть его. Но не могла: хотя, конечно, она злилась, чертовски злилась и была к тому же ужасно разочарована.
   Но во всей этой проклятой путанице была, конечно, и одна светлая сторона. У Николь будет отец, она не вырастет незаконнорожденной. Может быть, все это и к лучшему. Но как сложатся их отношения с Ником?
   И тут вдруг Джейн осознала, что повлечет за собой венчание — и ужаснулась.
   Она станет его законной женой. Будет заботиться о Чеде и Николь, о его доме, о нем самом. И… Джейн представила их вместе, в постели. Задрожав, она резко встала и пошла наверх, в свою спальню.
   Граф сказал, что приедет завтра повидать Николь. Но до завтра еще слишком долго.
   Джейн переоделась и поехала на Тависток-сквер. Она была так полна решимости, так погружена в собственные мысли, что даже не заметила улыбки Томаса, провожавшего ее в утреннюю гостиную, где она принялась ждать графа.
   Джейн нервно шагала по комнате. Ее щеки пылали, сердце колотилось, в ушах стучало. Она сжала кулаки так, что пальцам стало больно. Когда дверь гостиной открылась, Джейн резко обернулась. Граф улыбался.
   — Что, так хотелось увидеть меня, что не могла подождать до завтра?
   — Хотелось? Не слишком, — холодно ответила она. Подойдя к двери, она резко захлопнула ее за спиной графа. Граф с интересом посмотрел на нее.
   — Насколько я понимаю, мы поженимся, как бы я тому ни сопротивлялась, — сказала Джейн. — Верно?
   — Верно. — Он продолжал внимательно смотреть на нее.
   — Тогда мы должны обсудить условия брака. Граф поднял брови.
   — Во-первых, — заговорила Джейн, — я продолжаю работать. Ты не вмешиваешься в мою карьеру. Это понятно?
   — Да наплевать мне на твою карьеру, — беспечно произнес граф, но его взгляд был при этом тверже алмаза. — Мы будем жить в Лондоне, пока продолжается театральный сезон. Ну а остальное время будем проводить в Драгморе, и ты будешь делать все, что положено делать матери.
   Джейн стиснула зубы.
   — Ты обвиняешь меня в том, что я плохая мать?
   — Я просто напоминаю, что Николь должна быть для тебя на первом месте.
   — До сих пор я была неплохой матерью, несмотря на то, что много работаю!
   — Невозможно быть неплохой матерью, много работая. — И граф язвительно улыбнулся.
   Джейн поняла, что бьется головой о стену. И разозлилась.
   — Довольно об этом! Я играю в театре, а потом на два месяца еду в Драгмор.
   — На три.
   — Два!
   — Три. Не испытывай мою щедрость, Джейн.
   — Да ты просто ублюдок! — злобно прошипела она. Он безразлично пожал плечами:
   — Что дальше?
   — У нас будут раздельные спальни.
   Выражение лица Ника ничуть не изменилось. Граф был совершенно невозмутим.
   — Сейчас это модно.
   — Нет, ты не понял! Я не желаю видеть тебя в моей постели! Ты ко мне не прикоснешься!
   Он вытаращил глаза.
   Джейн улыбнулась, но ее улыбка отнюдь не была доброй.
   — Это ведь твоя идея, не моя. И раз уж мы женимся только ради Николь. Ты можешь развлекаться где угодно и с кем угодно, но меня не трогай!
   Граф развел руками. И тоже улыбнулся, криво и злобно:
   — Ты полагаешь, я горю вожделением к тебе? И хотя у тебя есть ребенок, Джейн, но тебе всего лишь девятнадцать, и для меня ты не больше чем школьница.
   Это задело Джейн. Она гордо вскинула голову:
   — И ты вообще не будешь вмешиваться в мою личную жизнь!
   Он сжал кулаки и шагнул вперед:
   — А в чем состоит твоя личная жизнь, Джейн? Точнее, в ком? В Линдлее?
   — Это не твое дело! — яростно выкрикнула она.
   Он оглядел ее с таким отвращением, что Джейн поняла — он люто ненавидит ее. А потом он многозначительно скривил губы:
   — Прелестно. Наслаждайся своими любовниками. Но я требую, чтобы ты вела себя осторожно. Я не хочу, чтобы о Николь говорили, что она — дочь шлюхи.
   — Ты беспокоишься о Николь? — усмехнулась Джейн, стараясь не показать, как задели ее его слова. — Или о себе?
   — Мне до тебя нет дела. — Он подошел к двери и остановился, — Есть еще предложения?
   Джейн почувствовала, как к глазам подбираются слезы, но, собрав всю свою волю, прогнала их. Она не должна плакать сейчас, у него на виду.
   — Нет.
   — Отлично. — И он, шагая широко и громко, вышел из гостиной и направился к входной двери, крича, чтобы ему немедленно подали карету.
   Джейн охватила дрожь. Она подошла к окну, посмотрела, как он садится в экипаж, и тут уже ничем не сдерживаемые слезы наполнили ее глаза. Ублюдок! Эгоистичный, грубый, совершенно бесчувственный ублюдок, он презирает ее! Но это лишь к лучшему. Если бы он ненавидел ее не так сильно, она бы, пожалуй, смягчилась и, может быть, снова полюбила бы его. Бог оградил ее от этого! Любить такого человека равносильно самоубийству. В его душе горит темный, мрачный огонь, и вряд ли ей удалось бы погасить это пламя.
   Джейн отвернулась от окна, собираясь с силами. Ничего, она живучая. Она пережила его отказ почти два года назад, она и теперь все переживет.

Глава 33

   Будет вполне естественно, думал Ник, если он сообщит своему лучшему другу о скорой женитьбе. Ник вошел в клуб на Сэйнт-Джеймс-стрит. Его не исключили из «Уайта» во время суда лишь благодаря твердой поддержке Линдлея и, как подозревал Ник, благодаря раздаваемым им щедрым взяткам. Комнаты клуба были отделаны темным деревом, на полу лежали темные ковры. Граф нашел Линдлея сидящим с двумя мужчинами, бароном и виконтом. Линдлей первым заметил графа.
   — Шелтон! Присоединяйся к нам!
   — Спасибо. — Граф рухнул в огромное кожаное кресло. В то же мгновение рядом возник официант в белой куртке, и Ник заказал свой обычный скотч.
   В душе графа скопились горечь и гнев, и он слишком хорошо осознавал это. Чувства кипели и бурлили, словно лава в вулкане. Разговор с Джейн, его будущей женой, еще не изгладился из его памяти.
   — Предлагаю тост, — сказал он, с улыбкой поднимая стакан. Трое мужчин последовали его примеру. — За прекрасную актрису, за лондонского Маленького Ангела — который скоро станет моей женой!
   За его словами последовало молчание. Барон с виконтом переглянулись. Ник рассмеялся, представляя, с какой скоростью распространится по Лондону эта новость. Властелин Тьмы (убивший свою жену) женится на Маленьком Ангеле — на актрисе! На незаконнорожденной внучке Вестона!
   А вскоре и существование Николь перестанет быть секретом. Да, скандал был неизбежен. Но графа это ничуть не заботило. Он не беспокоился о себе и, уж конечно, ничуть не беспокоился об этой сучке Джейн (Раздельные спальни, подумать только! Да он не прикоснулся бы к ней и десятифутовой удочкой!) Он тревожился только за Николь. Но к тому времени, когда она станет достаточно взрослой, чтобы что-то понять, все это уже будет забыто. Линдлей побледнел:
   — Это что, шутка?
   Граф осушил свой стакан и со стуком поставил его на стол.
   — А в чем дело, Джон? Ты на что-то рассчитывал? Линдлей вытаращил глаза.
   — Ну, старина, — сказал барон, пытаясь улыбнуться, — вот фокус так фокус!
   — Да уж, — сухо откликнулся Ник. Он выслушал их сдержанные поздравления; только Линдлей промолчал. Наконец барон с виконтом удалились — без сомнения для того, чтобы поскорее поделиться со знакомыми сногсшибательной новостью. Ник посмотрел на друга:
   — Ну что? Никакой радости, никаких пожеланий?
   — Это из-за Николь, — медленно проговорил Линдлей. — Верно?
   Ник удивленно глянул на него:
   — Какого черта…
   — Я недавно о ней узнал. Джейн взяла с меня обещание не говорить тебе. Мне очень жаль, Ник, но ей ничего не стоило обвести меня вокруг пальца, а уж если я дал слово — я вынужден был его держать.
   — Ах ты сукин сын… — запинаясь, пробормотал потрясенный граф. — И ты даже не собирался сказать мне, что у меня есть дочь? Ты, дерьмовый друг?!
   Линдлей потер ладонью лицо:
   — Я надеялся убедить Джейн сказать тебе все.
   Это облегчило боль в сердце графа, но горький осадок все же остался.
   — Ты не должен на ней жениться, — сказал Линдлей. — Тебе не следует заходить так далеко. Она… она хочет выйти за тебя? — В его тоне послышался страх.
   Графа охватила жгучая ревность, и он внезапно проникся острой неприязнью к своему другу.
   — Я женюсь на ней. Николь — моя дочь, и она вырастет в моем доме. Что касается Джейн — нет, она не хочет выходить за меня, так что можешь расслабиться. Ей даже мысль об этом противна.
   Линдлей и вправду расслабился, это было видно по его лицу.
   — Но если она этого не хочет…
   — Она моя подопечная. Я не дам ей возможности выбора. Линдлей ужаснулся:
   — Ты не можешь жениться на ней против ее воли!
   — Нет? — Ник рассмеялся. — Ну-ну, попробуй мне только помешать! — Он встал. — Скажи-ка мне, Линдлей… я что, женюсь на твоей любовнице? — И он скривил губы в пародии на улыбку.
   Линдлей во все глаза уставился на него, потом наконец покачал головой:
   — Нет. Нет.
   Граф внезапно отвернулся. Впервые в жизни он не верил Линдлею. Он сомневался в друге, он был уверен, что тот лжет. Ему хотелось кому-нибудь врезать как следует. Может быть, ей…
   Ведь она его не хотела.
   И пока он ждал свою карету у дверей клуба, эта мысль полностью завладела его сознанием. Она не хочет его. Как и Патриция. Джейн презирает его. Как и Патриция, она сбежала от него. Как и Патриция, она мучила его. А он во второй раз вступал в брак с ненавидящей его женщиной.
   Но на этот раз он не любил свою будущую жену. На этот раз он и сам ее презирал.

Глава 34

   После венчания, на котором присутствовали лишь Молли и Линдлей, Николь и Чед, да еще гувернантка Рэндал, они поехали в дом на Тависток-сквер. Все вещи Джейн и Николь были заранее уложены и этим утром перевезены в дом графа. Поскольку Джейн принадлежала к англиканской церкви, священник не стал затягивать церемонию. Но Джейн настолько устала и отупела за прошедшую неделю, что даже не обратила внимания на это.
   А теперь Джейн крепко держала Николь и стояла в холле верхнего этажа, в хозяйском крыле городского дома графа. Ее муж, ни разу не улыбнувшийся за этот день, но не проявивший и никаких признаков гнева, стоял рядом с ней, глубоко засунув руки в карманы. Джейн не обращала внимания на графа, хотя и чувствовала, что он смотрит на нее. Наконец она вошла в свою личную гостиную.
   Гостиная была обставлена с ошеломляющей роскошью; впрочем, ничего другого Джейн и не ожидала. В комнате было две двери, кроме той, через которую вошла Джейн. Опасения Джейн возросли. Она быстро прошла по толстому персидскому ковру к одной из дверей и распахнула ее. За ней оказалась спальня, в которой главное место занимала огромная кровать под дамастовым балдахином. Окинув спальню быстрым внимательным взглядом, Джейн вернулась в гостиную, где неподвижно, как статуя, стоял ее муж. Джейн снова не обратила на него внимания, хотя ее сердце безжалостно колотилось; она пошла к другой двери, и отрыв ее, обнаружила отделанную мрамором ванную комнату с проточной водой. А где же спальня графа? Значит, он помнит об их уговоре?