Страница:
Официально его оправдали, но суд не смог избавить его от нового титула, данного молвой, и теперь его называли Властелином Тьмы.
Похоже, имя прилипло к Нику на всю оставшуюся жизнь.
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Похоже, имя прилипло к Нику на всю оставшуюся жизнь.
Глава 17
Он чувствовал себя напряженным и злым.
Настолько напряженным и настолько злым, что на обратном пути пустил коня галопом — прямиком через газоны и лужайки. Наконец он остановил фыркающего жеребца перед парадным крыльцом особняка, возле розовых кустов, и, небрежно бросив поводья, взбежал по каменным ступеням к двери. Какого черта, где там эта парочка?!
В этот день граф носился по всему поместью, от южной границы до северной, и нигде не заметил и следа Линдлея и Джейн. Он твердил себе, что у него вовсе не из-за этого такое паршивое настроение, а просто потому, что он слишком устал, разгорячился, провонял потом. Но, чтоб им пропасть, где они провели это чертово утро?!
Влетев в коридор, он проревел:
— Томас!
Дворецкий уже стоял за его спиной, невозмутимый, как всегда.
— Да, милорд?
— Где Линдлей?
— В утренней гостиной, милорд, с мисс Джейн.
Нику показалось, что его насквозь пронзили кинжалом. Он стремительно прошагал через холл и остановился перед дверью гостиной, чтобы хоть отчасти восстановить душевное равновесие. И тут же до него донесся серебристый смех Джейн и богатый, сочный баритон Линдлея. Граф распахнул дверь.
— Как тут мило, — прорычал он не своим голосом.
Линдлей и Джейн застыли с виноватым видом, словно застигнутые на месте преступления… но ведь так оно и было! Они сидели на диване, рядом — слишком близко друг к другу — и юбка Джейн касалась ноги Линдлея. У них на коленях была разложена огромная книга, и Линдлей держался за одну ее сторону, а Джейн — за другую. Их головы склонились друг к другу… и при появлении Ника они одновременно резко поднялись.
Линдлей усмехнулся:
— Привет, Шелтон! Как раз вовремя. Мы оба нагуляли отличный аппетит.
— Вот как? И я вас задерживаю? — холодно откликнулся граф. Он перевел взгляд с Линдлея на Джейн. Девушка была в розовом платье и походила на бутон. На ее щеках горел юный румянец после прогулки, светлые волосы были завязаны в пышный узел. Но из узла выскользнула тяжелая прядь, упавшая справа на грудь.
— Что, плохо провел утро? — с сочувствием спросил Линдлей.
Ник не удостоил его ответом. Он еще раз окинул парочку яростным взглядом и прошел к столику, на котором стоял серебряный поднос с напитками. Он налил себе в стакан… черт побери, что это было? Лимонад?
— Что это тут?
— Лимонад, — нежным голосом произнесла Джейн. Он злобно покосился на нее.
— Возьми вон тот графин, — сказал Линдлей, показывая Нику нужный напиток. При этом его плечо задело плечо Джейн.
— Прекрасно! — сказала девушка.
Они вдвоем рассматривали какие-то картинки… какие именно, граф не знал и не желал знать. Что, не могли они сесть еще ближе друг к другу? Граф с отвращением поставил на поднос стакан с недопитым лимонадом. Две головы снова поднялись над книгой и повернулись к нему. Ник подошел к парочке поближе и обнаружил, что у них в руках не книга с картинками, а альбом с засушенными бабочками… черт бы их побрал! Резко повернувшись, Ник вышел из гостиной.
В спальне он умылся и быстро сменил рубашку, злясь на самого себя и на весь свет. Он не потрудился переодеть бриджи. С какой стати? Если Джейн интересуется павлинами, так для этого сгодится безупречный Линдлей, пусть на него и смотрит. И если ей нравится, что от мужчин пахнет мускусом и всякими там духами, так пусть опять же нюхает Линдлея. Граф с топотом сбежал вниз по лестнице. А в холле чуть не растянулся во весь рост поскользнувшись; он едва успел схватиться за дверной косяк. И посмотрел вниз. Пол был мокрым!
— Какого черта, что тут происходит? — прорычал он сквозь стиснутые зубы.
Лишь теперь он заметил горничную, тщательно моющую коридор. Повернувшись, он обнаружил неподалеку и Джейн — девушка стояла в дверях гостиной, уперев руки в бока.
— Вы нанесли в дом кучу грязи и навоза! — выбранила она графа.
Он изумленно вытаращил глаза.
Позади Джейн появился Линдлей, с трудом сдерживающий смех.
— Вот как? — вызывающе бросил Ник, глядя на девушку.
— Вы не в Техасе! Может быть, там, в Техасе, и нет грязи, но здесь она есть! И ведь там у вас тоже были лошади и скот, не так ли? Так почему вы…
Граф вдруг почувствовал, что краснеет.
— У вас в доме гость, — подчеркнуто напомнила Джейн. — Если бы ему хотелось ходить по колено в навозе, он бы отправился в конюшню. Но это, — она величественным жестом обвела холл, — это не конюшня!
Граф отлично знал, что его лицо пылает.
Джейн шагнула к нему и взяла его за руку. Ник всей душой и всем телом ощутил ее прикосновение — его словно током ударило… его пронзила молния! Но у него не было сейчас времени анализировать собственные ощущения. Джейн настойчиво повлекла его к окну гостиной.
— Вы только посмотрите!
Он посмотрел — на исковерканные лужайки, ямы и вмятины, оставленные копытами его коня. А потом внимательно, испытующе взглянул на Джейн. При этом он старательно избегал взгляда Линдлея. Граф был смущен.
— Да вам-то какое дело? — негромко спросил он, не отрывая от девушки глаз.
Она даже не моргнула.
— А вот и дело!
Тут уж он заморгал. Но, спохватившись, произнес ледяным тоном:
— Эти чертовы газоны — мои, и этот чертов дом — мой, и, если мне вздумается оставлять грязь, я ее оставлю!
— Замечательно, — заявила Джейн. — Вы рассуждаете как пятилетний ребенок!
Граф покраснел еще гуще. А глаза Джейн полыхали голубым огнем. Граф сжал в кулаки засунутые в карманы бриджей руки и повернулся к Джейн спиной. Он чувствовал себя как пятилетний мальчишка, которого высекли.
Линдлей откашлялся.
— Как насчет обеда? Чувствую я — пахнет ростбифом!
Джейн вовсе не намеревалась бранить графа на глазах у Линдлея. Просто она вышла из себя, увидев грязные следы на только что вымытых полах… ну а вид изуродованных газонов стал последней каплей. Графу следовало бы думать, что он делает! Теперь же Джейн инстинктом чуяла, что лучше просто забыть о разговоре, но не извиняться перед графом за вспышку. И тогда, возможно, он будет более внимателен к чужим трудам.
Джейн, немного волнуясь, переоделась к ужину. Ей отчаянно хотелось иметь вечерний туалет и драгоценности, но у нее их не было. (Она не смела снова надеть какое-нибудь из платьев матери!) Так что Джейн выбрала лучшее из своих платьев, темно-розовое, а волосы распустила вдоль спины, воткнув в них лишь один гребень, украшенный жемчугом. Джейн чуть пощипала щеки и покусала губы, чтобы они стали ярче, и внимательно оглядела себя в зеркало сверкающими глазами.
Джейн осознала свою власть над мужчинами.
Она вовсе не намеревалась подслушивать прошлым вечером. Просто так уж вышло. Линдлей находил ее прекрасной — и граф тоже.
Да, граф Драгморский признал, что она прекрасна!
Но в то же время было ясно, что, признавая ее красоту, он все же не видит в ней женщины, равной себе. А вот Линдлей увидел.
Линдлей защищал ее перед графом. Он считал ее взрослой женщиной. Джейн поняла это и из того, что нечаянно подслушала, и, что было куда более важно, из того, как Линдлей смотрел на нее, ухаживал за ней.
А Джейн давно умела смотреть мягко и внимательно, сквозь, полуопущенные ресницы, — зная, что мужские глаза в ответ загорятся огнем, особенно если она еще и нежно улыбнется. Линдлей не скрывал своего восхищения. Но Джейн к восхищению привыкла. Ею восторгались всегда — то есть до тех пор, пока она не покинула Лондон и не переехала в дом священника. И душа Джейн исстрадалась по нежным взглядам. Теперь же она от радости просто витала в облаках!
И…
Если граф по-прежнему не захочет смотреть на нее как на женщину, она ему покажет, кто она есть, — она начнет отчаянно кокетничать с Линдлеем!
Джейн спустилась вниз, пылая от предвкушения. Мужчины ждали ее в библиотеке. Линдлей был в смокинге, граф — в черных брюках, рубашке и жилете. Но именно при виде графа Драгморского Джейн почувствовала, как ее тело сжалось, как в ней вскипела кровь. Однако Джейн, не подав и виду, просто улыбнулась ему. И просияла навстречу Линдлею.
— Вы ослепительны! — воскликнул Линдлей, явно от всей души.
Джейн пробормотала что-то подходящее к случаю, пока Линдлей склонялся над ее рукой. За своей спиной она услышала кашель графа, подавившегося спиртным.
— Вы позволите проводить вас в столовую? — мягко спросил Линдлей.
— Вы можете провожать меня всегда, — дерзко ответила Джейн низким, загадочным тоном. Она не стала оглядываться — она и без того знала, что граф смотрит на нее, она спиной чувствовала его взгляд. — В любое время!
Польщенный, Линдлей рассмеялся. Граф шел позади них, как угроза.
— Он будет провожать вас только в том случае, — пробурчал он, — если я это позволю.
Линдлей хихикнул.
— Расслабься, старина! Что… немножко ревнуешь, да? Ну, это тебе не поможет, если дама сама выберет одного из нас, — и Линдлей весело подмигнул Джейн.
Джейн демонстративно смотрела на Линдлея влюбленными глазами, не обращая внимания на графа. И ей показалось, что она слышит скрип его зубов.
В течение всего ужина граф молчал. Зато Линдлей развлекал Джейн рассказами об Индии и Филиппинах. А Джейн говорила о своей матери и театре. Она смеялась, Линдлей смеялся. А граф хмурился.
— Я хочу выпить виски, — пробормотал он, наконец, резко отодвигая свой стул. Они как раз покончили с малиновым пирогом, но, тем не менее, жест графа был явной невежливостью, потому что Линдлей и Джейн еще не собирались вставать из-за стола. Ник помедлил, потом язвительным тоном произнес:
— Миледи? Вы ничего не имеете против того, чтобы перейти в гостиную? — Он явно передразнивал Линдлея и Джейн.
Линдлей встал и поспешил отодвинуть стул поднявшейся Джейн. Джейн кокетливо поблагодарила его. Граф фыркнул и, широко шагая, вышел из столовой. Джейн коснулась кончиками пальцев рукава Линдлея.
— Чудесный вечер сегодня, — задумчиво произнесла она. — Просто преступление — сидеть в прокуренных комнатах и пить. Не хотите ли прогуляться со мной, в лунном свете?
Линдлей усмехнулся и взглянул через плечо, но граф уже ушел.
— Вы или чрезвычайно умны, — тихо сказал Линдлей, — или чрезвычайно наивны.
Джейн уставилась на него невиннейшими глазами.
— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Он расхохотался:
— Если это игра — я в нее играю. А если нет — я буду просто наслаждаться от всей души.
Он предложил Джейн руку, и девушка приняла ее улыбаясь. Они вышли из столовой и подошли к двери библиотеки. При виде их глаза графа сначала расширились, потом потемнели.
— Я выведу Джейн подышать свежим воздухом, старина, — сказал Линдлей. — Оставь для меня сигару.
Когда они дошли до старого клена, Джейн выпустила руку Линдлея. Она посмотрела на звездное небо, гадая, направится ли граф следом за ними. Ну даже если и нет, то все равно еще ничего не потеряно. Ей, кстати, нравился Линдлей. Ее забавляла мысль, что она так быстро пленила его. Линдлей был интересным мужчиной. А что, если он попытается поцеловать ее?
Сердце Джейн забилось быстрее. Что ей делать, если он ее поцелует?
Ее никогда в жизни еще не целовали по-настоящему. И Джейн было и интересно и страшновато.
— Вы необычайно прекрасны, Джейн, — тихо сказал Линдлей, глядя на девушку.
— А вы чрезвычайно интересны, — искренне ответила она. — И очень милы.
— Спасибо. — Линдлей, подняв голову, посмотрел на луну. — Не обращайтесь с ним слишком уж резко.
— Я этого и не делаю.
— Ему пришлось многое пережить.
— Я знаю.
— Да, я догадался.
— А он… — Джейн умолкла на полуслове.
— Нет! — Линдлей произнес это слово уверенно и громко. — Нет, черт побери, он ее не убивал, и все сплетни о нем — ложь!
Джейн мгновенно повернулась к нему лицом:
— Да я не об этом спрашивала! Я хотела знать… любил ли он ее? Патрицию?
Линдлей заметно расслабился.
— Думаю, об этом вам лучше спросить у него.
Джейн шагнула вперед и прислонилась к дереву, у которого стоял Линдлей. Она внимательно посмотрела на спутника, а он так же внимательно смотрел на нее. Потом Джейн улыбнулась и вздохнула.
— Я никогда не верила сплетням… ну, с того момента, как увидела его впервые.
Линдлей мягко рассмеялся:
— Большинство людей начинает верить сплетням, как только его увидит.
Джейн усмехнулась с заговорщическим видом. Но на лице Линдлея улыбка погасла. Да и Джейн перестала улыбаться. Вокруг них царила полная тишина. Сердце девушки внезапно вздрогнуло от взгляда Линдлея. Джейн поняла, что ему очень хочется поцеловать ее, что она ему нравится. Страх и волнение смешались в ее душе. Впрочем, чего ей хотелось больше всего — так это того, чтобы на месте Линдлея в лунном свете очутился граф Драгморский.
— Джейн… — тихо произнес Линдлей. И замолчал.
— Да? — чуть дрогнувшим голосом отликнулась она. Линдлей попытался улыбнуться, но у него это не получилось.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не были подопечной Шелтона.
— Почему?
Он глядел на нее не отрываясь.
— Потому что вы прекрасны, и…
— И?.. — Она смотрела на него сияющими глазами. Он издал короткий смешок.
— Я просто свихнулся, — сказал он. — Давайте вернемся в дом.
— Подождите. — Не думая о том, что делает, Джейн положила руку на грудь Линдлея. Линдлей напрягся и замер. Джейн постояла так секунду-другую, потом вдруг спросила, неловко и с надеждой: — Вы и вправду находите меня прекрасной?
— Да.
Их взгляды встретились. Джейн улыбнулась.
— А вы хотите поцеловать меня? — Вопрос был задан из чистого любопытства.
Линдлей глубоко вздохнул, потом взял руку Джейн и отвел ее от своей груди, но не выпустил.
— Вы что, хотите, чтобы Шелтон меня убил?
— Меня никогда еще не целовали, — просто сказала Джейн. — Ни один мужчина!
Линдлей вытаращил глаза.
Джейн этого просто не заметила; она чуть придвинулась к нему и подняла голову.
Линдлей застонал. Сжав пальцы девушки, он наклонился и осторожно и коротко поцеловал Джейн в полураскрытые губы. Но поцелуй закончился, не успев начаться. И Джейн была разочарована.
— Этого вполне достаточно, Джейн! — в то же мгновение послышался за ее спиной хриплый голос графа.
Настолько напряженным и настолько злым, что на обратном пути пустил коня галопом — прямиком через газоны и лужайки. Наконец он остановил фыркающего жеребца перед парадным крыльцом особняка, возле розовых кустов, и, небрежно бросив поводья, взбежал по каменным ступеням к двери. Какого черта, где там эта парочка?!
В этот день граф носился по всему поместью, от южной границы до северной, и нигде не заметил и следа Линдлея и Джейн. Он твердил себе, что у него вовсе не из-за этого такое паршивое настроение, а просто потому, что он слишком устал, разгорячился, провонял потом. Но, чтоб им пропасть, где они провели это чертово утро?!
Влетев в коридор, он проревел:
— Томас!
Дворецкий уже стоял за его спиной, невозмутимый, как всегда.
— Да, милорд?
— Где Линдлей?
— В утренней гостиной, милорд, с мисс Джейн.
Нику показалось, что его насквозь пронзили кинжалом. Он стремительно прошагал через холл и остановился перед дверью гостиной, чтобы хоть отчасти восстановить душевное равновесие. И тут же до него донесся серебристый смех Джейн и богатый, сочный баритон Линдлея. Граф распахнул дверь.
— Как тут мило, — прорычал он не своим голосом.
Линдлей и Джейн застыли с виноватым видом, словно застигнутые на месте преступления… но ведь так оно и было! Они сидели на диване, рядом — слишком близко друг к другу — и юбка Джейн касалась ноги Линдлея. У них на коленях была разложена огромная книга, и Линдлей держался за одну ее сторону, а Джейн — за другую. Их головы склонились друг к другу… и при появлении Ника они одновременно резко поднялись.
Линдлей усмехнулся:
— Привет, Шелтон! Как раз вовремя. Мы оба нагуляли отличный аппетит.
— Вот как? И я вас задерживаю? — холодно откликнулся граф. Он перевел взгляд с Линдлея на Джейн. Девушка была в розовом платье и походила на бутон. На ее щеках горел юный румянец после прогулки, светлые волосы были завязаны в пышный узел. Но из узла выскользнула тяжелая прядь, упавшая справа на грудь.
— Что, плохо провел утро? — с сочувствием спросил Линдлей.
Ник не удостоил его ответом. Он еще раз окинул парочку яростным взглядом и прошел к столику, на котором стоял серебряный поднос с напитками. Он налил себе в стакан… черт побери, что это было? Лимонад?
— Что это тут?
— Лимонад, — нежным голосом произнесла Джейн. Он злобно покосился на нее.
— Возьми вон тот графин, — сказал Линдлей, показывая Нику нужный напиток. При этом его плечо задело плечо Джейн.
— Прекрасно! — сказала девушка.
Они вдвоем рассматривали какие-то картинки… какие именно, граф не знал и не желал знать. Что, не могли они сесть еще ближе друг к другу? Граф с отвращением поставил на поднос стакан с недопитым лимонадом. Две головы снова поднялись над книгой и повернулись к нему. Ник подошел к парочке поближе и обнаружил, что у них в руках не книга с картинками, а альбом с засушенными бабочками… черт бы их побрал! Резко повернувшись, Ник вышел из гостиной.
В спальне он умылся и быстро сменил рубашку, злясь на самого себя и на весь свет. Он не потрудился переодеть бриджи. С какой стати? Если Джейн интересуется павлинами, так для этого сгодится безупречный Линдлей, пусть на него и смотрит. И если ей нравится, что от мужчин пахнет мускусом и всякими там духами, так пусть опять же нюхает Линдлея. Граф с топотом сбежал вниз по лестнице. А в холле чуть не растянулся во весь рост поскользнувшись; он едва успел схватиться за дверной косяк. И посмотрел вниз. Пол был мокрым!
— Какого черта, что тут происходит? — прорычал он сквозь стиснутые зубы.
Лишь теперь он заметил горничную, тщательно моющую коридор. Повернувшись, он обнаружил неподалеку и Джейн — девушка стояла в дверях гостиной, уперев руки в бока.
— Вы нанесли в дом кучу грязи и навоза! — выбранила она графа.
Он изумленно вытаращил глаза.
Позади Джейн появился Линдлей, с трудом сдерживающий смех.
— Вот как? — вызывающе бросил Ник, глядя на девушку.
— Вы не в Техасе! Может быть, там, в Техасе, и нет грязи, но здесь она есть! И ведь там у вас тоже были лошади и скот, не так ли? Так почему вы…
Граф вдруг почувствовал, что краснеет.
— У вас в доме гость, — подчеркнуто напомнила Джейн. — Если бы ему хотелось ходить по колено в навозе, он бы отправился в конюшню. Но это, — она величественным жестом обвела холл, — это не конюшня!
Граф отлично знал, что его лицо пылает.
Джейн шагнула к нему и взяла его за руку. Ник всей душой и всем телом ощутил ее прикосновение — его словно током ударило… его пронзила молния! Но у него не было сейчас времени анализировать собственные ощущения. Джейн настойчиво повлекла его к окну гостиной.
— Вы только посмотрите!
Он посмотрел — на исковерканные лужайки, ямы и вмятины, оставленные копытами его коня. А потом внимательно, испытующе взглянул на Джейн. При этом он старательно избегал взгляда Линдлея. Граф был смущен.
— Да вам-то какое дело? — негромко спросил он, не отрывая от девушки глаз.
Она даже не моргнула.
— А вот и дело!
Тут уж он заморгал. Но, спохватившись, произнес ледяным тоном:
— Эти чертовы газоны — мои, и этот чертов дом — мой, и, если мне вздумается оставлять грязь, я ее оставлю!
— Замечательно, — заявила Джейн. — Вы рассуждаете как пятилетний ребенок!
Граф покраснел еще гуще. А глаза Джейн полыхали голубым огнем. Граф сжал в кулаки засунутые в карманы бриджей руки и повернулся к Джейн спиной. Он чувствовал себя как пятилетний мальчишка, которого высекли.
Линдлей откашлялся.
— Как насчет обеда? Чувствую я — пахнет ростбифом!
Джейн вовсе не намеревалась бранить графа на глазах у Линдлея. Просто она вышла из себя, увидев грязные следы на только что вымытых полах… ну а вид изуродованных газонов стал последней каплей. Графу следовало бы думать, что он делает! Теперь же Джейн инстинктом чуяла, что лучше просто забыть о разговоре, но не извиняться перед графом за вспышку. И тогда, возможно, он будет более внимателен к чужим трудам.
Джейн, немного волнуясь, переоделась к ужину. Ей отчаянно хотелось иметь вечерний туалет и драгоценности, но у нее их не было. (Она не смела снова надеть какое-нибудь из платьев матери!) Так что Джейн выбрала лучшее из своих платьев, темно-розовое, а волосы распустила вдоль спины, воткнув в них лишь один гребень, украшенный жемчугом. Джейн чуть пощипала щеки и покусала губы, чтобы они стали ярче, и внимательно оглядела себя в зеркало сверкающими глазами.
Джейн осознала свою власть над мужчинами.
Она вовсе не намеревалась подслушивать прошлым вечером. Просто так уж вышло. Линдлей находил ее прекрасной — и граф тоже.
Да, граф Драгморский признал, что она прекрасна!
Но в то же время было ясно, что, признавая ее красоту, он все же не видит в ней женщины, равной себе. А вот Линдлей увидел.
Линдлей защищал ее перед графом. Он считал ее взрослой женщиной. Джейн поняла это и из того, что нечаянно подслушала, и, что было куда более важно, из того, как Линдлей смотрел на нее, ухаживал за ней.
А Джейн давно умела смотреть мягко и внимательно, сквозь, полуопущенные ресницы, — зная, что мужские глаза в ответ загорятся огнем, особенно если она еще и нежно улыбнется. Линдлей не скрывал своего восхищения. Но Джейн к восхищению привыкла. Ею восторгались всегда — то есть до тех пор, пока она не покинула Лондон и не переехала в дом священника. И душа Джейн исстрадалась по нежным взглядам. Теперь же она от радости просто витала в облаках!
И…
Если граф по-прежнему не захочет смотреть на нее как на женщину, она ему покажет, кто она есть, — она начнет отчаянно кокетничать с Линдлеем!
Джейн спустилась вниз, пылая от предвкушения. Мужчины ждали ее в библиотеке. Линдлей был в смокинге, граф — в черных брюках, рубашке и жилете. Но именно при виде графа Драгморского Джейн почувствовала, как ее тело сжалось, как в ней вскипела кровь. Однако Джейн, не подав и виду, просто улыбнулась ему. И просияла навстречу Линдлею.
— Вы ослепительны! — воскликнул Линдлей, явно от всей души.
Джейн пробормотала что-то подходящее к случаю, пока Линдлей склонялся над ее рукой. За своей спиной она услышала кашель графа, подавившегося спиртным.
— Вы позволите проводить вас в столовую? — мягко спросил Линдлей.
— Вы можете провожать меня всегда, — дерзко ответила Джейн низким, загадочным тоном. Она не стала оглядываться — она и без того знала, что граф смотрит на нее, она спиной чувствовала его взгляд. — В любое время!
Польщенный, Линдлей рассмеялся. Граф шел позади них, как угроза.
— Он будет провожать вас только в том случае, — пробурчал он, — если я это позволю.
Линдлей хихикнул.
— Расслабься, старина! Что… немножко ревнуешь, да? Ну, это тебе не поможет, если дама сама выберет одного из нас, — и Линдлей весело подмигнул Джейн.
Джейн демонстративно смотрела на Линдлея влюбленными глазами, не обращая внимания на графа. И ей показалось, что она слышит скрип его зубов.
В течение всего ужина граф молчал. Зато Линдлей развлекал Джейн рассказами об Индии и Филиппинах. А Джейн говорила о своей матери и театре. Она смеялась, Линдлей смеялся. А граф хмурился.
— Я хочу выпить виски, — пробормотал он, наконец, резко отодвигая свой стул. Они как раз покончили с малиновым пирогом, но, тем не менее, жест графа был явной невежливостью, потому что Линдлей и Джейн еще не собирались вставать из-за стола. Ник помедлил, потом язвительным тоном произнес:
— Миледи? Вы ничего не имеете против того, чтобы перейти в гостиную? — Он явно передразнивал Линдлея и Джейн.
Линдлей встал и поспешил отодвинуть стул поднявшейся Джейн. Джейн кокетливо поблагодарила его. Граф фыркнул и, широко шагая, вышел из столовой. Джейн коснулась кончиками пальцев рукава Линдлея.
— Чудесный вечер сегодня, — задумчиво произнесла она. — Просто преступление — сидеть в прокуренных комнатах и пить. Не хотите ли прогуляться со мной, в лунном свете?
Линдлей усмехнулся и взглянул через плечо, но граф уже ушел.
— Вы или чрезвычайно умны, — тихо сказал Линдлей, — или чрезвычайно наивны.
Джейн уставилась на него невиннейшими глазами.
— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Он расхохотался:
— Если это игра — я в нее играю. А если нет — я буду просто наслаждаться от всей души.
Он предложил Джейн руку, и девушка приняла ее улыбаясь. Они вышли из столовой и подошли к двери библиотеки. При виде их глаза графа сначала расширились, потом потемнели.
— Я выведу Джейн подышать свежим воздухом, старина, — сказал Линдлей. — Оставь для меня сигару.
Когда они дошли до старого клена, Джейн выпустила руку Линдлея. Она посмотрела на звездное небо, гадая, направится ли граф следом за ними. Ну даже если и нет, то все равно еще ничего не потеряно. Ей, кстати, нравился Линдлей. Ее забавляла мысль, что она так быстро пленила его. Линдлей был интересным мужчиной. А что, если он попытается поцеловать ее?
Сердце Джейн забилось быстрее. Что ей делать, если он ее поцелует?
Ее никогда в жизни еще не целовали по-настоящему. И Джейн было и интересно и страшновато.
— Вы необычайно прекрасны, Джейн, — тихо сказал Линдлей, глядя на девушку.
— А вы чрезвычайно интересны, — искренне ответила она. — И очень милы.
— Спасибо. — Линдлей, подняв голову, посмотрел на луну. — Не обращайтесь с ним слишком уж резко.
— Я этого и не делаю.
— Ему пришлось многое пережить.
— Я знаю.
— Да, я догадался.
— А он… — Джейн умолкла на полуслове.
— Нет! — Линдлей произнес это слово уверенно и громко. — Нет, черт побери, он ее не убивал, и все сплетни о нем — ложь!
Джейн мгновенно повернулась к нему лицом:
— Да я не об этом спрашивала! Я хотела знать… любил ли он ее? Патрицию?
Линдлей заметно расслабился.
— Думаю, об этом вам лучше спросить у него.
Джейн шагнула вперед и прислонилась к дереву, у которого стоял Линдлей. Она внимательно посмотрела на спутника, а он так же внимательно смотрел на нее. Потом Джейн улыбнулась и вздохнула.
— Я никогда не верила сплетням… ну, с того момента, как увидела его впервые.
Линдлей мягко рассмеялся:
— Большинство людей начинает верить сплетням, как только его увидит.
Джейн усмехнулась с заговорщическим видом. Но на лице Линдлея улыбка погасла. Да и Джейн перестала улыбаться. Вокруг них царила полная тишина. Сердце девушки внезапно вздрогнуло от взгляда Линдлея. Джейн поняла, что ему очень хочется поцеловать ее, что она ему нравится. Страх и волнение смешались в ее душе. Впрочем, чего ей хотелось больше всего — так это того, чтобы на месте Линдлея в лунном свете очутился граф Драгморский.
— Джейн… — тихо произнес Линдлей. И замолчал.
— Да? — чуть дрогнувшим голосом отликнулась она. Линдлей попытался улыбнуться, но у него это не получилось.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не были подопечной Шелтона.
— Почему?
Он глядел на нее не отрываясь.
— Потому что вы прекрасны, и…
— И?.. — Она смотрела на него сияющими глазами. Он издал короткий смешок.
— Я просто свихнулся, — сказал он. — Давайте вернемся в дом.
— Подождите. — Не думая о том, что делает, Джейн положила руку на грудь Линдлея. Линдлей напрягся и замер. Джейн постояла так секунду-другую, потом вдруг спросила, неловко и с надеждой: — Вы и вправду находите меня прекрасной?
— Да.
Их взгляды встретились. Джейн улыбнулась.
— А вы хотите поцеловать меня? — Вопрос был задан из чистого любопытства.
Линдлей глубоко вздохнул, потом взял руку Джейн и отвел ее от своей груди, но не выпустил.
— Вы что, хотите, чтобы Шелтон меня убил?
— Меня никогда еще не целовали, — просто сказала Джейн. — Ни один мужчина!
Линдлей вытаращил глаза.
Джейн этого просто не заметила; она чуть придвинулась к нему и подняла голову.
Линдлей застонал. Сжав пальцы девушки, он наклонился и осторожно и коротко поцеловал Джейн в полураскрытые губы. Но поцелуй закончился, не успев начаться. И Джейн была разочарована.
— Этого вполне достаточно, Джейн! — в то же мгновение послышался за ее спиной хриплый голос графа.
Глава 18
Это не то, о чем ты подумал, — сказал Линдлей.
В лунном свете Джейн достаточно ясно видела графа — достаточно ясно для того, чтобы понять: он взбешен. И она инстинктивно отступила назад, испугавшись вдруг того, что сделала.
— Если бы ты не был моим другом, — процедил граф сквозь стиснутые зубы, — я бы тебя просто убил.
— Ник…
— Заткнись! — загрохотал граф. — Тебе нечего больше делать в Драгморе! Складывай вещи и убирайся!
Последовало долгое молчание.
Джейн показалось, что земля пошатнулась у нее под ногами, что мир рушится вокруг нее. Ведь Линдлей был единственным другом графа! Она не должна позволить, чтобы они вот так расстались! Боже, как же она виновата!
— Но он ни в чем не виноват, — задыхаясь, проговорила она. — Это я…
Граф резко обернулся к ней.
— И вы тоже заткнитесь! — Он снова посмотрел на Линдлея: — Поторапливайся!
— Когда ты немного успокоишься, — сказал Линдлей, — мы сможем поговорить об этом…
И тут граф ударил его. Это был удар, нанесенный со скоростью молнии и силой локомотива. Голова Линдлея резко дернулась назад и ударилась о ствол клена. Джейн закричала. Линдлей, пошатываясь, выпрямился и приложил руку к носу. Граф стоял, расставив ноги, сжав кулаки; лицо его потемнело.
Линдлей оттолкнулся от дерева и, посмотрев на Ника, ушел.
— Ох, Боже!
При звуке голоса Джейн Ник дернулся и повернулся к ней.
— Вы просто маленькая кокетка! — прорычал он, чувствуя боль в душе — такую острую боль. Его руки сами собой схватили девушку за плечи и притянули Джейн близко, очень близко. Граф приподнял ее над землей и приблизил лицо Джейн к своему. Джейн не издала ни звука, но смертельно побледнела.
А ему хотелось причинить ей такую же боль, какую она причинила ему. Он был не в состоянии думать, его обуревали чувства.
— Вы маленькая кокетка! — повторил он, встряхивая девушку. — Я-то думал, вы отличаетесь от других женщин, но вы точно такая же, как и все! Вы такая же, как и все, верно?
— Нет! — выдохнула Джейн. Их лица были так близко друг к другу. Она видела глаза Ника, и эти глаза пугали ее.
— Мужской поцелуй? — выкрикнул он. — Так вы хотите узнать, что такое мужской поцелуй?
Джейн яростно замотала головой.
Граф еще раз встряхнул ее, а потом вдруг одной рукой крепко прижал девушку к своей груди, а другой схватил пышные светлые волосы и откинул назад голову Джейн. Она пискнула. Но он уже склонился над ней и впился в ее губы, жестоко и сильно.
Граф вел себя как дикарь, он и не думал ждать согласия Джейн. Он заставил ее приоткрыть губы, он проник языком вглубь… он терзал ее снова и снова.
Но постепенно до него начало кое-что доходить.
Джейн была мягкой и теплой и куда более соблазнительной, чем все женщины, которых он знал. И каждый дюйм ее тела трепетал, прижимаясь к Нику. И поцелуй, продолжаясь, как-то сам собой изменился, стал нежным… а Джейн страстно отвечала графу. Вообще-то, она уже сама целовала его. И… и она крепко обнимала Ника, ее пальцы жадно гладили его волосы, и она вовсе не стремилась избежать прикосновения его бедер.
Рука Ника выпустила волосы девушки и скользнула по спине Джейн, по ее талии, бедрам… по аппетитному изгибу ягодиц…
— Джейн… — прошептал он с болью в голосе и прижал ее к себе еще крепче. Она тихонько застонала в ответ и вдруг приникла лицом к изгибу его шеи, в то же время приподняв колено, словно вознамерившись взобраться на Ника, как на дерево, раскрываясь навстречу ему.
Он отчаянно, безнадежно хотел ее.
Хотел ее каждой клеточкой своего существа, всеми фибрами души…
Но тут он увидел все как бы со стороны и ужаснулся. Похотливое животное и невинная школьница. А Джейн стонала, прижимаясь губами к его шее, обнимая его…
Собрав в кулак всю свою волю, Ник оттолкнул от себя ее, и она упала на землю.
Задыхаясь, она подняла голову, и посмотрела на него.
— Николас… — В ее голосе звучала неприкрытая мольба. Он выпрямился, переводя дыхание, и посмотрел на нее, напуганный, как никогда в жизни. Да, он был просто в ужасе…
— Боже мой, да что же я делаю! — закричал он вдруг. А потом повернулся и убежал.
Джейн кое-как добралась до своей комнаты. Ее платье было перепачкано, волосы спутались. Она с облегчением упала на кровать; ее сердце все еще отчаянно колотилось. Она прижала руку к груди, надеясь утихомирить его. Она была влюблена.
И оказалось, что в любви гораздо больше страдания, чем радости.
Ей никогда не забыть этого поцелуя и огня, загоревшегося в ней от прикосновения губ Ника. Никогда. «Николас, я люблю тебя», — прошептала Джейн — и вдруг разрыдалась.
Она любила его, — но он ее не любил. Несмотря на всю свою наивность, Джейн поняла это. Он поцеловал ее просто от злости. Просто потому, что был безумно разгневан… ну а уж потом поцелуй продолжился сам по себе.
Но неужели он не ревновал?
Джейн не была в этом уверена. С того момента, как граф появился под кленом, все ее мысли перепутались. Граф был мрачным, сложным человеком. И, как все мужчины, мог заниматься сексом с женщиной, которую вовсе не любил.
Но Джейн совсем не хотелось становиться второй Амелией.
Она желала стать женой графа.
Джейн серьезно и трезво обдумала этот вопрос. Возможно ли это вообще? Пожалуй, нет. Джейн ничуть не сомневалась, что граф не имеет намерения жениться. Она это чувствовала. Но если даже он влюбится и решится вступить в брак — то ведь вовсе не обязательно, что его избранницей станет Джейн? В мире множество прекрасных женщин, а граф — заманчивая добыча.
Но в таком случае сможет ли Джейн удовлетвориться крохами?
Сможет ли стать его любовницей?
В этом Джейн не была уверена. Она знала одно: что любит Ника до боли. Она знала, что желает его, что хочет обнимать его, утешать его, заставлять его смеяться. И быть в его объятиях — снова и снова.
При воспоминании о поцелуе Джейн почувствовала, как в ней закипает кровь… и как ее охватывает отчаяние. У графа так мало друзей. Может быть, Линдлей — вообще его единственный друг. И что же она натворила? Она погубила их дружбу. Джейн чувствовала себя виноватой. Если бы она могла представить, что из этого выйдет, если бы не была так порывиста, так беспечна — как всегда! — она бы и не подумала так нахально флиртовать с Линдлеем. Она должна как-то помирить этих мужчин… о Боже!
— Николас, прости меня! — прошептала Джейн.
Граф замер на месте, остановившись посередине библиотеки. Он услышал, как захрустели по гравию подъездного пути колеса кареты. Его голова повернулась сама собой; через окно он увидел, как освещенный газовым фонарем экипаж Линдлея отъезжает от его дома. Граф на мгновение испытал безумное желание выбежать наружу и остановить его. Но он этого не сделал. Но ему стало больно, и он потер ладонью грудь, словно надеялся уничтожить эту боль простым движением руки.
О Боже…
Граф тяжело опустился на стул и уронил голову. Линдлей предал его. Неважно, что Джейн сама его спровоцировала; Линдлей старше ее, он должен был понимать, что делает. Он предал Ника. Лучший друг, единственный друг! Человек, который постоянно был рядом с ним во время следствия и судебного разбирательства, и позже…
— Черт бы тебя побрал! — закричал Ник на всю библиотеку. — Черт бы тебя побрал!
Он проклинал себя.
Он думал о Джейн.
О Джейн, в которой прямо у него на глазах пробуждалась чувственность, и которая была, видит Бог, и горячей и желанной… и опасной.
Ник сжал кулаки. Она была влюблена в него, пока не явился Линдлей. А потом вдруг увлеклась Равесфордом. Понятно, это все лишь детские увлечения, ничего более. Кто заинтересует ее завтра? Уж лучше бы это оказался тот самый человек, за которого граф сможет выдать ее замуж!
Он обязан присматривать за Джейн. Он должен заботиться о ней. Но доверять ей после сегодняшнего вечера он не может. Она сама попросила Линдлея поцеловать ее! Она кокетка! Законченная кокетка! А потом она страстно целовала Ника, хотя он хотел всего лишь оскорбить ее.
Она была капризна и переменчива.
Ник подумал вдруг о Патриции и громко расхохотался.
Патриция тоже была капризной и переменчивой, но на этом сходство между этими женщинами заканчивалось. Патриция была настоящей леди, в ее венах вместо крови был лед. А Джейн леди не была. Возможно, она была внучкой герцога… но в первую очередь она была дочерью актрисы. И этим объяснялись ее необузданные эмоции, ее необычайная природная чувственность.
— Джейн… — Он повертел на языке ее имя, пробуя его. И уронил голову, словно имя это весило невероятно много, графу не вынести было его тяжести. И снова потер ладонью грудь. Но боль не проходила. Потому что это была не физическая боль.
В лунном свете Джейн достаточно ясно видела графа — достаточно ясно для того, чтобы понять: он взбешен. И она инстинктивно отступила назад, испугавшись вдруг того, что сделала.
— Если бы ты не был моим другом, — процедил граф сквозь стиснутые зубы, — я бы тебя просто убил.
— Ник…
— Заткнись! — загрохотал граф. — Тебе нечего больше делать в Драгморе! Складывай вещи и убирайся!
Последовало долгое молчание.
Джейн показалось, что земля пошатнулась у нее под ногами, что мир рушится вокруг нее. Ведь Линдлей был единственным другом графа! Она не должна позволить, чтобы они вот так расстались! Боже, как же она виновата!
— Но он ни в чем не виноват, — задыхаясь, проговорила она. — Это я…
Граф резко обернулся к ней.
— И вы тоже заткнитесь! — Он снова посмотрел на Линдлея: — Поторапливайся!
— Когда ты немного успокоишься, — сказал Линдлей, — мы сможем поговорить об этом…
И тут граф ударил его. Это был удар, нанесенный со скоростью молнии и силой локомотива. Голова Линдлея резко дернулась назад и ударилась о ствол клена. Джейн закричала. Линдлей, пошатываясь, выпрямился и приложил руку к носу. Граф стоял, расставив ноги, сжав кулаки; лицо его потемнело.
Линдлей оттолкнулся от дерева и, посмотрев на Ника, ушел.
— Ох, Боже!
При звуке голоса Джейн Ник дернулся и повернулся к ней.
— Вы просто маленькая кокетка! — прорычал он, чувствуя боль в душе — такую острую боль. Его руки сами собой схватили девушку за плечи и притянули Джейн близко, очень близко. Граф приподнял ее над землей и приблизил лицо Джейн к своему. Джейн не издала ни звука, но смертельно побледнела.
А ему хотелось причинить ей такую же боль, какую она причинила ему. Он был не в состоянии думать, его обуревали чувства.
— Вы маленькая кокетка! — повторил он, встряхивая девушку. — Я-то думал, вы отличаетесь от других женщин, но вы точно такая же, как и все! Вы такая же, как и все, верно?
— Нет! — выдохнула Джейн. Их лица были так близко друг к другу. Она видела глаза Ника, и эти глаза пугали ее.
— Мужской поцелуй? — выкрикнул он. — Так вы хотите узнать, что такое мужской поцелуй?
Джейн яростно замотала головой.
Граф еще раз встряхнул ее, а потом вдруг одной рукой крепко прижал девушку к своей груди, а другой схватил пышные светлые волосы и откинул назад голову Джейн. Она пискнула. Но он уже склонился над ней и впился в ее губы, жестоко и сильно.
Граф вел себя как дикарь, он и не думал ждать согласия Джейн. Он заставил ее приоткрыть губы, он проник языком вглубь… он терзал ее снова и снова.
Но постепенно до него начало кое-что доходить.
Джейн была мягкой и теплой и куда более соблазнительной, чем все женщины, которых он знал. И каждый дюйм ее тела трепетал, прижимаясь к Нику. И поцелуй, продолжаясь, как-то сам собой изменился, стал нежным… а Джейн страстно отвечала графу. Вообще-то, она уже сама целовала его. И… и она крепко обнимала Ника, ее пальцы жадно гладили его волосы, и она вовсе не стремилась избежать прикосновения его бедер.
Рука Ника выпустила волосы девушки и скользнула по спине Джейн, по ее талии, бедрам… по аппетитному изгибу ягодиц…
— Джейн… — прошептал он с болью в голосе и прижал ее к себе еще крепче. Она тихонько застонала в ответ и вдруг приникла лицом к изгибу его шеи, в то же время приподняв колено, словно вознамерившись взобраться на Ника, как на дерево, раскрываясь навстречу ему.
Он отчаянно, безнадежно хотел ее.
Хотел ее каждой клеточкой своего существа, всеми фибрами души…
Но тут он увидел все как бы со стороны и ужаснулся. Похотливое животное и невинная школьница. А Джейн стонала, прижимаясь губами к его шее, обнимая его…
Собрав в кулак всю свою волю, Ник оттолкнул от себя ее, и она упала на землю.
Задыхаясь, она подняла голову, и посмотрела на него.
— Николас… — В ее голосе звучала неприкрытая мольба. Он выпрямился, переводя дыхание, и посмотрел на нее, напуганный, как никогда в жизни. Да, он был просто в ужасе…
— Боже мой, да что же я делаю! — закричал он вдруг. А потом повернулся и убежал.
Джейн кое-как добралась до своей комнаты. Ее платье было перепачкано, волосы спутались. Она с облегчением упала на кровать; ее сердце все еще отчаянно колотилось. Она прижала руку к груди, надеясь утихомирить его. Она была влюблена.
И оказалось, что в любви гораздо больше страдания, чем радости.
Ей никогда не забыть этого поцелуя и огня, загоревшегося в ней от прикосновения губ Ника. Никогда. «Николас, я люблю тебя», — прошептала Джейн — и вдруг разрыдалась.
Она любила его, — но он ее не любил. Несмотря на всю свою наивность, Джейн поняла это. Он поцеловал ее просто от злости. Просто потому, что был безумно разгневан… ну а уж потом поцелуй продолжился сам по себе.
Но неужели он не ревновал?
Джейн не была в этом уверена. С того момента, как граф появился под кленом, все ее мысли перепутались. Граф был мрачным, сложным человеком. И, как все мужчины, мог заниматься сексом с женщиной, которую вовсе не любил.
Но Джейн совсем не хотелось становиться второй Амелией.
Она желала стать женой графа.
Джейн серьезно и трезво обдумала этот вопрос. Возможно ли это вообще? Пожалуй, нет. Джейн ничуть не сомневалась, что граф не имеет намерения жениться. Она это чувствовала. Но если даже он влюбится и решится вступить в брак — то ведь вовсе не обязательно, что его избранницей станет Джейн? В мире множество прекрасных женщин, а граф — заманчивая добыча.
Но в таком случае сможет ли Джейн удовлетвориться крохами?
Сможет ли стать его любовницей?
В этом Джейн не была уверена. Она знала одно: что любит Ника до боли. Она знала, что желает его, что хочет обнимать его, утешать его, заставлять его смеяться. И быть в его объятиях — снова и снова.
При воспоминании о поцелуе Джейн почувствовала, как в ней закипает кровь… и как ее охватывает отчаяние. У графа так мало друзей. Может быть, Линдлей — вообще его единственный друг. И что же она натворила? Она погубила их дружбу. Джейн чувствовала себя виноватой. Если бы она могла представить, что из этого выйдет, если бы не была так порывиста, так беспечна — как всегда! — она бы и не подумала так нахально флиртовать с Линдлеем. Она должна как-то помирить этих мужчин… о Боже!
— Николас, прости меня! — прошептала Джейн.
Граф замер на месте, остановившись посередине библиотеки. Он услышал, как захрустели по гравию подъездного пути колеса кареты. Его голова повернулась сама собой; через окно он увидел, как освещенный газовым фонарем экипаж Линдлея отъезжает от его дома. Граф на мгновение испытал безумное желание выбежать наружу и остановить его. Но он этого не сделал. Но ему стало больно, и он потер ладонью грудь, словно надеялся уничтожить эту боль простым движением руки.
О Боже…
Граф тяжело опустился на стул и уронил голову. Линдлей предал его. Неважно, что Джейн сама его спровоцировала; Линдлей старше ее, он должен был понимать, что делает. Он предал Ника. Лучший друг, единственный друг! Человек, который постоянно был рядом с ним во время следствия и судебного разбирательства, и позже…
— Черт бы тебя побрал! — закричал Ник на всю библиотеку. — Черт бы тебя побрал!
Он проклинал себя.
Он думал о Джейн.
О Джейн, в которой прямо у него на глазах пробуждалась чувственность, и которая была, видит Бог, и горячей и желанной… и опасной.
Ник сжал кулаки. Она была влюблена в него, пока не явился Линдлей. А потом вдруг увлеклась Равесфордом. Понятно, это все лишь детские увлечения, ничего более. Кто заинтересует ее завтра? Уж лучше бы это оказался тот самый человек, за которого граф сможет выдать ее замуж!
Он обязан присматривать за Джейн. Он должен заботиться о ней. Но доверять ей после сегодняшнего вечера он не может. Она сама попросила Линдлея поцеловать ее! Она кокетка! Законченная кокетка! А потом она страстно целовала Ника, хотя он хотел всего лишь оскорбить ее.
Она была капризна и переменчива.
Ник подумал вдруг о Патриции и громко расхохотался.
Патриция тоже была капризной и переменчивой, но на этом сходство между этими женщинами заканчивалось. Патриция была настоящей леди, в ее венах вместо крови был лед. А Джейн леди не была. Возможно, она была внучкой герцога… но в первую очередь она была дочерью актрисы. И этим объяснялись ее необузданные эмоции, ее необычайная природная чувственность.
— Джейн… — Он повертел на языке ее имя, пробуя его. И уронил голову, словно имя это весило невероятно много, графу не вынести было его тяжести. И снова потер ладонью грудь. Но боль не проходила. Потому что это была не физическая боль.
Глава 19
Лондон
Джейн, не отрываясь, смотрела в окно, на Тотленхэм-Корт-роуд. Вокруг было светло от ярко пылающих газовых фонарей. По улице катило множество самых разнообразных экипажей; проехал даже омнибус, запряженный четверкой гнедых. Вдоль улицы выстроились роскошные особняки под шиферными крышами, окруженные коваными металлическими оградами. Джейн заметила нескольких пешеходов, но это были люди простонародья. Впрочем, ее вообще никто не интересовал.
Кроме графа.
Она поглядела на него.
Граф был отстранен и неподвижен; он сидел рядом с Джейн, но казался невероятно далеким, он старался не прикасаться к Джейн, не задевать ее. Он смотрел в окно со своей стороны. Джейн видела твердую, четкую линию его подбородка. Весь день граф почти не разговаривал с девушкой; об отъезде в Лондон ей сообщил утром Томас.
— Сегодня? — изумленно переспросила Джейн дворецкого, решив, что чего-то не поняла. Она чувствовала себя совершенно разбитой, потому что не спала всю ночь; она вспоминала жадный поцелуй графа и то, как ее тело тянулось к его телу, и думала о ссоре Ника с Линдлеем. — Но я просто не смогу собраться к полудню!
— Граф сказал, чтобы вы взяли с собой только самое необходимое. А в Лондоне он закажет вам новый гардероб.
— Он что, куда-то уехал сейчас?
— Нет, сегодня он работает в библиотеке, — ответил Томас. Джейн с храбрым видом — хотя внутри у нее все дрожало от страха, — отправилась в библиотеку. Постучав, она осторожно вошла. Граф поднял голову, посмотрел на нее и вернулся к бумагам.
— Я занят, — коротко бросил он.
— Я хотела попросить извинения… Он не поднял головы.
— Ваши извинения ничего не изменят.
— Я совсем не хотела, чтобы дело зашло так далеко.
Он по-прежнему не обращал на нее внимания. Но Джейн видела, как его пальцы стиснули перо.
— Пожалуйста… — прошептала она. Перо с треском сломалось пополам.
Джейн поглубже забилась в угол кареты. Он делает вид, что ненавидит ее. Ну, может быть, и вправду ненавидит. Сердце Джейн заболело от этой мысли.
— Приехали, — чуть позже произнес граф. Карета вкатила на Тависток-сквер. Джейн знала, что на этой площади располагаются самые роскошные и дорогие особняки Лондона, и во все глаза уставилась на графа, когда тот открывал дверцу кареты. Если он живет здесь, значит, он по-настоящему богатый человек. Граф повернулся к ней и напряженно протянул руку.
Джейн, не отрываясь, смотрела в окно, на Тотленхэм-Корт-роуд. Вокруг было светло от ярко пылающих газовых фонарей. По улице катило множество самых разнообразных экипажей; проехал даже омнибус, запряженный четверкой гнедых. Вдоль улицы выстроились роскошные особняки под шиферными крышами, окруженные коваными металлическими оградами. Джейн заметила нескольких пешеходов, но это были люди простонародья. Впрочем, ее вообще никто не интересовал.
Кроме графа.
Она поглядела на него.
Граф был отстранен и неподвижен; он сидел рядом с Джейн, но казался невероятно далеким, он старался не прикасаться к Джейн, не задевать ее. Он смотрел в окно со своей стороны. Джейн видела твердую, четкую линию его подбородка. Весь день граф почти не разговаривал с девушкой; об отъезде в Лондон ей сообщил утром Томас.
— Сегодня? — изумленно переспросила Джейн дворецкого, решив, что чего-то не поняла. Она чувствовала себя совершенно разбитой, потому что не спала всю ночь; она вспоминала жадный поцелуй графа и то, как ее тело тянулось к его телу, и думала о ссоре Ника с Линдлеем. — Но я просто не смогу собраться к полудню!
— Граф сказал, чтобы вы взяли с собой только самое необходимое. А в Лондоне он закажет вам новый гардероб.
— Он что, куда-то уехал сейчас?
— Нет, сегодня он работает в библиотеке, — ответил Томас. Джейн с храбрым видом — хотя внутри у нее все дрожало от страха, — отправилась в библиотеку. Постучав, она осторожно вошла. Граф поднял голову, посмотрел на нее и вернулся к бумагам.
— Я занят, — коротко бросил он.
— Я хотела попросить извинения… Он не поднял головы.
— Ваши извинения ничего не изменят.
— Я совсем не хотела, чтобы дело зашло так далеко.
Он по-прежнему не обращал на нее внимания. Но Джейн видела, как его пальцы стиснули перо.
— Пожалуйста… — прошептала она. Перо с треском сломалось пополам.
Джейн поглубже забилась в угол кареты. Он делает вид, что ненавидит ее. Ну, может быть, и вправду ненавидит. Сердце Джейн заболело от этой мысли.
— Приехали, — чуть позже произнес граф. Карета вкатила на Тависток-сквер. Джейн знала, что на этой площади располагаются самые роскошные и дорогие особняки Лондона, и во все глаза уставилась на графа, когда тот открывал дверцу кареты. Если он живет здесь, значит, он по-настоящему богатый человек. Граф повернулся к ней и напряженно протянул руку.