Джойс Бренда. Темный огонь

   — Нет. У меня тут голова разболелась.
   Амелия захохотала и прилипла к графу, прижавшись к нему всем телом.
   — Может быть, вам лучше отправиться домой, в постельку, — фальшивым тоном протянула она, явно намекая на то, что рядом с Джейн должен быть Линдлей.
   — Вы совершенно правы, — спокойно ответила Джейн и повернулась к Линдлею. — Вы не проводите меня? Мне что-то не по себе от этого шума и дыма.
   — Разумеется, — мгновенно откликнулся Линдлей. И посмотрел на графа; — Конечно, если Ник не захочет сделать это сам.
   Джейн внезапно похолодела, ее сердце подпрыгнуло от глупой надежды.
   Но граф скривился, обнажив белые сверкающие зубы.
   — Она приехала с тобой, пусть с тобой и уезжает. У меня другие планы.
   Джейн прикрыла глаза. Его грубые слова задели ее. Ах, если бы она могла его возненавидеть. Она взяла Линдлея под руку, и они направились к выходу, с трудом пробираясь сквозь толпу.
   И, конечно, она не видела, как граф смотрел им вслед.
   — Да пусть их идут! — надула губы Амелия.
   — Заткнись! — рявкнул он, не отводя глаз от удаляющейся пары. Он сделал шаг вперед, как будто его толкала неведомая сила, потом злобно выругался и запустил пальцы в волосы. Он смотрел на свою жену, пока она не исчезла за дверью.
   И в его душе завывали ехидные демоны.

Глава 42

   Всю дорогу до дома на Тависток-сквер Джейн не произнесла ни слова, и Линдлей после нескольких неудачных попыток завязать беседу оставил ее в покое. Когда они приехали, он помог Джейн выйти из кареты и проводил до входа в дом. Томас открыл им дверь.
   Линдлей остановился в холле; ему явно не хотелось уходить.
   — Не позволяйте ему огорчать вас, Джейн. Вы заслуживаете только счастья, — сказал он тихим, низким голосом. Томас отошел в сторону, убирая бархатную пелерину Джейн.
   Джейн с трудом пожала плечами.
   — Я прекрасно себя чувствую, правда.
   — Как насчет глоточка бренди? — спросил Линдлей. — Еще совсем не поздно.
   — Джон…
   — Бога ради, Джейн, друг я вам или нет? Вы знаете, что можете мне доверять! А он сейчас с Амелией.
   Джейн печально кивнула и попросила Томаса принести им немного паштета и холодного цыпленка. Томас чуть слышно хрюкнул, уходя с видом явного неудовольствия. Линдлей следом за Джейн прошел в гостиную.
   — А раньше я ему нравился, — сухо заметил он.
   — Ну, по крайней мере, хоть он предан графу, — сказала Джейн.
   — Вы о нем беспокоитесь, верно? — удивленно произнес Линдлей. — И это после всего, что он с вами сделал?
   Джейн, порозовев, села на край огромного дивана.
   — Он мой муж. И потому я тоже предана ему.
   — К черту вашу преданность! — воскликнул Линдлей, садясь рядом с ней. Джейн хотела было отодвинуться, но не смогла, потому что и так сидела уже на самом краю. Линдлей схватил ее за руку.
   — Он не достоин вас! — страстно заговорил Линдлей.
   — Прошу вас, замолчите!
   — Я думал, что знаю Ника. Но я его не знаю! — яростно заявил Линдлей. — Появляться на людях с этой толстой шлюхой, едва обвенчавшись с вами!
   Джейн опустила глаза. Это была больная, очень больная тема, и слова Линдлея задели ее, к глазам подступили давно копившиеся слезы.
   — О Джейн, простите меня! — Схватив руки Джейн, он прижал их к своей груди. — Я совсем не хотел вас расстраивать!
   — Все в порядке, — мягко ответила она, не поднимая глаз. — Мы с ним… заключили соглашение.
   — Что еще за соглашение? Она посмотрела на него.
   — Я позволила ему иметь любовниц, — не слишком уверенным тоном пояснила Джейн и глубоко вздохнула. — Не тревожьтесь обо мне, Джон.
   Он осторожно погладил ее по щеке.
   — Не тревожиться о вас? — Он грустно засмеялся. — Джейн, милая, я вас люблю, и оттого, что знаю, как вы несчастны, просто схожу с ума!
   Джейн похолодела от изумления.
   — Это правда, правда, — тихо сказал Линдлей, одну за другой целуя руки Джейн. — Я люблю вас. Вы заслуживаете гораздо больше того, что имеете. Вы достойны любви и поклонения, а не грубости. Боже… — Он снова поцеловал ее руку и прижался к ней щекой. И посмотрел на Джейн. — Я хочу вас, Джейн… я страстно желаю вас.
   Она попыталась выдернуть руку, и Линдлей, почувствовав ее волнение, отпустил ее пальцы. Джейн тут же вскочила и отошла в сторону.
   — Я уже говорила вам — я не могу стать вашей любовницей.
   — Но почему? У него есть Амелия. И многие другие. Почему нет? Я могу сделать вас счастливой. — Линдлей тоже встал. — По крайней мере, я буду стараться изо всех сил. Позвольте мне попробовать! Дайте мне шанс!
   Джейн покачала головой, чувствуя себя онемевшей, оцепеневшей.
   — Разве вы не понимаете? — Она помолчала. — Мне очень жаль, Джон, но я вас не люблю.
   Линдлей долго смотрел на нее.
   — Да, я понимаю, — сказал он наконец. — Но я думаю, вы со временем меня полюбите, если сами себе позволите это.
   — Я замужем.
   — Ч-черт! — Линдлей прошелся по гостиной. — Но вы же и его не любите, Джейн!
   Джейн закусила губы, глядя на него огромными глазами.
   — Боже… вы… вы любите его!
   Она склонила голову, охваченная невыразимой печалью.
   — Мне очень жаль, Джон. Прошу вас, останемся друзьями!
   — Лучше мне уйти, — хрипло проговорил Линдлей, и в его голосе послышалась глубокая боль.
   Джейн стиснула зубы, чтобы не заплакать. Линдлей не смотрел на нее. Ей было так его жаль. Ну почему жизнь так сложна? Она посмотрела ему вслед.
   Появился Томас со столиком на колесах, накрытым на двоих, и выкатил его на середину гостиной.
   — Я поужинаю одна, Томас, — сказала ему Джейн. Она налила себе белого вина и понемножку пила его, пока Томас снимал крышки с блюд. Потом он вышел. Джейн ни чуточки не была голодна — просто чудовищно устала и измучилась душой.
   Джонатан Линдлей влюблен в нее, и она причинила ему боль. Граф сейчас с Амелией. Скандал в Лондоне. А она сидит здесь, такая одинокая, совсем одна. Ей вдруг захотелось, чтобы Линдлей был здесь.
   Но случилось так, что Джейн не осталась совсем одна.
   — Что, нет аппетита?
   Джейн задохнулась, обнаружив, что ее муж стоит в дверях и насмешливо смотрит на нее.
   — Я… я не слышала, как ты вошел.
   В его улыбке не было и следа теплоты.
   — Это кровь краснокожих, — сказал он, входя в гостиную. Сняв галстук, граф швырнул его на кресло.
   — Что?
   Он снова саркастически усмехнулся.
   — Может быть, в один прекрасный день я расскажу тебе некую историю. — Он швырнул смокинг на другое кресло; тот скользнул на пол. — Правдивую историю, — сказал он, подходя ближе к Джейн.
   Джейн не шевелилась, осторожно наблюдая за ним. Она просто не могла отвести от него глаз. В нем чувствовалась некая угроза, с трудом сдерживаемая сила. Он напомнил ей пантеру, подкрадывающуюся к жертве. Он подкрадывался к ней, Джейн. И тут же на нее нахлынули обжигающие воспоминания об их слиянии на полу.
   Граф остановился возле накрытого столика, разглядывая его.
   — Ужинаешь одна? А почему? Тут накрыто на двоих. Джейн посмотрела на него. Ее глаза блестели.
   — Только не утверждай, — он грубо расхохотался, — что ты ждала меня!
   — А почему бы тебе и не поужинать со мной? — с трудом проговорила Джейн. Ее сердце отчаянно колотилось. Она чувствовала, как кровь кипит в каждой клеточке ее тела. Она вдруг ощутила собственное тело, как никогда прежде… ощутила желание, от которого потяжелели ее груди и бедра… ощутила себя пылающей, живой, жаждущей.
   — Как это любезно с твоей стороны, милая женушка, — сказал граф, резко придвигая стул и садясь. — Ну, жаль, что так вышло, только я уже поужинал. Позволь предложить тебе что-нибудь?
   — Спасибо, — беспомощно пробормотала она.
   Он положил ей на тарелку кусок цыпленка, салат и морковь. Потом наполнил свою тарелку. Джейн следила за его сильными смуглыми руками, за движениями его длинных красивых пальцев. Потом посмотрела на его склоненное лицо — на сильный подбородок, высокие скулы, орлиный нос, чувственный изгиб губ. Граф взглянул на нее, сверкнув зубами:
   — Не обращай на меня внимания. Джейн ковырялась в тарелке.
   А граф набросился на еду.
   Джейн просто не могла есть. И, даже не глядя на мужа, видела, как тот яростно опустошает свою тарелку, с той же бешеной энергией, которую она ощущала в его теле. Наконец он отодвинул тарелку и поднял бокал с вином.
   — За тебя, супруга!
   Джейн не шевельнулась. Граф осушил бокал. А поставив его на стол, сверкающим взглядом уставился на грудь Джейн.
   У Джейн перехватило дыхание. Она вовсе не пыталась обманывать себя, она знала, чего ей хочется сейчас — ощутить его прикосновение. Она хотела его. Вопреки всей боли и унижениям, вопреки Амелии… сейчас, прямо сейчас она желала, чтобы он стиснул ее в железных объятиях и любил, любил ее.
   Их взгляды встретились. Джейн чуть заметно наклонилась вперед. Ей хотелось, чтобы он откликнулся на ее призыв. Но он вдруг вскочил и с яростным проклятием вышел из гостиной.
   От разочарования Джейн задрожала.
   Она долго еще сидела в гостиной, не в силах шевельнуться, пытаясь ни о чем не думать. Он не желал ее, наверное потому, что только что переспал с Амелией. От этого было очень больно. Наконец Джейн медленно поднялась, прихватив с собой бокал с вином. Она подошла к открытому французскому окну и невидящим взглядом уставилась в ночь, на луну и звезды. А потом пошла наверх.
   У своей двери она помедлила. Она знала, что Ник рядом, через коридор. Ее тело запылало при этой мысли. Она ведь может зайти к нему, чтобы просто пожелать спокойной ночи. Она не должна этого делать, напомнила себе Джейн, и она этого не сделает. Но… она только заглянет к нему.
   Она не постучала. Она просто рывком распахнула дверь в его спальню. Он стоял посередине комнаты, без рубашки, в расстегнутых брюках, с нераскуренной сигарой в руке. Взгляд Ника метнулся к Джейн.
   Его бронзовая кожа была гладкой и блестящей, она туго обтягивала мощные мышцы. Он был великолепным, безупречным самцом. Джейн пожирала его глазами.
   — Что тебе нужно? — хрипло спросил он, делая шаг ей навстречу и тут же останавливаясь.
   Джейн попыталась дышать ровно, однако ей это не удалось.
   — Я… я просто хотела… пожелать тебе спокойной ночи.
   Джейн тяжело сглотнула, прижав ладонь к животу; ее грудь нервно вздымалась.
   — Ч-черт! — прорычал он. — Ч-черт! Что, Линдлей тебя не удовлетворил?
   Его слова с трудом проникли в ее сознание, и она тут же забыла о них. Она знала одно: если он сейчас не прикоснется к ней, она умрет. А если он к ней прикоснется…
   — Нет? — ревел граф, стиснув кулаки и делая еще шаг вперед. Его тело содрогалось. Его кожа блестела в свете лампы.
   — Нет… — прошептала Джейн. Ее взгляд опустился с его лица к плоскому животу Ника, а потом — к расстегнутым брюкам. Его мужское естество выпирало под тонким бельем. — Линдлей просто мой друг…
   Ник неотрывно смотрел на нее, тяжело дыша. Она посмотрела ему в глаза.
   — Джейн, — хрипло проговорил он, — ты сама пришла. Если ты не уйдешь сию секунду…
   Джейн не отвела глаз. И не тронулась с места. Видно было, что Ник отчаянно борется с собой.
   — Николас… — мягко прошептала Джейн и дерзко шагнула к нему, чтобы коснуться его живота.
   На мгновение он задохнулся, и они оба уставились на ее маленькую белую руку, лежащую на его темной коже. А потом он, застонав, накрыл ее пальцы ладонью и, схватив ее руку, положил ее на свой исстрадавшийся пенис.
   И тут же он схватил Джейн в объятия, бешено целуя ее, и понес к кровати. А Джейн гладила его, наслаждаясь ощущением тепла. Он бросил ее на постель, упал на нее и впился в губы жены голодным ртом. Джейн просунула руку под его трусы и сжала напряженный член. Он был огромным и твердым и слегка задвигался в ее ладони.
   Ник задыхался, стараясь крепче прижаться к ее пальцам.
   — Джейн! — выкрикнул он, заглядывая ей в глаза.
   — Да, — простонала она, — прошу тебя…
   Он мгновенно поднял ее юбку, одним движением разорвав тонкое французское кружево белья. А Джейн, ощутив на коже его горячке сильные пальцы, всхлипнула. И сама указала ему путь…
   И он вошел в нее. Они одновременно вскрикнули, они одновременно напряглись, достигли пика страсти. Он яростно погружался в нее, она выгибалась ему навстречу, ухватившись руками за изголовье кровати и содрогаясь от остроты ощущений… и через мгновение оба закричали, и граф, обессиленный, упал на жену.
   Джейн не шевельнулась, когда граф передвинул свое тяжелое тело и лег рядом с ней на спину. Его рука по-прежнему касалась ее.
   Джейн прислушивалась к дыханию Ника; оно понемногу становилось ровное, как и ее собственное. Но едва немного утих огонь страсти, как на Джейн вновь нахлынули чувства, с которыми она не в силах была справиться. Ей хотелось зарыдать. И теперь Джейн с безнадежной ясностью понимала: это оттого, что она любит графа.
   Она полюбила его два года назад, со всей наивностью и пылом школьницы. Но теперь ее любовь стала сильнее и глубже. Джейн осознала, что без Ника ее жизнь была пустой и незавершенной. Да, она по-прежнему испытывала к графу сильное физическое влечение, с которого началось ее чувство, но теперь в ее душе было и что-то другое, куда более серьезное. Она нуждалась в его силе, в его защите, несмотря на то, что давно стала взрослой и независимой женщиной. И она была уверена, что могла бы избавить Ника от демонов, терзающих его душу, могла бы внести свет и радость в его жизнь. Ох, как ей хотелось сделать это!
   Ей хотелось касаться его, обнимать его.
   Ей хотелось сделать что-нибудь для него. Она чувствовала потребность сказать ему что-то важное, необходимое им обоим. Джейн была совершенно уверена, что они не могут больше спать в разных спальнях и что граф должен бросить своих любовниц… она должна мягко, но твердо направить его на путь истинный.
   И заставить любить ее. Хоть немножко.
   «Какая же я дура», — подумала Джейн. Она ведь знала, каков характер графа. Знала, что он вряд ли полюбит какую-нибудь женщину, и в особенности — ее. Но, может быть, когда-то, в один прекрасный день, он начнет все же заботиться о ней — как друг, защитник, муж.
   Джейн повернулась на бок и прижалась к Нику, уткнувшись лицом в его плечо, коснувшись грудью его руки. Он мгновенно напрягся.
   Джейн тоже была напряжена. Но она не отодвинулась. Ее полураскрытые губы поцеловали его влажную кожу. И тут же она почувствовала, как он расслабился, а потом вдруг рванулся к ней и заключил в объятия.
   Он стал целовать ее. Сначала медленно и немножко лениво, но очень скоро его кровь вновь закипела. И рука Ника скользнула по спине Джейн, лаская ее все более требовательно. Джейн прижималась к нему, отвечая на ласку. Наконец он приподнялся над ней и посмотрел ей прямо в лицо. Она уверенно встретила его взгляд. Ей хотелось улыбнуться, но она не смогла.
   Потом он заговорил, низко и хрипло.
   — Ты так прекрасна…
   И тогда улыбка появилась сама собой.
   — Ты тоже… Он усмехнулся:
   — Не уверен, что это комплимент.
   — Но это так.
   Его глаза потемнели. В их глубине засветилось искреннее отчаяние, причины которого Джейн никак не могла понять, но она видела его, чувствовала. Ник жадно целовал ее — лицо, шею, грудь…
   Казалось, он никак не мог насытиться поцелуями, а может быть, боялся, что это мгновение — всего лишь мгновение, и больше оно не повторится. Джейн уловила его страх, его желание. И в ней вспыхнула ответная страсть.
   А потом, когда они лежали, обняв друг друга, сердце Джейн наполнилось радостью и в то же время готово было разорваться от печали. Джейн любила этого человека, и боль любви казалась просто невыносимой. Но она должна была вынести все, и знала, что вынесет.
   Сейчас он уйдет, в отчаянии подумала Джейн, когда он перевернулся на бок. Но он снова прижался к ней, и обнял, и поцеловал в плечо. А потом Джейн обнаружила, что граф заснул.
   По ее щекам потекли слезы. Она, не смущаясь, придвинулась к нему ближе, коснувшись его всем телом, и всмотрелась в его лицо. Резкие черты смягчились во сне. Сердце Джейн глухо стукнуло. Она молилась о том, чтобы он не проснулся сейчас, чтобы он провел с ней всю ночь, ведь это целая вечность…
   Да, Джейн исполнилась решимости. С этого дня и навсегда они должны стать мужем и женой в полном смысле этих слов.
   Когда Джейн проснулась и увидела яркие солнечные лучи, бьющие в окно, постель рядом с ней была пуста.
   Джейн, улыбаясь, зарылась лицом в его подушку. Она почти не спала в эту ночь, она не могла спать рядом с ним. Ближе к утру он проснулся и вышел в туалет. Но Джейн подумала, что он покинет ее и останется в кабинете. Она притворилась спящей, едва справившись с охватившим ее разочарованием. Но он вскоре вернулся, лег рядом с ней и обнял ее. Поцеловал в шею, погладил по спине, сжал ее ягодицы… и вскоре они уже снова занялись любовью.
   Джейн засмеялась, потягиваясь, как кошка. Граф был изумительным мужчиной. Он был хорош собой, энергичен, умен… и она без памяти любила его.
   Будут ли они вместе и следующей ночью?
   Если он уйдет к Амелии, она этого не переживет.
   Ей хотелось любыми средствами удержать его, но пока что было рано требовать многого. Пожалуй, не следует сразу приглашать его поужинать с ней после спектакля. Ей следует просто сразу из театра вернуться домой… и она будет надеяться, что он окажется здесь, ожидая ее.
   Когда Джейн спустилась вниз, Томас доложил ей, что граф уехал на деловую встречу, и Джейн почувствовала себя разочарованной. Ей казалось, что в ней что-то угасло, и она оживет лишь тогда, когда вновь увидит его. Она сказала себе, что незачем быть такой простодушной дурой. Но так трудно было справиться с сердцем… впрочем, при воспоминании о прошедшей ночи Джейн показалось, что у нее выросли крылья и она готова взлететь. Да она и вправду весь день словно парила в облаках, и ее мысли были полны Ником.
   . После того как дети поужинали, Джейн взяла книгу, чтобы почитать им; это уже вошло в обычай. Джейн выбрала следующую волшебную сказку и уже начала чтение, как вдруг почувствовала присутствие графа и подняла голову. Впрочем, она ведь не случайно оставила дверь распахнутой настежь.
   Граф, в бриджах и твидовой куртке, стоял у входа, держа в руке галстук. Он смотрел на Джейн упорно, не мигая, настойчиво.
   — Папа! — закричал Чед, бросаясь к отцу и обнимая его.
   — Папа! — заверещала Николь, подражая брату. И замахала лентой, зажатой в пухлом кулачке.
   Граф, глядя только на Джейн, погладил сына по голове. Наконец он перевел взгляд.
   — Привет, сынок.
   — Хочешь послушать сказку? — горячо спросил Чед. Держа руку на волосах сына, граф посмотрел на Джейн, и на этот раз в его глазах был вопрос.
   Джейн, сидевшая на диване с поджатыми ногами, обняла Николь и улыбнулась.
   — Пожалуйста, побудь с нами.
   Граф шагнул вперед. Сняв куртку, он бросил ее на кресло, откуда она, само собой, тут же свалилась на пол. Чед радостно прыгал вокруг отца, потом наконец вернулся на свое место, у ног Джейн. Граф опустился на диван совсем рядом с подогнутыми коленями жены.
   Они посмотрели друг на друга.
   Сердце Джейн, подскочив, забилось где-то у самого горла. Ей хотелось коснуться мужа, наклониться и поцеловать его в щеку… но она не осмелилась.
   — Привет, солнышко, — ласково сказал граф счастливой Николь. Он посадил ее к себе на колени, и малышка радостно завизжала.
   — Она любит своего папу, — заметила Джейн, с трудом справляясь с сердцебиением.
   Граф был так огромен, что диван сразу показался маленьким и тесным для двоих. Его бедро коснулось колена Джейн.
   Граф улыбнулся такой редкой для него искренней, доброй улыбкой. На его щеках появились ямочки.
   — Да, любит, — сказал он, и его серебристые глаза снова остановились на Джейн. Джейн знала, что он думает о прошедшей ночи… как и она.
   — Джейн, — дернул ее за юбку Чед, — давай читать, ты что, забыла про сказку?
   Джейн, усмехнувшись, взъерошила его волосы и раскрыла книгу. И стала читать.

Глава 44

   Джейн протянула Томасу свой плащ. И негромко спросила:
   — Граф дома?
   Томас чуть заметно улыбнулся:
   — Он в библиотеке, миледи.
   Сердце Джейн радостно запело. Пытаясь никак внешне не проявить своего удовольствия, она поправила уложенные в узел волосы, разгладила шелковый лиф платья. На ней был изумрудно-зеленый туалет, который, как прекрасно знала Джейн, особенно хорошо подчеркивал ее цвет лица и фигуру; она поспешила в кабинет графа. Граф сидел на диване с газетой в руках; рядом на столике стоял графин с виски, лежала в пепельнице дымящаяся сигара. Джейн пришла в окончательный восторг, увидя, что граф одет в брюки и кашемировую домашнюю куртку — а ведь ни один джентльмен не наденет такую куртку, если собирается выйти из дома.
   Ник поднял голову, и в его серебристых глазах вспыхнуло пламя.
   — Добрый вечер, — сказала Джейн, внезапно занервничав.
   — Добрый вечер, — ответил он. — Голос его звучал вежливо, но глаза горели. Он пожирал Джейн взглядом, он рассматривал ее с головы до ног и, наконец, уставился на грудь, дерзко выглядывающую из глубокого декольте. И отложил газету. — Как прошел спектакль?
   — Замечательно, — сказала она. — Ты никуда не собираешься?
   Он чуть заметно улыбнулся.
   — Сегодняшние приглашения показались мне слишком неинтересными. — Его взгляд стал еще острее.
   Джейн с трудом удалось скрыть восторг.
   — Можно мне… — она смущенно показала на столик.
   — О, конечно. — Граф мгновенно вскочил. — Шерри?
   — Это было бы замечательно, — сказала Джейн, направляясь к дивану. Граф поспешил налить для нее бокал. Джейн грациозно села, выбрав место в середине дивана, но и не на самом краю. Граф вернулся, протянул ей бокал и сел — почти в середине дивана, почти коснувшись ее юбки.
   — Попросить Томаса подать нам ужин?
   — А ты еще не ужинал? — Джейн была удивлена и осмелилась предположить, что граф ждал ее.
   Щеки Ника чуть порозовели.
   — Я зачитался, — неубедительно объяснил он. — Просто забыл о еде.
   — Я просто умираю от голода, — соврала Джейн. У нее не было ни малейшего аппетита, но она не сомневалась, что в компании графа ей захочется есть.
   Граф встал и позвонил, а когда появился Томас, распорядился подать ужин в кабинет. Томас удалился, даже не пытаясь скрыть свою радость. Джейн понемножку прихлебывала шер-ри, глядя в пол и чувствуя напряжение во всем теле.
   Граф пил виски. Похоже, оба они не могли найти подходящую тему для разговора.
   — А ты… — начала было Джейн.
   — А было… — одновременно произнес граф.
   Они оба улыбнулись, и каждый ждал, что скажет другой.
   — Ну?.. — сказал граф.
   — Твое деловое свидание прошло успешно? — спросила Джейн.
   — Да. Я вложил деньги в Вест-Индскую компанию.
   — О! А чем они торгуют?
   — Специями, шелком, коврами, всякой экзотикой, — объяснил граф.
   И снова повисло молчание, не менее неловкое. Граф осторожно нарушил его.
   — Как прошел спектакль? Джейн вздохнула.
   — Зал уже не был полон. Едва на две трети. — Она поставила бокал. — Новизна исчезла, и, боюсь, пьеса скоро сойдет со сцены.
   — Мне очень жаль, — сказал он.
   Джейн передернула плечами:
   — Таков театральный бизнес. Каждый спектакль живет определенное время — мы говорим, «стоит на ногах». Полагаю, мы тогда поедем в Драгмор?
   — Да, я на это рассчитывал. Если только у тебя нет каких-то причин остаться в Лондоне.
   Джейн представила себе жизнь в Драгморе — вдали от света, вдали от чудовищных сплетен, вдали от Амелии и ей подобных… и ей вдруг страстно захотелось поскорее уехать. Они будут жить там своей семьей — она, граф и дети. Она готова была отправиться в Драгмор прямо завтра.
   — Нет, у меня нет таких причин, — сказала она, намеренно скрывая радость. — Я ведь обещала тебе, к тому же в Драгморе так хорошо. И это полезно для детей.
   — Да, — согласился граф. — Я тоже так думаю.
   Они осторожно посмотрели друг на друга. Потом их взгляды стали смелее. И от горячего блеска глаз Ника у Джейн перехватило дыхание, сердце сжалось в груди. Он мягко сказал:
   — В этом платье ты выглядишь потрясающе.
   Джейн хотела поблагодарить его, но в это мгновение появился Томас, кативший перед собой столик с ужином. Серебряные блюда под крышками сверкали, искрился хрусталь. Граф подвел Джейн к столу и придвинул для нее стул. Улыбнувшись ее удивлению, он, усадив жену, сел сам. И жестом показал Томасу, что тот может разливать вино и наполнять тарелки.
   А сам неотрывно смотрел на Джейн.
   Джейн была прекрасна, и в этот вечер сильнее чем когда-либо в ней ощущались и невинность, и чувственность, и это странное сочетание притягивало и завораживало. Графу совсем не хотелось ужинать. Ему хотелось лишь одного: смотреть на Джейн, слушать ее голос, быть с ней рядом.
   Ее образ преследовал его весь день.
   И он ежеминутно вспоминал об их страстной ночи.
   Граф и не думал о том, чтобы куда-нибудь отправиться этим вечером. Это было невозможно, потому что и его мысли, и всю его душу заполнила Джейн. Он надеялся, что из «Критериона» она приедет прямо домой и с трудом сумел скрыть радостное возбуждение, когда так оно и случилось. Может быть, она, как и он сам, хотела побыть вдвоем?
   А вдруг она позовет сегодня его к себе в спальню?
   Он страстно желал ее, даже сейчас, сидя за столом, и лежавшая на его коленях салфетка не могла прикрыть его возбуждения. Граф рад был бы умереть тысячу раз за то, чтобы еще раз очутиться в ее объятиях. Весь день его терзала мысль о том, что Джейн может вдруг вспомнить об их «соглашении». Насчет отдельных спален. И настолько боялся услышать ее ответ, что и не пытался спрашивать.