Эддингс Дэвид. Келльская пророчица

   — Значит ли это, что ты его не знаешь? — округлил глаза Шелк.
   — Выбор еще не сделан, — просто сказала Цирадис. — И не будет сделан до тех самых пор, пока не предстанут передо мною одновременно Дитя Света и Дитя Тьмы. Дотоле исход битвы не будет известен.
   — Что проку быть пророчицей, если не умеешь предсказывать будущее?
   — Это событие предсказать невозможно, — резко отвечала она.
   — Думаю, разумнее всего сейчас поспать, — предложил Белгарат. — Грядущие деньки будут не из легких.
   Волчица против своего обыкновения последовала за Гарионом и Сенедрой в их комнату. Сенедра слегка удивилась, когда волчица подошла прямиком к постели и положила на одеяло передние лапы. Она критически оглядела волчонка, который спал, лежа на спине и разбросав во все стороны лапы.
   Волчица укоризненно посмотрела на Гариона.
   — Он разжирел, — сказала она. — Твоя самка вконец испортила его — закормила и заласкала. Он никогда уже не станет настоящим волком. Даже волчьего запаха он уже лишился.
   — Моя самка время от времени купает его, — объяснил Гарион.
   — Купает! — с величайшим презрением фыркнула волчица. — Настоящего волка должны омывать лишь струи дождя да воды быстрой реки, когда он ее переплывает! — Она убрала лапы с постели. — Сестра хочет просить твою самку об одолжении.
   — Брат передаст ей твою просьбу.
   — Сестра искренне на это надеется. Попроси свою самку, чтобы она и впредь заботилась о волчонке. Полагаю, не стоит говорить, что она избаловала его настолько, что теперь он годится разве что в комнатные собачонки.
   — Брат все скажет ей очень деликатно.
   — Что она говорит? — спросила Сенедра.
   — Она хочет знать, будешь ли ты и впредь ухаживать за щенком — кормить его, заботиться о нем…
   — Конечно! Я и не собиралась его бросать!
   Сенедра вдруг опустилась на колени и, повинуясь внезапному чувству, обвила руками шею волчицы.
   — Я буду заботиться о нем, — пообещала она.
   — Пахнет от нее довольно приятно, — отметила волчица, скосив глаза на Гариона.
   — Брат это давно заметил.
   — Сестра в этом нисколько не сомневается. — И волчица бесшумно выскользнула из комнаты.
   — Она намеревается нас покинуть? — с грустью спросила Сенедра. — Я буду по ней скучать…
   — С чего ты так решила?
   — А почему тогда она препоручила нам своего детеныша?
   — Думаю, дело обстоит несколько сложнее. Она к чему-то готовится.
   — Как я устала, Гарион… Давай-ка ложиться.
   Позднее, когда они лежали, прижавшись друг к другу в бархатной темноте, Сенедра вздохнула.
   — Еще два дня — и я увижу мое дитя. Как я истомилась…
   — Попытайся пока не думать об этом, Сенедра. Тебе необходим отдых, а эта неотвязная мысль не даст тебе заснуть.
   Она снова вздохнула и через минуту уже сладко спала.
   «Цирадис — не единственная, кому предстоит сделать выбор, — зазвучал звучный голос в мозгу Гариона. — Вам с Зандрамас тоже предстоит выбирать».
   «Что выбирать?»
   «Ты должен выбрать себе преемника. Зандрамас своего уже избрала. Ты должен тщательно обдумать свою последнюю миссию, Дитя Света. Она очень, очень важна».
   «Я это всегда знал. Представь себе, мне будет даже недоставать бремени этой ответственности, хотя я и рад от него избавиться. Ведь я снова смогу стать обычным человеком…»
   «Ты никогда не был обычным человеком. Ты — Дитя Света с того самого дня, как сделал первый вздох».
   «И по тебе я буду скучать…»
   «Только не ударяйся в сентиментальность, Гарион! Я буду время от времени навещать тебя. А теперь выспись хорошенько».
   Наутро пробудившись, Гарион некоторое время неподвижно лежал в постели. Долгое время он усиленно гнал от себя одну мысль, но теперь это было уже просто глупо. Да, у него есть масса поводов питать ненависть к Зандрамас, но…
   Он выбрался из-под одеял, оделся и отправился на поиски Белгарата.
   Он нашел старика в гостиной, в обществе Цирадис.
   — Дедушка, — сказал Гарион, — у меня проблема.
   — Что ж, дело привычное. Что на сей раз тебя заботит?
   — Завтра мне предстоит встретиться лицом к лицу с Зандрамас.
   — Да неужели? Вот так сногсшибательное открытие!
   — Прошу, не смейся. Это серьезно.
   — Прости, Гарион. Я нынче малость ядовит…
   — Знаешь, дедушка, я боюсь, что единственный способ остановить Зандрамас — это убить ее. Я не вполне уверен, что способен на это. Торак — совсем другое дело, но Зандрамас — женщина.
   — Была женщиной. Думаю, пол ее сейчас уже не имеет никакого значения — даже для нее самой.
   — И все же не знаю, смогу ли я…
   — Этого и не потребуется, Белгарион, — заверила его Цирадис. — Участь Зандрамас иная — вне зависимости от моего выбора. Тебе не придется пролить ее кровь.
   Гарион испытал величайшее облегчение.
   — Благодарю тебя от всего сердца, великая прорицательница, — сказал он. — Я так боялся! Как отрадно, что хоть этого делать мне не придется! Кстати, дедушка, — стукнул себя по лбу Гарион, — меня нынче ночью навещал мой неведомый друг. Говорил, что мне следует избрать себе преемника. Но ведь ты вряд ли поможешь мне в этом, правда?
   — Нет, Гарион, не помогу. Да и не думаю, что имею на это право, так, Цирадис?
   — Так, древнейший Белгарат. Это может сделать только Дитя Света.
   — Этого я и опасался, — мрачно сказал Гарион.
   — Да, вот еще что, Гарион, — сказал Белгарат. — Тот, кого ты выберешь, вполне может вскорости стать богом. Так что не вздумай выбрать меня! Я на эту должность не гожусь.
   В комнату один за другим входили их спутники. Гарион внимательно глядел на каждого, силясь вообразить себе кого-нибудь из них в роли бога. Тетушка Пол? Нет, это отчего-то казалось ему неуместным. Кандидатура Дарника отпадала сама собой — ведь Гарион не имел права лишать ее супруга. Шелк? При мысли об этом Гарион чуть было не согнулся пополам в приступе неудержимого хохота. Закет? Что ж, не исключено. Ведь он ангараканец, а новый бог должен принадлежать именно к этой расе. Правда, Закет в высшей степени непредсказуем. До недавнего времени он был одержим, упиваясь своей почти ничем не ограниченной властью. Стань он вдруг богом, это могло бы ослепить его и вызвать рецидив многих его пороков. Гарион вздохнул. Нет, над этим надо еще думать и думать…
   Слуги принесли завтрак, и Сенедра, свято помня свое давешнее обещание, наложила полную тарелку еды для волчонка — были тут и яйца, и колбаса, и солидная порция джема. Волчица, взглянув на это, вздрогнула и отвернулась.
   За едой все тщательно избегали разговоров о завтрашнем дне. Встреча теперь была неминуема, так что и обсуждать это не имело смысла.
   Белгарат отодвинул тарелку с выражением предельного довольства на лице.
   — Не забудь поблагодарить короля за гостеприимство, — напомнил он Гариону.
   Волчица вдруг подошла к старику и положила голову ему на колени. Белгарат слегка растерялся.
   — Чего тебе, сестренка?
   И тут, к величайшему изумлению всех присутствующих, волчица громко рассмеялась и отчетливо заговорила по-человечьи:
   — Разум твой дремлет, Старый Волк! Я думала, ты узнал меня давным-давно, но не тут-то было! Надеюсь, хоть это поможет… — Ее окружило вдруг голубое сияние. — Или вот это?
   Очертания тела волчицы стали расплывчатыми, и она пропала. На ее месте стояла теперь златокудрая женщина с чудесными янтарными глазами, одетая в скромное коричневое платье.
   — Матушка! — ахнула Полгара.
   — Ты нисколько не превзошла наблюдательностью отца, Пол, — укоризненно сказала Полидра. — Гарион уже давно узнал меня.
   Белгарат же в ужасе глядел на волчонка.
   — Ох, не дури, старик! — одернула его жена. — Тебе же прекрасно известно, что мы связаны с тобой навеки. Щенок этот был болен и слаб, и стая отвергла его. Я позаботилась о малыше — вот и все.
   Лицо келльской прорицательницы озарено было нежной улыбкой.
   — Это — Свидетельница, почтеннейший Белгарат, — сказала она. — Теперь мы все в сборе. Узнай также, что теперь она навеки с тобой — да вы никогда и не разлучались…

Часть третья
РИФ КОРИМ

Глава 18

   Гарион видел свою бабушку — или ее образ — уже не единожды и всякий раз дивился их поразительному сходству с Полгарой. Различия, разумеется, имелись. Волосы Полгары были темны, почти черны, а глаза сверкали, словно два сапфира. У Полидры же волосы золотистые, лишь слегка темнее, чем у Бархотки, а глаза янтарные, словно у волчицы. Но черты лица у двух женщин были совершенно одинаковы — такое же сходство Гарион некогда отметил между Полгарой и ее сестрой Белдаран. Теперь Белгарат, его жена и дочь уединились в дальнем конце комнаты, а Белдин, злобно сверкая глазами, в которых, однако, стояли слезы умиления, как мог загораживал воссоединившееся семейство от любопытных взоров и непрошеного вторжения.
   — Кто она? — спросил у Гариона озадаченный Закет.
   — Это моя бабушка, — просто ответил Гарион. — Супруга Белгарата.
   — Вот уж не знал, что он женат!
   — Откуда тогда, интересно, взялась Полгара?
   — Об этом я как-то не подумал…
   Закет огляделся и заметил, что Сенедра и Бархотка то и дело прижимают к глазам свои тоненькие платочки.
   — Почему у всех глаза на мокром месте? — спросил император.
   — Мы все считали, что она скончалась, когда производила на свет Полгару и ее сестрицу Белдаран.
   — А сколько лет тому назад это было?
   — Тетушке Пол примерно три тысячи лет от роду, — рассеянно ответил Гарион. Закет изумился.
   — И Белгарат все это время прожил горьким вдовцом?
   — Да.
   Сейчас Гарион не был расположен к беседе. Ему хотелось лишь упиваться зрелищем лучащихся радостью лиц своих близких. Своих близких… Эти слова пришли ему на ум непрошеными — и он вдруг вспомнил тот день, когда узнал, что тетушка Пол на самом деле вовсе не его родная тетушка. Он ощутил себя тогда таким одиноким, почувствовал себя сиротой в самом ужасном, самом жестоком смысле этого слова. Это длилось долгие годы, но теперь все позади. Почти все его близкие нынче в сборе. Белгарат, Полидра и Полгара не произносили ни слова — в этом не было нужды. Они просто сидели в креслах, держась за руки. До Гариона постепенно начало доходить, сколь сильные чувства обуревают их сейчас. Но он вовсе не ощущал себя сейчас отрезанным от них, а, напротив, искренне разделял их радость.
   Дарник тихонько подошел к друзьям. Даже у этого твердого и весьма практичного человека в глазах стояли слезы.
   — Почему бы не оставить их одних? — спросил он. — К тому же давно пора собираться в дорогу. Корабль ждать не станет.
   — Она сказала, что ты знал, — укорила мужа Сенедра, когда они возвратились в свою комнату.
   — Да, знал, — сознался он.
   — Почему ты мне ничего не сказал?
   — Она просила меня молчать.
   — Но ведь я твоя жена, Гарион! Ко мне же это явно не относится!
   — Не относится? — с деланным изумлением переспросил он. — А кто выдумал это правило?
   — Я, только что, — призналась Сенедра и обняла мужа за шею. — О Гарион, я люблю тебя!
   — Искренне на это надеюсь. Будем собираться?
   Вскоре они вернулись в гостиную. В коридорах королевского дворца было прохладно, но в сводчатые окна сочился золотой утренний свет, словно сама природа радовалась вместе с ними, благословляя этот особый день.
   К тому времени, как они возвратились, Белгарат, его жена и дочь уже вполне овладели собой.
   — Хочешь, я тебя со всеми познакомлю, мама? — спросила Полгара.
   — А я со всеми уже знакома, — улыбнулась Полидра. — Разве ты забыла, что я не первый день с вами?
   — Но почему ты не открылась мне?
   — Хотела, чтобы ты сама обо всем догадалась. Ты несколько разочаровала меня, Пол.
   — Мама! — запротестовала Полгара. — Только не при детях!
   Они обе рассмеялись — даже смех у них был одинаковый, грудной и искренний.
   — Дамы и господа, — сказала Полгара, — это Полидра, моя мамочка.
   Все сгрудились вокруг живой золотоволосой легенды. Шелк с изысканной грацией поцеловал Полидре руку.
   — Полагаю, госпожа Полидра, — хитровато заговорил он, — Белгарата можно поздравить. Но основная тяжесть ложится именно на ваши плечи. Ваша дочь вот уже три тысячелетия подряд безуспешно пытается его перевоспитать. Результата пока не видно…
   Полидра улыбнулась.
   — Но в моем арсенале куда больше средств — и они много действеннее, принц Хелдар. Сестра куда опытнее этой юной волчицы.
   Полидра, сама того не осознавая, продолжала строить фразы в соответствии с нормами волчьего языка.
   — Ну ладно, Полидра, — выступил вперед Белдин, — расскажи, что на самом деле приключилось? Когда девочки появились на свет, Учитель явился к нам и сообщил, что тебя более нет с нами. Мы все решили, что ты умерла. Младенцы сутки напролет орали полных два месяца, а мне волей-неволей приходилось быть при них нянькой. Что же случилось с тобой?
   — Алдур не солгал вам, Белдин, — спокойно ответила она. — Меня не было более с вами — в самом прямом смысле. Видишь ли, вскоре после того, как родились девочки, мне явились Алдур и Ул. Они сказали, что поручают мне великую миссию, которая потребует от меня не менее великой жертвы. И я должна была оставить всех вас, дабы подготовиться к этой миссии. Я покинула Вейл и отправилась с Улом в Пролгу за наставлениями. Время от времени он позволял мне незримой являться в этот мир, чтобы видеть вас. — Она тяжелым взглядом смерила Белгарата. — Нам о многом надобно потолковать, Старый Волк…
   Белгарат вздрогнул.
   — Но, может статься, вы можете хотя бы в общих чертах описать нам эту вашу великую миссию? — осторожно спросил Сади.
   — Увы, нет.
   — А я на это и не рассчитывал… — пробормотал евнух.
   — Здравствуй, Эрионд, — поприветствовала Полидра светловолосого юношу.
   — Здравствуй, Полидра, — ответил он.
   Эрионд, как всегда в подобных случаях, не выказывал и тени изумления. Гарион начинал подозревать, что мальчик вообще не умеет удивляться.
   — Ты очень вырос с тех пор, как мы виделись.
   — Конечно.
   — Ты готов?
   От этих слов Полидры по спине у Гариона побежали мурашки — он внезапно вспомнил свой странный сон накануне того самого дня, когда ему стало известно, кто он такой.
   Тут раздался деликатный стук в дверь. Дарник отворил — на пороге стоял рыцарь в сверкающих латах.
   — Его величество удостоили меня чести сообщить вам и товарищам вашим, что корабль уже ожидает вас в гавани, господин рыцарь.
   — Но я не… — начал было Дарник.
   — Оставь все как есть, Дарник, — прервал его Шелк и обратился к рыцарю: — Не соблаговолите ли сказать, господин рыцарь, где могли бы мы видеть его величество? Нам предстоит проститься с ним и выразить искреннюю нашу благодарность за его бесконечную доброту.
   — Его величество ждет вас в гавани, господин. Там он простится с вами и пожелает вам удачи в великой миссии, которую призваны вы исполнить.
   — Тогда мы поспешим, господин рыцарь, — пообещал маленький человечек. — Заставлять ждать одного из величайших монархов мира было бы пределом неучтивости с нашей стороны. Позвольте заверить вас, господин рыцарь: то, как вы выполнили королевское поручение, делает вам честь — и мы в долгу у вас.
   Сияющий рыцарь поклонился и вышел.
   — Да где ты научился так разговаривать, Хелдар? — ошарашенно спросила Бархотка.
   — Ах, любезная госпожа, — столь же изысканно ответил Шелк, — неужели вам неведомо, что порой под заурядной личиной скрывается тонкая душа поэта? И если будет на то воля ваша, то в доказательство я сложу изысканную оду каждой прелестной части вашего непревзойденно прекрасного тела.
   Он беззастенчиво оглядел ее с головы до ног.
   — Хелдар! — воскликнула девушка, заливаясь краской.
   — А знаешь, это очень забавно, — сказал Шелк, разумея при этом цветистый старинный слог, — по крайней мере, Гарион надеялся, что имелось в виду именно это. — Как только язык привыкает ко всяким этим «извольте», «соблаговолите» и «благоугодно», все идет как по маслу. Да и звучит красивенько, правда?
   — Мы со всех сторон окружены мошенниками, мама, — вздохнула Полгара.
   — Белгарат, — начал практичный и деловой Дарник, — видимо, нет смысла брать с собой лошадей? Ведь мы наверняка будем карабкаться по скалам по колено в бешеных волнах, когда доберемся до этого рифа. Зачем же мучить животных?
   — Наверное, ты прав, Дарник, — согласился старик.
   — Тогда пойду на конюшню и поговорю с конюхами, — сказал кузнец. — А вы все ступайте в гавань. Я вас догоню.
   И Дарник невозмутимо удалился.
   — В высшей степени практичный человек, — заметила Полидра.
   — Но под личиной человека заурядного скрывается истинный поэт, мамочка, — улыбнулась Полгара. — И ты не поверишь, сколько радости приносит мне эта особенность моего мужа!
   — Полагаю, всем нам следует спешно покинуть этот остров, Старый Волк, — сказала мужу Полидра. — Еще денька два — и все будут сидеть по углам, кропая дурные вирши.
   Тут явились слуги, чтобы отнести в гавань поклажу, а Гарион с друзьями, пройдя по роскошной анфиладе дворцовых залов, очутились на улицах Дал-Перивора. Хотя утро выдалось ясное и солнечное, но на западе уже клубились тяжелые пурпурные облака — красноречивое свидетельство того, что над рифом Корим с погодой явно не все ладно.
   — Полагаю, это надо было предвидеть, — горестно вздохнул Шелк. — Ах, если бы хоть однажды — лишь один-единственный разочек — одно из этих великих событий произошло в ясный погожий день!
   Гарион вполне осознавал, что скрывается за этой непринужденной болтовней. Ни один из его друзей не свободен был от естественного страха в преддверии грядущей встречи. У всех в мозгу сидели занозой слова Цирадис, сказанные в Реоне, — что один из них сложит голову во время единоборства. И каждый в меру сил пытался гнать от себя эту мысль — такова уж человеческая природа. Гарион, кое о чем вспомнив, приблизился к келльской прорицательнице, чтобы перекинуться с ней словечком.
   — Скажи, Цирадис, надобно ли нам с Закетом вновь облачиться в доспехи перед высадкой на риф? — Он взялся двумя пальцами за ткань камзола, который с таким облегчением надел нынче поутру, надеясь, что ему никогда более не придется заковывать себя в сталь с головы до пят. — Ну, я имею в виду, что если встреча будет, так сказать, чисто «духовной», то в этом ведь нет надобности, правда? Но если все же есть вероятность столкновения, то следует быть во всеоружии…
   — Ты прозрачен, словно стекло, Белгарион, — ласково упрекнула его прорицательница. — Как наивно пытаешься ты получить у меня ответы на вопросы, кои я не вправе с тобою обсуждать! Делай, как сам сочтешь нужным, король Ривы. Однако простое благоразумие диктует не пренебрегать крепкой сталью в преддверии возможных неожиданностей.
   — Благодарности моей нет предела, — усмехнулся Гарион. — Советы твои — средоточие мудрости.
   — Сколь жалки твои попытки шутить, Белгарион!
   — Как можно, великая прорицательница?
   Он еще раз улыбнулся ей и отошел туда, где Белгарат и Полидра рука об руку шли вслед за Сади и Закетом.
   — Дедушка, мне только что удалось выудить из Цирадис кое-что важное.
   — Если это и впрямь так, то это нечто новое, — отвечал старик.
   — Думаю, там, на рифе, может разыграться битва. Я спросил ее, надо ли нам с Закетом снова влезать в латы. Она не ответила прямо, но намекнула, что это не самая дурацкая идея — просто так, на всякий случай.
   — Тогда стоит предупредить остальных. Нельзя допускать, чтобы они угодили в неожиданную переделку.
   — Я это сделаю.
   Король, окруженный празднично разодетой свитой, уже поджидал их на пристани, выдающейся далеко в покрытое легкой рябью море. Невзирая на погожее утро, монарх был облачен в горностаевую мантию, а голову его венчала массивная золотая корона.
   — Счастлив видеть вас, Белгарион из Ривы, и благородных спутников ваших и с искренней грустью расстаюсь с вами. Многие из присутствующих здесь высокородных особ просили у меня позволения произнести по этому поводу речи, но ради вас я безжалостно отказал им, будучи прекрасно осведомлен о неотложности вашего дела.
   — Вы — настоящий и преданный друг, ваше величество, — с искренней благодарностью за то, что его избавили от бесконечных витиеватых речей, сказал Гарион. Он тепло пожал руку королю. — Знайте, что если Небо дарует нам завтра победу, то мы возвратимся на сей благословенный остров, дабы выразить глубочайшую благодарность и вам, и вашим придворным, которые отнеслись к нам со столь изысканной учтивостью и искренним радушием. — «Да и за лошадьми так или иначе пришлось бы возвращаться», — подумалось ему. — Теперь же, ваше величество, великие дела ждут нас. И мы расстаемся с вами, устремляясь навстречу нашей судьбе. Если будет на то воля богов, вскоре мы возвратимся. Прощайте, друг мой.
   — Прощайте, Белгарион из Ривы. — Король, казалось, вот-вот расплачется. — И пусть даруют боги победу вам и вашим спутникам!
   — Молю Небо, чтобы было так.
   Гарион весьма эффектно взмахнул полой плаща и направился во главе процессии к сходням. Оглянувшись через плечо, он заметил Дарника, проталкивающегося сквозь толпу. Это было как нельзя кстати — едва только все они взойдут на борт, можно будет сразу приказать отдать концы, тем самым избавив себя от необходимости слушать бесконечные прощальные напутствия и махать в ответ рукой.
   Вслед за Дарником слуги толкали тележки с поклажей. Тюки быстро погрузили на корабль, и Гарион направился прямиком в рулевую рубку, чтобы поговорить с капитаном — седым пожилым мореходом с обветренным лицом.
   В отличие от западных судов, где доски палубы обычно были отдраены почти добела, на этом судне шканцы, реи и перила были покрыты блестящим темным лаком, а сияющие белизной канаты, аккуратно свернутые в кольца, свисали с отполированных кофель-нагелей. Все это производило впечатление необыкновенной чистоты и ухоженности — неопровержимое доказательство того, что хозяин судна гордится своим кораблем. Капитан облачился в видавший виды голубой камзол — как-никак он был в порту, а бархатный берет залихватски сдвинул на одно ухо.
   — Думаю, все готово, капитан, — сказал Гарион. — Можно отчаливать — мы вполне успеем выйти в открытое море до начала прилива.
   — Вижу, вы бывали в море, молодой господин, — одобрительно откликнулся капитан. — Надеюсь, и вашим друзьям это не впервой. От новичков на борту всегда головная боль. Они даже не понимают, что блевать против ветра — не самая удачная мысль. — Он возвысил голос: — Отдать концы! Поднять паруса!
   — Вы говорите совсем не так, как островитяне, капитан, — заметил Гарион.
   — Оно и неудивительно, молодой господин. Я родом с Мельсенских островов. Лет двадцать тому назад распространились нехорошие слухи, будто я стал пиратствовать в дальних широтах. Прознав об этом, я счел за благо не торопиться в родные пенаты. Вот и прибыл сюда. Не поверите, как эти люди обозвали мой бедный корабль, когда впервые его увидели!
   — Чем-нибудь вроде «Плавучего замка»? — предположил Гарион.
   — Так вы уже тогда были с ними знакомы?
   — Да, правда, в другой части света…
   — Поднять грот-парус! — прорычал капитан. — Вот так-то, молодой господин! — ухмыльнулся он. — В любом конце корабля вы услышите мой голос и будете знать, что происходит, — и ни к чему эта дурацкая болтовня. Так о чем бишь я? Ах да. Когда я попал сюда, суда на Периворе были такими нелепыми, что добрый чих мог бы их разом потопить. Можете себе вообразить — мне потребовалось всего-навсего пять лет, чтобы вдолбить местным жителям, что к чему!
   — Видимо, боги вас не обделили красноречием, капитан, — рассмеялся Гарион.
   — Недурным подспорьем была пара трюков с кофель-нагелями, — ухмыльнулся капитан. — Наконец мне пришлось предложить им состязание. Никто из здешних горячих голов просто не способен устоять против брошенного вызова — вот я и предложил устроить гонку вокруг острова. Стартовало два десятка судов — и только мое дошло до финиша. Тогда они и начали прислушиваться к моим добрым советам. Следующие пять лет я почти безвылазно просидел в доках, надзирая за кораблестроителями. А потом король милостиво дозволил мне снова выйти в море. Правда, он пожаловал мне еще и титул баронета, но на что он мне сдался? Думаю, у меня даже где-то есть собственный замок…
   Со стороны гавани донесся традиционный мимбрийский салют — все придворные рыцари одновременно затрубили в рога.
   — Кто им всем на уши наступил? — со вздохом спросил капитан. — На всем острове не сыскать умельца, который смог бы сыграть хоть самую примитивную мелодию! — Он уважительно поглядел на Гариона. — Слыхал, вы направляетесь на Туримский риф?
   — На риф Корим, — рассеянно поправил его Гарион.
   — Вы наслушались островитян, как я погляжу. Они даже название рифа правильно произнести не могут! Ну да ладно. Когда твердо решите, где именно хотите высадиться, пошлите за мной. Море вокруг рифа просто свирепствует. В такого рода месте любая ошибка смерти подобна, а у меня есть очень подробные морские карты.
   — Но король говорил, будто не существует карт, где бы это место было изображено в деталях…
   Капитан смущенно покосился на него.
   — Слухи, о которых я уже упоминал, заставили многих капитанов устремиться за мной, — признался он. — Впрочем, чего уж там — они просто пустились за мной вдогонку: ведь за поимку преступника частенько награждают. Однажды при ясной погоде я проходил мимо рифа и тщательно промерил все глубины. Подыскать местечко, где можно отсидеться, никогда не повредит — тем более такое, куда не всякий отважится сунуть свой нос.