Страница:
— С какой легкостью ты бросаешься словом «судьба», Цирадис!
— Но разве ты явился к нам вопреки судьбе, предначертанной тебе еще на заре мира? Твои занятия торговлей и шпионажем — это всего лишь развлечения, призванные помочь тебе скоротать время, покуда не настанет твой звездный день.
— Весьма изысканный способ упрекнуть меня в том, что я вел себя как ребенок…
— Все мы дети, Хелдар.
Лениво взмахивая крыльями и виртуозно лавируя меж стволов, появился Белдин. Опустившись на землю, он принял человеческий облик.
— Что-то неладно? — спросил Белгарат.
— Все лучше, чем я предполагал. Это-то меня и беспокоит…
— Ты противоречишь сам себе.
— Отсутствие противоречий — признак недалекого ума. Зандрамас не может войти в Келль. Так?
— Ну, насколько нам известно, да.
— Значит, она должна следовать за нами к месту встречи. Так?
— Если не найдет иного способа разузнать, где находится это самое место.
— Именно это меня и волнует. Вздумай она проследить за нами, то начинила бы этот лес своими воинами и гролимами. Так?
— Полагаю, да.
— Так вот, никого здесь нет.
Белгарат нахмурился:
— Что у нее на уме?
— И я хотел бы это знать. Подозреваю, она готовит для нас сюрприз.
— Тогда гляди в оба. Я не хочу, чтобы она тащилась за нами незамеченной.
— Если бы она тащилась за нами, это, возможно, все бы упростило.
— Сомневаюсь. До сих пор нам приходилось весьма и весьма непросто, и я не думаю, чтобы в одночасье все вдруг переменилось.
— Тогда я лечу на разведку. — И горбун, обернувшись ястребом, взмыл в небо.
Они разбили лагерь недалеко от родника, бьющего из расщелины в замшелой скале. Белгарат был мрачен и явно не в духе, поэтому его все избегали, занимаясь уже ставшими столь привычными делами.
— Ты такая тихая нынче, — сказал Гарион, когда они с Сенедрой после ужина сидели у огня. — Что с тобой?
— Просто мне не хочется говорить,
Странная слабость, одолевавшая королеву, не проходила — к вечеру Сенедра даже несколько раз чуть было не заснула, сидя в седле.
— Ты выглядишь усталой, — заметил Гарион.
— Я на самом деле немного утомлена. Ведь мы уже столько времени странствуем. Думаю, я просто выдохлась.
— Тогда иди и ложись. Хорошенько выспись, а утром почувствуешь себя лучше.
Сенедра зевнула и протянула руки к Гариону.
— Отнеси меня.
Гарион изумился. Сенедра очень любила удивлять мужа — лицо у него делалось совершенно мальчишеским.
— Ты что, плохо себя чувствуешь? — спросил он.
— Я чувствую себя замечательно, Гарион. Просто у меня глаза закрываются, я хочу, чтобы меня убаюкали… Отнеси меня в палатку, уложи в постельку и укрой хорошенько.
— Ну, если ты хочешь…
Он встал, легко подхватил ее на руки и понес через весь лагерь к палатке.
— Гарион… — сонно пробормотала Сенедра, когда он заботливо укрывал ее одеялами.
— Что, милая?
— Пожалуйста, не ложись спать в кольчуге. В ней ты пахнешь, словно старая железная сковородка…
Той ночью Сенедра видела удивительные сны. Ей снились люди и города, о которых она не вспоминала вот уже многие годы. Ей явились легионеры, охраняющие отцовский дворец, затем она увидела Морина, отцовского камергера, спешащего по выложенному мрамором коридору. И вот она уже в Риве и ведет долгий и путаный разговор с сенешалем Брендом, а его светловолосая племянница Арелл сидит у окошка и прядет, причем ее отчего-то совершенно не беспокоит, что между лопаток у нее торчит рукоять кинжала. Сенедра вздрогнула и забормотала, однако не проснулась, и вот она видит уже новый сон.
На сей раз она в Реоне, что в восточной Драснии. Она привычным жестом выхватывает кинжал из-за пояса у Веллы, надракийской плясуньи, и столь же заученным движением вонзает его по рукоять в живот чернобородому Ульфгару, главе Медвежьего культа. Ульфгар в этот момент шутливо говорит с Белгаратом и не замечает удара Сенедры. Он даже не вздрагивает и тогда, когда она медленно поворачивает в ране лезвие…
И вот Сенедра снова в Риве. Они с Гарионом, нагие, сидят возле сверкающего лесного озерца, а над головами у них порхают тысячи ярких мотыльков.
В своем беспокойном сне она побывала в древнем городе Вал-Алорн, что в Череке, потом попала в Боктор на церемонию погребения короля Родара. И снова видела она поле битвы при Тул-Марду и лицо своего защитника — сына Бренда, Олбана.
Во сне, запутанном и сбивчивом, она без усилий перемещалась с места на место, легко скользя сквозь время, преодолевая огромные расстояния, стараясь что-то отыскать, хотя и не помнила, что именно потеряла…
Утром она пробудилась такой же вялой, какой чувствовала себя и накануне вечером. Каждое движение давалось ей с неимоверным трудом, и она зевала не переставая.
— Что с тобой? — спросил ее Гарион, когда они оделись. — Ты дурно спала?
— Да нет… Просто видела странные сны.
— Хочешь рассказать мне о них? Это лучший способ сладить с ними, чтобы они не мучили тебя долгими ночами.
— В них не было смысла, Гарион. Они просто мелькали — вот и все. Мне казалось, кто-то переносит меня с места на место. Похоже, у нее были на это свои причины…
— У нее? Так это была женщина?
— Я сказала «у нее»? Сама не понимаю, почему у меня это сорвалось. Я даже ее не видела. — Сенедра зевнула. — Но кто бы это ни был, надеюсь, она натешилась. Я не перенесу еще одной такой ночи. — Она бросила на мужа смущенный взгляд и опустила ресницы. — Хотя были в этом сне премилые эпизоды. Мы с тобой сидели у того самого озерца, в Риве, помнишь? И знаешь, что мы делали?
У Гариона даже шея покраснела.
— Н-не надо, Сенедра. Думаю, не стоит…
Но она все равно ему рассказала — и столь подробно, что Гарион стремглав вылетел из палатки.
Беспокойная ночь только усугубила вчерашнюю слабость, и Сенедра ехала в каком-то странном полусне, с которым не могла справиться, как ни старалась. Гарион не раз окликал ее, увидев, что она уронила поводья, но, заметив, что глаза ее закрываются сами собой, отобрал у нее узду и повел ее коня.
Вскоре к ним присоединился и Белдин.
— Думаю, вам лучше схорониться, — обратился он к Белгарату. — Неподалеку шляется даршивский патруль.
— Они разыскивают нас?
— Кто знает? Если и так, то они не шибко стараются. Сворачивают с тропы, углубляются в лес на сотню ярдов и возвращаются на тропу снова. Я пригляжу за ними и дам вам знать, когда они проедут мимо.
— Хорошо.
Белгарат свернул с тропы, и все последовали за ним в густую чащу.
Уйдя на безопасное расстояние, они спешились и принялись ждать. Вскоре послышалось звяканье оружия — отряд рысью ехал по лесной тропе.
Даже перед лицом опасности Сенедра оказалась не в состоянии разлепить веки. Какое-то время она слышала приглушенные голоса своих спутников, но вот сон одолел ее.
И вдруг она проснулась или очнулась? Она в одиночестве шла через лес. Мысли ее путались. Умом она понимала, что удаляться от товарищей опасно, но страха не чувствовала. Она все шла и шла, без цели, ведомая странным наитием.
Вот она вышла на зеленую полянку и увидела высокую светловолосую девушку. Та стояла по колено в цветах, держа в руках что-то завернутое в одеяльце. Светлые косы девушки были уложены в пучки над ушами, а нежная кожа цветом напоминала молоко. Это была Арелл, племянница Бренда.
— Доброе утро, ваше величество, — приветствовала она королеву Ривы. Я ждала вас.
Сенедра смутно осознавала, что здесь что-то неладно, — эта рослая риванка никак не может быть здесь. Но почему именно, Сенедра, как ни старалась, так и не вспомнила — и смутное волнение постепенно улеглось.
— Доброе утро, Арелл, — ответила подруге Сенедра. — Что ты здесь делаешь? Откуда ты?
— Я пришла на помощь, Сенедра. Погляди, что я нашла.
Девушка отвернула уголок одеяльца, показав Сенедре младенческое личико.
— Мой малыш!
Сердце Сенедры переполнилось радостью. Она кинулась к девушке, торопливо выхватила у нее спящего младенца и прижала его к груди, прильнув щекой к его нежным кудряшкам.
— Как удалось тебе найти его? — спросила она у Арелл. — Мы так долго пытались отыскать его — и все тщетно.
— Просто я одна шла через лес, — ответила Арелл, — и вот учуяла запах дыма. Пошла на этот запах и обнаружила палатку, стоящую на берегу ручья. Я заглянула внутрь и увидела принца Гэрана. Вокруг никого не было, вот я и взяла его, а потом отправилась искать тебя.
Мозг Сенедры все еще подавал ей слабый сигнал опасности, но королева была слишком счастлива, чтобы прислушиваться к этому невнятному голосу. Она обнимала свое дитя, нежно баюкала его и что-то ворковала.
— А где король Белгарион? — спросила Арелл.
— Где-то тут, неподалеку. — Сенедра неопределенно махнула рукой.
— Тебе надо пойти к нему и поскорее сообщить, что его сын в безопасности.
— Да, он будет очень счастлив.
— Но мне надо спешить, Сенедра, — сказала Арелл. — Ты уверена, что найдешь одна обратную дорогу?
— Разумеется, найду. Но разве ты не хочешь пойти со мной? Его величество наверняка щедро наградит тебя за то, что ты вернула нам сына!
Арелл улыбнулась.
— Улыбка счастья на твоем лице — вот лучшая награда для меня. А мне необходимо спешить по неотложному и очень важному делу. Но, может быть, я нагоню вас позднее? Куда вы держите путь?
— Кажется, на юг, — ответила сияющая Сенедра. — Нам надо добраться до берега моря.
— Неужели?
— Да. Оттуда мы отправимся на остров — кажется, он называется Перивор.
— Так, значит, там и состоится вскорости некая важная встреча? Место этой встречи — остров Перивор?
— О нет! — рассмеялась Сенедра, баюкая свое дитя. — Мы плывем на Перивор для того, чтобы добыть нужные сведения про место встречи. А уже оттуда мы отправимся дальше.
Арелл слегка нахмурилась.
— Возможно, мне не удастся попасть на Перивор. Может быть, скажешь, где, хотя бы приблизительно, состоится встреча? Уверена, уж там-то мы повстречаемся.
— Дай мне подумать… — Сенедра принялась размышлять. — Как они говорили? Вот, вспомнила! Это место называется Корим.
— Корим?! — изумленно воскликнула Арелл.
— Да. Белгарат сперва страшно расстроился, узнав об этом, но Цирадис сказала, что все будет хорошо. Вот поэтому нам и надо на Перивор. Цирадис говорит, что там все прояснится. Сдается мне, она упоминала карту или нечто в этом роде… — Сенедра беспечно рассмеялась. — Честно говоря, Арелл, последние дни я все время такая сонная, что с трудом понимаю, о чем они болтают.
— Да-да, конечно, — рассеянно ответила Арелл. Она усиленно размышляла. — Почему разгадка скрыта на Периворе, — бормотала она, — и что может там быть такого, что объяснило бы всю эту дичь? Ты совершенно уверена, что они сказали «Корим»? Может, ты ослышалась?
— Я расслышала именно это слово, Арелл. Я сама не читала книги, но Белгарат с Белдином все время рассуждали о каких-то горах Корим, которых больше нет, и о том, что встреча назначена в Месте, которого больше нет… Мне кажется, все сходится, правда?
— Да, — странным голосом ответила Арелл. — Теперь все и впрямь сходится. — Высокая девушка выпрямилась и оправила платье. — Мне пора, Сенедра. Поскорее неси ребенка мужу. Кланяйся ему от меня. — Глаза ее странно блеснули на солнце. — И передай огромный привет Полгаре.
Последние слова она произнесла с затаенной злобой, а потом пошла прочь по цветущему лугу, прямо к темной лесной опушке.
— Пока, Арелл! — крикнула ей вслед Сенедра. — И спасибо за то, что нашла моего малютку! Арелл не обернулась и не ответила.
Гарион был вне себя. Обнаружив отсутствие жены, он вскочил на коня, пришпорил его и галопом понесся в лес. Он проскакал около трех сотен ярдов, прежде чем Белгарат нагнал его.
— Гарион! Остановись!
— Но, дедушка, я должен разыскать Сенедру!
— И откуда ты собирался начать поиски? Или ты предпочитаешь носиться кругами по лесу в надежде, что тебе повезет?
— Но…
— Шевели мозгами, мальчик! Попробуем по-другому — так будет гораздо быстрее. Ты хорошо помнишь ее запах?
— Конечно, но…
— Тогда нам помогут носы. Слезай с седла и скажи коню, чтобы скакал в лагерь. Мы обратимся волками и пойдем по ее следу. Это и быстрее, и куда надежнее.
Гарион вдруг почувствовал себя круглым идиотом.
— Я об этом не подумал.
— А я на это и не рассчитывал. Теперь избавься побыстрее от этой скотины!
Гарион соскользнул с седла и шлепнул Кретьена по крупу. Огромный серый жеребец крупной рысью поскакал туда, где все еще скрывались остальные.
— И о чем только она думает? — раздраженно воскликнул Гарион.
— Не уверен, что она вообще о чем-то думает, — проворчал Белгарат. — А последние дни девочка и вовсе очень странно себя ведет. Давай поторопимся. Чем скорее мы отыщем ее, тем скорее доставим к остальным. А уж твоя тетка докопается до сути.
Очертания тела старика уже становились расплывчатыми — он постепенно превращался в огромного серебристого волка.
— Веди! — провыл он. — Ты лучше знаешь ее запах.
Гарион быстро обернулся волком и принялся рыскать вокруг, принюхиваясь. Но вот чуткие ноздри его уловили знакомый аромат.
— Она пошла туда! — бросил он Белгарату.
— А след свежий? — спросил старый волк.
— Она прошла здесь не более получаса назад, — ответил Гарион, ускоряя шаг.
— Хорошо. За ней!
Волшебники — глядя со стороны, два охотящихся волка — крупной рысью бежали по лесу, опустив носы к самой земле.
Они увидели Сенедру примерно через четверть часа. Счастливая королева легким шагом шла по лесу, нежно прижимая к груди сверток.
— Не напугай ее! — предостерег Гариона Белгарат. — Творится что-то неладное. Просто соглашайся со всем, что бы она ни сказала.
И они вновь обернулись людьми.
Завидев мужа, Сенедра радостно вскрикнула и кинулась ему навстречу.
— Гарион! Взгляни! Она нашла нашего малыша! Арелл нашла его!
— Арелл? Но ведь Арелл…
— Не перечь ей! — еле слышно шепнул ему на ухо Белгарат. — Не то она ударится в истерику!
— А-а… что ж, это прекрасно, Сенедра. — Гарион изо всех сил старался говорить естественно.
— Сколько времени прошло, — в глазах Сенедры блестели слезы, — а он ничуть не переменился. Посмотри, Гарион! Ну разве он не прелесть?
Она отвернула уголок одеяльца, и Гарион увидел, что она прижимала к сердцу вовсе не ребенка, а тряпичную куклу.
Часть вторая
Глава 9
— Но разве ты явился к нам вопреки судьбе, предначертанной тебе еще на заре мира? Твои занятия торговлей и шпионажем — это всего лишь развлечения, призванные помочь тебе скоротать время, покуда не настанет твой звездный день.
— Весьма изысканный способ упрекнуть меня в том, что я вел себя как ребенок…
— Все мы дети, Хелдар.
Лениво взмахивая крыльями и виртуозно лавируя меж стволов, появился Белдин. Опустившись на землю, он принял человеческий облик.
— Что-то неладно? — спросил Белгарат.
— Все лучше, чем я предполагал. Это-то меня и беспокоит…
— Ты противоречишь сам себе.
— Отсутствие противоречий — признак недалекого ума. Зандрамас не может войти в Келль. Так?
— Ну, насколько нам известно, да.
— Значит, она должна следовать за нами к месту встречи. Так?
— Если не найдет иного способа разузнать, где находится это самое место.
— Именно это меня и волнует. Вздумай она проследить за нами, то начинила бы этот лес своими воинами и гролимами. Так?
— Полагаю, да.
— Так вот, никого здесь нет.
Белгарат нахмурился:
— Что у нее на уме?
— И я хотел бы это знать. Подозреваю, она готовит для нас сюрприз.
— Тогда гляди в оба. Я не хочу, чтобы она тащилась за нами незамеченной.
— Если бы она тащилась за нами, это, возможно, все бы упростило.
— Сомневаюсь. До сих пор нам приходилось весьма и весьма непросто, и я не думаю, чтобы в одночасье все вдруг переменилось.
— Тогда я лечу на разведку. — И горбун, обернувшись ястребом, взмыл в небо.
Они разбили лагерь недалеко от родника, бьющего из расщелины в замшелой скале. Белгарат был мрачен и явно не в духе, поэтому его все избегали, занимаясь уже ставшими столь привычными делами.
— Ты такая тихая нынче, — сказал Гарион, когда они с Сенедрой после ужина сидели у огня. — Что с тобой?
— Просто мне не хочется говорить,
Странная слабость, одолевавшая королеву, не проходила — к вечеру Сенедра даже несколько раз чуть было не заснула, сидя в седле.
— Ты выглядишь усталой, — заметил Гарион.
— Я на самом деле немного утомлена. Ведь мы уже столько времени странствуем. Думаю, я просто выдохлась.
— Тогда иди и ложись. Хорошенько выспись, а утром почувствуешь себя лучше.
Сенедра зевнула и протянула руки к Гариону.
— Отнеси меня.
Гарион изумился. Сенедра очень любила удивлять мужа — лицо у него делалось совершенно мальчишеским.
— Ты что, плохо себя чувствуешь? — спросил он.
— Я чувствую себя замечательно, Гарион. Просто у меня глаза закрываются, я хочу, чтобы меня убаюкали… Отнеси меня в палатку, уложи в постельку и укрой хорошенько.
— Ну, если ты хочешь…
Он встал, легко подхватил ее на руки и понес через весь лагерь к палатке.
— Гарион… — сонно пробормотала Сенедра, когда он заботливо укрывал ее одеялами.
— Что, милая?
— Пожалуйста, не ложись спать в кольчуге. В ней ты пахнешь, словно старая железная сковородка…
Той ночью Сенедра видела удивительные сны. Ей снились люди и города, о которых она не вспоминала вот уже многие годы. Ей явились легионеры, охраняющие отцовский дворец, затем она увидела Морина, отцовского камергера, спешащего по выложенному мрамором коридору. И вот она уже в Риве и ведет долгий и путаный разговор с сенешалем Брендом, а его светловолосая племянница Арелл сидит у окошка и прядет, причем ее отчего-то совершенно не беспокоит, что между лопаток у нее торчит рукоять кинжала. Сенедра вздрогнула и забормотала, однако не проснулась, и вот она видит уже новый сон.
На сей раз она в Реоне, что в восточной Драснии. Она привычным жестом выхватывает кинжал из-за пояса у Веллы, надракийской плясуньи, и столь же заученным движением вонзает его по рукоять в живот чернобородому Ульфгару, главе Медвежьего культа. Ульфгар в этот момент шутливо говорит с Белгаратом и не замечает удара Сенедры. Он даже не вздрагивает и тогда, когда она медленно поворачивает в ране лезвие…
И вот Сенедра снова в Риве. Они с Гарионом, нагие, сидят возле сверкающего лесного озерца, а над головами у них порхают тысячи ярких мотыльков.
В своем беспокойном сне она побывала в древнем городе Вал-Алорн, что в Череке, потом попала в Боктор на церемонию погребения короля Родара. И снова видела она поле битвы при Тул-Марду и лицо своего защитника — сына Бренда, Олбана.
Во сне, запутанном и сбивчивом, она без усилий перемещалась с места на место, легко скользя сквозь время, преодолевая огромные расстояния, стараясь что-то отыскать, хотя и не помнила, что именно потеряла…
Утром она пробудилась такой же вялой, какой чувствовала себя и накануне вечером. Каждое движение давалось ей с неимоверным трудом, и она зевала не переставая.
— Что с тобой? — спросил ее Гарион, когда они оделись. — Ты дурно спала?
— Да нет… Просто видела странные сны.
— Хочешь рассказать мне о них? Это лучший способ сладить с ними, чтобы они не мучили тебя долгими ночами.
— В них не было смысла, Гарион. Они просто мелькали — вот и все. Мне казалось, кто-то переносит меня с места на место. Похоже, у нее были на это свои причины…
— У нее? Так это была женщина?
— Я сказала «у нее»? Сама не понимаю, почему у меня это сорвалось. Я даже ее не видела. — Сенедра зевнула. — Но кто бы это ни был, надеюсь, она натешилась. Я не перенесу еще одной такой ночи. — Она бросила на мужа смущенный взгляд и опустила ресницы. — Хотя были в этом сне премилые эпизоды. Мы с тобой сидели у того самого озерца, в Риве, помнишь? И знаешь, что мы делали?
У Гариона даже шея покраснела.
— Н-не надо, Сенедра. Думаю, не стоит…
Но она все равно ему рассказала — и столь подробно, что Гарион стремглав вылетел из палатки.
Беспокойная ночь только усугубила вчерашнюю слабость, и Сенедра ехала в каком-то странном полусне, с которым не могла справиться, как ни старалась. Гарион не раз окликал ее, увидев, что она уронила поводья, но, заметив, что глаза ее закрываются сами собой, отобрал у нее узду и повел ее коня.
Вскоре к ним присоединился и Белдин.
— Думаю, вам лучше схорониться, — обратился он к Белгарату. — Неподалеку шляется даршивский патруль.
— Они разыскивают нас?
— Кто знает? Если и так, то они не шибко стараются. Сворачивают с тропы, углубляются в лес на сотню ярдов и возвращаются на тропу снова. Я пригляжу за ними и дам вам знать, когда они проедут мимо.
— Хорошо.
Белгарат свернул с тропы, и все последовали за ним в густую чащу.
Уйдя на безопасное расстояние, они спешились и принялись ждать. Вскоре послышалось звяканье оружия — отряд рысью ехал по лесной тропе.
Даже перед лицом опасности Сенедра оказалась не в состоянии разлепить веки. Какое-то время она слышала приглушенные голоса своих спутников, но вот сон одолел ее.
И вдруг она проснулась или очнулась? Она в одиночестве шла через лес. Мысли ее путались. Умом она понимала, что удаляться от товарищей опасно, но страха не чувствовала. Она все шла и шла, без цели, ведомая странным наитием.
Вот она вышла на зеленую полянку и увидела высокую светловолосую девушку. Та стояла по колено в цветах, держа в руках что-то завернутое в одеяльце. Светлые косы девушки были уложены в пучки над ушами, а нежная кожа цветом напоминала молоко. Это была Арелл, племянница Бренда.
— Доброе утро, ваше величество, — приветствовала она королеву Ривы. Я ждала вас.
Сенедра смутно осознавала, что здесь что-то неладно, — эта рослая риванка никак не может быть здесь. Но почему именно, Сенедра, как ни старалась, так и не вспомнила — и смутное волнение постепенно улеглось.
— Доброе утро, Арелл, — ответила подруге Сенедра. — Что ты здесь делаешь? Откуда ты?
— Я пришла на помощь, Сенедра. Погляди, что я нашла.
Девушка отвернула уголок одеяльца, показав Сенедре младенческое личико.
— Мой малыш!
Сердце Сенедры переполнилось радостью. Она кинулась к девушке, торопливо выхватила у нее спящего младенца и прижала его к груди, прильнув щекой к его нежным кудряшкам.
— Как удалось тебе найти его? — спросила она у Арелл. — Мы так долго пытались отыскать его — и все тщетно.
— Просто я одна шла через лес, — ответила Арелл, — и вот учуяла запах дыма. Пошла на этот запах и обнаружила палатку, стоящую на берегу ручья. Я заглянула внутрь и увидела принца Гэрана. Вокруг никого не было, вот я и взяла его, а потом отправилась искать тебя.
Мозг Сенедры все еще подавал ей слабый сигнал опасности, но королева была слишком счастлива, чтобы прислушиваться к этому невнятному голосу. Она обнимала свое дитя, нежно баюкала его и что-то ворковала.
— А где король Белгарион? — спросила Арелл.
— Где-то тут, неподалеку. — Сенедра неопределенно махнула рукой.
— Тебе надо пойти к нему и поскорее сообщить, что его сын в безопасности.
— Да, он будет очень счастлив.
— Но мне надо спешить, Сенедра, — сказала Арелл. — Ты уверена, что найдешь одна обратную дорогу?
— Разумеется, найду. Но разве ты не хочешь пойти со мной? Его величество наверняка щедро наградит тебя за то, что ты вернула нам сына!
Арелл улыбнулась.
— Улыбка счастья на твоем лице — вот лучшая награда для меня. А мне необходимо спешить по неотложному и очень важному делу. Но, может быть, я нагоню вас позднее? Куда вы держите путь?
— Кажется, на юг, — ответила сияющая Сенедра. — Нам надо добраться до берега моря.
— Неужели?
— Да. Оттуда мы отправимся на остров — кажется, он называется Перивор.
— Так, значит, там и состоится вскорости некая важная встреча? Место этой встречи — остров Перивор?
— О нет! — рассмеялась Сенедра, баюкая свое дитя. — Мы плывем на Перивор для того, чтобы добыть нужные сведения про место встречи. А уже оттуда мы отправимся дальше.
Арелл слегка нахмурилась.
— Возможно, мне не удастся попасть на Перивор. Может быть, скажешь, где, хотя бы приблизительно, состоится встреча? Уверена, уж там-то мы повстречаемся.
— Дай мне подумать… — Сенедра принялась размышлять. — Как они говорили? Вот, вспомнила! Это место называется Корим.
— Корим?! — изумленно воскликнула Арелл.
— Да. Белгарат сперва страшно расстроился, узнав об этом, но Цирадис сказала, что все будет хорошо. Вот поэтому нам и надо на Перивор. Цирадис говорит, что там все прояснится. Сдается мне, она упоминала карту или нечто в этом роде… — Сенедра беспечно рассмеялась. — Честно говоря, Арелл, последние дни я все время такая сонная, что с трудом понимаю, о чем они болтают.
— Да-да, конечно, — рассеянно ответила Арелл. Она усиленно размышляла. — Почему разгадка скрыта на Периворе, — бормотала она, — и что может там быть такого, что объяснило бы всю эту дичь? Ты совершенно уверена, что они сказали «Корим»? Может, ты ослышалась?
— Я расслышала именно это слово, Арелл. Я сама не читала книги, но Белгарат с Белдином все время рассуждали о каких-то горах Корим, которых больше нет, и о том, что встреча назначена в Месте, которого больше нет… Мне кажется, все сходится, правда?
— Да, — странным голосом ответила Арелл. — Теперь все и впрямь сходится. — Высокая девушка выпрямилась и оправила платье. — Мне пора, Сенедра. Поскорее неси ребенка мужу. Кланяйся ему от меня. — Глаза ее странно блеснули на солнце. — И передай огромный привет Полгаре.
Последние слова она произнесла с затаенной злобой, а потом пошла прочь по цветущему лугу, прямо к темной лесной опушке.
— Пока, Арелл! — крикнула ей вслед Сенедра. — И спасибо за то, что нашла моего малютку! Арелл не обернулась и не ответила.
Гарион был вне себя. Обнаружив отсутствие жены, он вскочил на коня, пришпорил его и галопом понесся в лес. Он проскакал около трех сотен ярдов, прежде чем Белгарат нагнал его.
— Гарион! Остановись!
— Но, дедушка, я должен разыскать Сенедру!
— И откуда ты собирался начать поиски? Или ты предпочитаешь носиться кругами по лесу в надежде, что тебе повезет?
— Но…
— Шевели мозгами, мальчик! Попробуем по-другому — так будет гораздо быстрее. Ты хорошо помнишь ее запах?
— Конечно, но…
— Тогда нам помогут носы. Слезай с седла и скажи коню, чтобы скакал в лагерь. Мы обратимся волками и пойдем по ее следу. Это и быстрее, и куда надежнее.
Гарион вдруг почувствовал себя круглым идиотом.
— Я об этом не подумал.
— А я на это и не рассчитывал. Теперь избавься побыстрее от этой скотины!
Гарион соскользнул с седла и шлепнул Кретьена по крупу. Огромный серый жеребец крупной рысью поскакал туда, где все еще скрывались остальные.
— И о чем только она думает? — раздраженно воскликнул Гарион.
— Не уверен, что она вообще о чем-то думает, — проворчал Белгарат. — А последние дни девочка и вовсе очень странно себя ведет. Давай поторопимся. Чем скорее мы отыщем ее, тем скорее доставим к остальным. А уж твоя тетка докопается до сути.
Очертания тела старика уже становились расплывчатыми — он постепенно превращался в огромного серебристого волка.
— Веди! — провыл он. — Ты лучше знаешь ее запах.
Гарион быстро обернулся волком и принялся рыскать вокруг, принюхиваясь. Но вот чуткие ноздри его уловили знакомый аромат.
— Она пошла туда! — бросил он Белгарату.
— А след свежий? — спросил старый волк.
— Она прошла здесь не более получаса назад, — ответил Гарион, ускоряя шаг.
— Хорошо. За ней!
Волшебники — глядя со стороны, два охотящихся волка — крупной рысью бежали по лесу, опустив носы к самой земле.
Они увидели Сенедру примерно через четверть часа. Счастливая королева легким шагом шла по лесу, нежно прижимая к груди сверток.
— Не напугай ее! — предостерег Гариона Белгарат. — Творится что-то неладное. Просто соглашайся со всем, что бы она ни сказала.
И они вновь обернулись людьми.
Завидев мужа, Сенедра радостно вскрикнула и кинулась ему навстречу.
— Гарион! Взгляни! Она нашла нашего малыша! Арелл нашла его!
— Арелл? Но ведь Арелл…
— Не перечь ей! — еле слышно шепнул ему на ухо Белгарат. — Не то она ударится в истерику!
— А-а… что ж, это прекрасно, Сенедра. — Гарион изо всех сил старался говорить естественно.
— Сколько времени прошло, — в глазах Сенедры блестели слезы, — а он ничуть не переменился. Посмотри, Гарион! Ну разве он не прелесть?
Она отвернула уголок одеяльца, и Гарион увидел, что она прижимала к сердцу вовсе не ребенка, а тряпичную куклу.
Часть вторая
ПЕРИВОР
Глава 9
Бессмертная Салмиссра с утра освободила старшего евнуха Адиса от занимаемой должности. Совершенно одуревший от солидной дозы своего излюбленного снадобья, Адис неверным шагом вошел в Тронный зал, чтобы представить королеве традиционный рапорт. Когда он приблизился к тронному возвышению футов на десять, Салмиссра тотчас же ощутила прогорклый запах, из чего заключила, что Адис ослушался ее запрета входить к ней, предварительно не приняв ванну. Ледяным взором следила она за тем, как евнух, простертый на мраморном полу, что-то невнятно бормочет. Но свой доклад ему так и не довелось закончить. Повинуясь повелительному свисту королевы-змеи, откуда-то из-за трона, более похожего на диван, тихо мурлыча, выползла маленькая зеленая змейка, и Адису воздалось сполна за его ослушание. И вот теперь Салмиссра, печально свившись в кольца на троне, задумчиво любовалась своим отражением в зеркале. Ей предстояло весьма хлопотное дело — избрать нового старшего евнуха, но для этого она была явно не в настроении. И вот наконец ей пришло на ум вовсе не делать этого — по крайней мере какое-то время, чтобы дать дворцовым евнухам возможность посостязаться между собой за эту великую честь. Состязания подобного рода частенько сопровождались несчастными случаями, а во дворце как раз развелось слишком много евнухов.
Из-под трона послышалось раздраженное ворчание. Зеленая змейка явно была чем-то крайне раздосадована.
— Что такое, Эзах? — спросила королева.
— Нельзя ли устроить так, Салмиссра, чтобы они мылись, прежде чем я буду их кусать? — посетовал Эзах. — Или хотя бы предупреждай меня, чего ожидать.
Хотя Эзах и Салмиссра принадлежали к разным змеиным видам, языки их были на удивление схожи.
— Сожалею, Эзах. Я поступила опрометчиво.
В отличие от отношения Салмиссры к двуногим, которых она брезгливо презирала, с рептилиями королева-змея была неизменно вежлива — и в особенности с ядовитыми особями. Так предписывал мудрый закон, правящий миром змей.
— В этом не только твоя вина, Салмиссра. — Эзах тоже был змеей и поэтому мог похвалиться столь же изысканной вежливостью. — Я просто хотел бы избавиться от отвратительного вкуса во рту.
— Могу приказать принести блюдечко молока. Может быть, это поможет.
— Благодарю, Салмиссра, но от привкуса этого евнуха молоко тотчас же скиснет. Мне бы хотелось сейчас толстенькую откормленную мышку — и, если можно, живую.
— Тотчас же прикажу принести, Эзах. — Треугольная головка королевы грациозно повернулась на тонкой шее. — Ты! — взглянула она на одного из евнухов, благоговейно стоящих на коленях подле трона. — Пойди и поймай мышь! Мой маленький зеленый дружок проголодался.
— Сию минуту, божественная Салмиссра! — подобострастно пролепетал евнух.
Он вскочил на ноги и стал пятиться к дверям, через каждые несколько шагов падая ниц.
— Ты очень любезна, Салмиссра, — промурлыкал Эзах. — Двуногие существа невероятно примитивны, не так ли?
— Ими правит только страх, — согласилась она. — И еще похоть.
— Ну, раз уж ты сама об этом заговорила… Не настало ли время вспомнить одну мою известную тебе просьбу?
— Мои люди уже ведут поиски, — заверила Эзаха королева. — Но ты довольно редкого вида, и чтобы отыскать для тебя подругу, надо хорошенько потрудиться.
— Я могу и подождать, если нужно, — промурлыкал Эзах. — Мы, змеи, очень терпеливые создания. — Он помолчал. — Знаешь, не хочу тебя обидеть, но если бы ты не прогнала Сади, то теперь у тебя не было бы хлопот. Мы с его змейкой были в прекрасных отношениях…
— Я это замечала. Может быть, ты уже стал отцом.
Из-под трона высунулась маленькая зеленая головка и пронзительные глазки пристально взглянули на Салмиссру. Подобно всем змеям своего вида, Эзах щеголял ярко-алой полоской вдоль спины.
— А что это такое — «отец»? — спросил он, не обнаруживая живого интереса.
— Это довольно сложное понятие, — ответила королева. — Но двуногие отчего-то почитают его очень важным.
— Но какое дело совершенным созданиям вроде нас с тобой до глупых людских предрассудков?
— Меня они совершенно не волнуют — по крайней мере с некоторых пор.
— У тебя всегда было змеиное сердце, Салмиссра.
— Благодарю за комплимент, Эзах, — довольно прошипела она. Некоторое время слышалось лишь шуршание — свитое в кольца тело беспокойно шевелилось. — Я должна избрать нового старшего евнуха, — задумчиво проговорила она. — Ох и хлопотное это дело!
— Но зачем же беспокоиться? Назначь на эту должность кого угодно. Люди все одинаковы.
— Большинство из них — да. Но я все еще пытаюсь отыскать Сади. Хочу уговорить его возвратиться в Стисс-Top.
— Да, этот не такой, как другие, — согласился Эзах. — Порой кажется даже, что он нам родня.
— А ведь правда, он обладает некоторыми качествами, характерными для рептилий? Конечно, он вор и негодяй, но тем не менее справлялся с придворными обязанностями лучше, чем кто-либо другой до и после него. Если бы в тот момент, когда он впал в немилость, я не линяла, то, скорее всего, простила бы его.
— Да, нелегко менять кожу, — согласился Эзах. — Прими маленький совет, Салмиссра. Постарайся в этот трудный период не общаться с двуногими.
— Но несколько слуг мне необходимы. Хотя бы для того, чтобы было кого укусить в ярости.
— Ограничься мышами, — посоветовал Эзах. — Они гораздо вкуснее, и к тому же их можно проглотить.
— Если бы мне удалось уговорить Сади вернуться, тогда и мои, и твои проблемы были бы решены, — сухо прошипела она. — Было бы кому управлять делами во дворце, при этом не беспокоя меня, а ты получил бы свою милую подружку.
— Интересная мысль, Салмиссра. — Эзах огляделся. — Неужели тот двуногий, которого ты послала за мышью, вознамерился вынянчить ее с колыбели?
Снежным вечером Ярблек и Велла проскользнули в ворота Яр-Надрака — их как раз уже закрывали на ночь. Велла оставила все шелковые платья в Бокторе и вновь облачилась в свой привычный облегающий кожаный наряд. Но поскольку на дворе лютовала зима, она накинула поверх него соболью шубу, которая в Тол-Хонете стоила целое состояние.
— Почему тут всегда так дурно пахнет? — спросила она своего хозяина, когда они ехали по заснеженным улочкам в сторону реки.
— Возможно, потому, что Дроста предоставил заботу о городской канализации одному из своих родственников. — Ярблек зябко вздрогнул и поднял воротник потрепанной куртки. — Горожане уплатили кучу денег в казну, чтобы эта система функционировала, но родственник Дросты оказался на поверку искусным растратчиком и никчемным инженером. Я думаю, это у них фамильное — Дроста ворует даже из собственной казны.
— Но ведь это нелепо!
— Наш король — вообще ходячая нелепица, Велла.
— А я думала, что дворец находится вон там. — И девушка указала в направлении центра города.
— В это время Дросты никогда не бывает во дворце, — ответил Ярблек. — На закате он начинает мучиться от одиночества и обычно отправляется на поиски теплой компании.
— Тогда он может быть где угодно.
— Не думаю. В Яр-Надраке есть всего несколько мест, где ему рады после наступления темноты. Ведь наш король не пользуется всенародной любовью. — Ярблек свернул на замусоренную аллею. — Поедем этим путем. Я хочу заехать в контору нашего агента и подобрать для тебя подходящий наряд.
— А чем плохо то, что на мне надето?
— Твои соболя, душечка, привлекут внимание в той части города, куда мы направляемся. Нам не следует вызывать подозрений.
Яр-надракская контора одного из многочисленных агентов торговой империи Шелка и Ярблека располагалась на чердаке склада, битком набитого связками ценных меховых шкурок и штабелями маллорейских ковров. Агентом оказался узкоглазый надракиец по имени Зелмит, на лице которого ясно написано было вероломство — и лицо это не лгало. Велла всегда его недолюбливала, поэтому, представ перед ним, взялась за рукояти своих кинжалов, позаботившись о том, чтобы Зелмит это заметил, — она хотела быть уверенной, что между ними не возникнет непонимания. Официально Велла была собственностью Ярблека, а Зелмит довольно вольно обращался со всем тем, что принадлежало его господину.
— Ну, как идут дела? — спросил Ярблек, когда они с Веллой вошли в тесный чулан под самой крышей.
— В общем и целом недурно, — проскрипел Зелмит.
— Нельзя ли поточнее, Зелмит? — раздраженно бросил Ярблек. — От общих фраз у меня зубы ноют.
— Мы нашли способ обойти и Боктор, и драснийские налоговые инспекции.
— Это весьма полезно.
— Конечно, обходной путь длиннее, но мы можем ввозить меха в Тол-Хонет, не уплачивая драснийским чиновникам подать. Таким образом, наш доход от продажи мехов возрастает на шестьдесят процентов.
Ярблек довольно улыбнулся.
— Если Шелк когда-нибудь будет здесь проезжать, то, полагаю, не следует тебе рассказывать ему об этом. Его периодически обуревают приступы безудержного патриотизма, а Поренн — его родная тетка.
— Я и не собирался с ним откровенничать. Но маллорейские ковры нам так или иначе придется возить через Драснию. Лучший рынок сбыта для них — это ярмарка в центральной Арендии, и пришлось слишком много уплатить тому, кто отважился бы провезти товар через земли улгов. — Он нахмурился. — Однако кто-то постоянно сбивает цену. Пока мы не дознаемся, что происходит, разумно было бы сократить импорт.
— А удалось тебе продать те драгоценные камни, что я привез из Маллореи?
— Естественно. Мы торговали ими из-под полы на всем протяжении нашего путешествия на юг.
— Хорошо. На рынке всегда начинается неразбериха, если вдруг появляется некто с полным ведром этих побрякушек. А не знаешь ли, нынче вечером Дроста там же, где и обычно?
Зелмит кивнул.
— Он направился туда сразу же, как солнце закатилось.
— Велле нужен какой-нибудь неприметный наряд, — сказал Ярблек.
Зелмит, сощурившись, оглядел девушку.
Велла распахнула полы собольей шубы и продемонстрировала свое оружие.
— Не хочешь ли попытать счастья, Зелмит? Давай поскорее со всем покончим.
— Я ни о чем таком и не думал, Велла, — с невинным видом ответил Зелмит. — Просто прикидывал, какой тебе нужен размер.
— Я заметила, — съехидничала девушка. — А что, рана на плече все еще беспокоит тебя?
— В плохую погоду немного ноет, — жалобно ответил он.
— Тогда ты больше не станешь распускать руки.
— Думаю, у меня есть старая шубка — тебе подойдет. Правда, она несколько потрепанная…
— Тем лучше, — ответил Ярблек. — Мы направляемся сейчас в «Одноглазую собаку» и должны выглядеть соответственно.
Велла выскользнула из собольей шубы и перекинула ее через спинку стула.
Из-под трона послышалось раздраженное ворчание. Зеленая змейка явно была чем-то крайне раздосадована.
— Что такое, Эзах? — спросила королева.
— Нельзя ли устроить так, Салмиссра, чтобы они мылись, прежде чем я буду их кусать? — посетовал Эзах. — Или хотя бы предупреждай меня, чего ожидать.
Хотя Эзах и Салмиссра принадлежали к разным змеиным видам, языки их были на удивление схожи.
— Сожалею, Эзах. Я поступила опрометчиво.
В отличие от отношения Салмиссры к двуногим, которых она брезгливо презирала, с рептилиями королева-змея была неизменно вежлива — и в особенности с ядовитыми особями. Так предписывал мудрый закон, правящий миром змей.
— В этом не только твоя вина, Салмиссра. — Эзах тоже был змеей и поэтому мог похвалиться столь же изысканной вежливостью. — Я просто хотел бы избавиться от отвратительного вкуса во рту.
— Могу приказать принести блюдечко молока. Может быть, это поможет.
— Благодарю, Салмиссра, но от привкуса этого евнуха молоко тотчас же скиснет. Мне бы хотелось сейчас толстенькую откормленную мышку — и, если можно, живую.
— Тотчас же прикажу принести, Эзах. — Треугольная головка королевы грациозно повернулась на тонкой шее. — Ты! — взглянула она на одного из евнухов, благоговейно стоящих на коленях подле трона. — Пойди и поймай мышь! Мой маленький зеленый дружок проголодался.
— Сию минуту, божественная Салмиссра! — подобострастно пролепетал евнух.
Он вскочил на ноги и стал пятиться к дверям, через каждые несколько шагов падая ниц.
— Ты очень любезна, Салмиссра, — промурлыкал Эзах. — Двуногие существа невероятно примитивны, не так ли?
— Ими правит только страх, — согласилась она. — И еще похоть.
— Ну, раз уж ты сама об этом заговорила… Не настало ли время вспомнить одну мою известную тебе просьбу?
— Мои люди уже ведут поиски, — заверила Эзаха королева. — Но ты довольно редкого вида, и чтобы отыскать для тебя подругу, надо хорошенько потрудиться.
— Я могу и подождать, если нужно, — промурлыкал Эзах. — Мы, змеи, очень терпеливые создания. — Он помолчал. — Знаешь, не хочу тебя обидеть, но если бы ты не прогнала Сади, то теперь у тебя не было бы хлопот. Мы с его змейкой были в прекрасных отношениях…
— Я это замечала. Может быть, ты уже стал отцом.
Из-под трона высунулась маленькая зеленая головка и пронзительные глазки пристально взглянули на Салмиссру. Подобно всем змеям своего вида, Эзах щеголял ярко-алой полоской вдоль спины.
— А что это такое — «отец»? — спросил он, не обнаруживая живого интереса.
— Это довольно сложное понятие, — ответила королева. — Но двуногие отчего-то почитают его очень важным.
— Но какое дело совершенным созданиям вроде нас с тобой до глупых людских предрассудков?
— Меня они совершенно не волнуют — по крайней мере с некоторых пор.
— У тебя всегда было змеиное сердце, Салмиссра.
— Благодарю за комплимент, Эзах, — довольно прошипела она. Некоторое время слышалось лишь шуршание — свитое в кольца тело беспокойно шевелилось. — Я должна избрать нового старшего евнуха, — задумчиво проговорила она. — Ох и хлопотное это дело!
— Но зачем же беспокоиться? Назначь на эту должность кого угодно. Люди все одинаковы.
— Большинство из них — да. Но я все еще пытаюсь отыскать Сади. Хочу уговорить его возвратиться в Стисс-Top.
— Да, этот не такой, как другие, — согласился Эзах. — Порой кажется даже, что он нам родня.
— А ведь правда, он обладает некоторыми качествами, характерными для рептилий? Конечно, он вор и негодяй, но тем не менее справлялся с придворными обязанностями лучше, чем кто-либо другой до и после него. Если бы в тот момент, когда он впал в немилость, я не линяла, то, скорее всего, простила бы его.
— Да, нелегко менять кожу, — согласился Эзах. — Прими маленький совет, Салмиссра. Постарайся в этот трудный период не общаться с двуногими.
— Но несколько слуг мне необходимы. Хотя бы для того, чтобы было кого укусить в ярости.
— Ограничься мышами, — посоветовал Эзах. — Они гораздо вкуснее, и к тому же их можно проглотить.
— Если бы мне удалось уговорить Сади вернуться, тогда и мои, и твои проблемы были бы решены, — сухо прошипела она. — Было бы кому управлять делами во дворце, при этом не беспокоя меня, а ты получил бы свою милую подружку.
— Интересная мысль, Салмиссра. — Эзах огляделся. — Неужели тот двуногий, которого ты послала за мышью, вознамерился вынянчить ее с колыбели?
Снежным вечером Ярблек и Велла проскользнули в ворота Яр-Надрака — их как раз уже закрывали на ночь. Велла оставила все шелковые платья в Бокторе и вновь облачилась в свой привычный облегающий кожаный наряд. Но поскольку на дворе лютовала зима, она накинула поверх него соболью шубу, которая в Тол-Хонете стоила целое состояние.
— Почему тут всегда так дурно пахнет? — спросила она своего хозяина, когда они ехали по заснеженным улочкам в сторону реки.
— Возможно, потому, что Дроста предоставил заботу о городской канализации одному из своих родственников. — Ярблек зябко вздрогнул и поднял воротник потрепанной куртки. — Горожане уплатили кучу денег в казну, чтобы эта система функционировала, но родственник Дросты оказался на поверку искусным растратчиком и никчемным инженером. Я думаю, это у них фамильное — Дроста ворует даже из собственной казны.
— Но ведь это нелепо!
— Наш король — вообще ходячая нелепица, Велла.
— А я думала, что дворец находится вон там. — И девушка указала в направлении центра города.
— В это время Дросты никогда не бывает во дворце, — ответил Ярблек. — На закате он начинает мучиться от одиночества и обычно отправляется на поиски теплой компании.
— Тогда он может быть где угодно.
— Не думаю. В Яр-Надраке есть всего несколько мест, где ему рады после наступления темноты. Ведь наш король не пользуется всенародной любовью. — Ярблек свернул на замусоренную аллею. — Поедем этим путем. Я хочу заехать в контору нашего агента и подобрать для тебя подходящий наряд.
— А чем плохо то, что на мне надето?
— Твои соболя, душечка, привлекут внимание в той части города, куда мы направляемся. Нам не следует вызывать подозрений.
Яр-надракская контора одного из многочисленных агентов торговой империи Шелка и Ярблека располагалась на чердаке склада, битком набитого связками ценных меховых шкурок и штабелями маллорейских ковров. Агентом оказался узкоглазый надракиец по имени Зелмит, на лице которого ясно написано было вероломство — и лицо это не лгало. Велла всегда его недолюбливала, поэтому, представ перед ним, взялась за рукояти своих кинжалов, позаботившись о том, чтобы Зелмит это заметил, — она хотела быть уверенной, что между ними не возникнет непонимания. Официально Велла была собственностью Ярблека, а Зелмит довольно вольно обращался со всем тем, что принадлежало его господину.
— Ну, как идут дела? — спросил Ярблек, когда они с Веллой вошли в тесный чулан под самой крышей.
— В общем и целом недурно, — проскрипел Зелмит.
— Нельзя ли поточнее, Зелмит? — раздраженно бросил Ярблек. — От общих фраз у меня зубы ноют.
— Мы нашли способ обойти и Боктор, и драснийские налоговые инспекции.
— Это весьма полезно.
— Конечно, обходной путь длиннее, но мы можем ввозить меха в Тол-Хонет, не уплачивая драснийским чиновникам подать. Таким образом, наш доход от продажи мехов возрастает на шестьдесят процентов.
Ярблек довольно улыбнулся.
— Если Шелк когда-нибудь будет здесь проезжать, то, полагаю, не следует тебе рассказывать ему об этом. Его периодически обуревают приступы безудержного патриотизма, а Поренн — его родная тетка.
— Я и не собирался с ним откровенничать. Но маллорейские ковры нам так или иначе придется возить через Драснию. Лучший рынок сбыта для них — это ярмарка в центральной Арендии, и пришлось слишком много уплатить тому, кто отважился бы провезти товар через земли улгов. — Он нахмурился. — Однако кто-то постоянно сбивает цену. Пока мы не дознаемся, что происходит, разумно было бы сократить импорт.
— А удалось тебе продать те драгоценные камни, что я привез из Маллореи?
— Естественно. Мы торговали ими из-под полы на всем протяжении нашего путешествия на юг.
— Хорошо. На рынке всегда начинается неразбериха, если вдруг появляется некто с полным ведром этих побрякушек. А не знаешь ли, нынче вечером Дроста там же, где и обычно?
Зелмит кивнул.
— Он направился туда сразу же, как солнце закатилось.
— Велле нужен какой-нибудь неприметный наряд, — сказал Ярблек.
Зелмит, сощурившись, оглядел девушку.
Велла распахнула полы собольей шубы и продемонстрировала свое оружие.
— Не хочешь ли попытать счастья, Зелмит? Давай поскорее со всем покончим.
— Я ни о чем таком и не думал, Велла, — с невинным видом ответил Зелмит. — Просто прикидывал, какой тебе нужен размер.
— Я заметила, — съехидничала девушка. — А что, рана на плече все еще беспокоит тебя?
— В плохую погоду немного ноет, — жалобно ответил он.
— Тогда ты больше не станешь распускать руки.
— Думаю, у меня есть старая шубка — тебе подойдет. Правда, она несколько потрепанная…
— Тем лучше, — ответил Ярблек. — Мы направляемся сейчас в «Одноглазую собаку» и должны выглядеть соответственно.
Велла выскользнула из собольей шубы и перекинула ее через спинку стула.