Эддингс Дэвид. Колдунья из Даршивы

   Мельсенец уставился на старика, словно не понимая его.
   — Думаю, бедняге пришлось туго, — сказал Шелк. — Нам не удалось вытянуть из него ни слова.
   — Можешь ты дать ему что-нибудь, чтобы успокоить нервы? — спросил Белгарат у Сади.
   — Я как раз собирался это предложить, почтеннейший. — Сади подошел к своему знаменитому коробу и вытащил оттуда стеклянный флакончик с жидкостью янтарного цвета. Взяв со стола маленькую чашку, он налил туда немного воды, потом осторожно добавил несколько капель янтарной жидкости и взболтал смесь. — Почему бы вам не выпить это? — сказал евнух, протягивая чашку дрожащему мельсенцу.
   Тот с благодарностью схватил чашку и осушил ее несколькими глотками.
   — Подожди, пока снадобье подействует, — шепнул Сади Белгарату.
   Вскоре мельсенец перестал дрожать.
   — Чувствуете себя лучше, приятель? — спросил его Шелк.
   — Д-да, — заикаясь, ответил тощий незнакомец. Он с шумом втянул в себя воздух. — Благодарю вас. У вас есть какая-нибудь еда? Я очень голоден.
   Полгара дала ему хлеба и сыра.
   — Это поддержит вас до завтрака, — сказала она.
   — Спасибо, госпожа. — Он с жадностью набросился на еду.
   — Вы выглядите так, словно вам пришлось пройти через суровые испытания, — заметил Шелк.
   — Именно так, господа, — отозвался чиновник.
   — Так как вас зовут?
   — Наброс. Я из министерства дорог.
   — И давно вы в Пельдане?
   — Кажется, будто целую вечность, но, очевидно, всего около двадцати лет.
   — Что здесь происходит? — Человечек с крысиной физиономией указал на разрушенные дома.
   — Полный хаос, — ответил Наброс. — Беспорядки происходят уже несколько лет, но в прошлом месяце Зандрамас аннексировала Пельдан.
   — Как же она это проделала? Я слышал, что Зандрамас была где-то в западной части континента.
   — Я тоже. Может, она просто передала приказ своим генералам. Ее уже несколько лет никто не видел.
   — Вы, кажется, отлично информированы, Наброс, — заметил Шелк. Наброс пожал плечами.
   — Это неизбежно, когда принадлежишь к чиновничьему сословию. — Он кисло улыбнулся. — Иногда я думаю, что мы больше сплетничаем, чем работаем.
   — А какие у вас последние сведения о Зандрамас? — осведомился Белгарат.
   — Ну, — ответил мельсенец, поглаживая небритую щеку, — перед тем, как я сбежал из конторы министерства в Сельде, ко мне заглянул мой друг из министерства торговли. Он сказал, что в Гемиле — столице Даршивы — намечается коронация. Якобы какого-то эрцгерцога из Мельсена собираются короновать императором Маллореи.
   — Но у Маллореи уже имеется император, — возразила Бархотка.
   — Думаю, что это все звенья одной цепи. Мой друг проницательный парень, он много об этом думал и сообщил мне свои выводы. Каль Закет провел несколько лет в Хтол-Мургосе, но недавно вернулся в Мал-Зэт. Большая часть его армии все еще на западе, поэтому он не в состоянии сразу бросить сюда крупные силы. Мой друг считает, что Зандрамас распорядилась насчет коронации с целью вывести императора из себя и толкнуть на какой-нибудь опрометчивый поступок. Мне кажется, она надеется выманить его из Мал-Зэта, чтобы ее войска могли обрушиться на него. Если ей удастся убить Закета, мельсенский эрцгерцог станет настоящим императором.
   — И в чем вся суть? — спросил Шелк.
   — Вы слышали об Урвоне, не так ли?
   — Апостоле?
   — Да. Он столетиями торчал в Мал-Яске, но происходящее здесь наконец выманило его оттуда. Все из-за Зандрамас. Она бросила ему прямой вызов. Как бы то ни было, он прошел маршем через Каранду, собрав огромную армию. Карандийцы верят, что ему помогают демоны. Конечно, это чушь, но карандийцы готовы поверить во что угодно. Поэтому Зандрамас или ее люди должны контролировать императорский трон. Ей нужно вывести маллорейскую армию из Хтол-Мургоса, чтобы сравняться силами с Урвоном. Иначе он уничтожит все, ради чего она трудилась. — Разговорчивый чиновник внезапно вздохнул и начал клевать носом.
   — По-моему, он спит, — шепнул Сади Белгарату.
   — Ну и пусть, — ответил старик. — Я узнал все, что мне нужно.
   — Не совсем, — возразила Полгара, стоя у очага. — Я тоже хочу узнать кое-что.
   Осторожно шагая по захламленному полу полуразрушенного дома, она подошла к дремлющему мельсенцу и слегка коснулась его лица. Он открыл глаза и ошеломленно уставился на нее.
   — Что именно вам известно о Зандрамас? — спросила Полгара. — Я бы хотела услышать все. Каким образом она заполучила такую власть?
   — Это длинная история, госпожа.
   — У нас есть время.
   Тощий мельсенец протер глаза и сдержал зевок.
   — Дайте вспомнить, где все это началось, — пробормотал он, собираясь с мыслями. — Я приехал в Пельдан лет двадцать назад. Тогда я был молод и полон энтузиазма. Это был мой первый ответственный пост, и мне хотелось проявить себя с самой лучшей стороны. Пельдан не такое уж скверное место. Конечно, здесь были гролимы, но отсюда было далеко до Урвона и Мал-Яска, и пельданцы не слишком всерьез воспринимали свою религию. Торак пребывал в спячке уже пятьсот лет, а Урвона не интересовало, что происходит в здешней глубинке.
   А вот в Даршиве дела обстояли по-иному. В столичном храме в Гемиле произошло нечто вроде раскола, закончившегося кровавой резней. — Он усмехнулся. — Очевидно, это был один из немногих случаев, когда гролимы использовали свои ножи по назначению. В итоге контроль над храмом приобрел новый верховный жрец — человек по имени Нарадас.
   — Мы слышали о нем, — кивнула Полгара.
   — Я никогда его не видел, но мне говорили, что у него очень странные глаза. Среди его последователей была молодая гролимская жрица по имени Зандрамас. Тогда ей, наверное, было всего шестнадцать, и она, по слухам, была очень красива. Нарадас восстановил старые формы культа, и алтарь гемилского храма обагрился кровью. — Наброс поежился. — Кажется, юная жрица проявляла особый энтузиазм, участвуя в гролимских жертвенных ритуалах — то ли из-за фанатизма и природной жестокости, то ли зная, что это лучший способ привлечь внимание нового верховного жреца. Впрочем, ходили слухи, что она использует и другие способы. Зандрамас раскопала какой-то фрагмент в книге Торака, из которого следовало, что обряд жертвоприношения нужно совершать обнаженными. Говорят, что у нее потрясающая фигура, и думаю, сочетание ее наготы и вида крови воспламенили Нарадаса. Я слыхал, что в святилище храма во время ритуала творилось такое, что невозможно описать в присутствии дам.
   — Думаю, это можно опустить, Наброс, — чопорно произнесла Полгара, покосившись на Эрионда.
   — Все гролимы считаются чародеями, — продолжал Наброс, — но насколько я понял, даршивские гролимы не были сильны в колдовстве. Нарадас еще мог кое-что проделывать, но большинство его последователей ограничивались шарлатанством — ловкость рук и тому подобные трюки. Как бы то ни было, вскоре после того как Нарадас укрепил свое положение, до нас дошли сведения, что Торак убит. Нарадас и его подчиненные пришли в отчаяние, но в Зандрамас произошли глубокие перемены. Она вышла из гемилского храма словно в трансе. Мой друг из министерства торговли был там тогда и видел ее. Он говорил, что ее глаза остекленели, а на лице было написано выражение сверхчеловеческого экстаза. Добравшись до окраины города, она сбросила одежду и нагой побежала в лес. Мы решили, что она окончательно спятила и что больше мы ее не увидим.
   Однако некоторые путешественники говорили, что видели ее в пустыне на границе Ликандии. Иногда она убегала от них, а иногда заговаривала с ними на языке, который они не могли понять. Тем не менее они внимательно слушали — возможно, потому, что на ней все еще не было никакой одежды.
   Однажды, спустя несколько лет, Зандрамас снова появилась у ворот Гемила. На ней была черная гролимская мантия из атласа, и она вроде бы полностью контролировала свои поступки. Зандрамас пришла в храм и стала искать Нарадаса. Верховный жрец с отчаяния пустился в жуткий загул, но, поговорив с Зандрамас наедине, пришел в себя. С тех пор он стал ее последователем и выполнял все ее распоряжения.
   Некоторое время Зандрамас провела в храме, а потом начала странствовать по Даршиве. Сначала она разговаривала только с гролимами, но потом снизошла до общения и с обычными людьми. Она говорила им одно и то же — что грядет новый бог Ангарака. Постепенно слухи о ее поведении дошли до Мал-Яска, и Урвон направил в Даршиву несколько могущественных гролимов, чтобы остановить ее. Не знаю, что именно произошло с ней в лесу и в пустыне, но это наполнило ее какой-то необычайной силой. Когда гролимы Урвона пытались помешать ей проповедовать, она просто уничтожала их.
   — Уничтожала? — удивленно воскликнул Белгарат.
   — Это единственное слово, которое кажется мне подходящим. Некоторых из них поглотил огонь. Других разнесло на мелкие кусочки молнией, которая ударила с безоблачного неба. Однажды земля разверзлась, поглотила пятерых гролимов и соединилась вновь. С этого времени Урвон начал воспринимать Зандрамас всерьез. Он посылал в Даршиву все больше гролимов, но она уничтожала их всех. Даршивские гролимы, ставшие ее последователями, обрели подлинное могущество, поэтому им уже было незачем прибегать к шарлатанским трюкам.
   — А те, кто не подчинились Зандрамас? — спросила Полгара.
   — Никто из них не выжил. Насколько я понял, некоторые гролимы пытались притвориться, будто верят ее словам, но, думаю, Зандрамас видела их насквозь и принимала соответствующие меры. Хотя, возможно, в этом не было нужды — она проповедовала настолько вдохновенно, что никто не мог устоять. Вскоре вся Даршива — как гролимы, так и светские люди, — лежала у ее ног.
   Из Даршивы Зандрамас направилась на север — в Ренгель и Воресебо, — вербуя своими проповедями множество новых сторонников. Верховный жрец Нарадас слепо ей подчинялся, проповедовал столь же красноречиво и вроде бы обладал почти такой же силой, как и она. По какой-то причине Зандрамас до недавнего времени никогда не пересекала реку Маган и не появлялась в Пельдане.
   — Итак, она подчинила себе Ренгель и Bopeсибо, — сказала Полгара. — Что дальше?
   — Право, не знаю. — Наброс пожал плечами. — Около трех лет назад она и Нарадас исчезли из виду. Думаю, они отправились на запад, хотя я в этом не уверен. В своей последней проповеди Зандрамас возвестила, что собирается стать невестой нового бога, о котором она говорила. Месяц назад ее войска перешли Маган и вторглись в Пельдан. Вот и все, что мне известно.
   — Благодарю вас, Наброс, — мягко произнесла Полгара. — Почему бы вам не поспать? А я оставлю для вас завтрак.
   Мельсенец вздохнул; его глаза слипались.
   — Спасибо, госпожа, — сонно отозвался он и через минуту уже крепко спал.
   Полгара заботливо прикрыла его одеялом. Все отошли к огню.
   — Все начинает сходиться, не так ли? — заговорил Белгарат. — Когда Торак умер, Дух Тьмы овладел Зандрамас и превратил ее в Дитя Тьмы. Вот что происходило в пустыне.
   Глаза Сенедры сердито блеснули.
   — Тебе лучше что-нибудь сделать, старик, — с угрозой сказала она Белгарату.
   — Ты о чем? — Волшебник выглядел озадаченным.
   — Ты слышал, что говорил этот человек? Он сказал, что Зандрамас намерена стать невестой нового бога.
   — Да, я слышал, — мягко промолвил Белгарат.
   — Надеюсь, ты не собираешься позволить ей это?
   — Вообще-то нет. А что тебя так расстроило, Сенедра?
   — Что бы ни случилось, — горячо воскликнула она, — я не хочу, чтобы Зандрамас стала моей невесткой!
   Белгарат уставился на нее, а затем разразился смехом.

Глава 11

   Во второй половине дня, когда бледные солнечные лучи пробились сквозь густой туман, Белдин вернулся назад.
   — Примерно в лиге к западу отсюда туман рассеялся полностью, — сообщил он.
   — И что там происходит? — осведомился Белгарат.
   — Несколько военных отрядов движутся на север, — ответил Белдин. — А в целом в тех краях пусто, как в душе у купца. Прости, Хелдар, это просто старинное выражение.
   — Все в порядке, Белдин, — великодушно промолвил Шелк. — Такие оговорки естественны в старческие годы.
   Белдин сердито посмотрел на него и продолжил:
   — Все деревни впереди покинуты и большей частью разрушены. По-моему, их жители в спешке бежали. — Он взглянул на спящего мельсенца. — Кто это у нас в гостях?
   — Он из министерства дорог, — объяснил Белгарат. — Шелк обнаружил его прячущимся в погребе.
   — И он все время спит?
   — Сади дал ему что-то для успокоения нервов.
   — По-моему, снадобье здорово подействовало. Выглядит он даже чересчур спокойным.
   — Хочешь чего-нибудь поесть, дядюшка? — спросила Полгара.
   — Спасибо, Пол, но час назад я полакомился жирным кроликом. — Он снова посмотрел на Белгарата. — Думаю, нам по-прежнему лучше двигаться ночью. Конечно, значительная часть легионов уже выведена отсюда, но оставшихся вполне достаточно, чтобы причинить нам неприятности.
   — Тебе известно, чьи это войска?
   — Я не видел ни стражников, ни карандийцев. Очевидно, это солдаты Зандрамас или короля Пельдана. Кто бы они ни были, они движутся на север, где должна состояться битва.
   — Ладно, — кивнул Белгарат. — Будем ехать ночью, по крайней мере пока солдаты не останутся позади.
   Продвигаясь достаточно быстро, они за ночь миновали лес, счастливо избежав столкновения с солдатами, расположившимися лагерем на равнине, благодаря заметным издали бивачным кострам. Перед рассветом Белгарат и Гарион остановились на вершине невысокого холма и оглядели еще один лагерь, казавшийся несколько больше того, который они проехали ранее.
   — Там около батальона солдат, дедушка, — заметил Гарион. — Думаю, у нас будут проблемы. Местность здесь почти абсолютно плоская. Это единственный холм на несколько миль вокруг, и укрыться тут практически негде. Как бы мы ни прятались, их разведчики все равно обнаружат нас. Может, для нас безопаснее повернуть и проехать немного назад?
   Белгарат раздраженно прижал волчьи уши.
   — Давай вернемся и предупредим других, — проворчал он, встал на четыре лапы и побежал назад.
   — Нет смысла рисковать, отец, — сказала Полгара, бесшумно приземлившись. — В нескольких милях правее местность более холмистая, там нам будет нетрудно найти убежище.
   — В лагере готовили завтрак? — спросил Сади.
   — Да, — ответил Гарион, — Я почуял запах бекона и овсяной каши.
   — Тогда они вряд ли снимутся с лагеря или пошлют разведчиков, покуда не поедят, не так ли?
   — Так, — согласился Гарион. — Солдаты всегда очень недовольны, когда их заставляют выступать натощак.
   — А часовые носили обычные военные плащи — вроде этого? — Евнух ткнул пальцем в свой дорожный плащ.
   — Те, которых я видел, да, — ответил Гарион.
   — Почему бы нам не нанести им визит, принц Хелдар? — предложил Сади.
   — Что ты имеешь в виду? — с подозрением осведомился Шелк.
   — Овсяная каша уж очень пресное блюдо. В моем коробе есть кое-какие приправы, способные улучшить ее вкус. Мы можем появиться в лагере в качестве пары часовых, только что закончивших дежурство и пришедших перекусить. Мне не составит труда подбросить в котлы мои приправы.
   Шелк усмехнулся.
   — Только не яд! — твердо заявил Белгарат.
   — Я не имел в виду яд, о почтеннейший, — мягко запротестовал Сади. — И вовсе не из соображений морали. Просто обычно люди становятся подозрительными, когда их сотрапезники внезапно падают замертво. Я говорю о куда более приятных вещах. Некоторое время солдаты будут безумно счастливы, а потом крепко заснут.
   — На сколько времени? — осведомился Шелк.
   — На несколько дней. — Сади пожал плечами. — Самое большее — на неделю.
   Шелк присвистнул.
   — А это не опасно?
   — Только при слабом сердце. Я как-то проверил это на себе — когда был сильно утомлен. Ну, пошли?
   — Сводить вместе этих аморальных типов было большой ошибкой, — пробормотал Белгарат, когда два плута скрылись в темноте, направившись к мерцающим кострам.
   Через час маленький драсниец и евнух вернулись.
   — Все в порядке, — доложил Сади. — Мы можем свободно проехать через их лагерь. Примерно в лиге отсюда или чуть дальше расположена низкая гряда холмов, где мы сможем укрыться до ночи.
   — Все прошло гладко? — спросила Бархотка.
   — Абсолютно, — ответил Шелк. — Сади отлично разбирается в таких вещах.
   — Практика, мой дорогой Хелдар, — промолвил евнух. — В свое время я отравил немало людей. — Он невесело усмехнулся. — Как-то я устроил прием сразу для нескольких моих врагов. Никто из них не заметил, как я подсыпал яд в суп, а найсанцы очень наблюдательны, когда речь идет о подобных вещах.
   — А они ничего не заподозрили, когда ты не стал есть суп? — с любопытством спросила Бархотка.
   — Но я ел его, Лизелль. Я целую неделю принимал противоядие. — Он поежился. — Мерзкая штука! А сам яд был очень вкусный. Мои гости перед уходом даже сделали мне комплименты по поводу супа. — Евнух вздохнул. — Куда ушли эти добрые старые дни!
   — Думаю, мы можем отложить воспоминания до лучших времен, — вмешался Белгарат — Постараемся добраться до холмов, пока солнце не поднялось высоко.
   В лагере царила тишина, нарушаемая только разноголосым храпом. Солдаты счастливо улыбались во сне.
   Следующая ночь была облачной, в воздухе пахло дождем. Гарион и Белгарат без труда обнаруживали военные лагеря, разбитые на их пути, а подслушанные обрывки разговоров объяснили им, что это солдаты королевской армии Пельдана, которые ожидают битвы с сильным противником. К утру Гарион и его дед вернулись к остальным вместе с бесшумно летевшей над ними Полгарой.
   — Звук есть звук, — упрямо твердил Белдину Дарник.
   Они ехали рядом.
   — Но если его никто не слышит, как мы можем называть это звуком? — возражал Белдин. Белгарат принял обычный облик.
   — Опять ты про шум в лесу, Белдин? — с отвращением спросил он. Горбун пожал плечами.
   — Надо же когда-то решить этот вопрос.
   — Неужели ты не можешь придумать что-нибудь новое? Эту проблему мы обсуждали тысячу лет. Разве ты не устал от нее?
   — В чем дело? — спросила Полгара, приближаясь к ним по высокой траве в лучах рассвета.
   — Белдин и Дарник обсуждают очень старый философский вопрос, — фыркнул Белгарат. — Если в пустынном месте раздался звук, но поблизости никого нет, чтобы его услышать, можно назвать его звуком?
   — Конечно, — спокойно ответила Полгара.
   — Как ты пришла к такому выводу? — осведомился Белдин.
   — Потому что такого понятия, как пустое место, не существует, дядя. Кто-нибудь всегда есть поблизости — дикие звери, мыши, насекомые, — и все они могут слышать.
   — А если нет? Если, допустим, лес совершенно опустел?
   — К чему тратить время, рассуждая о невозможном?
   Горбун бросил на нее разочарованный взгляд.
   — Это не все, — добавила Сенедра. — Ты говорил о лесе, значит, там есть деревья. А ты знаешь, что деревья тоже умеют слушать?
   Белдин сердито уставился на нее.
   — Почему вы все против меня?
   — Потому что ты не прав, дядя, — улыбнулась Полгара.
   — Я не прав? — возмутился Белдин.
   — Такое иногда случается с каждым. Почему бы нам не позавтракать?
   Пока они ели, поднялось солнце, и Белгарат посмотрел вверх, щурясь от утренних лучей.
   — С полуночи мы больше не видели солдат, — сказал он, — а те, которых мы встречали раньше, были из пельданской армии. О них можно не беспокоиться, поэтому сегодня утром мы смело можем ехать дальше. — Старик взглянул на Шелка.
   — Далеко до границы Даршивы?
   — Вообще-то не очень, но мы выбрали неподходящее время. Весной ночи становятся короче, и мы теряем время, обходя солдатские лагеря. — Он нахмурился. — На границе у нас могут возникнуть проблемы. Нам придется пересечь реку Маган, а если все отсюда бегут, лодку найти будет трудновато.
   — А Маган действительно так широка, как говорят? — спросил Сади.
   — Это величайшая река мира. Она тянется на тысячи лиг, и стоя на одном ее берегу, невозможно увидеть противоположный.
   Дарник поднялся на ноги.
   — Хочу проверить лошадей, прежде чем двигаться дальше, — сказал он. — Мы ведь ехали в темноте, а это всегда немного опасно. Нам вовсе не нужно, чтобы одна из лошадей охромела.
   Эрионд и Тоф также встали, и все трое направились туда, где были привязаны лошади.
   — Я полечу впереди, — сказал Белдин. — Даже если здесь только пельданские солдаты, все равно лучше обойтись без неожиданностей. — Превратившись в ястреба, он взмыл в безоблачное утреннее небо и полетел на запад.
   Гарион лежал на животе, опираясь на локти.
   — Должно быть, ты устал, — сказала Сенедра, садясь рядом с ним и нежно прикоснувшись к его лицу.
   — Волки не устают по-настоящему, — ответил он. — Я чувствую, что мог бы бежать еще целую неделю, если понадобится.
   — Ну, этого не понадобится, так что не беспокойся.
   — Да, дорогая.
   Сади поднялся, держа в руках красный короб.
   — Пока мы отдыхаем, я, пожалуй, поищу что-нибудь, чтобы покормить Зит, — сказал он, слегка нахмурившись. — Знаешь, Лизелль, — обратился он к Бархотке, — пожалуй, ты была права там, в Замаде. Она действительно прибавила несколько унций.
   — Посади ее на диету, — предложила блондинка.
   — Не уверен, стоит ли это делать. — Евнух улыбнулся. — Трудно объяснить змее, почему ты моришь ее голодом, а я не хочу, чтобы она на меня сердилась.
   Они поехали дальше — Тоф жестами указывал направление.
   — Он говорит, что мы, возможно, найдем деревню к югу от большого города на реке, — объяснил им Дарник.
   — Ферра, — подсказал Шелк.
   — Очевидно. Я уже некоторое время не заглядывал в карту. Как бы то ни было, Тоф утверждает, что на этом берегу есть несколько деревень, где мы сможем нанять лодку, чтобы перебраться в Даршиву.
   — Следовательно, эти деревни не покинуты, — добавил Шелк.
   Дарник пожал плечами.
   — Это мы узнаем, только когда доберемся туда.
   Утро было теплым — они ехали под безоблачным небом по холмистым пастбищам Пельдана.
   — Думаешь, Полгара будет возражать, если мы с тобой немного поскачем галопом? — спросил Эрионд у Гариона, подъехав к нему. — Может, вон туда? — Он указал на большой холм к югу.
   — Вполне возможно, что она будет возражать, — ответил Гарион, — если мы не найдем убедительную причину.
   — Давай скажем, что моя лошадь и Кретьен хотят побегать?
   — Ты ведь давно ее знаешь, Эрионд. Неужели ты думаешь, что она станет слушать такие доводы?
   — Скорей всего, не станет, — вздохнул Эрионд. Гарион посмотрел на вершину холма.
   — Впрочем, нам нужно взглянуть на север, — задумчиво промолвил он. — Беспорядки ожидаются именно там, а этот холм — отличный наблюдательный пункт, верно?
   — Верно, Белгарион.
   — Нам даже не придется ей лгать.
   — Я и не думал этого делать.
   — Разумеется! И я тоже.
   У обоих в глазах мелькнули лукавые огоньки.
   — Лучше я скажу Белгарату, куда мы собираемся, — заявил Гарион. — Пусть он сам объяснит Полгаре.
   — Он это сделает лучше, — согласился Эрионд. Гарион протянул руку и коснулся плеча своего полусонного деда.
   — Эрионд и я решили проехаться до того холма, — сказал он. — Я хочу посмотреть, нет ли поблизости признаков битвы.
   — Что-что? Да, отличная идея. — Белгарат зевнул и снова закрыл глаза.
   Гарион и Эрионд поскакали в сторону от дороги.
   — Куда это вы? — окликнула их Полгара.
   — Дедушка тебе объяснит, тетушка Пол! — крикнул ей Гарион. — Мы скоро вернемся. — Он посмотрел на Эрионда. — Теперь скачи быстрее.
   Они помчались галопом на север; высокая трава хлестала лошадей по ногам. Гнедой и серый скакали бок о бок, стуча копытами по плотному дерну. Гарион склонился к шее коня, полагаясь на крепкие мышцы Кретьена. С радостным смехом он и Эрионд натянули поводья на вершине холма.
   — Это было здорово! — воскликнул Гарион, соскакивая на землю. — Такое нам не часто удается, верно?
   — Совсем нечасто, — согласился Эрионд, также спешиваясь. — Здорово мы все устроили, правда, Гарион?
   — Конечно. Королям лучше всего удается дипломатия.
   — Думаешь, мы ее одурачили?
   — Мы? — рассмеялся Гарион. — Одурачили тетушку Пол? Ты смеешься, Эрионд!
   — Очевидно, ты прав. — Эрионд состроил кислую физиономию. — Она, наверное, будет нас ругать?
   — Разумеется, но скачка стоила того, разве не так?
   Эрионд улыбнулся. Затем он огляделся по сторонам, и улыбка сбежала с его лица.
   — Смотри, Белгарион! — Он указал на север. Гарион увидел на горизонте клубы дыма.
   — Вроде бы началось, — мрачно произнес он.
   — Да, — вздохнул Эрионд. — Зачем они это делают?
   Гарион опустил голову на грудь.
   — Очевидно, из гордости, — ответил он, — и жажды власти. Иногда из мести. Как-то в Арендии Лелдорин сказал, что зачастую люди не знают, как это прекратить.
   — Но все это так бессмысленно!
   — Конечно. Арендийцы не единственные дураки на земле. Если два человека хотят заполучить одну и ту же вещь, жди драки. А если у них достаточно сторонников, то драку называют войной. Если два человека в чем-то не сошлись, это чревато сломанным носом и несколькими выбитыми зубами, но когда вмешиваются армии, то сотни и тысячи людей убивают друг друга.
   — Значит, ты и Закет собираетесь воевать?
   Это был неприятный вопрос, и Гарион был не вполне уверен, что ему известен ответ.