Эддингс Дэвид. Колдунья из Даршивы

   — Порядочно — по меньшей мере день езды верхом. Точнее сказать не могу. Ветер едва не сдул все мои перья.
   — Впереди местность по-прежнему пуста?
   — Кто знает? Я летел довольно высоко, а если там остались люди, то они спрятались от бури.
   — Придется взглянуть утром. — Белгарат откинулся на спинку стула и протянул ноги к камину. — Хорошо, что удалось развести огонь. Там в вышине чертовски холодно.
   — Неудивительно — земля покрыта толстой ледяной коркой из градин. — Белдин задумчиво нахмурился. — Если такие бури постоянно происходят здесь во второй половине дня, то нам нужно переправиться через Маган утром. Мне не улыбается попасть под град, сидя в лодке.
   — Прекрати! — прикрикнул Сади, обращаясь к глиняному кувшинчику, где находилась Зит.
   — В чем дело? — спросила Сенедра.
   — Я хотел посмотреть, все ли с ней в порядке, — ответил евнух, — а она зашипела на меня.
   — Она ведь часто так делает, не так ли?
   — Не совсем так. Сейчас она откровенно дала мне понять, чтобы я держался от нее подальше.
   — Может, она заболела?
   — Не думаю. Зит — молодая змея, и я внимательно слежу за ее питанием.
   — Возможно, она нуждается в тонизирующем. — Сенедра вопросительно взглянула на Полгару.
   — Сожалею, Сенедра, — улыбнулась Полгара, — но у меня нет опыта в лечении рептилий.
   — Не можем ли мы поговорить о чем-нибудь еще? — взмолился Шелк. — Зит — славное существо, но она всего лишь змея.
   Сенедра резко повернулась к нему, сверкнув глазами.
   — Как ты можешь так говорить? — сердито осведомилась она. — Зит дважды спасла наши жизни — один раз в Рэк-Урге, когда она укусила гролима Сорхака, а второй в Ашабе, когда укусила Харакана. Без нее нас бы здесь не было. Ты мог бы проявить хотя бы немного признательности!
   — Возможно, ты права, — промямлил Шелк, — но, черт возьми, Сенедра, я не люблю змей.
   — А я даже не думаю о ней как о змее.
   — Сенедра, — настаивал Шелк, — Зит — длинная, скользкая, чешуйчатая, без рук и ног и к тому же ядовитая. Следовательно, она змея.
   — Ты находишься во власти предубеждений, — упрекнула она его.
   — Ну… может, и так.
   — Я разочарована в вас, принц Хелдар. Зит — ласковое, любящее и храброе маленькое существо, а вы оскорбляете ее.
   Шелк некоторое время внимательно смотрел на Сенедру, потом поднялся и отвесил поклон глиняному кувшинчику.
   — Прошу прощения, дорогая Зит, — извинился он. — Не знаю, что на меня нашло. Сможет ли твое холодное зеленое сердечко простить меня?
   Зит сердито зашипела.
   — Она говорит, чтобы ее оставили в покое, — объяснил Сади.
   — Неужели ты действительно понимаешь, что она говорит?
   — В общем, да. У змей очень ограниченный словарный запас, поэтому нетрудно понять отдельные фразы. — Евнух нахмурился. — В последнее время Зит часто ругается, а это на нее не похоже. Обычно она ведет себя как хорошо воспитанная маленькая змейка.
   — Не могу поверить, что в самом деле всерьез обсуждаю положительные качества зеленой змеи. — Шелк покачал головой и направился по коридору в заднюю часть дома.
   Дарник вернулся с Тофом и Эриондом. Они несли мешки с едой и посудой. Полгара окинула камин критическим взглядом.
   — В последние дни мы питались кое-как, — заметила она. — А здесь есть настоящая кухня, так почему бы нам ею не воспользоваться? — Полгара открыла мешок с продуктами и порылась в нем. — Хотела бы я иметь что-нибудь, кроме нашего дорожного рациона.
   — Сзади есть курятник, Пол, — с надеждой сообщил Белдин.
   Полгара улыбнулась и произнесла почти мечтательным тоном:
   — Дарник, дорогой.
   — Сейчас займусь этим, Пол. Три штуки?
   — Лучше четыре. Тогда мы сможем взять с собой немного холодной курятины. Сенедра, пойди с ним и собери все яйца, какие сможешь найти.
   Сенедра изумленно уставилась на нее.
   — Я никогда не собирала яйца, госпожа Полгара, — запротестовала она.
   — Это нетрудно, дорогая. Следи, чтобы они не разбились, — вот и все.
   — Но…
   — Пожалуй, я приготовлю на завтрак омлет с сыром.
   Взгляд Сенедры тотчас же прояснился.
   — Я возьму корзину, — быстро сказала она.
   — Отличная идея, дорогая. Дядюшка, тут есть еще что-нибудь интересное?
   — Позади дома стоит амбар. — Белдин пожал плечами. — У меня не было времени заглянуть туда. Может быть, там найдется что-нибудь хмельное, чтобы промочить горло.
   Белгарат поднялся на ноги.
   — Почему бы нам не удостовериться в этом сейчас? — предложил он.
   — В деревнях не варят хороший эль, Белгарат.
   — Может быть, мы нарвались на исключение. Нельзя судить, пока не попробуешь, верно?
   — Тут ты прав.
   Два старых волшебника направились в амбар, покуда Эрионд подбрасывал дров в очаг.
   Вернулась Сенедра, сердитая и нахмуренная.
   — Куры не отдают мне яйца, госпожа Полгара, — пожаловалась она. — Они сидят на них.
   — Ты должна подлезть под них и забрать яйца, дорогая.
   — А это их не рассердит?
   — Ты боишься кур?
   Сердито сверкнув глазами, маленькая королева решительно вышла.
   В погребе позади дома хранился запас овощей, а Белгарат и Белдин притащили бочонок эля. Пока куры поджаривались, Полгара шарила по горшкам и банкам на кухне. Она нашла муку и другие продукты и, деловито закатав рукава, начала замешивать тесто.
   — Вечером у нас будут бисквиты, — сообщила Полгара, — а к утру я испеку свежий хлеб.
   Такого ужина Гарион не ел уже несколько месяцев. Правда, он за это время побывал на приемах, обедал в гостиницах и придорожных харчевнях, но стряпня тетушки Пол обладала качествами, которыми не могла похвастаться больше ни одна кухарка в мире. Наевшись, он отодвинул тарелку и со вздохом откинулся на спинку стула.
   — Спасибо, что ты хоть что-то оставил и для нас, — ядовито заметила Сенедра.
   — Ты за что-то сердишься на меня? — спросил ее Гарион.
   — Нет, Гарион. Просто я немного раздражена.
   — Почему?
   — Меня клюнула курица. — Сенедра указала на остатки жареной курицы, лежащие на большой тарелке. — Вот эта. — Протянув руку, она схватила куриную ножку и свирепо впилась в нее маленькими белыми зубами. — Вот тебе! — мстительно произнесла Сенедра.
   Хорошо зная свою жену, Гарион счел за благо удержаться от смеха.
   После ужина они сидели за столом, прислушиваясь к шуму затихающей снаружи бури.
   Внезапно раздался негромкий почтительный стук в дверь. Гарион вскочил и схватился за меч.
   — Я не собирался вас беспокоить, — послышался за дверью старческий голос, — а просто хотел убедиться, что у вас есть все необходимое.
   Белгарат поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее.
   — Святой Белгарат, — с низким поклоном произнес стоявший на пороге человек. Это был глубокий старик с седыми волосами и худым, морщинистым лицом.
   К тому же это был гролим.
   Белгарат настороженно смотрел на него.
   — Вы знаете меня? — осведомился он.
   — Конечно. Я знаю всех вас. Могу я войти?
   Белгарат молча шагнул в сторону, и старый гролим проковылял в комнату, опираясь на кривую палку.
   — Госпожа Полгара, — пробормотал он, кланяясь ей. Потом повернулся к Гариону. — Ваше величество, могу я молить вас о прощении?
   — Почему? — отозвался Гарион. — Вы не сделали мне ничего плохого.
   — Сделал, ваше величество. Когда я услышал о том, что произошло в Городе Ночи, я возненавидел вас. Можете вы простить мне это?
   — Тут нечего прощать. Ваши чувства были вполне естественны. В вашем сердце произошла перемена, не так ли?
   — Его изменили, король Белгарион. Новый бог Ангарака будет добрее, чем Торак. Я живу лишь для того, чтобы служить ему, и молюсь о дне его пришествия.
   — Садитесь, друг мой, — пригласил Белгарат. — Очевидно, вы перенесли какое-то сильное религиозное переживание?
   Старый гролим опустился на стул с просветленной улыбкой на сморщенном лице.
   — Мое сердце было тронуто, святой Белгарат, — просто сказал он. — Я посвятил всю жизнь служению Тораку в храме этой деревни. Я горько оплакивал его смерть. Но теперь я удалил его изображения со стен храма и украшаю алтарь цветами вместо крови жертв. Я горько сожалею о том, что держал нож во время обрядов жертвоприношения.
   — И что же вас так изменило? — спросила Полгара.
   — Голос, который говорил с моей душой, госпожа Полгара, и наполнил меня такой радостью, что мне казалось, будто весь мир купается в ярком свете.
   — Что же сказал вам этот голос?
   Старый жрец пошарил под черной мантией и извлек лист пергамента.
   — Я в точности записал его слова, — ответил он, — ибо таковыми были данные мне указания. Человек может неправильно их понять или изменить в свою пользу. — Старик улыбнулся. — Впрочем, я записал это на благо другим, ибо эти слова запечатлелись в моем сердце надежнее, чем на бумаге. — Он начал читать надтреснутым голосом: — «В дни, которые последуют за встречей Дитя Света и Дитя Тьмы в Городе Ночи, великое отчаяние снизойдет на жрецов бога Тьмы, ибо он падет и более не появится среди своего народа. Но изгони печаль из своего сердца, ибо твое отчаяние всего лишь ночь, которую сменит восход солнца. Говорю тебе: Ангарак возродится с приходом истинного бога, которому предназначалось вести его к свету со времен зарождения жизни. Ибо бог Тьмы был рожден из ничего, в момент того события, которое разделило все сущее, и не ему было предназначено вести и защищать Ангарак. Во время последней встречи Дитя Тьмы и Дитя Света откроется истинный бог Ангарака, и ты обратишь на него свою любовь и преданность.
   Путь, которым последует Ангарак, будет определен ВЫБОРОМ, и этот ВЫБОР останется навечно. Ибо внемли: двое появятся в Месте, которого больше нет, но лишь один будет избран. Дитя Света и Дитя Тьмы каждый несет свое бремя, которое приведет их к двоим, стоящим в ожидании ВЫБОРА. И если ВЫБОР падет на одну руку, то мир погрузится во тьму, но если он падет на другую, мир будет, купаться в свете, как и было предопределено в начале отсчета времени.
   Посему надейся и относись к ближним своим с добротой и любовью, ибо это угодно истинному богу, который, будучи избранным, благословит тебя, и ноша твоя будет легка». — Старый гролим опустил пергамент и благоговейно склонил голову.
   — Так говорил голос, наполнивший мое сердце радостью и изгнавший из него отчаяние.
   — Мы благодарны вам за то, что вы поделились этим с нами, — сказал Белгарат. — Не откажетесь ли вы разделить с нами трапезу?
   Гролим покачал головой.
   — Я больше не ем мяса, — промолвил он. — Я не должен оскорблять моего бога. Я выбросил мой нож и больше не буду проливать кровь до конца дней. — Старик поднялся. — Теперь я покину вас. Я пришел, чтобы передать слова, которые говорил мне голос, и заверить вас, что, по крайней мере, один человек во всем Ангараке будет молиться за ваш успех.
   — Мы благодарим вас, — искренне произнес Белгарат. Подойдя к двери, он раскрыл ее перед стариком.
   — Любопытно, не так ли? — заметил Белдин, когда гролим удалился. — Впервые я услышал пророчество, в котором все говорится прямо.
   — Ты хочешь сказать, что он действительно пророк? — спросил Шелк.
   — Конечно. Это почти классический случай. У него есть все симптомы — экстаз, коренное изменение сущности и тому подобное.
   — И все же тут что-то не так, — нахмурился Белгарат. — Я провел целые эпохи, читая пророчества, но то, что он говорил, не походит ни на одно из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. — Он посмотрел на Гариона. — Ты мог бы связаться со своим другом? Мне нужно потолковать с ним.
   — Я могу попытаться, — ответил Гарион. — Он не всегда отвечает на вызов.
   — Все-таки попробуй. Скажи ему, что это очень важно.
   — Сделаю все, что смогу, дедушка.
   Гарион сел и закрыл глаза.
   — Ты здесь? — спросил он.
   — Пожалуйста, не кричи, — отозвался недовольный голос. — Это терзает мой слух.
   — Прости, — извинился Гарион. — Я не сознавал, что говорю слишком громко. Дедушка хочет побеседовать с тобой.
   — Хорошо. Открой глаза, Гарион. Я не вижу, когда они закрыты.
   Как и прежде, Гарион почувствовал себя загнанным в какой-то темный угол своего мозга. Сухо звучащий голос произнес его устами:
   — Ну, Белгарат? Что тебе нужно теперь?
   — У меня есть парочка вопросов, — ответил старик.
   — Тут нет ничего нового. У тебя всегда есть вопросы.
   — Ты слышал, что сказал гролим?
   — Разумеется.
   — Это был ты? Я имею в виду, это твой голос говорил его устами?
   — Ну, вообще-то нет.
   — Значит, это был другой дух?
   — Нет, это был и не он.
   — Тогда кто же?
   — Иногда мне не верится, что Алдур избрал тебя первым апостолом. Твои мозги завернуты в вату?
   — Говори по существу, а оскорбления оставь при себе, — обиженно произнес Белгарат, а Белдин разразился неприятным трескучим смехом.
   — Хорошо, — вздохнул голос. — Я объясню все подробно. Постарайся ничего не пропустить. Мой противник и я появились в тот момент, когда Судьба была разделена. Тебе понятно?
   — Это я уже знал.
   — И даже умудрился запомнить? Поразительно!
   — Спасибо на добром слове, — буркнул Белгарат.
   — Я пользуюсь словарем Гариона, а он по сути своей — мужлан и потому бывает грубоват. Тебе не кажется логичным, что, когда Судьба снова воссоединится, возникнет новый голос? Мой противник и я выполним свое предназначение, поэтому в нас больше не будет необходимости. Миллионы лет вражды слегка извратили наше восприятие.
   Белгарат казался удивленным.
   — Подумай, старина, — продолжал голос. — Я не приспособлен для того, чтобы иметь дело с объединенным мирозданием. Во мне слишком много застарелой ненависти. Новый голос может начать с нуля, без всяких предубеждений. Так лучше, можешь мне поверить.
   — Думаю, мне будет тебя не хватать.
   — Только не будь сентиментальным, Белгарат. Я этого не вынесу!
   — Погоди! Новый голос появится после встречи, правильно?
   — Точнее, в самый момент встречи.
   — Тогда как же он говорил со старым гролимом, если он еще не существует?
   — Время не значит для нас так много, Белгарат. Мы можем без особого труда путешествовать в нем вперед и назад.
   — Ты имеешь в виду, что с ним говорил голос из будущего?
   — Очевидно. — Гарион почувствовал, как его губы тронула ироническая улыбка. — Откуда ты знаешь, что я не говорю с тобой из прошлого?
   Белгарат хотел что-то спросить, но так и остался сидеть, раскрыв рот, озадаченный последним вопросом.
   — Вот теперь мы тебя достали! — торжествующе воскликнул Белдин. — Мы собираемся победить, не так ли?
   — Надеюсь, но не могу гарантировать.
   — Голос, который говорил с гролимом, представляет доброго бога, верно?
   — Да.
   — Но если победит Дитя Тьмы, новый бог не будет отличаться особой добротой?
   — Конечно.
   — Тогда сам факт, что голос говорил с ним из будущего — уже после выбора, — указывает, что Дитя Света должно победить, не так ли?
   Голос вздохнул.
   — Почему ты всегда все усложняешь, Белдин? Голос, говоривший с гролимом, представлял лишь возможность выбора нового духа. Он просто вернулся назад, чтобы сделать приготовления на случай, если все пройдет удачно. Но ведь ты знаешь, что выбор еще не сделан.
   — Даже возможность выбора обладает таким могуществом?
   — Возможность обладает огромным могуществом, Белдин. Иногда даже большим, чем действительность.
   — Но возможность выбора другого духа тоже может делать приготовления, верно?
   — Меня бы это не удивило. Ты прямо на лету схватываешь очевидные вещи.
   — Тогда мы возвращаемся туда, с чего начали. У нас снова будут два духа, борющиеся за власть в пространстве и времени.
   — Нет. Выбор исключит одну возможность раз и навсегда.
   — Не понимаю, — признался Белдин.
   — Я и не надеялся, что ты поймешь.
   — Какие приготовления делал этот новый голос? — внезапно спросила Полгара.
   — Гролим, который приходил сюда, будет пророком и первым апостолом нового бога — разумеется, при условии, что будет избрано Дитя Света.
   — Гролим?
   — Решал не я. Новый бог будет богом Ангарака, так что, полагаю, это имеет смысл.
   — Но к этому придется приспосабливаться.
   — У тебя так же много предубеждений, как и у меня, Полгара, — рассмеялся голос, — но думаю, ты сумеешь лучше приспособиться к новым условиям, чем я и эти два упрямых старикана. Со временем ты с этим примиришься. А теперь, если больше нет вопросов, я должен заняться другими делами — и в другом времени.
   Голос исчез.

Глава 14

   Солнце клонилось к горизонту, окрашивая в желтый цвет багровые облака на западе, свидетельствовавшие о приближении бури. Гарион взбежал на холм и осмотрел простиравшуюся впереди долину. Комплекс сооружений внизу показался таким знакомым, что он присел и изумленно уставился на него. Потом Гарион снова встал на четыре лапы и побежал, прижимаясь к земле, сквозь высокую траву в сторону фермы. Широкие ворота были открыты, но следовало соблюдать осторожность. Фермеры испытывали врожденную ненависть к волкам, и Гарион не хотел, чтобы в него пустили стрелу из укрытия.
   Он остановился на краю луга, окружавшего ферму, и еще раз посмотрел на нее. Ферма казалась покинутой. Гарион подбежал к воротам и тенью проскользнул в них. Огороженная территория была почти такой же большой, как ферма Фалдора на другом краю света.
   Гарион пролез в амбар и остановился, приподняв переднюю лапу и пытаясь определить с помощью носа и ушей, нет ли кого поблизости. На ферме было тихо, не считая заунывного мычания коровы, просящей, чтобы ее подоили, в сарае с другой стороны двора. Конечно, запах людей явственно ощущался, но он мог сохраняться в течение нескольких дней после их ухода.
   Гарион выскользнул из амбара и стал по очереди открывать каждую дверь, хватаясь зубами за ручки. Все вокруг выглядело таким знакомым, что он ощутил острый приступ тоски по дому, которую не испытывал очень давно. Кладовые были точно такими же, как у Фалдора, а здешняя кузница так походила на кузницу Дарника, что Гарион почти слышал стальной звон молота своего друга, ударявшего по наковальне. Он был уверен, что если закроет глаза, то безошибочно найдет дорогу через двор на кухню.
   Гарион методично обследовал помещения на нижнем этаже фермы, затем вскарабкался по лестнице на галерею, царапая когтями деревянные ступеньки.
   Везде было пусто.
   Спустившись во двор, он сунул нос в коровник. Послышалось испуганное мычание, и Гарион поспешно попятился, избегая дальнейших осложнений.
   — Тетушка Пол! — мысленно окликнул он.
   — Да, дорогой?
   — Здесь никого нет, а место просто… совершенное!
   — Странное слово, Гарион.
   — Подожди, пока не увидишь сама.
   Спустя несколько минут в ворота вбежал огромный серебристый волк, фыркнул, огляделся вокруг и превратился в Белгарата.
   — Выглядит так, словно мы вернулись домой, верно? — усмехнулся он.
   — Мне тоже так показалось, — ответил Гарион. Белдин описывал круги, спускаясь с небес на землю.
   — До реки отсюда около лиги, — сообщил он, приняв обычный облик. — Если мы выедем сейчас, то сможем добраться туда дотемна.
   — Давайте лучше остановимся здесь, — предложил Белгарат. — Берега реки, возможно, патрулируются, так что нам незачем рисковать.
   Горбун пожал плечами.
   — Тебе решать.
   Полгара бесшумно, словно призрак, перелетела через ограду, села на оглоблю стоявшей в центре двора телеги и приняла человеческий облик.
   — Ты был прав, Гарион! — воскликнула она, осмотревшись. — Это в самом деле совершенно. — Набросив на руку плащ, она направилась к кухонной двери.
   Через пять минут Дарник привел во двор остальных. Он также огляделся и внезапно рассмеялся.
   — Можно подумать, что сам Фалдор сейчас выйдет во двор! Каким образом два места, находящиеся так далеко друг от друга, могут быть так похожи?
   — Подобная планировка весьма практична для любой фермы, Дарник, — отозвался Белгарат, — и рано или поздно ее будут использовать повсюду. Нельзя что-нибудь сделать с этой коровой? Мы не сможем заснуть, если она не прекратит мычать!
   — Сейчас я ее подою. — Кузнец соскользнул с седла и повел свою лошадь к коровнику.
   Белгарат добродушно усмехнулся ему вслед.
   — Утром нам придется силой вытаскивать его оттуда, — заметил он.
   — А где Полгара? — спросил Шелк, помогая Бархотке слезть с лошади.
   — Где же, как не у очага? — Белгарат указал на дверь кухни. — Вытащить ее оттуда будет еще труднее, чем Дарника из кузницы.
   Бархотка оглядывалась по сторонам с мечтательным выражением лица. Лекарство, которое вчера вечером дал ей Сади, еще не перестало действовать, и Гарион догадывался, что Полгара держит ее под постоянным контролем.
   — Выглядит совсем по-домашнему, — сказала девушка, безвольно прислонившись к Шелку, на лице которого застыло настороженное выражение человека, готового к любой неожиданности.
   Этим вечером они снова хорошо поели, сидя за длинным столом в опрятной кухне. Отблески золотистого пламени свечей играли на развешанных по стенам кастрюлях. В помещении было тепло и уютно, хотя снаружи бушевала буря, наполняя ночную темноту ударами грома, воем ветра и шумом дождя.
   Гарионом овладело давно забытое чувство покоя и умиротворения. Он наслаждался теплом и сытостью, зная, что впереди еще немало тяжелых месяцев.
   После ужина Сади отнес свой красный короб в дальний конец кухни и попытался выманить Зит из ее домика при помощи блюдца с теплым и свежим молоком. Внезапно он издал удивленный возглас.
   — В чем дело, Сади? — спросила Бархотка.
   — Зит приготовила нам маленький сюрприз, — радостно ответил евнух. — Даже, точнее, несколько сюрпризов.
   Бархотка с любопытством подошла к нему.
   — О! — воскликнула она. — Разве они не чудесны?
   — Что там такое? — спросила Полгара.
   — Наша дорогая малютка Зит стала матерью, — ответила Бархотка.
   Все остальные тоже поднялись и пошли взглянуть на пополнение. Как их мать, змееныши были ярко-зеленого цвета с характерной красной полосой, тянущейся от носа до кончика хвоста. Их было пятеро, и они не превышали по размерам земляных червей. Приложив подбородки к краю блюдечка, они лакали теплое молоко раздвоенными язычками, издавая негромкое урчание. Зит склонилась над своим выводком, готовая в любой момент броситься на их защиту.
   — Это объясняет, почему она в последнее время пребывала в плохом настроении, — сказал Сади. — Почему ты ничего не сообщила мне, Зит? Я бы мог помочь тебе с родами.
   — Не уверен, что хотел бы быть акушеркой у змеи, — заметил Шелк. — Кроме того, я думал, что рептилии кладут яйца.
   — Большинство из них кладут, — согласился Сади. — Но некоторые — живородящие. Зит как раз одна из них.
   — Я думала, Зит просто толстеет, — промолвила Бархотка, — а она, оказывается, все это время была беременной.
   Дарник нахмурился.
   — Тут что-то не совпадает. Разве змеи этого вида не водятся только в Найсе?
   — Верно, — кивнул Сади, — и даже там они встречаются очень редко.
   — Тогда каким же образом… — Дарник слегка покраснел. — Я имею в виду, как это могло произойти? Мы уже давно находимся далеко от Найса. Где же Зит повстречала отца своих малышей?
   — Это в самом деле удивительно, — заметил Сади. — Как ты это объяснишь, Зит?
   Но маленькая зеленая змея игнорировала его.
   — Тут нет особой тайны, Сади, — улыбнулся Эрионд. — Помнишь, что Цирадис говорила Зит в Ашабе?
   — Что-то насчет задержки. Я не обратил особого внимания. Тогда мы были заняты другим.
   — Она сказала: «Будь спокойна, сестренка, ибо цель всей твоей жизни достигнута, и то, что было задержано, может скоро свершиться». Теперь ясно, что было задержано.
   — Думаю, он прав, — сказал Белдин Белгарату. — Не в первый раз прорицательница вмешивается, чтобы дело было сделано. Слова о «цели всей ее жизни» могут означать, что Зит была рождена лишь для того, чтобы укусить Харакана. Когда она сделала это, все вернулось в нормальное русло. — Горбун посмотрел на Эрионда. — Как это ты запомнил то, что сказала Цирадис? Мы ведь были так взволнованы в Тронном зале Урвона.
   — Я всегда стараюсь запоминать, что говорят люди, — ответил Эрионд. — Сначала это может казаться нелепым, но рано или поздно обретает смысл.
   — Странный мальчишка, верно, Белгарат? — сказал Белдин.
   — Мы уже заметили.
   — Неужели это возможно? — спросил Сади у старого волшебника. — Я имею в виду, подобное вмешательство?
   — Такой вопрос не следует задавать моему деду! — рассмеялся Гарион. — Он не верит в невозможное.
   Шелк, стоя немного в стороне от Зит и ее новорожденного потомства, слегка приподнял брови.
   — Прими мои поздравления, Зит, — наконец сказал он маленькой зеленой мамаше и строго посмотрел на остальных. — Они очень славные, но если кто-нибудь назовет их маленькими кусаками, я завизжу.
   Они помылись и легли спать, но Сенедра беспокойно вертелась и внезапно села в кровати.
   — Интересно, молоко еще не остыло? — пробормотала она. Сбросив одеяло, Сенедра босиком направилась к двери. — Хочешь молока? — спросила она Гариона.
   — Нет, дорогая, спасибо.
   — Оно поможет тебе заснуть.
   — У меня и так крепкий сон.
   Сенедра показала ему язык и вышла в коридор.
   Когда она вернулась со стаканом молока, на ее лице играла лукавая улыбка. Она негромко хихикнула.
   — Что тебе насмешило? — спросил Гарион.