Эддингс Дэвид. Огненные купола

   Даная взвизгнула от восторга и, вспрыгнув на руки к Миртаи, осыпала ее жаркими поцелуями.
   — Ну разве она не прелесть? — рассмеялась баронесса Мелидира.
   — Да, баронесса, — пробормотала Алиэн, и ее гладкий лоб прорезала морщинка. — Я, наверное, никогда не смогу понять, как это происходит. Сколько бы я за ней ни присматривала, она вечно исхитряется испачкаться. — Девушка указала на ножки Данаи, покрытые пятнами травяного сока. — Порой мне начинает казаться, что она прячет среди игрушек корзинку с травой и, стоит мне отвернуться, натирает ею ноги — просто так, чтобы помучить меня.
   Мелидира улыбнулась.
   — Принцесса просто любит побегать босиком, Алиэн, — сказала она. — Разве тебе никогда не хотелось сбросить башмачки и пробежаться по траве?
   Алиэн вздохнула.
   — Я на службе, баронесса, — ответила она. — Я не должна подчиняться таким капризам.
   — Ты чересчур правильная, Алиэн, — заметила баронесса. — Как же девушке развлекаться, если она время от времени не будет подчиняться своим капризам?
   — Я здесь не для того, чтобы развлекаться, баронесса, а для того, чтобы исполнять свои обязанности. Мой первый наниматель объяснил мне это досконально. — Алиэн поднялась и, подойдя к «сестрам», коснулась плеча Данаи. — Пора купаться, принцесса, — сказала она.
   — А это обязательно?
   — Да.
   — Но купание — это лишние хлопоты. Я ведь все равно испачкаюсь.
   — Мы постараемся всеми силами избежать этого, ваше высочество.
   — Делай, как она говорит, Даная, — сказала Миртаи.
   — Хороню, дорогая сестра, — вздохнула Даная.
   — Правда, интересный разговор? — шепотом спросил Спархок у Сефрении.
   — О да, — согласилась маленькая женщина. — И часто она вот так выдает себя?
   — Я что-то не понял, о чем ты говоришь.
   — Она не должна так рассуждать о символах в присутствии язычников.
   — Мне бы хотелось, Сефрения, чтобы ты нас так не называла.
   — А разве ты не язычник?
   — Смотря с такой точки зрения. Что такого важного в символах, что она должна помалкивать о них?
   — Дело не в самих символах, Спархок. Дело в том, как она о них рассуждает и что этим выдает.
   — И что же?
   — Что она смотрит на мир совсем не так, как мы. Для нее в мире существуют понятия, которых мы никогда не сможем постичь.
   — Что ж, поверю тебе на слово. Кстати, а ты и Миртаи теперь тоже сестры? Я хочу сказать — если Миртаи сестра Данаи и ты сестра Данаи, стало быть, вы — сестры?
   — Все женщины — сестры, Спархок.
   — Это обобщение, Сефрения.
   — Как ты наблюдателен, если заметил это. В комнату вошел Вэнион.
   — Где Элана? — спросил он.
   — Разговаривает с Бетуаной, — ответил Спархок.
   — Кто служит им переводчиком?
   — Девушка из Дарсаса, одна из тех атанов, что привел с собой Энгесса. О чем ты хотел поговорить с Эланой?
   — Думаю, мы отправимся в путь завтра. Мы с Энгессой и Оскайном побеседовали с королем Андролом. Оскайн считает, что нам нужно поспешить в Материон. Он не хочет заставлять императора ждать. Энгесса отсылает свои легионы в Дарсас, а сам отправится с нами, главным образом потому, что он говорит по-эленийски лучше большинства атанов.
   — Я рада, — сказала Миртаи. — Энгесса теперь мой отец, и нам надо лучше узнать друг друга.
   — Ты наслаждаешься всем этим, Вэнион, — наполовину укоризненно заметила Сефрения.
   — Мне этого недоставало, — признался он. — Почти всю свою жизнь я был в центре событий. Не думаю, чтобы мне было суждено провести остаток дней списанным в архив.
   — Разве ты не был счастлив, когда мы жили вдвоем?
   — Конечно был, Сефрения. Я бы с радостью согласился прожить так весь отпущенный мне срок, но мы больше не вдвоем. Внешний мир вмешался в нашу жизнь, Сефрения, и у нас есть обязательства, от которых невозможно отказаться. Однако у нас все же остается время друг для друга.
   — Ты так уверен в этом, Вэнион?
   — Я постараюсь, чтобы это было так, любовь моя.
   — Может, нам уйти и оставить вас одних? — с лукавой усмешкой осведомилась Миртаи.
   — Чуть попозже, — хладнокровно ответила Сефрения.
   — Не слишком ли мало нас останется без атанов Энгессы? — спросил Спархок.
   — Король Андрол позаботится об этом, — заверил его Вэнион. — Не тревожься, Спархок. Твоя жена дорога всем нам ничуть не меньше, чем тебе. Мы не допустим, чтобы с ней что-нибудь случилось.
   — Мы можем сразу отбросить возможность преувеличений, — сказала Сефрения. — Это совершенно не в характере атанов.
   — Это верно, — согласился Спархок. — Они воины, приученные к точным докладам.
   Вэнион и Заласта согласно кивнули. Был вечер, и все четверо вышли побродить за городскими стенами, чтобы обсудить ситуацию в отсутствие Оскайна и Норкана. Не то чтобы они не доверяли тамульцам — просто они собирались поговорить о вещах, которые тамульский разум просто не в состоянии был воспринять.
   — Наш противник, вне всякого сомнения, бог, — твердо сказал Заласта.
   — Как небрежно он говорит об этом, — заметил Вэнион. — Заласта, неужели ты так привык воевать с богами, что стал легкомысленно относиться к этому занятию?
   Заласта усмехнулся.
   — Я только определил нашу проблему, лорд Вэнион. Воскрешение целой армии решительно находится за пределами человеческих возможностей. Можешь поверить мне на слово. Я сам как-то пытался это проделать, и беспорядок получился немыслимый. Несколько недель у меня ушло только на то, чтобы загнать всех воскрешенных назад в землю.
   — Мы и прежде воевали с богами, — пожал плечами Вэнион. — Пятисотлетнее противостояние с Азешем что-нибудь да значит.
   — И кто же теперь легкомыслен? — осведомилась Сефрения.
   — Я только определил решение нашей проблемы, любовь моя, — ответил он. — Именно для таких ситуаций и были созданы рыцари церкви. Тем не менее нам просто необходимо узнать, кто наш враг. У всякого бога есть свои почитатели, и наш враг неизбежно должен использовать в своих замыслах тех, кто ему поклоняется. Когда мы узнаем, кто он такой, мы узнаем и кто его приверженцы. Мы никак не сможем разрушить его замыслы, пока не будем знать, с кем воюем. Или я говорю банальности?
   — Верно, — согласился Спархок, — зато логичные. Мне особенно по душе мысль об уничтожении приверженцев нашего противника. Если мы нападем на них, он вынужден будет отвлечься от своих замыслов и сосредоточиться на защите своих почитателей. Сила бога целиком и полностью зависит от количества его приверженцев. С каждым убитым приверженцем он будет неуклонно становиться слабее.
   — Варвар, — обвинила Сефрения.
   — Вэнион, скажи ей, чтобы перестала! — пожаловался Спархок. — Она сегодня уже назвала меня и язычником, и варваром.
   — А разве ты не тот и не другой? — спросила она.
   — Может быть, но зачем же говорить об этом так открыто?
   — С тех пор как вы в Сарсосе рассказали мне о троллях, больше всего меня тревожит их присутствие в Дарезии, — сказал Заласта. — Они явились не из прошлого, но лишь недавно пришли сюда из своих исконных земель в Талесии. Я плохо знаю троллей, но мне всегда казалось, что они очень привязаны к своей родине. Что могло склонить их к переселению?
   — Улаф озадачен, — отозвался Спархок. — Полагаю, талесийцы были так рады избавиться от троллей, что не дали себе труда задуматься, куда и зачем те девались.
   — Тролли обычно не действуют сообща, — сказала Сефрения. — Один тролль мог по собственной воле покинуть Талесию, но ему ни за что не удалось бы уговорить остальных последовать за ним.
   — Ты намекаешь на весьма неприятную возможность, любовь моя, — заметил Вэнион. Все четверо переглянулись.
   — Могли они каким-то образом выбраться из Беллиома? — спросил Вэнион у Сефрении.
   — Не знаю, Вэнион. Спархок уже как-то спрашивал меня об этом. Я не знаю, какое заклинание использовал Гвериг, чтобы загнать в Беллиом Троллей-Богов. Заклинания троллей совершенно непохожи на наши.
   — Стало быть, мы не можем знать, заключены ли они до сих пор в Беллиоме или выбрались оттуда? Сефрения мрачно кивнула.
   — То, что тролли собрались вместе и одновременно покинули свои исконные земли, говорит о том, что некто обладающий достаточной властью приказал им поступить так, — задумчиво проговорил Заласта.
   — И этим некто вполне могут быть Тролли-Боги. — Вэнион помрачнел не хуже Сефрении. — Никому другому тролли не стали бы подчиняться. — Он вздохнул. — Что же, мы хотели знать, кто наш противник. Похоже, теперь мы это знаем.
   — Ты, Вэнион, сегодня просто брызжешь весельем и радостью, — кисло заметил Спархок, — но я бы все же хотел получить более конкретные доказательства, прежде чем объявлять войну троллям.
   — Как тебе удалось укротить Троллей-Богов в Земохе, принц Спархок? — спросил Заласта.
   — Я использовал Беллиом.
   — Судя по всему, тебе придется сделать это еще раз. Надеюсь, ты прихватил его с собой? Спархок быстро глянул на Сефрению.
   — Разве ты ему не сказала? — изумленно спросил он.
   — Ему необязательно было знать об этом, дорогой. Если помнишь, Долмант хотел, чтобы мы сохранили это в тайне.
   — Стало быть, принц Спархок, ты не взял с собой Беллиом, — заключил Заласта. — Ты оставил его в безопасном месте в Симмуре?
   — Да, мудрый, — хмуро ответил Спархок, — в безопасном месте — это верно, но не в Симмуре.
   — Так где же он?
   — После того как мы уничтожили Азеша, мы бросили Беллиом в море.
   Лицо Заласты залила смертельная бледность.
   — На дно самого глубокого в мире океана, — прибавила Сефрения.

ГЛАВА 21

   — Это случилось на северном побережье, Элана-королева, — переводил Норкан ответ Бетуаны. — Косматые, которых вы зовете троллями, приходили по зимнему льду большими отрядами в течение последних двух лет. Вначале наши подданные принимали их за медведей, но оказалось, что это не так. Поначалу они избегали нас, а из-за снега и тумана их трудно было рассмотреть. Когда их стало больше, они осмелели. Только когда убили одного из них, мы поняли, что это вовсе не медведи.
   Король Андрол не присутствовал при этом разговоре. Андрол не отличался развитым интеллектом и предпочитал, чтобы государственными делами занималась его супруга. Король атанов выглядел весьма внушительно, но лучше всего он чувствовал себя во время церемоний, где исключались неожиданности.
   — Спроси ее, видели ли троллей южнее, — шепнул жене Спархок.
   — Почему ты сам ее об этом не спросишь?
   — Давай не будем отступать от этикета. Формально это ваша беседа, и я не думаю, что остальные должны принимать в ней участие. Мне как-то не хочется случайно нарушить какое-нибудь правило, о котором мы не имеем понятия.
   Элана задала вопрос, и Оскайн перевел его.
   — Нет, — повторил Норкан ответ Бетуаны. — Тролли, судя по всему, обосновались в лесах вдоль северных нагорий. Насколько нам известно, глубже в Атан они еще не забредали.
   — Предупреди ее, что тролли очень хорошо умеют таиться в лесу, — сказал Улаф.
   — Мы тоже, — был ответ.
   — Спроси ее, не сочтет ли она оскорблением несколько тактических советов, — продолжал генидианский рыцарь. — Мы, талесийцы, частенько сталкиваемся с троллями и научены горьким опытом.
   — Мы всегда рады выслушать совет опытного воина, — ответила королева атанов.
   — Когда мы в Талесии встречаем троллей, мы обычно с расстояния осыпаем их стрелами, — сообщил Улаф Элане. — Тролля трудно убить стрелой — у него слишком густая шерсть и толстая шкура, — но стрелы могут их немного задержать, если повезет, конечно. Тролли гораздо, гораздо проворнее, чем может показаться с виду, и у них очень длинные руки. Моргнуть не успеешь, а тролль уже выдернет тебя из седла.
   Повинуясь этикету, Элана повторила эти слова.
   — И что же тогда делает тролль? — Лицо Бетуаны выражало живейшее любопытство.
   — Первым делом отрывает голову, а уж потом съедает остальное. Тролли почему-то не едят человеческих голов.
   На этой реплике Элана слегка поперхнулась.
   — Мы не применяем лук на войне, — перевел Норкан напевную тамульскую речь королевы. — Мы только охотимся с луком на добычу, которая предназначена для еды.
   — Что же, — отозвался Улаф с некоторым сомнением, — тролля, конечно, можно съесть, если так уж захочется, но за вкус я не ручаюсь.
   — Это я отказываюсь повторять, сэр Улаф! — воскликнула Элана.
   — Спроси у нее, приемлемы ли для атанов дротики, — предложил Тиниен.
   — Вполне приемлемы, — ответил Норкан уже от своего имени. — Я видел, как атаны упражнялись с ними. Бетуана быстро заговорила с ним.
   — Ее величество, — сказал наконец Норкан, — попросила меня перевести вкратце. Солнце уже высоко, и она знает, что вам пора ехать. Оскайн говорил, что вы намерены ехать дорогой, которая ведет в Лебас, город в Тамуле. Атанское общество разделено на кланы, и у каждого клана свои земли. В пути на восток вы будете пересекать земли разных кланов. Для одного клана пересечь границу владений другого — тяжкое нарушение этикета, а здесь, в Атане, таких нарушений избегают любой ценой.
   — Интересно, с чего бы это? — пробормотал Стрейджен.
   — Оскайн, — сказал Норкан, — как только доберешься до цивилизованных мест, пошли мне десятка два императорских гонцов с быстрыми конями. Ее величество хочет, чтобы связь с Материоном в эти трудные времена не прерывалась.
   — Хорошая идея, — согласился Оскайн.
   Затем Бетуана поднялась, возвышаясь над всеми присутствующими. Она нежно обняла Элану, затем Миртаи, явственно давая понять, что им пора продолжать свое путешествие на восток.
   — Я навсегда сохраню в памяти эту встречу, дорогая Бетуана, — сказала Элана.
   — И я тоже, дорогая моя сестра-королева, — ответила Бетуана на почти безупречном эленийском наречии.
   Элана улыбнулась.
   — Я уж гадала, как долго ты намерена скрывать, что знаешь наш язык, Бетуана, — сказала она.
   — Так ты знала? — удивилась Бетуана.
   Элана кивнула.
   — Очень трудно не выдать выражением лица или глаз, что понимаешь то, что тебе сейчас переведут. Почему ты хранишь в секрете свое знание эленийского?
   — Время, которое нужно переводчику, чтобы преобразовать твои слова в человеческую речь, можно использовать для того, чтобы обдумать ответ, — пожала плечами Бетуана.
   — Весьма полезная тактика, — восхищенно признала Элана. — Жалко, что я не могу применить ее в Эозии, ведь там все говорят по-эленийски.
   — Завяжи уши, — посоветовал Улаф.
   — Неужели он обязательно должен говорить такое? — пожаловалась Элана Спархоку.
   — Это всего лишь предложение, ваше величество, — пожал плечами Улаф. — Притворитесь, что вы оглохли, и велите кому-нибудь выделывать пальцами кренделя перед вашим носом — якобы он переводит.
   Элана сердито уставилась на него.
   — Что за чушь, Улаф! Ты хоть представляешь себе, как это все нелепо и неудобно?
   — Я же сказал, ваше величество, что это всего лишь предложение, — мягко ответил Улаф. — Я не говорил, что оно окажется хорошим.
   После официального прощания, которое опять-таки было устроено главным образом ради Миртаи, королева и ее эскорт выехали из Атаны по восточной дороге в Лебас. Как только город исчез из виду, Оскайн, который на сей раз предпочел ехать верхом, предложил Спархоку, Стрейджену и Вэниону проехать вперед, чтобы побеседовать с другими рыцарями. Они нашли своих друзей в передних рядах отряда. Тиниен развлекал их изрядно приукрашенной и скорее всего выдуманной историей любовного приключения.
   — В чем дело? — спросил Келтэн, когда Спархок и его спутники присоединились к ним.
   — Минувшим вечером мы со Спархоком беседовали с Заластой и Сефренией, — ответил Вэнион. — Мы решили, что надо бы поделиться плодами наших размышлений — так, чтобы не слышала Элана.
   — Звучит зловеще, — заметил светловолосый пандионец.
   — Не совсем, — усмехнулся Вэнион. — Наши умозаключения пока еще туманны, а тревожить королеву, покуда у нас нет полной уверенности, не стоит.
   — Так нам, стало быть, есть о чем тревожиться, лорд Вэнион? — осведомился Телэн.
   — Всегда найдется о чем потревожиться, — заметил брату Халэд.
   — Мы пришли к заключению, что наш противник — бог, — сообщил Вэнион. — Уверен, что все вы более или менее уже сами об этом догадались.
   — Неужели тебе и впрямь было так необходимо приглашать меня в это путешествие? — жалобно спросил у Спархока Келтэн. — Я не очень-то умею справляться с богами.
   — А кто умеет-то?
   — Ты, например. В Земохе ты потрудился неплохо.
   — Наверное, мне просто повезло.
   — Вот как мы рассуждали, — продолжал Вэнион. — Все вы снова видели эту тень и облако. По крайней мере внешне они очень похожи на проявление чьей-то божественной сути, а что касается армий из прошлого — ламорков и киргаев, — воскресить их было бы не под силу смертному. Заласта сказал нам, что сам однажды пытался это сделать и у него ничего не вышло. Уж если он не справился, мы можем быть уверены, что это не удастся ни одному человеку в мире.
   — Логично, — согласился Бевьер.
   — Благодарю тебя. Далее, какое-то время тому назад все тролли покинули Талесию и появились здесь, в Атане. Мы более или менее сошлись на том, что тролли не поступили бы так, если б им не приказал тот, кому они не могут не подчиниться. Совокупно с явлением тени это прямо указывает на Троллей-Богов. Сефрения не уверена в том, что они навечно заперты в Беллиоме, так что нам пришлось примириться с тем, что они каким-то образом могли выбраться на свободу.
   — Что-то это не очень похоже на историю с хорошим концом, — кисло заметил Телэн.
   — Да, — согласился Тиниен, — история выходит мрачноватая.
   Вэнион поднял руку.
   — Дальше будет хуже, — заверил он. — Мы сошлись на том, что все эти заговоры с явлением древних героев, разжиганием национализма и тому подобным были бы не под силу одним Троллям-Богам. Непохоже, чтобы они имели какое-то представление о политике, так что, я полагаю, нам стоит обдумать возможность союза Троллей-Богов с кем-то еще. Некто — человек или бессмертный — занимается политикой, а Тролли-Боги обеспечивают грубую силу. Они повелевают троллями и воскрешают мертвецов.
   — То есть их используют? — спросил Улаф.
   — Похоже на то.
   — Это чушь, лорд Вэнион, — откровенно заявил талесиец.
   — Отчего же?
   — А какой прок троллям от этого союза? С какой стати Тролли-Боги заключат с кем-то соглашение, если от него нет прока их приверженцам? Тролли не могут править миром, потому что никогда не смогут покинуть горы.
   — Почему же нет? — спросил Берит.
   — Из-за густой шерсти и толстой шкуры. Тролли могут жить только в холодных краях. Если тролля выставить на два дня под летнее солнышко, он попросту испустит дух. Их тела устроены так, чтобы сохранять тепло, а не избавляться от него.
   — И впрямь, лорд Вэнион, — согласился Оскайн, — в твоей теории имеется значительный пробел.
   — Я думаю, что мог бы найти объяснение этому, — сказал Стрейджен. — Наш враг — или враги — стремится переустроить мир, верно?
   — Да, по крайней мере, его вершину, — подтвердил Тиниен. — До сих пор я не слыхал ни о ком, кто хотел бы перевернуть мир с ног на голову и поставить у власти крестьян.
   — Возможно, это еще впереди, — усмехнулся Стрейджен. — Итак, наш безымянный друг желает изменить мир, но у него одного недостает силы перевернуть его вверх тормашками. Ему нужно могущество Троллей-Богов, но что может он пообещать троллям взамен их помощи? Чего хотят тролли превыше всего?
   — Талесию, — мрачно ответил Улаф.
   — Вот именно. Разве Тролли-Боги не ухватились бы за возможность уничтожить в Талесии всех стириков и эленийцев и вернуть полуостров в полное владычество троллей? Если кто-то стремится изгнать из мира младших богов Стирикума или по крайней мере провозглашает такую цель — разве для Троллей-Богов она не будет заманчива? Ведь это младшие боги первыми прогнали их, из-за младших богов им пришлось прятаться. Это, конечно, чистой воды предположения, но допустим, что наш приятель нашел способ освободить Троллей-Богов из Беллиома. Затем он предложил им союз, посулив очистить от эленийцев и стириков Талесию — а возможно, и все северное побережье обоих континентов — в обмен на их помощь. Тролли получают север, а наш приятель — остальной мир. Будь я троллем, такая сделка показалась бы мне весьма соблазнительной .
   — Пожалуй, он прав, — признал Улаф.
   — Его объяснение отвечает и на мои сомнения относительно этой теории, — подтвердил Бевьер. — Возможно, между нашим приятелем и Троллями-Богами нет конкретного соглашения, но что-то между ними явно существует. Что же мы тогда должны сделать?
   — Разорвать этот союз, — ответил Спархок.
   — Это не так-то легко, когда один из союзников неизвестен, — заметил Келтэн.
   — Зато нам хотя бы отчасти известен другой, так что можно сосредоточиться на нем. Твоя теория, Вэнион, несколько сужает мои расчеты. Думаю, что мне все же придется объявить войну троллям.
   — Что-то я не понимаю, что здесь к чему, — признался Оскайн.
   — Боги, ваше превосходительство, черпают силу из своих приверженцев и почитателей, — пояснил Бевьер. — Чем больше их, тем сильнее бог. Если Спархок начнет убивать троллей, Тролли-Боги тотчас почувствуют это. Если он убьет достаточно много троллей, они откажутся от союза. У них не будет иного выхода, если им хочется жить, а мы еще в Земохе обнаружили, что Тролли-Боги очень любят жизнь. Они сломались мгновенно, когда Спархок пригрозил им, что уничтожит Беллиом вместе с ними.
   — Да, они тотчас проявили небывалую тягу к согласию, — подтвердил Спархок.
   — Вас ожидает истинное удовольствие, господа, — заметил Улаф. — Война с троллями — это очень, очень весело.
   В этот вечер они стали лагерем на ночь на лугу близ буйного горного ручья, который прорыл себе в горах глубокое ущелье. Внизу склоны ущелья густо поросли лесами, выше они круто примыкали к гряде обрывистых утесов, высившихся на добрую сотню футов над краем склонов. Хорошая оборонительная позиция, заметил сам себе Спархок, разглядывая лагерь. Вечер в ущелье наступил рано, и в сгущающихся сумерках пылали желтым пламенем костры, на которых стряпали ужин; дым от костров, синеватый и колеблющийся, уносился с ночным ветерком вниз по течению ручья.
   — Могу я поговорить с тобой, принц Спархок? — Это был Заласта. В сумерках отчетливо белело его стирикское одеяние.
   — Конечно, мудрый.
   — Боюсь, что я пришелся не по нраву твоей жене, — сказал маг. — Она старается быть вежливой, но ее неприязнь ко мне очевидна. Может быть, я чем-то оскорбил ее?
   — Не думаю, Заласта.
   Чуть заметная горькая усмешка тронула губы стирика.
   — Значит, это то, что мои соплеменники называют «эленийский недуг».
   — Сомневаюсь. Я сам воспитывал ее и сумел втолковать ей, что извечные предрассудки эленийцев не имеют под собой оснований. Ее отношение к стирикам происходит от моего, а рыцари церкви любят стириков — особенно пандионцы, потому что нашей наставницей была Сефрения. Мы все обожаем ее.
   — Да, — улыбнулся маг, — это я заметил. Мы и сами здесь не безгрешны. Наша неприязнь к эленийцам почти так же лишена здравого смысла, как ваша неприязнь к нам. Стало быть, нелюбовь твоей жены ко мне может происходить и из иной причины.
   — Вполне вероятно, мудрый, что виной всему твой акцент. Моя жена — сложная натура. Она очень умна, но и ей случается поступать вопреки здравому смыслу.
   — В таком случае мне лучше не мозолить ей глаза. Отныне я поеду верхом. То, что мы сидим рядом в карете, лишь усиливает ее неприязнь. Мне и прежде доводилось делать общее дело с людьми, которые относились ко мне неприязненно, и это мне не так уж и мешало. Как-нибудь на досуге я постараюсь завоевать ее сердце. — Заласта коротко улыбнулся. — Я очень хорошо умею завоевывать сердца, когда мне этого хочется. Он посмотрел в глубь ущелья, где в надвигающейся темноте белели пенные перекаты горного ручья.
   — Принц Спархок, существует ли хоть малейшая возможность вернуть Беллиом? — уже серьезно спросил он. — Боюсь, что без него мы находимся в весьма невыгодном положении. Нам просто необходимо нечто до такой степени могущественное, чтобы уравновесить наши силы с целой компанией богов. Волен ли ты сказать мне, где именно ты бросил Беллиом в море? Возможно, я сумел бы помочь тебе достать его.
   — Я волен говорить об этом безо всяких ограничений, мудрый, — невесело ответил Спархок. — В ограничениях нет нужды, потому что я ни малейшего понятия не имею, где находится это море. Место выбирала Афраэль, и она же устроила все так искусно, что мы не смогли узнать, где находимся. Можешь задать этот вопрос ей, только я могу побиться об заклад, что она тебе не ответит.
   Заласта усмехнулся.
   — Она все же чуточку своенравна, верно? — сказал он. — Но несмотря на это, мы все любили ее.
   — Да, верно, ты ведь вырос в одном селении с ней и Сефренией.
   — Это так, и я горжусь тем, что могу называть их своими друзьями. Держаться на равной ноге с Афраэль было и увлекательно, и очень нелегко. У нее весьма живой ум. Она объяснила тебе причину, по которой желала сохранить в тайне местонахождение Беллиома?
   — Не слишком внятно, но мне думается, она сочла, что Беллиом чересчур опасен, чтобы оставлять его на свободе. Он куда более вечен, чем сами боги, и, видимо, намного могущественнее их. Я не стал бы и пытаться вообразить себе, где и когда он зародился, но, похоже, это один из тех стихийных духов, которые принимали участие в сотворении вселенной. — Спархок улыбнулся. — Когда я узнал об этом, то изрядно перетрусил. Я носил в шести дюймах от сердца то, что способно зажигать новые солнца. Мне кажется, я могу понять, отчего Афраэль побаивается Беллиома. Она как-то сказала нам, что боги не могут ясно видеть будущее, и она не знает, что может произойти, если Беллиом попадет в дурные руки. Мы с ней уже нешуточно рисковали уничтожить весь мир, только бы Беллиом не попал в руки Азеша. Афраэль хотела спрятать Беллиом там, где бы никто не мог до него добраться.