Страница:
Спархок улыбнулся.
— Всяк служит на свой лад, Сарати. Наша Святая Матерь не за тем призвала меня, чтобы я проповедовал людям. Как мне обращаться к архимандриту Дарсаса — на случай, если мы с ним встретимся?
— Именуй его «ваша светлость», как именовал бы патриарха. Это внушительный мужчина с огромной бородой, и ему известно все, что бы ни происходило в Астеле. Его священники повсюду. Народ доверяет им безгранично, и все они посылают архимандриту еженедельные отчеты. Церковь в Астеле обладает огромной властью.
— Надо же, как необычно.
— Не иронизируй, Спархок. Мне в последнее время и так приходилось несладко.
— Хочешь выслушать мое мнение, Долмант?
— Обо мне? Благодарю покорно, пожалуй, нет.
— Я не это имел в виду. Ты уже слишком стар, чтобы перемениться. Нет, я говорю о твоей политике в Рендоре. Основная идея была хороша, но вот воплощать ее ты принялся неверно.
— Полегче, Спархок. Я и за меньшее постоянно ссылаю провинившихся в монастыри.
— Твоя политика обращения рендорцев сама по себе весьма разумна. Я десять лет прожил в тех краях и знаю их образ мыслей. Простому народу не слишком-то и хочется быть обращенными — но так они надеются избавиться от воющих пустынных фанатиков. Политика твоя, повторяю, неплоха, но чтобы осуществлять ее, ты послал не тех людей.
— Спархок, я отправил в Рендор лучших знатоков церковной доктрины.
— В том-то и беда. Ты отправил туда фанатиков. Все, что они стремятся делать — наказать рендорцев за ересь.
— Ересь — это тоже беда, Спархок.
— Ересь рендорцев не имеет отношения к теологии, Долмант. Они поклоняются тому же Богу, что и мы, и основная часть их верований ничем не отличается от нашей. Все несогласия между нами связаны с правлением церкви. Когда рендорцы отпали от церкви, она была продажна. Члены Курии посылали на церковные должности в Рендор своих родственников, а это были паразиты и бездельники, которые больше заботились о наполнении своих кошельков, нежели о спасении душ. Если задуматься, именно поэтому начали убивать священнослужителей — и убивают до сих пор по той же самой причине. Ты никогда не вернешь рендорцев в лоно церкви, наказывая их за ересь. Им наплевать, кто именно возглавляет нашу Святую Матерь. Тебя лично они никогда и не увидят — зато каждый день видят своего местного священника. Если он будет все время называть их еретиками и срывать чадру с их женщин — его убьют. Все очень просто.
На лице Долманта появилось озабоченное выражение.
— Возможно, я и впрямь ошибся, — признал он. — Разумеется, если ты передашь кому-нибудь эти слова, я буду отрицать их.
— Естественно.
— Хорошо, так что же мне делать? Спархок кое-что припомнил.
— В бедной церквушке в Боррате есть один викарий, — сказал он. — Из всех, кого я видел, он ближе всего к святому, а я даже не помню его имени. Его знает Берит. Переодень нескольких своих людей нищими, пускай отправятся в Камморию и понаблюдают за ним. Именно такой человек тебе и нужен.
— Почему бы просто не послать за ним?
— Он не посмеет и слова вымолвить в твоем присутствии, Сарати. Таких людей имели в виду, создавая слово «смиренный». Кроме того, он никогда не покинет свою паству. Если ты прикажешь ему явиться в Чиреллос и отправишь его в Рендор, он, скорее всего, не проживет и полугода. Такой уж он человек.
Глаза Долманта вдруг наполнились слезами.
— Ты смутил мою душу, Спархок, — сказал он. — Истинно, смутил. К такому идеалу стремимся мы все, принимая сан. — Он вздохнул. — Как только нам удается так далеко уйти от него впоследствии?
— Вы слишком тесно связаны с внешним миром, Долмант, — мягко ответил Спархок. — Церковь вынуждена жить в мире, но мир коверкает ее куда быстрее, чем она успевает исправлять его.
— И как же разрешить эту проблему, Спархок?
— По правде говоря, Сарати, не знаю. Может быть, и никак.
— Спархок! — это был голос его дочери, и прозвучал он непостижимым образом в его голове. В этот миг Спархок как раз проходил через неф Базилики, а потому он поспешно преклонил колени, притворяясь, что молится, — чтобы скрыть то, чем занимается на самом деле.
— В чем дело, Афраэль? — беззвучно спросил он.
— Спархок, тебе совсем не обязательно становиться передо мной на колени, — заметила она, явно забавляясь.
— Я и не собирался. Если меня застигнут расхаживающим туда и сюда по коридору и ведущим долгие разговоры с пустотой — меня запрут в приюте для умалишенных.
— А знаешь, у тебя в этой позе такой почтительный вид. Я тронута.
— У тебя важное дело или ты просто развлекаешься?
— Сефрения хочет поговорить с тобой.
— Ладно. Я сейчас в нефе. Спускайся, встретимся здесь и вместе поднимемся к куполу.
— Нет, я буду ждать тебя наверху.
— Но, Афраэль, туда ведет одна-единственная лестница, и нам придется долго по ней карабкаться.
— Тебе, может, и да, а мне нет. Я не люблю появляться в нефе, Спархок. Перед тем мне всегда приходится разговаривать с вашим Богом, а он такой занудный.
Разум Спархока с содроганием отпрянул от этих теологических сложностей.
Пересохшие дощатые ступеньки винтовой лестницы, которая вела к вершине купола, протестующе визжали под ногами Спархока. Подъем оказался долгим, и он изрядно запыхался, прежде чем достиг вершины лестницы.
— Что тебя задержало? — осведомилась Даная. На ней было простое белое платьице — обычная для маленьких девочек одежда, настолько обычная, что никто не замечал ее явно стирикского покроя.
— Тебе доставляет удовольствие задавать мне такие вопросы? — упрекнул Спархок.
— Да я просто шучу, отец! — рассмеялась она.
— Я надеюсь, никто не видел, как ты поднималась сюда? По-моему, мир еще не готов увидеть летающую принцессу.
— Никто меня не видел, Спархок. Ты же знаешь, я и раньше это проделывала. Положись на меня.
— А что, у меня есть выбор?.. Ну ладно, к делу. Мне сегодня еще о многом нужно позаботиться, если мы хотим отправиться в путь завтра утром.
Афраэль кивнула и села, скрестив ноги, у одного из больших колоколов. Подняв голову, она издала трель флейты. Затем ее голос затих, и лицо стало пустым, ничего не выражающим.
— Где ты был? — спросила Сефрения, открывшимися глазами Данаи глядя на своего ученика.
Спархок вздохнул.
— Если вы двое не уйметесь, я поищу себе другое занятие.
— Афраэль опять подсмеивалась над тобой?
— Разумеется. Ты знаешь, что она может летать?
— Я никогда не видела, как она это делает, но, думаю, ей это под силу.
— Зачем я тебе понадобился?
— До меня дошли тревожные слухи. В лесах у северного побережья Атана видели громадных косматых тварей.
— Так вот куда они делись!
— Дорогой, не говори загадками.
— Комьер прислал письмо Улафу. Похоже, все до единого тролли покинули Талесию.
— Тролли! — воскликнула она. — Они не могли так поступить! Талесия — их дом с древнейших времен.
— Скажи об этом троллям. Комьер клянется, что в Талесии не осталось ни одного.
— Спархок, происходит что-то очень и очень странное.
— Посол Оскайн говорил примерно то же самое. Сарсосские стирики могут разобраться в том, что происходит?
— Нет. Заласта теряется в догадках.
— А есть у вас догадка, кто может стоять за всеми этими событиями?
— Спархок, мы не имеем понятия, даже что стоит за этими событиями. У нас нет даже намека, что это за существо.
— Нам сдается, что в игру опять включились Тролли-Боги. У кого-то оказалось достаточно власти над троллями чтобы повелеть им покинуть Талесию, а это впрямую указывает на Троллей-Богов. Можем мы быть абсолютно уверенными, что они не сумели освободиться?
— Когда имеешь дело с богами, Спархок, нельзя отбрасывать ни одну возможность. Я не знаю, каким заклятьем Гвериг загнал Троллей-Богов в Беллиом, а потому не могу сказать, можно ли разрушить это заклятье.
— Значит, это возможно.
— Именно это я и говорю, дорогой. Видел ты в последнее время эту тень… или облако?
— Нет.
— Афраэль видела его?
— Нет.
— Она могла бы сказать тебе наверняка, в чем тут дело, но мне бы не хотелось выставлять ее напоказ перед этим облаком, чем бы оно там ни было. Возможно, нам удастся придумать способ как-то выманить его, когда ты появишься здесь, и тогда я смогу взглянуть на него. Когда вы отправляетесь?
— Завтра утром. Даная говорила мне, что может играть со временем, как она это проделывала, когда мы шли в Эйси с армией Воргуна. В этом случае мы быстрее доберемся до Дарезии, но сможет ли она действовать так же незаметно?
Внутри неподвижного тела его дочери отозвался глубокий мягкий звон колокольчика.
— Почему бы тебе не спросить об этом меня, Спархок? — прозвучал в этом звоне голос Данаи. — Я ведь никуда не делась, знаешь ли.
— Почем я мог это знать? — Он помолчал и спросил у все еще гудевшего колокольчика: — Так что, сможешь?
— Ну разумеется, смогу, Спархок, — раздраженно ответила Богиня-Дитя. — Ты вообще хоть что-нибудь знаешь?
— Довольно, — строго сказала Сефрения.
— Но он такой тупица!
— Афраэль! Я сказала — довольно! Ты должна уважительно относиться к своему отцу. — Слабая улыбка тронула губы погруженной в сон принцессы. — Даже если он и вправду безнадежный тупица.
— Если вам двоим так хочется обсудить мои недостатки, я могу спуститься вниз, чтобы вы могли наговориться вволю, — предложил Спархок.
— Ну что ты, Спархок, зачем же? — небрежно отозвалась Афраэль. — Мы ведь друзья, а у друзей какие могут быть секреты?
На следующее утро они покинули Чиреллос и направились к югу, на арсианский берег реки Сарин — под ярким утренним солнышком и в сопровождении сотни рыцарей церкви в полном походном облачении. Трава вдоль берега ярко зеленела, и синее небо испещряли белые пушистые облачка. После долгих споров Спархок и Элана пришли к соглашению, что свиту, которая понадобится ей для пущей пышности, можно набрать и из рыцарей церкви. «Стрейджен мог бы натаскать их, — сказал жене Спархок. — У него имеется некоторый опыт в этом деле, и он без труда превратит честных рыцарей в свору никчемных придворных мотыльков».
Тем не менее пришлось взять с собой хотя бы одну фрейлину — баронессу Мелидиру. Это была молодая женщина, ровесница Эланы, со светлыми волосами цвета меда, синими глазами и явным недостатком мозгов в голове. Взяла Элана также и камеристку Алиэн, девушку с невинными карими глазами олененка. Женщины ехали в карете с королевой, Миртаи, Данаей и Стрейдженом, который был разодет в пух и прах и развлекал их легкой болтовней. Спархок решил, что Миртаи и Стрейджена будет достаточно, чтобы при случае защитить его жену и дочь.
С патриархом Эмбаном придется нелегко — это Спархок понял уже после первых миль пути. Эмбан не жаловал верховой езды и успел всем прожужжать уши своими сетованиями.
— Знаешь, так дело не пойдет, — заметил Келтэн где-то около полудня. — Патриарх он или нет, но если рыцарям придется выслушивать его нытье всю дорогу через Дарезию, то прежде чем мы прибудем в Материон, с Эмбаном приключится что-нибудь нехорошее. Я сам уже сейчас готов его утопить, да и река для этого как раз под рукой.
Спархок задумался и поглядел на карету Эланы.
— В этой карете всем не поместиться, — сказал он другу. — Думаю, нам понадобится экипаж попросторней, да и шесть коней производят большее впечатление, чем четверка. Поищи-ка Бевьера.
Когда подъехал смуглокожий арсианец, Спархок объяснил ему, в чем их затруднения.
— Если мы не ссадим Эмбана с коня, нам понадобится год, чтобы пересечь Дарезию. Ты еще не поссорился со своим родичем Лисьеном?
— Конечно, нет. Мы с ним лучшие друзья.
— Ну так почему бы тебе не поехать вперед и не потолковать с ним? Нам нужна большая карета — на восьмерых, с шестеркой лошадей. Мы усадим Эмбана и посла Оскайна в карету с моей женой и ее свитой. Попроси твоего родича подыскать для нас подходящую карету.
— Это обойдется недешево, Спархок, — с сомнением проговорил Бевьер.
— Ничего страшного, Бевьер. Церковь все оплатит. Проехав неделю верхом, Эмбан с величайшей радостью согласится на все, что позволит обходиться без седла. Да, и раз уж ты все равно туда направляешься, передай нашим судам, чтобы поднялись вверх по реке к пристаням Лисьена. Мэдель не назовешь настолько приятным городом, чтобы кому-то из нас захотелось там задерживаться, да и пристани у Лисьена удобнее.
— Что-нибудь еще нам нужно, Спархок? — осведомился Бевьер.
— Пока не знаю, но ты можешь придумать все, что душа пожелает. Прибавь к этому все, что придет тебе в голову по дороге в Мэдель. Пока что в нашем распоряжении неограниченные средства — церковь широко распахнула для нас свои сундуки.
— Я бы на твоем месте не говорил об этом Телэну или Стрейджену, друг мой! — рассмеялся Бевьер. — Буду ждать вас в доме Лисьена. Там и увидимся. — Он пришпорил коня и галопом поскакал на юг.
— Почему ты не сказал ему просто подыскать другую карету для Эмбана и Оскайна? — спросил Келтэн.
— Потому что когда мы прибудем в Империю, я не хочу заботиться о защите двух карет вместо одной.
— А-а, это разумно.
Они приехали в дом маркиза Лисьена, родственника Бевьера, почти перед закатом. Бевьер и его плотный, с цветущим лицом родич ждали их в посыпанном песком дворе перед роскошным жилищем Лисьена. Маркиз низко поклонился королеве Элении и предложил ей свое гостеприимство на время пребывания в Мэделе. Келтэн разместил рыцарей в садах, окружавших дом Лисьена.
— Ты нашел карету? — спросил Спархок у Бевьера. Тот кивнул.
— Она достаточно просторная, — прибавил он с сомнением, — но Эмбан поседеет, когда узнает цену.
— Я бы не был в этом так уверен, — отозвался Спархок. — Давай-ка спросим у него.
И они прошли по двору туда, где рядом с конем стоял патриарх Укеры, цепляясь за луку седла с выражением величайшего отчаяния на лице.
— Приятная была прогулка, не так ли, ваша светлость? — жизнерадостно обратился Спархок к толстяку.
Эмбан застонал:
— Кажется, я неделю не смогу ходить.
— Конечно, мы особо не спешили, — продолжал Спархок. — Вот когда доберемся до Империи, придется прибавить ходу. — Он помялся. — Могу я говорить напрямик, ваша светлость?
— Ты же все равно выскажешься, Спархок, — кисло отозвался Эмбан. — Если б я запретил тебе говорить, разве ты бы меня послушался?
— Скорее всего, нет. Вы серьезно нас замедляете, ваша светлость.
— Ну, извини.
— Вы не приспособлены для езды верхом, патриарх Эмбан. Талант у вас в голове, а не в мягком месте. Глаза Эмбана враждебно сузились.
— Продолжай, — зловеще процедил он.
— Поскольку мы спешим, мы решили пристроить вас на колеса. Будет ли вам удобнее в карете, ваша светлость?
— Спархок, я тебя расцелую!
— Я женатый человек, ваша светлость. Моя жена может неправильно вас понять. Из соображений безопасности одна карета лучше, чем две, поэтому я взял на себя смелость подыскать карету больше той, в которой Элана ехала из Чиреллоса. Вы ведь не против ехать в обществе моей жены? Мы хотим усадить вас и посла Оскайна в карету вместе с королевой и ее свитой. Вас это устраивает?
— Спархок, хочешь, я поцелую землю, на которой ты стоишь?
— Это необязательно, ваша светлость. Все, что тре
буется от вас, — дать разрешение на покупку кареты.
Ведь это, в конце концов, неотложное дело церкви, и
покупка кареты целиком и полностью оправдана, разве
нет?
— Где мне подписаться? — нетерпеливо спросил Эмбан.
— Карета дорогая, ваша светлость…
— Я заложу Базилику, если это поможет мне избавиться от седла.
— Вот видишь? — сказал Спархок Бевьеру, когда они отошли прочь. — Это было совсем не трудно.
— Откуда ты знал, что он так быстро даст согласие?
— Время, Бевьер, главное — выбрать нужное время. Немного погодя он мог бы и не согласиться с ценой. Такие вопросы надо задавать, когда человеку, которого ты спрашиваешь, все еще худо.
— Ты жестокий человек, Спархок! — рассмеялся Бевьер.
— Многие мне говорят об этом время от времени, — мягко согласился Спархок.
— Сегодня мои люди закончат грузить припасы, Спархок, — сказал маркиз Лисьен, когда они скакали к приречной деревне и пристаням, находившимся на краю его владений. — Завтра с утренним приливом вы сможете отправиться в путь.
— Вы настоящий друг, мой лорд, — ответил Спархок. — И всегда поспеваете с помощью.
— Вы преувеличиваете мое великодушие, сэр Спархок, — рассмеялся Лисьен. — На снаряжении ваших кораблей я наживаю неплохую прибыль.
— Люблю, когда мои друзья преуспевают. Лисьен оглянулся через плечо на королеву Элении — она ехала чуть позади, на серой лошадке.
— Ты счастливейший из смертных, Спархок, — заметил он. — В жизни не видел женщины прекрасней твоей жены.
— Я передам ей ваши слова, маркиз Лисьен. Уверен, что ей они придутся по душе.
Элана и Эмбан решили сопровождать их к пристаням. Элана — для того, чтобы обследовать каюты на корабле, Эмбан — чтобы взглянуть на купленную им карету.
Флотилия, стоявшая у причалов Лисьена, состояла из дюжины крупных прочных кораблей, рядом с которыми купеческие суда выглядели неряшливо и неприглядно.
Лисьен провел их через деревню, которая выросла вокруг пристаней, к реке, мерцавшей под утренним солнцем.
— Мастер Клаф! — оглушительный вопль напоминал туманную сирену.
Спархок обернулся в седле.
— Чтоб мне провалиться, если это не капитан Сорджи! — воскликнул он с искренним удовольствием. Спархоку нравился этот грубоватый седой капитан, с которым он провел вместе так много часов. Спрыгнув со спины Фарэна, он тепло пожал руку своему приятелю.
— Я вас тыщу лет не видел, мастер Клаф! — с жаром воскликнул Сорджи. — Ну как, все еще удираете от кузенов?
Спархок сделал скорбное лицо и душераздирающе вздохнул. Возможность была чересчур хороша, чтобы упустить ее.
— Нет, — ответил он убитым голосом, — увы, больше не убегаю. Я совершил промашку, выпив на одну кружку эля больше в одном трактире Апалии, что в северной Пелозии, и кузены поймали меня там.
— И вы не могли убежать? — лицо Сорджи выразило искреннюю тревогу.
— Их было около дюжины, капитан, и они схватили меня прежде, чем я успел пошевелиться. Меня заковали в цепи и привезли в поместье той самой богатой уродины, о которой я вам рассказывал.
— Неужели они заставили вас жениться на ней? — потрясенно вымолвил Сорджи.
— Увы, друг мой, — трагическим тоном проговорил Спархок. — Вон она, моя супруга, едет на сером коне.
И он указал на ослепительную королеву Элении.
Капитан Сорджи уставился на нее с разинутым ртом, и глаза его медленно, но верно полезли на лоб.
— Ужасно, правда? — страдальчески осведомился Спархок.
— Всяк служит на свой лад, Сарати. Наша Святая Матерь не за тем призвала меня, чтобы я проповедовал людям. Как мне обращаться к архимандриту Дарсаса — на случай, если мы с ним встретимся?
— Именуй его «ваша светлость», как именовал бы патриарха. Это внушительный мужчина с огромной бородой, и ему известно все, что бы ни происходило в Астеле. Его священники повсюду. Народ доверяет им безгранично, и все они посылают архимандриту еженедельные отчеты. Церковь в Астеле обладает огромной властью.
— Надо же, как необычно.
— Не иронизируй, Спархок. Мне в последнее время и так приходилось несладко.
— Хочешь выслушать мое мнение, Долмант?
— Обо мне? Благодарю покорно, пожалуй, нет.
— Я не это имел в виду. Ты уже слишком стар, чтобы перемениться. Нет, я говорю о твоей политике в Рендоре. Основная идея была хороша, но вот воплощать ее ты принялся неверно.
— Полегче, Спархок. Я и за меньшее постоянно ссылаю провинившихся в монастыри.
— Твоя политика обращения рендорцев сама по себе весьма разумна. Я десять лет прожил в тех краях и знаю их образ мыслей. Простому народу не слишком-то и хочется быть обращенными — но так они надеются избавиться от воющих пустынных фанатиков. Политика твоя, повторяю, неплоха, но чтобы осуществлять ее, ты послал не тех людей.
— Спархок, я отправил в Рендор лучших знатоков церковной доктрины.
— В том-то и беда. Ты отправил туда фанатиков. Все, что они стремятся делать — наказать рендорцев за ересь.
— Ересь — это тоже беда, Спархок.
— Ересь рендорцев не имеет отношения к теологии, Долмант. Они поклоняются тому же Богу, что и мы, и основная часть их верований ничем не отличается от нашей. Все несогласия между нами связаны с правлением церкви. Когда рендорцы отпали от церкви, она была продажна. Члены Курии посылали на церковные должности в Рендор своих родственников, а это были паразиты и бездельники, которые больше заботились о наполнении своих кошельков, нежели о спасении душ. Если задуматься, именно поэтому начали убивать священнослужителей — и убивают до сих пор по той же самой причине. Ты никогда не вернешь рендорцев в лоно церкви, наказывая их за ересь. Им наплевать, кто именно возглавляет нашу Святую Матерь. Тебя лично они никогда и не увидят — зато каждый день видят своего местного священника. Если он будет все время называть их еретиками и срывать чадру с их женщин — его убьют. Все очень просто.
На лице Долманта появилось озабоченное выражение.
— Возможно, я и впрямь ошибся, — признал он. — Разумеется, если ты передашь кому-нибудь эти слова, я буду отрицать их.
— Естественно.
— Хорошо, так что же мне делать? Спархок кое-что припомнил.
— В бедной церквушке в Боррате есть один викарий, — сказал он. — Из всех, кого я видел, он ближе всего к святому, а я даже не помню его имени. Его знает Берит. Переодень нескольких своих людей нищими, пускай отправятся в Камморию и понаблюдают за ним. Именно такой человек тебе и нужен.
— Почему бы просто не послать за ним?
— Он не посмеет и слова вымолвить в твоем присутствии, Сарати. Таких людей имели в виду, создавая слово «смиренный». Кроме того, он никогда не покинет свою паству. Если ты прикажешь ему явиться в Чиреллос и отправишь его в Рендор, он, скорее всего, не проживет и полугода. Такой уж он человек.
Глаза Долманта вдруг наполнились слезами.
— Ты смутил мою душу, Спархок, — сказал он. — Истинно, смутил. К такому идеалу стремимся мы все, принимая сан. — Он вздохнул. — Как только нам удается так далеко уйти от него впоследствии?
— Вы слишком тесно связаны с внешним миром, Долмант, — мягко ответил Спархок. — Церковь вынуждена жить в мире, но мир коверкает ее куда быстрее, чем она успевает исправлять его.
— И как же разрешить эту проблему, Спархок?
— По правде говоря, Сарати, не знаю. Может быть, и никак.
— Спархок! — это был голос его дочери, и прозвучал он непостижимым образом в его голове. В этот миг Спархок как раз проходил через неф Базилики, а потому он поспешно преклонил колени, притворяясь, что молится, — чтобы скрыть то, чем занимается на самом деле.
— В чем дело, Афраэль? — беззвучно спросил он.
— Спархок, тебе совсем не обязательно становиться передо мной на колени, — заметила она, явно забавляясь.
— Я и не собирался. Если меня застигнут расхаживающим туда и сюда по коридору и ведущим долгие разговоры с пустотой — меня запрут в приюте для умалишенных.
— А знаешь, у тебя в этой позе такой почтительный вид. Я тронута.
— У тебя важное дело или ты просто развлекаешься?
— Сефрения хочет поговорить с тобой.
— Ладно. Я сейчас в нефе. Спускайся, встретимся здесь и вместе поднимемся к куполу.
— Нет, я буду ждать тебя наверху.
— Но, Афраэль, туда ведет одна-единственная лестница, и нам придется долго по ней карабкаться.
— Тебе, может, и да, а мне нет. Я не люблю появляться в нефе, Спархок. Перед тем мне всегда приходится разговаривать с вашим Богом, а он такой занудный.
Разум Спархока с содроганием отпрянул от этих теологических сложностей.
Пересохшие дощатые ступеньки винтовой лестницы, которая вела к вершине купола, протестующе визжали под ногами Спархока. Подъем оказался долгим, и он изрядно запыхался, прежде чем достиг вершины лестницы.
— Что тебя задержало? — осведомилась Даная. На ней было простое белое платьице — обычная для маленьких девочек одежда, настолько обычная, что никто не замечал ее явно стирикского покроя.
— Тебе доставляет удовольствие задавать мне такие вопросы? — упрекнул Спархок.
— Да я просто шучу, отец! — рассмеялась она.
— Я надеюсь, никто не видел, как ты поднималась сюда? По-моему, мир еще не готов увидеть летающую принцессу.
— Никто меня не видел, Спархок. Ты же знаешь, я и раньше это проделывала. Положись на меня.
— А что, у меня есть выбор?.. Ну ладно, к делу. Мне сегодня еще о многом нужно позаботиться, если мы хотим отправиться в путь завтра утром.
Афраэль кивнула и села, скрестив ноги, у одного из больших колоколов. Подняв голову, она издала трель флейты. Затем ее голос затих, и лицо стало пустым, ничего не выражающим.
— Где ты был? — спросила Сефрения, открывшимися глазами Данаи глядя на своего ученика.
Спархок вздохнул.
— Если вы двое не уйметесь, я поищу себе другое занятие.
— Афраэль опять подсмеивалась над тобой?
— Разумеется. Ты знаешь, что она может летать?
— Я никогда не видела, как она это делает, но, думаю, ей это под силу.
— Зачем я тебе понадобился?
— До меня дошли тревожные слухи. В лесах у северного побережья Атана видели громадных косматых тварей.
— Так вот куда они делись!
— Дорогой, не говори загадками.
— Комьер прислал письмо Улафу. Похоже, все до единого тролли покинули Талесию.
— Тролли! — воскликнула она. — Они не могли так поступить! Талесия — их дом с древнейших времен.
— Скажи об этом троллям. Комьер клянется, что в Талесии не осталось ни одного.
— Спархок, происходит что-то очень и очень странное.
— Посол Оскайн говорил примерно то же самое. Сарсосские стирики могут разобраться в том, что происходит?
— Нет. Заласта теряется в догадках.
— А есть у вас догадка, кто может стоять за всеми этими событиями?
— Спархок, мы не имеем понятия, даже что стоит за этими событиями. У нас нет даже намека, что это за существо.
— Нам сдается, что в игру опять включились Тролли-Боги. У кого-то оказалось достаточно власти над троллями чтобы повелеть им покинуть Талесию, а это впрямую указывает на Троллей-Богов. Можем мы быть абсолютно уверенными, что они не сумели освободиться?
— Когда имеешь дело с богами, Спархок, нельзя отбрасывать ни одну возможность. Я не знаю, каким заклятьем Гвериг загнал Троллей-Богов в Беллиом, а потому не могу сказать, можно ли разрушить это заклятье.
— Значит, это возможно.
— Именно это я и говорю, дорогой. Видел ты в последнее время эту тень… или облако?
— Нет.
— Афраэль видела его?
— Нет.
— Она могла бы сказать тебе наверняка, в чем тут дело, но мне бы не хотелось выставлять ее напоказ перед этим облаком, чем бы оно там ни было. Возможно, нам удастся придумать способ как-то выманить его, когда ты появишься здесь, и тогда я смогу взглянуть на него. Когда вы отправляетесь?
— Завтра утром. Даная говорила мне, что может играть со временем, как она это проделывала, когда мы шли в Эйси с армией Воргуна. В этом случае мы быстрее доберемся до Дарезии, но сможет ли она действовать так же незаметно?
Внутри неподвижного тела его дочери отозвался глубокий мягкий звон колокольчика.
— Почему бы тебе не спросить об этом меня, Спархок? — прозвучал в этом звоне голос Данаи. — Я ведь никуда не делась, знаешь ли.
— Почем я мог это знать? — Он помолчал и спросил у все еще гудевшего колокольчика: — Так что, сможешь?
— Ну разумеется, смогу, Спархок, — раздраженно ответила Богиня-Дитя. — Ты вообще хоть что-нибудь знаешь?
— Довольно, — строго сказала Сефрения.
— Но он такой тупица!
— Афраэль! Я сказала — довольно! Ты должна уважительно относиться к своему отцу. — Слабая улыбка тронула губы погруженной в сон принцессы. — Даже если он и вправду безнадежный тупица.
— Если вам двоим так хочется обсудить мои недостатки, я могу спуститься вниз, чтобы вы могли наговориться вволю, — предложил Спархок.
— Ну что ты, Спархок, зачем же? — небрежно отозвалась Афраэль. — Мы ведь друзья, а у друзей какие могут быть секреты?
На следующее утро они покинули Чиреллос и направились к югу, на арсианский берег реки Сарин — под ярким утренним солнышком и в сопровождении сотни рыцарей церкви в полном походном облачении. Трава вдоль берега ярко зеленела, и синее небо испещряли белые пушистые облачка. После долгих споров Спархок и Элана пришли к соглашению, что свиту, которая понадобится ей для пущей пышности, можно набрать и из рыцарей церкви. «Стрейджен мог бы натаскать их, — сказал жене Спархок. — У него имеется некоторый опыт в этом деле, и он без труда превратит честных рыцарей в свору никчемных придворных мотыльков».
Тем не менее пришлось взять с собой хотя бы одну фрейлину — баронессу Мелидиру. Это была молодая женщина, ровесница Эланы, со светлыми волосами цвета меда, синими глазами и явным недостатком мозгов в голове. Взяла Элана также и камеристку Алиэн, девушку с невинными карими глазами олененка. Женщины ехали в карете с королевой, Миртаи, Данаей и Стрейдженом, который был разодет в пух и прах и развлекал их легкой болтовней. Спархок решил, что Миртаи и Стрейджена будет достаточно, чтобы при случае защитить его жену и дочь.
С патриархом Эмбаном придется нелегко — это Спархок понял уже после первых миль пути. Эмбан не жаловал верховой езды и успел всем прожужжать уши своими сетованиями.
— Знаешь, так дело не пойдет, — заметил Келтэн где-то около полудня. — Патриарх он или нет, но если рыцарям придется выслушивать его нытье всю дорогу через Дарезию, то прежде чем мы прибудем в Материон, с Эмбаном приключится что-нибудь нехорошее. Я сам уже сейчас готов его утопить, да и река для этого как раз под рукой.
Спархок задумался и поглядел на карету Эланы.
— В этой карете всем не поместиться, — сказал он другу. — Думаю, нам понадобится экипаж попросторней, да и шесть коней производят большее впечатление, чем четверка. Поищи-ка Бевьера.
Когда подъехал смуглокожий арсианец, Спархок объяснил ему, в чем их затруднения.
— Если мы не ссадим Эмбана с коня, нам понадобится год, чтобы пересечь Дарезию. Ты еще не поссорился со своим родичем Лисьеном?
— Конечно, нет. Мы с ним лучшие друзья.
— Ну так почему бы тебе не поехать вперед и не потолковать с ним? Нам нужна большая карета — на восьмерых, с шестеркой лошадей. Мы усадим Эмбана и посла Оскайна в карету с моей женой и ее свитой. Попроси твоего родича подыскать для нас подходящую карету.
— Это обойдется недешево, Спархок, — с сомнением проговорил Бевьер.
— Ничего страшного, Бевьер. Церковь все оплатит. Проехав неделю верхом, Эмбан с величайшей радостью согласится на все, что позволит обходиться без седла. Да, и раз уж ты все равно туда направляешься, передай нашим судам, чтобы поднялись вверх по реке к пристаням Лисьена. Мэдель не назовешь настолько приятным городом, чтобы кому-то из нас захотелось там задерживаться, да и пристани у Лисьена удобнее.
— Что-нибудь еще нам нужно, Спархок? — осведомился Бевьер.
— Пока не знаю, но ты можешь придумать все, что душа пожелает. Прибавь к этому все, что придет тебе в голову по дороге в Мэдель. Пока что в нашем распоряжении неограниченные средства — церковь широко распахнула для нас свои сундуки.
— Я бы на твоем месте не говорил об этом Телэну или Стрейджену, друг мой! — рассмеялся Бевьер. — Буду ждать вас в доме Лисьена. Там и увидимся. — Он пришпорил коня и галопом поскакал на юг.
— Почему ты не сказал ему просто подыскать другую карету для Эмбана и Оскайна? — спросил Келтэн.
— Потому что когда мы прибудем в Империю, я не хочу заботиться о защите двух карет вместо одной.
— А-а, это разумно.
Они приехали в дом маркиза Лисьена, родственника Бевьера, почти перед закатом. Бевьер и его плотный, с цветущим лицом родич ждали их в посыпанном песком дворе перед роскошным жилищем Лисьена. Маркиз низко поклонился королеве Элении и предложил ей свое гостеприимство на время пребывания в Мэделе. Келтэн разместил рыцарей в садах, окружавших дом Лисьена.
— Ты нашел карету? — спросил Спархок у Бевьера. Тот кивнул.
— Она достаточно просторная, — прибавил он с сомнением, — но Эмбан поседеет, когда узнает цену.
— Я бы не был в этом так уверен, — отозвался Спархок. — Давай-ка спросим у него.
И они прошли по двору туда, где рядом с конем стоял патриарх Укеры, цепляясь за луку седла с выражением величайшего отчаяния на лице.
— Приятная была прогулка, не так ли, ваша светлость? — жизнерадостно обратился Спархок к толстяку.
Эмбан застонал:
— Кажется, я неделю не смогу ходить.
— Конечно, мы особо не спешили, — продолжал Спархок. — Вот когда доберемся до Империи, придется прибавить ходу. — Он помялся. — Могу я говорить напрямик, ваша светлость?
— Ты же все равно выскажешься, Спархок, — кисло отозвался Эмбан. — Если б я запретил тебе говорить, разве ты бы меня послушался?
— Скорее всего, нет. Вы серьезно нас замедляете, ваша светлость.
— Ну, извини.
— Вы не приспособлены для езды верхом, патриарх Эмбан. Талант у вас в голове, а не в мягком месте. Глаза Эмбана враждебно сузились.
— Продолжай, — зловеще процедил он.
— Поскольку мы спешим, мы решили пристроить вас на колеса. Будет ли вам удобнее в карете, ваша светлость?
— Спархок, я тебя расцелую!
— Я женатый человек, ваша светлость. Моя жена может неправильно вас понять. Из соображений безопасности одна карета лучше, чем две, поэтому я взял на себя смелость подыскать карету больше той, в которой Элана ехала из Чиреллоса. Вы ведь не против ехать в обществе моей жены? Мы хотим усадить вас и посла Оскайна в карету вместе с королевой и ее свитой. Вас это устраивает?
— Спархок, хочешь, я поцелую землю, на которой ты стоишь?
— Это необязательно, ваша светлость. Все, что тре
буется от вас, — дать разрешение на покупку кареты.
Ведь это, в конце концов, неотложное дело церкви, и
покупка кареты целиком и полностью оправдана, разве
нет?
— Где мне подписаться? — нетерпеливо спросил Эмбан.
— Карета дорогая, ваша светлость…
— Я заложу Базилику, если это поможет мне избавиться от седла.
— Вот видишь? — сказал Спархок Бевьеру, когда они отошли прочь. — Это было совсем не трудно.
— Откуда ты знал, что он так быстро даст согласие?
— Время, Бевьер, главное — выбрать нужное время. Немного погодя он мог бы и не согласиться с ценой. Такие вопросы надо задавать, когда человеку, которого ты спрашиваешь, все еще худо.
— Ты жестокий человек, Спархок! — рассмеялся Бевьер.
— Многие мне говорят об этом время от времени, — мягко согласился Спархок.
— Сегодня мои люди закончат грузить припасы, Спархок, — сказал маркиз Лисьен, когда они скакали к приречной деревне и пристаням, находившимся на краю его владений. — Завтра с утренним приливом вы сможете отправиться в путь.
— Вы настоящий друг, мой лорд, — ответил Спархок. — И всегда поспеваете с помощью.
— Вы преувеличиваете мое великодушие, сэр Спархок, — рассмеялся Лисьен. — На снаряжении ваших кораблей я наживаю неплохую прибыль.
— Люблю, когда мои друзья преуспевают. Лисьен оглянулся через плечо на королеву Элении — она ехала чуть позади, на серой лошадке.
— Ты счастливейший из смертных, Спархок, — заметил он. — В жизни не видел женщины прекрасней твоей жены.
— Я передам ей ваши слова, маркиз Лисьен. Уверен, что ей они придутся по душе.
Элана и Эмбан решили сопровождать их к пристаням. Элана — для того, чтобы обследовать каюты на корабле, Эмбан — чтобы взглянуть на купленную им карету.
Флотилия, стоявшая у причалов Лисьена, состояла из дюжины крупных прочных кораблей, рядом с которыми купеческие суда выглядели неряшливо и неприглядно.
Лисьен провел их через деревню, которая выросла вокруг пристаней, к реке, мерцавшей под утренним солнцем.
— Мастер Клаф! — оглушительный вопль напоминал туманную сирену.
Спархок обернулся в седле.
— Чтоб мне провалиться, если это не капитан Сорджи! — воскликнул он с искренним удовольствием. Спархоку нравился этот грубоватый седой капитан, с которым он провел вместе так много часов. Спрыгнув со спины Фарэна, он тепло пожал руку своему приятелю.
— Я вас тыщу лет не видел, мастер Клаф! — с жаром воскликнул Сорджи. — Ну как, все еще удираете от кузенов?
Спархок сделал скорбное лицо и душераздирающе вздохнул. Возможность была чересчур хороша, чтобы упустить ее.
— Нет, — ответил он убитым голосом, — увы, больше не убегаю. Я совершил промашку, выпив на одну кружку эля больше в одном трактире Апалии, что в северной Пелозии, и кузены поймали меня там.
— И вы не могли убежать? — лицо Сорджи выразило искреннюю тревогу.
— Их было около дюжины, капитан, и они схватили меня прежде, чем я успел пошевелиться. Меня заковали в цепи и привезли в поместье той самой богатой уродины, о которой я вам рассказывал.
— Неужели они заставили вас жениться на ней? — потрясенно вымолвил Сорджи.
— Увы, друг мой, — трагическим тоном проговорил Спархок. — Вон она, моя супруга, едет на сером коне.
И он указал на ослепительную королеву Элении.
Капитан Сорджи уставился на нее с разинутым ртом, и глаза его медленно, но верно полезли на лоб.
— Ужасно, правда? — страдальчески осведомился Спархок.
ГЛАВА 8
Баронесса Мелидира была хорошенькой девушкой с волосами цвета меда и глазами, синими, как небо. Хорошенькой и глупенькой — во всяком случае, она делала все, чтобы выглядеть именно так. В действительности баронесса была намного умнее большинства придворных Эланы, но она давно уже убедилась, что люди с ограниченными умственными способностями настороженно относятся к хорошеньким умным женщинам, и в совершенстве овладела пустой бессмысленной улыбкой, непонимающим видом и глупым хихиканьем. По мере необходимости она пряталась за этими защитными барьерами и помалкивала.
Королева Элана видела эти хитрости насквозь и даже поощряла их. Мелидира была весьма наблюдательна и отличалась острым слухом. На глупышек, как правило, внимания не обращают и в их присутствии говорят такое, на что обычно бы не осмелились. Мелидира неизменно сообщала королеве о подслушанных разговорах, и Элана находила, что баронесса ей весьма и весьма полезна.
Стрейджена Мелидира доводила до безумия. Он совершенно точно знал, что она далеко не так безмозгла, как кажется, но застать ее врасплох ему ни разу не удавалось.
Алиэн, камеристка королевы, была девушкой совсем иного свойства. Ум у нее был самый заурядный, но характер таков, что все любили ее. У нее были каштановые волосы и огромные мягкие карие глаза. Она была скромна, стеснительна и редко подавала голос. Келтэн сразу счел ее своей законной добычей и смотрел на нее, как волк смотрит на оленя, — с чувством собственности. Келтэн обожал служанок и камеристок.
Они ничем не грозили ему, и он добивался успеха, не опасаясь промаха.
Корабль, на котором они отплыли из Мэделя, был отменно оборудован. Он принадлежал церкви, и построили его, чтобы переправлять церковников высокого ранга и их слуг в разные части Эозии.
В корабельных каютах есть свой строгий уют. Они выстроены единообразно из темного дерева, пропитанного маслом — это необходимо для защиты дерева, постоянно подвергающегося воздействию избыточной влаги. Обстановка в каютах неизменна и не поддается никаким попыткам переставить ее на свой лад — мебель, как правило, прикреплена к полу, дабы не ездила по всей каюте во время качки. Поскольку потолок корабельной каюты на деле не что иное, как обратная сторона палубы, на которой трудятся матросы, темные балки потолка на редкость прочны.
На судне, где плыли королева Элении и ее свита, на корме была большая каюта с длинным окном во всю длину кормы — что-то вроде плавучего аудиенц-зала, идеально подходившего для больших собраний. Благодаря широкому окну каюта казалась светлее и просторней, а поскольку корабль шел под парусами, ветер всегда дул в корму и относил затхлый запах трюмной воды вперед, предоставляя наслаждаться им экипажу в битком набитых кубриках форкастеля.
На второй день пути Спархок и Элана, одевшись в простые повседневные одежды, поднялись в помещение, прозванное «тронным залом», — оно находилось прямо над их каютой. Алиэн стряпала завтрак для принцессы Данаи на хитроумной печке, которая наполовину была светильником, наполовину плиткой. Алиэн почти всегда стряпала для Данаи, поскольку без вопросов принимала странные вкусы маленькой принцессы относительно еды.
В дверь вежливо постучали, и вошли Келтэн и Стрейджен. Вид у Келтэна был странный — он скрючился набок и явно мучился от боли.
— Что с тобой стряслось? — спросил Спархок.
— Попытался спать в гамаке, — со стоном ответил Келтэн. — Я решил, что раз уж мы путешествуем по морю, то и жить надо по морским обычаям. Похоже, Спархок, я превратился в развалину.
Миртаи, сидевшая в кресле у двери, встала.
— Стой смирно, — не терпящим возражений тоном велела она светловолосому пандионцу.
— Что ты задумала? — подозрительно осведомился он.
— Помолчи. — Миртаи провела ладонью по его спине, легонько ощупав ее кончиками пальцев. — А теперь ляг на пол, лицом вниз.
— Что-то не хочется.
— Предпочитаешь, чтобы я сбила тебя с ног? Ворча, Келтэн с немалым трудом улегся на пол.
— Будет больно? — спросил он.
— Только не мне, — заверила его Миртаи, снимая сандалии. — Расслабься.
И она принялась расхаживать по спине Келтэна. Громкий хруст и щелчки перемешивались со стонами и вскриками корчившегося под ее ногами Келтэна. Наконец Миртаи остановилась, задумчиво тыкая большими пальцами ног в особо неподдающееся местечко между лопатками. Затем она приподнялась на цыпочки и со всей силы опустилась на ступни.
Из груди Келтэна с дыханием вырвался придушенный вопль, а звук, который издала его спина, напоминал треск расщепленного надвое дерева. Он лежал ничком, задыхаясь и постанывая.
— Не хнычь, как ребенок, — бессердечно велела ему Миртаи. — Вставай.
— Не могу. Ты меня убила.
Миртаи ухватила его за руку и рывком поставила на ноги.
— Пройдись, — приказала она.
— Пройтись? Я и дышать-то не в силах.
Миртаи извлекла один из своих кинжалов.
— Ладно, ладно, — заторопился Келтэн, — успокойся. Уже иду.
— Помахай руками.
— Зачем еще?
— Просто сделай это, Келтэн. Тебе нужно расслабить мышцы.
Келтэн прошелся взад и вперед, размахивая руками и вертя головой.
— Знаешь, — сказал он, — мне отвратительно в этом признаваться, но я чувствую себя лучше — намного лучше.
— Естественно, — Миртаи спрятала кинжал.
— Хотя можно было не обращаться со мной так грубо.
— Если хочешь, я могу вернуть твою спину в прежнее состояние.
— Нет, Миртаи, спасибо, не нужно, — торопливо проговорил Келтэн и на всякий случай попятился подальше от нее. И тут же, ловя удобный случай, бочком двинулся к Алиэн.
— Тебе меня совсем не жалко? — вкрадчиво осведомился он.
— Келтэн! — рявкнула Миртаи. — Не смей!
— Но я только…
Миртаи щелкнула его по носу двумя пальцами, как щенка, который собрался сгрызть хозяйские башмаки.
— Больно! — запротестовал Келтэн, хватаясь за нос.
— Так и было задумано. Отстань от нее.
— И ты намерен позволять ей такое, Спархок? — воззвал Келтэн к другу.
— Сделай то, что она говорит, — посоветовал ему Спархок. — Оставь девушку в покое.
— Кажется, утро для тебя выдалось не слишком удачное, сэр Келтэн? — осведомился Стрейджен.
Келтэн с угрюмым видом удалился в угол.
Наконец все расселись за столом и принялись за завтрак, который принесли из камбуза два матроса. Принцесса Даная сидела в сторонке, у большого окна, где соленый ветерок отгонял запах свиной колбасы от ее деликатных ноздрей.
После завтрака Келтэн и Спархок поднялись на палубу подышать свежим воздухом. Они стояли у левого борта, опираясь на поручни, и смотрели, как проплывает мимо южное побережье Каммории. Дул сильный попутный ветер, и корабль, расправив белые паруса, вел небольшую флотилию по испещренному белыми барашками пены морю.
Королева Элана видела эти хитрости насквозь и даже поощряла их. Мелидира была весьма наблюдательна и отличалась острым слухом. На глупышек, как правило, внимания не обращают и в их присутствии говорят такое, на что обычно бы не осмелились. Мелидира неизменно сообщала королеве о подслушанных разговорах, и Элана находила, что баронесса ей весьма и весьма полезна.
Стрейджена Мелидира доводила до безумия. Он совершенно точно знал, что она далеко не так безмозгла, как кажется, но застать ее врасплох ему ни разу не удавалось.
Алиэн, камеристка королевы, была девушкой совсем иного свойства. Ум у нее был самый заурядный, но характер таков, что все любили ее. У нее были каштановые волосы и огромные мягкие карие глаза. Она была скромна, стеснительна и редко подавала голос. Келтэн сразу счел ее своей законной добычей и смотрел на нее, как волк смотрит на оленя, — с чувством собственности. Келтэн обожал служанок и камеристок.
Они ничем не грозили ему, и он добивался успеха, не опасаясь промаха.
Корабль, на котором они отплыли из Мэделя, был отменно оборудован. Он принадлежал церкви, и построили его, чтобы переправлять церковников высокого ранга и их слуг в разные части Эозии.
В корабельных каютах есть свой строгий уют. Они выстроены единообразно из темного дерева, пропитанного маслом — это необходимо для защиты дерева, постоянно подвергающегося воздействию избыточной влаги. Обстановка в каютах неизменна и не поддается никаким попыткам переставить ее на свой лад — мебель, как правило, прикреплена к полу, дабы не ездила по всей каюте во время качки. Поскольку потолок корабельной каюты на деле не что иное, как обратная сторона палубы, на которой трудятся матросы, темные балки потолка на редкость прочны.
На судне, где плыли королева Элении и ее свита, на корме была большая каюта с длинным окном во всю длину кормы — что-то вроде плавучего аудиенц-зала, идеально подходившего для больших собраний. Благодаря широкому окну каюта казалась светлее и просторней, а поскольку корабль шел под парусами, ветер всегда дул в корму и относил затхлый запах трюмной воды вперед, предоставляя наслаждаться им экипажу в битком набитых кубриках форкастеля.
На второй день пути Спархок и Элана, одевшись в простые повседневные одежды, поднялись в помещение, прозванное «тронным залом», — оно находилось прямо над их каютой. Алиэн стряпала завтрак для принцессы Данаи на хитроумной печке, которая наполовину была светильником, наполовину плиткой. Алиэн почти всегда стряпала для Данаи, поскольку без вопросов принимала странные вкусы маленькой принцессы относительно еды.
В дверь вежливо постучали, и вошли Келтэн и Стрейджен. Вид у Келтэна был странный — он скрючился набок и явно мучился от боли.
— Что с тобой стряслось? — спросил Спархок.
— Попытался спать в гамаке, — со стоном ответил Келтэн. — Я решил, что раз уж мы путешествуем по морю, то и жить надо по морским обычаям. Похоже, Спархок, я превратился в развалину.
Миртаи, сидевшая в кресле у двери, встала.
— Стой смирно, — не терпящим возражений тоном велела она светловолосому пандионцу.
— Что ты задумала? — подозрительно осведомился он.
— Помолчи. — Миртаи провела ладонью по его спине, легонько ощупав ее кончиками пальцев. — А теперь ляг на пол, лицом вниз.
— Что-то не хочется.
— Предпочитаешь, чтобы я сбила тебя с ног? Ворча, Келтэн с немалым трудом улегся на пол.
— Будет больно? — спросил он.
— Только не мне, — заверила его Миртаи, снимая сандалии. — Расслабься.
И она принялась расхаживать по спине Келтэна. Громкий хруст и щелчки перемешивались со стонами и вскриками корчившегося под ее ногами Келтэна. Наконец Миртаи остановилась, задумчиво тыкая большими пальцами ног в особо неподдающееся местечко между лопатками. Затем она приподнялась на цыпочки и со всей силы опустилась на ступни.
Из груди Келтэна с дыханием вырвался придушенный вопль, а звук, который издала его спина, напоминал треск расщепленного надвое дерева. Он лежал ничком, задыхаясь и постанывая.
— Не хнычь, как ребенок, — бессердечно велела ему Миртаи. — Вставай.
— Не могу. Ты меня убила.
Миртаи ухватила его за руку и рывком поставила на ноги.
— Пройдись, — приказала она.
— Пройтись? Я и дышать-то не в силах.
Миртаи извлекла один из своих кинжалов.
— Ладно, ладно, — заторопился Келтэн, — успокойся. Уже иду.
— Помахай руками.
— Зачем еще?
— Просто сделай это, Келтэн. Тебе нужно расслабить мышцы.
Келтэн прошелся взад и вперед, размахивая руками и вертя головой.
— Знаешь, — сказал он, — мне отвратительно в этом признаваться, но я чувствую себя лучше — намного лучше.
— Естественно, — Миртаи спрятала кинжал.
— Хотя можно было не обращаться со мной так грубо.
— Если хочешь, я могу вернуть твою спину в прежнее состояние.
— Нет, Миртаи, спасибо, не нужно, — торопливо проговорил Келтэн и на всякий случай попятился подальше от нее. И тут же, ловя удобный случай, бочком двинулся к Алиэн.
— Тебе меня совсем не жалко? — вкрадчиво осведомился он.
— Келтэн! — рявкнула Миртаи. — Не смей!
— Но я только…
Миртаи щелкнула его по носу двумя пальцами, как щенка, который собрался сгрызть хозяйские башмаки.
— Больно! — запротестовал Келтэн, хватаясь за нос.
— Так и было задумано. Отстань от нее.
— И ты намерен позволять ей такое, Спархок? — воззвал Келтэн к другу.
— Сделай то, что она говорит, — посоветовал ему Спархок. — Оставь девушку в покое.
— Кажется, утро для тебя выдалось не слишком удачное, сэр Келтэн? — осведомился Стрейджен.
Келтэн с угрюмым видом удалился в угол.
Наконец все расселись за столом и принялись за завтрак, который принесли из камбуза два матроса. Принцесса Даная сидела в сторонке, у большого окна, где соленый ветерок отгонял запах свиной колбасы от ее деликатных ноздрей.
После завтрака Келтэн и Спархок поднялись на палубу подышать свежим воздухом. Они стояли у левого борта, опираясь на поручни, и смотрели, как проплывает мимо южное побережье Каммории. Дул сильный попутный ветер, и корабль, расправив белые паруса, вел небольшую флотилию по испещренному белыми барашками пены морю.