Эддингс Дэвид. Властелин мургов

   — Гарион! — воскликнула Сенедра с величайшим облегчением, вскакивая на ноги. — Что так задержало тебя?
   — Нам пришлось свернуть с прямого пути, — ответил он, заключая ее в объятия; зарывшись лицом в ее волосы, он вновь уловил нежный и теплый аромат, который был так мил его сердцу.
   — Итак, друзья мои, — сказал Белгарат, вглядываясь в постепенно светлеющее небо, — я хочу, чтобы мы поскорее трогались в путь, посему буду краток. — Он уселся на мягкий пружинистый мох возле самого фонаря и указал на бритоголового евнуха. — Это Сади. Большинство из вас уже знакомы с ним. Он будет нас сопровождать.
   — Мудро ли это, Белгарат? — нерешительно спросил Дарник.
   — Возможно, и нет, — отвечал старик. — Но это не я придумал. Ему упорно кажется, что Зандрамас сейчас в южном Хтол-Мургосе и собирается пересечь континент, чтобы попасть на остров Веркат, что у юго-восточного побережья.
   — Сейчас эта часть суши изобилует опасностями, о древнейший, — пробормотала Бархотка.
   — С нами ничего не случится, дорогая госпожа, — уверил ее Сади нежным контральто. — Если мы будем путешествовать под видом работорговцев, никто к нам не привяжется.
   — Это ты так считаешь, — слегка скептически произнес Белгарат. — Возможно, именно так все и было бы, не начнись эта война. К тому же мы до сих пор не знаем наверняка, как маллорейцы относятся к работорговле.
   — Вам пора узнать еще кое-что, — тихо прибавила Полгара. — Мы с Гарионом были во дворце, чтобы разузнать, имеет ли Салмиссра ко всему этому отношение. И она сказала нам, что Зандрамас — женщина.
   — Женщина? — воскликнула Сенедра.
   — Так сказала нам Салмиссра, а ей нет ровным счетом никакого резона лгать.
   Дарник почесал в затылке.
   — Не правда ли, сюрприз? А ты уверена, что Салмиссра не ошибается?
   Полгара кивнула.
   — Салмиссра совершенно уверена в том, что говорит, к тому же она явно кичилась своей осведомленностью в том, о чем я не знаю.
   — А ведь это похоже на правду, — задумчиво проговорила Бархотка. — Большинство поступков Зандрамас — типично женские.
   — Что-то я не совсем тебя понимаю, — признался Дарник.
   — Мужские поступки разительно отличаются от женских, добрый человек. Одно и то же мужчины и женщины делают по-разному. И то, что Зандрамас оказалась женщиной, очень многое объясняет.
   — К тому же она пускается во все тяжкие, стараясь это скрыть, — добавил Шелк. — Заботится о том, чтобы никто из видевших ее не остался в живых и не смог бы никому раскрыть ее тайны.
   — Давайте обсудим это немного позднее. — Белгарат поднялся, вглядываясь в туман, который рассеивался на глазах. — Я хочу поскорее убраться отсюда — прежде, чем проснутся люди на том берегу. Пора седлать лошадей.
   Потребовалось некоторое время, чтобы освободить одну из лошадей, везущих поклажу, для Сади. Но вскоре все уже ехали по лесной тропинке, ведущей вдоль извилистого русла Змеиной реки. Поначалу они двигались с большой опаской, но, покинув окрестности Стисс-Тора, утонувшие в прибрежном тумане, пришпорили коней и поскакали по пустынной дороге, ведущей через дикие леса и зловонные болота Страны змей.
   В лугах утреннего солнца туман казался совершенно волшебным, а капли росы, повисшие на листьях, блистали, словно драгоценные каменья. Гарион, у которого щипало глаза после бессонной ночи, чувствуя себя совершенно разбитым, тем не менее самозабвенно любовался унизанной бриллиантами влаги зеленью и не уставал восхищаться волшебной красотой этого дикого захолустья.
   — Весь мир прекрасен, Белгарион, — откликнулся на его невысказанные мысли Эрионд. — Надо только уметь смотреть на него.
   Когда туман рассеялся, путники смогли двигаться куда быстрее. В тот день они никого не повстречали и к тому времени, как солнце начало медленно погружаться в клубы пурпурных облаков, которые, казалось, круглые сутки окутывали горизонт на западе, уже преодолели значительное расстояние вверх по реке.
   — Далеко ли до мургской границы? — спросил Гарион у Сади, с которым они собирали валежник, пока Дарник с Тофом ставили на ночь палатки.
   — Еще несколько дней пути, — ответил евнух. — Там надо перейти реку вброд — переправа у самого истока, — затем взять вбок, по направлению к Араге. На другой стороне брода деревушка — мне нужно туда заглянуть кое за чем: прикупить подходящей одежды, ну и тому подобного.
   Неподалеку Бархотка и Сенедра распаковывали походные кухонные принадлежности Полгары. И светловолосая драснийка глянула на Сади.
   — Извините, — сказала она, — но мне кажется, в вашем плане есть изъян.
   — Да-а?
   — Как мы сможем выдать себя за работорговцев, когда с первого же взгляда видно, что среди нас есть женщины?
   — Но в любом отряде работорговцев есть женщины, моя дорогая госпожа, — сообщил евнух, опуская охапку валежника подле сложенного из камней очага. — Думаю, что если вы поразмыслите, то сами поймете почему.
   — А вот я не понимаю, — заявила Сенедра.
   Сади деликатно прокашлялся.
   — Ведь мы торгуем и рабынями точно так же, как и рабами-мужчинами, ваше величество, — принялся растолковывать он. — А рабыни, которых конвоируют женщины-работорговцы, стоят дороже.
   Лицо королевы медленно залилось румянцем.
   — Как же это отвратительно.
   Сади пожал плечами.
   — Не я сотворил этот мир, ваше величество. Я просто пытаюсь к нему приспособиться.
   Когда трапеза была окончена, Сади взял глиняную миску, наполнил ее горячей водой и принялся намыливать голову — на бритой макушке уже явственно проглядывала щетина.
   — Знаешь, я все хочу спросить тебя, Сади, — обратился к евнуху Шелк. — Что ты такого натворил? Чем так разгневал Салмиссру?
   Сади криво усмехнулся.
   — Все мы — ну те, кто на службе у королевы, — все до единого продажные душонки, Хелдар. Все мы сплошь подлецы и негодяи — и даже хуже. И вот несколько лет тому назад Салмиссра издала ряд законов с целью удержать обманы и придворные дрязги в допустимых границах — единственно ради того, чтобы не начался раздор в правительстве. Я нарушил некоторые из этих постановлений, — да что там, большинство из них. Сарис пронюхал про это и помчался кляузничать королеве. — Сади вздохнул. — Мне страшно жаль, что я не видел, каково было ему, когда она его целовала. — И евнух взялся за бритву.
   — А почему все мужчины в Найсе бреют головы? — с любопытством спросила Сенедра.
   — В Найсе полным-полно разнообразных и весьма противных насекомых, ваше величество, которые с величайшей охотой поселяются в человеческих волосах.
   Королева ошарашенно поглядела на Сади, невольно потянувшись рукой к своим медным кудрям.
   — Я бы на вашем месте не слишком беспокоился, — улыбнулся евнух. — Большинство из них зимой обычно впадают в спячку.
   Спустя несколько часов, около полудня, дорога пошла в гору — из непроходимых лесных зарослей путешественники выехали в холмистый подлесок.
   Промозглая сырость отступила, и путников окутало приятное тепло. Река уже бежала по камням, и воды ее стали значительно чище.
   — Брод уже совсем недалеко, прямо впереди, — объяснил Сади, когда они миновали излучину.
   В этом месте был когда-то каменный мост, но время и быстрые воды подточили опоры и низвергли сооружение. Меж каменных глыб, шипя и пенясь, бежали зеленоватые струи. Вверх по течению от разрушенного моста, на мелководье, вода сверкала и переливалась всеми цветами радуги. Видно было, что здесь часто переходят реку вброд, — земля на берегу была хорошо утоптана.
   — А пиявки тут есть? — спросил Шелк, с опаской глядя на воду.
   — Здесь для них течение чересчур быстрое, принц Хелдар, — ответил Сади. — Тела пиявок слишком нежны, им не по вкусу биться о камни на быстрине. — И евнух, уверенно пришпорив коня, въехал в воду. — Деревня, про которую я говорил, неподалеку, — объявил он, когда все пересекли поток. — Мне нужен всего какой-нибудь час, чтобы добыть все необходимое.
   — Мы можем подождать тебя здесь, — ответил Белгарат, соскакивая с седла. — Ты пойдешь с ним, Шелк.
   — Да я и сам справлюсь, — воспротивился Сади.
   — Уверен, что справишься. Всего-навсего маленькая предосторожность — назовем это так.
   — А как я объясню хозяину лавки, что вместе со мной явился драсниец?
   — А ты солги ему. Нисколько не сомневаюсь, ты сумеешь сделать это очень убедительно.
   Гарион спешился и пошел вверх по берегу реки. Этих людей он любил больше всех на свете, но порой их беспечная болтовня приводила его в ярость. Даже прекрасно зная, что у них не было на уме ничего дурного, Гарион тем не менее воспринимал их поведение как полнейшее безразличие к его личной трагедии и, что было для него еще важнее, к мучениям Сенедры. Он стоял на речном обрыве, невидящими глазами глядя на бегущие воды Змеиной реки и раскинувшиеся внизу джунгли Страны змей. Как он будет рад выбраться из Найса! И дело вовсе не в непролазной грязи, не в удушающей вони болот и не в тучах насекомых, беспрестанно вьющихся в воздухе. Настоящая беда заключалась в том, что в Найсе в большинстве случаев видно было всего на несколько футов вперед — и не только вперед, а вообще в любом направлении. Гарион же, сам не зная почему, ощущал насущную необходимость обозревать большие расстояния, поэтому ветви деревьев и густой подлесок мешали ему и раздражали его. Вот уже несколько раз он с трудом, собрав в кулак всю волю, усмирял жгучее желание при помощи дарованной ему силы истребить эти дикие джунгли.
   Когда Сади и Шелк возвратились, лицо маленького драснийца было перекошено от злости.
   — Это же только для вида, принц Хелдар, — терпеливо уговаривал его Сади. — Ведь с нами не будет ни единого раба, и некому будет все это надеть.
   — Меня оскорбляет даже сама мысль.
   — Вы это о чем? — спросил Белгарат.
   Сади передернул плечами.
   — Я купил несколько пар кандалов и еще невольничьи пояса. А Хелдару это пришлось не по нраву.
   — Да и кнуты мне не по нутру, — добавил Шелк.
   — Но я же все объяснил тебе, Хелдар!
   — Знаю. И все равно противно!
   — Разумеется, противно. Найсанцы вообще препротивные людишки. Я думал, вам это известно.
   — Рассуждениями о морали и нравственности можно заняться позднее, — прервал их Белгарат. — Пора двигаться.
   Дорога от реки вела прямо в предгорья. Лиственные деревья уступили место хвойным, все чаще встречались низкие заросли вереска. Тут и там среди темной зелени белели огромные валуны, а небо над головами было ярко-синим. Заночевали они в густейших зарослях вереска, а костер развели возле самого валуна — поверхность камня отражала и тепло, и свет. Отсюда был виден горный кряж, отчетливо вырисовывающийся на фоне звездного неба.
   — Когда мы перевалим за этот горный хребет, окажемся в Хтол-Мургосе, — объявил Сади сидящим вокруг костра спутникам после ужина. — Мурги очень ревностно охраняют свои границы, поэтому, думаю, настало время облачиться в наши маскарадные костюмы.
   Он развязал большой тюк, который приволок из деревни у брода, и, достав оттуда несколько темно-зеленых шелковых нарядов, озадаченно посмотрел на Сенедру и гиганта Тофа.
   — Н-да, маленькая незадача, — пробормотал он. — Товар у хозяина лавки не отличался большим разнообразием размеров.
   — Я все подгоню, Сади, — пообещала Полгара, подхватывая кинутые одежды, и принялась развязывать один из тюков в поисках швейных принадлежностей.
   Белгарат же в задумчивости разглядывал большую карту.
   — Меня кое-что беспокоит, — сказал он, поворачиваясь к Сади. — Существует ли путь, по которому Зандрамас могла бы, отплыв на корабле из какого-либо порта западного побережья, обогнуть южную оконечность континента и достичь Верката?
   Сади отрицательно покачал головой — его бритая голова поблескивала в свете костра.
   — Это невозможно, о древнейший. Несколько лет тому назад маллорейский флот проскользнул мимо Мургоса, и король Ургит все еще видит это в кошмарных снах. Он позакрывал все порты западного побережья, а его корабли патрулируют берега вдоль всего полуострова Урга. Никто не плавает вдоль этих берегов без его особого на то разрешения.
   — А это далеко от Верката? — спросил Дарник. Сади, сощурившись, поглядел на звезды.
   — В это время года три-четыре месяца езды, добрый человек.
   Полгара что-то вполголоса напевала про себя, проворная игла в ее руках поблескивала.
   — Подойди-ка, Сенедра, — позвала она.
   Маленькая королева поднялась и подошла к ней. Полгара приложила зеленое платье к ее хрупкой фигурке и удовлетворенно кивнула.
   Сенедра наморщила носик.
   — А она должна так плохо пахнуть, эта одежда? — спросила она у Сади.
   — Не думаю, что должна, но всегда пахнет. У рабов довольно специфический запах, и он прямо-таки въедается в ткань.
   Полгара глядела на Тофа, держа в руках оставшуюся одежду.
   — Да-а, это будет потруднее.
   Гигант смущенно улыбнулся в ответ и поднялся, чтобы подбросить в костер еще охапку хвороста. Когда он поворошил палкой угли, сноп ярко-оранжевых искр взмыл в небо, и на мгновение показалось, будто звезды совсем низко. И в этот миг откуда-то из-за горного кряжа раздалось низкое раскатистое рычание.
   — Что это? — вскрикнула Сенедра.
   — Лев, — ответил Сади. — Они иногда охотятся, бродя вдоль тропы, по которой гонят рабов, — по крайней мере, старые и немощные звери.
   — А почему так?
   — Порой рабы слабеют настолько, что не могут идти дальше, и их бросают прямо на тропе. Старый лев не в силах нагнать ловкую и быструю добычу, и вот…
   — Сади умолк.
   Сенедра в ужасе устремила на него взгляд.
   — Вы же сами спросили, ваше величество, — напомнил ей евнух. — Кстати, мне и самому все не очень-то нравится. Вот почему я бросил работорговлю и ударился в политику. — Он встал и отряхнул полы своей одежды. — А теперь, да простят меня многоуважаемые господа, я пойду и покормлю Зит. Будьте осторожны нынче, ложась спать, — порой она ускользает от меня после кормежки. Сдается мне, ей нравится играть со мной в прятки, поэтому неизвестно, где она может обнаружиться. — И евнух отправился туда, где расстелены были его одеяла.
   Шелк долго смотрел ему вслед, потом обернулся к сидящим у огня.
   — Не знаю как все вы, — объявил он, — но я сегодня сплю прямо здесь, не сходя с места.
   Наутро, после завтрака, все натянули вонючие одежды найсанских работорговцев. Следуя указаниям Белгарата, Гарион старательно укрыл рукоять Ривского меча.
   — Полагаю, следует тщательно прятать Шар — по крайней мере, пока мы в Хтол-Мургосе, — сказал старик. — Когда рядом появляются ангараканцы, он начинает беспокоиться.
   Путники оседлали лошадей и стали подниматься в горы. Как только перевалили через хребет, Полгара внезапно и резко натянула поводья своего коня.
   — Что такое, Полгара? — спросил Дарник. Она не сразу ответила, сильно побледнев. Глаза ее сверкнули, а снежно-белый локон засветился.
   — Чудовищно! — выдохнула Полгара.
   — Что там, тетушка Пол? — спросил Гарион.
   — Поглядите туда.
   И она указала на что-то дрожащей рукой. В нескольких ярдах от дороги белели человеческие кости и череп, уставившийся в небо пустыми глазницами.
   — Это один из тех рабов, про которых вчера вечером рассказывал Сади? — предположил Шелк.
   Полгара покачала головой.
   — Сарис и Нарадас уговорились между собой, что несколько человек будут сопровождать Зандрамас к границе Страны мургов, — напомнила она. — Когда она добралась сюда, они ей стали больше не нужны.
   Шелк помрачнел.
   — Да, это вполне в ее духе. Всех, кто перестает быть ей нужным, она не задумываясь убивает.
   — Она не просто убила их. — Полгару передернуло. — Злодейка перебила им ноги и оставила несчастных на растерзание львам. Они прождали тут до самого заката, а потом пришли львы.
   Лицо Сенедры побелело.
   — Как ужасно!
   — Ты уверена, Полгара? — спросил Дарник. Лицо его приобрело странное выражение.
   — Некоторые деяния людские так ужасны, что их запоминают даже камни и могут о них поведать.
   Белгарат не отрываясь смотрел на побелевшие кости.
   — Зандрамас сделала такое не впервые. Ей недостаточно просто убивать, чтобы скрывать свои хитрости. Ей необходимо зверствовать.
   — Она — сущее чудовище, — промолвила Сенедра. — Она упивается ужасом.
   — Мало того, — ответил Белгарат. — По-моему, она пытается оставлять для нас таким образом «весточки». — Он кивком указал на кости. — В этом не было особой необходимости. Полагаю, она хочет нас напугать.
   — Не выйдет, — очень тихо и спокойно сказал Гарион. — Все, что она делает, лишь усугубляет ее вину. Когда настанет для нее час расплаты за все, думаю, она обнаружит, что хватила через край.
   На самой вершине хребта старая дорога внезапно обрывалась, словно обозначая ту невидимую грань, где кончался Найс и начинался Хтол-Мургос. Отсюда с вершины путники безмолвно взирали на бескрайние просторы, покрытые черными глыбами и гравием, посверкивающим под палящим солнцем.
   — Куда же направилась Зандрамас? — спросил Дарник у Гариона.
   — Она повернула на юг, — ответил Гарион, почувствовав движение Шара в новом направлении.
   — Мы сможем выгадать время, если двинемся напрямик, ведь правда?
   — Совершенно исключено, господин Дарник, — объявил Сади. — Это великая пустыня Арага. Она так же безгранична, как Алгария. Вода здесь есть только в колодцах дагашей — но ведь вы не хотите быть там схваченными, не так ли?
   — Дагаши там живут? — спросил Дарник, из-под руки озирая пустыню.
   — Они — единственные, кто может выжить здесь, — ответил Сади. — Возможно, поэтому они такие грозные. Нам придется проехать по этому хребту на юг еще с сотню лиг. Потом направимся на юго-восток через Моркт и дальше, в великий южный лес Горут.
   Белгарат кивнул:
   — Тогда в путь!
   Путники направились на юг, огибая с запада пустыню Арагу по горному хребту. По пути Гарион примечал, что деревья по ту сторону хребта чахлые и очень редкие. На каменистой почве не росла трава, а вереск уступил место колючему кустарнику. Казалось, горный кряж — это граница между двумя территориями, на которых господствует совершенно разный климат. Если западнее гор царило ласковое тепло, то восточнее властвовала удушающая жара. Здесь почти совсем не было ручьев, а несколько родничков, которые они отыскали, были крошечными и слабенькими. Тепловатая водица образовывала лужицы, почти совершенно скрытые меж ржавых булыжников.
   Утром третьего дня их путешествия по Хтол-Мургосу Тоф перекинул через плечо одеяло, подхватил свою поклажу и спустился в устье оврага, где они провели ночь, с целью внимательно осмотреть каменистую пустыню, лежащую внизу.
   Солнце еще не поднялось, но скупой свет предрассветных небес давал возможность до мельчайших подробностей разглядеть каменистую скалу и утес. Спустя некоторое время великан возвратился и коснулся плеча Дарника.
   — Что-то не так, Тоф? — спросил кузнец. Немой гигант указал на что-то пальцем.
   — Хорошо, сейчас взгляну, — сказал Дарник, поднимаясь. Вдвоем они подошли к краю лощины и выглянули наружу. Спустя некоторое время Дарник бросил через плечо:
   — Белгарат, лучше тебе самому на это посмотреть.
   Старый волшебник, только что натянувший свои стоптанные бесформенные башмаки, подошел к ним. Длинное зеленое одеяние доходило ему до пят. Некоторое время он пристально глядел в лощину, затем у него вырвалось невнятное проклятие.
   — Да, положение незавидное.
   Сложность создавшегося положения стала вполне очевидной, когда все собрались возле устья оврага. На некотором расстоянии явственно заметно было большое облако пыли, которое, казалось, неподвижно повисло в застывшем предрассветном воздухе.
   — Как думаешь, сколько людей могли поднять столько пыли? — тихонько спросил Гарион.
   — По меньшей мере несколько сотен, — откликнулся Шелк.
   — Мурги?
   — Нет, если, разумеется, они не переменили кардинально своих обычаев, — прошептала Бархотка. — Эти одеты в красное.
   Шелк долго и пристально вглядывался в пыльное облако.
   — У тебя острое зрение, — сказал он наконец светловолосой Бархотке.
   — Одно из преимуществ юности, — вежливо ответила она.
   Маленький драсниец уколол ее недовольным взглядом.
   — Я думал, это земли мургов, — попытался возразить Дарник.
   — Так оно и есть, — ответил Сади, — но маллорейцы частенько патрулируют эти территории. Закет уже много лет безуспешно пытается зайти к Ургиту в тыл.
   — А где же они тут берут воду?
   — Уверен, они привезли ее с собой.
   Тоф повернулся и стал карабкаться по южному склону лощины — из-под его башмаков сыпался грязно-бурый гравий.
   — Думаешь, мы сможем от них удрать? — спросил Шелк у Белгарата.
   — Никуда не годная затея. Полагаю, лучше нам пересидеть здесь, покуда они не скроются из виду.
   Тоф выбрался наверх и издал призывный свист.
   — Пойди и погляди, чего ему надо, Дарник, — велел Белгарат.
   Кузнец кивнул и стал карабкаться по склону.
   — Думаешь, они нас здесь отыщут? — нервно спросила Сенедра.
   — Маловероятно, ваше величество, — ответил Сади. — Сомневаюсь, что у них есть время обшаривать каждую лощину и овраг в этих горах.
   Белгарат, сощурившись, глядел на облако пыли.
   — Они движутся на юго-запад, — объявил он. — Если мы пересидим тут денек или около того, они просто пройдут мимо.
   — Как противно, что приходится терять время! — сморщился Гарион.
   — Согласен с тобой, но похоже, выбирать нам не приходится.
   Дарник соскользнул вниз по склону оврага.
   — Там впереди еще один отряд, — бросил он отрывисто. — Думаю, это мурги.
   Белгарат снова вполголоса выругался.
   — Не хотелось бы угодить в самое пекло, — сказал он. — Поднимись наверх и глаз не спускай с них, — приказал он Шелку. — Хватит с нас сюрпризов.
   Драсниец стал карабкаться вверх по склону. Повинуясь смутному беспокойству, Гарион последовал за ним. Наверху они залегли за зарослями густого колючего кустарника.
   Яркий шар солнца уже поднялся из-за горизонта на востоке, и громадное облако пыли, поднятое маллорейской колонной, окрасилось в ярко-алый цвет.
   Фигурки людей внизу — и конных маллорейцев, и пеших мургов — казались игрушечными.
   — Насколько я могу судить, числом они примерно равны, — заметил Шелк, пристально наблюдая за происходящим внизу.
   Гарион иначе оценил обстановку.
   — И тем не менее преимущество на стороне мургов. Они находятся выше, к тому же внезапность сослужит им хорошую службу.
   Шелк усмехнулся.
   — О, да ты на глазах становишься заправским стратегом!
   Гарион смолчал.
   — Сади был прав, — продолжал Шелк, — у маллорейцев с собой запасы воды. — Он указал на дюжину-другую громоздких повозок, груженных большими бочками, тащившихся в хвосте колонны.
   Маллорейцы достигли одной из узких лощин и затаились там, в то время как их разведчики пристально оглядывали каменистую пустыню. И по донесшимся вскоре взволнованным крикам можно было понять, что они заметили мургов.
   — Бессмыслица какая-то, — отметил Гарион. — Они даже и не пытаются остаться незамеченными.
   — Мурги не отличаются острым умом, — пояснил Шелк.
   Облаченные в красное маллорейцы сомкнули ряды, а затаившиеся мурги, внезапно покинув свое убежище, принялись осыпать противника дождем стрел, но после кратковременного обстрела стали отходить.
   — Почему они отходят? — с презрением вопрошал Гарион. — Какого черта надо было сидеть в засаде, внезапно напасть, а потом повернуться и удрать?
   — Это не по глупости, — пробурчал Шелк. — У них что-то на уме.
   Отступающие мурги продолжали отстреливаться, и вскоре весь склон был усеян телами убитых в красных одеждах, а маллорейцы самозабвенно преследовали врага.
   И снова Гариона поразило, насколько игрушечной, ненастоящей кажется эта схватка. Будь он ближе, кровавая бойня потрясла бы его, но отсюда, сверху, все это было всего-навсего любопытно.
   И тут, когда лавина маллорейцев устремилась вслед за отступающим противником в лощины и овраги предгорий, из-за гребня гор, вдававшихся в пустыню, внезапно вылетела мургская кавалерия, вооруженная топорами.
   — Так вот в чем дело, — сказал Гарион. — Они заманили маллорейцев в ловушку, чтобы ударить с тыла.
   — Мне так не кажется, — не согласился Шелк. — Думаю, их цель — повозки с провиантом.
   Кавалерия мургов тем временем и впрямь налетела на плохо охраняемый обоз маллорейцев — взметнулись топоры в руках всадников, и бочки стали разлетаться одна за другой. Прозрачные потоки хлынули на бесплодную пустынную почву.
   Солнце, скрытое клубами пыли, стало кроваво-красным, и сверху, из укрытия, Гариону казалось, что из бочонков на камни и песок хлещет не вода, а алая кровь.
   Ряды маллорейцев дрогнули. Фигуры, облаченные в красное, кинулись на защиту бесценных запасов воды, но было уже слишком поздно. Всадники-мурги с холодной жестокостью расправились со всеми бочками и теперь с торжествующими криками скакали туда, откуда приехали.
   А пешие мурги, чье показное отступление заставило врага так жестоко обмануться, поспешили занять прежнюю позицию и вновь принялись осыпать дождем стрел своих повергнутых в панику противников. Маллорейцы, тщетно пытавшиеся спасти те жалкие остатки воды, что сохранились на донышках разбитых бочонков, становились хорошей мишенью для вражеских стрелков. Наконец, фигурки в красном дрогнули и устремились прямо в пустыню, бросив остатки разгромленного обоза.