Эддингс Дэвид. Властелин мургов

   — Жестокий способ вести войну, — произнес Шелк.
   — Битва, по-моему, окончена, — заметил Гарион, наблюдая, как одетые в черное мурги спускались вниз, добивая по дороге раненых.
   — О да, — отвечал Шелк. Голос его дрожал. — Битва окончена, но смерть продолжает разгуливать.
   — А может, оставшиеся в живых сумеют пересечь пустыню и спастись?
   — У них нет ни малейшего шанса.
   — Совершенно верно, — произнес худощавый человек в черном, выступая из-за ближайшей скалы с натянутым луком в руках. — Ну а теперь, когда вы все видели, почему бы вам не возвратиться в лагерь и не присоединиться к остальным?

Глава 10

   Шелк поднялся на ноги, стараясь, чтобы противник видел обе его руки одновременно.
   — Ты передвигаешься бесшумно, приятель, — заметил он.
   — Я хорошо натренирован, — ответил человек с луком. — Поторапливайтесь! Друзья вас заждались.
   Шелк бросил на Гариона быстрый предупреждающий взгляд. «Лучше покориться, по крайней мере пока мы не сможем оценить ситуацию. — Его пальцы сжались. — Уверен, он здесь не один».
   Друг за другом они медленно спустились по склону — человек с луком пристально наблюдал за ними, держа оружие наготове. В дальнем конце оврага, где они прошлой ночью разбили лагерь, несколько воинов в черном с луками стерегли остальных. Щеки у всех воинов были в шрамах, а глаза раскосые, как и подобает мургам, и все же в их наружности присутствовали пусть и незначительные, но все же отличия от представителей этого народа. Те мурги, которых Гариону доводилось видеть прежде, были широкоплечие, а в позах их ясно читалось холодное высокомерие. Эти же были куда стройнее, а осанка их, хоть и воинственная, выглядела не столь вызывающе.
   — Поверьте, благородный Таджак, — раболепно говорил Сади, обращаясь к худощавому человеку, который, похоже, был тут главным, — все так, как я сказал. Со мною лишь эти двое слуг.
   — Мы знаем, сколько вас здесь, работорговец, — хриплым голосом с сильным характерным акцентом ответил худощавый, — мы следим за вами от самой границы Хтол-Мургоса.
   — Да мы и не пытались скрываться, — нерешительно возразил Сади. — Мы затаились здесь единственно затем, чтобы не оказаться втянутыми в эти неприятные события там, внизу. — Он помолчал. — Одно мне любопытно: с какой стати доблестные дагаши так заинтересовались горсткой найсанских работорговцев? Несомненно, мы далеко не первые проходим этим путем.
   Таджак, казалось, не слышал евнуха — его узкие глаза пристально разглядывали Гариона и его друзей.
   — Как твое имя, работорговец? — спросил он наконец у Сади.
   — Я Усса из Стисс-Тора, добрый господин, честный работорговец. У меня при себе все бумаги, вот извольте взглянуть.
   — А почему среди твоих слуг нет найсанцев?
   Сади с невинным видом развел руками.
   — Война, которая идет на юге, — вот причина. Никого из моих соотечественников сейчас и калачом не заманишь в Хтол-Мургос, — объяснил он. — Вот и пришлось мне нанять чужеземцев себе в помощь.
   — Возможно, ты и не врешь, — сказал дагаш ровным голосом, в котором отсутствовали какие бы то ни было эмоции. Он внимательно оглядел Сади, оценивая его. — Ты любишь деньги, Усса из Стисс-Тора? — неожиданно спросил он.
   Глаза Сади оживленно засверкали, он принялся потирать руки.
   — Почему бы нам не потолковать? Только вот чем могу служить? И сколько вы намереваетесь уплатить мне?
   — Придется тебе обсудить это с моим господином, — ответил Таджак. — Мне приказано было отыскать отряд работорговцев и сообщить им, что я могу свести их с человеком, который хорошо заплатит за необременительную услугу. Заинтересовало тебя это предложение?
   Сади помешкал, исподтишка поглядывая на Белгарата, словно ожидая от него совета.
   — Ну? — нетерпеливо произнес Таджак. — Так тебя это заинтересовало?
   — Разумеется, — осторожно ответил Сади. — А кто твой господин, Таджак? Кто этот благодетель, который хочет сделать меня богачом?
   — Он откроет тебе свое имя и изложит свою просьбу при встрече — в Кахше.
   — В Кахше? — воскликнул Сади. — Но ты не предупредил, что мне придется ехать туда!
   — Я многого еще не успел тебе сказать. Итак, ты согласен отправиться с нами в Кахшу?
   — Есть ли у меня право выбора?
   — Нет.
   Сади беспомощно развел руками.
   «Где находится Кахша?» — едва заметным движением пальцев спросил Гарион у Шелка.
   «Главный город дагашей, их столица. У него дурная репутация».
   — Ну, хорошо, — решительно сказал Таджак. — Сворачивайте лагерь и готовьтесь тронуться в путь. До Кахши много часов езды, а полдень — не лучшее время в пустыне.
   Солнце было уже высоко, когда отряд выехал из лощины в окружении воинов Таджака, не спускающих глаз с пленников. В песках разбитые наголову маллорейцы тянулись цепочками через бескрайние просторы.
   — Не попытаются ли они воспользоваться вашими колодцами, благородный Таджак? — спросил Сади.
   — Возможно, и попытаются, да вот только вряд ли им удастся их отыскать. Мы накрываем наши колодцы каменными глыбами, а все камни в пустыне на одно лицо.
   Воины-мурги, сгрудившиеся у самой подошвы горюй гряды, наблюдали за позорным отступлением маллорейцев. Приблизившись к ним, Таджак сделал повелительный жест, и они хмуро расступились.
   Когда они проезжали сквозь узкую расщелину, ведущую в пустыню, Гариону удалось подъехать к Белгарату, и теперь они ехали бок о бок.
   — Дедушка, — зашептал он, — что нам делать?
   — Поживем и увидим, что из всего этого выйдет, — ответил ему старик. — Пока же постараемся не выказывать недовольства — по крайней мере некоторое время.
   Отряд выехал в раскаленные, словно сковородка, пески, и Сади оглянулся на мургов, стоящих у подножий гор.
   — Ваши соседи-мурги прекрасно вышколены, — сказал он, обращаясь к Таджаку. — Удивительно, что они не остановили нас, чтобы задать нам парочку вопросов.
   — Им известно, кто мы такие, — коротко ответил Таджак. — Они знают, что с нами лучше не связываться. — Он кинул взгляд на обливающегося потом евнуха. — Лучше было бы тебе держать рот на замке, Усса. Здесь в пустыне солнце выпивает влагу из человеческого тела очень быстро, а раскрытый рот лишь облегчает ему эту задачу. Вполне можно доболтаться до смерти.
   Сади с ужасом поглядел на Таджака и крепко-накрепко захлопнул рот.
   Жара делалась невыносимой. На много миль раскинулось бескрайнее пространство, усыпанное красно-коричневым гравием, лишь кое-где виднелись темные каменные глыбы да еще россыпи сверкающего белого песка. Раскаленный воздух дрожал и колыхался. Солнце немилосердно жгло, опаляя голову и шею Гариона. Хотя он обливался потом, тело высыхало столь стремительно, что его одежда оставалась совершенно сухой.
   Они ехали уже около часа, и вот Таджак поднял руку, приказывая кавалькаде остановиться. Быстрым жестом он отдал приказ своим воинам, и пятеро из них исчезли за невысокой каменной грядой, лежащей на северо-востоке. Вскоре воины возвратились, неся мехи, сделанные из цельных козьих шкур, полные тепловатой воды.
   — Сперва напоите коней, — кратко приказал Таджак. Потом подошел к каменной гряде, наклонился и поднял с земли пригоршню ослепительно белого песка. — Протяните каждый правую руку, — велел он, возвратившись к остальным, и всыпал крупную щепоть песка в каждую из раскрытых ладоней. — Съешьте это! — приказал он.
   Сади осторожно лизнул белое вещество, лежащее на его ладони, и тотчас же с отвращением сплюнул.
   — Исса! — воскликнул он. — Это же соль!
   — Съешьте все! — повторил Таджак. — Если вы не сделаете этого, то погибнете.
   Сади уставился на него.
   — Солнце вытапливает соль из ваших тел. Если в крови у вас не станет соли, вы умрете!
   И все с величайшей неохотой принялись есть соль. Потом дагаши позволили каждому выпить немного воды, все снова сели в седла и поехали сквозь невыносимый жар.
   Сенедра уже покачивалась в седле, словно цветок, надломленный ветром.
   Похоже было, что жара лишила ее последних сил. Гарион подъехал к ней.
   — С тобой все в порядке? — прошептал он запекшимися губами.
   — Не разговаривать! — прикрикнул на него один из дагашей.
   Маленькая королева подняла голову и через силу улыбнулась Гариону. Путь продолжался.
   В этом пекле время, казалось, остановилось — даже думать было невозможно.
   Гарион ехал понурив голову, не в силах противостоять палящему жару солнца.
   Часы, а может быть, годы спустя он поднял голову, щурясь на невыносимо яркий свет. Он тупо глядел прямо перед собой, и постепенно до него начало доходить, что представшее сейчас его глазам просто невозможно, немыслимо! В дрожащем мареве он явственно различал парящий в воздухе темный остров. Попирая все законы гравитации, он парил, покачиваясь над выжженными просторами, покрытыми гравием. Какое волшебство тут замешано? Да и существует ли в мире волшебник, обладающий столь великим могуществом?
   Но волшебство было тут ни при чем. Когда они подъехали ближе, дрожащее знойное марево начало постепенно рассеиваться, и обнаружилось, что то, что видят они, вовсе не остров, а скалистый утес, возвышающийся прямо посреди пустыни. Вокруг него вилась вырубленная в камне дорожка, ведущая к самой вершине.
   — Кахша, — коротко бросил Таджак. — Слезайте с лошадей и ведите их за узду.
   Дорожка шла круто вверх. Уже на втором витке спирали сверкающий гравий пустыни оказался далеко внизу. А путники поднимались все выше и выше. От утеса дышало жаром. И тут открылось большое квадратное отверстие в скале — дорожка вела прямо туда.
   — Снова пещеры? — с горечью прошептал Шелк. — Ну почему, почему все время пещеры?
   Однако Гарион с энтузиазмом двинулся вперед. Он охотнее согласился бы быть заживо похороненным, чем изжариться на палящем солнце.
   — Возьмите лошадей, — приказал Таджак одному из своих воинов, — и позаботьтесь о них. А вы все пойдете со мной.
   Дагаш повел путников по коридору, высеченному прямо в скале. Гарион ощупью пробирался в темноте, пока глаза его не привыкли к полумраку. Хотя тут не было холодно, но все же много прохладнее, чем снаружи. Он глубоко вздохнул, выпрямился и огляделся. Сразу было видно, сколько труда затрачено на то, чтобы высечь этот длинный коридор в скале.
   Сади тоже это подметил, поглядел на своего хмурого спутника и сказал:
   — Я и не знал, что дагаши — столь искусные каменотесы.
   — Это не мы. Проход в горе высекли наши рабы.
   — Неужели дагаши используют рабский труд?
   — Это не так. Когда крепость была построена, мы освободили их.
   — В пещерах? — в ужасе переспросил Сади.
   — Правда, почти все предпочли спрыгнуть вниз с вершины горы.
   Коридор внезапно оборвался, и путники очутились в пещере, такой же огромной, как те, которые Гариону уже приходилось видеть в стране улгов, с той лишь разницей, что здесь высоко в стене были высечены узенькие окошки, пропускавшие свет. Взглянув вверх, Гарион понял, что эта пещера не естественного происхождения — скала была выдолблена изнутри, а сводчатая кровля состояла из каменных плит, поддерживаемых мощными опорами. Внизу раскинулся целый город из низеньких каменных домишек, в самом центре которого высилась мрачная квадратная крепость.
   — Дом Джахарба, — кратко сказал проводник. — Он ждет. Нам надо поторапливаться.
   Шелк судорожно и прерывисто вздохнул.
   — Что такое? — прошептал Гарион.
   — Мы должны быть очень осторожны, — прошептал драсниец. — Джахарб — верховный старейшина дагашей, и репутация у него самая что ни на есть дурная.
   У всех здешних домов были плоские крыши и узкие оконца. Гарион не заметил на здешних улицах суеты, столь характерной для западных городов. Одетые в черное неулыбчивые местные жители молча шли по своим делам. Каждый из прохожих на этих едва освещенных улочках был словно окружен невидимым кольцом, границы которого никто из его сограждан не смел переступить.
   Комната, куда привел их Таджак, была просторной — освещали ее дорогие масляные лампы, свешивающиеся на цепях с потолка. Мебелью служили лишь груды желтых подушек на полу да ряд больших, окованных железом сундуков, стоящих вдоль стены. На подушках сидел старый человек, совершенно седой, с очень темным и необыкновенно морщинистым лицом. Облачен он был в желтые одежды и лакомился виноградом, беря с блюда по ягодке и задумчиво поднося их к губам.
   — Найсанские работорговцы, великий старец, — объявил Таджак почтительно.
   Джахарб отодвинул блюдо с виноградом и подался вперед, опершись локтями о колени и сверля пришельцев пронзительными дымчатыми глазами. В этом взгляде было что-то необъяснимо пугающее.
   — Как твое имя? — наконец спросил он у Сади. Голос его оказался так же холоден, как и его взгляд, говорил он очень тихо и хрипловато.
   — Я Усса, великий старец, — ответил Сади, подобострастно кланяясь.
   — Ах, вот как? А какое дело у тебя здесь, в Стране мургов? — медленно, словно выпевая каждое слово, произнес старик.
   — Работорговля, великий старец, — поспешно ответил Сади.
   — Продаешь или покупаешь?
   — Всего понемногу. При нынешней смуте возможности неплохие.
   — Еще бы. Ты здесь единственно ради наживы?
   — Цель моя — разумная прибыль, не более, великий старец.
   Выражение лица старца ничуть не переменилось, но взгляд стал еще пристальнее — бритоголовый евнух даже вспотел.
   — Кажется, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, Усса, — пропел вкрадчивый голос. — Что с тобой?
   — Просто очень жарко, великий Джахарб, — нервно ответил Сади. — Здесь, в вашей пустыне, такая жара.
   — Возможно. — Дымчатые глаза продолжали сверлить евнуха. — Так это из-за рабов ты пересек границу земли маллорейцев?
   — О да, — ответил Сади, — именно так оно и есть. Я слыхал, что многие рабы, воспользовавшись суматохой и хаосом маллорейского вторжения, скрываются в лесу Горут. Их легко можно взять голыми руками, а поля и виноградники Ктэна и Хагги теперь в запустении — не хватает рабов, чтобы их возделывать. Такая ситуация сулит немалый доход.
   — У тебя не будет времени преследовать беглых рабов, Усса. Ты должен прибыть в Рэк-Хаггу не позднее, чем через два месяца.
   — Но…
   Джахарб поднял руку.
   — Прямо отсюда ты проследуешь в Рэк-Ургу, где тебя будут ждать. Там к вам присоединится новый слуга. Имя его Кабах — ты найдешь его в храме Торака под защитой Агахака, тамошнего иерарха гролимов. Агахак и король Ургит посадят тебя и твоих слуг на корабль, который обогнет полуостров Урга в направлении Рэк-Хтаки. Оттуда вы уже посуху направитесь в Рэк-Хаггу. Ты понял все, что я сказал?
   — О, разумеется, великий старец. Но что я должен сделать в Рэк-Хагге?
   — Когда ты достигнешь Рэк-Хагги, Кабах покинет вас и твоя миссия будет выполнена. Все, что ты должен для меня сделать, — это скрыть его среди твоих слуг с тем, чтобы он беспрепятственно достиг Рэк-Хагги. Дело пустячное, но я щедро награжу тебя.
   — Разумеется, путешествие на корабле, избавит нас от долгих месяцев тряски в седле, великий старец, но как я объясню маллорейцам то обстоятельство, что не везу с собой партии рабов на продажу в Рэк-Хагге?
   — Ты купишь рабов в Хтаке или Горуте. У маллорейцев не возникнет лишних вопросов.
   — Прости меня, великий старец… — Сади смущенно прокашлялся, — но мошна моя почти пуста. Именно поэтому я намеревался ловить беглых рабов в лесах. Они же ничего не стоят — их нужно лишь схватить.
   Джахарб не ответил, а его пронзительные глаза оставались такими же бесстрастными.
   — Открой вон тот сундук, самый дальний, — приказал он, взглянув на Таджака.
   Когда тот поднял тяжелую крышку, Гарион услышал прерывистый вздох Сенедры.
   Сундук доверху был наполнен ярко-красными золотыми монетами.
   — Возьми столько, сколько тебе надобно, Усса, — безразлично произнес Джахарб. Тут в его глазах блеснул насмешливый огонек. — Но не больше, чем сможешь захватить в ладони!
   Сади широко раскрытыми глазами уставился на сундук — его распирало от жадности, а лицо и бритый череп блестели от внезапно выступившего пота. Он поглядел сперва на красное золото, затем на свои маленькие и нежные ручки. Тут его осенило, и он с хитроватой гримасой заговорил:
   — Золото очень тяжелое, великий старец, а руки мои ослабели после недавней хворобы. Нельзя ли одному из моих слуг воспользоваться твоим любезным предложением?
   — Ну что ж, вполне разумно, Усса, — теперь Джахарб откровенно потешался над жадностью евнуха, — но помни: он должен взять не больше, чем сможет зачерпнуть двумя руками!
   — Естественно, — откликнулся Сади. — Я вовсе не желаю, чтобы вы мне переплачивали. — Он обернулся к спутникам. — Эй, ты, — обратился он к Тофу, — подойди к сундуку и возьми оттуда столько монет, сколько сможешь захватить в обе руки — но ни единой монетой больше!
   Равнодушный Тоф подошел к сундуку и выгреб оттуда огромными ручищами чуть ли не половину его драгоценного содержимого.
   Джахарб долго смотрел на взмокшего евнуха. Изборожденное глубокими морщинами лицо старца оставалось бесстрастным. Внезапно он запрокинул голову и сухо рассмеялся.
   — Великолепно, Усса! — тихо пропел он. — Ты сметлив. А это качество в тех, кто служит мне, я ценю высоко. Возможно, ты даже проживешь достаточно долго, чтобы суметь истратить все, что сейчас столь хитроумно приобрел.
   — Это была всего лишь демонстрация моей сообразительности, великий Джахарб, — поспешно ответил Сади. — Я хотел доказать вам, что вы не ошиблись, выбрав именно меня. Но я велю моему слуге положить монеты назад в сундук, если вы так пожелаете, — ну, по крайней мере, хотя бы часть.
   — Нет, Усса. Оставь все себе. К тому времени, как ты достигнешь Рэк-Хагги, ты выслужишь все монетки до единой.
   — Для меня великая честь служить доблестным дагашам. И даже если бы не ваша бесконечная щедрость, я все равно обогатился бы — одним вашим расположением. — Сади помешкал, бросив быстрый взгляд на Белгарата. — Слыхал я, великий старец, что дагаши многое знают.
   — В этой части вселенной для нас почти нет тайн.
   — Осмелюсь задать вам один вопрос. Так, пустячок, но меня это давно интересует.
   — Спрашивай, Усса. А отвечать тебе или нет, я решу после того, как услышу вопрос.
   — У меня есть один чрезвычайно богатый покупатель в Тол-Хонете, великий Джахарб, — заговорил Сади. — У него непреоборимая страсть к старинным книгам, и он заплатит мне целое состояние за копию Ашабских пророчеств. Не знаете ли вы случайно, где мог бы я раздобыть эту книгу?
   Джахарб слегка нахмурился и поскреб морщинистую щеку.
   — Дагаши не слишком-то интересуются книгами, — ответил он. — Этот фолиант наверняка хранился прежде в библиотеке Ктучика в Рэк-Хтоле, но я уверен, что она погибла, когда волшебник Белгарат разрушил город. — Старик немного помолчал, затем продолжил:
   — Впрочем, можешь спросить Агахака, когда будешь в Рэк-Урге. Библиотека замка весьма обширна, а поскольку Пророчества имеют прямое отношение к религии, у Агахака наверняка есть копия. Если она вообще где-то существует, то именно там.
   — Я бесконечно благодарен вам за ценную информацию, великий старец, — с поклоном ответил Сади.
   Джахарб выпрямился.
   — А теперь тебе и твоим слугам надо отдохнуть. Вы отправитесь в Рэк-Ургу завтра с первыми лучами солнца. Для вас уже приготовлена комната. — И старик снова потянулся к блюду с виноградом.
   Комната, в которую их привели, оказалась очень просторной. Выбеленные каменные стены отражали скупой свет, озарявший этот город убийц. Из мебели здесь был лишь низкий каменный стол да еще груды подушек.
   Как только облаченный в черное Таджак вышел, оставив своих пленников одних, Гарион стянул с себя зеленую одежду работорговца.
   — Дедушка, что нам теперь делать? Нельзя ехать в Рэк-Ургу! Если мы собираемся догнать Зандрамас, нам надо спешить в Веркат!
   Старик растянулся на подушках.
   — На самом деле, Гарион, ситуация складывается для нас как нельзя лучше. Теперь, когда у Агахака и Ургита для нас наготове корабль, мы сможем отплыть прямиком в Веркат. Это избавит нас от изматывающего многомесячного путешествия.
   — Но разве дагаши — ну, этот Кабах, который дожидается нас в Рэк-Урге, — разве они не будут возражать, если мы высадимся совсем не там, где приказал Джахарб?
   Сади тем временем раскрыл свой кожаный короб.
   — Не беспокойся, Белгарион. — Евнух достал маленький сосуд с густой голубой жидкостью. — Две капли вот этого в любой пище или питье — и он станет таким счастливым, что ему будет наплевать, куда мы направляемся.
   — Ты незаменимый человек, Сади, — сказал Белгарат. — А как ты узнал, что я разыскиваю Ашабские пророчества?
   Сади пожал плечами.
   — К такому выводу нетрудно было прийти, о древнейший. Соглашение между Сарисом и Нарадасом предусматривает, что единственная копия этой книги, хранящаяся в библиотеке Стисс-Тора, будет предана огню. Если Зандрамас хотела ее уничтожить, то, совершенно очевидно, именно для того, чтобы книга не попала в твои руки.
   — Знаешь, мое мнение о тебе начинает меняться, Сади. Я все еще не вполне доверяю тебе, но очевидно, что ты с твоей сметливостью можешь быть весьма и весьма полезен.
   — Премного благодарен вам, великий Белгарат. — Евнух вынул из короба маленький глиняный кувшинчик.
   — Собираешься кормить свою змею? — опасливо спросил Шелк.
   — Она сильно проголодалась, Хелдар.
   — Тогда я подожду снаружи.
   — Ответь мне, принц Хелдар, — удивленно спросила Бархотка, — откуда у тебя такое отвращение к рептилиям?
   — Большинство нормальных людей терпеть не могут змей.
   — Да, но не до такой же степени!
   — Ты что, хочешь поиздеваться надо мной?
   Карие глаза девушки широко распахнулись, полные невинного изумления.
   — Разве я на такое способна?
   Шелк вышел в коридор, что-то бормоча себе под нос. А Бархотка рассмеялась и направилась к груде подушек у окна, где уже расположилась Сенедра. Гарион заметил, что эти две женщины успели сдружиться с тех пор, как покинули Тол-Хонет. Поскольку Полгара всегда отличалась самостоятельностью, он даже и не подозревал, насколько сильна у большинства женщин потребность в подруге.
   Покуда Сади кормил свою зеленую змейку, женщины сидели бок о бок на подушках и тщательно расчесывали волосы, удаляя из них пыль и грязь.
   — Зачем ты дразнишь его, Лизелль? — спросила Сенедра, проводя расческой по своим огненным кудрям.
   — Я просто рассчитываюсь с ним, — ответила Бархотка с озорной улыбкой. — В детстве он изводил меня насмешками. А вот теперь моя очередь.
   — Похоже, ты всегда знаешь, что сказать, чтобы уязвить его в самое сердце.
   — Я прекрасно его изучила, Сенедра. Наблюдаю за ним вот уже много лет. Знаю его маленькие и большие слабости и все уязвимые места наперечет. — Глаза светловолосой Бархотки стали мечтательными. — В Драснии он — человек-легенда. В академии его исследованиям посвящены целые семинары. Мы все пытались с ним соперничать, но нам недоставало его потрясающего чутья и интуиции.
   Сенедра даже перестала причесываться и поглядела на подругу долгим внимательным взглядом.
   — Что такое? — спросила Бархотка, заметив этот взгляд.
   — Нет, ничего, — ответила Сенедра, возвращаясь к прерванному занятию.
   Ночь в пустыне оказалась на удивление холодной. Безжалостное солнце за день выпивало из воздуха всю влагу, поэтому невыносимый жар спадал тотчас же, как только оно скрывалось за горизонтом. Когда они тронулись в путь из Кахши в неверной предрассветной полумгле, Гарион тотчас же продрог до костей. Но вскоре жгучее солнце вновь превратило пустыню в пекло. Был почти полдень, когда они достигли подножия горного хребта у западной оконечности пустыни и начали подниматься по склону.
   — Скоро ли мы доберемся до Рэк-Урги, добрый господин? — спросил Сади у Таджака, который вновь сопровождал их.
   — Через неделю или около того.
   — До чего же в этой части Хтол-Мургоса далеко от города до города!
   — Это огромная страна.
   — И такая пустынная.
   — Это если не глядеть вокруг.
   Сади вопросительно посмотрел на Таджака.
   — Например, если не смотреть в сторону гор. — И Таджак указал на каменную гряду, отчетливо вырисовывающуюся на фоне неба, — конный мург в черной одежде бесстрастно наблюдал за путешественниками.
   — И долго он так смотрит на нас? — спросил Сади.
   — Уже целый час. Ты ни разу не огляделся вокруг?
   — В Найсе мы привыкли все время глядеть себе под ноги. Змеи, понимаете ли.
   — Это многое объясняет.
   — А что он там делает?
   — Следит за нами. Король Ургит не оставляет чужеземцев без присмотра.
   — А не возникнут ли у нас неприятности?
   — Мы дагаши, найсанец. Мурги бессильны против нас.
   — Как отрадно, что нас сопровождает такой влиятельный человек, как вы, добрый Таджак.
   Земли, через которые путники ехали всю следующую неделю, были каменисты — лишь кое-где пробивалась чахлая растительность. Гариону было нелегко свыкнуться с тем, что в этих южных широтах уже позднее лето. Он так привык к естественной смене времен года, что ему становилось слегка не по себе оттого, что здесь, на противоположном полушарии, все перевернуто с ног на голову.