Эддингс Дэвид. Властелин мургов

   — Я так не думаю. Нарадас — маллорейский гролим. Не похоже, чтобы он работал на мургского короля.
   В дверь предупредительно постучали.
   — Да? — отозвался Вэрен.
   Дверь открылась, и вошел лорд Морин, камергер императора, пожилой и очень худощавый человек с редкими седыми волосами. У него была пергаментная кожа, характерная для людей его возраста, двигался он очень медленно.
   — Посол Драснии, ваше величество, — объявил он дрожащим голосом. — Он говорит, что у него есть информация особой срочности для вас и для ваших гостей.
   — Лучше ввести его попозже, Морин.
   — С ним молодая женщина, — добавил Морин. — Из драснийской знати, по-моему.
   — Что ж, примем обоих, — решил император.
   — Как будет угодно вашему величеству, — промолвил Морин с поклоном, который дался ему нелегко.
   Когда пожилой камергер ввел посла и его спутницу, Гарион заморгал от удивления.
   — Его превосходительство принц Хендон, посол королевского двора Драснии, — объявил Морин, — и госпожа графиня Лизелль, э-э, хм… — Морин стушевался и закашлялся.
   — Шпионка, ваше превосходительство, — с апломбом дополнила Лизелль доклад вельможи.
   — Это ваш официальный статус, госпожа?
   — Откровенность экономит мне массу времени, ваше превосходительство.
   — О, как же меняется мир, — вздохнул Морин. — Мне так и представить вас императору — как официального шпиона?
   — Полагаю, он уже понял это, — сказала Лизелль, с улыбкой прикоснувшись к сухой руке Морина. Морин поклонился и медленно удалился из зала.
   — Какой милый старик, — прошептала Лизелль.
   — Ну, привет, кузен, — поприветствовал Шелк посла.
   — Кузен, — холодно ответствовал посол.
   — О, вы связаны родством? — спросил Вэрен.
   — Дальним, ваше величество, — ответил Шелк. — Наши матери — троюродные сестры, а может, и подальше.
   — Дальше, по-моему, — сказал Хендон, присматриваясь к крысиному лицу своего родственника. — Какой-то ты потрепанный, старина, — заметил он. — В последний раз, когда я тебя видел, ты весь блестел золотом и драгоценностями.
   — Я специально изменил внешность, кузен, — ответил Шелк. — Ты бы меня и не узнал.
   — А-а, — понял Хендон. Затем он обратился к императору:
   — Прошу извинить наше перешучивание здесь, ваше величество. Мы с Хелдаром не выносим друг друга с детства.
   Шелк широко улыбнулся.
   — Можно сказать и о ненависти, — согласился он. — Мы абсолютно не терпим друг друга.
   Хендон коротко улыбнулся.
   — Когда мы были детьми, наши родители прятали все ножи, когда ходили в гости друг к другу.
   Шелк с любопытством взглянул на Лизелль.
   — А что вы делаете в Тол-Хонете? — спросил он ее.
   — Это секрет.
   — Бархотка привезла несколько донесений из Боктора, — объяснил Хендон, — и кое-какие инструкции.
   — Бархотка?
   — Странное имя, не правда ли? — засмеялась Лизелль. — Но в то время мне могли бы придумать псевдоним и похуже.
   — Это лучше того, что может прийти в голову, — согласился Шелк.
   — Вы что-то хотели сообщить нам, принц Хендон? — спросил Вэрен. Хендон вздохнул.
   — С глубоким огорчением должен сообщить, что убита куртизанка Берта, ваше величество.
   — Что-о?
   — Убийцы напали на нее прошлой ночью на пустынной улице, когда она возвращалась с деловой встречи. Преступники ушли, думая, что их жертва мертва, но ей удалось добраться до нашего дома, и она сумела сообщить нам перед смертью некоторую информацию.
   Лицо Шелка побелело.
   — Чья это работа? — спросил он.
   — Над этим мы и бьемся пока, Хелдар, — ответил ему кузен. — Есть у нас, конечно, кое-какие подозрения, но ничего конкретного для суда нет.
   У императора посерело лицо, и он поднялся с кресла.
   — Есть люди, которым надо знать об этом, — мрачно произнес он. — Не пройдете ли вы со мной, принц Хендон?
   — Разумеется, ваше величество.
   — Прошу вас извинить меня, — обратился Вэрен к остальным. — Это вопрос, который требует моего непосредственного участия. — И он увел драснийского посла из зала.
   — Она сильно мучилась? — голосом, полным боли, спросил Шелк женщину по имени Бархотка.
   — Они пользовались ножами, Хелдар, — просто ответила она, — а это всегда болезненно.
   — Понимаю. — Острое, как у хорька, лицо Шелка сделалось каменным. — Она не смогла дать вам хоть какой-нибудь намек на то, с чем это связано?
   — Как я понимаю, это связано с несколькими вещами. Она упомянула о том, что как-то предупредила императора Вэрена о заговоре против жизни его сына.
   — Хонеты! — воскликнула Сенедра.
   — Почему ты так думаешь? — сразу же спросил Шелк.
   — Мы с Гарионом были здесь, когда она рассказала об этом Вэрену. Это было, когда хоронили моего отца. Берта тайком пришла во дворец и сказала, что два представителя хонетской знати — граф Эргон и барон Келбор — вынашивают план убийства сына Вэрена.
   Лицо Шелка сохраняло каменное выражение.
   — Спасибо, Сенедра, — мрачно произнес он.
   — Есть нечто еще, что тебе следует знать, Хелдар, — спокойным голосом произнесла Бархотка и обвела взглядом остальных. — Мы умеем держать язык за зубами, да?
   — Конечно, — заверил ее Белгарат.
   Бархотка снова повернула лицо к Шелку.
   — Берта была Охотником, — промолвила она.
   — Берта? Охотником?
   — Уже несколько лет. Когда здесь, в Толнедре, начала разгораться борьба за престолонаследие, король Родар велел Дротику предпринять шаги с целью добиться того, чтобы трон Рэн Боуруна унаследовал такой человек, с кем смогут мирно жить алорийцы. Дротик прибыл в Тол-Хонет и завербовал Берту для этой работы.
   — Извините, — прервал их беседу Белгарат, глаза которого горели любопытством, — но что это вообще такое — Охотник?
   — Охотник — это наш самый секретный шпион, — ответила Бархотка. — Об Охотнике знает только Дротик, и Охотник действует только лишь в исключительно деликатных ситуациях — в таких, в которых драснийский двор не может позволить себе быть открыто замешанным. Так вот, когда стало вырисовываться, что Великий герцог Норагон из Хонетов почти наверняка станет следующим императором, король Родар сделал кое-какое предложение Дротику, и несколько дней спустя Норагон случайно съел нехорошего моллюска — ну очень нехорошего моллюска.
   — Это Берта сделала? — удивленно спросил Шелк.
   — Она исключительно богата на выдумки.
   — Графиня Лизелль, — задумчиво глядя на женщину, обратилась к ней Сенедра.
   — Да, ваше величество?
   — Если личность Охотника является строжайшим государственным секретом в Драснии, то как же вам об этом стало известно?
   — Меня посылали из Боктора с инструкциями для нее. Мой дядя знает, что мне можно доверять.
   — Но только что вы раскрыли этот секрет, не так ли?
   — Это уже после смерти Берты, ваше величество. Теперь Охотником будет кто-то другой. Так вот, перед смертью Берта сказала нам, что кто-то узнал о ее причастности к кончине Великого герцога Норагона и передал эту информацию дальше. Она считала, что именно эта информация и послужила поводом к нападению на нее.
   — Тогда все нити сходятся на Хонетах, правильно? — предположил Шелк.
   — Это еще не доказательство, Хелдар, — возразила Бархотка.
   — Для меня это вполне убедительное доказательство.
   — Вы, надеюсь, не собираетесь предпринимать поспешных мер? — спросила Бархотка. — Дротику это не понравится, знайте.
   — Это проблемы Дротика.
   — У нас нет времени на вмешательство в дела Толнедры, Шелк, — твердым голосом произнес Белгарат. — Мы здесь не собираемся сидеть целую вечность.
   — Мне на это и не потребуется много времени.
   — Я сообщу о ваших планах Дротику, — предупредила Бархотка.
   — Разумеется. Но пока ваше донесение дойдет до Боктора, я уже все закончу.
   — Это очень важно, чтобы вы не ставили нас в неприятное положение, Хелдар.
   — Можете на меня положиться, — сказал он и спокойно покинул помещение.
   — Мне всегда не по себе, когда он говорит такие вещи, — проворчал Дарник.
   На следующее утро Белгарат с Гарионом пораньше ушли из императорского дворца и направились в университетскую библиотеку. На широких улицах Тол-Хонета было весьма холодно, с реки Недраны дул сильный ветер. В этот час по мраморным плитам улиц изредка торопливо шагали купцы, плотно закутавшись в меховые шубы, попадались группы плохо одетых рабочих из пригородов; они шли, наклонившись против ветра и поглубже засунув потрескавшиеся и покрытые ссадинами и порезами руки в одежду. Гарион и его дед прошли по пустынной в такое время рыночной площади и скоро достигли комплекса зданий, обнесенных мраморной стеной. Они прошли через ворота под имперским гербом. Трава во дворе была столь же тщательно подстрижена, как и во дворце, а от здания к зданию через газоны пролегли мраморные дорожки. Идя по одной из этих дорожек, они повстречали осанистого ученого в черной накидке. Руки он держал за спиной и полностью погрузился в свои мысли.
   — Извините, — обратился к нему Белгарат, — вы не скажете, как пройти в библиотеку?
   — Что? — не понял человек в черном, часто заморгав от неожиданности.
   — В библиотеку, добрый господин, — повторил Белгарат. — Как пройти в библиотеку?
   — А-а, — наконец понял тот. — Это там. Там где-то, — и неопределенно махнул рукой.
   — А вы случайно не смогли бы быть более точным?
   Ученый смерил одетого в потрепанную одежду человека недовольным взглядом.
   — Спросите кого-нибудь из служащих, я занят, — отрывисто сказал он. — Я двадцать лет работаю над проблемой и почти нашел решение.
   — А-а… А что за проблема?
   — Сомневаюсь, чтобы она представляла интерес для необразованного бродяги, — с презрением произнес ученый, — но если вам так уж это необходимо, я могу ответить: я вычисляю точный вес мира.
   — И все? И это отняло у вас двадцать лет? — искренне удивился Белгарат. — Я уж давно решил эту проблему, и всего за неделю.
   Ученый уставился на Белгарата и замер, сделавшись мертвенно-бледным.
   — Но этого не может быть! — воскликнул он. — Я единственный человек в мире, кто занимается этим. До меня никто и не думал задаться подобной целью.
   Белгарат рассмеялся.
   — Простите меня, уважаемый ученый, но этот вопрос ставился уже несколько раз. И самое лучшее решение из тех, что я знаю, предложил Тальгин из Мельсенского университета. Это произошло во втором тысячелетии. В вашей библиотеке должны иметься копии его вычислений.
   Ученый сильно задрожал, глаза его выпучились. Ни слова не говоря, он развернулся на каблуках и решительно устремился через газон в обратную сторону.
   — Не будем терять его из виду, — спокойно промолвил Белгарат. — Он наверняка бросился в библиотеку.
   — И сколько же весит мир? — полюбопытствовал Гарион.
   — А я откуда знаю! — ответил Белгарат. — Какому человеку в здравом уме придет в голову интересоваться этим?
   — А что же тогда ты говорил насчет какого-то Тальгина? Того, который нашел решение?
   — Тальгин? А, такого человека не существует, я просто выдумал его.
   Гарион уставился на деда.
   — Это нехорошо, дедушка, — сказал он — Ты своей не правдой испортил человеку дело всей его жизни.
   — Но зато это направило его в библиотеку, — хитро улыбнувшись, заявил старик. — Кроме того, может быть, теперь он обратит свое внимание на что-нибудь более полезное… Так, библиотека вон в том здании с башенкой. Вон он, по лестнице бежит туда.
   За главным входом располагался круглый мраморный зал, а точно по центру его стоял резной стол. За столом сидел лысый человек со сморщенным лицом и старательно что-то списывал с огромной книги. Этот человек почему-то показался знакомым Гариону, и он наморщил лоб, силясь вспомнить, где же его видел.
   — Вам помочь? — обратился к Белгарату служитель библиотеки, когда оба посетителя приблизились к столу.
   — Пожалуй, если можно. Мне нужен экземпляр Ашабских пророчеств.
   Пожилой человек задумался и почесал за ухом.
   — Это должно быть в разделе сравнительного богословия, — произнес он. — А вы не смогли бы назвать примерную дату написания?
   Настал черед Белгарата задуматься. Поглядев некоторое время в потолок зала, он наконец промолвил:
   — По-моему, это должно быть начало третьего тысячелетия.
   — Значит, в период либо второй Хонетской династии, либо второй Вордской, — сказал ученый. — Мы должны найти это без особых проблем. — Он поднялся из-за стола. — Это в этом направлении, — сказал он, показав на один из коридоров. — Не угодно ли проследовать за мной?
   Гариону не давала покоя мысль о том, что он наверняка видел прежде этого вежливого и внимательного ученого. У этого человека были куда более приятные манеры, чем у того надутого и самонадеянного взвешивателя мира. И наконец он вспомнил.
   — Господин Джиберс! — воскликнул Гарион, не веря своим глазам. — Вы ли это?!
   — Мы с вами встречались, господин? — приятным голосом спросил Джиберс, внимательно присматриваясь к Гариону, не в силах его вспомнить.
   Лицо Гариона расплылось в широкой улыбке.
   — Еще как. Вы меня познакомили с моей женой.
   — Кажется, не припоминаю…
   — Должны помнить. Однажды ночью вы выбрались с ней из дворца и поехали на юг, к Тол-Боуруну. По дороге вы присоединились к группе торговцев. Вы уехали несколько неожиданно — после того, как она сказала, что идея покинуть Тол-Хонет принадлежит ей, а не Рэн Боуруну.
   Джиберс часто замигал, а затем его глаза расширились от удивления.
   — О, ваше величество, — произнес он с поклоном. — Извините, что не признал вас сразу. Глаза уж не те.
   Гарион засмеялся, радостно похлопав Джиберса по плечу.
   — Все нормально, Джиберс. В этой поездке я не афиширую, кто я такой.
   — А как наша маленькая Сенедра? То есть — ее величество.
   Гарион хотел было рассказать первому воспитателю своей жены о похищении их сына, но Белгарат подтолкнул его в бок, и он произнес вместо этого:
   — О, прекрасно, очень даже прекрасно.
   — Я очень рад это слышать, — ответил Джиберс с искренней улыбкой. — Это была невыносимая ученица, но, как ни странно, я лишился какой-то радости в жизни, после того как она уехала. Я рад был услышать о ее счастливом замужестве и вовсе не так сильно удивился, как мои коллеги, когда мы услышали, что она повела армию на Тул-Марду. Сенедра всегда была этаким взрывным существом. И умницей. — Он виновато посмотрел на Гариона, точно просил прощения. — Однако, если быть откровенным, я должен сказать вам, что ученицей она была своенравной и недисциплинированной.
   — Время от времени я замечаю в ней эти качества.
   Джиберс рассмеялся.
   — Наверняка замечаете, ваше величество. Пожалуйста, передайте ей привет от меня. — Он замялся. — И, если не сочтете это за дерзость, уверения в моих самых теплых чувствах.
   — Обязательно передам, Джиберс, — пообещал Гарион.
   — Вот отдел сравнительного богословия нашей библиотеки, — сказал Джиберс, толкая тяжелую дверь. — Все разложено по династиям. Отдел древних документов — вот здесь. — Он провел их по узкому проходу между высокими рядами книжных полок с переплетенными кожей толстыми томами и плотно скрученными свитками. В одном месте ученый остановился и провел пальцем по полке. — Пыль, — недовольно сморщив нос, отметил он. — Надо будет задать перцу обслуживающему персоналу.
   — Такова уж природа книг — собирать пыль, — заметил Белгарат.
   — А природа обслуживающего персонала — ничего с ней не делать, — с кислой улыбкой сказал Джиберс. — Ага, вот здесь. — Он остановился в центре прохода пошире, где находились книги, всем своим видом подчеркивавшие свою древность. — Пожалуйста, будьте осторожнее с ними. — Он с любовью коснулся корешков нескольких томов. — Они старые и очень хрупкие. Труды, написанные в период правления второй Хонетской династии, — с этой стороны, а те, которые датируются периодом второй Вордской династии, — вот здесь. Далее они разбиты по королевствам, где написаны, так что вам нетрудно будет найти необходимое.
   Теперь, если вы меня извините, я пойду. Мне нельзя надолго отлучаться от стола, потому что некоторые мои коллеги весьма нетерпеливы и начинают сами копаться на полках. Иногда после них неделями приходится восстанавливать порядок.
   — Я уверен, мы справимся здесь, уважаемый Джиберс, — заверил его Белгарат. — Спасибо вам большое за вашу помощь.
   — Рад был помочь, — ответил Джиберс с легким поклоном. Потом он снова взглянул на Гариона. — Вы не забудете передать нашей маленькой Сенедре мои пожелания?
   — Обещаю вам, уважаемый Джиберс.
   — Благодарю вас, ваше величество.
   Старик повернулся и покинул хранилище.
   — Какая перемена, — заметил Белгарат. — Видно, в Тол-Боуруне Сенедра здорово его напугала, раз из него вышибло всю помпезность. — Старик принялся внимательно рассматривать полки. — Должен признать, что ученый он компетентный.
   — Он что, просто библиотекарь? — спросил Гарион. — Присматривает за книгами?
   — Здесь начинается наука, Гарион. Все книги мира не помогут тебе, если они свалены в кучу. — Он нагнулся и достал с нижней полки завернутый в черное свиток. — Вот он, — торжествующе произнес он. — Джиберс подвел нас прямо к нему.
   Белгарат взял свиток и пошел с ним к концу прохода, к узкому окну, через которое пробивался бледный зимний солнечный свет, и сел за стол напротив. Затем он осторожно развязал тесемки, плотно стягивающие свиток, запрятанный в черный бархат. Вытаскивая свиток, он выругался.
   — В чем дело? — удивился Гарион.
   — Идиотизм гролимов, — проворчал Белгарат. — Ты только взгляни. — И он показал на свиток. — Ты посмотри на пергамент.
   Гарион внимательно посмотрел.
   — По-моему, пергамент как пергамент.
   — Это человеческая кожа, — сказал Белгарат, поморщившись от отвращения.
   Гариона передернуло.
   — Ужас какой.
   — Дело даже не в том, что человек, «предоставивший» свою кожу, погиб, — человеческая кожа ко всему прочему не держит чернил. — Белгарат немного развернул документ. — Вот посмотри. Так выцвели, что ни слова не разберешь.
   — А ты не сможешь сделать так, чтобы они появились? Помнишь, как тогда с письмом короля Анхега?
   — Гарион, этому свитку около трех тысяч лет. Раствор солей, который я использовал в случае с письмом Анхега, скорее всего вообще разрушит этот документ.
   — А колдовство?
   Белгарат покачал головой.
   — Слишком хрупкая вещь.
   Он, тихо поругиваясь, продолжил разворачивать свиток дюйм за дюймом, подставляя текст под солнечные лучи.
   — Вот, что-то есть, — пробасил он с удивлением.
   — А что там?
   — »… Ищи след Дитя Тьмы в Стране змей». — Старик поднял голову. — Это все-таки кое-что.
   — И что сие означает?
   — То, что и говорит. Зандрамас держит путь в Найс. И мы пойдем по следу.
   — Дедушка, но ведь мы уже знали об этом.
   — Не знали, а подозревали, Гарион. Это большая разница. Зандрамас постоянно запутывает нас и направляет по ложному следу. Теперь же мы точно знаем, что идем по верному следу.
   — Не так уж это и много, дедушка.
   — Знаю, но это лучше, чем ничего.

Глава 5

   — Ты посмотри, что делается! — недовольно воскликнула Сенедра. Она только что поднялась с постели и стояла у окна, закутавшись в теплый халат.
   Гарион лишь промычал со сна.
   — Нет, ты только взгляни, дорогой!
   Гарион зарылся в толстое одеяло и совсем не собирался вставать.
   — Ты не увидишь оттуда, подойди к окну.
   Гарион вздохнул, слез с постели и босиком прошлепал к окну.
   — И как тебе нравится это безобразие? — возмущенно спросила Сенедра.
   Земля во дворце была сплошь покрыта белым одеялом, и крупные белые снежинки продолжали лениво падать в тишине утра.
   — А что, снег в Тол-Хонете — это редкость? — спросил он.
   — Гарион, в Тол-Хонете почти не бывает снега. Последний раз я видела здесь снег, когда мне было пять лет.
   — Что ж, необычная зима, и только.
   — Все, я иду в постель и не встану, пока не растает все до последней снежинки.
   — Тебе, собственно, и не требуется выходить на улицу в такую погоду.
   — И смотреть даже на это не хочу.
   Сенедра прыгнула в свою кровать под балдахином, бросила на пол халат и зарылась в толстое стеганое одеяло. Гарион пожал плечами и тоже двинулся обратно к постели. Часик-другой поспать ему не помешает.
   — Пожалуйста, задерни занавески над кроватью, — велела ему Сенедра, — и не шуми, когда будешь уходить.
   Он посмотрел на нее немного, потом вздохнул, задернул тяжелые занавески вокруг ее кровати и, еще сонный, начал одеваться.
   — Будь добр, Гарион, — ласково попросила Сенедра, — зайди на кухню и скажи там, чтобы мне подали завтрак в постель.
   Гариону все это не понравилось. Когда он закончил одеваться, настроение у него испортилось.
   — Да, и вот еще что, Гарион.
   — Слушаю, дорогая, — ответил он, стараясь придать своему голосу предельно нейтральное звучание.
   — Не забудь причесать волосы. Вечно голова у тебя по утрам выглядит, как сноп соломы.
   Голос ее звучал уже совсем сонно, она засыпала.
   Гарион нашел Белгарата сидящим с задумчивым лицом возле окна в неосвещенной обеденной комнате. Хотя было раннее утро, перед стариком стояла большая кружка.
   — Ты мог бы в такое поверить? — спросил он, глядя на тихо падающий снег.
   — Не думаю, что это продлится долго, дедушка.
   — В Тол-Хонете почти никогда не бывает снега.
   — То же самое только что сказала Сенедра, — отметил Гарион, простирая руки над жаровней с углями.
   — А где она?
   — Снова легла в постель.
   — А что, не такая уж плохая идея. А ты почему не присоединился к ней?
   — Она решила, что мне пора вставать.
   — Это несправедливо.
   — Мне тоже так показалось.
   Белгарат рассеянно почесал ухо, не сводя глаз со снега.
   — Тол-Хонет — очень далеко на юге, поэтому больше дня или около того снег здесь не продержится. К тому же послезавтра Ирастайд. После праздника многие люди окажутся в пути, поэтому мы будем не столь заметны.
   — Ты считаешь, что нам надо подождать?
   — Я бы счел это логичным. К тому же мы не много времени выиграем, топая по такому снегу.
   — А что ты на сегодня планируешь?
   Белгарат взял в руки кружку.
   — Думаю допить ее содержимое и пойти досыпать.
   Гарион подвинул к себе один из обитых красным бархатом стульев и сел.
   Что-то беспокоило его вот уже в течение нескольких дней, и он решил, что настало время разобраться с этим.
   — Дедушка!
   — Да?
   — Как это объяснить: мне кажется, что все это уже было?
   — Что именно?
   — Да буквально все. Ангараканцы пытались сеять беспорядки в Арендии — это когда мы преследовали Зедара. Сейчас мы столкнулись с закулисной деятельностью и убийствами в Толнедре. И эта встреча с чудовищем — на сей раз с птицей-драконом — это же все очень похоже. Создается впечатление, будто повторяется все, что случилось, когда мы искали Шар. И наши дороги пересекались с теми же людьми — Дельвором, таможенником, тем же Джиберсом.
   — Ты знаешь, это очень интересный вопрос, Гарион. — Белгарат подумал некоторое время, рассеянно потягивая из кружки. — Если как следует подумать, то вырисовывается определенный смысл.
   — Пока я ничего не улавливаю.
   — Мы идем к новому противоборству Дитя Света и Дитя Тьмы, — пояснил Белгарат. — Эта встреча будет повторением события, которое то и дело происходит с начала мира. И поскольку событие одно и то же, вполне понятно, что к нему подводят и сходные обстоятельства. — Он еще немного подумал. — Действительно, они и должны быть таковыми, не так ли?
   — Боюсь, это несколько сложновато для меня.
   — Есть два Пророчества — две стороны одного и того же. Невообразимо давно произошло нечто, отделившее их друг от друга.
   — Да, это я понимаю.
   — И когда они оказались разделенными, все дела приостановились.
   — Какие дела?
   — Это трудно выразить в двух словах. Допустим, есть ход событий, которые должны были произойти, — назовем его, скажем, будущим. Пока эти силы разъединены и равны, наступление будущего невозможно. И мы проходим через ту же череду событий вновь и вновь.
   — И когда это прекратится?
   — Когда Дитя Тьмы наконец одолеет Дитя Света или наоборот.
   — Я думал, что уже сделал это.
   — Я не считаю, что это было окончательным шагом.
   — Но я убил Торака — окончательнее некуда, дедушка. Ты не согласен?
   — Да, ты убил. Убил Торака, но не Темное Пророчество. Я думаю, что произойдет нечто более значительное, чем сражение на мечах в Городе Ночи, и это будет решающим событием.
   — Что это будет? Ну хотя бы примерно?
   Белгарат развел руками.
   — Откуда мне знать? Я действительно не знаю. Но твоя идея может быть весьма полезной.
   — То есть?
   — Раз мы проходим через череду событий, сходных с теми, что случались в последнее время, то, значит, мы можем предвидеть, чего следует ожидать, верно? Можно посидеть и подумать, потратить часть сегодняшнего утра и вспомнить, что происходило в последнее время.
   — Что ты собираешься сделать?
   Белгарат осушил кружку и поставил ее на стол.
   — Как я уже сказал — пойти спать.
   Во второй половине дня, когда Гарион сидел и читал, в дверь постучали.
   Пришел чиновник в коричневой одежде и в предупредительной манере сообщил, что император Вэрен хотел бы видеть его. Гарион отложил в сторону книгу и последовал за чиновником по гулким мраморным коридорам в кабинет Вэрена.