Страница:
Ошибки не может быть, мне не показалось! Я громко всхлипнула и беспомощно посмотрела в измазанное сажей лицо Савкова, он ухмыльнулся:
– Добро пожаловать в настоящее, Наталья Москвина!
Я снова посмотрела в небо и даже смогла разглядеть, как поблёскивает зеленоватое тело. Ещё пять минут назад я могла отдать руку на отсечение, что драконов на земле нет!
Я сделала жадный глоток ледяной воды, пытаясь смочить пересохшее горло. Длинные рукава мужской сорочки намокли в ручье, и холодные капли побежали от запястья до локтя. Наши лошади погибли в огне, оставшиеся в живых разбойники поспешно скрылись в лесу, мы сами едва унесли ноги от бушующего пожара.
Я обтёрла лицо подолом рубахи. Поникший Лу, сидя на холодной земле, внимательно рассматривал оплавленный сапог и изредка тяжело вздыхал.
– Что будем делать? – Я глубоко вздохнула, пытаясь перебить стоящий в носу удушливый запах палёного мяса.
– Нужно найти лошадей. – Савков единственный казался совершенно спокойным. Он сложил руки на груди, на его плаще зияла внушительная дыра с опалёнными краями.
– Что может быть проще? – хмыкнула я. – Найти лошадей. Мы можем их украсть или купить. Нам хватит золотых?
– Значит, украдём, – вдруг раздался невесёлый голос Лу.
Я ошарашенно посмотрела в его сторону. Вид Копытин имел жалкий, прокопчённый и очень усталый. С его лицом случилась какая-то незримая перемена. Как будто нечто, надёжно спрятанное внутри, на мгновение выступило наружу.
– Лу, – я откашлялась, – скажи-ка мне, кто я и Савков?
Копытин недоуменно посмотрел на Колю, потом на меня:
– Кто?
– Мы смертники, нас пару суток назад повесили! Это понятно?! Мы не имеем права светиться и привлекать к себе внимания!
– Тогда пойдём пешком. – Николай пожал плечами и развернулся ко мне спиной.
Лу быстро поднялся на ноги и поспешил за ним. Я же стояла с открытым ртом и не могла поверить в то, что они говорят серьёзно.
Лично у меня появилось другое соображение по поводу нашего дальнейшего путешествия. Почему бы Лу не проявить человеколюбие и не заявить, что мы с Николаем Евстегнеевичем Носковым, черт, Совковым погибли в колдовском драконьем пламени? Я сплюнула, само сочетание «драконье пламя» оставляло оскомину и никак не хотело укладываться на языке в ровный ряд.
– Стойте! – крикнула я им. Они остановились и одновременно обернулись в мою сторону. – Послушайте, не пора ли прекратить этот балаган? Я не собираюсь больше рисковать собственной жизнью! Это вам ясно?! – Я откашлялась и сделала паузу, чтобы отдышаться. – У меня гениальная мысль: Лу скажет, что мы с тобой, Коленька, погибли в драконьем пламени, и мы свободны! Все! Никто нас не будет искать, никому мы не будем нужны! Мёртвые не могут достать заклинание! Понимаете меня?!
Мужчины молча и хмуро следили за моим беснованием и, похоже, соглашаться не торопились.
– Мы идём в замок Мальи, – тихо произнёс Савков и смачно сплюнул.
– Что?! – У меня полезли глаза на лоб. – Коля, да ты в первую очередь обязан согласиться с моим планом! Мы в опасности! Никто не говорил мне, когда вытаскивал шею из петли, что следующие сутки я буду спасать эту самую шею! Причём с переменным успехом! Я хочу, чтобы все закончилось!
– Все и так закончится, когда Ловец Душ будет нами выкраден, – спокойно пожал плечами Савков и зашагал по едва заметной просёлочной дороге.
Я хлопала ресницами, плохо понимая, что же произошло. Он что, отказался?!
– Послушай, Носков...
– Савков!!!
– Савков, тебе просто нужен этот Ловец! – выкрикнула я каким-то чужим голосом. – Я видела твою чёртову татуировку на руке! Ты жаждешь получить заклинание не меньше самого Копытина!
Коля остановился как вкопанный и медленно развернулся. На заросшем чёрной щетиной лице злобно поблёскивали два маленьких тёмных глаза, складки у носа стали ещё глубже, губы сжались в одну линию. Тут я поняла, что все мои слова – правда. Все, буквально до последней буквы. Не буду врать, открытие меня не порадовало.
– Какую татуировку? – раздался испуганный голос Лу.
– Повтори, – процедил Савков.
– Ты все слышал! – Я усмехнулась уголками губ. Он думает меня напугать? Меня?! Он забыл, с кем имеет дело!
– Покажи её нам! – потребовала я.
Лу от волнения топтался в луже рядом с Николаем, разбрызгивая жидкую грязь и не замечая, как та оседает каплями на портах.
Николай, стараясь сдержать ничем не объяснимое торжество, стал неторопливо и спокойно закатывать рукава – слишком спокойно, слишком неторопливо. Поросшие чёрными волосками руки с синими прожилками вен были испещрены отвратительными незажившими рубцами от диметриловых наручников, и никакого изображения дракона на них не было.
Я с сомнением рассматривала сильные, все ещё загорелые руки и не верила собственным глазам. Чертовщина какая-то! Рисунок был там, чуть повыше запястья! Если бы он попытался скрыть татуировку заклятиями, я бы сразу это почувствовала: магия – это цвет, запах, прямые линии, правильные окружности. Но рука оказалась чистой, татуировка словно испарилась сама собой.
Я молчала, чувствуя, как щеки заливает румянец.
– Ну? – хмыкнул Савков.
Похоже, я попалась! Так оконфузиться!
– Хорошо! Ты победил! – сдалась я и протянула руку.
Савков колебался, но потом всё-таки пожал её сильно, по-мужски. Ладонь у него оказалась загрубевшей, мозолистой, в таких руках только кирку держать, а не энергетические шары творить.
Мы тронулись в путь на поиски давно забытого, но, похоже, вполне реального замка Мальи.
К вечеру, уже затемно, мы добрались до большой деревни. Поистершийся от времени указатель, на котором дремала одинокая ворона, гласил: «Благостная Малиновка». Деревня выглядела плачевно, нас встречали заброшенные дома и покосившиеся заборы. На окне вросшей в землю избы на одной заржавелой петле скрипела чудом сохранившаяся ставенка. Сквозь пустые окна-глазницы виднелись тёмные внутренности комнатёнки с облезлыми стенами. Дороги здесь были такие же, как и во всем королевстве – размытые дождями, развороченные ползками и лошадиными копытами. Изредка в домах виднелся скупой свет лучин, из-за заборов хрипло брехали шавки.
– Вы думаете, здесь есть постоялый двор? – Лу с сомнением огляделся вокруг. Его длинный, некогда дорогой плащ тащился по грязи, шпага все время стучала по дорожным камням, скрытым в грязных лужах.
Постоялый двор нашёлся, вернее, это была таверна с двумя общими комнатами для постоя. Находилось сие заведение между облезлой церквушкой с высокой звонницей без колоколов и избой-читальней, закрытой ещё в прошлую зиму. Судя по количеству народа, толпившегося у крыльца, таверна была единственным благостным местом в Благостной Малиновке. Под насторожённые взгляды местных завсегдатаев мы зашли в пропитанное табачным дымом тёмное помещение. Зал оказался переполнен гудящим и что-то страстно обсуждающим народом. В центре стоял большой стол, на нём между плошек с квашеной капустой и глиняных стаканов топтался бородатый мужичишка в грязных сапогах с лихо загнутыми носами. Его с интересом слушали озабоченные крестьяне, запивая ругань дешёвым кислым пивом. За этим же столом на колченогом табурете потирал подбородок относительно молодой, но уже несколько поистрепанный жизненными обстоятельствами господинишка с прилизанными сахарной водой вихрами. Он внимательно разглядывал полосатые порты бородатого оратора и хмурил брови. Народ, толпившийся на пороге, заприметив нас, немедленно расступился, так что мы втроём оказались в живом коридоре.
Оратор вдруг замолчал, хлопнул белесыми ресницами и, не сводя с нас заинтересованного взгляда, вытянул руку в призывном жесте бунтарских вождей:
– Они! – указал он пальцем на нас.
Я торопливо огляделась, от всей души надеясь, что бить нас не будут. Этих крестьян не разберёшь, то целуют в обе щеки, то лопатой оходить норовят!
Прилизанный понял не сразу, что произошло. Но стоило ему увидеть наши удивлённые рожи, как он вскочил и, широко расставив руки, бросился к нам:
– Хвала небесам! Вы приехали!
Похоже, гостеприимные хозяева нас с кем-то перепутали. Мужики загудели пуще прежнего, заулыбались, закашляли в кулаки. Прилизанный между тем жарко обнял Савкова, потряс руку Лу и нацелился на меня, пытаясь продемонстрировать свою сердечность.
– Мадам, – пропел он, обтирая рукавом губы.
– Мы. Тоже. Очень. Рады, – выдавила из себя я, пятясь к выходу.
– Ага. – Он кивнул и, схватив меня под руку, потащил к столу, откуда, кряхтя, слезал давешний оратор. – Я – Саволка, новый староста деревни.
– А старый где? – не удержалась я.
– Так съели его! – Мужик посмотрел на меня так, будто я спросила удивительную несуразицу. Действительно, мелочи какие – старосту сожрали, а я изумляюсь!
Нас едва ли не силой усадили за стол, хозяин таверны в заляпанном фартуке быстро смахнул грязь со столешницы и пододвинул к Савкову плошку с заветренной квашеной капустой. Как по взмаху волшебной палочки передо мной возникла крохотная треснувшая тарелочка с горкой чёрной икры. Демонстрация невиданного крестьянского гостеприимства на том закончилась.
– Так кто же старосту сожрал? – Николай деловито вонзил двузубую вилку в гору капусты.
– Как хххто? – крякнул новый староста и махнул головой, отчего по его блестящим сахарным волосам пробежали красивые блики. – Он! – и ткнул пальцем в закопчённый потолок.
Я не хотела, но всё равно подняла голову полюбоваться чёрными разводами на посеревшей побелке.
– Так откуда Он появился? – Савков без зазрения совести хрустел капустой.
Лу между тем подхватил вилкой мочёное яблочко, попытался разломить его, умылся брызгами кислого рассола, попавшего в глаз, и обиженно плюхнул угощение в тарелку. Я взяла ложечку и отправила в рот слипшийся сгусток чёрных шариков, нестерпимо воняющих рыбой.
– Как откуда? Из барского склепа, конечно!
Я подавилась икоркой, закашляла, отплёвываясь.
– Он – кто?! – выдавила я между приступами кашля.
– Упырь, знамо дело!
Я моментально замолкла, кашель застрял в глотке.
В таверне пробежал лёгкий шепоток, словно Саволка только что произнёс запрещённое слово.
«Нет, ей-богу, ну на черта мы полезли в эту деревню?» – с тоской подумала я, рассматривая лицо соседа напротив, пересечённое от середины лба до подбородка отвратительным шрамом.
– Хорошо, поймаем, – кивнул Савков, – но мы хотим ужин и чистую рубаху.
Мужики снова затихли, не смекнув, о чём толкует заезжий герой.
– А ещё сон до полуночи! – нашёлся Лу.
– До полуночи? – протянул мне в лицо Саволка, от него пахло луком и капустным перегаром.
– Конечно, – поспешно затараторил Копытин, – всем известно, что упырей ловят в полночь.
– Не мельтеши, Лу. – Я бросила на него предупреждающий взгляд и обратилась к Савкову: – Я что-то не понимаю – вы двое решили ночью ловить упырей? – Я сложила руки на груди и посмотрела в непроницаемое лицо Николая.
– К-к-конечно, – неестественно хохотнул Лулу, заметив злобный прищур лица со шрамом, – а зачем же мы тогда сюда приехали?
«Переночевать и найти оказию, чтобы добраться до Вьюжного!» – хотелось заметить мне, но я лишь пожала плечами и положила в рот маленькую горочку отвратительно солёной икры. Крохотные чёрные бусинки лопались на языке, заполняя рот тягучей слюной. «Кто ж придумал жрать эту гадость?»
– Хорошо, – кивнула я, улыбнувшись, – господа, поговорим о вознаграждении. Наша цена – тридцать золотых, или проваливайте со своим упырём к дьяволу!
Тишина буквально оглушала. Лес казался странным и пустынным, будто все его жители в одночасье заснули. По пожухлой траве тянулся молочный туман. Я задрала голову, через кроны столетних сосен нависало серое тусклое небо. Откуда-то сверху лился тихий неразборчивый шёпот, словно окутывающий лес от макушек деревьев до самой земли. Я продвигалась в тумане, стараясь ступать как можно тише, боясь, что кто-то услышит меня. Внезапно деревья закончились, я оказалась на залитой зелёным колдовским светом поляне и застыла от ужаса, глядя на дракона. Он расправил свои крылья, потянулся как кошка и посмотрел на меня большими змеиными глазами. Вот его пасть открылась, обнажая острые длинные клыки, а из чёрной глотки вырвался столб пламени...
– Наташ, просыпайся!
Я дёрнулась и, тяжело дыша, села на кровати, рубашка прилипла к телу, в горле першило. Меня все ещё трясло от пережитого во сне ужаса. Лу сладко спал рядом, буквально зарывшись длинноволосой головой в подушку, перетянув на себя все одеяло.
– Наташ, – снова донёсся до меня из темноты голос Савкова, – пора!
– Куда? – прошептала я осипшим голосом. Перед глазами плыло пламя, голова отказывалась соображать.
– Упыря деревенского ловить.
Савков сидел на широкой лавке и заворачивал ноги в портянки. Я упала обратно на подушку, а потом зло отодвинула Копытина к стенке, тот что-то пробурчал во сне, но даже и не думал открывать глаза.
– Я не собираюсь никого ловить, – рыкнула я, заворачиваясь в одеяло. – Это вы с Лулу герои, а я не хочу рисковать собственной шеей. Лу, вставай геройствовать! – Я зло пихнула его в бок, впрочем, безрезультатно.
Холёный Копытин, утомившись после бессонной ночи, просыпаться и отягощать себя изловом местной нечисти не пожелал.
– Москвина...
Я следила, как Николай вытряхивает из сапога камушки и с трудом просовывает ногу в голенище.
– Копытин нам не помощник, он обычный милый мальчик, начитавшийся в детстве книжек про драконов.
– И что? – не выдержала я.
– В отличие от Лулу ты прекрасно чувствуешь магию! К тому же крестьяне хотят зрелищного фейерверка, вот и взорвём на кладбище пару памятников, схватим деньги и свалим, пока они не поняли, что упырь жив, – не унимался Савков.
– Вот и взрывай себе на здоровье, если оно у тебя такое крепкое, и Лу прихвати с собой! – хмыкнула я и демонстративно отвернулась к стене, прижавшись к горячему боку Копытина.
– Наташ!
– Нет! – отрезала я, полежала ещё секунду и начала подниматься. – Ей-богу, я не понимаю, для чего это делаю! – проворчала я.
На дворе нас ждал Саволка с тремя мужиками, вооружёнными вилами. Одетые в тёмные душегрейки, они терялись в чернильной темноте неосвещённой улицы.
– Готовы? – шёпотом спросил староста. Весь вечер до самой полуночи он молился перед образами, стараясь побороть в себе суеверный страх перед упырём и не ударить лицом в грязь. Впрочем, один раз за сегодняшнюю ночь уже ударил: с размаху завалился с крыльца в самую лужу, пролетев через три высокие ступеньки.
– Готовы, готовы, – пробурчала я, направляясь к воротам. После жарко натопленной избы ночной холод пробирал до самых костей, не спасал даже тёплый кафтан, ссуженный Саволкиной супругой.
Такой прыти, а главное смелости от девчонки не ожидал никто из присутствующих мужчин. Они в нерешительности топтались во дворе, разбивая грязь, и смотрели на мою исчезающую в темноте спину.
– Ну, вы идёте?! – крикнула я. Мой вопль где-то на краю деревни подхватили шавки, огласив округу хриплым лаем.
Черт бы побрал этих доморощенных деревенских героев, на словах – все богатыри, а на деле – в нужнике садовом прячутся!
Кладбище, не огороженное забором, начиналось сразу за деревней. Дорога с размытыми колеями вильнула вправо, а перед нами выросла маленькая полуразрушенная часовенка, дальше едва виднелись высокие деревянные кресты и осевшие могильные холмики.
– Ну, мы вас здесь подождём, – сглотнул староста, – как голову его принесёте, так деньги и получите.
– А зачем голову-то? – удивилась я, кутаясь в кафтан и пытаясь рассмотреть за крестами подобие зеленого магического свечения, исходящего от нежити.
– Так ему ж надо голову отрубить, чтобы он снова не встал, – испуганно озираясь вокруг и посильнее прижимая к себе вилы, прошептал один из мужичков.
– Ну вам лучше знать, – протянула я, широко зевая, и направилась к кладбищу.
– Во девка-то даёт! – услышала я за спиной восхищённый шёпот Саволки.
– Красуешься? – хмыкнул догнавший меня Савков.
– Угу. Начинай памятники взрывать, герой снов девичьих, – буркнула я и провалилась почти по колено в глубокую лужу.
– Ну чего, воняет магией? – полюбопытствовал Николай, когда мы с трудом вылезали из жидкой грязи. Вокруг ютились налепленные друг на друга могилки с покосившимися крестами и кривыми деревянными оградками.
– Энтузиазмом твоим воняет! – зло ругнулась я, стараясь справиться с накатывающим раздражением. – Как ты этим олухам голову упыря доставать собираешься?.. О!
Из-за дальней могилы вспыхнуло слабое зеленоватое зарево, а ветер плеснул в лицо едва различимый аромат жасмина. Я резко остановилась и посмотрела на свечение. Сердце ёкнуло, и вдруг стало страшно, так же страшно, как когда видишь отряд вооружённых стражей, намеревающихся тебя схватить.
– Он там! – Я ткнула пальцем в темноту. Руки тряслись.
– Уверена? – насторожился Савков, по-гусиному вытягивая шею и силясь рассмотреть через темноту зеленоватые очертания упыря.
Я кивнула, не в силах произнести ни слова.
– Ладно, сиди здесь, пойду, посмотрю.
Спорить я не стала, поспешно схватилась за оградку и, подтянувшись, забралась на относительно сухое место между двумя могилками. Где-то по дороге раздались шаркающие шаги. Николай застыл, а потом в мгновение ока оказался рядом со мной. От страха я впилась пальцами в его плащ.
– Слышал?
Упырь шёл тяжёлой поступью и громко бранился голосом Лулу Копытина. Страх вмиг отошёл.
– Черт! – плюнул Коля. – Копытин, ты зачем притащился? – прохрипел он простуженным голосом.
– Упыря ловить, – ответил тот приторно-сладко.
– Идиот! – Я перевела дыхание и привалилась к ограде, чувствуя ни с чем не сравнимое облегчение. Вокруг нежно пахло жасмином, а в призрачном зеленоватом свете на суровом лице Савкова играли лёгкие тени.
Какой к черту свет, когда вокруг хоть глаз выколи?!
Я осторожно повернула голову и судорожно вздохнула, ужас сковал тело. Упырь оказался вовсе не таким, как я представляла!
Рядом с соседней оградкой отсвечивала нежным магическим светом хрупкая девушка в белых одеждах. Её длинные волосы растрепались по плечам, уродливое вытянутое лицо с чёрными провалами глаз и бугрящимися на висках венами казалось повёрнутым к нам.
– К...к...к...коля, – с трудом выдавила я из себя, дёргая Савкова за плащ и тыча в девушку трясущимся пальцем.
Николай очень медленно повернулся и открыл от изумления рот. Мы смотрели на неё, она смотрела на нас. Выпь, чёртова выпь, которую, если верить газетным листкам, невозможно уничтожить.
– Вы чего там замолчали? – заорал Лу. – Вы где?
– Копытин, – крикнул Николай, – вали обратно и деревню! Быстро!
Лу замолчал и, похоже, остановился, но после паузы проскулил:
– Я пока сюда шёл, чуть не помер от страха, обратно один вовек не вернусь!
– Лу, беги! – заорала я, срываясь с места и хватая за руку Савкова. Тот сдавленно охнул, поскользнулся и навалился на шаткую оградку. Я спрыгнула на дорогу, едва различая вытянутый силуэт Копытина.
– Быстрее! – заорал за моей спиной Савков. Лулу выждал ещё секунду и со всех ног кинулся в сторону деревни. Внезапно откуда-то сверху прыснул белый неживой свет. От него резануло глаза, а кресты и деревья стали отбрасывать длинные уродливые тени. За спиной раздавалось тяжёлое дыхание Николая, впереди развивался длинный замызганный плащ Л у.
Магический свет слепил, на долю секунды я обернулась и получила тычок в спину от Савкова.
– Не оборачивайся! – выдохнул он.
В голове шумело, сердце билось как сумасшедшее. Выпь заорала хриплым оглушающим воем, от которого, казалось, лопнут барабанные перепонки. Поднялся жуткий ветер, в лицо ударила грязь и, словно иголки, холодные мелкие капли с листьев. Белый шар метнулся к моей голове, и я задохнулась от резкой жасминовой волны, перед глазами пошли жёлтые круги, волосы на макушке опалило.
Я упала в самую грязь, в лужу, распласталась без сил, задыхаясь и почти теряя сознание. Чьи-то сильные руки схватили меня за шкирку и потащили куда-то вперёд. Я пришла в себя, только когда почувствовала на своём лице холодную струю свежего воздуха, с трудом открыла глаза и приподняла голову. Рядом со мной на мокрую траву, тяжело дыша, неловко плюхнулся Савков. Деревенские мужики, завидев чудище, бьющееся о невидимую границу кладбища, побросали вилы и кинулись врассыпную.
– Коль, потуши, – прохрипела я, кивая на шар. Савков щёлкнул пальцами, сначала погас шнур, идущий от запястья, а потом и весь светильник.
Нежить, почувствовав магические жертвы, попыталась пробить стену, налетая на неё.
– Кто это? – прошептал испуганный Копытин.
– Выпь, – выдохнула я, все ещё не веря, что осталась живой. – Черт, как эта тварь в деревню-то попала?
Савков медленно поднялся на ноги, бросил на беснующееся чудовище, беззвучно раззявившее чёрную пасть, брезгливый взгляд:
– Ведьма! – И вдруг заорал как душевнобольной: – Мужики, где у вас деревенская ведьма живёт?!
Он рванул с места в сторону деревни быстрее, чем минуту назад спасался от нежити.
– Стой, Коля! – нехотя крикнула я ему в спину. – Ты кого имел в виду?!
Савков уже исчез в темноте.
– Давай за ним! – собрав остатки сил, я поднялась и протянула Лу руку. – А то сейчас наколдует что-нибудь с перепугу.
Савкова мы нашли перед одним из деревенских домов, причём в компании мужиков с факелами. Они всей толпой долбились в ворота, покрывая хозяйку дома витиеватыми выражениями. Вокруг брехали собаки, особенно яростно и хрипло заливался хозяйский пёс, пытаясь сорваться с цепи. Кое-где в соседних избах зажигали свечи, старались рассмотреть сквозь тёмные окна, что за разбой происходит. Мы подоспели в тот момент, когда ворота наконец-то поддались и вся орава исчезла в темноте двора. Через некоторое время появился взбаламученный Николай, ведущий под уздцы двух вполне приличных кобылок и огромного мерина.
– Че вы там делаете? – послышался откуда-то из-за соседского забора мужской голос.
– Коль, ты вправду что делаешь? – изумилась я наглому грабежу.
Тут из открытых настежь ворот староста за косу вытащил женщину, босую, в одном исподнем. Та дико визжала, пыталась вырваться, за что получила увесистым сапогом. После чего она захрипела, упала в грязь и зарыдала в голос:
– Не надо! Оставьте, изверги! Оставьте! Не делала ничего!
Она схватила Савкова за штанину:
– Будь ты проклят, безумный! Будь проклят! Николай оттолкнул её, но женщина, словно дикая кошка, вцепилась снова.
– Люди добрые, что же это делается?! – визжала она.
Никто не высовывался из дворов. Мужчины с потухшими факелами стояли у забора, почти сконфуженные и испуганные. Может, и хотели ведьмака остановить, да боялись, а Николай и действительно светился какой-то затаённой внутренней злобой, которую при свете дня, видать, прятал глубоко внутри.
– Ты, погань деревенская! – плюнул он и с силой отбросил женщину. Та отлетела на сажень, упала лицом в грязь. Чёрные длинные волосы разметались, окунулись в лужу, покрыв спину прядками-змейками. – Думала, за счёт выпи ещё молодой лет триста проживёшь? Вот, мужики, – обратился он к присутствующим, – она эту гадость сотворила, она пусть и умертвляет.
– Садись! – приказал мне Николай, передавая поводья. – И только попробуй пискнуть, придушу!
Глядя в его перекошенное лицо, я посчитала за благо смолчать и быстро забраться на лошадь, только повернулась к ведьме, все ещё сидящей в ледяной грязи. Глаза её горели зелёным колдовским огнём, а над головой светился тонкий, едва заметный зеленоватый венок. Она не говорила в голос, лишь шевельнула губами:
– Будьте порчены все!
Неожиданно пахнуло жасмином, и что-то подобно плётке хлестнуло меня по лицу, даже голова мотнулась, а щеку обожгло. От страха пересохло горло, и заслезились глаза. Я отвернулась и пришпорила лошадь, догоняя своих попутчиков.
Похоже, нас только что прокляли!
Утро мы встретили в пути, измученные бессонной ночью и тяжёлой дорогой. Я широко зевала и едва оправлялась с дремотой, веки с каждой минутой становились все тяжелее, и держать глаза открытыми стало совершенно невозможно. Сон наваливался, не боясь ни утренней прохлады, ни болезненно ноющей щеки. Савков хмуро следил за бесконечной дорожной колеёй, доверху наполненной мутной водой. Лу откровенно похрапывал в седле, голова с нахлобученной огромной шляпой качалась в такт спокойному ходу лошадки, а длинная шпага била по её каурому боку.
– Ты, Коленька, – я широко зевнула, надеясь, что разговор поможет перебороть сонливость, – я смотрю, в конокрады прописался. Одобряю.
В общем, конечно, можно было поговорить о погоде и музыке, благо в институте для благородных девиц на трех языках светские беседы научили поддерживать, но отчего-то душа хотела скандала. Желательно с дракой. По личному опыту знаю, ничто так не бодрит, как чужая ярость.
– Добро пожаловать в настоящее, Наталья Москвина!
Я снова посмотрела в небо и даже смогла разглядеть, как поблёскивает зеленоватое тело. Ещё пять минут назад я могла отдать руку на отсечение, что драконов на земле нет!
Я сделала жадный глоток ледяной воды, пытаясь смочить пересохшее горло. Длинные рукава мужской сорочки намокли в ручье, и холодные капли побежали от запястья до локтя. Наши лошади погибли в огне, оставшиеся в живых разбойники поспешно скрылись в лесу, мы сами едва унесли ноги от бушующего пожара.
Я обтёрла лицо подолом рубахи. Поникший Лу, сидя на холодной земле, внимательно рассматривал оплавленный сапог и изредка тяжело вздыхал.
– Что будем делать? – Я глубоко вздохнула, пытаясь перебить стоящий в носу удушливый запах палёного мяса.
– Нужно найти лошадей. – Савков единственный казался совершенно спокойным. Он сложил руки на груди, на его плаще зияла внушительная дыра с опалёнными краями.
– Что может быть проще? – хмыкнула я. – Найти лошадей. Мы можем их украсть или купить. Нам хватит золотых?
– Значит, украдём, – вдруг раздался невесёлый голос Лу.
Я ошарашенно посмотрела в его сторону. Вид Копытин имел жалкий, прокопчённый и очень усталый. С его лицом случилась какая-то незримая перемена. Как будто нечто, надёжно спрятанное внутри, на мгновение выступило наружу.
– Лу, – я откашлялась, – скажи-ка мне, кто я и Савков?
Копытин недоуменно посмотрел на Колю, потом на меня:
– Кто?
– Мы смертники, нас пару суток назад повесили! Это понятно?! Мы не имеем права светиться и привлекать к себе внимания!
– Тогда пойдём пешком. – Николай пожал плечами и развернулся ко мне спиной.
Лу быстро поднялся на ноги и поспешил за ним. Я же стояла с открытым ртом и не могла поверить в то, что они говорят серьёзно.
Лично у меня появилось другое соображение по поводу нашего дальнейшего путешествия. Почему бы Лу не проявить человеколюбие и не заявить, что мы с Николаем Евстегнеевичем Носковым, черт, Совковым погибли в колдовском драконьем пламени? Я сплюнула, само сочетание «драконье пламя» оставляло оскомину и никак не хотело укладываться на языке в ровный ряд.
– Стойте! – крикнула я им. Они остановились и одновременно обернулись в мою сторону. – Послушайте, не пора ли прекратить этот балаган? Я не собираюсь больше рисковать собственной жизнью! Это вам ясно?! – Я откашлялась и сделала паузу, чтобы отдышаться. – У меня гениальная мысль: Лу скажет, что мы с тобой, Коленька, погибли в драконьем пламени, и мы свободны! Все! Никто нас не будет искать, никому мы не будем нужны! Мёртвые не могут достать заклинание! Понимаете меня?!
Мужчины молча и хмуро следили за моим беснованием и, похоже, соглашаться не торопились.
– Мы идём в замок Мальи, – тихо произнёс Савков и смачно сплюнул.
– Что?! – У меня полезли глаза на лоб. – Коля, да ты в первую очередь обязан согласиться с моим планом! Мы в опасности! Никто не говорил мне, когда вытаскивал шею из петли, что следующие сутки я буду спасать эту самую шею! Причём с переменным успехом! Я хочу, чтобы все закончилось!
– Все и так закончится, когда Ловец Душ будет нами выкраден, – спокойно пожал плечами Савков и зашагал по едва заметной просёлочной дороге.
Я хлопала ресницами, плохо понимая, что же произошло. Он что, отказался?!
– Послушай, Носков...
– Савков!!!
– Савков, тебе просто нужен этот Ловец! – выкрикнула я каким-то чужим голосом. – Я видела твою чёртову татуировку на руке! Ты жаждешь получить заклинание не меньше самого Копытина!
Коля остановился как вкопанный и медленно развернулся. На заросшем чёрной щетиной лице злобно поблёскивали два маленьких тёмных глаза, складки у носа стали ещё глубже, губы сжались в одну линию. Тут я поняла, что все мои слова – правда. Все, буквально до последней буквы. Не буду врать, открытие меня не порадовало.
– Какую татуировку? – раздался испуганный голос Лу.
– Повтори, – процедил Савков.
– Ты все слышал! – Я усмехнулась уголками губ. Он думает меня напугать? Меня?! Он забыл, с кем имеет дело!
– Покажи её нам! – потребовала я.
Лу от волнения топтался в луже рядом с Николаем, разбрызгивая жидкую грязь и не замечая, как та оседает каплями на портах.
Николай, стараясь сдержать ничем не объяснимое торжество, стал неторопливо и спокойно закатывать рукава – слишком спокойно, слишком неторопливо. Поросшие чёрными волосками руки с синими прожилками вен были испещрены отвратительными незажившими рубцами от диметриловых наручников, и никакого изображения дракона на них не было.
Я с сомнением рассматривала сильные, все ещё загорелые руки и не верила собственным глазам. Чертовщина какая-то! Рисунок был там, чуть повыше запястья! Если бы он попытался скрыть татуировку заклятиями, я бы сразу это почувствовала: магия – это цвет, запах, прямые линии, правильные окружности. Но рука оказалась чистой, татуировка словно испарилась сама собой.
Я молчала, чувствуя, как щеки заливает румянец.
– Ну? – хмыкнул Савков.
Похоже, я попалась! Так оконфузиться!
– Хорошо! Ты победил! – сдалась я и протянула руку.
Савков колебался, но потом всё-таки пожал её сильно, по-мужски. Ладонь у него оказалась загрубевшей, мозолистой, в таких руках только кирку держать, а не энергетические шары творить.
Мы тронулись в путь на поиски давно забытого, но, похоже, вполне реального замка Мальи.
К вечеру, уже затемно, мы добрались до большой деревни. Поистершийся от времени указатель, на котором дремала одинокая ворона, гласил: «Благостная Малиновка». Деревня выглядела плачевно, нас встречали заброшенные дома и покосившиеся заборы. На окне вросшей в землю избы на одной заржавелой петле скрипела чудом сохранившаяся ставенка. Сквозь пустые окна-глазницы виднелись тёмные внутренности комнатёнки с облезлыми стенами. Дороги здесь были такие же, как и во всем королевстве – размытые дождями, развороченные ползками и лошадиными копытами. Изредка в домах виднелся скупой свет лучин, из-за заборов хрипло брехали шавки.
– Вы думаете, здесь есть постоялый двор? – Лу с сомнением огляделся вокруг. Его длинный, некогда дорогой плащ тащился по грязи, шпага все время стучала по дорожным камням, скрытым в грязных лужах.
Постоялый двор нашёлся, вернее, это была таверна с двумя общими комнатами для постоя. Находилось сие заведение между облезлой церквушкой с высокой звонницей без колоколов и избой-читальней, закрытой ещё в прошлую зиму. Судя по количеству народа, толпившегося у крыльца, таверна была единственным благостным местом в Благостной Малиновке. Под насторожённые взгляды местных завсегдатаев мы зашли в пропитанное табачным дымом тёмное помещение. Зал оказался переполнен гудящим и что-то страстно обсуждающим народом. В центре стоял большой стол, на нём между плошек с квашеной капустой и глиняных стаканов топтался бородатый мужичишка в грязных сапогах с лихо загнутыми носами. Его с интересом слушали озабоченные крестьяне, запивая ругань дешёвым кислым пивом. За этим же столом на колченогом табурете потирал подбородок относительно молодой, но уже несколько поистрепанный жизненными обстоятельствами господинишка с прилизанными сахарной водой вихрами. Он внимательно разглядывал полосатые порты бородатого оратора и хмурил брови. Народ, толпившийся на пороге, заприметив нас, немедленно расступился, так что мы втроём оказались в живом коридоре.
Оратор вдруг замолчал, хлопнул белесыми ресницами и, не сводя с нас заинтересованного взгляда, вытянул руку в призывном жесте бунтарских вождей:
– Они! – указал он пальцем на нас.
Я торопливо огляделась, от всей души надеясь, что бить нас не будут. Этих крестьян не разберёшь, то целуют в обе щеки, то лопатой оходить норовят!
Прилизанный понял не сразу, что произошло. Но стоило ему увидеть наши удивлённые рожи, как он вскочил и, широко расставив руки, бросился к нам:
– Хвала небесам! Вы приехали!
Похоже, гостеприимные хозяева нас с кем-то перепутали. Мужики загудели пуще прежнего, заулыбались, закашляли в кулаки. Прилизанный между тем жарко обнял Савкова, потряс руку Лу и нацелился на меня, пытаясь продемонстрировать свою сердечность.
– Мадам, – пропел он, обтирая рукавом губы.
– Мы. Тоже. Очень. Рады, – выдавила из себя я, пятясь к выходу.
– Ага. – Он кивнул и, схватив меня под руку, потащил к столу, откуда, кряхтя, слезал давешний оратор. – Я – Саволка, новый староста деревни.
– А старый где? – не удержалась я.
– Так съели его! – Мужик посмотрел на меня так, будто я спросила удивительную несуразицу. Действительно, мелочи какие – старосту сожрали, а я изумляюсь!
Нас едва ли не силой усадили за стол, хозяин таверны в заляпанном фартуке быстро смахнул грязь со столешницы и пододвинул к Савкову плошку с заветренной квашеной капустой. Как по взмаху волшебной палочки передо мной возникла крохотная треснувшая тарелочка с горкой чёрной икры. Демонстрация невиданного крестьянского гостеприимства на том закончилась.
– Так кто же старосту сожрал? – Николай деловито вонзил двузубую вилку в гору капусты.
– Как хххто? – крякнул новый староста и махнул головой, отчего по его блестящим сахарным волосам пробежали красивые блики. – Он! – и ткнул пальцем в закопчённый потолок.
Я не хотела, но всё равно подняла голову полюбоваться чёрными разводами на посеревшей побелке.
– Так откуда Он появился? – Савков без зазрения совести хрустел капустой.
Лу между тем подхватил вилкой мочёное яблочко, попытался разломить его, умылся брызгами кислого рассола, попавшего в глаз, и обиженно плюхнул угощение в тарелку. Я взяла ложечку и отправила в рот слипшийся сгусток чёрных шариков, нестерпимо воняющих рыбой.
– Как откуда? Из барского склепа, конечно!
Я подавилась икоркой, закашляла, отплёвываясь.
– Он – кто?! – выдавила я между приступами кашля.
– Упырь, знамо дело!
Я моментально замолкла, кашель застрял в глотке.
В таверне пробежал лёгкий шепоток, словно Саволка только что произнёс запрещённое слово.
«Нет, ей-богу, ну на черта мы полезли в эту деревню?» – с тоской подумала я, рассматривая лицо соседа напротив, пересечённое от середины лба до подбородка отвратительным шрамом.
– Хорошо, поймаем, – кивнул Савков, – но мы хотим ужин и чистую рубаху.
Мужики снова затихли, не смекнув, о чём толкует заезжий герой.
– А ещё сон до полуночи! – нашёлся Лу.
– До полуночи? – протянул мне в лицо Саволка, от него пахло луком и капустным перегаром.
– Конечно, – поспешно затараторил Копытин, – всем известно, что упырей ловят в полночь.
– Не мельтеши, Лу. – Я бросила на него предупреждающий взгляд и обратилась к Савкову: – Я что-то не понимаю – вы двое решили ночью ловить упырей? – Я сложила руки на груди и посмотрела в непроницаемое лицо Николая.
– К-к-конечно, – неестественно хохотнул Лулу, заметив злобный прищур лица со шрамом, – а зачем же мы тогда сюда приехали?
«Переночевать и найти оказию, чтобы добраться до Вьюжного!» – хотелось заметить мне, но я лишь пожала плечами и положила в рот маленькую горочку отвратительно солёной икры. Крохотные чёрные бусинки лопались на языке, заполняя рот тягучей слюной. «Кто ж придумал жрать эту гадость?»
– Хорошо, – кивнула я, улыбнувшись, – господа, поговорим о вознаграждении. Наша цена – тридцать золотых, или проваливайте со своим упырём к дьяволу!
Тишина буквально оглушала. Лес казался странным и пустынным, будто все его жители в одночасье заснули. По пожухлой траве тянулся молочный туман. Я задрала голову, через кроны столетних сосен нависало серое тусклое небо. Откуда-то сверху лился тихий неразборчивый шёпот, словно окутывающий лес от макушек деревьев до самой земли. Я продвигалась в тумане, стараясь ступать как можно тише, боясь, что кто-то услышит меня. Внезапно деревья закончились, я оказалась на залитой зелёным колдовским светом поляне и застыла от ужаса, глядя на дракона. Он расправил свои крылья, потянулся как кошка и посмотрел на меня большими змеиными глазами. Вот его пасть открылась, обнажая острые длинные клыки, а из чёрной глотки вырвался столб пламени...
– Наташ, просыпайся!
Я дёрнулась и, тяжело дыша, села на кровати, рубашка прилипла к телу, в горле першило. Меня все ещё трясло от пережитого во сне ужаса. Лу сладко спал рядом, буквально зарывшись длинноволосой головой в подушку, перетянув на себя все одеяло.
– Наташ, – снова донёсся до меня из темноты голос Савкова, – пора!
– Куда? – прошептала я осипшим голосом. Перед глазами плыло пламя, голова отказывалась соображать.
– Упыря деревенского ловить.
Савков сидел на широкой лавке и заворачивал ноги в портянки. Я упала обратно на подушку, а потом зло отодвинула Копытина к стенке, тот что-то пробурчал во сне, но даже и не думал открывать глаза.
– Я не собираюсь никого ловить, – рыкнула я, заворачиваясь в одеяло. – Это вы с Лулу герои, а я не хочу рисковать собственной шеей. Лу, вставай геройствовать! – Я зло пихнула его в бок, впрочем, безрезультатно.
Холёный Копытин, утомившись после бессонной ночи, просыпаться и отягощать себя изловом местной нечисти не пожелал.
– Москвина...
Я следила, как Николай вытряхивает из сапога камушки и с трудом просовывает ногу в голенище.
– Копытин нам не помощник, он обычный милый мальчик, начитавшийся в детстве книжек про драконов.
– И что? – не выдержала я.
– В отличие от Лулу ты прекрасно чувствуешь магию! К тому же крестьяне хотят зрелищного фейерверка, вот и взорвём на кладбище пару памятников, схватим деньги и свалим, пока они не поняли, что упырь жив, – не унимался Савков.
– Вот и взрывай себе на здоровье, если оно у тебя такое крепкое, и Лу прихвати с собой! – хмыкнула я и демонстративно отвернулась к стене, прижавшись к горячему боку Копытина.
– Наташ!
– Нет! – отрезала я, полежала ещё секунду и начала подниматься. – Ей-богу, я не понимаю, для чего это делаю! – проворчала я.
На дворе нас ждал Саволка с тремя мужиками, вооружёнными вилами. Одетые в тёмные душегрейки, они терялись в чернильной темноте неосвещённой улицы.
– Готовы? – шёпотом спросил староста. Весь вечер до самой полуночи он молился перед образами, стараясь побороть в себе суеверный страх перед упырём и не ударить лицом в грязь. Впрочем, один раз за сегодняшнюю ночь уже ударил: с размаху завалился с крыльца в самую лужу, пролетев через три высокие ступеньки.
– Готовы, готовы, – пробурчала я, направляясь к воротам. После жарко натопленной избы ночной холод пробирал до самых костей, не спасал даже тёплый кафтан, ссуженный Саволкиной супругой.
Такой прыти, а главное смелости от девчонки не ожидал никто из присутствующих мужчин. Они в нерешительности топтались во дворе, разбивая грязь, и смотрели на мою исчезающую в темноте спину.
– Ну, вы идёте?! – крикнула я. Мой вопль где-то на краю деревни подхватили шавки, огласив округу хриплым лаем.
Черт бы побрал этих доморощенных деревенских героев, на словах – все богатыри, а на деле – в нужнике садовом прячутся!
Кладбище, не огороженное забором, начиналось сразу за деревней. Дорога с размытыми колеями вильнула вправо, а перед нами выросла маленькая полуразрушенная часовенка, дальше едва виднелись высокие деревянные кресты и осевшие могильные холмики.
– Ну, мы вас здесь подождём, – сглотнул староста, – как голову его принесёте, так деньги и получите.
– А зачем голову-то? – удивилась я, кутаясь в кафтан и пытаясь рассмотреть за крестами подобие зеленого магического свечения, исходящего от нежити.
– Так ему ж надо голову отрубить, чтобы он снова не встал, – испуганно озираясь вокруг и посильнее прижимая к себе вилы, прошептал один из мужичков.
– Ну вам лучше знать, – протянула я, широко зевая, и направилась к кладбищу.
– Во девка-то даёт! – услышала я за спиной восхищённый шёпот Саволки.
– Красуешься? – хмыкнул догнавший меня Савков.
– Угу. Начинай памятники взрывать, герой снов девичьих, – буркнула я и провалилась почти по колено в глубокую лужу.
– Ну чего, воняет магией? – полюбопытствовал Николай, когда мы с трудом вылезали из жидкой грязи. Вокруг ютились налепленные друг на друга могилки с покосившимися крестами и кривыми деревянными оградками.
– Энтузиазмом твоим воняет! – зло ругнулась я, стараясь справиться с накатывающим раздражением. – Как ты этим олухам голову упыря доставать собираешься?.. О!
Из-за дальней могилы вспыхнуло слабое зеленоватое зарево, а ветер плеснул в лицо едва различимый аромат жасмина. Я резко остановилась и посмотрела на свечение. Сердце ёкнуло, и вдруг стало страшно, так же страшно, как когда видишь отряд вооружённых стражей, намеревающихся тебя схватить.
– Он там! – Я ткнула пальцем в темноту. Руки тряслись.
– Уверена? – насторожился Савков, по-гусиному вытягивая шею и силясь рассмотреть через темноту зеленоватые очертания упыря.
Я кивнула, не в силах произнести ни слова.
– Ладно, сиди здесь, пойду, посмотрю.
Спорить я не стала, поспешно схватилась за оградку и, подтянувшись, забралась на относительно сухое место между двумя могилками. Где-то по дороге раздались шаркающие шаги. Николай застыл, а потом в мгновение ока оказался рядом со мной. От страха я впилась пальцами в его плащ.
– Слышал?
Упырь шёл тяжёлой поступью и громко бранился голосом Лулу Копытина. Страх вмиг отошёл.
– Черт! – плюнул Коля. – Копытин, ты зачем притащился? – прохрипел он простуженным голосом.
– Упыря ловить, – ответил тот приторно-сладко.
– Идиот! – Я перевела дыхание и привалилась к ограде, чувствуя ни с чем не сравнимое облегчение. Вокруг нежно пахло жасмином, а в призрачном зеленоватом свете на суровом лице Савкова играли лёгкие тени.
Какой к черту свет, когда вокруг хоть глаз выколи?!
Я осторожно повернула голову и судорожно вздохнула, ужас сковал тело. Упырь оказался вовсе не таким, как я представляла!
Рядом с соседней оградкой отсвечивала нежным магическим светом хрупкая девушка в белых одеждах. Её длинные волосы растрепались по плечам, уродливое вытянутое лицо с чёрными провалами глаз и бугрящимися на висках венами казалось повёрнутым к нам.
– К...к...к...коля, – с трудом выдавила я из себя, дёргая Савкова за плащ и тыча в девушку трясущимся пальцем.
Николай очень медленно повернулся и открыл от изумления рот. Мы смотрели на неё, она смотрела на нас. Выпь, чёртова выпь, которую, если верить газетным листкам, невозможно уничтожить.
– Вы чего там замолчали? – заорал Лу. – Вы где?
– Копытин, – крикнул Николай, – вали обратно и деревню! Быстро!
Лу замолчал и, похоже, остановился, но после паузы проскулил:
– Я пока сюда шёл, чуть не помер от страха, обратно один вовек не вернусь!
– Лу, беги! – заорала я, срываясь с места и хватая за руку Савкова. Тот сдавленно охнул, поскользнулся и навалился на шаткую оградку. Я спрыгнула на дорогу, едва различая вытянутый силуэт Копытина.
– Быстрее! – заорал за моей спиной Савков. Лулу выждал ещё секунду и со всех ног кинулся в сторону деревни. Внезапно откуда-то сверху прыснул белый неживой свет. От него резануло глаза, а кресты и деревья стали отбрасывать длинные уродливые тени. За спиной раздавалось тяжёлое дыхание Николая, впереди развивался длинный замызганный плащ Л у.
Магический свет слепил, на долю секунды я обернулась и получила тычок в спину от Савкова.
– Не оборачивайся! – выдохнул он.
В голове шумело, сердце билось как сумасшедшее. Выпь заорала хриплым оглушающим воем, от которого, казалось, лопнут барабанные перепонки. Поднялся жуткий ветер, в лицо ударила грязь и, словно иголки, холодные мелкие капли с листьев. Белый шар метнулся к моей голове, и я задохнулась от резкой жасминовой волны, перед глазами пошли жёлтые круги, волосы на макушке опалило.
Я упала в самую грязь, в лужу, распласталась без сил, задыхаясь и почти теряя сознание. Чьи-то сильные руки схватили меня за шкирку и потащили куда-то вперёд. Я пришла в себя, только когда почувствовала на своём лице холодную струю свежего воздуха, с трудом открыла глаза и приподняла голову. Рядом со мной на мокрую траву, тяжело дыша, неловко плюхнулся Савков. Деревенские мужики, завидев чудище, бьющееся о невидимую границу кладбища, побросали вилы и кинулись врассыпную.
– Коль, потуши, – прохрипела я, кивая на шар. Савков щёлкнул пальцами, сначала погас шнур, идущий от запястья, а потом и весь светильник.
Нежить, почувствовав магические жертвы, попыталась пробить стену, налетая на неё.
– Кто это? – прошептал испуганный Копытин.
– Выпь, – выдохнула я, все ещё не веря, что осталась живой. – Черт, как эта тварь в деревню-то попала?
Савков медленно поднялся на ноги, бросил на беснующееся чудовище, беззвучно раззявившее чёрную пасть, брезгливый взгляд:
– Ведьма! – И вдруг заорал как душевнобольной: – Мужики, где у вас деревенская ведьма живёт?!
Он рванул с места в сторону деревни быстрее, чем минуту назад спасался от нежити.
– Стой, Коля! – нехотя крикнула я ему в спину. – Ты кого имел в виду?!
Савков уже исчез в темноте.
– Давай за ним! – собрав остатки сил, я поднялась и протянула Лу руку. – А то сейчас наколдует что-нибудь с перепугу.
Савкова мы нашли перед одним из деревенских домов, причём в компании мужиков с факелами. Они всей толпой долбились в ворота, покрывая хозяйку дома витиеватыми выражениями. Вокруг брехали собаки, особенно яростно и хрипло заливался хозяйский пёс, пытаясь сорваться с цепи. Кое-где в соседних избах зажигали свечи, старались рассмотреть сквозь тёмные окна, что за разбой происходит. Мы подоспели в тот момент, когда ворота наконец-то поддались и вся орава исчезла в темноте двора. Через некоторое время появился взбаламученный Николай, ведущий под уздцы двух вполне приличных кобылок и огромного мерина.
– Че вы там делаете? – послышался откуда-то из-за соседского забора мужской голос.
– Коль, ты вправду что делаешь? – изумилась я наглому грабежу.
Тут из открытых настежь ворот староста за косу вытащил женщину, босую, в одном исподнем. Та дико визжала, пыталась вырваться, за что получила увесистым сапогом. После чего она захрипела, упала в грязь и зарыдала в голос:
– Не надо! Оставьте, изверги! Оставьте! Не делала ничего!
Она схватила Савкова за штанину:
– Будь ты проклят, безумный! Будь проклят! Николай оттолкнул её, но женщина, словно дикая кошка, вцепилась снова.
– Люди добрые, что же это делается?! – визжала она.
Никто не высовывался из дворов. Мужчины с потухшими факелами стояли у забора, почти сконфуженные и испуганные. Может, и хотели ведьмака остановить, да боялись, а Николай и действительно светился какой-то затаённой внутренней злобой, которую при свете дня, видать, прятал глубоко внутри.
– Ты, погань деревенская! – плюнул он и с силой отбросил женщину. Та отлетела на сажень, упала лицом в грязь. Чёрные длинные волосы разметались, окунулись в лужу, покрыв спину прядками-змейками. – Думала, за счёт выпи ещё молодой лет триста проживёшь? Вот, мужики, – обратился он к присутствующим, – она эту гадость сотворила, она пусть и умертвляет.
– Садись! – приказал мне Николай, передавая поводья. – И только попробуй пискнуть, придушу!
Глядя в его перекошенное лицо, я посчитала за благо смолчать и быстро забраться на лошадь, только повернулась к ведьме, все ещё сидящей в ледяной грязи. Глаза её горели зелёным колдовским огнём, а над головой светился тонкий, едва заметный зеленоватый венок. Она не говорила в голос, лишь шевельнула губами:
– Будьте порчены все!
Неожиданно пахнуло жасмином, и что-то подобно плётке хлестнуло меня по лицу, даже голова мотнулась, а щеку обожгло. От страха пересохло горло, и заслезились глаза. Я отвернулась и пришпорила лошадь, догоняя своих попутчиков.
Похоже, нас только что прокляли!
Утро мы встретили в пути, измученные бессонной ночью и тяжёлой дорогой. Я широко зевала и едва оправлялась с дремотой, веки с каждой минутой становились все тяжелее, и держать глаза открытыми стало совершенно невозможно. Сон наваливался, не боясь ни утренней прохлады, ни болезненно ноющей щеки. Савков хмуро следил за бесконечной дорожной колеёй, доверху наполненной мутной водой. Лу откровенно похрапывал в седле, голова с нахлобученной огромной шляпой качалась в такт спокойному ходу лошадки, а длинная шпага била по её каурому боку.
– Ты, Коленька, – я широко зевнула, надеясь, что разговор поможет перебороть сонливость, – я смотрю, в конокрады прописался. Одобряю.
В общем, конечно, можно было поговорить о погоде и музыке, благо в институте для благородных девиц на трех языках светские беседы научили поддерживать, но отчего-то душа хотела скандала. Желательно с дракой. По личному опыту знаю, ничто так не бодрит, как чужая ярость.