– Еще у нас нет воды. И отсутствуют прочие удобства, – вздохнула Инна. – Куда подевался Новицкий, как вы думаете?
   Михаил Соломонович огляделся и констатировал с самым озадаченным видом:
   – Действительно, Новицкий отсутствует… Наверное, пошел учиться летать, – предположил он. – Судя по навязчивой мании, он на такое способен. Вчера он вообразил себя королем, сегодня решил, что он – птица… Хотя, с другой стороны, больные обычно привязчивы к своим маниям. И наш штурман уже не отречется от своей идеи стать королем этих птеродактилей. Может, тут все-таки есть какой-нибудь спуск со скалы? Или укромное место? Новицкий – такой человек, что я вполне допускаю: он мог найти что-то интересное и не показать нам.
   – Если выяснится, что это так, то я за себя не ручаюсь, – вспыхнула Инна. – Он хотел войны – он ее получит. Это я только с виду добрая…
   – Не мешало бы мне уединиться, – заметил Химель. – Сидим как на ладони… Твари эти подглядывают…
   – Занимайтесь своими делами, Михаил Соломонович, – покраснела Инна. – Я отвернусь.
   – Вы-то отвернетесь… Они – нет.
   Химель с тоской посмотрел на сфицерапсов.
   – Новицки-ий! Новицки-и-ий! – закричала девушка во весь голос.
   Несколько сфицерапсов, плотной кучей сидящих под большой скалой, зашевелились. Из-под крыла одного выглянула довольная физиономия штурмана.
   – Что, соскучилась, Инка? Видишь, как плохо быть непослушной… Мерзли там с глупым доктором на камнях! А мои птички всегда готовы позаботиться о своем короле. Была бы поласковей – я бы им приказал, и провела бы ночь, как под одеялом. У них крылья хоть и кожистые, но теплые. С подогревом.
   – Скажи лучше, мерзавец, где здесь можно найти воду? – проговорила Инна. – У меня во рту пересохло. И Михаил Соломонович себя чувствует не очень хорошо…
   Химель и правда выглядел неважно. Мешки под глазами, обветренные губы, испарина на лбу.
   – У птичек воду просите, – усмехнулся Новицкий. – Они принесут. В клюве.
   – Врешь, гад! – заявила Инна. – Клюв у них не приспособлен для того, чтобы носить пищу и тем более воду. А сам ты где-то пил. Да и ел, похоже, тоже. Ничего, мы найдем, где ты припасы прячешь.
   – Ищите, ищите, – засмеялся штурман. – Долго будете искать. Тоже, кстати, развлечение. За вами наблюдать.
   Инна поднялась и начала обходить площадку по периметру.
   Доктор Химель собирался к ней присоединиться, но снова почувствовал недомогание и присел на оружейный ящик.
   Поверхностный осмотр ничего не дал, но потом с той стороны, где скала примыкала к горному массиву, Инна обнаружила еще одну площадку, гораздо меньше основной, и трещину, по которой вниз сбегала тонкая струйка воды.
   – Михаил Соломонович, идите сюда! – позвала Инна. – Я воду нашла!
   Сама она, не теряя времени, припала к маленькому водопадику. Вода была прохладной и по вкусу напоминала талую. Внизу, метрах в сорока, можно было различить небольшое озерцо. Видимо, сфицерапсы спускались пить к нему. Но люди осуществить то же не могли при всем желании – у них не было крыльев.
   Инна подумала, что с удовольствием спорхнула бы вниз. Умыться, даже искупаться… Дорого бы она дала за такую возможность!
   Подошел Михаил Соломонович. Девушка уступила ему место, и доктор припал щекой к скале, всасывая в себя прохладную влагу.
   – Хорошо-то как! – вытирая губы, изрек он. – А наши друзья недаром устроили здесь гнездовье… Озерцо внизу – они, конечно, из него и пьют… Это прямо как в басне «Лиса и журавль»… Мы не можем спуститься к озеру, но можем пить здесь, ловя капли влаги из этой струйки. Сфицерапсу с его клювом текущей по скале воды отведать не удастся, но зато он может слететь вниз – чего нам, увы, не дано…
   – Дано – но только один раз! – захохотал подкравшийся сзади Новицкий. – Не хотите попробовать, доктор?
   Штурман толкнул Михаила Соломоновича в плечо, и тот резко взмахнул руками, чтобы удержать равновесие. И тут же сзади раздалось громкое шипение. Два сфицерапса заняли место у края площадки – пожелай доктор спрыгнуть, они оттеснили бы его от пропасти.
   – Странно все это, – прошептала Инна. – Пока мы были с вами вдвоем, Михаил Соломонович, сфицерапсы сюда не совались. А как только появился Новицкий – они тут как тут!
   – Ну да, – захохотал штурман. – Я же их король! А вы как думали? Вот прикажу им – и они сбросят вас отсюда за милую душу.
   – Отвали, король птеродактилей, – попросила девушка, – ты нас достал! И кстати, по-моему, они нас тоже охраняют.
   – Дура ты набитая! – буркнул Новицкий. – Ну да ладно… Мы ещё посмотрим, как вы потом запоете… От голода. Небось прибежите тогда. Янчик, ну Янчик… Где ты взял еду? Ну скажи, ну, пожалуйста!
   – Сам с собой разговаривает, придурок, – прокомментировала Инна, уже нисколько не заботясь о том, что Новицкий может ее услышать.
   – Прекратите паясничать, Ян, – попросил Химель.
   – А ну вас! – Новицкий махнул рукой и отправился восвояси.
   Доктор снял очки, умылся, подставил лицо солнцу и, блаженствуя, закрыл глаза.
   – Какая же сволочь! – проговорила Инна.
   – Хоть день, а поживем, – вздохнул Михаил Соломонович. – Не трогай ты сумасшедшего, девочка. Его же лечить надо…
   – Нет, его не лечить, его учить надо! – сказала Инна. – И главное – надо узнать, где он хранит припасы! Не может быть, чтобы он ничего не ел. Слишком веселый и жизнерадостный. Энергия из него так и прет.
   – Может быть, у него сильный и устойчивый к факторам внешней среды организм, – предположил Химель, – и куда лучше адаптируется, чем мы… Запасы подкожного жира, опять же…
   – Да он же навеселе! Вы что, не видите? От него перегаром несло, когда он подошел. А в ручье – вода. Значит, где-то рядом – припасы.
   – Хм, – Михаил Соломонович обернулся к Новицкому. Тот расхаживал неподалеку, размахивая руками и напевая незатейливый мотив. – Действительно, навеселе, – поразился доктор Химель, – но, позвольте, это невозможно, мы же все здесь как на ладони!
   – Но спал он с большим комфортом, – заметила Инна, – да и сейчас, посмотрите, как он над нами погашается.
   Новицкий подмигнул озадаченному доктору и расхохотался.
   – Надо прижать его, чтобы он нам все выложил. – Инна сжала кулаки.
   Михаил Соломонович поглядел на Новицкого с сожалением. Если бы он был помоложе, может, он и смог бы тягаться силами с крепким и высоким штурманом. Но доктору уже давно перевалило за сорок. Ко всему прочему, он никогда не уделял внимания физическим упражнениям. Как-то не предполагал, что когда-нибудь хорошая физическая форма может ему пригодиться. Все-таки он жил в обществе, где правили законы и уложения, а никак не грубая сила.
   – Мы должны заставить его рассказать… Ну же, Михаил Соломонович, идемте! – Инна решительно двинулась вперед, и Химелю ничего не оставалось, как направиться за ней следом.
   Новицкий, заметив, что доктор и девушка идут к нему, несказанно обрадовался и надулся, словно бройлерный индюк.
   – Что, решили признать мою королевскую власть? Будете умолять меня о прощении?
   – Не дождешься, – кинула Инна, – говори, где припасы…
   – А иначе что? – штурман изобразил испуг: – Ой, только не бейте меня. Пожалуйста, не бейте…
   – Вы снова паясничаете, Новицкий, – заявил Химель. – Мы говорим с вами совершенно серьезно.
   – Ну и что с того?
   – Нас интересует, где вы берете еду? – раздражение и голод придали доктору решительности. – Мы требуем немедленно, вы слышите, немедленно сообщить нам то, что нас интересует!
   – У-тю-тю. – Новицкий, посмеиваясь, двинулся вперед. – А что, если я прямо сейчас попрошу моих птичек сбросить вас отсюда. А? Такое не приходило вам в голову? – Штурман толкнул Михаила Соломоновича в грудь, лицо его сделалось злым. – Чего вы сюда прилетели?! Только вас мне тут не хватало! Тут еды для одного меня мало. Я вас кормить не собираюсь.
   Надвигаясь на доктора, Новицкий совсем забыл об Инне. В этом заключалась его ошибка. Сильный удар по затылку опрокинул штурмана на землю. Он удивленно приподнялся на руках, обернулся… Вторым ударом девушка вышибла из штурмана дух.
   – Какая скотина! – выдохнула она, отбрасывая булыжник.
   – К-хм, – поперхнулся Химель. – Не кажется ли тебе, детка, что это как-то уже чересчур…
   – В самый раз, – решительно заявила Инна. – У, гад, наел морду! Всю ночь небось под крылом этих тварей обжирался!
   В следующее мгновение послышался такой оглушительный клекот и стрекотание, что Инна и Михаил Соломонович едва не оглохли. «Птички» ринулись вперед. Все сразу. Словно невидимый вожак отдал им команду вмешаться. Инну и доктора принялись отталкивать клювами по разные стороны гнезда. Сфицерапсы суетились вокруг штурмана, как будто он и вправду был их королем. Его толкали, скребли, ощупывали лапами, переворачивали на бок, тянули за руки.
   Химель, наблюдая за происходящим, испуганно ежился. Логического объяснения происходящему он не находил. Только начал молиться о том, чтобы проклятый штурман остался жив после удара камнем. Если с ним что-нибудь случилось, «птички», наверное, разорвут их на куски. Впрочем, пока сфицерапсы не обращали на них никакого внимания, сконцентрировав все силы на Новицком. Подобное проявление внимания с их стороны, наконец, возымело действие: штурман застонал и зашевелился. «Птички» тут же успокоились и выстроились вокруг человека плотным кольцом, скрыв его от глаз Инны и Михаила Соломоновича.
   – Чертовщина какая-то! – пробормотал доктор и стер пот со лба. – Инночка, – закричал он, увидев, что девушка обходит «птичий» круг, чтобы присоединиться к нему, – все в порядке! Новицкий жив, хотя вы его едва не убили.
   – Поищу еду, – крикнула Инна, – пока этот мерзавец не очнулся. Она подошла к самому краю и стола продвигаться вдоль обрыва, глядя вниз.
   – Осторожнее, там высоко, – заволновался Михаил Соломонович и поспешил к девушке, намереваясь подстраховать ее.
   – Есть! – крикнула Инна, в тот же миг один из сфицерапсов метнулся к ней и, ухватив за одежду, оттащил подальше от края. Два других преградили дорогу доктору Химелю.
   – Да я только хотел ей помочь… – Он осекся, осознав, что пытается разговаривать с малоразумными существами, руководствующимися в своих действиях исключительно инстинктами.
   – Там площадка, примерно в двух метрах внизу, я ее еще раньше обнаружила, когда нашла воду. Но самое интересное, что с этой площадки есть вход в пещеру. Думаю, пока мы спали, Новицкий спускался туда.
   – И что, там удобный спуск? – поинтересовался Химель.
   – Не очень. – Инна задумалась. – Если даже он туда мог спрыгнуть, обратно подняться не так просто… Во всяком случае, не в темноте. Быстро такое не проделаешь.
   – Вот паразитка! – раздался вопль штурмана. – Г-гадина! Ударила меня по голове!
   Растолкав сфицерапсов, Новицкий кинулся к Инне и Химелю.
   Доктор попытался было оттеснить девушку в сторону, но у него ничего не вышло. Инна не испугалась и решительно шагнула навстречу штурману:
   – Ну что, скотина, давай, давай, ударь меня! Привык, наверное, бить женщин. Что же ты за сволочь, если прячешь еду и жрешь один? Какая же ты сам после этого гадина!
   – А ну! – Новицкий занес кулак над головой, но тут случилось нечто, чего он никак не ожидал. Ближайший сфицерапс щелкнул клювом и поймал штурмана за рукав.
   Новицкий в бешенстве оглянулся и встретился взглядом с желтыми глазами сфицерапса.
   – Что же ты мешаешь своему повелителю? – выдавил он растерянно.
   Сфицерапс и не думал выпускать рукав из клюва. Новицкий дернул рукой, стараясь освободиться, но «птичка» держала его крепко. Поразмыслив несколько секунд, штурман успокоился, взгляд его стал более осмысленным, он вздохнул и обратился к Инне и Михаилу Соломоновичу:
   – Ладно… Все вам расскажу. Так и быть. Только, чур, не смейтесь. А то поубиваю обоих!
   – Сфицерапсы не дадут, – заявила Инна. – Похоже, они не только на твоей стороне, но и на нашей.
   – Да ладно, не в сфицерапсах дело… Я ведь тоже человек… На самом деле ничего я не прячу. Просто не хотел говорить. Я это… – Штурман краснел все сильнее. – Ну это…
   – Что это? – поторопила его Инна. – Говори! Спускался в пещеру? Так ведь? И там нашел еду?
   – Какую еще пещеру?! – насторожился Новицкий.
   – Ту самую. – Инна махнула рукой. – Ты что, думаешь, я ее не видела? Я все видела.
   – Ах, эту, – протянул штурман. – И как, интересно, я мог бы в нее спуститься, если птички не подпускают меня к краю? Оберегают от опасности. Я в пещере той не был и даже не знаю, что там такое.
   – Так откуда же у тебя еда?! – Инна побагровела от гнева и сжала кулаки. Михаилу Соломоновичу показалось, что еще немного – и она кинется на Новицкого.
   – Ну.. – он снова замялся, словно не решался сказать, – ну это… птицы меня кормят.
   – Как? – язвительно поинтересовался Михаил Соломонович. – Приносят еду и выпивку в клюве?
   – Вот именно, где ты взял алкоголь? – Инна твердо смотрела в лицо штурмана, он потупился. – Допустим, ты мог поймать какую-нибудь горную крысу – и съесть. От тебя всего можно ожидать. Но откуда у тебя спиртное?
   – Да вот… – забормотал штурман… – у них, будто у монголов… ну, то есть я тут, как монгол… то есть лошадиное молоко – кумыс монголы пьют, оно Их пьянит немного, а я это… ну то есть молоко моих птичек пью… оно тоже пьянит немного… И спиртом отдает! – Новицкий растянул рот в улыбке. – Я поначалу, когда попробовал, даже не поверил. Не думал, что тут такое будет. А они, видно, считают, что я – их птенец. Ну и кормят меня… У них под крылом не только тепло… Там такие соски… Небольшие. Если птичкам к трем подойти, можно напиться. И наесться. Вполне. Да… Вот так… То есть… – тут он окончательно смутился и замолчал.
   – Вы что, Новицкий? – нахмурился доктор Химель. – Не понимаю, вы серьезно это говорите или водите нас за нос?
   – Зачем за нос, – обиделся штурман, – я совершенно серьезно. Нормальное молоко. Меня сначала отвращение разбирало, запах у него не больно того… рыбьим жиром отдает, да и вообще я не любитель молока, но потом ничего, приспособился… И все в порядке стало…
   – Новицкий, – тихо проговорил Михаил Соломонович, – вы даже не представляете, как это самое молочко может на вас сказаться. Вирусы – они сами по себе. А замещение аминокислот организма – это уже совсем другое дело. Молоко – не обычная пища. Там и ферменты, и модуляторы РНК, и тописомы… Даже необработанное коровье молоко нынче не рекомендуется людям пить. Это раньше от молока вреда быть не могло. А вы ведь в «Макдоналдс» наверняка ходили на Земле или на Марсе?
   – Ходил, – признался штурман.
   – Так там же одна химия… Мясо – клонированное, булки – синтезированные. И ингибиторы, чтобы организм все это принимал. Мяса уже нет, а ингибиторы действуют. Наложится их действие на состав этого молочка – позеленеете. Или крылья расти начнут. А то и сами станете производить молоко. Генетические команды – страшная вещь… Если их неправильно давать!
   – Да вы что? – переполошился штурман. – Серьезно, что ли? Это я, навроде козла, молоко давать буду?
   – Будешь, – фыркнула Инна, – только не козла, а козы.
   – Насчет молока я фигурально выразился, – объяснил Химель. – Но на самом деле все очень серьезно. Не понимаю, как вы, взрослый человек, штурман, закончили академию, и вдруг – такая безответственность.
   – Перестаньте меня пугать! – рявкнул Новицкий.
   – А я вас и не пугаю, просто информирую, чем вы рискуете…
   Вглядываясь в глаза Новицкого, Михаил Соломонович вдруг заметил, что в лучах рассветного солнца радужка его глаз слегка светится. Едва заметно, и все же светится. Даже в те моменты, когда штурман отворачивается от солнца, радужка поблескивала. Да и сами глаза сделались странными, овальной формы и как будто немного навыкате.
   Не желая понапрасну расшатывать и без того неустойчивую психику Новицкого, Химель не стал ему сообщать о своем наблюдении, только сказал:
   – Ничего, Ян, ничего. Я думаю, с вами все будет в порядке… Инна, – обратился он к девушке, – давайте-ка побеседуем в сторонке…
   – О чем это? – насторожился Новицкий.
   – Могут у нас быть свои тайны. Не забывайте, мы летели в одном ящике и очень сблизились за время пути, – пошутил Химель.
   – Ну-ну. – Штурман хмыкнул и отвернулся к своим «птичкам». – Говорите, – бросил он через плечо, – только не особо там… заговаривайтесь.
   Инна победно улыбнулась доктору Химелю. Все-таки поединок они выиграли вчистую. Узнав о том, что ему угрожает смертельная опасность, Новицкий притих и даже стал походить на человека.
   – Здорово вы его запугали, Михаил Соломонович! – сказала девушка, когда штурман уже не мог их слышать.
   – Как это ни печально, все, что я говорил, может оказаться правдой, – вздохнул доктор. – Я совсем не лукавил. Собственно, я и хотел сказать вам, Инночка, что перед нами очевидный выбор – риск необратимо измениться, начав употреблять в пищу чуждые человеку продукты, или – голод…
   – Мне голодать не в новинку, – вздохнула Инна, вспомнив недавний сон. – Я сейчас располнела, лишних килограмма три набрала. Четыре дня – и я их сброшу… Вода есть, так что голодание – не проблема.
   – Только вот придет ли помощь через четыре дня? – спросил Химель. Придет ли она вообще?
   – Что ж, во всяком случае, мы сможем посмотреть, как птичье молоко подействует на Новицкого, – заявила девушка. – Он сам решил стать подопытным кроликом.
   – Да, необузданные желания могут привести к печальным последствиям, – заметил Химель…
 
   Солнце поднималось все выше. На скальной площадке становилось жарко. Почти все сфицерапсы снялись со скалы и улетели в неизвестном направлении. «На дежурстве» осталось всего пять животных. К какому классу их отнести, ни Инна, ни Михаил Соломонович не знали. Птицы, как известно, не дают молока, ящеры – тоже… Но никто из представителей млекопитающих не летает… Что и говорить – морфологические признаки сфицерапсов могли поставить в тупик любого зоолога. Да и ксенобиологам такая форма жизни наверняка была неизвестна.
   Через пару часов Химель затосковал и принялся мерить шагами площадку, все чаще подходя к ручейку. Обильным питьем он пытался заглушить голод.
   Инна, воспользовавшись случаем, сняла брюки и блузку и загорала на краю скалы. Комплексами девушка никогда не страдала. А вот Михаил Соломонович отчаянно смущался – старательно обходил бывшую модель стороной и избегал смотреть в ее сторону.
   Наплевав на предупреждения доктора, Новицкий поступил по-своему. Полез под крыло к птицам, упился молоком до скотского состояния и сейчас валялся на самом солнцепеке в бесчувствии.
   – Эк его развезло, – проговорил Химель.
   Доктор подумал, что и сам сейчас не отказался бы от рюмочки-другой. Разумеется, не теплого пойла из вымени какого-то инопланетного животного. А вот холодного пива выпил бы с удовольствием. Или виски со льдом… Чтобы потом спрятаться под тентом и подремать…
   Позагорав некоторое время, Инна встала и оделась.
   – А что, Михаил Соломонович, – обратилась она к доктору, – пожалуй, мы бы могли с ними сейчас справиться… Я имею в виду этих животных. Новицкий упился в хлам, он их не предупредит. Знаете, я начинаю подозревать, что они – заодно!
   – Ни в коем случае, Инночка, – вздохнул Химель. – Я понимаю, тебе не хочется умирать, ты сейчас готова на все. Но только в этих тварях наша надежда. Они нас сюда принесли. И думаю, что неспроста… Они же могут отнести нас в другое место. Туда, где есть люди или другие разумные существа. Я сам прикидывал, что будет, если мы сбежим. Так вот смею тебя заверить – ничего хорошего нас не ждёт! Да и как отсюда сбежишь? Ума не приложу. С этакой-то верхотуры.
   – Да уж, – кивнула Инна. – Я все понимаю Михаил Соломонович. Но лично я не могу больше просто сидеть и ждать у моря погоды!
   Девушка подошла к оружейному ящику, открыла крышку. И как это они с Химелем помещались здесь вдвоем?
   – Странно, что мы вчера не обратили внимания на эти ремни, – сказала Инна, указывая на длинные ленты из слампекса с тяжелыми латунными пряжками. – Вот что значит шок. И усталость. Интересно, а зачем здесь ремни?
   – Это не ремни… Точнее, это ремни для винтовок, – пояснил Химель. – Чтобы носить их на плече в случае необходимости. В ящике было двадцать винтовок – и ремней должно быть столько же.
   – Проку от них мало, – заметила девушка. – Разве что связать этого негодяя Новицкого. Но он уже не опасен. Эх, лучше бы сюда положили мешок сухарей!
   – Пайки были в другом контейнере, – вздохнул Химель. – В алюминиевом. Его, скорее всего, сплющило, когда произошла катастрофа с челноком.
   Химель заглянул в ящик, пожал плечами и вновь направился к ручейку, который на солнце заметно истончился…
   – Между прочим, пить эту воду тоже не следует, – заметил он. – Как бы нам потом об этом сильно не пожалеть… Ну да ладно…
   Когда он вернулся, Инна связывала концы ремней, пытаясь соорудить из них что-то вроде длинной веревки.
   – Ты все-таки надумала спуститься? – поинтересовался доктор. – Не выйдет… До земли – метров пятьдесят, не меньше. Каждый ремень – чуть больше метра. Но узлы «съедят» лишнюю длину. Явно не хватает.
   – Я в пустыню не хочу, – ответила Инна. – Я бы попробовала спуститься на площадку с пещеркой. Там должно быть прохладнее…
   – Почему бы и нет? Спрятаться от солнца – неплохая идея… Вот только сфицерапсы нас не выпустят…
   – Жалко, я все винтовки из контейнера выкинула… – пробормотала Инна. – Но думаю, попробовать все же стоит.
   – Попробовать, конечно, стоит, – согласился Михаил Соломонович, – все-таки пещера – это какое-никакое, а укрытие. И потом, вполне возможно, что это и не пещера вовсе, а подземный ход, и по нему мы сможем спуститься вниз. Возможно, сфицерапсы не будут против нашей маленькой экспедиции.
   Девушка связала вместе десять ремней, проверила каждый узел.
   – Выдержит, – сообщила она. – Как теперь закрепить веревку – вот вопрос?
   – В молодости я увлекался альпинизмом, – сообщил Химель. – Надежнее всего – обмотать ее вокруг дерева или камня. И чтобы кто-то держал один конец веревки. Сейчас камень найдем покруглее, но высокий, чтобы веревка не сорвалась. Ты будешь держать, а я спущусь…
   – Лучше уж вы подержите, Михаил Соломонович, – возразила Инна. – Вы же знаете, как надо держать. К тому же я легче вас. Вдруг веревка оборвется?
   – Ладно, – согласился доктор. – Так, наверное, разумнее. Я тебя всегда смогу обратно вытянуть, в елучае чего.
   С самодельной веревкой они подошли к краю пропасти. Сфицерапсы поглядывали на действия людей из-под полуопущенных век, но вмешиваться пока не собирались.
   Химель нашел подходящий камень, закрутил веревку вокруг него, сбросил один конец вниз.
   – Может, все-таки я полезу? – спросил он, увидев, что Инна колеблется.
   – Нет, я уже иду! – заявила Инна и решительно соскользнула со скалы.
   Химель держал веревку, что оказалось совсем несложно, – все девушки не чувствовался, силы натяжения веревки распределялись таким образом, что основное давление приходилось на камень. Михаил Соломонович даже, незаметно для себя, принялся насвистывать песню из своей альпинистской молодости…
   Сфицерапсы вдруг заволновались. Один из них взмахнул крыльями и двинулся к Михаилу Соломоновичу.
   – Инна, птицы! – крикнул Химель.
   – Можете отпускать, – скомандовала девушка, – я уже внизу!
   Михаил Соломонович отпустил ладони и перевел дух. Он опасался, что веревка не выдержит.
   Сфицерапс некоторое время походил рядом с Химелем, потом, неуклюже переваливаясь, вернулся на место. Доктор с облегчением выдохнул. Инопланетные твари дружно открыли глаза и не мигая смотрели на Химеля. От этого ему стало очень не по себе.
   Минуту от Инны не было никаких вестей, потом доктор услышал ее взволнованный голос:
   – Вы не представляете, Михаил Соломонович! Тут такое!
   – Тут тоже, – буркнул Химель и поинтересовался: – А что там?
   – Вход в пещеру перегорожен решеткой, – объявила Инна.
   – Любопытно, – вздохнул доктор. – Но, по большому счету, Инночка, в этом нет ничего странного. Мы уже обнаруживали здесь следы цивилизации. Значит…
   – А вот что за решеткой… – перебила Инна. – Вы просто мне не поверите, если я скажу!
   – Еда? – заинтересовался Химель. – Нет, какая уж тут еда…
   – Что, золото-бриллианты? – хмыкнул Михаил Соломонович. – Нам в нашей ситуации только драгоценностей и не хватало!
   Инна подошла к краю нижней площадки, подняла голову и спросила:
   – Как вы догадались?
   В руке у девушки что-то блеснуло.
   – Ловите!
   Вверх полетел сверкающий диск. Химель каким-то чудом ухитрился поймать его. Поймал – и сразу уронил. Штука, которую кинула ему Инна, оказалась довольно тяжелой.
   На камнях перед Химелем сверкал слиток желтого металла. Не кирпичик и не диск – основание слитка представляло собой правильный шестиугольник. Больше всего этот кусок золота напоминал тротуарную плитку. Только чуть поменьше. Так ведь и плитки тоже разные бывают!
   – Килограмма на три потянет, – прикинул Химель. – Это что же, внизу лежало?
   – Лежало, – хмыкнула Инна. – И лежит. Тут таких – штук сто, не меньше. За решеткой мешки. Похоже, из асбестовой ткани… Один треснул, из него высыпалось… Бросить вам еще?
   – Разве что в целях изучения, – вздохнул Химелем.
   В душе у Михаила Соломоновича шевелились сейчас самые противоречивые чувства. При всей иррациональности такого желания золота все же очень хотелось! Доктор прекрасно осознавал, что ни продать драгоценный металл, ни обменять его на что-нибудь действительно необходимое в этой непростой ситуации не представляется возможным. Но, черт возьми, это же золото!