Страница:
– А как же та шишка, что служит тебе головой? – язвительно заметила Инна.
– Но-но! – предостерегающе закричал Яловега. – Я о вашей же безопасности пекусь! А вы меня оскорбляете. Да еще подшипником угрожаете.
– Печься надо об общем деле! – решительно заявила аурелианская принцесса, повернула какие-то рычаги и принялась нажимать на сенсоры.
Панели машин вспыхнули алыми и зелеными огнями. Гудение стихло.
– Машины на холостом ходу, – объявила принцесса. – Жаль, что мы не можем взорвать это паучье гнездо…
Свет погас внезапно.
– Нас обнаружили! – заверещал Коля. – И будут теперь ловить в темноте! Пауки будут ловить нас в темноте! Сетями! Я боюсь отсюда выходить. Боюсь.
– Может быть, мы выключили подстанцию, отвечающую за освещение? – предположил Делакорнов. – Вот оно и погасло. Не суетись, Николай. Включай фонарик в часах – и пойдем наверх. Без света, полагаю, ретлианцам будет еще хуже, чем без воздуха. Хотя шишки у них вроде бы сами собой светятся…
– На улице глубокая ночь, – заметил Химель. – Когда все началось, солнце садилось. Сейчас наверняка совсем стемнело. И до рассвета далеко.
– Наверх, наверх! – одобрила предложение Делакорнова има Галут. – Тут мы сгинем, как люмпы в пустыне, без милого их цирусу леса…
Сумароков активировал голографическую подсветку «Кремлевских», и в неверном свете импровизированного фонарика люди и аурелианка двинулись дальше – к следующей лестнице, уводящей куда-то вверх. Ретлианцы остались 'валяться на полу, бессмысленно помаргивая фосфоресцирующими шишками.
Шли долго. Пару раз навстречу им попадались ретлианцы. Враги вели себя весьма суетливо. Коля каждый раз изготавливался для броска, Кияшов крепче сжимал лопатку – но ретлианец пробегал мимо, дробно стуча четырьмя лапами, словно шествие инопланетных существ по лестницам базы – явление слишком обыденное, чтобы обращать на них внимание. Впрочем, возможно, при слабом освещении ретлианцы просто плохо видели? Или, не получив команды, не могли внятно отреагировать на необычную ситуацию?
– Насекомые, – презрительно бросила има Галут, когда очередной ретлианец пробежал мимо без остановки, не заметив их или не обратив на них внимания. – Мерзкие насекомые! И им мы должны отдать свои планеты! Не бывать этому никогда!
Лестница вывела беглецов под яркое звездное небо. На черном бархате сияли незнакомые созвездия, мерцали чужие звезды. Звезды отражались и в воде казавшегося безбрежным океана, и от темной палубы. Только приглядевшись внимательнее, люди поняли, что на поверхности базы они видят не звезды и не их отражения. Впереди сновали сотни помигивающих шишками ретлианцев.
Наверное, для беглецов было бы лучше оказаться ближе к какому-то борту плавучей базы. Но они выбрались на поверхность почти в самом центре. Чтобы спустить на воду спасательную шлюпку или даже просто прыгнуть за борт, им нужно было пробраться через толпу врагов.
– Перемудрили, – почесал затылок Химель. – Поверху пойдем или опять в трюм вернемся?
Ответить Химелю никто не успел. В небе расцвел крупный и необычайно яркий на фоне черного неба цветок белого пламени. За ним – еще один.
– Базу атакуют! – объявила има Галут. – А ретлианцы ведут заградительный огонь.
– Так это ваш десант атакует, да? – Коля завороженно глядел на огни вспышек.
– Конечно, – ответила принцесса, – И, судя по всему, специально стреляют выше. В случае прямого попадания база может пойти на дно.
– Я предпочел бы тогда остаться на палубе, – высказался Антон.
– И я, – заявил Яловега, – не хватало еще потопнуть в этой консервной банке.
– Точность наведения очень высока, – заметила има Галут, – ничего страшного не произойдет. Наши войска попросту мешают подняться их летательным аппаратам. Скоро должна начаться высадка десанта.
– Кажется, нас заметили, – Михаил Соломонович подался назад. – Может, нам лучше убежать, пока не поздно? Дождаться высадки вашего десанта где-нибудь внизу.
– Проклятие! – прорычал Кияшов. – Теперь уже не убежишь.
Ретлианцы двигались целенаправленно. Они заметили пленников, выбравшихся на палубу, и синхронно заходили справа и слева. Складывалось ощущение, что они не торопятся. Идут, медленно шевеля конечностями и перемигиваясь.
– Кажется, они нас боятся, – с удивлением констатировал Михаил Соломонович.
– Они опасаются ловушки, – пояснила има Галут. – Наш десант имеет свойство высаживаться стремительно в любой точке планеты, и действуем мы всегда с большой хитростью. Заманиваем ретлианцев в западню и уничтожаем всех до единого.
В словах принцессы прозвучала гордость.
– Зря мы из камеры вылезли, – буркнул Яловега, – сидели бы там себе и сидели.
– И ждали, пока потонем, – добавил Кияшов, покачивая перед собой лопаткой. – Ты бы лучше помолчал, Яловега. Готовься драться!
В следующее мгновение произошло нечто удивительное. В небе над плавучей базой засверкали длинные молнии. Защелкали статические разряды. Вспышки выхватывали палубу из темноты, освещая уродливые фигуры врагов. Ретлианцы остановились, озадаченные невиданным зрелищем.
Антон задрал голову. В воздухе возник прозрачный, вращающийся с бешеной скоростью шар, весь объятый пламенем и яркими трещинами молний. Внутри шара все ярче разгоралось лиловое сияние, пока не стало таким ярким, что смотреть на него сделалось больно.
– Это еще что такое? – обалдело проговорил Яловега. – В жизни такого не видал!
– Что это, има Галут? – окликнул принцессу Михаил Соломонович.
– Я… я не знаю, – проговорила она, прикрыв глаза мохнатой ладонью, – я тоже впервые вижу такое. Наверное, это какие-то ретлианские штучки.
– Бежим отсюда, – закричал Сумароков, – пока эта штучка не свалилась на нас!
Но шар вовсе не собирался падать и опускаться на палубу, а продолжал вращение, все ускоряясь и ускоряясь. Затем сияние внутри шара расширилось, и свет брызнул во все стороны. Оболочка раскололась, как скорлупа, и растаяла в воздухе. На месте шара возник освещенный цепочкой габаритных огней космический корабль. На обращенном к землянам борту выделялся громадный российский триколор.
– Наши! – заорал Яловега что было сил. – Будь я проклят, это ж наши!
– Кто это ваши? – неприязненно осведомилась има Галут. – Ретлианцы?
– Да какие ретлианцы? Это наши, земляне, родненькие, прилетели все-таки за нами. А-а-а-а-а! – от радости механик совсем обезумел, он заключил доктора Химеля в объятия и звонко расцеловал, потом схватил Сумарокова и закружился с ним по палубе в безумном танце.
– Пусти меня, извращенец! – верещал Коля. – Пусти!
– На-ши! – Евграф Кондратьевич смотрел в небо, глупо улыбаясь. – Не оставили нас все-таки… – По суровому лицу старпома покатилась слеза. – Я всегда знал, что они за нами прилетят. – Он обернулся к принцессе: – Вот так, имочка, русские на войне своих не бросают. Вот она, человеческая природа!
– Даже не верится, – пробормотал Антон. – Особенно после стольких дней пребывания в этом паучьем гнезде… Когда и свои готовы предать, и от чужих не знаешь, чего ждать…
Кияшов его услышал.
– Верить надо во все хорошее! – заявил он. – Спасены!
Корабль повисел в воздухе некоторое время, а потом стал медленно разворачиваться. Занялись голубоватым пламенем боковые маневровые сопла. Казалось, пилот хочет получше рассмотреть, что происходит на палубе плавучей базы.
– Странная модификация корабля, – заметил Антон, – я таких раньше не видел.
– Я тоже, – откликнулся Кияшов, – однако похоже на круизер рижского завода.
– Ага, – согласился Яловега, – только это не круизер… Я с круизерами мно-о-ого времени провел. Не бывает таких круизеров.
– Не круизер? – повторил Евграф Кондратьевич. – А что тогда?
– Кто ж его поймет… Один главный десантник знает что!
– Что вы этим хотите сказать? – Михаил Соломонович обернулся к старпому: – Вы подозреваете, что…
– Я-то ничего не хочу сказать, – ответил Кияшов, – только, когда мы с Земли улетали, таких кораблей там не было… Я ж не первый год в космосе. Да и… – старпом замялся, – появился он как-то очень уж странно. Прежде я о таких появлениях никогда не слышал. На подпространственный переход что-то не похоже.
– Он как будто из яйца вылупился, – вмешался Сумароков, – как цыпленок!
Повисла напряженная пауза. Вглядываясь в незнакомый корабль с российским флагом по правому борту, все размышляли о том, как могло такое случиться, что родная Земля прислала за ними аппарат неизвестной модификации. Что-то во всем этом было зловещее. Словно ты долгие годы ждал встречи с родным дядюшкой, которого помнил огромным добряком, а при встрече он вдруг оказался занудливым коротышкой с гнилыми зубами.
– А где ты видел, как цыплята из яиц вылупляются? – поинтересовался Евграф Кондратьевич у Сумарокова. – По стерео показывали?
– Ага, – подтвердил Коля и сглотнул слюну. – Может, это совпадение?
– Какое еще совпадение? – зло процедил Яловега. – Ты что, совсем сбрендил? При чем тут совпадение и этот неизвестный кораблище?
– Ну как же, флаг на нем такой же, как у России, а на самом деле корабль совсем не с Земли, а откуда-нибудь с другой планеты. Совпадение.
– Не верю я в такие совпадения, – проворчал Кияшов. Но незнакомая конструкция корабля невольно заставляла задуматься о его неземном происхождении.
Ретлианцы в сторонке перемигивались – общались между собой, решая, что делать в подобной ситуации. «Круизер», зависший над базой, занимал их явно много больше, чем беглецы. Действительно, куда могут деться люди и аурелианская принцесса с окруженной водой палубы?
Корабль завершил маневр и стал медленно снижаться.
– Садятся, они садятся! – заверещал Сумароков. – Это наши. Я знаю. Я догадался. Они по сигналу в часах Байрама прилетели!
– Хм, – выдавил Кияшов, – неужели и правда сигнал хронометра их привел? Что-то сомневаюсь я всерьез, что это наши… Но хорошо бы… Насчет излучателей еще стоит подумать…
– Каких излучателей? – не понял Химель.
– Телепатических… Может быть, эти твари внушили нам, что мы видим российский флаг. А на самом деле это замаскированная мясорубка, опускающаяся прямо нам на макушки.
Коля испуганно ойкнул.
– Да нет, – возразил Делакорнов. – К чему ретлианцам такие хитрости? Они сами этого корабля боятся. Да и аурелианам выдавать свое судно за наше резона нет. Полагаю, это все-таки люди! Земляне!
Ретлианцы. вдоволь наобщавшись и, видимо, выработав определенный план действий, засуетились. Часть их кинулась назад, другие побежали к беглецам, быстро перебирая двумя парами ног.
– Все, конец нам, – пробурчал Яловега по-русски, – точнее, вам, меня-то они не тронут, надеюсь. И это, надо заметить, неслабое утешение! Только бы в горячке ничего не перепутали… Эй, друзья, я – сумасшедший – вы же помните?! – проорал механик уже по-аурелиански.
– Драться будем, – сказал Кияшов, принимая боевую стойку и делая угрожающие выпады лопаткой, – недолго осталось продержаться. Помните – бить надо под шишку. Если этот загадочный звездолет прибыл за нами, конечно. А если не за нами…
– Умрем, как герои, – возвестил Антон Делакорнов.
– Все бы тебе… – Кияшов сплюнул. – Кстати, я так понял, что ретлианцы много с кем воюют. Может, за них решились наконец-то взяться всерьез? А флаг и правда совпадение.
– Те, кто с ними воевали, или очень далеко, или уже уничтожены, – печально сообщила принцесса. – Квакликов из звездной системы в тридцати снеговых годах отсюда они попросту съели. Всех.
– Как съели? – удивился Химель. – Они же питаются чем-то вроде торфа…
– Ну да. И кваклики – это разумные колонии простейших. Крупных таких простейших, сплетенных в сложные интеллектуальные организмы. К сожалению, они не смогли постоять за себя… Их не стало.
Волна ретлианцев подкатывалась все ближе. Тридцать метров, двадцать…
– Будь моя воля, я бы разнес этот гребаный Плацдарм-Заповедник к такой-то матери, – щелкнув зубами, заявил Кияшов. – Почему аурелиане до сих лор этого не сделали, а, има?
Принцесса не ответила. Только оскалилась, подняла хвост и выставила перед собой сжатые кулаки. Судя по угрожающей позе, она собиралась дорого продать свою жизнь.
– Может, нам пока спрятаться? – крикнул Сумароков, отступая к лестнице.
– Будем драться! – повторил Кияшов. – Соберись, хлюпик. Подшипниками ты вроде хорошо кидался. Теперь покажи, на что еще способен. Может, и из тебя толк выйдет.
– У меня подшипников мало совсем… – чуть не заплакал Коля.
Ретлианцы были в паре десятков шагов, когда из корабля ударил вниз синий луч. Его, как ни странно, отлично было видно в темноте. То ли излучение рассеивалось специфическим образом, то ли над морем стоял невидимый в обычных условиях туман, «проявивший» луч. Ретлианцы покатились по палубе. Лапы у них заплетались, шишки беспорядочно мигали и гасли.
Люди почувствовали легкую щекотку в ладонях да еще отвратительное чувство – жжение в ушах.
– Гуманисты, ядрить их налево, – проворчал Яловега. – Ишь, парализаторами лупят! Вместо того чтобы поджарить всех, и вся недолга!
– С чего ты взял, что это парализатор? – поинтересовался Кияшов.
– Так никто не пострадал. Ишь, шевелятся все… Правда, не сильно… Да и когда мы последний раз на Луне в баре «Радуга» перепились, человек сто, полиция нас точно такими же синими лучами поливала. Главное, действуют они не обидно, а очень даже приятно. Так и хочется самому под луч окунуться и забыться…
– Похоже на сказку! – фыркнула Инна.
– Все может быть, – вздохнул Химель. – Вообще-то Россия отстаивает идеалы гуманизма.
– И только, – буркнул Кияшов. – Вы у любого китайца поинтересуйтесь, что он о гуманизме думает. Особенно если речь идет не о его соплеменнике, а о представителе какого-нибудь другого народа. Уж он-то вас огорошит.
– Смотрите, – крикнул Сумароков, – опять стреляют.
Возле правого борта огромного корабля-базы расцвел алым огненный цветок. Затем еще один левее. В свете взрывов отчетливо можно было рассмотреть каждую деталь на корабле, каждого упавшего ретлианца – и целые толпы пауков, застывших поодаль в нерешительности.
– Что ж это твои собратья делают?! – закричал Яловега, повернувшись к принцессе. – Они же сейчас наш круизер подобьют!
– Это не наши, – коротко ответила има Галут. – Теперь я вижу, что наших тут и близко нет! Это все ваши. А заградительный огонь ведется, по всей видимости, с орбиты. Или, может быть, с такой же базы где-то в другой части моря. Хочу предупредить вас, что по всем законам вы не имели права вмешиваться в вооруженный конфликт между двумя воюющими сторонами, находясь в неподвластном вам секторе космоса.
– Совсем обнаглела! – Яловега расхохотался. – Не могли вмешиваться. Да наши за нами прилетели. Забрать нас отсюдова. Чтобы никогда сюда больше не возвращаться, в этот гадючник.
– Има Галут, наверное, имеет в виду, что если представители землян разместили на планете Плацдарм-Заповедник базу и ведут с нее огонь, то поступить подобным образом мы не имели права, – заметил Михаил Соломонович. – Смею вас уверить, мы вовсе не так нецивилизованны, как вам может показаться. Вряд ли наши российские службы станут размещать здесь базы.
– Это еще почему? – скривился Яловега.
– Да хотя бы потому, что уровень технологий тех, кто участвует в данном военном конфликте, настолько высок, что нам здесь попросту ничего не светит, – пояснил доктор.
– Предатель ты, Химель, – проговорил механик. – При этой так говорить о наших… – Он угрюмо кивнул на аурелианскую принцессу.
– Вот черт, все еще хуже, чем мы думали! – крикнул Антон. Пока шла перепалка, он обернулся и увидел, что ретлианцы с дальней стороны базы развернули несколько орудий и целятся в земной корабль, собираясь открыть огонь. «Круизер» же висел в воздухе, прекратив снижение, и даже не пытался совершать маневры, словно непрекращающаяся атака и направленные на него орудия ретлианцев его не волнуют.
– Точно наши, – уверенно заявил Кияшов, – теперь сомнений нет. Только русские могут так хладнокровно вести себя перед лицом смертельной опасности. Готовятся к ответному удару несомненно. Как на дуэли. Сейчас подождут немного и как жахнут по этим!
– Если корабль до того не собьют! – пискнул Коля.
– Правильно, – засуетился Михаил Соломонович, – надо помочь. Надо что-то сделать, чтобы наших не сбили. Свет мы отключили… Эх, нам бы до основного энергетического блока добраться! И пушки их из строя вывести…
– Ты что, спецназовец, Химель? – нахмурился Яловега. – Мы вообще все тут – гражданские лица. И должны ждать, когда военные нас спасут, не вмешиваясь. Военные – цвет нации. Не то что космофлот. А если судить по твоим рассказам, космофлот – не цвет, а отстои нации. И ты отстой, Химель, и ты отстой, Делакорнов, и ты отстой, Сумароков, и ты…
Евграф Кондратьевич оскорбления не стерпел. Схватил механика за указательный палец и согнул его, отчего Яловега закричал и, вырвав палец из стального кулака старпома, запрыгал на месте.
– Да уж, военные – это не всякая шелупонь, которая постоянно размышляет, на чью бы сторону переметнуться, – ворчливо заметил Кияшов. – Если бы мы могли хоть что-то сделать – уже сделали бы. Но и правда, что мы можем?
Тяжело грохнуло орудие. Похоже, оно стреляло бронебойными снарядами довольно крупного калибра. Оружие, конечно, не такое надежное, как лучевое, но в достаточной степени эффективное. Вверху раздался пронзительный свист, хлопок, и корабль с опознавательными знаками Земли унесся прочь. Еще мгновение назад он был прямо над ними и вдруг исчез, только в ночном небе остался сверкающий росчерк. Ударила плотная звуковая волна: «Круизер» перешел звуковой барьер скорости.
Яловега присвистнул:
– Все, смылись наши! Вот тебе и спасение!
– Они вернутся, – уверенно произнес Антон, – они поняли, что сейчас посадка опасна. Может, это и вовсе не основные силы. Корабль-то был не слишком большим…
– Ага, сядут, когда тут чуть успокоится, – хмыкнул Яловега. – Только нас уже не будет.
– Ты не каркай, – рассердился Кияшов. – Наверняка у них какая-нибудь идея есть. Там светлые головы, не чета тебе. – И добавил без всякой уверенности: – Наверное, светлые… Потому как мы все еще не знаем, что это за корабль такой странный.
– Да это же разведка была! – закричал Коля. – Я по стерео видел. Наш десант перед высадкой всегда разведку проводит.
– Он прав! – заорал Яловега и ударил Сумарокова по плечу так, что тот чуть не упал. – Молодец, Коляныч! Есть от тебя хоть какой-то прок.
– Как это я сразу не догадался! – Кияшов хлопнул себя по лбу. – Вот ведь! Был бы Байрам, он бы нам сразу объяснил, что к чему. Кто же без разведки высадку проводит? Они, значит, прилетели по сигналу из часов. Запустили подпространственную торпеду – проверить, как база защищена. Но не прямо сюда ударили, чтобы нас, значится, не взорвать, а по какому-то борту. Вот корабль и тряхнуло. А потом послали этот кораблик посмотреть, что тут да как. Посмотрели. Наверное, сейчас всем скопом накинутся и вызволят нас.
– Может, они решили, что высадка невозможна, и полетели по своим делам, – сообщил Яловега. – Устанавливать контакты. Типа того, что пусть пушки молчат, а они договорятся. И не понимают того, что положение у нас тяжелое. И скоро нам, точнее, вам кирдык… Кирдык, – повторил механик и засмеялся, как будто в этом слове было что-то чрезвычайно веселое.
Химель тяжело вздохнул:
– Они, наверное, уверены, что нам ничего не грозит..
– Почему это? – удивился Кияшов.
– Посудите сами. Мы здесь не первый день. Сразу нас не убили. Так какой же смысл убивать сейчас? Они-то не знали, что мы решили проявить инициативу. И вырвались от ретлианцев.
– А я говорил, – заметил Яловега, – надо было в камере сидеть и не высовываться.
Има Галут вдруг издала глубокий всхлип.
– Ты что, имочка? – кинулся к ней Кияшов. – Все будет хорошо… Нас выручат…
Принцесса вытерла мохнатой ладошкой выступившие на глаза слезы.
– Вас-то, может, и выручат… А как быть мне? Ваши, наверное, тоже захотят обменять меня на что-нибудь ценное? Или просто увезут на вашу планету и сделают образцом для изучения?
– А что, есть в этом высшая справедливость. – Яловега оскалился. – Не все же вам превращать всех в подопытных кроликов. Можем и мы!
– И думать такого не смей! – надвинулся на механика Кияшов.
– Вы можете не беспокоиться, има Галут, – объявил Химель. – С вами поступят как с нашим союзником. Аурелиане ведь до сих пор не сделали нам ничего плохого. Да и вообще, к любым невраждебным разумным существам земляне проявляют гуманизм!
– Гуманизм? – переспросила принцесса.
– Михаил Соломонович совершенно прав, – подтвердил слова доктора Делакорнов.
– А что это такое?
– Человечность, – перевела Инна.
– И в чем же заключается ваша человечность? – снова всхлипнула принцесса. – Вы отрежете мне хвост и побреете шерсть? Чтобы я стала такой же голой и уязвимой, как вы?
Люди призадумались.
– Да нет, има, в человека вас никто превращать не будет, – успокоил принцессу Химель. – Гуманизм – это просто доброе отношение к представителям… ну, всего разумного.
– Зачем нужно относиться ко всему разумному по-доброму? – не унималась има Галут. – Выходит, вы и к ретлианцам относитесь по-доброму? Они ведь разумны, хотя в запале их можно обозвать насекомыми… А по мне, так ретлианцев надо убивать.
– Но ведь это негуманно, – ответил Химель.
– Так и я не человек! – воскликнула принцесса. – И не хочу им быть! Раз ваша человечность включает в себя хорошее отношение к врагам.
– Вы и не будете человеком, – успокоила принцессу Инна. – Полагаю, вас доставят к вашим сородичам. И выкупа с вас не потребуют. Добрососедские отношения между цивилизациями – превыше всего!
Принцесса задумалась о чем-то, покосилась на Кияшова и поинтересовалась:
– А он не прикажет вашим солдатам схватить меня и доставить на вашу планету? Дружба дружбой, но я не хочу, чтобы меня похитили, как какую-нибудь блюмбалку в гарем цироуза.
Кияшов вспыхнул:
– Имочка! Да как ты могла такое обо мне подумать? Я ведь люблю тебя… И решительно отвергаю скотскую похоть! Я же даже не дотрагиваюсь до тебя…
– Может, и напрасно, – тихо ответила растроганная принцесса.
Кияшов расцвел:
– Да я сам здесь останусь! Если разрешите! Я заменю Хагната. И буду всегда тебя охранять!
Все замолчали, пораженные порывом старпома. Только Яловега, как всегда, не уловил тонкость момента и заржал:
– И этот человек обвинял меня в предательстве! Ничего, Евграф Кондратьевич, не журись! Уж хвост они тебе отрастят – с их-то технологиями!
Кияшов ничего не ответил, глядя на аурелианскую принцессу выжидающе. Какое решение она примет? Позволит ли заменить погибшего Хагната?
– Вернемся во внутренние помещения базы, – деловито предложила има Галут. – Наверху нам делать нечего. Попытаемся захватить хотя бы одну батарею. Этим мы можем облегчить задачу наших спасителей.
Коля Сумароков заметался между колышущимися на палубе ретлианцами и черным провалом лестницы, откуда они выбрались на палубу.
– И здесь невесело, и там страшно, – резюмировал он. – Что вы скажете, Евграф Кондратьевич?
– А что говорить? Нечего нам обратно в трюм лезть! – заявил Яловега, хоть спрашивали вовсе не его. – Потопят наши сейчас эту консервную банку – и всё. Они ведь видели нас наверху, понимают, что мы в воду спрыгнем, если что.
– Нет, отсюда нам в воду не спрыгнуть, – возразил Делакорнов. – Мы же на самой середине. А база, если начнет тонуть, много чего с поверхности за собой утащит. Не будут наши базу топить. Надо и правда внутрь спускаться.
В это время ярко вспыхнули прожектора на палубе, загорелись лампы вдоль прохода, по которому люди поднялись на палубу. Ретлианцы в едином порыве мигнули шишками. Освещение на базе восстановилось.
– И д-думать н-нечего! В-в-вниз! – заикаясь от волнения, предложил Химель. – Кажется, нас сейчас попытаются схватить!
Вдохновленные появлением освещения ретлианцы зашевелились активнее.
Коля Сумароков взвизгнул от страха и первым нырнул в люк. За ним направилась има Галут, Кияшов и остальные. Яловега, чертыхаясь, шел позади.
– Вас вообще-то никто не заставляет ходить с нами, – заявил Антон, оглядываясь на Кирилла Янушевича. – Могли бы и на палубе остаться.
– Ага, остаться! – огрызнулся механик. – Часы-то у этого сморчка. Наши будут часы искать. А меня как найдут, если я окажусь далеко от сигнала? Нет уж, буду вас держаться…
– Удивительно, почему ретлианцы не обнаружили и не заглушили сигнал маячка, – пробормотал Химель. – Неужели они до сих пор не поняли, как нас обнаружили?
– Выходит, не поняли, – заметил Кияшов. – Да, приятно сознавать, что твои сородичи тоже чего-то стоят… А то развели здесь темпоральные поля, понимаешь, установки телепатические… Вот мы до установок не додумались.
– Додумались, – возразил Химель. – Просто телепатические установки запрещены Конвенцией от семнадцатого марта две тысячи сто четвертого года. Я хорошо помню, ведь вопрос об этой конвенции попался мне на госэкзамене, когда я заканчивал медицинскую академию.
– Но-но! – предостерегающе закричал Яловега. – Я о вашей же безопасности пекусь! А вы меня оскорбляете. Да еще подшипником угрожаете.
– Печься надо об общем деле! – решительно заявила аурелианская принцесса, повернула какие-то рычаги и принялась нажимать на сенсоры.
Панели машин вспыхнули алыми и зелеными огнями. Гудение стихло.
– Машины на холостом ходу, – объявила принцесса. – Жаль, что мы не можем взорвать это паучье гнездо…
Свет погас внезапно.
– Нас обнаружили! – заверещал Коля. – И будут теперь ловить в темноте! Пауки будут ловить нас в темноте! Сетями! Я боюсь отсюда выходить. Боюсь.
– Может быть, мы выключили подстанцию, отвечающую за освещение? – предположил Делакорнов. – Вот оно и погасло. Не суетись, Николай. Включай фонарик в часах – и пойдем наверх. Без света, полагаю, ретлианцам будет еще хуже, чем без воздуха. Хотя шишки у них вроде бы сами собой светятся…
– На улице глубокая ночь, – заметил Химель. – Когда все началось, солнце садилось. Сейчас наверняка совсем стемнело. И до рассвета далеко.
– Наверх, наверх! – одобрила предложение Делакорнова има Галут. – Тут мы сгинем, как люмпы в пустыне, без милого их цирусу леса…
Сумароков активировал голографическую подсветку «Кремлевских», и в неверном свете импровизированного фонарика люди и аурелианка двинулись дальше – к следующей лестнице, уводящей куда-то вверх. Ретлианцы остались 'валяться на полу, бессмысленно помаргивая фосфоресцирующими шишками.
Шли долго. Пару раз навстречу им попадались ретлианцы. Враги вели себя весьма суетливо. Коля каждый раз изготавливался для броска, Кияшов крепче сжимал лопатку – но ретлианец пробегал мимо, дробно стуча четырьмя лапами, словно шествие инопланетных существ по лестницам базы – явление слишком обыденное, чтобы обращать на них внимание. Впрочем, возможно, при слабом освещении ретлианцы просто плохо видели? Или, не получив команды, не могли внятно отреагировать на необычную ситуацию?
– Насекомые, – презрительно бросила има Галут, когда очередной ретлианец пробежал мимо без остановки, не заметив их или не обратив на них внимания. – Мерзкие насекомые! И им мы должны отдать свои планеты! Не бывать этому никогда!
Лестница вывела беглецов под яркое звездное небо. На черном бархате сияли незнакомые созвездия, мерцали чужие звезды. Звезды отражались и в воде казавшегося безбрежным океана, и от темной палубы. Только приглядевшись внимательнее, люди поняли, что на поверхности базы они видят не звезды и не их отражения. Впереди сновали сотни помигивающих шишками ретлианцев.
Наверное, для беглецов было бы лучше оказаться ближе к какому-то борту плавучей базы. Но они выбрались на поверхность почти в самом центре. Чтобы спустить на воду спасательную шлюпку или даже просто прыгнуть за борт, им нужно было пробраться через толпу врагов.
– Перемудрили, – почесал затылок Химель. – Поверху пойдем или опять в трюм вернемся?
Ответить Химелю никто не успел. В небе расцвел крупный и необычайно яркий на фоне черного неба цветок белого пламени. За ним – еще один.
– Базу атакуют! – объявила има Галут. – А ретлианцы ведут заградительный огонь.
– Так это ваш десант атакует, да? – Коля завороженно глядел на огни вспышек.
– Конечно, – ответила принцесса, – И, судя по всему, специально стреляют выше. В случае прямого попадания база может пойти на дно.
– Я предпочел бы тогда остаться на палубе, – высказался Антон.
– И я, – заявил Яловега, – не хватало еще потопнуть в этой консервной банке.
– Точность наведения очень высока, – заметила има Галут, – ничего страшного не произойдет. Наши войска попросту мешают подняться их летательным аппаратам. Скоро должна начаться высадка десанта.
– Кажется, нас заметили, – Михаил Соломонович подался назад. – Может, нам лучше убежать, пока не поздно? Дождаться высадки вашего десанта где-нибудь внизу.
– Проклятие! – прорычал Кияшов. – Теперь уже не убежишь.
Ретлианцы двигались целенаправленно. Они заметили пленников, выбравшихся на палубу, и синхронно заходили справа и слева. Складывалось ощущение, что они не торопятся. Идут, медленно шевеля конечностями и перемигиваясь.
– Кажется, они нас боятся, – с удивлением констатировал Михаил Соломонович.
– Они опасаются ловушки, – пояснила има Галут. – Наш десант имеет свойство высаживаться стремительно в любой точке планеты, и действуем мы всегда с большой хитростью. Заманиваем ретлианцев в западню и уничтожаем всех до единого.
В словах принцессы прозвучала гордость.
– Зря мы из камеры вылезли, – буркнул Яловега, – сидели бы там себе и сидели.
– И ждали, пока потонем, – добавил Кияшов, покачивая перед собой лопаткой. – Ты бы лучше помолчал, Яловега. Готовься драться!
В следующее мгновение произошло нечто удивительное. В небе над плавучей базой засверкали длинные молнии. Защелкали статические разряды. Вспышки выхватывали палубу из темноты, освещая уродливые фигуры врагов. Ретлианцы остановились, озадаченные невиданным зрелищем.
Антон задрал голову. В воздухе возник прозрачный, вращающийся с бешеной скоростью шар, весь объятый пламенем и яркими трещинами молний. Внутри шара все ярче разгоралось лиловое сияние, пока не стало таким ярким, что смотреть на него сделалось больно.
– Это еще что такое? – обалдело проговорил Яловега. – В жизни такого не видал!
– Что это, има Галут? – окликнул принцессу Михаил Соломонович.
– Я… я не знаю, – проговорила она, прикрыв глаза мохнатой ладонью, – я тоже впервые вижу такое. Наверное, это какие-то ретлианские штучки.
– Бежим отсюда, – закричал Сумароков, – пока эта штучка не свалилась на нас!
Но шар вовсе не собирался падать и опускаться на палубу, а продолжал вращение, все ускоряясь и ускоряясь. Затем сияние внутри шара расширилось, и свет брызнул во все стороны. Оболочка раскололась, как скорлупа, и растаяла в воздухе. На месте шара возник освещенный цепочкой габаритных огней космический корабль. На обращенном к землянам борту выделялся громадный российский триколор.
– Наши! – заорал Яловега что было сил. – Будь я проклят, это ж наши!
– Кто это ваши? – неприязненно осведомилась има Галут. – Ретлианцы?
– Да какие ретлианцы? Это наши, земляне, родненькие, прилетели все-таки за нами. А-а-а-а-а! – от радости механик совсем обезумел, он заключил доктора Химеля в объятия и звонко расцеловал, потом схватил Сумарокова и закружился с ним по палубе в безумном танце.
– Пусти меня, извращенец! – верещал Коля. – Пусти!
– На-ши! – Евграф Кондратьевич смотрел в небо, глупо улыбаясь. – Не оставили нас все-таки… – По суровому лицу старпома покатилась слеза. – Я всегда знал, что они за нами прилетят. – Он обернулся к принцессе: – Вот так, имочка, русские на войне своих не бросают. Вот она, человеческая природа!
– Даже не верится, – пробормотал Антон. – Особенно после стольких дней пребывания в этом паучьем гнезде… Когда и свои готовы предать, и от чужих не знаешь, чего ждать…
Кияшов его услышал.
– Верить надо во все хорошее! – заявил он. – Спасены!
Корабль повисел в воздухе некоторое время, а потом стал медленно разворачиваться. Занялись голубоватым пламенем боковые маневровые сопла. Казалось, пилот хочет получше рассмотреть, что происходит на палубе плавучей базы.
– Странная модификация корабля, – заметил Антон, – я таких раньше не видел.
– Я тоже, – откликнулся Кияшов, – однако похоже на круизер рижского завода.
– Ага, – согласился Яловега, – только это не круизер… Я с круизерами мно-о-ого времени провел. Не бывает таких круизеров.
– Не круизер? – повторил Евграф Кондратьевич. – А что тогда?
– Кто ж его поймет… Один главный десантник знает что!
– Что вы этим хотите сказать? – Михаил Соломонович обернулся к старпому: – Вы подозреваете, что…
– Я-то ничего не хочу сказать, – ответил Кияшов, – только, когда мы с Земли улетали, таких кораблей там не было… Я ж не первый год в космосе. Да и… – старпом замялся, – появился он как-то очень уж странно. Прежде я о таких появлениях никогда не слышал. На подпространственный переход что-то не похоже.
– Он как будто из яйца вылупился, – вмешался Сумароков, – как цыпленок!
Повисла напряженная пауза. Вглядываясь в незнакомый корабль с российским флагом по правому борту, все размышляли о том, как могло такое случиться, что родная Земля прислала за ними аппарат неизвестной модификации. Что-то во всем этом было зловещее. Словно ты долгие годы ждал встречи с родным дядюшкой, которого помнил огромным добряком, а при встрече он вдруг оказался занудливым коротышкой с гнилыми зубами.
– А где ты видел, как цыплята из яиц вылупляются? – поинтересовался Евграф Кондратьевич у Сумарокова. – По стерео показывали?
– Ага, – подтвердил Коля и сглотнул слюну. – Может, это совпадение?
– Какое еще совпадение? – зло процедил Яловега. – Ты что, совсем сбрендил? При чем тут совпадение и этот неизвестный кораблище?
– Ну как же, флаг на нем такой же, как у России, а на самом деле корабль совсем не с Земли, а откуда-нибудь с другой планеты. Совпадение.
– Не верю я в такие совпадения, – проворчал Кияшов. Но незнакомая конструкция корабля невольно заставляла задуматься о его неземном происхождении.
Ретлианцы в сторонке перемигивались – общались между собой, решая, что делать в подобной ситуации. «Круизер», зависший над базой, занимал их явно много больше, чем беглецы. Действительно, куда могут деться люди и аурелианская принцесса с окруженной водой палубы?
Корабль завершил маневр и стал медленно снижаться.
– Садятся, они садятся! – заверещал Сумароков. – Это наши. Я знаю. Я догадался. Они по сигналу в часах Байрама прилетели!
– Хм, – выдавил Кияшов, – неужели и правда сигнал хронометра их привел? Что-то сомневаюсь я всерьез, что это наши… Но хорошо бы… Насчет излучателей еще стоит подумать…
– Каких излучателей? – не понял Химель.
– Телепатических… Может быть, эти твари внушили нам, что мы видим российский флаг. А на самом деле это замаскированная мясорубка, опускающаяся прямо нам на макушки.
Коля испуганно ойкнул.
– Да нет, – возразил Делакорнов. – К чему ретлианцам такие хитрости? Они сами этого корабля боятся. Да и аурелианам выдавать свое судно за наше резона нет. Полагаю, это все-таки люди! Земляне!
Ретлианцы. вдоволь наобщавшись и, видимо, выработав определенный план действий, засуетились. Часть их кинулась назад, другие побежали к беглецам, быстро перебирая двумя парами ног.
– Все, конец нам, – пробурчал Яловега по-русски, – точнее, вам, меня-то они не тронут, надеюсь. И это, надо заметить, неслабое утешение! Только бы в горячке ничего не перепутали… Эй, друзья, я – сумасшедший – вы же помните?! – проорал механик уже по-аурелиански.
– Драться будем, – сказал Кияшов, принимая боевую стойку и делая угрожающие выпады лопаткой, – недолго осталось продержаться. Помните – бить надо под шишку. Если этот загадочный звездолет прибыл за нами, конечно. А если не за нами…
– Умрем, как герои, – возвестил Антон Делакорнов.
– Все бы тебе… – Кияшов сплюнул. – Кстати, я так понял, что ретлианцы много с кем воюют. Может, за них решились наконец-то взяться всерьез? А флаг и правда совпадение.
– Те, кто с ними воевали, или очень далеко, или уже уничтожены, – печально сообщила принцесса. – Квакликов из звездной системы в тридцати снеговых годах отсюда они попросту съели. Всех.
– Как съели? – удивился Химель. – Они же питаются чем-то вроде торфа…
– Ну да. И кваклики – это разумные колонии простейших. Крупных таких простейших, сплетенных в сложные интеллектуальные организмы. К сожалению, они не смогли постоять за себя… Их не стало.
Волна ретлианцев подкатывалась все ближе. Тридцать метров, двадцать…
– Будь моя воля, я бы разнес этот гребаный Плацдарм-Заповедник к такой-то матери, – щелкнув зубами, заявил Кияшов. – Почему аурелиане до сих лор этого не сделали, а, има?
Принцесса не ответила. Только оскалилась, подняла хвост и выставила перед собой сжатые кулаки. Судя по угрожающей позе, она собиралась дорого продать свою жизнь.
– Может, нам пока спрятаться? – крикнул Сумароков, отступая к лестнице.
– Будем драться! – повторил Кияшов. – Соберись, хлюпик. Подшипниками ты вроде хорошо кидался. Теперь покажи, на что еще способен. Может, и из тебя толк выйдет.
– У меня подшипников мало совсем… – чуть не заплакал Коля.
Ретлианцы были в паре десятков шагов, когда из корабля ударил вниз синий луч. Его, как ни странно, отлично было видно в темноте. То ли излучение рассеивалось специфическим образом, то ли над морем стоял невидимый в обычных условиях туман, «проявивший» луч. Ретлианцы покатились по палубе. Лапы у них заплетались, шишки беспорядочно мигали и гасли.
Люди почувствовали легкую щекотку в ладонях да еще отвратительное чувство – жжение в ушах.
– Гуманисты, ядрить их налево, – проворчал Яловега. – Ишь, парализаторами лупят! Вместо того чтобы поджарить всех, и вся недолга!
– С чего ты взял, что это парализатор? – поинтересовался Кияшов.
– Так никто не пострадал. Ишь, шевелятся все… Правда, не сильно… Да и когда мы последний раз на Луне в баре «Радуга» перепились, человек сто, полиция нас точно такими же синими лучами поливала. Главное, действуют они не обидно, а очень даже приятно. Так и хочется самому под луч окунуться и забыться…
– Похоже на сказку! – фыркнула Инна.
– Все может быть, – вздохнул Химель. – Вообще-то Россия отстаивает идеалы гуманизма.
– И только, – буркнул Кияшов. – Вы у любого китайца поинтересуйтесь, что он о гуманизме думает. Особенно если речь идет не о его соплеменнике, а о представителе какого-нибудь другого народа. Уж он-то вас огорошит.
– Смотрите, – крикнул Сумароков, – опять стреляют.
Возле правого борта огромного корабля-базы расцвел алым огненный цветок. Затем еще один левее. В свете взрывов отчетливо можно было рассмотреть каждую деталь на корабле, каждого упавшего ретлианца – и целые толпы пауков, застывших поодаль в нерешительности.
– Что ж это твои собратья делают?! – закричал Яловега, повернувшись к принцессе. – Они же сейчас наш круизер подобьют!
– Это не наши, – коротко ответила има Галут. – Теперь я вижу, что наших тут и близко нет! Это все ваши. А заградительный огонь ведется, по всей видимости, с орбиты. Или, может быть, с такой же базы где-то в другой части моря. Хочу предупредить вас, что по всем законам вы не имели права вмешиваться в вооруженный конфликт между двумя воюющими сторонами, находясь в неподвластном вам секторе космоса.
– Совсем обнаглела! – Яловега расхохотался. – Не могли вмешиваться. Да наши за нами прилетели. Забрать нас отсюдова. Чтобы никогда сюда больше не возвращаться, в этот гадючник.
– Има Галут, наверное, имеет в виду, что если представители землян разместили на планете Плацдарм-Заповедник базу и ведут с нее огонь, то поступить подобным образом мы не имели права, – заметил Михаил Соломонович. – Смею вас уверить, мы вовсе не так нецивилизованны, как вам может показаться. Вряд ли наши российские службы станут размещать здесь базы.
– Это еще почему? – скривился Яловега.
– Да хотя бы потому, что уровень технологий тех, кто участвует в данном военном конфликте, настолько высок, что нам здесь попросту ничего не светит, – пояснил доктор.
– Предатель ты, Химель, – проговорил механик. – При этой так говорить о наших… – Он угрюмо кивнул на аурелианскую принцессу.
– Вот черт, все еще хуже, чем мы думали! – крикнул Антон. Пока шла перепалка, он обернулся и увидел, что ретлианцы с дальней стороны базы развернули несколько орудий и целятся в земной корабль, собираясь открыть огонь. «Круизер» же висел в воздухе, прекратив снижение, и даже не пытался совершать маневры, словно непрекращающаяся атака и направленные на него орудия ретлианцев его не волнуют.
– Точно наши, – уверенно заявил Кияшов, – теперь сомнений нет. Только русские могут так хладнокровно вести себя перед лицом смертельной опасности. Готовятся к ответному удару несомненно. Как на дуэли. Сейчас подождут немного и как жахнут по этим!
– Если корабль до того не собьют! – пискнул Коля.
– Правильно, – засуетился Михаил Соломонович, – надо помочь. Надо что-то сделать, чтобы наших не сбили. Свет мы отключили… Эх, нам бы до основного энергетического блока добраться! И пушки их из строя вывести…
– Ты что, спецназовец, Химель? – нахмурился Яловега. – Мы вообще все тут – гражданские лица. И должны ждать, когда военные нас спасут, не вмешиваясь. Военные – цвет нации. Не то что космофлот. А если судить по твоим рассказам, космофлот – не цвет, а отстои нации. И ты отстой, Химель, и ты отстой, Делакорнов, и ты отстой, Сумароков, и ты…
Евграф Кондратьевич оскорбления не стерпел. Схватил механика за указательный палец и согнул его, отчего Яловега закричал и, вырвав палец из стального кулака старпома, запрыгал на месте.
– Да уж, военные – это не всякая шелупонь, которая постоянно размышляет, на чью бы сторону переметнуться, – ворчливо заметил Кияшов. – Если бы мы могли хоть что-то сделать – уже сделали бы. Но и правда, что мы можем?
Тяжело грохнуло орудие. Похоже, оно стреляло бронебойными снарядами довольно крупного калибра. Оружие, конечно, не такое надежное, как лучевое, но в достаточной степени эффективное. Вверху раздался пронзительный свист, хлопок, и корабль с опознавательными знаками Земли унесся прочь. Еще мгновение назад он был прямо над ними и вдруг исчез, только в ночном небе остался сверкающий росчерк. Ударила плотная звуковая волна: «Круизер» перешел звуковой барьер скорости.
Яловега присвистнул:
– Все, смылись наши! Вот тебе и спасение!
– Они вернутся, – уверенно произнес Антон, – они поняли, что сейчас посадка опасна. Может, это и вовсе не основные силы. Корабль-то был не слишком большим…
– Ага, сядут, когда тут чуть успокоится, – хмыкнул Яловега. – Только нас уже не будет.
– Ты не каркай, – рассердился Кияшов. – Наверняка у них какая-нибудь идея есть. Там светлые головы, не чета тебе. – И добавил без всякой уверенности: – Наверное, светлые… Потому как мы все еще не знаем, что это за корабль такой странный.
– Да это же разведка была! – закричал Коля. – Я по стерео видел. Наш десант перед высадкой всегда разведку проводит.
– Он прав! – заорал Яловега и ударил Сумарокова по плечу так, что тот чуть не упал. – Молодец, Коляныч! Есть от тебя хоть какой-то прок.
– Как это я сразу не догадался! – Кияшов хлопнул себя по лбу. – Вот ведь! Был бы Байрам, он бы нам сразу объяснил, что к чему. Кто же без разведки высадку проводит? Они, значит, прилетели по сигналу из часов. Запустили подпространственную торпеду – проверить, как база защищена. Но не прямо сюда ударили, чтобы нас, значится, не взорвать, а по какому-то борту. Вот корабль и тряхнуло. А потом послали этот кораблик посмотреть, что тут да как. Посмотрели. Наверное, сейчас всем скопом накинутся и вызволят нас.
– Может, они решили, что высадка невозможна, и полетели по своим делам, – сообщил Яловега. – Устанавливать контакты. Типа того, что пусть пушки молчат, а они договорятся. И не понимают того, что положение у нас тяжелое. И скоро нам, точнее, вам кирдык… Кирдык, – повторил механик и засмеялся, как будто в этом слове было что-то чрезвычайно веселое.
Химель тяжело вздохнул:
– Они, наверное, уверены, что нам ничего не грозит..
– Почему это? – удивился Кияшов.
– Посудите сами. Мы здесь не первый день. Сразу нас не убили. Так какой же смысл убивать сейчас? Они-то не знали, что мы решили проявить инициативу. И вырвались от ретлианцев.
– А я говорил, – заметил Яловега, – надо было в камере сидеть и не высовываться.
Има Галут вдруг издала глубокий всхлип.
– Ты что, имочка? – кинулся к ней Кияшов. – Все будет хорошо… Нас выручат…
Принцесса вытерла мохнатой ладошкой выступившие на глаза слезы.
– Вас-то, может, и выручат… А как быть мне? Ваши, наверное, тоже захотят обменять меня на что-нибудь ценное? Или просто увезут на вашу планету и сделают образцом для изучения?
– А что, есть в этом высшая справедливость. – Яловега оскалился. – Не все же вам превращать всех в подопытных кроликов. Можем и мы!
– И думать такого не смей! – надвинулся на механика Кияшов.
– Вы можете не беспокоиться, има Галут, – объявил Химель. – С вами поступят как с нашим союзником. Аурелиане ведь до сих пор не сделали нам ничего плохого. Да и вообще, к любым невраждебным разумным существам земляне проявляют гуманизм!
– Гуманизм? – переспросила принцесса.
– Михаил Соломонович совершенно прав, – подтвердил слова доктора Делакорнов.
– А что это такое?
– Человечность, – перевела Инна.
– И в чем же заключается ваша человечность? – снова всхлипнула принцесса. – Вы отрежете мне хвост и побреете шерсть? Чтобы я стала такой же голой и уязвимой, как вы?
Люди призадумались.
– Да нет, има, в человека вас никто превращать не будет, – успокоил принцессу Химель. – Гуманизм – это просто доброе отношение к представителям… ну, всего разумного.
– Зачем нужно относиться ко всему разумному по-доброму? – не унималась има Галут. – Выходит, вы и к ретлианцам относитесь по-доброму? Они ведь разумны, хотя в запале их можно обозвать насекомыми… А по мне, так ретлианцев надо убивать.
– Но ведь это негуманно, – ответил Химель.
– Так и я не человек! – воскликнула принцесса. – И не хочу им быть! Раз ваша человечность включает в себя хорошее отношение к врагам.
– Вы и не будете человеком, – успокоила принцессу Инна. – Полагаю, вас доставят к вашим сородичам. И выкупа с вас не потребуют. Добрососедские отношения между цивилизациями – превыше всего!
Принцесса задумалась о чем-то, покосилась на Кияшова и поинтересовалась:
– А он не прикажет вашим солдатам схватить меня и доставить на вашу планету? Дружба дружбой, но я не хочу, чтобы меня похитили, как какую-нибудь блюмбалку в гарем цироуза.
Кияшов вспыхнул:
– Имочка! Да как ты могла такое обо мне подумать? Я ведь люблю тебя… И решительно отвергаю скотскую похоть! Я же даже не дотрагиваюсь до тебя…
– Может, и напрасно, – тихо ответила растроганная принцесса.
Кияшов расцвел:
– Да я сам здесь останусь! Если разрешите! Я заменю Хагната. И буду всегда тебя охранять!
Все замолчали, пораженные порывом старпома. Только Яловега, как всегда, не уловил тонкость момента и заржал:
– И этот человек обвинял меня в предательстве! Ничего, Евграф Кондратьевич, не журись! Уж хвост они тебе отрастят – с их-то технологиями!
Кияшов ничего не ответил, глядя на аурелианскую принцессу выжидающе. Какое решение она примет? Позволит ли заменить погибшего Хагната?
– Вернемся во внутренние помещения базы, – деловито предложила има Галут. – Наверху нам делать нечего. Попытаемся захватить хотя бы одну батарею. Этим мы можем облегчить задачу наших спасителей.
Коля Сумароков заметался между колышущимися на палубе ретлианцами и черным провалом лестницы, откуда они выбрались на палубу.
– И здесь невесело, и там страшно, – резюмировал он. – Что вы скажете, Евграф Кондратьевич?
– А что говорить? Нечего нам обратно в трюм лезть! – заявил Яловега, хоть спрашивали вовсе не его. – Потопят наши сейчас эту консервную банку – и всё. Они ведь видели нас наверху, понимают, что мы в воду спрыгнем, если что.
– Нет, отсюда нам в воду не спрыгнуть, – возразил Делакорнов. – Мы же на самой середине. А база, если начнет тонуть, много чего с поверхности за собой утащит. Не будут наши базу топить. Надо и правда внутрь спускаться.
В это время ярко вспыхнули прожектора на палубе, загорелись лампы вдоль прохода, по которому люди поднялись на палубу. Ретлианцы в едином порыве мигнули шишками. Освещение на базе восстановилось.
– И д-думать н-нечего! В-в-вниз! – заикаясь от волнения, предложил Химель. – Кажется, нас сейчас попытаются схватить!
Вдохновленные появлением освещения ретлианцы зашевелились активнее.
Коля Сумароков взвизгнул от страха и первым нырнул в люк. За ним направилась има Галут, Кияшов и остальные. Яловега, чертыхаясь, шел позади.
– Вас вообще-то никто не заставляет ходить с нами, – заявил Антон, оглядываясь на Кирилла Янушевича. – Могли бы и на палубе остаться.
– Ага, остаться! – огрызнулся механик. – Часы-то у этого сморчка. Наши будут часы искать. А меня как найдут, если я окажусь далеко от сигнала? Нет уж, буду вас держаться…
– Удивительно, почему ретлианцы не обнаружили и не заглушили сигнал маячка, – пробормотал Химель. – Неужели они до сих пор не поняли, как нас обнаружили?
– Выходит, не поняли, – заметил Кияшов. – Да, приятно сознавать, что твои сородичи тоже чего-то стоят… А то развели здесь темпоральные поля, понимаешь, установки телепатические… Вот мы до установок не додумались.
– Додумались, – возразил Химель. – Просто телепатические установки запрещены Конвенцией от семнадцатого марта две тысячи сто четвертого года. Я хорошо помню, ведь вопрос об этой конвенции попался мне на госэкзамене, когда я заканчивал медицинскую академию.