– Интересно, скоро они смогут сюда ворваться? – пробормотал Михаил Соломонович. – Не хотелось бы мне драться с толпой ретлианцев.
   – Кому хотелось бы! – буркнул Кияшов. – Но если придется… – Он посмотрел на принцессу и кивнул, как бы подтверждая свои намерения. – Если придется, мы будем сражаться!
   – Думаю, некоторое время у нас есть, – сообщила има Галут. – В любом случае вы умрете, как герои, и вас занесут в анналы аурелианской истории. И величие ваше будут воспевать в веках.
   – Вот как? – Химель поправил очки и гордо вскинул голову. – Приятно… Можно сказать, чужая, неизвестная звездная система… И нас здесь будут помнить!
   – Интересно, как это о нас узнают, если нас всех тут похоронят? – буркнул Яловега.
   – Это такая поговорка, – пояснила принцесса, – если кто-то готовится принять героическую смерть, ему говорят успокаивая: «Ты будешь занесен в анналы аурелианской истории». И он уходит в иной мир успокоенный. Ну и заносят кое-кого, конечно. В анналы. А для тех, кого и крупинки не нашли, и личности не установили, есть резервные места. Их вспоминают, как неведомых борцов. И это тоже приятно…
   – Тьфу ты! – выдохнул механик. – Что за дурной народ? Приятно им. Да если подохнешь, тебе самому и дела не будет никакого. Вспоминают тебя или нет…
   – Яловега, я попросил бы без оскорблений, – выдавил Евграф Кондратьевич сквозь зубы. – Ты у меня уже вот где… Славный обычай. Гораздо лучше, чем просто повернуться к могиле товарища спиной и забыть о нем.
   – А чего ты нервничаешь? – пожал механик плечами. – Успокойся, истерик. Как же, будут они кого-нибудь из нас в веках воспевать! Вряд ли у хвостатых есть такая процедура для «неведомых зверушек», как окрестила нас эта дамочка. – Яловега мотнул головой, недвусмысленно указывая на принцессу. – Ну да ничего… Мне их воспевание ни к чему. Обойдемся как-нибудь.
   Пока Сумароков занимался пультом электромагнитного орудия, Антон обследовал остальную часть башни. Лесенка, по которой они поднялись, оказалась не единственной. Несколько узких трапов шли вдоль граней пирамиды вверх и вниз. Вверху можно было подойти к стволам орудий, а внизу имелось несколько подсобных помещений, в которых размещались ленты транспортеров автоматических зарядников и прочая оружейная механика.
   И вверху, и внизу в башне имелись крошечные смотровые иллюминаторы. Вверху через них проглядывало небо, внизу – помещение под общим куполом. Над куполом торчали вершины нескольких пирамид.
   – Смотрите, – крикнул Антон, подойдя к одному из иллюминаторов, в который было видно то, что происходит на палубе. Ретлианцы суетливо перемещались внизу. Захват бывшими пленниками одной из башен явно их взволновал. Враги тащили какое-то оборудование. Некоторые были вооружены до зубов штуковинами, похожими на лучевые автоматы. Многие сжимали оружие в двух и даже трех руках.
   – Волнуются! – прокомментировал Яловега, наблюдая за врагами из другого иллюминатора. – У нас совсем мало времени осталось.
   – Скорее, – проговорила има Галут, – запускайте электромагнитную пушку. Пока нас не выкурили отсюда и не уничтожили, постараемся нанести врагам наибольший урон.
   – А вы уверены? – боязливо спросил Коля. – Мы начнем стрелять, и они начнут стрелять… А так, может, еще и отсидимся…
   – Уверена! – воскликнула аурелианская принцесса. – Я и то больше хочу помочь вашим десантникам, чем ты!
   – Да я и не знаю, как пушкой управлять, – продолжал юлить Сумароков.
   – Дави на сенсор со значком, который я изобразила. Сначала на него. Потом работай рычагом в левой верхней части пульта. Это система наведения. На экране появится изображение целей. Мы ведь стрелять будем не по спутникам и не по вертолетам, точность нам не понадобится. По статичным целям из электромагнитной пушки способен попасть даже ребенок.
   Сумароков вздохнул и послушно нажал на кнопку с перевернутым рычагом. Послышался гул, и на глазах у землян откуда-то снизу выдвинулся широкий ствол, отлично различимый за толстым стеклом иллюминатора.
   – Получилось! – радостно возвестил Коля.
   – Отлично, Коляныч! – Яловега хлопнул его по спине, и пилот закашлялся.
   – Слушай, ты. – Кияшов взял механика за рукав и оттащил в сторону. – Не трогай его. Не видишь, он делом занят.
   Яловега покосился на лопатку, зажатую в кулаке старпома, и заявил:
   – Что я плохого делаю? Я же только хотел ему помочь.
   – Себе лучше помоги, – произнес Евграф Кондратьевич голосом, не терпящим возражений.
   Тем временем что-то лязгнуло, щелкнуло. Делакорнов внизу вскрикнул.
   – Ретлианцы прорвались?! – срывающимся голосом выкрикнула Инна.
   – Нет… Идите сюда…
   Коля сорвался с места первым. Уж очень ему не хотелось быть главным артиллеристом. А тут появился такой отличный повод увильнуть от управления пушкой.
   Антон находился в одном из подсобных помещений. Он молча указал на ленту транспортера. На ней лежала приличных размеров – примерно со шлем от скафандра – болванка желтого цвета.
   – Будь я проклят, да это же золото! – закричал Яловега. – Выходит, Химель не заливал! Золота у них и правда завались!
   – Когда Сумароков активировал пушку, открылась вон та дверца, из нее выскочила одна болванка, прошла к подъемнику, – пояснил Антон. – Вторая осталась на транспортере. А за дверцей их не меньше ста. Вся каморка забита золотом…
   – Я туда! – радостно воскликнул Яловега, пытаясь влезть на ленту транспортера.
   – Назад, идиот! – рявкнул Кияшов. – А то сейчас засандалим тобой вместо снаряда… Но снаряды из золота… Это и правда как-то чересчур… А, имочка?
   Принцесса отозвалась сверху – спускаться по лестнице ей было тяжело, и она сидела на полу рядом с пультом ведения огня, прислонившись к стене.
   – Да, снаряды золотые. В их атомной решетке накоплено очень много статической энергии. От удара она высвобождается, передается цели и буквально испаряет ее. Снаряды дорогие, но не чрезмерно… Вражеский спутник-разведчик или даже вертолет стоят гораздо дороже…
   – А если не попадешь? – спросил Яловега и шумно сглотнул.
   – Тогда снаряд не сдетонирует, и его потом подберут, – объяснила принцесса. – Ладно, идите сюда. Что вы сгрудились у зарядника? Нужно стрелять!
   Коля, стиснув зубы, поднялся наверх и взялся за тумблер в левой верхней части пульта. Дуло электромагнитной пушки двинулось в сторону, замерло на месте, потом быстро заплясало, выделывая странные восьмерки.
   – Что ты делаешь? – прошептала Инна.
   – Да, что ты делаешь? – поинтересовался Кияшов. – Развлекаешься, что ли? Наводи на соседнюю башню. Видишь, на экране ее кусочек показался. В перекрестье его бери! А ты, похоже, решил вертолет сбить?
   – Какие тут развлечения, – чуть не плача от досады, ответил Сумароков, – не получается у меня. – Крест так и пляшет. У ретлианцев, наверное, лапы специально под эту штуку сделаны. А у меня не выходит.
   – Ты плавно, плавно… – подал голос Яловега. Евграф Кондратьевич бросил на механика убийственный взгляд, и тот осекся: – Молчу, молчу.
   – Разворачивай в обратную сторону, – скомандовала има Галут.
   Она поднялась с пола и, покачиваясь, приблизилась к пушке. Старпом поспешил поддержать возлюбленную под локоть, небезосновательно опасаясь, что она может упасть.
   – Как? – обернулся Коля.
   – Попробуй слегка нажать на тумблер, – посоветовала принцесса. – Это должно понизить чувствительность. Перейти на другую шкалу.
   – Сейчас.
   Позади послышалось громкое жужжание. Ретлианцы приступили к сверлению башенной стали.
   – Началось, – проворчал Яловега, – теперь уже недолго. Эх…
   Сумароков прислушался к совету имы Галут, немного усилил нажатие на тумблер, и дуло действительно двинулось плавно, стало послушнее.
   – Получается! – радостно выкрикнул Коля.
   – Давай, давай, Сумароков, – подбодрил его Кияшов, – вернешься на Землю, будешь представлен к правительственной награде. Сам президент тебе ее вручит во время торжественного визита в Кремль.
   – Не нужна мне никакая награда, – с самым серьезным видом ответил Сумароков, – для меня лучшей наградой будет, если я домой вернусь, к маме… – Он всхлипнул.
   – Но-но, не раскисай, – проворчал Кияшов.
   – Маменькин сынок, – презрительно бросил Яловега. – Дайте лучше я пушкой поуправляю. Полетят клочки по закоулочкам…
   – Тебе, Яловега, даже лом доверить боязно, потому что ты и его умудришься сломать, – ответил Евграф Кондратьевич.
   Гул тем временем усилился. Сталь буравили несколькими аппаратами с разных направлений, надеясь добраться до землян раньше, чем они успеют применить электромагнитное орудие. Впрочем, вряд ли ретлианцы могли предполагать, что их враги осмелятся стрелять из чудовищно мощного орудия по базе, на которой сами находятся. Подобные действия мог предпринять разве что безумец, способный на то, чтобы развернуть орудия линкора и палить из них по корабельной надстройке или по палубе. Разрушить корабль, пожалуй, можно, да только кому от этого станет легче?
   – Целься в ближайшую орудийную башню, – скомандовала принцесса. – Разнесем ее в клочья. Это значительно ослабит врага.
   Инна ахнула.
   – Но они ведь станут стрелять в нас!
   – Маловероятно, – ответила има Галут. – Оружие слишком мощное. В этом случае они побьют своих. Им гораздо проще выкурить нас отсюда, не разрушая орудийную башню. Здесь таких пирамид, как наша, кажется, еще четыре?
   – Четыре, – подтвердил Делакорнов.
   – Даже если они откроют ответный огонь, они уничтожат четыре орудия нашей башни, а мы – четыре их. База станет крайне уязвимой…
   – Только нам это будет уже безразлично, – заявил Яловега.
   – У нас нет другого выхода. Очень скоро сюда ворвутся ретлианцы, нам нужно успеть причинить им хотя бы какой-то ущерб.
   – Какова скорострельность орудия? – спросил Антон. – Может, мы успеем уничтожить все башни ретлианцев, пока они сообразят, что к чему?
   – Орудие ускоряет заряд с помощью переменного электромагнитного поля, – объяснила има Галут, – время перезарядки – несколько мгновений. А разрушительное действие снарядов огромно. Они пробивают и проплавляют броню, выводят из строя электронику, сжигают все, что может гореть. Нужно только переводить прицел с одной заданной точки на другую и жать на сенсор. Ну а снарядов нам хватит надолго.
   – У вас на вооружении тоже есть такие пушки, – с пониманием заметил доктор Химель. – Только стреляют они снарядами из обедненного урана.
   – В этой башне установлена устаревшая модификация электромагнитной пушки, – заметила принцесса, – к тому же это технология, украденная у нас. Ретлианцы редко изобретают что-нибудь. Они предпочитают завладевать технологиями других цивилизаций, завоевывая чужие планеты. Известно, что любая цивилизация идет своим путем развития. У каждой из цивилизаций ретлианцы берут главные достижения. А в их задачу входит только свести эти знания воедино и создать мощнейшую, технологически оснащенную цивилизацию вечных колонизаторов космоса.
   Гул лазерных дрелей стал невыносим. Перекрикивая его, Сумароков объявил:
   – Я навел на башню!
   – Огонь! – приказала аурелианская принцесса.
   – Нет, стой! – вздрогнул Кияшов. – А нас не заденет ударной волной?
   – Нет! – твердо заявила има Галут. – Мы прикрыты двойным слоем брони. И снаряд – не разрывного, а ударно-кумулятивного действия. Огонь, наводчик!
   – На ту же кнопку жать? – пискнул перепуганный до полусмерти Коля.
   Има Галут с искаженным лицом подошла к пульту и сама прикоснулась к сенсору активации пушки. Выстрел тряхнул башню, раздался высокий свист, и на экране контрольного монитора вспыхнула алая точка – снаряд прошил броню одной из орудийных башен ретлианцев.
   – Жаль, некогда писать программу управления огнем, – усмехнулась аурелианская принцесса. – Поджарим теперь их вонючий муравейник!
   Она перевела какой-то рычажок вперед и надавила на сенсорную кнопку несколько раз подряд.
   Орудие опять вздрогнуло, спустя две секунды – еще раз и еще… Башня, по которой стреляли, раскалилась. Из нее повалил густой черный дым. Ретлианцы заметались по палубе в панике. Снаряды из огромной пушки ложились кучно.
   – Пушка не предназначена для стрельбы по таким близким целям, – рассказывала има Галут, поворачивая рычажок наводки на следующую башню. – Снаряд разгоняется не слишком интенсивно. Но его внутренней энергии как раз хватает на то, чтобы прожечь броню и расплавить все внутри башни. Все же кварковые процессы – это не горение и даже не атомный взрыв.
   Кияшов обалдело уставился на принцессу.
   – Эти снаряды – кварковое оружие?
   – Конечно, – вздохнула аурелианка. – Обычными болванками броню в несколько десятков сантиметров не пробить.
   – Да уж… Нам бы одну такую пушечку… Для исследований, – проговорил Делакорнов.
   – И от золотишка я бы не отказался, – добавил Яловега.
   – В этой болванке килограммов двести. Вам не осилить, – заметил доктор Химель.
   – Своя ноша не тянет, – возразил Яловега. – При случае, если будет время, я прихвачу хоть один такой снарядик…
   – Время – деньги! – несколько невпопад добавил Сумароков.
   – Наводи на следующую, – коротко приказала принцесса, отходя от пульта ведения огня. – Я что-то неважно себя чувствую…
   Внезапно наступила оглушительная, пугающая тишина. Сверла больше не работали, замолчали шумные лазерные резаки.
   – Пробили дыру? – испуганно спросил Химель. – Сейчас пойдут на штурм?
   Антон в несколько прыжков оказался у иллюминатора.
   – Они отходят, – сообщил он. – Покидают эту орудийную башню.
   – Задали мы им перцу! – радостно хохотнул Яловега. – Драпают без задних ног!
   – Во все лопатки, вы хотите сказать, – поморщилась Инна. – Без задних ног – это было бы затруднительно.
   – Одним словом, устрашенные мощью нашего оружия, они решили с нами не связываться! – подытожил механик.
   – Или где-то все-таки началась высадка десанта, – предположил Кияшов.
   Има Галут изобразила хвостом непонятный знак.
   – Стреляй по следующей башне! – она тронула Сумарокова за плечо. – Навел?
   Коля кивнул и нажал сенсор активации пушки.
   С протяжным свистом очередной снаряд ушел на цель.
   – А что ты имела в виду, имочка, когда сделала хвостиком вот так? – спросил Кияшов, пытаясь воспроизвести движение хвоста рукой.
   – Я имела в виду, что ретлианцы вовсе не испугались. Они эвакуируются, чтобы ударить по нашей башне. Другого выхода у них нет. Сейчас они или активируют такую же пушку, или нанесут удар из космоса. Подождут только, чтобы их сородичи оказались вне зоны досягаемости…
   – Мама моя родная! – У Яловеги даже глаза на лоб полезли. – Сматываться надо! Я не хочу, чтобы меня тут расплавили!
   Има Галут вновь несколько раз нажала на кнопку активации орудия и предложила:
   – Мы можем попытаться уйти. Но я всерьез полагаю, что дверь заминирована. Это излюбленная тактика ретлианцев. Их отход может быть обыкновенной провокацией. Они заставили нас подумать, что сейчас ударят по башне – понимают, что мы поймем их действия именно так. Мы побежим к двери, и, как только ее откроем, нас разорвет на куски.
   – Что же делать? – заскулил Коля.
   – Выбираться через ствол, – ответила принцесса. – Там внутри рельсы, насечки… Пролезть будет не так уж сложно. К тому же мы окажемся на внешнем куполе башни, наверху. Оттуда можно спрыгнуть в море. А если ваши десантники проявят расторопность, то снимут нас без труда. Как только пушка завершит работу, полезем по транспортеру вместо снарядов!
   – Не могла меньше стрелять! – раздосадованно крякнул Яловега. – Ствол небось горячий, как лысина у неврастеника…
   – Не слишком горячий, – заметила принцесса. – Лишь бы только наши враги не прорвались в башню и не выстрелили из орудия, пока мы будем в стволе. От нас и молекул тогда не останется…
   – Быстрая смерть, – заметил Михаил Соломонович, – если вдуматься, хороший способ умереть.
   – Отставить такие настроения! – рявкнул Евграф Кондратьевич. – Настроиться на жизнь. Наши уже близко!
   – Идемте скорее! – сказал Антон. – Кажется, все снаряды ушли!
   Люди и аурелианская принцесса принялись поспешно спускаться вниз. Яловега, проявив заметную прыть, первым прыгнул на ленту транспортера, быстро добрался до ствола и заявил:
   – О, да тут снаряд еще стоит на рельсах! Но его можно обойти. Не понимаю – зачем такое широкое дуло? И почему оно не герметичное? Я орудия разные чистил. Но такое здоровенное вижу впервые.
   – Полезай без рассуждений, – буркнул Кияшов. – Пушка-то не пороховая… А ремонтировать ее надо иногда… Вот и широкая.
   Яловега скрылся в стволе, за ним юркнул Сумароков. Оставаться в башне, которую вот-вот могли расплавить с орбиты или прошить из электромагнитной пушки кварковым зарядом, не хотелось никому. Все спешили покинуть отсек подачи снарядов.
   – Ой-йо, – заорал Яловега, прыгая с ноги на ногу, – тут горячо.
   – Точно! – пробурчал Кияшов. – Этак у нас подошвы ботинок расплавятся.
   – Скорее! – поторопила отстающих има Галут. Аурелианская принцесса, казалось, не ощущала жара. И даже напротив, удушливая атмосфера ее словно взбодрила.
   Доктор Химель заторопился. Его очки в горячем воздухе мгновенно запотели, Михаил Соломонович зашарил руками и ухватил за предплечье Инну. Девушка вскрикнула от неожиданности и обернулась.
   – Держитесь за меня! – велела она, мгновенно осознав, в чем причина странного поведения доктора.
   Гулкий коридор внутреннего пространства ствола земляне и аурелианская принцесса миновали за каких-нибудь пару минут. На краю они в нерешительности остановились. До палубы было не меньше двадцати метров.
   – Забираемся! – скомандовала има Галут и, подавая пример остальным, ловко принялась карабкаться по закругляющейся поверхности. Насечки на краю ствола и правда были довольно большими. В них вполне можно было поставить ступню или уцепиться за них рукой. Принцесса прыгнула, вцепилась в цельнометаллический край, подтянулась. Через мгновение над краем ствола появилась ее сосредоточенная мордочка.
   – Ну что же вы? – спросила она.
   – Горячо, – пояснил Антон.
   – Придется потерпеть.
   – А, ладно, – махнул рукой Яловега и первым полез по насечкам. Вскоре он уже забрался на ствол.
   – Тут скользко? – сообщил сверху механик.
   – Давайте вы, – обратился Антон к Михаилу Соломоновичу, – а я вас снизу подтолкну.
   – Нет-нет, – возразил Химель, – сначала Инночка, ретлианцы в любой момент могут активировать орудия.
   – Хорошо, – согласился Антон.
   Девушка не стала возражать и начала карабкаться вверх. Ближе к верхней кромке она неудачно поставила ногу и соскользнула. Беспомощно вскрикнув, Инна упала на руки Антона.
   – Фу, – выдохнул Михаил Соломонович, – ну и напугали же вы меня. Попробуйте еще раз.
   – Я боюсь!
   – Значит, будешь пробовать, пока не перестанешь бояться! – хмуро заметил Кияшов.
   Инна посмотрела на старпома и не посмела его ослушаться.
   Дальнейший подъем прошел почти без происшествий, если не считать того, что Сумароков собирался вернуться, и его пришлось заставлять лезть наверх едва ли не силой, а доктор Химель сорвался и отбил локоть, так что Антон и Евграф Кондратьевич втягивали его наверх с огромным трудом.
   Ствол тянулся из башни под небольшим наклоном. Его округлая поверхность была скользкой, поэтому двигаться вниз пришлось, соблюдая осторожность.
   – Не мог прямо дуло выставить! – буркнул Яловега, бросив на Колю свирепый взгляд. – До чего ж тупой ты, слов нет!
   – Я же не знал, что вы захотите лезть через ствол, – забормотал Сумароков, продолжая растирать обожженные ладони.
   – И вовсе никто не хотел, нам пришлось, – проговорила Инна, вытирая выступившие на глаза слезы.
   По стволу они добрались до поверхности большой башни. Ретлианцы внизу заметили их, но предпринимать ничего не стали. Им сейчас было не до пленников.
   На фоне полуразрушенной батареи разворачивалось поистине величественное зрелище. Над базой вращалось не меньше десятка шаров, подобных тому, что земляне видели прежде. Все они были охвачены разрядами молний. В ночном воздухе разливалось лиловое сияние. Потом разом полыхнуло, и из растворяющейся скорлупы один за другим начали появляться огромные серебристые громадины земных кораблей. Все с триколором по левому и правому борту, ширококрылые, с гладким обтекаемым контуром корпуса.
   – Наши-и-и-и! – закричал Сумароков, вскинув руки. – Наши! Наши! Наши!
   – И правда, высаживаются! – с удивлением заметил Кияшов, как будто только что поверил в то, что земной десант может появиться здесь, во многих парсеках от родной Солнечной системы. Он бросил украдкой взгляд на иму Галут. Аурелианская принцесса смотрела на Евграфа Кондратьевича с каким-то странным, как ему показалось, чувством. В этот момент старпом вдруг отчетливо ощутил, что все для него перестало существовать в этом мире, и далекая Земля, бывшая ему родным домом, и земной космофлот, служению которому он отдал лучшие годы, и даже все человечество. Он хотел только одного: остаться навсегда с Галут. Чтобы видеть ее красивейшее во всей Вселенной лицо, ощущать исходящий от нее пряный запах, гладить гладкую шерстку, конечно, если аурелианская принцесса позволит. Со всей остротой, на которую способно сердце настоящего землянина и подлинного «космического извращенца» (в эту секунду он даже был согласен на то, чтобы его так называли), Евграф Кондратьевич ощутил, что навсегда останется при аурелианской принцессе. Ее верным телохранителем, ее преданным слугой, даже жалким рабом, кем угодно, лишь бы только она не прогнала его, позволив оставаться рядом.
   Из оцепенения Кияшова вывел резкий окрик Депакорнова:
   – Да ложитесь вы!
   Только сейчас он почувствовал, что Антон тянет его за рукав куртки, понуждая опуститься на башенную броню. Евграф Кондратьевич вскинул голову и увидел, что вверху носится яркое сияние, вращается светлый спиралевидный луч.
   – Что это? – проговорил он одними губами.
   – Да ложись же ты, невыносимый! – выкрикнула има Галут, насильно укладывая Кияшова рядом с собой.
   – Паучьи гады в нас стреляют, – пояснил Яловега, – решили с нами поквитаться напоследок.
   – Почему же наши их не парализуют? – пробормотал Делакорнов. – Чего они ждут?
   Словно в ответ на его слова, яркое сияние накрыло толпы ретлианцев. Луч зашарил по палубе. Те, кого он выхватывал из темноты, оставались лежать в неестественных позах. Среди мечущихся врагов Антон увидел предателя Новицкого. Штурман бегал, размахивая руками, и открывал в беззвучном крике рот – до башни не долетало ни звука.
   – Очухался уже, – скривился Кияшов. – Он тоже заметил Новицкого.
   – Крепкий, гад, – прокомментировал Яловега, – жалко, я его не пнул перед уходом по голове. Все равно он считает, что у меня нет совести. Вот и подтвердил бы для него лишний разок.
   Доктор Химель покосился на механика и пожевал губами, явно собираясь сказать что-то осуждающее, но промолчал. Его внимание отвлекли корабли с триколором, которые резко снизились. Распахнулись широкие люки, и из них на палубу стали десантироваться странные существа с огромными головами и толстыми, как тумбы, ногами. Пришельцы запрыгали среди мечущихся ретлианцев, поливая их лучами ручных парализаторов.
   – Кто это? – опешил Химель. – Что это за диковинные уродцы?
   – Вот тебе и десант, – буркнул Яловега и обернулся к Сумарокову: – Ну что, Коля, говоришь, земляне по пеленгу прибыли? Да это же кузнечики какие-то! – Он изо всех сил бухнул кулаком по башенной броне. – Небось тоже решили планету эту себе забрать. – Механик обернулся к име Галут: – Лапки у всех у вас загребущие, вот что я скажу!
   – Пушистые хвостики и загребущие лапки, – проговорил Антон и улыбнулся.
   – Смешно тебе, Делакорнов? – взвился Яловега. – Нашел время веселиться!
   – Конечно, смешно, – ответил Антон, – присмотрись внимательнее, это люди. Только у них шлемы на головах и какие-то странные ботинки до колен, которые позволяют им так высоко прыгать.
   Каждого десантника связывал с кораблем то ли силовой кабель, то ли страхующий трос. Поэтому двигались они в основном в непосредственной близости от кораблей.
   – И правда люди! – вскрикнула Инна и захлопала в ладоши от радости.
   Сумарокову эти неуместные аплодисменты напомнили другие, какие обычно возникают в стереозале, когда российские службисты совершают на экране какой-нибудь значительный подвиг или очередной космодесантник спасает от неминуемой гибели целый город. Он стоит на фоне трехцветного флага, вперив в синеватую даль бесконечно мужественный взгляд, а благодарная публика в зале лупит ладонью по ладони, воздавая хвалу его славному поступку и демонстрируя истинный русский патриотизм. На глаза Коли навернулись слезы, так тронуло его за живое это воспоминание. Очень уж сцена спасения чудом уцелевших космонавтов с «Семаргла» напоминала все те стереопостановки, что ему довелось видеть на Земле…
   Яловега резко обернулся, некоторое время он вглядывался в фигурки космодесантников. Взгляд его выражал недоверие, потом лицо механика растянулось в улыбке.