Страница:
Тем же, кто неприятно задет вашей книгой, могу только сказать – отношение к персонажам (плохое ли, хорошее) ваш рассказ не изменил, а только подтвердил его правильность.
Часть IV. Письмо Андрею
Андрюша, дорогой!
На земле весна. Западный ветер принес тепло и сырость… а март принес твой день рождения… На Ваганьковском кладбище лужи, под лужами – лед. Осторожно двигаюсь по льду, разгребая ногами воду в такт ритмично повторяемому слову – кладбище, кладбище, кладбище, кладбище… Корень слова – «клад» – решаю я, проходя мимо давно знакомых, покрытых серым дырчатым снегом могил. «Кладбище, кладбище, кладбище…» – опять вертится в голове в такт мелким шажкам по льду (только бы не упасть!)… Вот что это – клад бытия сущий – кладбище! Сущий клад бытия потому, что смерти нет, потому, что только тут начинается жизнь тех, кто ушел, и резко меняется жизнь тех, кто остался, – при одном «маленьком» условии – если тех, кого разлучила смерть, Бог наделил Любовью.
Андрюша, дорогой, бессознательно ускоряю шаг, только увижу памятник и дерево, стерегущее его. В твой день рождения, 8 марта, все на месте – стоит Лена Ракушина, который год, который год… Нина… они разбирают цветы, ставят их в вазы… У памятника горят свечи, лежат конфеты, стоит маленькая бутылочка коньячка… вот и ты запел свою песню – пришел твой молодой поклонник Андрей с магнитофоном. Стою перед могилой – на мраморной стеле уже выбито имя – Мария Миронова… Стою, как стояла всегда она перед тобой – молча, сосредоточенно, руки по швам, смотрю в одну точку… долго, долго…
Кладбищенский поэт Потоцкий развесил на противоположной могильной ограде свои стихи, из-под мохнатой рыжей шапки горят голубые, одержимые рифмой глаза, возле него потертая сумка, набитая сборниками его стихов… как всегда, он улыбается, подписывает новую книгу, протягивает мне, что-то заговорщицки шепчет о любви, которая мучит и возносит его одновременно, подходят люди с цветами, их много… они идут к тебе, Андрюша, к Марии Владимировне, мы все стоим кучкой, близкие, объединенные любовью к тебе, к вам… Потоцкий, вытянув руку, читает:
Мне предложили написать книгу. Я пишу книгу. Я написала книгу! О нас с тобой, о нашей любви – бурной, нежной, странной, беспощадной, плодотворной, мученической и в конце концов благодатной. О маме, Марии Владимировне, любимой мной «как сорок тысяч братьев»… О благородном и умном отце – Александре Семеновиче и о многих, кто окружал нас или «кружил над нами» в те далекие счастливые и несчастливые годы нашей жизни. Ты ведь хотел, чтобы я написала эту книгу, ты так хотел! И судьба распорядилась. Андрюша… она вышла! В последних числах июля 1999 года! Издатель Игорь Захаров назвал ее «Андрей Миронов и я».
Я чувствую, как ты улыбаешься и иронично посмеиваешься, предчувствуя экзальтированную, порой недобрую и бешеную реакцию читателей и обескураженных читательниц, непосредственно и трогательно восклицающих: «Он мой! А как же я?» Но вернемся в июль 1999 года.
Москва. Африканское лето. Зной. Бездождье. Сижу в своей квартире в купальнике – жара. Плавится асфальт, плавятся свечи в подсвечниках, плавятся мозги. Тупо смотрю телевизор в ожидании выхода книги. Изнурительные отсрочки – завтра привезут книгу из типографии… нет, послезавтра… позвоните в понедельник… теперь в пятницу… ой, вы знаете, жара, краска течет, опять в понедельник… может быть, в среду. Китайская пытка, медленная казнь ожиданием. Вентилятор создает иллюзию прибрежного ветра, на ковре – дуршлаги с черешней, абрикосами, в душе – отчаяние. Вот уже 19 июля – телевизор, Останкино… Боже мой! День рождения Шармёра, заглатывая абрикос, думаю я. Сидит именинник Ширвиндт на сцене… с трубкой. Трубка – обязательное приложение к «Маске», как прозвала его Мария Владимировна, «маске», которая скрывает его сущность уже несколько десятилетий. Ему бы в «Маскарад» Лермонтова, химичить с мороженым на балу.
Итак, трубка с «маской» на сцене зыркают по лицам зрительного зала. Настороженность в этих нерыцарских атрибутах: а вдруг провокационный вопрос? Вот и он.
– Скажите, а вы считаете себя красивым? – спрашивает юркая девица из зала.
– Я считаю себя умным! – не отрицая красоту, заметила трубка с «маской».
«Ой, ой, ой», – подумала я, вынимая изо рта косточку лопнувшей во рту черешни. «Не говори „стою“, а то упадешь», – написано в Святом писании. А потом шутки-мутки, и вскользь, проверяя общество на память сердца, – «Высоцкий с Мироновым», – вставляет он в совсем ничего не значащее предложение два имени… И настороженно ждет реакции… Ни-ка-кой. Вопросов не задают. Ни про Высоцкого, ни, главное, про Миронова! Забыли! Мать умерла, и теперь вспоминать о нем ни по телевидению, ни по радио, ни в газетах – некому. «Значит, можно жить. Я есть здесь, на сцене. Живой». И не только на сцене, он везде: у Патриарха, в синагоге, у Жириновского, у Говорухина, в Доме актера, в Доме кино. Проверка прошла удачно, а творческий вечер в «Останкино» – очень серо. Он еще не знает, что бумеранг уже запущен и летит! Он еще не знает, что через полтора года, движимый задетой совестью, на бархатном глазу совершит в театре «бархатную» революцию, сядет в кресло главного режиссера и будет пытаться ретушировать свой имидж, так внезапно прилюдно размазанный правдой, написанной о нем в романе.
Глядя в окно и не видя ничего, кроме обложки своей книги, доедая абрикосы и черешню, шепчу: «Скоро, Андрюша, скоро…» Звонок по телефону, из Щелыкова: «Таня, приезжай скорей… у нас в поместье жгут дома!» И, не дождавшись выхода своего романа, «лечу» на костромскую землю влиять на несчастных русских людей, одержимых пироманией, чтоб не сожгли всю деревню.
Вот и наша станция. Пора прощаться. Конечно же, надо пожелать что-то друг другу. Желаю вам от всей души, чтобы рядом всегда были понимающие и любящие вас люди, друзья, родные. Здоровья вам и оптимизма!
Светлана Ганюшкина
Светлана Ганюшкина
Татьяна Николаевна!
Ваша книга «Андрей Миронов и я» – настоящая находка для читателя с открытой, чистой душой. Мир отношений между людьми, где любовь – основной мотив, и есть главное отличие книг такого жанра. Отношения полюбивших друг друга людей заставляют переживать, нервничать, радоваться и страдать с его героями. Тем более, если любовную драму жизни пережил сам.
Только двое – он и она, – а также главное торжество человеческой жизни – любовь приковывают к себе читателя.
Автор книги человек не просто одаренный, он еще и порядочный перед читателями и перед своей памятью. Естество – вот залог успеха данной книги. Так правдиво и многогранно описывать жизнь не побоялась только Татьяна Егорова.
Современные писатели! Ау! Где вы? Здесь не нужно заниматься домыслами, читать между строк, все открыто, все перед тобой.
Уверен, что отзывы о книге будут только хорошие. Кому не нравится, как написано про других персонажей, напоминаю из святого Писания: «Ничто не оскверняет человека извне, человек оскверняет себя сам изнутри».
Спасибо вам, Татьяна Николаевна.
Владислав, г. Люберцы
Ваша книга «Андрей Миронов и я» – настоящая находка для читателя с открытой, чистой душой. Мир отношений между людьми, где любовь – основной мотив, и есть главное отличие книг такого жанра. Отношения полюбивших друг друга людей заставляют переживать, нервничать, радоваться и страдать с его героями. Тем более, если любовную драму жизни пережил сам.
Только двое – он и она, – а также главное торжество человеческой жизни – любовь приковывают к себе читателя.
Автор книги человек не просто одаренный, он еще и порядочный перед читателями и перед своей памятью. Естество – вот залог успеха данной книги. Так правдиво и многогранно описывать жизнь не побоялась только Татьяна Егорова.
Современные писатели! Ау! Где вы? Здесь не нужно заниматься домыслами, читать между строк, все открыто, все перед тобой.
Уверен, что отзывы о книге будут только хорошие. Кому не нравится, как написано про других персонажей, напоминаю из святого Писания: «Ничто не оскверняет человека извне, человек оскверняет себя сам изнутри».
Спасибо вам, Татьяна Николаевна.
Владислав, г. Люберцы
Милая Татьяна Николаевна!
Несколько строк (сколько получится) по поводу вашей книги. Спасибо за нее!
Уверена, она поделила читателей на два лагеря – на друзей и врагов. Возможно, что врагов у книги (а значит, и у вас лично) даже больше. Думаю, все, кто имеет отношение к театру, книгу вашу прочитали, но вряд ли остались в восторге, потому что где-то уже сверлила мысль: «А что, если и обо мне так же? Нет, не хочу!» Людей, которые не имеют отношения к театру, книга ваша должна порадовать.
Всего один пример. И я, наслушавшись от знакомых из мира театра далеко не лучших отзывов, книгу решила не читать. Спасибо приятельнице (она инженер), которая сказала: «Прочитайте, доверьтесь себе, а не чужому мнению. Неужели не хочется?» Захотелось, и уже с первого эпизода (встреча Тани и Андрея в спектакле «Над пропастью во ржи») оторваться от книги не могла, не хотела. С какой чистотой, свежестью написана эта сцена, как хочется верить после нее, что любовь будет лишь набирать высоту. Увы, так случается редко, и еще реже в театре.
Прочитала книгу раз, перечитала, и правильно сделала. Дала книгу всем, кого знаю и люблю в своем подмосковном Долгопрудном: заведующей Центральной библиотекой, кандидату технических наук, инженеру, учительнице, старой, мудрой актрисе (уже в Москве). О своем мнении заранее не сказала никому – хорошо это или наоборот, и была очень обрадована, когда люди, не знакомые друг с другом, говорили о редкой правдивости, искренности и просто талантливости автора (вас). Я бы добавила еще одно качество книги – ее редкая чистота.
Говорили о том, что впервые поняли, настолько сложный организм – театр, как под одной крышей он вмещает такие сложные и далеко не лучшие человеческие свойства как ревность, зависть, неудовлетворенность, притворство. О том, что везде, а в театре особенно, так унижают, и больно, людей, так вынуждают их быть хуже, чем они есть на самом деле.
И все-таки без всего этого (и многого другого) можно обойтись, если… если театр возглавит человек мудрый, справедливый и, главное, любящий актеров. Именно с таким человеком работали все вы над спектаклем «Доходное место» (к счастью, мне удалось его увидеть). Тогда я и поняла, что Андрей Миронов – это не только эстрадный, пусть и блистательный, актер, но и актер, способный сыграть драму и даже трагедию (лично я хотела бы увидеть его в «Гамлете»). Очень жаль, что такая короткая жизнь Миронова ушла в основном на танцы, песенки (пусть и блистательно исполненные), но о чем, ради чего?
Об этом думалось и во время передач по телевидению. Почему-то кажется, что и Андрей мучился необходимостью всегда, во всех спектаклях быть легким, порхающим, а не… Взбунтоваться бы, да и уйти. Наверно, было можно, наверно, было нужно…
Вы замечательно написали о режиссере (в вашей книге он Магистр), с которым так интересно было не только работать, но и мечтать, пробивать брешь в замшелом, пошлом театре Сатиры, который уже давно годился лишь на то, чтобы развлекать далеко не лучшую часть нашего общества.
Вы владеете очень ценным (для актера, писателя) даром – точно, без прикрас и сентимента видеть людей, ситуации, события. Видеть и оценивать безошибочно. Возможно, в этом вам помогал не только талант, но и улица, на которой вы росли так самостоятельно, да и мама, позволившая вам стать такой независимой.
Сколько чистоты и поэзии в вашей книге! Как жаль, что жизнь каждого из нас не может состоять лишь из таких моментов, как поездка ночью на озеро, репетиций вдвоем. Так многое связывало вас с Андреем. Настолько, что вы сумели понять взрывы ярости, доставшиеся Андрею по наследству от деда (справиться с подобным наследством не по силам и более сильным характерам). И вы прощали Андрею даже это. Удивительно. Прощать – это и есть любить.
Ваша способность любить – открыто, без притворства и ужимок, без хитростей и сообразительности – дар счастливый. Любить такого сложного, ускользающего, избалованного человека, как Андрей Миронов, нелегко, а уж любить до финала – и вообще подвиг. В любовь вашу верю. Понимаю, почему вы много раз спасались от Андрея бегством (даже к брату), как понимаю и другое – почему не удалось вам, воя от очередной боли (наверно, было и такое), просидеть тихонечко в уголке, надеясь на счастье иного рода. Иного вам было не дано – возможно, еще и потому, что с Андреем было полное совпадение во всем. Грустно, когда расстаются любимые, еще более грустно, когда для этого нет серьезных причин. Если бы каждый из нас смог написать о себе подобную книгу, если бы… Но кто решится (не говоря о таланте) на такую правду и откровенность? Для этого надо быть готовым заиметь столько врагов, что слабый не выдержит и пропадет под тяжестью злобы, непонимания, раздражения и всего остального. Что делать, нас не приучили к правде, зато долго учили быть лживыми, сентиментальными и, в лучшем случае, довольствоваться полуправдой (знаю по себе).
Вы сделали в мемуарном жанре в нашей стране один из первых шагов. Это трудно. Держитесь и почаще старайтесь быть равнодушной. Во всяком случае к людям, которые не вызывают у вас чувства доверия. Бог с ними! Пусть размахивают своими крошечными шпагами и считают себя героями. Это так комично, так нелепо! Главное, что есть люди (хорошо бы их было много), которым ваша книга нужна, которые находят в ней не только новизну восприятия театра и его трудностей, но и похожесть с собственной судьбой. Вы умели не только любить, но и понимать, и главное – прощать, и это самое ценное в вашей книге и в вашей личности. Значит, вы не только сильная и храбрая, но и добрая. Оставайтесь такой!
Земнова Анна Владимировна, пенсионерка, в прошлом… много всего, но в основном тележурналистка.
К моему письму присоединяются:
Валентина Викторовна Шарапова, заведующая Центральной библиотекой города Долгопрудного,
Жукова Зинаида Осиповна, кандидат технических наук,
Великовская Елена Семеновна, инженер.
Все из города Долгопрудного.
Будьте счастливы!
Несколько строк (сколько получится) по поводу вашей книги. Спасибо за нее!
Уверена, она поделила читателей на два лагеря – на друзей и врагов. Возможно, что врагов у книги (а значит, и у вас лично) даже больше. Думаю, все, кто имеет отношение к театру, книгу вашу прочитали, но вряд ли остались в восторге, потому что где-то уже сверлила мысль: «А что, если и обо мне так же? Нет, не хочу!» Людей, которые не имеют отношения к театру, книга ваша должна порадовать.
Всего один пример. И я, наслушавшись от знакомых из мира театра далеко не лучших отзывов, книгу решила не читать. Спасибо приятельнице (она инженер), которая сказала: «Прочитайте, доверьтесь себе, а не чужому мнению. Неужели не хочется?» Захотелось, и уже с первого эпизода (встреча Тани и Андрея в спектакле «Над пропастью во ржи») оторваться от книги не могла, не хотела. С какой чистотой, свежестью написана эта сцена, как хочется верить после нее, что любовь будет лишь набирать высоту. Увы, так случается редко, и еще реже в театре.
Прочитала книгу раз, перечитала, и правильно сделала. Дала книгу всем, кого знаю и люблю в своем подмосковном Долгопрудном: заведующей Центральной библиотекой, кандидату технических наук, инженеру, учительнице, старой, мудрой актрисе (уже в Москве). О своем мнении заранее не сказала никому – хорошо это или наоборот, и была очень обрадована, когда люди, не знакомые друг с другом, говорили о редкой правдивости, искренности и просто талантливости автора (вас). Я бы добавила еще одно качество книги – ее редкая чистота.
Говорили о том, что впервые поняли, настолько сложный организм – театр, как под одной крышей он вмещает такие сложные и далеко не лучшие человеческие свойства как ревность, зависть, неудовлетворенность, притворство. О том, что везде, а в театре особенно, так унижают, и больно, людей, так вынуждают их быть хуже, чем они есть на самом деле.
И все-таки без всего этого (и многого другого) можно обойтись, если… если театр возглавит человек мудрый, справедливый и, главное, любящий актеров. Именно с таким человеком работали все вы над спектаклем «Доходное место» (к счастью, мне удалось его увидеть). Тогда я и поняла, что Андрей Миронов – это не только эстрадный, пусть и блистательный, актер, но и актер, способный сыграть драму и даже трагедию (лично я хотела бы увидеть его в «Гамлете»). Очень жаль, что такая короткая жизнь Миронова ушла в основном на танцы, песенки (пусть и блистательно исполненные), но о чем, ради чего?
Об этом думалось и во время передач по телевидению. Почему-то кажется, что и Андрей мучился необходимостью всегда, во всех спектаклях быть легким, порхающим, а не… Взбунтоваться бы, да и уйти. Наверно, было можно, наверно, было нужно…
Вы замечательно написали о режиссере (в вашей книге он Магистр), с которым так интересно было не только работать, но и мечтать, пробивать брешь в замшелом, пошлом театре Сатиры, который уже давно годился лишь на то, чтобы развлекать далеко не лучшую часть нашего общества.
Вы владеете очень ценным (для актера, писателя) даром – точно, без прикрас и сентимента видеть людей, ситуации, события. Видеть и оценивать безошибочно. Возможно, в этом вам помогал не только талант, но и улица, на которой вы росли так самостоятельно, да и мама, позволившая вам стать такой независимой.
Сколько чистоты и поэзии в вашей книге! Как жаль, что жизнь каждого из нас не может состоять лишь из таких моментов, как поездка ночью на озеро, репетиций вдвоем. Так многое связывало вас с Андреем. Настолько, что вы сумели понять взрывы ярости, доставшиеся Андрею по наследству от деда (справиться с подобным наследством не по силам и более сильным характерам). И вы прощали Андрею даже это. Удивительно. Прощать – это и есть любить.
Ваша способность любить – открыто, без притворства и ужимок, без хитростей и сообразительности – дар счастливый. Любить такого сложного, ускользающего, избалованного человека, как Андрей Миронов, нелегко, а уж любить до финала – и вообще подвиг. В любовь вашу верю. Понимаю, почему вы много раз спасались от Андрея бегством (даже к брату), как понимаю и другое – почему не удалось вам, воя от очередной боли (наверно, было и такое), просидеть тихонечко в уголке, надеясь на счастье иного рода. Иного вам было не дано – возможно, еще и потому, что с Андреем было полное совпадение во всем. Грустно, когда расстаются любимые, еще более грустно, когда для этого нет серьезных причин. Если бы каждый из нас смог написать о себе подобную книгу, если бы… Но кто решится (не говоря о таланте) на такую правду и откровенность? Для этого надо быть готовым заиметь столько врагов, что слабый не выдержит и пропадет под тяжестью злобы, непонимания, раздражения и всего остального. Что делать, нас не приучили к правде, зато долго учили быть лживыми, сентиментальными и, в лучшем случае, довольствоваться полуправдой (знаю по себе).
Вы сделали в мемуарном жанре в нашей стране один из первых шагов. Это трудно. Держитесь и почаще старайтесь быть равнодушной. Во всяком случае к людям, которые не вызывают у вас чувства доверия. Бог с ними! Пусть размахивают своими крошечными шпагами и считают себя героями. Это так комично, так нелепо! Главное, что есть люди (хорошо бы их было много), которым ваша книга нужна, которые находят в ней не только новизну восприятия театра и его трудностей, но и похожесть с собственной судьбой. Вы умели не только любить, но и понимать, и главное – прощать, и это самое ценное в вашей книге и в вашей личности. Значит, вы не только сильная и храбрая, но и добрая. Оставайтесь такой!
Земнова Анна Владимировна, пенсионерка, в прошлом… много всего, но в основном тележурналистка.
К моему письму присоединяются:
Валентина Викторовна Шарапова, заведующая Центральной библиотекой города Долгопрудного,
Жукова Зинаида Осиповна, кандидат технических наук,
Великовская Елена Семеновна, инженер.
Все из города Долгопрудного.
Будьте счастливы!
Дорогая Танечка Николаевна, здравствуйте!
Очень взволнованы вашей историей любви с Андреем Мироновым, описанной в книге.
Она нас потрясла до глубины души. Ничего пронзительнее и сильнее мы не читали. Эта книга похожа на поэзию Ф.И. Тютчева.
Я и мама очень вас полюбили. Вы стали нам близким, родным человеком.
Спасибо вам за все: за талант, за терпение, за верность, за доброту и отзывчивость.
Будьте счастливы!
Храни вас Бог!
Приглашаем в Ярославль. Он на пути в ваше «имение». Я и мама живем одни, мне 41 год, люблю литературу, искусство, музыку.
Поздравляем вас с днем рождения, Рождеством и днем ангела!
Спасибо, что вы есть!
Елена Александровна Понарьина и Тамара Михайловна Попова (моя мама)
Очень взволнованы вашей историей любви с Андреем Мироновым, описанной в книге.
Она нас потрясла до глубины души. Ничего пронзительнее и сильнее мы не читали. Эта книга похожа на поэзию Ф.И. Тютчева.
Я и мама очень вас полюбили. Вы стали нам близким, родным человеком.
Спасибо вам за все: за талант, за терпение, за верность, за доброту и отзывчивость.
Будьте счастливы!
Храни вас Бог!
Приглашаем в Ярославль. Он на пути в ваше «имение». Я и мама живем одни, мне 41 год, люблю литературу, искусство, музыку.
Поздравляем вас с днем рождения, Рождеством и днем ангела!
Спасибо, что вы есть!
Елена Александровна Понарьина и Тамара Михайловна Попова (моя мама)
Здравствуйте, уважаемая Татьяна Николаевна!
Только что закончила читать вашу книгу об Андрее Миронове и о вас. Настоящая, неподдельная история любви!
Спасибо, что вышла эта книга и дошла до нас, людей, которые его любили, а теперь и вас узнали и, наконец, стало понятно, почему у него так часто бывали грустные глаза. Вы – добрый, умный и, видимо, независтливый человек, все понимающий и умеющий прощать. Сочетание редчайшее!
Но, пожалуйста, скажите, почему так в жизни получается, что достойные люди обычно много страдают, должны преодолевать неимоверные глыбы препятствий, проливать невидимые миру слезы и одновременно уметь и хотеть помогать более слабым? Хотя сама же и отвечу. Потому они – и достойные!
Не уверена, что это писание дойдет до вас, но если все-таки дойдет, знайте, теперь, после этой книги, все нормальные люди, вспоминая Андрея Миронова, будут помнить о том, что была в его жизни Женщина, окрылившая его, ангел-хранитель, «ведущий» у знаменитого, талантливого и неповторимого «ведомого».
Знаю по себе, сколько надо сил, крови и упорства, чтобы вести за собой. Так сложилось, что я человек тоже не «ведомый».
Если вы не против, немного расскажу о себе. Выскочила замуж в 20 лет под напором семейных передряг. Молодой муж был красавцем с яркой внешностью, характером заводилы и неуемной жаждой жить весело и беспечно. А где-то глубоко была запрятана слабина – не умею, не хочу, не буду. И это на фоне моих северных неброских красок, но в которых, как говорят, тоже есть своя прелесть, и с характером воина, но не того, который нападает, а который умеет отстоять, защитить и выстоять. В конце этого закрученного романса «красавец-бутон» ушел в монастырь, постригся в монахи, ему так легче смотреть на мир со стороны. Но самое интересное в этой истории, что наша дочь, которой уже 21-й год, вобравшая в себя черты и те, и эти, все время ставит меня перед негласным вопросом – а чьи гены победят? Вот так и живем, не ждем тишины.
Совсем не собиралась писать о себе. Но ваша повесть еще раз напомнила, уметь любить дано не всем.
Кто-то мастак работать руками, ногами, кто-то – головой. А уметь любить, да и дружить – это радость души! Многие хотели бы этому научиться, но нет пока таких университетов, где расскажут, как это делается.
Спасибо вам, Танечка, Татьяна Николаевна, за ваше доброе, страстное и неугомонное сердце!
Может быть, странно это слышать из уст тоже женских. Но ваша книга задела, а значит, будет перечитываться еще не раз.
Извините за подробность, но на последних страницах я горько плакала, что со мной бывает крайне редко.
Желаю вам, Танечка, не уединяться от людей, дарить им радость общения с вами и, конечно, женского счастья! Большой привет Маше Мироновой. И сообщите где-нибудь в каком-нибудь интервью, открыт ли музей семьи Мироновых—Менакера. Можно ли его посетить?
Марина, Петербург-Ленинград
Только что закончила читать вашу книгу об Андрее Миронове и о вас. Настоящая, неподдельная история любви!
Спасибо, что вышла эта книга и дошла до нас, людей, которые его любили, а теперь и вас узнали и, наконец, стало понятно, почему у него так часто бывали грустные глаза. Вы – добрый, умный и, видимо, независтливый человек, все понимающий и умеющий прощать. Сочетание редчайшее!
Но, пожалуйста, скажите, почему так в жизни получается, что достойные люди обычно много страдают, должны преодолевать неимоверные глыбы препятствий, проливать невидимые миру слезы и одновременно уметь и хотеть помогать более слабым? Хотя сама же и отвечу. Потому они – и достойные!
Не уверена, что это писание дойдет до вас, но если все-таки дойдет, знайте, теперь, после этой книги, все нормальные люди, вспоминая Андрея Миронова, будут помнить о том, что была в его жизни Женщина, окрылившая его, ангел-хранитель, «ведущий» у знаменитого, талантливого и неповторимого «ведомого».
Знаю по себе, сколько надо сил, крови и упорства, чтобы вести за собой. Так сложилось, что я человек тоже не «ведомый».
Если вы не против, немного расскажу о себе. Выскочила замуж в 20 лет под напором семейных передряг. Молодой муж был красавцем с яркой внешностью, характером заводилы и неуемной жаждой жить весело и беспечно. А где-то глубоко была запрятана слабина – не умею, не хочу, не буду. И это на фоне моих северных неброских красок, но в которых, как говорят, тоже есть своя прелесть, и с характером воина, но не того, который нападает, а который умеет отстоять, защитить и выстоять. В конце этого закрученного романса «красавец-бутон» ушел в монастырь, постригся в монахи, ему так легче смотреть на мир со стороны. Но самое интересное в этой истории, что наша дочь, которой уже 21-й год, вобравшая в себя черты и те, и эти, все время ставит меня перед негласным вопросом – а чьи гены победят? Вот так и живем, не ждем тишины.
Совсем не собиралась писать о себе. Но ваша повесть еще раз напомнила, уметь любить дано не всем.
Кто-то мастак работать руками, ногами, кто-то – головой. А уметь любить, да и дружить – это радость души! Многие хотели бы этому научиться, но нет пока таких университетов, где расскажут, как это делается.
Спасибо вам, Танечка, Татьяна Николаевна, за ваше доброе, страстное и неугомонное сердце!
Может быть, странно это слышать из уст тоже женских. Но ваша книга задела, а значит, будет перечитываться еще не раз.
Извините за подробность, но на последних страницах я горько плакала, что со мной бывает крайне редко.
Желаю вам, Танечка, не уединяться от людей, дарить им радость общения с вами и, конечно, женского счастья! Большой привет Маше Мироновой. И сообщите где-нибудь в каком-нибудь интервью, открыт ли музей семьи Мироновых—Менакера. Можно ли его посетить?
Марина, Петербург-Ленинград
Милая, дорогая, замечательная Татьяна Николаевна!
Позвольте от всего сердца поздравить вас с Новым годом и пожелать вам всего самого светлого и доброго, что только может быть на этом свете.
Вы для меня сделали такой подарок, и не только для меня, для всех, кому дорого творчество Андрея Миронова. Всю свою сознательную жизнь (мне 38 лет) я боготворю этого Великого Актера, который стал еще ближе, роднее и человечнее после прочтения вашей замечательной книги о нем.
Прочитала несколько раз, плача и смеясь, а теперь просто открываю на любой странице и погружаюсь в дивный мир ваших с ним непростых отношений. Как хорошо вы написали историю вашей любви, – упиваюсь каждым словом, вы с ним мне даже во сне приходите.
Танечка! (позвольте мне так к вам обратиться.) Я восхищена вами. Преклоняюсь перед вашим талантом, книга написана очень тонко, без пошлости и грубостей, даже в главах о театре.
Вы изумительная, потрясающая женщина. Спасибо вам.
Храни вас Бог!
С уважением безмерным Лариса, г. Курган
Позвольте от всего сердца поздравить вас с Новым годом и пожелать вам всего самого светлого и доброго, что только может быть на этом свете.
Вы для меня сделали такой подарок, и не только для меня, для всех, кому дорого творчество Андрея Миронова. Всю свою сознательную жизнь (мне 38 лет) я боготворю этого Великого Актера, который стал еще ближе, роднее и человечнее после прочтения вашей замечательной книги о нем.
Прочитала несколько раз, плача и смеясь, а теперь просто открываю на любой странице и погружаюсь в дивный мир ваших с ним непростых отношений. Как хорошо вы написали историю вашей любви, – упиваюсь каждым словом, вы с ним мне даже во сне приходите.
Танечка! (позвольте мне так к вам обратиться.) Я восхищена вами. Преклоняюсь перед вашим талантом, книга написана очень тонко, без пошлости и грубостей, даже в главах о театре.
Вы изумительная, потрясающая женщина. Спасибо вам.
Храни вас Бог!
С уважением безмерным Лариса, г. Курган
Здравствуйте, уважаемая Татьяна Николаевна!
Пишет вам ваша читательница, почти ровесница.
Я настолько потрясена и увлечена вашей книгой «Андрей Миронов и я», что не могла не написать. Адреса вашего не знаю, но верю, что милостью Божьей вы получите мое письмо, а если я получу ответ от вас, то буду считать это даром Божьим.
Впервые я прочитала эту любовную драму жизни в газете, где ее печатали с продолжением.
Я и мои две дочери, одной 28 лет, другой – 17, очень любим Андрея Миронова. Для нас он самый лучший и любимый артист. И все связанное с ним смотрим и читаем. Через книжный клуб по почте получили книгу о Миронове «Андрей Миронов глазами друзей». И тут же сразу подруга моей старшей дочери Елены дала почитать собранные печатные газетные тексты вашей книги. На другой день, проснувшись утром, еще даже не умывшись, я решила просмотреть газетные листочки. Я даже не заметила, что сижу уже три часа на кровати в ночной рубашке, что уже день, что я не умывалась, не пила, не ела. Я очнулась от телефонного звонка и обнаружила себя в таком виде. Кое-как привела себя в порядок, и снова – за газетные листочки, пока все не «проглотила».
Потом через книготорговцев я заказала вашу книгу, и мне ее привезли из Москвы, пришлось ждать больше месяца. Я ее подарила своей старшей дочери, самые любимые фильмы которой с детства: «Бриллиантовая рука», «Приключения итальянцев в России», «Достояние республики» и «Человек с бульвара Капуцинов». Когда мои дочери смотрят «Человека», они плачут, зная, что это последний фильм Андрея Александровича. В театре мы не были, имеется в виду театр с его участием, но смотрели много раз по телевизору спектакль «Фигаро» – с восхищением, не отрываясь.
А над вашей книгой я все время плачу. Считаю вас очень талантливой писательницей. При чтении у меня рождались образы, я прямо жила вашей жизнью, чувствовала ваши чувства. Ваша книга притягивает, привораживает, хочется ее держать, листать, читать, снова и снова смотреть фотографии.
Знаете, какое счастье встретиться в этой жизни со своей половинкой! Я, кроме вас с Андреем Александровичем, только одну пару встречала, остальные, кого я знала, живут с чужими половинками.
Может, вам будет интересно узнать обо мне, о той, кто осмелился вам написать.
Пишет вам ваша читательница, почти ровесница.
Я настолько потрясена и увлечена вашей книгой «Андрей Миронов и я», что не могла не написать. Адреса вашего не знаю, но верю, что милостью Божьей вы получите мое письмо, а если я получу ответ от вас, то буду считать это даром Божьим.
Впервые я прочитала эту любовную драму жизни в газете, где ее печатали с продолжением.
Я и мои две дочери, одной 28 лет, другой – 17, очень любим Андрея Миронова. Для нас он самый лучший и любимый артист. И все связанное с ним смотрим и читаем. Через книжный клуб по почте получили книгу о Миронове «Андрей Миронов глазами друзей». И тут же сразу подруга моей старшей дочери Елены дала почитать собранные печатные газетные тексты вашей книги. На другой день, проснувшись утром, еще даже не умывшись, я решила просмотреть газетные листочки. Я даже не заметила, что сижу уже три часа на кровати в ночной рубашке, что уже день, что я не умывалась, не пила, не ела. Я очнулась от телефонного звонка и обнаружила себя в таком виде. Кое-как привела себя в порядок, и снова – за газетные листочки, пока все не «проглотила».
Потом через книготорговцев я заказала вашу книгу, и мне ее привезли из Москвы, пришлось ждать больше месяца. Я ее подарила своей старшей дочери, самые любимые фильмы которой с детства: «Бриллиантовая рука», «Приключения итальянцев в России», «Достояние республики» и «Человек с бульвара Капуцинов». Когда мои дочери смотрят «Человека», они плачут, зная, что это последний фильм Андрея Александровича. В театре мы не были, имеется в виду театр с его участием, но смотрели много раз по телевизору спектакль «Фигаро» – с восхищением, не отрываясь.
А над вашей книгой я все время плачу. Считаю вас очень талантливой писательницей. При чтении у меня рождались образы, я прямо жила вашей жизнью, чувствовала ваши чувства. Ваша книга притягивает, привораживает, хочется ее держать, листать, читать, снова и снова смотреть фотографии.
Знаете, какое счастье встретиться в этой жизни со своей половинкой! Я, кроме вас с Андреем Александровичем, только одну пару встречала, остальные, кого я знала, живут с чужими половинками.
Может, вам будет интересно узнать обо мне, о той, кто осмелился вам написать.
Я, как люблю говорить о себе, унесенная ветром из России. Родилась 5 августа 1952 года в Сибири, в г. Уяре Красноярского края. В семилетнем возрасте меня, как травинку-былинку, вырвала судьба из родных мест и понесла ветром в западную сторону. До 17 лет жила с родителями в Чувашии, потом уехала к матери, бросившей отца, на Украину, в г. Нежин Черниговской области. Там я поступила в Нежинский пединститут на физмат. А мать вернулась в Россию устраивать личную жизнь. Так я и осталась сиротой при живых родителях. В 22 года пошла служить в органы внутренних дел, служила 25 лет. В 1980 году переехала в Херсон, к морю, где окончила службу в звании подполковника милиции. 25 лет занималась розыскной работой, вернее, организацией этой работы. Много лет одновременно занималась рассмотрением жалоб и заявлений граждан. Заочно окончила Одесский университет, юридический факультет. Прошла «Крым и Рим», столько было знакомств и встреч с разными людьми и судьбами. Столько во мне сюжетов. Вся моя жизнь – сплошной детектив. Давно мне хочется писать, описывать, рассказывать.
Прошла путь от яростной атеистки до убежденной христианки.
Я каждой молекулой своей души и тела понимала вас, читая книгу. Я, оставленная своими родителями, очень бедствовала, бездомная и безденежная. Очень способная к учебе, отличница, была очень унижена безденежьем и плохонькой одежонкой. Прошла многолетнее проживание в тараканьих общагах. Но мне очень везло на встречи с хорошими людьми. На каждом этапе жизни ниоткуда появлялись феи (простые, несвятые, обыкновенные люди, совершали благородные поступки), они, как перекладинки в лестнице, подставляли мне свои руки, и я по ним взбиралась, не падала.
Как вы, я пережила ненависть свекрови, которая называется ревностью. И надо было много лет, чтобы она сказала, что я лучше ее детей, и ближе.
И была любовь, которую все черные силы мира сбежались разбить, разрушить, очернить. Растащили нас в разные стороны света. А любовь жива. Моя. Зато мой любимый променял меня на золото и кооперативную квартиру и машину женщины-северянки, старше его на 10 лет, меня она старше на 22 года. И только спустя много-много лет я узнала, что лучше меня у него не было…
Читаю и перечитываю вашу книгу, восхищаюсь вашей смелостью. Я думаю, мало найдется людей, способных, как вы, сделать вызов лицемерам.
Желаю вам дальнейших творческих успехов, крепкого здоровья, счастья и всеобщей любви!
Если сможете мне сообщить, что получили мое письмо, буду очень этому рада.
Я, оторванный листочек-былиночка от своей Родины, русская, девичья фамилия – Паничева, живу на чужбине, где русский язык – иностранный. Нет у меня родных, с кем бы я в России поддерживала связь, всех двоюродных и троюродных родственников разнесло по белу свету, нет родового гнезда. А потому любая связь с родственной душой с Родины будет мне благодатью.
С огромным уважением и почитанием к вам
Тамара Алексеевна Пилипенко
Прошла путь от яростной атеистки до убежденной христианки.
Я каждой молекулой своей души и тела понимала вас, читая книгу. Я, оставленная своими родителями, очень бедствовала, бездомная и безденежная. Очень способная к учебе, отличница, была очень унижена безденежьем и плохонькой одежонкой. Прошла многолетнее проживание в тараканьих общагах. Но мне очень везло на встречи с хорошими людьми. На каждом этапе жизни ниоткуда появлялись феи (простые, несвятые, обыкновенные люди, совершали благородные поступки), они, как перекладинки в лестнице, подставляли мне свои руки, и я по ним взбиралась, не падала.
Как вы, я пережила ненависть свекрови, которая называется ревностью. И надо было много лет, чтобы она сказала, что я лучше ее детей, и ближе.
И была любовь, которую все черные силы мира сбежались разбить, разрушить, очернить. Растащили нас в разные стороны света. А любовь жива. Моя. Зато мой любимый променял меня на золото и кооперативную квартиру и машину женщины-северянки, старше его на 10 лет, меня она старше на 22 года. И только спустя много-много лет я узнала, что лучше меня у него не было…
Читаю и перечитываю вашу книгу, восхищаюсь вашей смелостью. Я думаю, мало найдется людей, способных, как вы, сделать вызов лицемерам.
Желаю вам дальнейших творческих успехов, крепкого здоровья, счастья и всеобщей любви!
Если сможете мне сообщить, что получили мое письмо, буду очень этому рада.
Я, оторванный листочек-былиночка от своей Родины, русская, девичья фамилия – Паничева, живу на чужбине, где русский язык – иностранный. Нет у меня родных, с кем бы я в России поддерживала связь, всех двоюродных и троюродных родственников разнесло по белу свету, нет родового гнезда. А потому любая связь с родственной душой с Родины будет мне благодатью.
С огромным уважением и почитанием к вам
Тамара Алексеевна Пилипенко
Здравствуйте, Татьяна Николаевна!
Прочитав вашу книгу «Андрей Миронов и я», не могу не написать. Ваша книга настолько потрясла меня, что, дочитывая ее до конца, я плакала и не могла остановиться. Такое впечатление, что сейчас не 2000 год, а 1970-й и т.д.
Мне искренне жаль, что у вас с Андреем так сложилось все трагично. Чего добилась Мария Владимировна? Да ничего! Все несчастны. Но все равно, вы прожили интересную жизнь. Одним словом, вы, Татьяна Николаевна, молодец! вы состоялись как личность, несмотря на все трудности.
Я удивляюсь, как могли выйти замуж за Андрея его жены, зная о ваших с ним отношениях? Это кощунство. А вашим недоброжелателям – Бог судья!
У нас младший сын женился на женщине старше себя на 14 лет, и у нее двое детей. Можете представить наше состояние?! Но и в то же время я не могла предложить ему делать выбор между мною и этой женщиной. Пусть живет – это его жизнь. Жаль, конечно, ведь ему 23 года, ей 37, но ничего не поделаешь.
Кажется, в 1975 и 76-м у нас в г. Немане Калининградской области снимался фильм «Трое в лодке, не считая собаки». Так вот, я была свидетелем этих съемок. Покрасили дом, поставили на подоконники цветы и пошла фонограмма, и стали снимать. Так интересно! Только и говорили о Миронове. А вечером был концерт. Выступали: Андрей Миронов, Лариса Голубкина и, кажется, Державин. Но разговоры были только о Миронове. Он, действительно, был и остается талантливым человеком.
Татьяна Николаевна! Спасибо вам большое за книгу.
Желаю вам здоровья, сил, терпения, а также творческих успехов в дальнейшей жизни.
Валентина
Прочитав вашу книгу «Андрей Миронов и я», не могу не написать. Ваша книга настолько потрясла меня, что, дочитывая ее до конца, я плакала и не могла остановиться. Такое впечатление, что сейчас не 2000 год, а 1970-й и т.д.
Мне искренне жаль, что у вас с Андреем так сложилось все трагично. Чего добилась Мария Владимировна? Да ничего! Все несчастны. Но все равно, вы прожили интересную жизнь. Одним словом, вы, Татьяна Николаевна, молодец! вы состоялись как личность, несмотря на все трудности.
Я удивляюсь, как могли выйти замуж за Андрея его жены, зная о ваших с ним отношениях? Это кощунство. А вашим недоброжелателям – Бог судья!
У нас младший сын женился на женщине старше себя на 14 лет, и у нее двое детей. Можете представить наше состояние?! Но и в то же время я не могла предложить ему делать выбор между мною и этой женщиной. Пусть живет – это его жизнь. Жаль, конечно, ведь ему 23 года, ей 37, но ничего не поделаешь.
Кажется, в 1975 и 76-м у нас в г. Немане Калининградской области снимался фильм «Трое в лодке, не считая собаки». Так вот, я была свидетелем этих съемок. Покрасили дом, поставили на подоконники цветы и пошла фонограмма, и стали снимать. Так интересно! Только и говорили о Миронове. А вечером был концерт. Выступали: Андрей Миронов, Лариса Голубкина и, кажется, Державин. Но разговоры были только о Миронове. Он, действительно, был и остается талантливым человеком.
Татьяна Николаевна! Спасибо вам большое за книгу.
Желаю вам здоровья, сил, терпения, а также творческих успехов в дальнейшей жизни.
Валентина
Часть IV. Письмо Андрею
«Нас возвышающая правда»
Владислав Ходасевич
Андрюша, дорогой!
На земле весна. Западный ветер принес тепло и сырость… а март принес твой день рождения… На Ваганьковском кладбище лужи, под лужами – лед. Осторожно двигаюсь по льду, разгребая ногами воду в такт ритмично повторяемому слову – кладбище, кладбище, кладбище, кладбище… Корень слова – «клад» – решаю я, проходя мимо давно знакомых, покрытых серым дырчатым снегом могил. «Кладбище, кладбище, кладбище…» – опять вертится в голове в такт мелким шажкам по льду (только бы не упасть!)… Вот что это – клад бытия сущий – кладбище! Сущий клад бытия потому, что смерти нет, потому, что только тут начинается жизнь тех, кто ушел, и резко меняется жизнь тех, кто остался, – при одном «маленьком» условии – если тех, кого разлучила смерть, Бог наделил Любовью.
Андрюша, дорогой, бессознательно ускоряю шаг, только увижу памятник и дерево, стерегущее его. В твой день рождения, 8 марта, все на месте – стоит Лена Ракушина, который год, который год… Нина… они разбирают цветы, ставят их в вазы… У памятника горят свечи, лежат конфеты, стоит маленькая бутылочка коньячка… вот и ты запел свою песню – пришел твой молодой поклонник Андрей с магнитофоном. Стою перед могилой – на мраморной стеле уже выбито имя – Мария Миронова… Стою, как стояла всегда она перед тобой – молча, сосредоточенно, руки по швам, смотрю в одну точку… долго, долго…
Кладбищенский поэт Потоцкий развесил на противоположной могильной ограде свои стихи, из-под мохнатой рыжей шапки горят голубые, одержимые рифмой глаза, возле него потертая сумка, набитая сборниками его стихов… как всегда, он улыбается, подписывает новую книгу, протягивает мне, что-то заговорщицки шепчет о любви, которая мучит и возносит его одновременно, подходят люди с цветами, их много… они идут к тебе, Андрюша, к Марии Владимировне, мы все стоим кучкой, близкие, объединенные любовью к тебе, к вам… Потоцкий, вытянув руку, читает:
Потоцкий, одержимый рыцарь, кладбищенский поэт, продолжает вдохновенно «зажигать строчек свечи пред алтарями наших душ». Улыбаются, плачут, здороваются, говорят о своих заботах, о простых вещах… И все, Андрюша, перед тобой и перед Марией Владимировной едины в своей любви. Потом церковь – записки «о упокоении», и только за воротами кладбища рассеивается это вдруг нахлынувшее чувство единения, общности, любви и какого-то бессознательного сиротства без вас.
А что случилось с белым светом
И почему он мне не мил?
Я стал немыслимым поэтом:
Стихи читаю у могил.
Здесь люди глубже ощущают
Глазурной рифмы изразец
И светлой грустью очищают
Часовенки своих сердец.
Мне предложили написать книгу. Я пишу книгу. Я написала книгу! О нас с тобой, о нашей любви – бурной, нежной, странной, беспощадной, плодотворной, мученической и в конце концов благодатной. О маме, Марии Владимировне, любимой мной «как сорок тысяч братьев»… О благородном и умном отце – Александре Семеновиче и о многих, кто окружал нас или «кружил над нами» в те далекие счастливые и несчастливые годы нашей жизни. Ты ведь хотел, чтобы я написала эту книгу, ты так хотел! И судьба распорядилась. Андрюша… она вышла! В последних числах июля 1999 года! Издатель Игорь Захаров назвал ее «Андрей Миронов и я».
Я чувствую, как ты улыбаешься и иронично посмеиваешься, предчувствуя экзальтированную, порой недобрую и бешеную реакцию читателей и обескураженных читательниц, непосредственно и трогательно восклицающих: «Он мой! А как же я?» Но вернемся в июль 1999 года.
Москва. Африканское лето. Зной. Бездождье. Сижу в своей квартире в купальнике – жара. Плавится асфальт, плавятся свечи в подсвечниках, плавятся мозги. Тупо смотрю телевизор в ожидании выхода книги. Изнурительные отсрочки – завтра привезут книгу из типографии… нет, послезавтра… позвоните в понедельник… теперь в пятницу… ой, вы знаете, жара, краска течет, опять в понедельник… может быть, в среду. Китайская пытка, медленная казнь ожиданием. Вентилятор создает иллюзию прибрежного ветра, на ковре – дуршлаги с черешней, абрикосами, в душе – отчаяние. Вот уже 19 июля – телевизор, Останкино… Боже мой! День рождения Шармёра, заглатывая абрикос, думаю я. Сидит именинник Ширвиндт на сцене… с трубкой. Трубка – обязательное приложение к «Маске», как прозвала его Мария Владимировна, «маске», которая скрывает его сущность уже несколько десятилетий. Ему бы в «Маскарад» Лермонтова, химичить с мороженым на балу.
Итак, трубка с «маской» на сцене зыркают по лицам зрительного зала. Настороженность в этих нерыцарских атрибутах: а вдруг провокационный вопрос? Вот и он.
– Скажите, а вы считаете себя красивым? – спрашивает юркая девица из зала.
– Я считаю себя умным! – не отрицая красоту, заметила трубка с «маской».
«Ой, ой, ой», – подумала я, вынимая изо рта косточку лопнувшей во рту черешни. «Не говори „стою“, а то упадешь», – написано в Святом писании. А потом шутки-мутки, и вскользь, проверяя общество на память сердца, – «Высоцкий с Мироновым», – вставляет он в совсем ничего не значащее предложение два имени… И настороженно ждет реакции… Ни-ка-кой. Вопросов не задают. Ни про Высоцкого, ни, главное, про Миронова! Забыли! Мать умерла, и теперь вспоминать о нем ни по телевидению, ни по радио, ни в газетах – некому. «Значит, можно жить. Я есть здесь, на сцене. Живой». И не только на сцене, он везде: у Патриарха, в синагоге, у Жириновского, у Говорухина, в Доме актера, в Доме кино. Проверка прошла удачно, а творческий вечер в «Останкино» – очень серо. Он еще не знает, что бумеранг уже запущен и летит! Он еще не знает, что через полтора года, движимый задетой совестью, на бархатном глазу совершит в театре «бархатную» революцию, сядет в кресло главного режиссера и будет пытаться ретушировать свой имидж, так внезапно прилюдно размазанный правдой, написанной о нем в романе.
Глядя в окно и не видя ничего, кроме обложки своей книги, доедая абрикосы и черешню, шепчу: «Скоро, Андрюша, скоро…» Звонок по телефону, из Щелыкова: «Таня, приезжай скорей… у нас в поместье жгут дома!» И, не дождавшись выхода своего романа, «лечу» на костромскую землю влиять на несчастных русских людей, одержимых пироманией, чтоб не сожгли всю деревню.