Энтони Марк. Мрак остаётся (Последняя Руна - 3)

   Интересно, о ком тогда говорила ей старуха из племени морнишей? Нет, все так, были люди, кто принял из-за нее муки, и Эйрин их не забывала. Так, например, она никогда не забудет Гарфа, который погиб, защищая ее от разъяренного медведя. Или храброго сэра Меридара, который пожертвовал собой ради спасения Тиры и Дейнена, стремясь доказать, что достоин ее. Нет, она не так бессердечна, как выходило со слов старухи.
   Или же все-таки гадалка права? В голове у Эйрин возникли певучие строки:
   Надменные красавицы сестры
   Ее в одиночестве бросили.
   Но однажды они раскаются,
   Когда к ним она снова явится.
   Пусть трепещут!
   С мечом в руке на гордом коне
   Проедет она по всей их стране.
   Эти стихи, что когда-то прочел шут, заставили ее вспомнить слова дракона. Сфитризир некогда сказал, будто у них с Лирит на роду написано предать колдуний. Может, то же самое ей пытался втолковать и Таркис?
   Но Эйрин никогда не станет причинять вреда своим сестрам. Даже Белире. Шут и дракон ошиблись. Первый из них помутился рассудком, а второго снедала зависть. И все же, пока они ехали на юг, мысль эта неотвязно преследовала девушку, омрачая во всех отношениях приятное путешествие.
   И вот теперь они шагали по шумным и многолюдным улицам древнего Тарраса. Эйрин попыталась стряхнуть с себя темные мысли. Сколько вокруг диковинного! И незачем мучиться сомнениями насчет сказанного когда-то гадалкой, шутом или драконом.
   От пристани они прошли через триумфальную арку из белого камня - она не менее чем. в три раза превосходила размерами парадные ворота Кейлавера и вскоре очутились внутри Пятого Круга. Эта был самый крупный из кругов города, и - если верить Фолкену - именно здесь жили ремесленники и прочий трудовой люд. Главная улица, по которой они шли, была широкой и безупречно чистой, с рядами итайи по обеим ее сторонам. Но от Эйрин не скрылось, что боковые улочки и переулки, отходящие от нее, были пыльными и столь узкими, что туда почти не проникал солнечный свет. Оттуда, из подслеповатых окон и дверных проемов, выглядывали чумазые лица. Эйрин облегченно вздохнула, когда они, миновав еще одну арку, оказались в Четвертом Круге.
   Главная улица шла здесь в гору, круто взбираясь вверх мимо просторных домов и мануфактур. Железные ворота были увиты пахучей жимолостью, наполнявшей воздух приторным ароматом. Слух ласкало нежное журчание фонтанов. В Четвертом Круге обитали купцы и цеховые мастера. Нетрудно было заменить, что торговому люду живется здесь привольно. Дома иных из них могли посоперничать красотой с домами представителей благородных сословий. Но, как объяснил Фолкен, Круги Тарраса располагались таким образом, что те, что были дальше и выше, принадлежали тем, кто обладал могуществом и славой.
   Вскоре они прошли в Третьи Ворота, за которыми проживало военное сословие. Путешественники миновали невыразительные глухие стены, в которых почти не было дверей. А рядом с теми немногими, что все же имелись, навытяжку застыли стражники. Таррасские солдаты, если сравнивать их с рыцарями доминионов, были облачены в довольно причудливый наряд. Верхняя часть его состояла из кожаной куртки и кованой бронзовой кирасы, голову венчал бронзовый шлем, зато нижняя часть состояла из одной лишь короткой юбчонки, которая оставляла голыми ноги в плетеных сандалиях. Тем не менее по суровому выражению лиц Эйрин поняла, что перед ней отважные, закаленные в боях воины. Несмотря на упадок, Таррас еще помнил славу своих прежних побед.
   Наконец они миновали солдатский квартал, и у Эйрин отлегло от души. Перед ними открылся Второй Круг.
   - Можно сказать, мы почти пришли, - произнес Фолкен. - Может, кто-то из вас случаем знаком с самим императором и забыл нам сказать об этом? В Первый Круг пускают только приглашенных, челядь и придворных.
   - Поговорим об императоре Эфезиане позднее, - заметила Мелия. - А сейчас мы уже у цели. Добро пожаловать в Священный Круг Тарраса.
   Эйрин огляделась по сторонам - повсюду были святилища из белого камня и купола храмов. По тихим улицам шагали мужчины и женщины в свободных одеждах самых разных оттенков, и Эйрин тотчас догадалась, что это храмовые жрецы и жрицы.
   Некоторые, с гладко выбритыми головами, были облачены в алые наряды. Волосы других ниспадали на плечи густо умащенными локонами, а их изумрудно-зеленые одеяния были перехвачены золотыми кушаками. Желтые, голубые, ярко-оранжевые - каких тут только не было цветов! Уж если местные жрецы и жрицы столь непохожи друг на друга, то что говорить о богах, которым они служат. Эйрин даже не осмеливалась представить себе, хотя и знала, что мистических культов в Таррасе больше, чем те семь, что известны в доминионах. Но сколько их на самом деле, этого с уверенностью она сказать не могла.
   - Мелия, - робко обратился к богине Дарж, предварительно прочистив горло, - могу я узнать, сколько в этом городе богов?
   - Не волнуйся, - ответил Фолкен, и в его глазах вспыхнул лукавый огонек, - во Втором Круге также расположен Таррасский университет. Здесь преподают выдающиеся ученые, собраны лучшие в мире математики и инженеры.
   Дарж удивленно выгнул брови:
   - Сдается мне, я непременно должен посетить этот, как его там, университет.
   - Посетишь, я тебе обещаю, - подмигнул Фолкен, - но сначала...
   - Братья и сестры, - раздался негромкий голос, - это действительно наш дом? Он прекраснее, чем мне когда-либо снилось!
   Мелия, с блаженной улыбкой обняв себя за плечи, раскачивалась взад и вперед.
   От Эйрин не скрылось, что Фолкен и Лирит обменялись взглядами. Это было точь-в-точь, как однажды описала ей Лирит, когда она застала Мелию танцующей в святилище Манду. За все их путешествия Мелия ни разу не впадала в подобное состояние, хотя и тогда случались странноватые моменты. Мелия охотно вела разговоры о прошлом, и тогда лицо ее принимало задумчивое выражение. Но Эйрин тогда решила, что все это потому, что они держали путь в ее родной город. Сейчас же могло показаться, будто Мелия унеслась от них куда-то далеко, в заоблачные выси.
   Нет, Эйрин, все не так. Это нас как будто здесь нет, и Мелил видит Таррас таким, каким он запомнился ей много лет назад, когда она впервые вступила в его пределы.
   Фолкен нежно коснулся плеча Мелии.
   - Дорогая, - шепнул он.
   На какое-то мгновение Мелия застыла на месте, но затем повернулась к остальным:
   - Ну что разинули рты? Пойдемте за мной.
   С этими словами она развернулась и решительно зашагала по узкой улочке, вымощенной белым камнем. Остальным ничего не оставалось, как последовать за ней.
   Шагая вслед за богиней, Эйрин приметила один купол - он словно парил в вышине над другими куполами Второго Круга. И даже в чем-то затмевал купол императорского дворца, который виднелся за стенами Первого Круга. В отличие от остальных он не был золотым, но сиял ослепительной голубизной, сливаясь с небосводом. Интересно, подумала про себя Эйрин, какому богу посвящен этот храм, превосходящий своим величием храмы иных богов. Увы, путь их лежал не к нему.
   Наконец они остановились перед небольшим святилищем, гораздо более скромным, чем соседние. Колонны и карнизы его были лишены каких-либо украшений, окон тоже не было. Внутрь вела одна только узкая дверь.
   Мелия посмотрела на своих спутников. Теперь ее янтарно-желтые глаза смотрели ясно и пронзительно.
   - Прежде чем войти сюда, я бы советовала вам избавиться от неподобающих мыслей и мирских забот. Здесь, в обители Манду, не место страху, гневу или страстям. Он отрешен от желаний и поэтому вечно умирает. И поскольку он отрешен от желаний, то вечно воскресает вновь.
   - Может, у него все-таки возникнет желание прорубить пару окон, чтобы сэкономить на свечках, - буркнул себе под нос Дарж, но, почувствовав на себе испепеляющий взгляд Мелии, поспешил придержать язык.
   Эйрин с трудом сдержала желание обнять трезвомыслящего рыцаря и вслед за Мелией переступила порог святилища.
   37
   Судя по всему, Манду Вечноугасающий пользовался в Таррасе той же мизерной популярностью, что и в доминионах. В главном приделе храма находилась лишь горстка молящихся. Мебели тоже было мало - несколько деревянных скамеечек, для тех, кому захочется преклонить колени, голый мраморный алтарь и в мрачноватом нефе изображение бога, вырезанное из молочно-белого камня. Бог отрешенно взирал на мир пустыми глазницами.
   К ним навстречу поспешил тощий жрец, подбирая на ходу полы белого одеяния - не иначе как боялся запутаться в них и упасть. Он был еще совсем молод, с некрасивым, но веселым и приветливым лицом, которое украшал крупный крючковатый нос.
   - Ваше святейшество, Мелиндора! Стало быть, сон, насланный Манду на моего наставника, оказался вещим! Вы вернулись!
   Мелия шагнула ему навстречу:
   - Скажи мне, о послушник, и часто ты испытываешь сомнения в могуществе Манду и мудрости твоего наставника?
   Юноша вытаращил глаза:
   - Никогда, о Ваше святейшество! Нет-нет, Манду всемогущ и мой наставник - воплощение мудрости. Я лишь хотел сказать...
   - ... что ты собираешься принести уставшим с дальней дороги гостям вина, а затем отведешь их к Орситу, - закончила за него Мелия.
   Юноша все стоял, разинув рот.
   - Я сказала, вина, - напомнила ему Мелия, - а затем к Орситу.
   Эйрин с трудом сдержала себя, чтобы не рассмеяться. Судя по всему, юноше и без того сейчас не по себе. А вот в глазах Мелии плясали лукавые огоньки. Было ясно, что богиня и не думает сердиться.
   И все равно юный жрец трепетал так, словно перед ним, пылая гневом и источая сияние, явился сам Манду. Наверное, в некотором роде так оно и есть, ведь Мелия тоже богиня. И уж это послушник знал наверняка. Он поспешил за вином и пока нес, немного расплескал на пол. После чего неловко попытался вытереть лужицу полой жреческих одежд.
   Лишь поднеся вино к губам, Эйрин поняла, что ее мучает жажда. Интересно, как она не заметила этого раньше? Взгляд ее остановился на умиротворенном лице Манду, но прежде чем она успела задать себе новые вопросы, юный жрец поманил их к двери:
   - Сюда, Ваше святейшество. Он ждет вас.
   Все проследовали в дверь и оказались в совершенно пустой комнате. На первый взгляд было не определить, велика она или мала, поскольку и стены, и пол, и потолок в ней были белыми. Более того, глаз с трудом улавливал, где одно переходило в другое. Серебряный свет струился в ней как будто ниоткуда и отовсюду одновременно.
   - Добро пожаловать, - произнес сухой, но приветливый голос.
   Эйрин обернулась по сторонам и только тогда поняла, что комната отнюдь не пуста. В самой ее середине в воздухе, скрестив ноги и положив руки на колени, парил старец. Его одеяние, волосы и ниспадающая борода были того же серебристо-белого цвета, что и стены. А вот сморщенные щеки имели бронзово-смуглый оттенок, а глаза - карие, словно два ореха.
   Мелия шагнула вперед, источая улыбку.
   - Орсит, какое счастье снова видеть тебя!
   Старец улыбнулся. Столько нежности на лице Эйрин не видела за всю свою жизнь ни у кого.
   - Дорогая, это я рад тебя видеть. Ты уж прости, что я не спустился, чтобы поприветствовать тебя еще горячее. У меня сегодня второй день Спокойствия, и мне придется пробыть в таком состоянии еще один. Кстати, коль разговор зашел о нарушении правил, думаю, что Манду не обидится и простит меня.
   - Я постараюсь ему в этом помочь, - улыбнулась Мелия. - Не волнуйся, я подойду к тебе сама.
   С этими словами она воспарила в воздух и села, сложив ноги, в нескольких футах от Орсита.
   - Это она для вас, - фыркнул Фолкен.
   Лирит придвинулась ближе - на лице ее читался нескрываемый восторг.
   - Прости меня, Орсит, но как это у тебя получается?
   - Что ты имеешь в виду, моя красавица?
   - То, как ты паришь в воздухе.
   В ответ старец пожал плечами:
   - Боюсь, что я и сам толком не понимаю, как это происходит. Просто сижу, как умею, и пытаюсь ни о чем не думать. А потом замечаю, что пол, оказывается, уже где-то внизу, подо мной.
   Лирит улыбнулась и кивнула, словно поняла, что он имеет в виду. А вот Дарж нахмурил брови, да так, что лоб ему пропахала глубокая складка.
   - А где нам прикажете сидеть? - недовольно буркнул он.
   - О, где угодно, мой серьезный друг, где угодно, - и старец улыбнулся.
   - Но здесь же сидеть негде, - настаивал рыцарь.
   - Странно, странно. - Орсит удивленно склонил голову. - Мне почему-то казалось, что здесь можно сидеть везде.
   Эйрин рассмеялась и, скрестив ноги, уселась на пол.
   - Правильно сделала, моя милая, - произнес Орсит. - Кстати, какие выразительные у тебя глаза. Тебе не доводилось видеть голубые жемчужины из императорского дворца? Их в мире не больше десятка. Но по сравнению с твоими глазами они лишь тусклая галька. Стоит императору тебя увидеть, как он в гневе вышвырнет жемчужины в окно.
   У Эйрин перехватило дыхание. Она почувствовала, как Лирит села с ней рядом и сжала ей руку. Их примеру последовал Фолкен и, наконец, Дарж. При этом у эмбарца предательски хрустнули колени.
   - Орсит, - тем временем продолжала Мелия, - сколь о многом нам надо с тобой поговорить! Я ведь не видела тебя целую вечность!
   - Полагаю, тогда моя борода была заметно короче и не такая седая, пошутил старец.
   По лицу Мелии промелькнула печальная тень:
   - Да, Орсит, ты прав. Но о прожитых годах мы поговорим с тобою позднее. Сейчас же ты должен поведать мне все, что знаешь, о бедном Ондо.
   Веселости на лице старца как не бывало, ее место заняла искренняя озабоченность:
   - Боюсь, у меня займет не так уж много времени, чтобы поведать тебе все, что мы узнали. Обычно Манду предпочитает держаться особняком от всех раздоров и склок между другими богами, но даже он на сей раз оказался втянутым в то, что произошло. Я обычно посылал в город моего доброго Ландуса - того, что привел тебя ко мне - с поручением быть там моими ушами и глазами. Но он узнал лишь то, что я без того уже слышал собственным сердцем и что, без сомнения, уже слышала ты. Крики богов, перебивающих друг друга, и ссоры их последователей.
   - Да, я их слышала, - кивнула Мелия. - Они громче, чем рокот моря.
   - Как мне представляется, каждый храм обвинил остальных в заговорах и интригах, - продолжал Орсит. - Что, в общем-то, недалеко от истины. В конце концов, это Таррас. И тем не менее, несмотря на все их козни, в злостном преступлении невозможно заподозрить ни один из храмов. Кстати, не один только Ондо потерян для нас. Убиты еще семь жрецов и жриц из других храмов. И главное, как я ни бьюсь, я не вижу в этих злодеяниях какой бы то ни было закономерности. Такое впечатление, что жертвы убийств выбраны наугад.
   - Орсит, не сочти мой вопрос оскорбительным, - вмешался Фолкен, - но разве раньше храмы не пытались строить друг другу пакости?
   - Пытались. И хотя Манду редко принимал участие в этих склоках, боги большие любители выяснять отношения, создавать союзы, перетягивать на свою сторону сочувствующих, а затем предавать их, и все для того, чтобы укрепить свои позиции и увеличить число последователей. Я опасаюсь, как бы некоторые храмы - из тех, что не отличаются добродетелью - не прибегли при случае к запрещенным приемам. Кровь жрецов льется не в первый раз. Но никогда, за всю двухтысячелетнюю историю Тарраса, убийства не происходили столь часто. Бога больше нет.
   Мелия сжала кулачки.
   - Но что по этому поводу предпринимает Этерион?
   - Как ни печально, почти ничего, - отвечал Орсит, - разве что вечно спорит и швыряет в разные стороны обвинения.
   - Этерион? - переспросила Эйрин. - А это еще кто?
   - Это ассамблея храмов Тарраса, - пояснил Фолкен. - То место, где собираются жрецы, чтобы обсудить наболевшие вопросы. Или же повыяснять отношения, что случается гораздо чаще. Надеюсь, ты обратила внимание по дороге сюда на самый большой купол? Это и есть и Этерион.
   - Я теперь редко покидаю стены храма, - произнес Орсит. - Но три дня назад посетил Этерион, когда там собралась последняя ассамблея. Однако никакого решения так и не было принято. Наоборот, жрецы принялись поливать друг друга грязью. Казалось, они пришли туда специально для того, чтобы обрушить друг на друга самые несуразные обвинения - мол, заговор этот дело рук конкурентов, вознамерившихся переманить на свою сторону новых верующих и возвыситься над другими культами.
   Дарж презрительно фыркнул:
   - Ваши жрецы и боги скорее похожи на детей, что ссорятся из-за игрушки.
   - Ты недалек от истины, - пробормотал Фолкен.
   - Но почему бы богам не объединиться, вместо того чтобы поливать друг друга грязью? - продолжал Дарж. - Вместе они бы гораздо скорее вывели преступника на чистую воду.
   - Разумный вопрос, о смелый воин, - согласился Орсит. - Но я сомневаюсь, что ответ на него придется тебе по душе. Видишь ли, за всеми этими взаимными обвинениями и упреками я почувствовал нечто такое, что было гораздо сильнее и глубже всего остального. И это нечто - страх. Я ощущал его в каждом, кто там присутствовал.
   Лирит кивнула:
   - Понимаю. Ведь тот, кому хватило смелости убить бога, не остановится перед новыми убийствами.
   И тогда Эйрин все поняла.
   - Остальные боги опасаются, что если они начнут искать убийцу, то и сами могут стать его новыми жертвами. И если боятся боги, то что же говорить о жрецах.
   Орсит кивнул:
   - В ваших словах есть доля правды, дети мои, хотя все не так-то просто. История соперничества среди богов Тарраса похожа на бурлящий океан, и простые смертные осмеливаются приблизиться разве что к кромке прибоя, в страхе, как бы их ураганом не унесло в открытое море.
   Мелия закусила губу.
   - Даже для нас, бессмертных, порой бывает много неясного. Я надеялась, что члены Этериона сумеют договориться и совместными усилиями схватят убийцу Ондо. Однако сердце подсказывает мне, что этого не произойдет.
   - Он кому-то перешел дорогу? - поинтересовался Фолкен.
   - О, Ондо настроил против себя не одного бога, - пояснил Орсит. - Он не самый могущественный из них, всего лишь покровитель гильдии золотых дел мастеров. А это значит, что в его руках все производство ювелирных украшений в Таррасе. А многие из богов питают к золоту слабость, любят украшать им как жрецов, так и храмы.
   Фолкен многозначительно почесал подбородок. Но даже если сказанное Орситом и показалось ему немаловажным, он не подал виду.
   - Что ж, - сказала Мелия, сверкнув глазами. - Уж если Этерион не способен ничего предпринять, я буду вынуждена обратиться за помощью к иным силам. Я попрошу аудиенции у самого императора.
   В ответ Орсит лишь печально покачал головой:
   - Увидишь, моя дорогая, он тебе ответит отказом. Даже тебе. Скорбя по Ондо, император запер ворота дворца и никого не желает видеть.
   - Скорее он прячет за ними какую-то тайну, - буркнул себе под нос Фолкен. - Готов поспорить, что император забился под одеяло и трясется там от страха, гадая, что же произойдет дальше. Эфезианцы никогда не отличались мужеством.
   - Увы, похоже, что трусость была присуща им всем до единого, согласился Орсит. - Всем девятнадцати.
   - Девятнадцати? - изумился Дарж. - Их что, было так много?
   - О да, наша династия древняя. Нынешний император - девятнадцатый по счету на эфезианском престоле, - уточнил Орсит.
   - Неужели никто не пытался его сбросить? Зачем вам понадобились все эти девятнадцать императоров-трусов?
   - Затем, что мягкотелый император все же лучше сильного и жестокого тирана.
   И вновь Дарж не нашел, что на это сказать.
   - И что теперь? - поинтересовался Фолкен, глядя на Мелию.
   Та, сложив руки на груди, покачалась в воздухе:
   - Не знаю. Для начала нам надо найти себе пристанище. Мне же необходимо время, чтобы подумать.
   С этими словами она грациозно опустилась на пол. А вот для Даржа вновь принять вертикальное положение оказалось делом не из легких, не говоря уже об изяществе. На помощь рыцарю пришел Фолкен, рывком поставив его на ноги. И вот теперь Дарж стоял на своих двоих. Лицо его пылало смущением и гневом одновременно, что всех весьма позабавило. Эйрин даже чмокнула его в морщинистую щеку, отчего Дарж засмущался еще больше. Затем они все попрощались с Орситом, пообещав вскоре вновь навестить его. Жрец же остался парить в воздухе.
   - И куда теперь? - поинтересовался Фолкен у Мелии, после того как они покинули стены храма.
   - Полагаю, добрый Ландус может посоветовать нам приличную гостиницу.
   Юный послушник, проводивший их до дверей, поднял голову:
   - Разумеется, о Ваше святейшество. Все гостиницы находятся в Четвертом Круге. Мне представляется, вам бы подошел "Дом Девяти Фонтанов". Там вам наверняка понравится.
   - Только не это! - вскричала Мелия и в ужасе застыла на месте.
   Эйрин, да и все остальные, удивленно посмотрели на нее. Мелия же побледнела как полотно.
   - О, простите меня, если я чем-то оскорбил Ваше святейшество. Если вы имеете что-то против этой гостиницы...
   Фолкен оттолкнул юного жреца в сторону:
   - Мелия, что с тобой? Что случилось?
   С этими словами он схватил богиню за плечи. Какое-то мгновение Мелия стояла, окаменев как статуя, а затем с рыданиями осела в объятия барда.
   - Это Геб! - прошептала она.
   Эйрин еще ни разу не слышала этого имени. - Геб?
   - Да, Крысиный Бог, - пояснил Ландус. - Божество воров и попрошаек. Но...
   - В чем дело? - потребовал ответа Фолкен.
   Не успела Мелия проговорить, как Эйрин уже знала, в чем тут дело. .
   - Он мертв, - прошептала Мелия срывающимся голосом. - Его убили!
   38
   Даржу Таррас не понравился.
   Нет, рыцарь не отрицал, что город велик и древен. Он был даже согласен назвать его величественным. Пять кругов цитадели поражали своей высотой и мощью и при необходимости могли защитить жителей от посягательств любого врага. Даже сумей неприятель преодолеть внешние стены, как ему пришлось бы штурмом брать еще четыре линии обороны. К тому же местный гарнизон отличался выучкой и дисциплиной, рынки изобиловали товарами, как местными, так и заморскими. Даже климат благоволил городу - благодаря морским ветрам здесь никогда не было изнуряющей жары.
   И все-таки пока они шагали по направлению к Четвертому Кругу, Дарж проникался все большей уверенностью, что он ни за что на свете не обменял бы на Таррас свой серый холодный замок посреди продуваемой всеми ветрами пустоши. Город явно был нездоров - чего только стоили его многочисленные культы и склочные боги, пропитанный пряными ароматами воздух, шумные улицы и тенистые гроты. Дарж не был уверен, в чем тут дело, но он видел признаки нездоровья даже в городских стенах. Несмотря на их видимую мощь, стены покрывала паутина тонких трещин, которые на протяжении многих веков не раз пытались залатать и замазать. То же самое нездоровье читалось и в глазах его жителей, которые то и дело попадались ему навстречу, - Даржа настораживал их пустой, отрешенный взгляд. Это был какой-то усталый город.
   Нет, даже не усталый. Просто он слишком давно стоит под палящим солнцем и на своем долгом веку повидал и пережил все, что только случается в этом мире. Это был пресыщенный город, пресыщены и его жители.
   Кому, как не Даржу, было знать, какую опасность таит в себе эта пресыщенность. Когда человек все испробовал, когда его больше нечем удивить, он от скуки способен на любые необдуманные поступки, на любые глупости. Даржу не раз приходилось видеть, как в поисках острых ощущений люди спивались, или, не зная устали, волочились за женскими юбками, или пытались щекотать себе нервы на войне, убивая себе подобных, и все от неизбывной скуки.
   А если такой пресыщенностью заражен целый город?
   - Мелия, может, тебе тяжело идти? - поинтересовался у богини Фолкен, когда они в очередной раз миновали городские ворота и вышли на шумную улицу Четвертого Круга. - Мы с Лирит можем пойти вперед и прислать за тобою носилки.
   Царственное лицо Мелии было исполнено решимости:
   - Фолкен, я же сказала, что не сяду ни в какие носилки. Как я могу позволить себе разъезжать, сидя на шелковых подушках, когда двоих моих братьев больше нет в живых? Я дойду до гостиницы своим ходом.
   Они свернули на боковую улицу - она была столь узка, что скорее напоминала туннель. Солнечные лучи почти не проникали в нее - лишь тусклые голубоватые отблески, которые отбрасывали нависшие над улочкой стены домов. После ослепительного солнца глаза Даржа не сразу освоились с полумраком, царившим в этом рукотворном ущелье, но вскоре он увидел их - женскую фигуру с ребенком на руках, что, казалось, плыла им навстречу.
   Дарж даже споткнулся. От неожиданности сердце едва не выскочило из груди. Как реи могли оказаться здесь, в этом чужом знойном городе, можно сказать, за тридевять земель от промерзших равнин Эмбара?
   - Дарж?
   Он почувствовал, как на запястье ему легла чья-то рука. Самая обыкновенная, теплая человеческая рука, но Даржу ее прикосновение показалось сродни раскаленным кузнечным щипцам.
   - Дарж, с вами все в порядке?
   Это была Лирит. Она наверняка заметила испуг в его глазах, потому что тотчас убрала руку. В ее собственных глазах тоже застыл ужас. Но Дарж испугался не ее прикосновения - его взгляд был устремлен вдоль улицы.
   Но страх постепенно отступил, кровь вернулась к лицу, дыхание стало ровным.
   Теперь женщина с ребенком находилась совсем близко, и стало понятно, что это никакой не призрак. На женщине была полупрозрачная туника, окутавшая ее подобно туману, а из-под слоя пепла, которым было вымазано ее лицо, просвечивала смуглая кожа. Завернутый в пеленки ребенок был так же смугл, как и мать, а крошечное личико, как и у нее, перемазано пеплом. Женщина шла, склонившись над младенцем и напевая ему на ходу колыбельную.