Энтони Пирс. Медь химеры

   — Следуй за этим котом, Нелли! — сказала Шарлен своей лошади. Это прозвучало глупо, казалось невозможным, что лошадь сделает это, но Нелли послушалась ее. Это, подумала Шарлен, должно быть, результат действия какой-то магии!
   Она свободно держала поводья в руках, позволяя лошади не спеша следовать за котом. Шарлен вздохнула и закрыла глаза, отдыхая. Не раз уже она спрашивала себя, почему находится здесь и куда они направляются. Она даже не думала о том каким, будет это путешествие, длинным или коротким. Почему-то она чувствовала заранее, что что-то подобное должно произойти. Потому-то ей и понадобилось так срочно уехать из лагеря. Как если бы она выложила еще одну карту, и та велела ей покинуть место, где она нужна, чтобы попасть туда, где она нужна еще больше.
   Наконец тропинка закончилась, и они остановились. Здесь на совершенно голой поляне стояло огромное узловатое дерево. Под деревом, поджидая ее, сидела, опершись на палку, старая согбенная женщина. Ну и кто бы это мог быть, кроме…
   — Хельба? Хельба, колдунья?
   — Кто же еще, Шарлен?
   Шарлен почувствовала, как тяжелая туча, нависшая над ней, постепенно рассеялась.
   — Я здесь, — без колебания сказала она. — Здесь, куда, как я теперь понимаю, ты велела мне явиться.
   — Ты хорошо поработала, — сказала ей Хельба. — А теперь ты поработаешь еще лучше.
 
   Хелн из-под полуопущенных век смотрела, как Джон добавляет семена и крошки в кормушку на подоконнике. Закончив, Джон посмотрела на нее, увидела, что Хелн, очевидно, спит и осторожно вышла из комнаты.
   Как только дверь захлопнулась, Хелн вскочила с кровати, и быстро перебирая ногами в манере которая, с недавнего времени стала казаться ей вполне натуральной, бросилась к окну. Она стояла, украдкой наблюдая за темноголовым воробьем, приземлившимся на ободок кормушки-подноса. Маленькая пташка с опаской посмотрела на нее внимательными глазами. Хелн стояла неподвижно, не мигая.
   Птичка клюнула с кормушки кукурузофасолину, разломала ее и начала поедать. Довольная, она откинула крохотную головку и радостно чирикнула.
   Рука Хелн немедленно метнулась вперед, словно змея. Ее пальцы, щелкнув, захлопнулись как челюсти вокруг тельца птички, прежде чем та успела вспорхнуть. Она поднесла ее ко рту; желудок уже нетерпеливо урчал в ожидании пищи. Птичка в отчаянии раскрыла клюв.
   Хелн открыла рот. Легко, без видимого усилия, ее голова качнулась вперед, зубы впились в тело птички, смяли и раскусили ее.
   Она как раз заканчивала стирать с губ ярко-алые пятна, когда возвратилась Джон. Джон уставилась на нее и на кормушку. Там лежали перья. Вокруг рта Хелн была размазана кровь.
   — Но, Хелн, что же… — Джон была слишком удивлена и перепугана, чтобы закончить фразу.
   — Орлоястреб набросился на воробья. Я пыталась добраться туда и прогнать его, но…
   Глаза у Джон были большие и круглые от изумления. Она подозревала, пусть и не была уверена в этом, что Хелн сказала ей неправду. Недоверие боролось в ней с другим подозрением. Победила более мягкая, правдоподобная мысль.
   — О, Хелн, как это ужасно для тебя! Я знаю, что ты любишь певчих пташек, тебе нравится любоваться ими! И надо же случиться, что орлоястреб напал на одну из них прямо в кормушке!
   — Он просто следовал своей природе, — сказала Хелн. Она украдкой вытерла кровь с губ и вокруг рта, проведя рукой так, словно снимала прилипшую крошку.
   — Да, я знаю, но, Хелн, — ты не поранилась?
   — Прикусила язык, когда попыталась закричать на хищника. — Она отвернулась от окна, заставляя себя двигаться медленно, так, как положено двигаться беременной. Не взглянув на Джон, она вернулась в постель.
   — А ты не хочешь пойти погулять этим утром?
   — Нет!
   — Но ведь на улице так хорошо!
   Хелн просто закрыла глаза, словно присутствие Джон утомило ее, что едва ли было преувеличением.
   Джон подошла к ней и пощупала лоб.
   — У тебя нет температуры, Хелн. Лоб холодный — как мне кажется, холоднее нормального.
   — Ты когда-нибудь была беременна?
   — Сама знаешь, что нет!
   — Так и должно быть. По крайней мере, у круглоухих.
   — О. — Джон, казалось, никогда не признавала того, что у нее уши другой формы, чем у Хелн и ее брата. Было похоже, что девушка считала, будто все они принадлежат к одному и тому же виду, породе. Мало же она знала!
   — Я бы выпила еще чашечку кофею, — сказала Хелн, делая попытку избавиться от Джон.
   — Я вызову служанку. Может быть, ты хочешь поесть, Хелн? Этим утром ты едва притронулась к своей каше. Ты, случайно, не заболела снова?
   — Нет, я же сказала тебе, со мной все в порядке. — Уйдет когда-нибудь отсюда эта надоедливая девчонка?
   Пальцы Джон потянулись к уголку рта Хелн и сняли крошечное перышко. Джон посмотрела на него, потом на Хелн.
   — Я была слишком близко к месту убийства, — сказала ей Хелн.На меня могли попасть брызги крови и перья.
   — Должно быть, так и было, — сказала Джон неуверенно. Она подняла перышко и понесла, словно бы решив избавиться от него, к выходу. Там она замешкалась, как-то по-особенному посмотрела на Хелн и вышла из комнаты.
   Хелн издала долгое низкое шипение. Как хорошо избавиться от этой особы, пусть даже ненадолго. Ей бы хотелось оказаться на солнце, впитывать его лучи, согревая себя и того, другого, все больше и больше. Но Джон, знала она, подумала бы, что это странно, а доктор посчитал бы это неприемлемым. Позже, когда родится тот, другой, она сможет отправиться вместе с ним в залитую солнцем пустыню и загорать на солнце и заниматься — но чем? Она неожиданно для себя потеряла нить своих рассуждений.
   Москитомуха прожужжала около ее губ, привлеченная пятнами крови. Глупое создание, она села на ее верхнюю губу. Немедленно язык Хелн высунулся наружу и слизнул муху с губы. Насекомое жужжало, когда она глотала его.
   В тот же момент она услышала внутри себя какое-то ворчание. Потянувшись рукой вниз, Хелн похлопала себя по выступающему животу. Не бойтесь, Три Маленькие Головки! Мама будет кормить вас хорошо.
   Отчетливого ответа она не услышала, только довольное урчание раздалось у нее в мозгу. Человеческие головы не могли так скоро проявить себя. Но скоро все изменится. Все, что ей нужно, это находить подходящую пищу.
   Еще одна москитомуха прожужжала, влетев в открытое окно. Хелн ждала ее, неподвижная, как камень, готовая поймать и проглотить.
   Доктор Стерк тихо слушал, как Джон описывала ему недавнее поведение Хелн. К несчастью, было слишком очевидно, что с ней происходило.
   — И вы уверены, что она ее съела? — спросил он.
   — Да, должна была съесть! Вокруг ее рта была кровь и еще это перо. — Она протянула ему крохотное перышко.
   — Разум часто выкидывает странные штуки у беременных женщин. Ее поведение может показаться ненормальным, даже странным, но я уверяю вас, что все это часть процесса.
   — Правда, доктор? — в голосе девушки звучал вполне понятный скепсис.
   — Правда. Просто наблюдайте за ней и докладывайте обо всем, что кажется не совсем нормальным. В случае необходимости я всегда могу прописать более сильное лекарство.
   — О, доктор, я почувствовала себя гораздо лучше! Вы не представляете себе, как я перепугалась!
   — Могу представить. Но даже у остроухих женщин возникают странные аппетиты и поведение, пока они вынашивают ребенка. Просто продолжайте вести себя так, как раньше, и все будет в порядке.
   Он проводил ее до двери и выпустил наружу. После этого он, наконец, позволил себе состроить ту гримасу, которую так тщательно подавлял.
   В порядке, как же! Ничего подобного! — мрачно подумал он. Все указывало на синдром химеры. Если это было так, а доктор был совершенно в этом уверен, ничто не спасет эту девушку и ее ребенка, кроме определенного порошка.
   А за ним, горько подумал он, мне придется отправиться к торговцу порошками. Увы, он слишком хорошо знал, что такие торговцы должны были находиться где-то в очень отдаленной вселенной.
 
   Сент-Хеленс услышал, через толстую дверь как они разговаривают. Затем тюремщик распахнул дверь настежь, и они зашли внутрь. Он встал, напомнив себе, что они королевской крови, хотя, как говорит пословица, щенки останутся щенками.
   Они стояли там в своих маленьких золотых коронках, два совершенно одинаковых на вид и, очевидно, совсем маленьких мальчика.
   — Мое имя Кильдей, генерал Рейли, — сказал тот мальчик, который стоял справа. — Я монарх Колландии.
   — А я Кильдом, — сказал другой мальчик. — Король Канции.
   Сент-Хеленс позволил себе легкий поклон. Только номинально, подумал он. Вы правители только номинально. В его родном мире, на Земле, любая королевская власть, которая еще существовала — в Англии и кое-где в Европе — была чисто номинальной. Ни одно измерение не было полностью тождественно другому, но некоторое сходство сохранялось.
   — Наша надежда, — сказал Кильдей, — в том, что вы согласитесь перейти к нам.
   — Вы имеете в виду… — Сент-Хеленс едва мог поверить услышанному, — «перейти на сторону противника?»
   — Это соответствовало бы действительности, генерал Рейли, сказал Кильдом. Мальчик потянулся вверх и снял свою корону; он держал ее в руках словно бы в знак уважения. Его брат-близнец повторил его действия.
   — И каким же образом это соответствовало бы действительности? Я солдат и делаю то, что от меня требуется. — Странные малыши. Думают ли они действительно так, как взрослые?
   — Генерал Рейли, вы неплохой человек, — сказал Кильдом.
   — Спасибо, я стараюсь, однако мне не всегда это удается. — Если это игра, то это было лучше, чем их игра в «пи-пи», так что он был готов немного подыграть им.
   — Но вы выступаете на плохой стороне.
   — Я это подозревал. Но вы ничего не можете знать о пророчестве.
   — Есть пророчество, — сказал Кильдей. — Мы знаем о нем от Хельбы.
   Ему следовало бы об этом знать! У ведьм есть свои дьявольские источники информации.
   — Вы знаете о пророчестве? О том, где говорится о Круглоухом?
   — Да. Пророчество о Келвине из Келвинии.
   — Тогда вы понимаете, — сказал он, вздыхая, — что мы мало что можем сделать, чтобы изменить его.
   — На самом деле это возможно.
   Это озадачивало. Он едва ли мог ожидать от этих детишек сложных философских рассуждений.
   — Объединение четырех, — сказал Кильдом, — возможно, вовсе не означает объединения путем военных действий королевства Келвинии с королевствами Колландия, Канция и Германдия.
   — Нет? Тогда что же это означает?
   Мальчик нахмурился.
   — Пророчество может быть не совсем однозначным, как говорит Хельба, и подвергаться интерпретации.
   — Ты не думаешь, что оно означает объединение Келвинии с тремя оставшимися королевствами? Троод там, куда любое воюющее королевство обращается за оружием и наемниками, а в Офал и Роттерник никому не удалось проникнуть еще со времен визита Маувара! Что касается мнения прибывших позднее, таких, как я, то эти королевства, возможно, даже не существуют!
   — Тем не менее, — педантично сказал мальчик, — Келвинии может оказаться совсем необязательно завоевывать нас.
   — Не говорите мне, что вы хотите сдаться! — Сент-Хеленс обнаружил, что ему уже трудно сдерживать свое веселье. Эти двое на самом деле были теми, кем казались: детьми.
   Кильдом посмотрел на Кильдея и пожал плечами. Кильдей пожал плечами в ответ. Оба мальчика посмотрели на него. Они чего-то ждали.
   — Что ж, вы этого хотели или нет? — Сент-Хеленс задал чисто риторический вопрос. Их шутка вот-вот должна была закончиться пиковым моментом.
   — Да, генерал Рейли, — сказал Кильдом. Сент-Хеленс начал было смеяться, но его смех замер, так толком и не начавшись. Не могли ли они говорить это серьезно?
   — Мы обсудим это дело так, чтобы нас не услышала Хельба, и мы готовы поднять белый флаг капитуляции, — сказал Кильдей.
   Сент-Хеленс почувствовал, что смущен. В самых безумных своих снах он никогда не предвидел этого. Они просто играют роли. Должно быть, так. А если нет?
   Лучше притворяться, что все это серьезно, пока один из них не разразится хохотом.
   — Вы действительно хотите сдаться? Но почему?
   — Чтобы спасти нас, — сказал Кильдей. — Закончить сражение.
   — И спасти нашу Хельбу, — добавил Кильдом.
   Ха! Это было больше, чем просто интересно.
   — И таковы будут ваши условия? Ваши единственные условия?
   Мальчишки переглянулись.
   — Да, генерал Рейли, — сказали они хором. Сент-Хеленс присвистнул. Это было невероятно. Кажется, он в одиночку выиграл эту войну! Это было даже лучше, чем он мог бы себе представить!
   Если только это была правда. Но если это была правда, то ради кого тогда он выиграл войну? И ради чего? Ради узурпатора из Келвинии?
   — Вы примете нашу капитуляцию, генерал Рейли? — спросил Кильдом.
   Примет ли он ее? Имеет ли право? Он не хотел, чтобы победителями оказались те двое в столице Келвинии. И сможет ли пророчество сбыться, если сам Келвин отсутствует? Келвин где-то в странствиях, в каком-то измерении, занимается бог знает чем и совершенно не подозревает о том, что здесь сейчас происходит.
   — Мне необходимо подумать об этом, ваши величества. Мне надо все обдумать.
   Теперь уже они разинули рты от удивления. Казалось, они и подумать не могли о том, что он может отказаться!
   Он судорожно сглотнул, ничего не желая так сильно, как рухнуть обратно на кучу соломы.
   — Пожалуйста, когда будете уходить, закройте за собой дверь поплотнее. Я не хочу сбежать и не хочу, чтобы кто-нибудь меня спасал отсюда.
   Парочка обменялась еще одним взглядом. Может быть, они поняли его. Конечно, они знали о том, что он сражался не на той стороне.
   И они ушли, оставив его одного наедине с беспорядочными мыслями.

Глава 21. Обратное путешествие

   Келвин висел в воздухе над утесом и наблюдал за королевскими гвардейцами-охранниками. Поток воздуха, идущий вверх с утеса, был удивительно силен, гораздо сильнее, чем был в другом измерении. Келвин доверял своему поясу левитации, постоянное удерживание равновесия заставляло его нервничать.
   Он оставил здесь только двоих солдат, но, пока он занимался спасением отца и брата, сюда могли подойти новые. Его перчатки пульсировали, посылая легкое предупреждение, а это могло означать, что ему нужно действовать, пока это еще возможно. Другие члены его отряда, очевидно, уже начали подниматься по дереву. Конечно, здесь это было сложнее, чем в мире змеев и лопоухих. Пришло время ему и перчаткам начать действовать.
   Та комната находилась слева от комнаты с транспортировщиком. Ни отсюда, ни с утеса, не было видно никаких ее следов. Ему, возможно, придется просто пройти в нужное место прямо через каменную стенку и оказаться либо внутри камеры транспортера, либо встретиться лицом к лицу с охранниками, вооруженными мечами. Никакого выбора у него и впрямь не было, только довериться перчаткам.
   Келвин приземлился на утес прямо перед каменным склоном. Правильно ли он понял, куда его ведут перчатки?
   Он обнажил меч. Все правильно, я герой!
   И, словно в раздражении, перчатки потащили его вперед, в глубь скалы, которая будто бы куда-то исчезла.
   Он оказался в комнате, освещенной тусклым светом. Она была пуста и скудно обставлена мебелью для удобства бодрствующих охранников. Пара одеял, разбросанные корки от завтрака и разбитая бутылка из-под вина. Да, охранники действительно постояли здесь на страже!
   Он высунул голову из-за мерцающего синего занавеса как раз вовремя, чтобы увидеть, как его отец взбирается вверх по лестнице у края скалы. За ним шел Кайан, а за Кайаном — все остальные.
   — За ними охранники! Их шестеро! — прокричал его отец. Шквальный ветер, вертикальный поток воздуха, буквально валил его с ног, пока он пытался проделать оставшуюся часть пути наверх. — Редлиф перебил их из арбалета! Молодчина, отличный стрелок! Он сделал это быстро и на таком расстоянии, что они так и не поняли, что с ними случилось!
   Келвин вздохнул. Опять мертвые. Вот причина того, что он никуда не годился в качестве героя: он ненавидел убийства. Но что ж, помочь уже ничему нельзя. Хотя бы его родные и надежды Буханки остались целыми и невредимыми.
   Кайан тоже подошел, следом за ним появился Хестер. Перчатки Келвина помогли им забраться на выступ скалы. Внизу Марвин Буханка боролся с колючими ветками и сквозным вертикальным потоком воздуха. Джилипп вскарабкался наверх быстрее своего вожака, улыбаясь во весь рот такой дьявольской ухмылочкой, какую мог состроить только этот юный мошенник. В том, как он висел на одной руке и притворялся, будто подает Марвину ногу в качестве поддержки, было что-то оскорбительное. Это была шутка, дерзость, или же паренек просто был большой бездельник?
   — Не очень-то он быстро взбирается, — заметил Редлиф.
   — Это из-за слишком обильного потребления бива, — хрипло прокаркал Бильджер. Он был самый тощий из них, быть может, за исключением Джилиппа.
   — Биво… ты, наверное, имеешь в виду Косоглазую Джонни из таверны!
   — Эге, а я думал, что толстеют только девушки!
   Надежды Буханки фыркнули и захохотали над своим собственным остроумием и вообще вели себя, как идиоты, пока Марвин с сопением карабкался наверх, ни на секунду не сбавляя скорости. Прежде чем добраться до самого верха лестницы и ухватиться за поджидающую там руку Келвина, он посмотрел на них, его лицо стало совсем пунцовым.
   — Сколько их там? — спросил он.
   — Там нет охраны, — ответил Келвин, протягивая ему руку. — Два живых охранника и двое мертвых — все исчезли. Люди, которых вы остановили, должно быть, шли им на замену.
   — Очень вероятно.
   Келвин потянул Марвина за руку и тому удалось одолеть последний участок пути. Такой же крупный в поясе, как его двойник и с теми же самыми мускулами, он совсем не был приспособлен для лазанья по деревьям и по лестницам. Он несколько мгновений учащенно и глубоко дышал, затем посмотрел вниз, на поднимающихся по лестнице членов своей шайки.
   — В чем дело? — спросил Редлиф. — Немного испугался, старик?
   — Редлиф, если бы ты не был самым лучшим из всех существовавших когда-либо арбалетчиков, я бы прыгнул к тебе и лягнул бы тебя в задницу.
   Джилипп хихикнул, затем замолчал. Хмурый вид вожака показывал ему, что сейчас лучше всего проявить побольше здравого смысла.
   Все еще улыбаясь, вплоть до самой верхней перекладины лестницы, Редлиф, Бильджер и остальные преодолели поток воздуха, и, наконец, все собрались на широком выступе скалы.
   — Ладно, нечего сейчас подходить близко к этому транспортеру, сказал Марвин. — Но передняя комната, куда уходят стражники, это совсем другое дело. Ты там был, сынок?
   — Она пуста, — ответил ему Келвин. — Как я уже говорил вам, никакой охраны. Я во всем убедился, как мы и условились.
   — Что ж, давай посмотрим.
   Джон ощупывал поверхность скалы, пока не нашел вход. Он исчез внутри утеса, и Келвин последовал за ним. Один за другим все остальные тоже присоединились к ним. Джилипп подобрал пустую винную бутылку и стоял, глазея по сторонам, пока другие ощупывали стены.
   Они казались совершенно твердыми на ощупь, за исключением одной, где был плоский участок с прозрачной секцией на уровне глаз. Заглянув в это «окошко», как назвал бы его отец, Келвин увидел транспортер.
   — Я не вижу ни там, ни здесь никакой кнопки или рычага! — пожаловался им Джон. — Отдай приказ перчаткам, Келвин. Пусть поищут!
   Келвин тут же исполнил эту просьбу. Повинуясь его мысленному приказу, перчатки все обыскали, но не нашли ничего ни на плоском участке стены, ни в окошке. Он хотел уйти оттуда, но перчатки не торопились и продолжали заставлять его ладони и пальцы шевелиться и надавливать на различные участки стены.
   «Что ж, — грустно подумал Келвин, позволяя перчаткам забавляться таким образом. — Думаю, что смогу привыкнуть к жизни здесь. Но мне будет очень недоставать моей жены, и химера тоже будет плохо обо мне думать. Я хотел достать для нее семена. Я обещал, а я всегда держу свое слово».
   — Глупый смертный, расслабься и позволь перчаткам доделать их работу!
   Келвин подпрыгнул.
   — Мервания — это ты!
   — А кто же это может быть еще, глупец? Тебе следовало бы знать, что я не буду выпускать тебя из виду!
   — Но у тебя же нет драконьих ягод!
   — Нет, но у меня есть мозги! А их возможности у разумных созданий ничем не ограничены.
   — Но ты же нашла меня, и…
   — Я оставалась с тобой все это время. Если бы я упустила тебя, то потеряла бы тебя навсегда. Должна признать, что я начинаю уставать от всего этого. Ты весьма надоедлив и совсем не любишь кровопролития. У тебя бы даже не хватило дерзости, ярости атаковать этих охранников, если бы мы с перчатками не побудили тебя к этому.
   Келвин оглянулся на остальных. Ему казалось невозможным, чтобы они не знали, что происходит сейчас у него в голове.
   — Что ты от меня хочешь, Мервания? — Ему не хотелось признаваться в этом, но он чувствовал себя лучше, когда Химера была рядом. Временами его мозг и впрямь чувствовал себя менее развитым, чем у нее.
   — Спасибо же тебе, Келвин. Ты совершенно прав: твой мозг напрашивается на легкую трепку. Ну хорошо, я скажу тебе, что делать. Приведи всю вашу команду сюда, в мое измерение. Я могу им помочь!
   — Ты можешь их съесть! — Он содрогнулся только от одной мысли об этом. Затем увидел, что Кайан смотрит на него так, словно думает, что он сошел с ума. Он, очевидно, показывал всем свои эмоции!
   — Глупый смертный! — донеслась до него мысль Мервании, в которой сквозило что-то похожее на нежность. — Конечно, могла бы! Но не буду. Я хочу получить семена, которые ты собираешься мне принести. Тогда мне уже не потребуется цепляться за твой слабый разум для того, чтобы путешествовать по измерениям.
   — Но зачем тогда помогать им?
   — Потому что я по своей природе доброе создание, вот почему! Ты считаешь меня злой только потому, что моя диета слегка отличается от твоей. Это очень ограниченный взгляд на вещи. Кроме того, я не люблю тиранов. Я съела их целую кучу и поверь мне, каждый раз от их мозгов у меня делалось несварение желудка.
   — Ты питалась тиранами?
   — Конечно! Ты ведь не думаешь, что я всегда сидела в заточении, правда? Все люди съедобны, только некоторые из них вкуснее, чем другие.
 
   — Она любит играть со своей пищей, — вклинилась мысль головы-брата. — Собственно говоря, тиранов этих было всего двое. Один заявлял, что он бог, а другой строил пирамиды из человеческих черепов. Удивительно вкусная мысль!
   — Мертин, не впутывайся, когда я концентрирую свою мысль! И так достаточно утомительно держать в фокусе такой крохотный мозг! Грампус, что это ты там жуешь? Немедленно выплюни! Ты что, хочешь, чтобы нам стало плохо?
   — Кха, кха, кха. Угх, угх.
   Келвин почувствовал, как его внутренности выворачиваются наизнанку одновременно со рвотой чудовища. Недостаток телепатической связи, о котором он раньше и не подозревал!
   Затем перчатки прижали его пальцы к стене по обе стороны окошка, раздался хлопок и весь плоский участок стены вместе с окном скользнул в сторону. Теперь дверь между ними и камерой транспортера была открыта.
   — Ну, что я вам говорил! — сказал Джон Найт. — Святой оооой! — он крепко обхватил пальцами виски, а затем всю голову от лба до затылка.
   Все остальные в камере вели себя точно также. Кто-то закричал. Двое упали на пол и стали корчиться в судорогах.
   Келвин знал, почему. Раздалось гудение, такое громкое и болезненное, что, казалось, оно заползало в каждую щель, в каждую клетку у него в голове. Это был тот самый раскалывающий голову эффект, о котором их предупреждали!
   — Что ж, я, конечно, не собираюсь мириться с этим. Выпутывайся сам, глупый смертный! А я ухожу!
   — Нет, нет, Мервания, подожди!
   Келвин остро почувствовал ее отсутствие, но отнюдь не конец боли. Она исполнила свою угрозу. Перчатки невозмутимо и аккуратно прощупывали стенку над дверным проемом.
   — Вы хотите воспользоваться этим транспортером? Идите же вперед! — Марвин неуклюже потопал в переднюю часть комнаты. Его люди быстро последовали за ним.
   Келвин уже терял сознание. Но неожиданно перчатки изо всех сил надавили на круглый участок стены у него над головой. Это было плоское темное пятно в том месте, где располагалась верхняя часть двери.
   Клик!
   Тишина. Боязливые лица повернулись к нему. Паника кончилась.
   — Ты сделал это! — воскликнул его отец. — Теперь мы можем отправляться в путь!
   — Только вместе с нами! — сказал Марвин. Он остановился, немного не доходя до мерцающего занавеса. — Вы ведь собирались нам помочь, помните?
   — Конечно, мы отправимся вместе, — ответил Джон, пока Келвин неподвижно стоял, в высшей степени удовлетворенный своим успехом.Марвин, ты получишь нашу помощь, как и обещал тебе мой сын. Он всегда держит свое слово.
   Марвин кивнул, подходя к ним.
   — Вынужден признать, что это верно. Сначала отправитесь вы двое, затем мои люди, потом ты и я — последними. Согласны?
   — Произнесено вожаком, — подумал Келвин. — Осторожным командиром.
   — Будет немного пугающе и неожиданно для зрения, — сказал Келвин Хестеру. — Мы войдем внутрь, потом будет багровая вспышка, затем мы исчезнем.
   — И каковы при этом впечатления? — спросил Хестер.