Энтони Пирс. Медь химеры

   — Мяу.
   Он рассеянно опустил вниз руку и погладил кота. Он снова стал маленьким мальчиком, подумал он, который терпеливо ждет, пока взрослые уладят свои дела. В конце концов, это было не очень-то плохое место для пребывания.
   Катба потерся о него спиной и замурлыкал в знак удовольствия и молчаливого участия. Келвин начинал понимать, почему у колдуний бывают такие помощники; темными ночами они приносили уют и покой.
   Нет, нет, это не слишком плохое место для того, кто никогда не хотел завоевать мантию героя.
 
   — О-о-о-о, — простонал Рауфорт. — Зоанна, ты забираешь слишком много моей жизненной силы. Она вытекает наружу, и ничто ее не заменяет. Зоанна, ты меня опустошаешь!
   — Ничем не могу помочь. Ты хочешь выиграть, не так ли? Перестань хныкать.
   — Но, Зоанна, если ты убьешь меня, чтобы уничтожить их, в чем же тогда будет моя победа? Ты же не хочешь, чтобы я умер, — он замолчал и снова повторил, не очень довольный пришедшей ему в голову мыслью.Ты же этого не хочешь, правда, Зоанна?
   Зоанна, теперь полностью превратившаяся в колдунью, не ответила ему. Она просто улыбалась в своей загадочной манере.
   Рауфорт, которому сначала было просто не по себе, теперь обнаружил, что ужасно напуган. Он решил, что найдет какой-нибудь способ быть ей полезным не только за счет расхода своей жизненной силы. Если это ему не удастся, то это, как он сильно подозревал, будет стоить ему достаточно дорого, даже, возможно, жизни.
 
   Джон и Рафарт проехали на рабочей лошади почти половину пути до королевского дворца. Что касается Джона, то он был занят своими мыслями. Верно, что огни в небе означали намечающиеся большие события и опасность, угрожающую тем, кого он любил. Но — и эта мысль заставляла его подскакивать в седле больше, чем от толчков лошади — самым разумным было отправиться обратно к Кайану и заручиться его помощью.
   — Проклятье, — с отвращением сказал Рафарт, — никогда нет под рукой армии, когда она тебе нужна!
   Глядя на танцующие в небе огни и чувствуя, как земля содрогается от взрывных толчков, Джон был вынужден согласиться с оценкой бывшего короля. Но ему было необходимо двигаться дальше. Там, где-то впереди, была Шарлен.
 
   Джон смотрела, как Хелн нянчит своего первенца, и в ней всколыхнулось какое-то чувство, которое, если сказать честно, никогда не возникало у нее раньше. Может быть, она все-таки не лишена материнского инстинкта. Джон посмотрела на второго новорожденного, которого держала на руках. Определенно, малютка была очень мила и у нее были медные волосы бабушки. Но как же они скажут Келвину об ужасном третьем новорожденном?
   Что ж, может быть, этого вообще не придется делать. Эта тварь немедленно вскочила на ноги и убежала прочь раньше, чем они опомнились. Хелн, снова провалившись в беспамятство, вообще не видела ее. Может быть, вообще никому, кроме Джон, Шарлен и доктора Стерка не нужно знать об этом ужасе, который был остатком злого заклятья. К счастью, все обошлось и чудовище исчезло.
   — Уверен, что с ними все будет в порядке, — сказал доктор Стерк, чуть не суя свой клювообразный нос прямо ей в лицо. — Я не был в этом уверен. Мы, врачи, так мало разбираемся в магии.
   — Думаю, что это положение можно изменить, — сказала Джон.
   — Да, можно. Придется изменить. В конце концов, магия — основа исцеления.
 
   — Я слышала это всю свою жизнь. В основном от матери, — Джон посмотрела в окно и удивилась, как стало светло. Огненный шар, который оставила Шарлен, постепенно тускнел, пока не стал светить как пара масляных ламп.
   — Я снова зажгу лампы, доктор. Я не уверена, насколько хватит света, который оставила моя мать.
   — Вероятно, почти до утра, — сказал доктор Стерк. Джон занялась лампами. У нее не было углей, чтобы зажечь фитили, поэтому она просто подержала лампы около ведьминого огня, и они зажглись.
   — Молодец, Джон.
   — Доктор, вы не против, если я выйду и посмотрю, что там делают Келвин и моя мать? Уже прошло столько времени.
   — Нет, конечно, Джон. Я сам удивляюсь этому. — Он забрал у нее ребенка.
   Хелн пошевелилась в кровати, слабая и бледная.
   — Пожалуйста, Джон, узнай, что с Келвином.
   — Не беспокойся о нем, — сказала Джон, похлопывая по руке новоиспеченную мать. Как чудесно, что к ним снова вернулась прежняя Хелн вместо чудовища, в которое она превратилась под действием заклятия! Он наш герой, и с ним не случится ничего плохого. Он не приходил сюда, потому что я просила его не приходить. Здесь была кровь, и ты лежала без сознания. — "И еще мы должны были убрать ужасные следы третьего рождения, " — подумала она.
   Хелн вздохнула.
   — Конечно. Ты права, Джон. Ты почти всегда права. — Она закрыла глаза.
   «И мы не хотели будить тебя, пока не доделаем нашу работу», закончила мысль Джон.
   С пращой в руке Джон вышла из дворца. Она удивлялась, правду ли она сказала Хелн. Справедливо пророчество или нет, но она уже не однажды спасала жизнь своему брату.
   Келвин в лунном свете стоял на посту у ворот. Его руки лежали на чем-то медном, немного похожем на копье или пику дракона; она не заметила этого раньше, переполненная возбуждением и смешанным чувством после рождения малышей. Наконечник этой штуки, похожей на копье, был направлен в небо; это что, какое-то новое оружие? Зачем же ему нужно что-то еще, если у него есть оружие Маувара, которое выиграло войну с Аратексом? А о ноги Келвина терся большой черный кот.
   — Келвин?
   — Джон? — воскликнул он, словно увидел ее в первый раз. — С Хелн все в порядке? А дети?
   — Успокойся, — сказала она с усталой улыбкой. — Все они чувствуют себя превосходно. Хелн спрашивала о тебе. Как только закончишь здесь, можешь сходить навестить ее. — Какой же все-таки Келвин еще мальчишка, поняла она. Насколько взрослее казались она и Хелн, и даже ее собственный муж, Лестер.
   — Мне надо наблюдать за небом, чтобы не появились огненные шары, — сказал он. — Мать и наша… — он замолчал, проглотив комок, затем продолжил, — и наша союзница отправились кое-что закончить.
   — Ты имеешь в виду колдунью из двойной столицы, не так ли? Интересно, он и вправду думает, что она такая наивная? Кто же еще защищал их от Зоанны и короля-самозванца все прошедшие дни?
   — Да, да, я это и имею в виду. Хельба считает, что они проиграли и можно покончить с ними.
   — Разве это не работа для героя?
   — Я не жалуюсь, — сказал Келвин.
   Джон легонько дотронулась до его руки.
   — Ты посылал огненные шары Зоанны обратно, Кел?
   — Вот это остановило их, — сказал он, дотронувшись до своего медного копья.
   — Зачем нужно останавливать их? Почему бы просто не отослать их обратно?
   — Колдуньи воздвигают барьеры, когда ожидают магическую атаку или контратаку. Возвратившиеся огненные шары могли бы потревожить Зоанну, но они бы не испепелили ее, если бы только она не потеряла бдительности. Она возможно даже сумела бы отослать их обратно, а это только ухудшило бы наше положение.
   — Она добилась этого магией?
   — Да.
   — Келвин, почему ты не отправился вслед за ними?
   — Предполагается, что я должен охранять дворец. Если я покину свой пост, а королева пошлет еще один огненный шар, мы проиграем, даже если убьем Зоанну. Так или иначе, Хельба сможет справиться с этой задачей.
   — Ты уверен?
   Он нахмурился.
   — А почему бы нет?
   Джон закусила губу и постаралась всмотреться в темноту, за лес туда, где начинались горы. Там можно было разглядеть лишь очень слабые вспышки, одну далеко вверху, а затем вторую чуть пониже.
   — Посмотри, Келвин, — сказала она, показывая ему, куда нужно смотреть, — разве это не битва? И разве не тяжело там приходится колдуньям?
   Келвин скосил глаза.
   — Я не вижу… Я не могу видеть дальше леса.
   — Да, им тяжело, — сказала она. — Колдуньи сражаются, Келвин. Я думаю, что тебе нужно отправиться туда и помочь им.
   — У них есть оружие Маувара.
   — Но его может оказаться недостаточно. Зоанна не сможет найти время, чтобы направить огненный шар на дворец. Хельба и мать займут все ее внимание.
   Келвин нахмурился.
   — Ты и впрямь думаешь, что мне нужно…
   — Да. — Теперь она и вправду была обеспокоена.
   — Тогда ладно. — Он взял копье и привязал его к своей спине, сделал что-то со своим поясом, его ноги оторвались от земли, и он полетел вверх, словно легкое облачко. Один раз он оглянулся назад, и затем уже летел в лунном свете в сторону горы.
   Джон вздохнула. Она надеялась, что сделала то, что надо. Иногда ее брат казался таким беспомощным!
   — Мяу? — черный кот словно спрашивал ее о чем-то.
   — Да, киска, — сказала она. — Келвин отправился, чтобы сыграть свою роль, исполнить свое предназначение героя, и я знаю, что он сумеет спасти положение. Это потому, что его охраняет пророчество, а других нет. Как бы я хотела отправиться вместе с ним. Как бы мне хотелось, чтобы ты и я умели летать.
   — Мяу. — Что-то ударило ее по ногам — разряд того, что ее отец называл статическим электричеством, а она всегда считала магией. Звезды стали меньше, а трава и столб у ворот непонятным образам стали выше. В воздухе пахло озоном, а во рту был такой вкус, которого она определенно никогда не чувствовала.
   Она согнула свои белые крылья. Черное существо величиной с маленькую мышку залезло ей на плечи и мягко ухватилось лапками за ее перья.
   Джон захлопала голубиными крыльями и полетела вслед за Келвином.
   Я лечу, чтобы присоединиться к колдуньям, думала она, глядя на проскальзывающие внизу поля и деревья. Почему-то она совсем не была удивлена этим.
 
   Хельба обливалась потом и напрягала все силы, чтобы сохранить созданный барьер. Она чувствовала, как он прогибается внутрь, в их сторону, угрожая разрушиться. Жар ревущего пламени причинял ей сильную боль и неудобства, а ее ученице приходилось еще хуже.
   — Давай, Шарлен! — сказала она. Они налегли что было сил на него вместе, отталкивая назад, дальше и дальше. Кто бы мог подумать, что Зоанна управляла такими мощными силами?
   Осталось сделать только одно, и она попыталась это сделать. Как бы она ни ненавидела технику, все же существовала такая вещь, как смесь техники и магии, вернее, технологии и магии. Она подняла оружие Маувара так, чтобы оно было направлено на скалу, хотя едва ли было важно, куда оно направлено, и нажала на спусковой крючок.
   Огненный шар отступил от них. Он возвратился к скале, ко входу в пещеру, и остановился там, сдерживаемый барьером, который возвела Зоанна. Если Зоанна не удержит барьер, то ее собственный огненный шар уничтожит ее. Если бы Хельба смогла теперь добавить к нему еще и свой ведьмин огонь, то барьер бы точно удалось преодолеть и уничтожить.
   К сожалению, оружие Маувара не делало разницы между огненным шаром Зоанны и ее собственным. Если Хельба попытается применить магическую контратаку, Зоанна отразит ее, и огонь вернется к ним — к ней и к Шарлен.
   Ее тревожило, что она так быстро слабеет. Предательское ранение, полученное на поле боя, до сих пор отнимало у нее силы; ей требовалось гораздо больше времени для накопления энергии и восстановления сил, чем у нее было в запасе. Она не знала, сколько еще сможет выдержать. Если бы только Зоанна тоже ослабела до того, как Хельба ослабеет еще больше. Оружие Маувара сдерживало ее чары в течение некоторого времени, затем его энергия истощилась, и огненный шар Зоанны снова направился к ним.
   Теперь Хельба уже жалела о том, что велела Келвину оставаться во дворце. Он с его медным жалом нужен был здесь! С его помощью он мог перебросить не магическую, а электрическую молнию через барьер Зоанны и покончить с Зоанной и самым жестоким из ее многочисленных любовников.
   Дзинь! Оперенная арбалетная стрела, очевидно совсем не магического происхождения, торчала у нее из руки повыше локтя. Из-под вонзившегося наконечника потекла кровь. У Хельбы остались только считанные секунды, а может быть, не было уже и их до того, как она потеряет сознание. Считанные секунды на то, чтобы сохранить, удержать барьер, ограждающий их от ведьминого огня!
   Она могла бы заняться своей раной, сосредоточив на ней всю свою магию, но если она сделает это, то не сможет сохранить барьер, защищающий их от магической атаки Зоанны. Ей необходимо было удержать этот барьер!
   Ее рана ужасно горела. Рука, казалось, распухла и стала в два раза больше. Она почти полностью потеряла чувствительность. Палец, лежавший на спусковом крючке оружия Маувара, разогнулась. Оружие упало, и Хельба упала вслед за ним.
   — Хельба! Хельба! — закричала ее ученица.
   Бедная Шарлен, думала Хельба, теряя сознание. Я подвела тебя и всех остальных.
 
   — Отличный выстрел, Рауфорт!
   — Ничего особенного, любимая. — Несмотря на то, что Рауфорт бодрился, он едва держался на ногах. Было тайной, как он сумел подняться на ноги и навести на цель арбалет, это еще раз доказывало его чрезвычайную выносливость. — Лучше доберись до них сейчас, любовь моя, пока у тебя есть возможность.
   — Так я и сделаю, моя радость. Но мне хотелось бы увеличить свой триумф. Посмотри-ка, кто это там! Разве ты его не видишь в утреннем свете?
   Рауфорт прищурился.
   — Келвин!
   — Совершенно верно. Тут у нас вся их команда! На милость победителя, только от нас милости они не дождутся.
   — Сожги их! Сожги их!
   — Всему свое время. — Зоанна усилила свое зрение — этому трюку она научилась совсем недавно. Да, этот тощий возмутитель спокойствия с каштановой шевелюрой, это проклятие, предсказанное пророчеством, и впрямь находился здесь. Он пытался помочь Хельбе и одновременно смотрел наверх, на них. С Хельбой было почти покончено — и с ним будет то же.
   Она начала растить перед выступом скалы новый огненный шар. Медленно, медленно, медленно. Нет необходимости торопиться. Большой, большой. Горячий, горячий. О, как здорово!
   Рауфорт слабо вскрикнул, задыхаясь, и сел на землю. Его силы были выкачаны выше предела его выносливости, но здесь ничего нельзя было поделать. Сейчас имел значение только огонь!
   Рауфорт подобрал свой арбалет, попытался зарядить его еще одной стрелой и натянуть тетиву. Он возился с заряжающим механизмом, затем уронил арбалет, будучи слишком слабым.
   — Ей-богу, Зоанна, ты слишком истощила мои силы!
   — А что значит — слишком? — безразличным голосом спросила она. — Это будет моя самая полная месть, Рауфорт. Ты ведь не думал, что я узнаю о той девушке, не правда ли?
   Лицо Рауфорта показалось бледным даже в ярком горячем свечении огненного шара.
   — Я думал…
   — Ты думал, что можешь изменять мне. Это было твоей ошибкой.
   — Ты тоже была неверна мне!
   — Зоанна — это Зоанна. Мои любовники — это мои любовники. Ты был мне только любовником, моя радость.
   — Был? — от понимания этого факта его голос ослабел и дрогнул.
   — Был, моя радость, — повторила она твердо и спокойно.
   Глаза Рауфорта полезли из орбит над огромным красным носом, пока все его лицо не приобрело зловещее выражение.
   — Зоанна, ты полностью вычерпываешь мои силы! Ты же убиваешь меня!
   — Да, убиваю, Ваша Неверность. Все это часть моего торжества. А моим следующим супругом и любовником, мне кажется, я сделаю юного и неопытного мальчика. Гвардейца, который украл твою призовую племенную кобылу, а потом сбежал и присоединился к этому дураку Сент-Хеленсу. Как там его имя — а, Ломакс. Да, на некоторое время это будет весьма приятно. С теми знаниями, которыми я сейчас обладаю, я смогу заставить его прийти ко мне. Прийти и вести себя просто восхитительно.
   — ЗОАННА! ЗОАННА! — Рауфорт не мог даже шевельнуть рукой, чтобы вытащить кинжал, который был у него с собой. Вся энергия, какая еще оставалась у него, была затрачена на мольбы, брань и крики.
   Чувствуя себя тоже немного усталой, Зоанна направила шар туда, где находился защитный барьер Хельбы. Мимо этой границы, туда, где Келвин мог почувствовать его жар, но не совсем еще поджариться. Мальчишка сейчас отчаянно старался вытащить из-за спины жало химеры. Отлично, Келвин! С его помощью ты и впрямь мог бы уничтожить меня! Теперь и мать Келвина отчаянно пыталась помочь ему, тянула за конец жала, вытаскивая его из-за спины сына кончиками пальцев.
   — Нет, это слишком просто для тебя! — сказала Зоанна. Она придвинула огненный шар чуть ближе. Теперь их нежные чувствительные пальцы обжигались, когда они хватались за жало и пытались, но безуспешно, нацелить его на нее. Как в игре в кошки-мышки!
   Еще один маленький толчок, и все будет кончено. Зоанна делала это неохотно. Лучше подождать, пока они, наконец, не установят жало так, что оно будет указывать на нее. Подождать до самой последней микросекунды. Подождать, подождать, смакуя свою победу.
   Она посмотрела на неподвижное тело Рауфорта. Очень жаль, что он уже вышел из игры. Он бы с удовольствием посмотрел как умирает Келвин. Это было бы подходяще, ведь последняя жизненная сила Рауфорта была заключена в огненном шаре, она то и делала сейчас свое дело.
   Она подвинула шар еще ближе. Вот так, пусть поджарятся, приготовятся под паром и потушатся до того, как она их сожжет. Пусть легкие у них разорвутся, сердца разлетятся на куски, глазные яблоки расплавятся. Когда она покончит с ними, от них останутся только обугленные кости.
   Сейчас, сейчас наступит этот момент. Наступило время ее триумфа, все ее враги сгорят.
   Откинув голову, она дала волю своему злорадному, мстительному смеху, смеху полного и окончательного торжества.
   Келвин почувствовал, что у него на коже вздуваются волдыри. Вонь опаленных волос била ему в ноздри, ладони и защищающие их кожаные перчатки жарились на медной поверхности жала химеры. Волны продолжительной непрерывной боли вызывали у него тошноту. Мать была рядом с ним, но он почти забыл о ней. Магия ее и Хельбы была почти что побеждена. Не было возможности, никакой возможности сохранить жизнь.
   Кланк! Это, как показалось, был какой-то посторонний, не относящийся к делу и не имеющий значения звук, который сопровождал их гибель. Пламя вокруг них неожиданно утихло. Затем, удивительным образом, огненный шар исчез, и его глаза исказились от боли.
   Неужели это смерть? Нет, для этого слишком много боли!
   — Келвин! Зажарь их! — Голос его сестры? Быть этого не может! Иллюзия? Галлюцинация перед смертью? Он не мог даже подумать как следует, что это такое.
   Пламя исчезло. Слезящимися глазами он мог различить пещеру над ними. Там лежали два тела. Тела Зоанны и Рауфорта. Были ли они мертвы?
   — Скорее, Келвин! Скорее! — Это был голос Джон! — Келвин, я не могу найти другого подходящего камня! — Голос раздавался уже ближе, и он, несомненно, принадлежал ей. — Она сейчас очнется! Быстрее!
   Времени задавать вопросы не было. Он положил обе ладони на медную поверхность жала, почувствовал шипение и ощутил запах горелого мяса. Келвин кричал, хотя сам едва ли осознавал это. Он не обращал внимание на мучительную боль, которая росла в нем, угрожая разорвать сердце. Думать только об одном: о молнии. О чистой, потрескивающей молнии для того, чтобы очистить и уничтожить…
   — Келвин, она очнулась! Она поднимается! Она… — Крак!
   Это была его молния, летящая в цель и одерживающая победу. В ее синем отблеске он увидел на склоне у пещеры два скелета. Один стоял прямо, с воздетыми руками; вся плоть, облекавшая его, исчезла. И все же он стоял вертикально, не желая падать вниз. Сами кости были ровные, красивой формы, сохраняя очертания фигуры очень красивой женщины.
   Магические существа умирают тяжело, их трудно убить. Может быть, убить колдунью труднее всего. Почти полностью уничтоженные, они каким-то образом могут вернуться к жизни. Сейчас в это было достаточно легко поверить.
   Фигура зашевелилась. Она не упала. Ее руки сомкнулись над головой, словно формируя что-то между костяными пальцами. Что-то, похожее на еще один огненный шар.
   — Келвин!
   Снова он силой своей воли вызвал молнию. Крак!
   Стоящий скелет рухнул вниз, но все же остался невредим. Он приземлился на четвереньки, пытаясь остановить свое падение.
   Крак! Щ-ш-ш-ш-ш! Крак! Молния. Разряд за разрядом. Келвин чувствовал, что силы его на исходе. Молнии разорвали скелет на части, взорвали на кусочки отдельные кости, а потом и обломки костей.
   Теперь на уступе скалы у пещеры не осталось ничего, кроме пепла. Когда он посмотрел наверх, то увидел, что пепел пошевелился на свежем утреннем ветерке и постепенно потерял все очертания.
   Келвин зашатался. Теперь он тоже мог умереть. Все было сделано.
   — Келвин, ты достал их? — Тихий, едва слышный шепот, это была Хельба. А он думал, что она умерла.
   — Их больше нет, — задыхаясь, выговорил Келвин. — Думаю, что навсегда.
   — Отлично. А твоя мать?
   Он посмотрел на землю, на скорчившуюся обгорелую кучу, в которую превратилась та, которая дала ему жизнь.
   — Я — я не знаю.
   — Она может выжить. И ты тоже. И я.
   — Да. — Но это маловероятно, подумал он.
   — Война — вы сдаетесь мне?
   Война? Сдача? Капитуляция? О чем это она?
   — Сделай это, сынок. Пожалуйста! — это был голос его матери, еще способной говорить.
   — Я сделаю все, что ты просишь, — сказал он, едва ли понимая, что обещает. — Вы выиграли войну. Келвиния побеждена.
   Прежде всего, это была совсем не моя война, подумал он. И не война Келвинии. Никогда.
   — Я уверена, что мы останемся живы, — более резко сказала Хельба. — Руки, Шарлен!
   Шарлен с трудом приподняла свои обожженные ладони и расположила их против ладоней Хельбы. Раздалось шипение и с ладоней обеих женщин исчезла чернота. Они снова порозовели. Исчезли ожоги и следы обугливания. Волосы, опаленные огнем, лишились пепельной пыли и снова стали темными и здоровыми. Рана на плече Хельбы прекратила кровоточить, и она отняла одну руку от Шарлен, чтобы вырвать из нее наконечник стрелы.
   — Келвин! — их руки коснулись его, сомкнулись, обнимая все крепче и крепче. Его агония постепенно затихла. Боль прекратилась. Сердце снова забилось нормально. Силы возвращались к нему волнами, приводящими в восторженное состояние.
   — Итак, — сказала Хельба, отпуская руку Келвина. — Теперь мы снова здоровы благодаря помощи нашего друга.
   Это было, пожалуй, чересчур сильно сказано.
   Неожиданно, продравшись сквозь кустарник, появилась Джон. На руках у нее был Катба. На левом плече висела праща, которая спасла всем им жизнь.
   — Келвин, мы сделали это!
   — Да, мы сделали это, сестра, — согласился он. Он был рад, что Джон не появилась здесь секундой раньше, поскольку тогда бы она увидела, в каком они были жалком положении. Но как же она вообще очутилась здесь?
   — Она унаследовала часть скрытого таланта своей матери, — объяснила Хельба. — А Катба сумел распознать это. Умница Катба.
   — Это было ужасно! — сказала Джон, с совершенно счастливым видом. — Я стала искать другой камень, когда снова превратилась сама в себя, но так и не нашла его. Я все время знала, что она лишь ненадолго потеряла сознание. Если бы ты не испепелил ее молнией, Кел…
   Катба, который уютно свернулся у нее на руках, неожиданно насторожился и соскочил вниз. На шкуре друга Хельбы стоял дыбом каждый волосок. Волосы Хельбы и Шарлен тоже взметнулись вверх и вспыхнули.
   — Здесь, рядом, я ощущаю присутствие, — прошептала Хельба.Присутствие того существа, чью энергию я использовала.
   Сердце Келвина начало бешено колотиться. Неужели Зоанне каким-то образом удалось выжить после молнии? Или, может быть, их жестоко провели?
   — Успокойся, — произнес женский голос. Он казался странно знакомым. Это не был голос Зоанны, или Хельбы, или Шарлен, или Джон. И все же он был ему знаком. Он знал его! Это…
   — Мервания? — воскликнул Келвин.
   — Узнал! — сказал голос Мертина. Затем раздалось рычание, похожее на рычание дракона.
   — Но я ведь могу тебя слышать! — воскликнул Келвин. — Почему же твой голос не раздается у меня в голове?
   — Потому что я здесь, снаружи, а не в твоей голове, низшая жизненная форма! — сказала Мервания. — Я пришла, чтобы сказать тебе, что не нужно приносить драконьи ягоды. Один из вас посадил здесь кое-какие семена, может быть и случайно. Теперь у меня их великое множество.
   Семена, которые они несли с собой и которые потерял Кайан? Они неожиданно нашлись в измерении химеры?
   — Ты постепенно начинаешь понимать, запас пищи.
   — Тогда мне не нужно возвращаться в твое измерение? Никогда?
   — Не говори ему! — сказал Мертин.
   — Нет, — ответила Мервания. — Тебе не нужно возвращаться, Келвин.
   Послышалось разочарованное рычание.
   — Проклятие, Мерв, если бы ты держала рот на замке, он бы, возможно, вернулся, и мы бы могли тогда его съесть.
   — Я знаю, Мертин. Но оставь мне мои прихоти. Он очень симпатичный парень.
   Келвин благодарно вздохнул.
   — И ты проделала весь этот путь в астральном теле, чтобы сказать мне это?
   — Не беспокойся, Келвин. Собственно говоря, я думала, что, возможно, смогу чем-нибудь помочь вам, но, кажется, вы достаточно хорошо управились сами. Однако все-таки не обошлось и без моей незначительной помощи, моего подарка вам.
   — Да. — Ужасная мысль поразила его. — А вы останетесь здесь? Ты хочешь остаться здесь?
   — Успокойся, Келвин, успокойся, — позабавленная его словами, сказала Мервания. — Нет, ты не увидишь меня еще раз, разве только придешь ко мне с визитом, что бы я ни стала тебе советовать делать. Я хочу найти себе подобных. В бесконечности измерений должно найтись такое, где разумная жизненная форма является доминирующей. Где потомок нашего рода мог бы вылупиться и выжить в цивилизованном обществе и не деградировать под влиянием дикарей. Здесь же единственные разумные создания — это кошки и драконы.