Страница:
— Немного возбужден? — Филипп закатил глаза вверх. Он походил скорее не на бывшего короля, а на молодого бездельника. Глядя на него, Сент-Хеленс был вынужден признать, что если бы жена родила ему сына вместо дочери, то его сын был бы именно таким дерзким.
— Думаю, мы поедем все вместе, Фил; я только надеюсь, что они доберутся до Келвина и его друзей вовремя. Интересно, поедут ли вместе с ними и девушки. Будь я проклят, если не считаю, что жена Келвина, моя дочь, не должна разделить торжество своих мужа и отца.
Лестер и его отец работали на строительстве стены, когда появился посланник короля. Перепачканный известковым раствором, Лес спрыгнул вниз с помоста, держа в руках мастерок и ступку для размешивания раствора, и с открытым ртом уставился на них.
— Не волнуйся так, сынок, — сказал ему отец с верхушки лестницы. — Может быть ничего плохого не произошло. Может быть, наоборот, случилось что-то хорошее.
— Я знал, что мне не стоило ее отпускать, — сказал Лес, имея в виду жену. Как он постоянно обнаруживал со времени их свадьбы, милый маленький сорванец Джон имела характер, ум и волю, которые принадлежали только ей и никому больше.
— Ты знаешь, что не смог бы ее удержать, — сказал Мор. — Разве что заковал бы ее в цепи. А тогда ты, наверно, заработал бы шишку на голове.
Лес бессознательно поднес руку к вспотевшему лбу и почувствовал, что перемазал его раствором. Он выругался бы, если бы посланник уже не спешился с лошади и не подошел к воротам.
— Лестер Крамб. Мортон Крамб. Вы оба вызваны для аудиенции у его величества короля Рафарта, правителя Келвинии. Вам дается три дня на выполнение приказа.
Лес нахмурился.
— Это больше похоже на приказ, а не на просьбу.
— Я просто доставляю сообщения, — сказал посланник. — Мне приказано сказать, что срок исполнения три дня.
Лес посмотрел наверх, туда, где его отец сидел верхом на стене и глядел на них сверху вниз. Их никогда не вызывали к королю таким образом. Король Рафарт никогда так не делал. Что бы это значило?
Мор оставался спокойным, пока гонец не уехал, потом сплюнул.
— Проклятый король! Удвоил свою территорию, а обращается с нами, словно с грязью под ногами!
— Я бы так не подумал, — возразил Лес. — Может быть, это ради какой-нибудь награды, места в правительстве или чего-нибудь еще.
— Может быть, — сказал Мор, нахмурившись.
Джон первая увидела приближающихся всадников. Ее рука немедленно легла на пращу, камень тут же оказался на месте, все было готово на случай, если бы вдруг история вздумала повториться. Но, как она увидела с облегчением, это не были похитители из другого государства. Эти двое были самыми лучшими гонцами короля Рафарта, их мундиры королевских гвардейцев украшали нашивки в виде крыльев. Гонцы сдержали коней, замедляя их бег, и поехали шагом.
Гонцы поравнялись с ними и посмотрели на находящихся во временном лагере.
— Миссис Хэклберри? Миссис Крамб?
Джон обнаружила, что кивает головой, так же как и Хелн. К ней еще никогда не приближался Королевский Гонец, и она знала, что и Хелн тоже этого еще не испытывала. Удивленная, она ждала, что они скажут.
— Ваш муж, миссис Хэклберри, отправился к Провалу?
Хелн кивнула.
— Он, его брат и их отец.
— Тогда мы опоздали. Мы должны были передать им послание. Они должны, как предполагалось, через три дня прибыть во дворец.
— Почему? — спросила Хелн. — Что, случилось что-нибудь или…
— Мы всего лишь посланники. Вы, дамы, тоже призваны туда. Крамбы, Лестер и Мортон тоже там будут. Также, как и круглоухий Шон Рейли, иначе Сент-Хеленс.
— Иначе? — резко спросила Хелн, которой не понравилось упоминание о ее отце.
— Всех нас во дворец! — воскликнула Джон. — Должно быть, что-то случилось!
— Послания переданы. Король приказал нам подчеркнуть, что у вас есть только три дня.
— Вы же знаете, что миссис Хэклберри беременна? — спросила Джон. — Что, Рафарт все еще ожидает…
Гонцы медленно уехали прочь, ничего не ответив. Джон выругалась.
— Ну, Джон, не надо так! — укорила ее Хелн. — Ты знаешь…
— Я знаю, что эти выскочки в мундирах с золотыми пуговицами были крайне невежливы! Что нашло на Рафарта, что он высылает подобных кретинов! Они недостойны носить свои мундиры! Только подождем, пока Келвин не узнает! Он им покажет, как говорить со своей женой и сестрой!
— Тише, Джон, тише. Это неважно.
— Да? Тогда что они имели в виду под словами «иначе называемый» Сент-Хеленс?
Хелн нахмурилась. Ее имя было производным от имени ее отца, так что у нее был некоторый личный, а не только фамильный интерес.
— Я уверена, что они просто оговорились.
— Конечно. — Джон завертела пращой и запустила камнем в зад лошади, на которой скакал наиболее дерзкий посланник. Лошадь, в которую угодил камень, подпрыгнула, стала брыкаться и чуть не сбросила своего седока. Затем огромный боевой конь рванулся вперед, за ним поспешила и другая лошадь. Всадники скрылись за клубами пыли.
— Джон! Тебе не следовало делать этого! — воскликнула Хелн. Но в ее протесте недоставало силы и в нем слышался, хотя и очень слабый, отзвук тщательно спрятанного смешка.
— Может быть, и не следовало, — сказала Джон. — Но я это сделала.
Подумала она, втайне довольная собой. — Ну ладно, поедем. Мы можем сейчас собраться и встретить всех остальных во дворце.
— Но, Джон, у нас нет хороших платьев! Все, что у нас есть, это наша одежда для верховой езды, а в ней мы к тому же и спали.
— Какая разница? — спросила Джон. — Если нас приглашают на бал, то король Рафарт не позаботился о том, чтобы предупредить нас об этом.
Рассерженная даже больше, чем думала, Джон начала укладывать их кухонную утварь и собирать одеяла. Она знала, что является эмансипированной женщиной. И ни один король, не говоря уж о королевском посланнике, не имел права так обращаться с ней.
Шарлен разложила карты.
— Да, Хэл, им нужна помощь, — сказала она. — Они слишком гордые, чтобы просить о ней, но она им нужна.
— Тогда я лучше пойду, — сказал Хэл Хэклберри. — Эти Коричневики помогали нам, когда мы нуждались в этом.
— Да. Я вполне справлюсь здесь одна в течение нескольких дней.
Он все приготовил, собрал вещи, а потом поцеловал ее на прощание. Хэл попытался скрыть свое понимание, но ему становилось все труднее делать это. Поцелуй Шарлен был небрежным, без всякого чувства. Когда-то она была более внимательна к нему, но никогда настолько, чтобы родить ему детей. Что ж, она была внимательна, но она была женщиной, которая рожает детей только когда выбирает это сама, а с ним она так не поступила.
Он знал, в чем дело. Он был ее вторым мужем, и она никогда не переставала любить своего первого мужа, круглоухого Джона Найта. Шарлен считала, что Джон мертв, и ей был нужен мужчина, чтобы содержать ферму, тут Хэл и подвернулся. Она была такой очаровательной и разумной женщиной, что он с восторгом присоединился к ней, неважно на каких условиях. Хэл знал, что сам он хороший, но простоватый человек, из тех, кому редко выпадает слава или успех у женщин. Он сделал все, что мог, и обращался с двумя детьми Шарлен как со своими собственными и действительно очень сильно полюбил и Келвина и Джон. С ними не возникало проблем характерных для взаимоотношений с отчимом. Теперь оба они обзавелись своими семьями и стояли на своих собственных ногах, но всегда были рады его случайным визитам, и он чувствовал себя у них как дома.
Потом возвратился Джон Найт. Он, оказывается, вовсе не погиб, только побывал в заключении. Джон очень старался дать понять Шарлен, что он держится от нее в стороне и их развод оформлен. Но если у Шарлен и было какое-то чувство к Хэлу, то оно исчезло после того, как она узнала, что Джон жив. Нет, она так не говорила, но Хэл это чувствовал. Их брак превратился в фикцию.
Но что же он мог поделать? Хэл любил ее и не мог заставить себя уйти, хотя и знал, что это эгоизм. Кроме того, не было и уверенности в том, что Джон Найт захочет к ней возвратиться. Келвин в основном молчал о том, что происходило там, в другом измерении, но оказалось, что там где-то была красивая и очень хорошая королева, которая выглядела точно так же, как первая жена Джона, злая волшебница Зоанна, и которой был нужен муж. Если Шарлен все еще испытывала какие-то чувства по отношению к своему первому мужу, то и Джон, возможно, еще любил первую жену. Так что Хэлу не было смысла делать что-либо; это могло бы только повредить и причинить боль женщине, которой он меньше всего хотел сделать больно.
О, если бы только она могла полюбить его в ответ!
Все собрались во втором зале для аудиенций. Было принесено вино, и все отхлебнули по глотку, — все, кроме Джон. Из них пятерых улыбался только Сент-Хеленс. Джон могла лишь гадать, почему. Зная настоящего отца Хелн, она бы могла подумать, что он скорее должен был бы появиться здесь, все еще дымясь и бушуя, готовый взорваться при малейшем предлоге. Но, может быть, посланники обратились к нему чуть более вежливо. Может быть, в лицо они не стали звать его «иначе называемый». Да, возможно так оно и было: люди, подобные этим посланникам, обращались с женщинами, у которых отсутствовали мужья, с привычным неуважением.
— Думаю, что мы должны сейчас получить то, что нам причитается, — прошептал Сент-Хеленс. — Даже ты, Джон, за то, что скакала вместе с Круглоухим.
Джон свирепо посмотрела на него. Хотя именно он рассказал ей о Движении за Освобождение Женщин, эмансипации, иногда она считала его отъявленным шовинистом. Никто другой не помог ему так, как она. Ведь если бы она не схватила Келвина за руку и не навела за него оружие Маувара на цель, то колдунья бы победила! Может быть, ей следует рассказать ему о выражении «иначе называемый» и посмотреть, во что превратится верхушка этого печально известного вулкана.
Но на самом ли деле их позвали сюда по этому поводу? Сент-Хеленс, кажется, думал, что они здесь ради какой-то награды или почестей, но он мог, как обычно, и ошибаться.
Два лакея в королевских ливреях откинули занавеси. На троне сидел сам король Рафарт. Вместо короны на нем была надета нелепая, туго облегающая шапочка. Вдобавок король был очень мрачен и сильно хмурился, что было даже для него еще более необычным.
— Хэклберри, Крамбы и Шон Рейли, иначе называемый Сент-Хеленс, вы были вызваны ко мне на аудиенцию без всяких объяснений. Вы удивляетесь, почему?
Совсем необычная для короля манера разговаривать, подумала Джон. Но она не могла задуматься над этим прямо сейчас; она была слишком занята тем, что пыталась незаметно посмотреть на Сент-Хеленса и увидеть, как ему понравилось это «иначе называемый»!
Но глупец даже не заметил этого!
— Ваше величество, — сказал он. — Я подозревал, что причиной может быть наш недавний конфликт с Аратексом и его последующее присоединение.
— Круглоухий, я не давал тебе позволения говорить, — резко бросил король. — Мое терпение и так недавно подверглось суровому испытанию. Не испытывай его дольше.
Сент-Хеленс казался удивленным. Через мгновение-другое он бы понял, что подвергся оскорблению и рассердился бы. Но едва только Джон подумала об этом, король уже поднялся с трона, свирепо глядя на них. Судя по выражению его лица, он собирался приговорить их к смертной казни.
Джон обнаружила, что делает то же, что все остальные. Все пятеро изо всех сил пытались закрыть свои неприлично разинутые рты.
— Вы, конечно, знаете о Колландии и Канции, — продолжал Рафарт. — О двух тесно связанных между собой королевствах, управляемых двумя юными ублюдками Кильдомом и Кильдеем. Они уже давно стали занозой в боку нашего королевства.
— Но, ваше величество! — воскликнул Крамб, не в силах сохранять спокойствие. — Между нашими королевствами никогда не было конфликтов! Никогда, на протяжении всей истории!
— А ты историк, Крамб?
— Н-нет, ваше величество! Но это всем известно. С другими семью королевствами, такими, каким был Аратекс до того, как мы его аннексировали, могли возникать неприятности, но никогда…
— Молчи! — закричал король. — Ты больше не будешь перебивать меня! Не будешь под страхом смерти!
Мор выглядел так, словно он вот-вот задохнется. После того, как король Рафарт обращался с ним как с равным, происходящее было для него чрезвычайно непонятно.
— Как я говорил, — угрюмо продолжал Рафарт, — здесь всегда были трудности. Только недавно до моего сведения довели, что эти два королевства планируют захватническую войну против нас. Мы должны начать действовать первыми, до того, как они вторгнутся на нашу территорию. Круглоухому следовало бы знать об этом. «Объединение четырех», говорится в пророчестве, но когда «герой» нам нужен, он куда-то исчезает. Вероятно, развлекается с девицами где-нибудь в чужеземной стороне.
— Ваше величество, я протестую! — воскликнула Хелн, на этот раз не задумываясь об этикете.
— Молчать! — загремел король. — Не думай, что из-за того, что ты жена круглоухого, спишь с круглоухим и носишь его отродье, ты не подлежишь наказанию!
Хелн чуть не задохнулась, открыла было рот, потом закрыла его. Джон, хотя и сама была разгневана, порадовалась, что Хелн удалось овладеть собой. Все это уже перешло границы недоразумения или бездумной обиды. Это было преднамеренным оскорблением, и человеком, который наименее вероятно мог сделать это.
Нет, здесь было что-то не так. Это был совсем не тот король, который все эти годы провел в тюрьме с ее собственным отцом. Нет, этого не могло быть!
— Итак, они планируют агрессию, поэтому мы должны действовать быстро, — сказал король, словно удовлетворившись собственной логикой.К счастью, у нас есть еще одно королевство, которое желает стать нашим союзником, Германдия.
— Германдия? — вскричал Лес. — Но Германдия ведь всегда была…
Глаза короля снова гневно сверкнули, словно наполнившись ненавистью ко всем присутствующим, ко всему человечеству. Это выражение никогда не появлялось на лице Рафарта, даже в годы тюремного заключения и унижений. Это было нечто большее, чем просто ненависть, это было безумие.
Джон проглотила комок в горле. Это не помогло, поэтому она снова сглотнула слюну. Что-то начинало проясняться в ее голове, что-то, что она еще не осмеливалась высказать. Но это что-то неудержимо пробивалось наружу, снова и снова.
В другом измерении тоже был такой король. Она его не видела, его не видел никто из присутствующих, но его видел Келвин, Джон Найт и Кайан. О, лишь бы с ними все было в порядке! Только бы они были в безопасности, там, в том другом измерении, где нет ничего опаснее лопоухих и сильно подросших змеев!
Лес повесил голову.
— Виноват, ваше величество. Я не хотел перебивать вас.
— Больше так не делай. Как я и говорил, положение критическое. Очевидно, я не получу помощи от Круглоухого, поэтому я приказываю вам, Крамбам-мужчинам, повести войска на Колландию и Канцию. А ты, Рейли, у тебя еще есть тот пояс, который позволял тебе летать?
— Нет, ваше величество. Он у Келвина, также как перчатки и оружие Маувара.
— Это типично, — угрюмо проговорил король. — Безответственно со стороны героя пророчества. Но неважно. Приказываю тебе немедленно отправиться в Германдию в качестве моего личного посла к королю Битлеру.
Сент-Хеленс казался изумленным.
— Ваше величество, мне никогда не приходилось…
— Это приказ. Ты отказываешься исполнять его? Что за отношение! — Король, словно нарочно, вызывал неодобрение и шел на провокацию для того, чтобы позже заявить о предательстве.
— Нет, ваше величество, — ответил Сент-Хеленс. — Просто дело в том, что я никогда не был в Германдии и никогда не имел дело с королями.
— Ты имел дело с Филиппом из Аратекса.
— Да, ваше величество. Но… — затем увидев, какими глазами смотрит на него король, Сент-Хеленс обратился ко всему своему глубоко спрятанному обаянию, какое было весьма ценным качеством. — Хотя я не имел раньше чести служить в таком качестве, я, конечно, сделаю это сейчас.
Если король и поддался обаянию Сент-Хеленса, то он очень хорошо сумел скрыть это. Он резко повернулся к Мору и Лесу, словно бы и не говорил с Сент-Хеленсом.
— А вы, Крамбы?
Мор пожал плечами, не желая говорить.
Что-то в манере короля произносить их фамилию заставляло ее звучать унизительно. Лес ответил за двоих:
— Конечно же, мы выполним ваши приказания, ваше величество. Хотя никто из нас не носил мундира со времени последней войны, мы будем служить вам в соответствии с нашим долгом.
Опять его вежливость была затрачена на короля впустую.
— Несомненно. — Его угрюмое неприветливое лицо повернулось теперь к Хелн. — Поскольку здесь не присутствует твой блудный муж, ты останешься во дворце, пока он не возвратится или пока королевский лекарь не примет у тебя роды. Все зависит от того, какое событие произойдет раньше.
У Хелн хватило ума не подать вида, что в данный момент она меньше всего хотела бы находиться в этом месте. Король не назвал ее своей гостьей, так что ее пребывание здесь будет больше похоже на заточение.
Джон расправила плечи. Она была следующая, и она это знала.
— А ты, Джон Хэклберри, сестра героя и супруга Лестера Крамба… — то, как король произносил эти слова, заставило их прозвучать с пренебрежением. Ему стали очень удаваться отрицательные интонации! Ты останешься с ней как ее компаньонка. Устраивает?
— Очень, — коротко ответила Джон и подумала: «по крайней мере, у меня будет возможность присмотреть за Хелн. Ей потребуется союзник до возвращения Келвина. Когда он снова вернется сюда, то спихнет с трона, который ты узурпировал, твою лживую оболочку, ты, самозванец!»
— Тогда аудиенция завершена, — король, в совершенно не свойственной ему манере, хлопнул в ладоши и слуги, которые не присутствовали во время приема, обступили пятерых приглашенных и увели прочь.
Когда они остались одни, пытаясь отдышаться и прийти в себя, Джон высказала то, что думала.
— Он — это не он.
— Девушка, я думал то же самое! — сказал Мор. — Но если он не тот, на кого он похож, тогда…
— Думаю, что это тот, другой, король. Тот, о котором говорил Келвин.
— Король… — Мор замолчал, на лбу у него выступили морщины.Рауфорт. Из Хада? Король Рауфорт из камеры пыток и из мира змеев.
— А кто же еще? — спросила Джон и увидела, что остальные согласны с ней.
— Но каким же образом?..
— Я не знаю. Я думала, его собирались казнить, — сказала Джон.
— Келвин не стал бы никого казнить, — возразила Хелн. Джон кивнула. — Может быть, и зря. Должно быть, ему удалось бежать. Должно быть, так. Как же еще?
Мор кивнул.
— Я не знаю. Но это совершенно не имеет смысла. Даже если его собственный народ не убил его, и он добрался сюда, здесь есть Рафарт.
— Вот почему мы должны вести нашу игру, отец, — сказал Лес.Ради настоящего короля.
— А вы действительно считаете, что это не король? — спросил Сент-Хеленс.
— А вы так не считаете? — парировал Мор. Сент-Хеленс выдал несколько вулканических выражений. Хелн отвернулась, но, кажется, особой пользы в этом не было.
— Но короли остаются королями, как говорит пословица. Это так и может быть, может быть у него много чего на уме. Может быть6 сказываются последствия его заключения или где-то разладилась шестеренка. Назревает тяжелая ситуация, плохое время и…
— Ты сам в это не веришь, — сказала Джон.
— Нет, — признался Сент-Хеленс. — Нам лучше сделать так, как он говорит. Если он не Рафарт, за которого мы сражались, то все станет ясным.
— А если в результате начнется война? — спросил Лес.
— Гм-м, но есть же пророчество.
— Сент-Хеленс! — воскликнула его беременная дочь. — Ты действительно снова хочешь сражаться? Я думала, что тебе было уже предостаточно. После арбалетной раны и после того, как старая Мельба…
— Да, да, я чуть было не погиб. Но Келвин вернулся вовремя, не правда ли? Как раз вовремя. Не правда ли, Джон?
Джон обнаружила, что кивает головой.
— Мы остановили ее, — подтвердила она. Мысленно она снова видела тот момент, когда оружие Маувара, наконец, выстрелило и послало свою антимагию, чтобы вернуть зло обратно к пославшему его. Но это было, казалось, целую вечность назад. Ситуация сейчас выглядела не столь отчаянной. Но не станет ли она такой потом? Джон очень боялась, что это может случиться.
Сент-Хеленс улыбался. Ему нравилась мысль о войне, которая поможет исполниться этой строчке пророчества. Ему это нравилось, хотя два последних слова «объединение двух», чуть было не стоили жизни ему, Лесу и Мору.
«Лучше не доставляй мне беспокойства, Сент-Хеленс, — подумала Джон злобно. — Я эмансипированная женщина, и я не оставлю тебя в покое. Ты оппортунист, но ты не будешь идти на поводу у тиранов. Только попробуй, и я не стану ждать Келвина. Попробуй, и я расшибу твою обаятельную голову!» И она сделала незаметное движение рукой, словно раскручивала пращу для того, чтобы запустить камнем в чью-то голову.
Глава 3. Дань
— Думаю, мы поедем все вместе, Фил; я только надеюсь, что они доберутся до Келвина и его друзей вовремя. Интересно, поедут ли вместе с ними и девушки. Будь я проклят, если не считаю, что жена Келвина, моя дочь, не должна разделить торжество своих мужа и отца.
Лестер и его отец работали на строительстве стены, когда появился посланник короля. Перепачканный известковым раствором, Лес спрыгнул вниз с помоста, держа в руках мастерок и ступку для размешивания раствора, и с открытым ртом уставился на них.
— Не волнуйся так, сынок, — сказал ему отец с верхушки лестницы. — Может быть ничего плохого не произошло. Может быть, наоборот, случилось что-то хорошее.
— Я знал, что мне не стоило ее отпускать, — сказал Лес, имея в виду жену. Как он постоянно обнаруживал со времени их свадьбы, милый маленький сорванец Джон имела характер, ум и волю, которые принадлежали только ей и никому больше.
— Ты знаешь, что не смог бы ее удержать, — сказал Мор. — Разве что заковал бы ее в цепи. А тогда ты, наверно, заработал бы шишку на голове.
Лес бессознательно поднес руку к вспотевшему лбу и почувствовал, что перемазал его раствором. Он выругался бы, если бы посланник уже не спешился с лошади и не подошел к воротам.
— Лестер Крамб. Мортон Крамб. Вы оба вызваны для аудиенции у его величества короля Рафарта, правителя Келвинии. Вам дается три дня на выполнение приказа.
Лес нахмурился.
— Это больше похоже на приказ, а не на просьбу.
— Я просто доставляю сообщения, — сказал посланник. — Мне приказано сказать, что срок исполнения три дня.
Лес посмотрел наверх, туда, где его отец сидел верхом на стене и глядел на них сверху вниз. Их никогда не вызывали к королю таким образом. Король Рафарт никогда так не делал. Что бы это значило?
Мор оставался спокойным, пока гонец не уехал, потом сплюнул.
— Проклятый король! Удвоил свою территорию, а обращается с нами, словно с грязью под ногами!
— Я бы так не подумал, — возразил Лес. — Может быть, это ради какой-нибудь награды, места в правительстве или чего-нибудь еще.
— Может быть, — сказал Мор, нахмурившись.
Джон первая увидела приближающихся всадников. Ее рука немедленно легла на пращу, камень тут же оказался на месте, все было готово на случай, если бы вдруг история вздумала повториться. Но, как она увидела с облегчением, это не были похитители из другого государства. Эти двое были самыми лучшими гонцами короля Рафарта, их мундиры королевских гвардейцев украшали нашивки в виде крыльев. Гонцы сдержали коней, замедляя их бег, и поехали шагом.
Гонцы поравнялись с ними и посмотрели на находящихся во временном лагере.
— Миссис Хэклберри? Миссис Крамб?
Джон обнаружила, что кивает головой, так же как и Хелн. К ней еще никогда не приближался Королевский Гонец, и она знала, что и Хелн тоже этого еще не испытывала. Удивленная, она ждала, что они скажут.
— Ваш муж, миссис Хэклберри, отправился к Провалу?
Хелн кивнула.
— Он, его брат и их отец.
— Тогда мы опоздали. Мы должны были передать им послание. Они должны, как предполагалось, через три дня прибыть во дворец.
— Почему? — спросила Хелн. — Что, случилось что-нибудь или…
— Мы всего лишь посланники. Вы, дамы, тоже призваны туда. Крамбы, Лестер и Мортон тоже там будут. Также, как и круглоухий Шон Рейли, иначе Сент-Хеленс.
— Иначе? — резко спросила Хелн, которой не понравилось упоминание о ее отце.
— Всех нас во дворец! — воскликнула Джон. — Должно быть, что-то случилось!
— Послания переданы. Король приказал нам подчеркнуть, что у вас есть только три дня.
— Вы же знаете, что миссис Хэклберри беременна? — спросила Джон. — Что, Рафарт все еще ожидает…
Гонцы медленно уехали прочь, ничего не ответив. Джон выругалась.
— Ну, Джон, не надо так! — укорила ее Хелн. — Ты знаешь…
— Я знаю, что эти выскочки в мундирах с золотыми пуговицами были крайне невежливы! Что нашло на Рафарта, что он высылает подобных кретинов! Они недостойны носить свои мундиры! Только подождем, пока Келвин не узнает! Он им покажет, как говорить со своей женой и сестрой!
— Тише, Джон, тише. Это неважно.
— Да? Тогда что они имели в виду под словами «иначе называемый» Сент-Хеленс?
Хелн нахмурилась. Ее имя было производным от имени ее отца, так что у нее был некоторый личный, а не только фамильный интерес.
— Я уверена, что они просто оговорились.
— Конечно. — Джон завертела пращой и запустила камнем в зад лошади, на которой скакал наиболее дерзкий посланник. Лошадь, в которую угодил камень, подпрыгнула, стала брыкаться и чуть не сбросила своего седока. Затем огромный боевой конь рванулся вперед, за ним поспешила и другая лошадь. Всадники скрылись за клубами пыли.
— Джон! Тебе не следовало делать этого! — воскликнула Хелн. Но в ее протесте недоставало силы и в нем слышался, хотя и очень слабый, отзвук тщательно спрятанного смешка.
— Может быть, и не следовало, — сказала Джон. — Но я это сделала.
Подумала она, втайне довольная собой. — Ну ладно, поедем. Мы можем сейчас собраться и встретить всех остальных во дворце.
— Но, Джон, у нас нет хороших платьев! Все, что у нас есть, это наша одежда для верховой езды, а в ней мы к тому же и спали.
— Какая разница? — спросила Джон. — Если нас приглашают на бал, то король Рафарт не позаботился о том, чтобы предупредить нас об этом.
Рассерженная даже больше, чем думала, Джон начала укладывать их кухонную утварь и собирать одеяла. Она знала, что является эмансипированной женщиной. И ни один король, не говоря уж о королевском посланнике, не имел права так обращаться с ней.
Шарлен разложила карты.
— Да, Хэл, им нужна помощь, — сказала она. — Они слишком гордые, чтобы просить о ней, но она им нужна.
— Тогда я лучше пойду, — сказал Хэл Хэклберри. — Эти Коричневики помогали нам, когда мы нуждались в этом.
— Да. Я вполне справлюсь здесь одна в течение нескольких дней.
Он все приготовил, собрал вещи, а потом поцеловал ее на прощание. Хэл попытался скрыть свое понимание, но ему становилось все труднее делать это. Поцелуй Шарлен был небрежным, без всякого чувства. Когда-то она была более внимательна к нему, но никогда настолько, чтобы родить ему детей. Что ж, она была внимательна, но она была женщиной, которая рожает детей только когда выбирает это сама, а с ним она так не поступила.
Он знал, в чем дело. Он был ее вторым мужем, и она никогда не переставала любить своего первого мужа, круглоухого Джона Найта. Шарлен считала, что Джон мертв, и ей был нужен мужчина, чтобы содержать ферму, тут Хэл и подвернулся. Она была такой очаровательной и разумной женщиной, что он с восторгом присоединился к ней, неважно на каких условиях. Хэл знал, что сам он хороший, но простоватый человек, из тех, кому редко выпадает слава или успех у женщин. Он сделал все, что мог, и обращался с двумя детьми Шарлен как со своими собственными и действительно очень сильно полюбил и Келвина и Джон. С ними не возникало проблем характерных для взаимоотношений с отчимом. Теперь оба они обзавелись своими семьями и стояли на своих собственных ногах, но всегда были рады его случайным визитам, и он чувствовал себя у них как дома.
Потом возвратился Джон Найт. Он, оказывается, вовсе не погиб, только побывал в заключении. Джон очень старался дать понять Шарлен, что он держится от нее в стороне и их развод оформлен. Но если у Шарлен и было какое-то чувство к Хэлу, то оно исчезло после того, как она узнала, что Джон жив. Нет, она так не говорила, но Хэл это чувствовал. Их брак превратился в фикцию.
Но что же он мог поделать? Хэл любил ее и не мог заставить себя уйти, хотя и знал, что это эгоизм. Кроме того, не было и уверенности в том, что Джон Найт захочет к ней возвратиться. Келвин в основном молчал о том, что происходило там, в другом измерении, но оказалось, что там где-то была красивая и очень хорошая королева, которая выглядела точно так же, как первая жена Джона, злая волшебница Зоанна, и которой был нужен муж. Если Шарлен все еще испытывала какие-то чувства по отношению к своему первому мужу, то и Джон, возможно, еще любил первую жену. Так что Хэлу не было смысла делать что-либо; это могло бы только повредить и причинить боль женщине, которой он меньше всего хотел сделать больно.
О, если бы только она могла полюбить его в ответ!
Все собрались во втором зале для аудиенций. Было принесено вино, и все отхлебнули по глотку, — все, кроме Джон. Из них пятерых улыбался только Сент-Хеленс. Джон могла лишь гадать, почему. Зная настоящего отца Хелн, она бы могла подумать, что он скорее должен был бы появиться здесь, все еще дымясь и бушуя, готовый взорваться при малейшем предлоге. Но, может быть, посланники обратились к нему чуть более вежливо. Может быть, в лицо они не стали звать его «иначе называемый». Да, возможно так оно и было: люди, подобные этим посланникам, обращались с женщинами, у которых отсутствовали мужья, с привычным неуважением.
— Думаю, что мы должны сейчас получить то, что нам причитается, — прошептал Сент-Хеленс. — Даже ты, Джон, за то, что скакала вместе с Круглоухим.
Джон свирепо посмотрела на него. Хотя именно он рассказал ей о Движении за Освобождение Женщин, эмансипации, иногда она считала его отъявленным шовинистом. Никто другой не помог ему так, как она. Ведь если бы она не схватила Келвина за руку и не навела за него оружие Маувара на цель, то колдунья бы победила! Может быть, ей следует рассказать ему о выражении «иначе называемый» и посмотреть, во что превратится верхушка этого печально известного вулкана.
Но на самом ли деле их позвали сюда по этому поводу? Сент-Хеленс, кажется, думал, что они здесь ради какой-то награды или почестей, но он мог, как обычно, и ошибаться.
Два лакея в королевских ливреях откинули занавеси. На троне сидел сам король Рафарт. Вместо короны на нем была надета нелепая, туго облегающая шапочка. Вдобавок король был очень мрачен и сильно хмурился, что было даже для него еще более необычным.
— Хэклберри, Крамбы и Шон Рейли, иначе называемый Сент-Хеленс, вы были вызваны ко мне на аудиенцию без всяких объяснений. Вы удивляетесь, почему?
Совсем необычная для короля манера разговаривать, подумала Джон. Но она не могла задуматься над этим прямо сейчас; она была слишком занята тем, что пыталась незаметно посмотреть на Сент-Хеленса и увидеть, как ему понравилось это «иначе называемый»!
Но глупец даже не заметил этого!
— Ваше величество, — сказал он. — Я подозревал, что причиной может быть наш недавний конфликт с Аратексом и его последующее присоединение.
— Круглоухий, я не давал тебе позволения говорить, — резко бросил король. — Мое терпение и так недавно подверглось суровому испытанию. Не испытывай его дольше.
Сент-Хеленс казался удивленным. Через мгновение-другое он бы понял, что подвергся оскорблению и рассердился бы. Но едва только Джон подумала об этом, король уже поднялся с трона, свирепо глядя на них. Судя по выражению его лица, он собирался приговорить их к смертной казни.
Джон обнаружила, что делает то же, что все остальные. Все пятеро изо всех сил пытались закрыть свои неприлично разинутые рты.
— Вы, конечно, знаете о Колландии и Канции, — продолжал Рафарт. — О двух тесно связанных между собой королевствах, управляемых двумя юными ублюдками Кильдомом и Кильдеем. Они уже давно стали занозой в боку нашего королевства.
— Но, ваше величество! — воскликнул Крамб, не в силах сохранять спокойствие. — Между нашими королевствами никогда не было конфликтов! Никогда, на протяжении всей истории!
— А ты историк, Крамб?
— Н-нет, ваше величество! Но это всем известно. С другими семью королевствами, такими, каким был Аратекс до того, как мы его аннексировали, могли возникать неприятности, но никогда…
— Молчи! — закричал король. — Ты больше не будешь перебивать меня! Не будешь под страхом смерти!
Мор выглядел так, словно он вот-вот задохнется. После того, как король Рафарт обращался с ним как с равным, происходящее было для него чрезвычайно непонятно.
— Как я говорил, — угрюмо продолжал Рафарт, — здесь всегда были трудности. Только недавно до моего сведения довели, что эти два королевства планируют захватническую войну против нас. Мы должны начать действовать первыми, до того, как они вторгнутся на нашу территорию. Круглоухому следовало бы знать об этом. «Объединение четырех», говорится в пророчестве, но когда «герой» нам нужен, он куда-то исчезает. Вероятно, развлекается с девицами где-нибудь в чужеземной стороне.
— Ваше величество, я протестую! — воскликнула Хелн, на этот раз не задумываясь об этикете.
— Молчать! — загремел король. — Не думай, что из-за того, что ты жена круглоухого, спишь с круглоухим и носишь его отродье, ты не подлежишь наказанию!
Хелн чуть не задохнулась, открыла было рот, потом закрыла его. Джон, хотя и сама была разгневана, порадовалась, что Хелн удалось овладеть собой. Все это уже перешло границы недоразумения или бездумной обиды. Это было преднамеренным оскорблением, и человеком, который наименее вероятно мог сделать это.
Нет, здесь было что-то не так. Это был совсем не тот король, который все эти годы провел в тюрьме с ее собственным отцом. Нет, этого не могло быть!
— Итак, они планируют агрессию, поэтому мы должны действовать быстро, — сказал король, словно удовлетворившись собственной логикой.К счастью, у нас есть еще одно королевство, которое желает стать нашим союзником, Германдия.
— Германдия? — вскричал Лес. — Но Германдия ведь всегда была…
Глаза короля снова гневно сверкнули, словно наполнившись ненавистью ко всем присутствующим, ко всему человечеству. Это выражение никогда не появлялось на лице Рафарта, даже в годы тюремного заключения и унижений. Это было нечто большее, чем просто ненависть, это было безумие.
Джон проглотила комок в горле. Это не помогло, поэтому она снова сглотнула слюну. Что-то начинало проясняться в ее голове, что-то, что она еще не осмеливалась высказать. Но это что-то неудержимо пробивалось наружу, снова и снова.
В другом измерении тоже был такой король. Она его не видела, его не видел никто из присутствующих, но его видел Келвин, Джон Найт и Кайан. О, лишь бы с ними все было в порядке! Только бы они были в безопасности, там, в том другом измерении, где нет ничего опаснее лопоухих и сильно подросших змеев!
Лес повесил голову.
— Виноват, ваше величество. Я не хотел перебивать вас.
— Больше так не делай. Как я и говорил, положение критическое. Очевидно, я не получу помощи от Круглоухого, поэтому я приказываю вам, Крамбам-мужчинам, повести войска на Колландию и Канцию. А ты, Рейли, у тебя еще есть тот пояс, который позволял тебе летать?
— Нет, ваше величество. Он у Келвина, также как перчатки и оружие Маувара.
— Это типично, — угрюмо проговорил король. — Безответственно со стороны героя пророчества. Но неважно. Приказываю тебе немедленно отправиться в Германдию в качестве моего личного посла к королю Битлеру.
Сент-Хеленс казался изумленным.
— Ваше величество, мне никогда не приходилось…
— Это приказ. Ты отказываешься исполнять его? Что за отношение! — Король, словно нарочно, вызывал неодобрение и шел на провокацию для того, чтобы позже заявить о предательстве.
— Нет, ваше величество, — ответил Сент-Хеленс. — Просто дело в том, что я никогда не был в Германдии и никогда не имел дело с королями.
— Ты имел дело с Филиппом из Аратекса.
— Да, ваше величество. Но… — затем увидев, какими глазами смотрит на него король, Сент-Хеленс обратился ко всему своему глубоко спрятанному обаянию, какое было весьма ценным качеством. — Хотя я не имел раньше чести служить в таком качестве, я, конечно, сделаю это сейчас.
Если король и поддался обаянию Сент-Хеленса, то он очень хорошо сумел скрыть это. Он резко повернулся к Мору и Лесу, словно бы и не говорил с Сент-Хеленсом.
— А вы, Крамбы?
Мор пожал плечами, не желая говорить.
Что-то в манере короля произносить их фамилию заставляло ее звучать унизительно. Лес ответил за двоих:
— Конечно же, мы выполним ваши приказания, ваше величество. Хотя никто из нас не носил мундира со времени последней войны, мы будем служить вам в соответствии с нашим долгом.
Опять его вежливость была затрачена на короля впустую.
— Несомненно. — Его угрюмое неприветливое лицо повернулось теперь к Хелн. — Поскольку здесь не присутствует твой блудный муж, ты останешься во дворце, пока он не возвратится или пока королевский лекарь не примет у тебя роды. Все зависит от того, какое событие произойдет раньше.
У Хелн хватило ума не подать вида, что в данный момент она меньше всего хотела бы находиться в этом месте. Король не назвал ее своей гостьей, так что ее пребывание здесь будет больше похоже на заточение.
Джон расправила плечи. Она была следующая, и она это знала.
— А ты, Джон Хэклберри, сестра героя и супруга Лестера Крамба… — то, как король произносил эти слова, заставило их прозвучать с пренебрежением. Ему стали очень удаваться отрицательные интонации! Ты останешься с ней как ее компаньонка. Устраивает?
— Очень, — коротко ответила Джон и подумала: «по крайней мере, у меня будет возможность присмотреть за Хелн. Ей потребуется союзник до возвращения Келвина. Когда он снова вернется сюда, то спихнет с трона, который ты узурпировал, твою лживую оболочку, ты, самозванец!»
— Тогда аудиенция завершена, — король, в совершенно не свойственной ему манере, хлопнул в ладоши и слуги, которые не присутствовали во время приема, обступили пятерых приглашенных и увели прочь.
Когда они остались одни, пытаясь отдышаться и прийти в себя, Джон высказала то, что думала.
— Он — это не он.
— Девушка, я думал то же самое! — сказал Мор. — Но если он не тот, на кого он похож, тогда…
— Думаю, что это тот, другой, король. Тот, о котором говорил Келвин.
— Король… — Мор замолчал, на лбу у него выступили морщины.Рауфорт. Из Хада? Король Рауфорт из камеры пыток и из мира змеев.
— А кто же еще? — спросила Джон и увидела, что остальные согласны с ней.
— Но каким же образом?..
— Я не знаю. Я думала, его собирались казнить, — сказала Джон.
— Келвин не стал бы никого казнить, — возразила Хелн. Джон кивнула. — Может быть, и зря. Должно быть, ему удалось бежать. Должно быть, так. Как же еще?
Мор кивнул.
— Я не знаю. Но это совершенно не имеет смысла. Даже если его собственный народ не убил его, и он добрался сюда, здесь есть Рафарт.
— Вот почему мы должны вести нашу игру, отец, — сказал Лес.Ради настоящего короля.
— А вы действительно считаете, что это не король? — спросил Сент-Хеленс.
— А вы так не считаете? — парировал Мор. Сент-Хеленс выдал несколько вулканических выражений. Хелн отвернулась, но, кажется, особой пользы в этом не было.
— Но короли остаются королями, как говорит пословица. Это так и может быть, может быть у него много чего на уме. Может быть6 сказываются последствия его заключения или где-то разладилась шестеренка. Назревает тяжелая ситуация, плохое время и…
— Ты сам в это не веришь, — сказала Джон.
— Нет, — признался Сент-Хеленс. — Нам лучше сделать так, как он говорит. Если он не Рафарт, за которого мы сражались, то все станет ясным.
— А если в результате начнется война? — спросил Лес.
— Гм-м, но есть же пророчество.
— Сент-Хеленс! — воскликнула его беременная дочь. — Ты действительно снова хочешь сражаться? Я думала, что тебе было уже предостаточно. После арбалетной раны и после того, как старая Мельба…
— Да, да, я чуть было не погиб. Но Келвин вернулся вовремя, не правда ли? Как раз вовремя. Не правда ли, Джон?
Джон обнаружила, что кивает головой.
— Мы остановили ее, — подтвердила она. Мысленно она снова видела тот момент, когда оружие Маувара, наконец, выстрелило и послало свою антимагию, чтобы вернуть зло обратно к пославшему его. Но это было, казалось, целую вечность назад. Ситуация сейчас выглядела не столь отчаянной. Но не станет ли она такой потом? Джон очень боялась, что это может случиться.
Сент-Хеленс улыбался. Ему нравилась мысль о войне, которая поможет исполниться этой строчке пророчества. Ему это нравилось, хотя два последних слова «объединение двух», чуть было не стоили жизни ему, Лесу и Мору.
«Лучше не доставляй мне беспокойства, Сент-Хеленс, — подумала Джон злобно. — Я эмансипированная женщина, и я не оставлю тебя в покое. Ты оппортунист, но ты не будешь идти на поводу у тиранов. Только попробуй, и я не стану ждать Келвина. Попробуй, и я расшибу твою обаятельную голову!» И она сделала незаметное движение рукой, словно раскручивала пращу для того, чтобы запустить камнем в чью-то голову.
Глава 3. Дань
Келвин открыл глаза и увидел коренастое уродливое существо, голова которого росла из плеч, а шеи не было совсем. Это существо скорчилось, вертя и переворачивая оружие Маувара в перепончатых руках с длинными пальцами. По обе стороны его тупой головы имелись круглые плоские пятна, напоминающие те, которые имеются на голове у лягушки. Больше всего это существо и было похоже на гигантскую лягушку с некоторыми человеческими признаками.
Когда Келвин повернул голову, он увидел остальных членов их отряда, они тоже были в сознании. Отец казался таким же изумленным и беспомощным, как и он сам. Кайан выглядел гораздо хуже, так, словно вся его уверенность и жизнерадостность превратились в отчаяние. В этом болоте с поднимающимися испарениями, вокруг них собралось множество лягушек — мужчин и женщин. Все оружие пришельцев было уже ими осмотрено и обсуждено. Сам же Келвин и его спутники были крепко связаны по рукам и ногам.
— Ага, мы не там, где должны быть, — сказал Джон Найт. — Мне жаль, Келвин, но ты был прав. Рычаги на транспортере кто-то передвинул.
Но кто? Келвин не осмеливался задать этот вопрос. Были и более неотложные проблемы. Одно из этих существ уселось на корточки перед ним и ткнуло ему в лицо большой плоский палец зеленоватой перепончатой руки.
— Вы, божьи охотники, отправитесь к богу, — сказало существо. Его голос был тягучим и булькающим, словно слова произносились под водой. Когда он, очевидно с большим трудом, произносил эти слова, на горле завибрировали мешки.
— Мы не божьи охотники, — сказал Келвин. Неважно, кто они. Даже если они и в самом деле божьи охотники.
— Мы видим, — сказало существо. — Мы видим. Бог видит. Бог видит все.
Чей бог? Бог таких созданий как эти мог оказаться злым и многоглазым. Келвин вообразил змея с глазами по всей спине, брюху и бокам: гигантского змея, глядящего на них с высоты из своего укрытия в колючих древесных ветках или невидимого в оранжеватом небе.
— Никакой свадьбы не будет, — простонал Кайан. — Мне очень жаль, Келвин, отец.
— Не ты привел нас сюда, сынок. Мы сами сюда попали. — Джон Найт изо всех сил старался улучшить их самочувствие. — Мы все здесь уладим, а потом отправимся в нужное место и поженим тебя с Лонни так, как надо.
— Вы отправитесь к богу, — укоризненно произнесло лягушкоподобное существо. — Чужеземцы, дань. Дань, чужеземцы.
Когда он говорил, другое существо засовывало палку с приклеенными к ней иглами внутрь раструба ствола оружия Маувара. Его перепончатые пальцы дотронулись до спускового крючка и нажали. Вылетевшие искры и тихое шипение позабавили и, возможно, привели туземца в восторг, не причинив ему никакого вреда. Враждебной магии здесь не было, так что устройство было полностью бесполезным.
— Я бы сказал, что это настоящие дикари, — предположил Джон Найт. — А не философы, как лопоухие.
Келвин понял, что он имел в виду. Лопоухие из другого мира были чрезвычайно мудрыми и стойкими созданиями. Было бы хорошо, если бы эти существа в другом мире оказались бы полностью похожи на них. У здешних же существ, кажется, не зародилось никаких подозрений после слов Джона Найта. Если Джон и оскорбил их, обозвав дикарями, то они, очевидно, не поняли этого.
Лягушачье лицо, маячившее перед ним, снова повторило:
— Вы отправитесь к богу. Вы отправитесь к богу. Все вместе вы отправитесь к богу.
— Настойчивый, черт, — заметил Джон. — Ребята, вы имеете хоть малейшее понятие о том, кто такой божий охотник?
— Это тот, кто охотится на бога, — сказал Келвин. Глупый разговор, но он был необходим, чтобы поддержать их мужество. Где же пояс левитации? Он обернул его вокруг талии, а теперь тот куда-то исчез. Его тесть, Сент-Хеленс, стал настоящим мастером в обращении с ним во время недавних неприятных событий, а после этого и сам Келвин тоже тренировался с поясом и научился неплохо с ним управляться.
Где же этот пояс? Будь он при нем, он смог бы помочь им всем избежать их незавидной участи.
Поднялся громкий крик. Один из лягушкоухих гордо расхаживал вокруг пленников, обернув вокруг обнаженных бедер пояс.
— О, боже, — сказал Джон. — Если… Но, может быть, он не сделает этого.
Как раз в этот момент туземец это и сделал. Перепончатые пальцы нашли и надавили на красивую красную кнопочку. Лягушкоухий вознесся вверх. Лягушачьи лица повернулись вслед ему, сильно возбужденные или безразличные, в зависимости от характера каждого туземца, некоторые издали квакающие звуки. Самое большое из созданий простерло руку и проквакало какой-то совет.
Когда Келвин повернул голову, он увидел остальных членов их отряда, они тоже были в сознании. Отец казался таким же изумленным и беспомощным, как и он сам. Кайан выглядел гораздо хуже, так, словно вся его уверенность и жизнерадостность превратились в отчаяние. В этом болоте с поднимающимися испарениями, вокруг них собралось множество лягушек — мужчин и женщин. Все оружие пришельцев было уже ими осмотрено и обсуждено. Сам же Келвин и его спутники были крепко связаны по рукам и ногам.
— Ага, мы не там, где должны быть, — сказал Джон Найт. — Мне жаль, Келвин, но ты был прав. Рычаги на транспортере кто-то передвинул.
Но кто? Келвин не осмеливался задать этот вопрос. Были и более неотложные проблемы. Одно из этих существ уселось на корточки перед ним и ткнуло ему в лицо большой плоский палец зеленоватой перепончатой руки.
— Вы, божьи охотники, отправитесь к богу, — сказало существо. Его голос был тягучим и булькающим, словно слова произносились под водой. Когда он, очевидно с большим трудом, произносил эти слова, на горле завибрировали мешки.
— Мы не божьи охотники, — сказал Келвин. Неважно, кто они. Даже если они и в самом деле божьи охотники.
— Мы видим, — сказало существо. — Мы видим. Бог видит. Бог видит все.
Чей бог? Бог таких созданий как эти мог оказаться злым и многоглазым. Келвин вообразил змея с глазами по всей спине, брюху и бокам: гигантского змея, глядящего на них с высоты из своего укрытия в колючих древесных ветках или невидимого в оранжеватом небе.
— Никакой свадьбы не будет, — простонал Кайан. — Мне очень жаль, Келвин, отец.
— Не ты привел нас сюда, сынок. Мы сами сюда попали. — Джон Найт изо всех сил старался улучшить их самочувствие. — Мы все здесь уладим, а потом отправимся в нужное место и поженим тебя с Лонни так, как надо.
— Вы отправитесь к богу, — укоризненно произнесло лягушкоподобное существо. — Чужеземцы, дань. Дань, чужеземцы.
Когда он говорил, другое существо засовывало палку с приклеенными к ней иглами внутрь раструба ствола оружия Маувара. Его перепончатые пальцы дотронулись до спускового крючка и нажали. Вылетевшие искры и тихое шипение позабавили и, возможно, привели туземца в восторг, не причинив ему никакого вреда. Враждебной магии здесь не было, так что устройство было полностью бесполезным.
— Я бы сказал, что это настоящие дикари, — предположил Джон Найт. — А не философы, как лопоухие.
Келвин понял, что он имел в виду. Лопоухие из другого мира были чрезвычайно мудрыми и стойкими созданиями. Было бы хорошо, если бы эти существа в другом мире оказались бы полностью похожи на них. У здешних же существ, кажется, не зародилось никаких подозрений после слов Джона Найта. Если Джон и оскорбил их, обозвав дикарями, то они, очевидно, не поняли этого.
Лягушачье лицо, маячившее перед ним, снова повторило:
— Вы отправитесь к богу. Вы отправитесь к богу. Все вместе вы отправитесь к богу.
— Настойчивый, черт, — заметил Джон. — Ребята, вы имеете хоть малейшее понятие о том, кто такой божий охотник?
— Это тот, кто охотится на бога, — сказал Келвин. Глупый разговор, но он был необходим, чтобы поддержать их мужество. Где же пояс левитации? Он обернул его вокруг талии, а теперь тот куда-то исчез. Его тесть, Сент-Хеленс, стал настоящим мастером в обращении с ним во время недавних неприятных событий, а после этого и сам Келвин тоже тренировался с поясом и научился неплохо с ним управляться.
Где же этот пояс? Будь он при нем, он смог бы помочь им всем избежать их незавидной участи.
Поднялся громкий крик. Один из лягушкоухих гордо расхаживал вокруг пленников, обернув вокруг обнаженных бедер пояс.
— О, боже, — сказал Джон. — Если… Но, может быть, он не сделает этого.
Как раз в этот момент туземец это и сделал. Перепончатые пальцы нашли и надавили на красивую красную кнопочку. Лягушкоухий вознесся вверх. Лягушачьи лица повернулись вслед ему, сильно возбужденные или безразличные, в зависимости от характера каждого туземца, некоторые издали квакающие звуки. Самое большое из созданий простерло руку и проквакало какой-то совет.